Текст книги "Дверь в никуда"

Автор книги: Владимир Журавлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

Очнувшись в своей постели, Никита сначала ощутил, как замерзли его ноги, а потом боль. Включив свет, он увидел на предплечье свежую, длинную, сочащуюся кровью царапину, как раз там, где он оцарапал руку во сне. Для Никиты это не было чудом: он читал когда-то, что у фанатично верующих на руках и ногах появлялись раны, как от гвоздей. Но он был испуган не на шутку подобными свойствами своей психики, и решил немедленно бежать к Эрику. К сожалению, его намерение не удалось осуществить сразу: Эрик уехал в горный поход, и просил его не беспокоить, как сообщил автоответчик. Вытаскивать его срочно со склона Никита посчитал не совсем удобным, и решил подождать до очередного медосмотра, который должен был состояться через три дня. Ане он рассказывать о снах категорически не хотел: в последнее время они с Аней общались меньше, она была занята какими-то своими научными делами, хотя продолжала работать и с Никитой. Никита не хотел, чтобы Аня приняла его рассказ о снах за попытку привлечь к себе внимание.

Хорошо, что в следующие ночи Никита не попадал в чудесный, но, похоже небезопасный сонный лес.

Визит к Эрику не принес тех результатов, на которые рассчитывал Никита.

Эрик внимательно его выслушал, и сказал:

– Видишь ли, это не совсем по моей части, я специалист по работе мозга, мог бы определить органическое поражение, а у тебя это явно вызвано психикой. С работой твоего мозга, сколько я могу судить, сейчас все в порядке. Так что тебе сразу нужно было рассказать все Ане, а я мало что могу сделать. Раньше в твой мозг была встроена система датчиков, передававших информацию о его работе. Но эти датчики могли существовать только в высокочастотном электромагнитном поле, которое поддерживалось здесь. А когда ты вышел из лаборатории, датчики дезактивировались и распались. Так что сейчас у меня лишь общие методы исследования. Но и без них я могу высказать свое мнение: твоя рана не вызвана нарушениями в психике. Я знаю, что в прошлом такие случаи бывали, но это возможно лишь при крайнем развитии истерии. Такое состояние не могло бы не сказаться на самых общих характеристиках твоего здоровья, которые я не мог бы не заметить. Да и по поведению твоему таких серьезных отклонений не видно. Ладно, я проведу полное обследование.

Никита разделся, лег на хорошо знакомую кровать – медицинский комплекс и провалился в беспамятство. Полное обследование было весьма неприятно, так что для него сознание отключалось незаметной инъекцией. Когда Никита очнулся и оделся, Эрик сказал:

– Я не обнаружил ничего нового. Твое здоровье и мозг в полном порядке. Есть лишь признаки легкого волнения в биохимии, что вполне естественно в твоем состоянии. Но никаких признаков сильных отклонений в психике. Так что мое мнение подтвердилось. Да, диагност исследовал твою рану. Конечно результаты были бы более определенными, если бы исследование было проведено сразу, а не сейчас, когда рана почти зажила. Да я и не травматолог, и вынужден положиться на способности компьютера. По его заключению, с вероятностью 95% это самая обычная царапина. Состояние кожи вокруг типично для механического повреждения. Мое мнение: это твоя память сыграла с тобой шутку. Ты получил царапину днем, а когда проснулся после кошмарного сна, это событие было прочно заблокировано в памяти, и ты уверился, что царапина появилась во время сна.

Никита не мог согласиться с Эриком, он хорошо помнил, как ночью свежая царапина сочилась кровью. И если бы даже он поцарапал руку днем, то наверняка заклеил бы рану, как сделал тогда же, ночью. Почему же тогда простыня была в крови? Получить рану в комнате было невозможно, даже если бы он захотел это сделать. Не было там ничего настолько острого. Здесь была тайна. Но все-таки Эрик несколько успокоил его. Никита верил в его профессиональные знания, и если Эрик сказал, что Никита не сходит с ума, значит так оно и есть. Только тайну нужно решать, иначе в очередном сне на бегу на него нападет медведь, или еще что-то подобное случится. И Никита не был уверен, что это кончится благополучно.

Решив слетать посоветоваться с Володей Суходольским, Никита зашел в столовую в лаборатории перекусить. Есть в школьной столовой, в окружении глазеющих на него детей, ему не очень нравилось. Только он сел за столик, его кто-то окликнул:

– Привет тебе, Исторгнутый из Вечности. Можно сесть рядом с тобой?

Никита посмотрел на подошедшего, и узнал с трудом Искандера Ахатова первого встреченного после выхода из лечебной палаты жителя города.

– Вижу, ты меня не узнаешь, извини, – Искандер уже собрался отойти.

– Я узнал тебя, Искандер, хотя не сразу. Слишком много впечатлений за это время. Садись, конечно.

– Ну и как впечатления? Что-то вид у тебя невеселый. Похоже не слишком нравится наш мир?

– Не слишком.

– Это хорошо. То есть не то хорошо, что не очень нравится, а то, что ты не скрываешь правду. Значит есть надежда, что наш мир тебе понравится. А какие проблемы у тебя возникли? Я тебе могу чем-нибудь помочь?

– Не знаю. В данный момент проблемы во мне самом. Что-то непонятное, в чем я не могу разобраться. Послушай, а ты знаешь, как меня оживляли? Можешь мне рассказать достаточно просто, чтобы понял даже такой идиот, как я?

– На идиота ты не похож. Еще трех месяцев не прошло, а ты без переводчика уже обходишься. Значит умеешь учиться. А про твое оживление кое-что рассказать могу: я участвовал в проектировании того вироба, который тебя оживил. Слово вироб – это комбинация из слов вирус и робот. Это молекулярный механизм, который похож на живых тем, что может самовоспроизводиться, и в его структуре используются органические молекулы, а на роботов – тем, что работает по программе, а когда программа выполнена – самоуничтожается.

– Я догадывался. Аня говорила мне, что для моего оживления использовали вирусоподобный молекулярный механизм, предназначенный для омоложения.

– Ну это не совсем так. Действительно, за основу был взят вироб первого поколения, который разрабатывали для омоложения, но тот вироб не справился бы.

Пришлось его почти полностью переработать, изменить и структуру, и программу, и возможности. Вообще-то это не совсем моя задача – я занимаюсь математическим моделированием виробов второго поколения. Но задача была очень сложная, а потому довольно интересная. Да и решать ее надо было быстро, мы сделали новый вироб за восемь месяцев всего. Его запустили в твое тело, тогда еще мертвое, и вироб размножился, в неживой среде, для чего виробы первого поколения были никак не приспособлены, а потом преобразовал неживую среду в живую. Трудности с проектированием и моделированием были огромные. Пришлось ему придавать совершенно новые свойства, похожие уже на бактерии: вирусы не могут размножаться в неживой среде. Зато потом это дало новые идеи для работы над вторым поколением виробов.

– Аня рассказывала мне, что молекулярные машины, виробы, устранили в клетках те молекулы, которые не должны быть в живом организме, и восстановили те, которые должны быть.

– Ну тогда я не знаю, о чем рассказывать. Теорией виробики ты вряд-ли интересуешься сейчас, а без нее понять, что было особенного в твоем виробе, ты не сможешь.

– Я так понял, что виробы разрабатывались именно для омоложения, а работы в этом направлении прекращены сейчас. А вы продолжаете работать. Значит эти работы снова продолжаются? Или для виробов есть и другие задачи?

– У виробов первого поколения, которые были способны только выполнить определенную задачу за короткий срок, и самоуничтожится, действительно нет широкого применения сейчас. Хотя, например, готов вироб, с помощью которого будут делать операции по исправлению дефектов наследственности, чтобы они не передавались детям. Пока для этого приходится редактировать геном, имплантировать его в клетку, выращивать из нее половые органы, и приживлять их хирургическим путем. Что, как ты сам понимаешь, не очень удобно. А с помощью вироба можно будет это делать не прерывая нормальной жизни человека. Правда, в наше время людей с такими дефектами очень мало. Мы сейчас разрабатываем виробы второго поколения, которые могли бы жить в организме человека годами, в идеале всю жизнь. И вступать в действие немедленно, когда это нужно. Представь, что человек получает рану. К этому месту тут же собираются виробы, и из своих тел строят замещение поврежденных тканей. Это можно сделать за минуты. А потом заращивают повреждения – это уже более долгий процесс. С такими виробами человек станет совершенно невосприимчив к любой инфекции, ядам, малоуязвим физически.

Для астронавтов это может стать целой революцией. И уже просматривается концепция третьего поколение виробов – управляемых сознанием. Но пока мы не смогли преодолеть мутационный барьер. Чтобы жить в организме, виробы должны участвовать в обмене веществ, должны размножаться и умирать. А в процессе размножения они мутируют.

– Погоди-ка, значит могло быть так, что вироб, который восстанавливал мое тело, мутировал и сделал что-то не так?

– Нет, это невозможно. Виробы второго поколения должны жить в теле годами.

А твой вироб был хотя и необычным, но виробом первого поколения, с четко определенной задачей, с ограниченным числом поколений – не больше сорока. Для него вероятность мутации практически нулевая. Он и работал-то всего месяц. На такой срок мы и на виробах второго поколения гарантируем отсутствие мутаций, хотя для них мутации более вероятны.

–Понимаешь, Искандер, со мной происходит что-то необычное. Эрик не смог сказать мне ничего определенного. Вот я ищу: что могло быть причиной того, что сейчас мой мозг, похоже, работает не так, как раньше. Могло это быть следствием ошибки виробов?

Пару минут Искандер задумчиво ковырялся вилкой в тарелке с салатом.

– Не думаю. Нет, невозможно. Виробы не могли отклониться от программы, это совершенно исключено. Если только генетики не ошиблись. Видишь ли, они не нашли полного неповрежденного генома. Так что собирали геном из кусочков, набранных в разных местах тела, наверное корректировали. Так что не исключено, что твой геном сейчас в чем-то отличается от первоначального. Хотя не думаю, что они могли пропустить там нарушения, способные вызвать болезнь. Правда, есть и еще одно обстоятельство. Вот это уже я знаю, как специалист. Виробы восстанавливали твои клетки практически из ничего, в соответствие с абсолютно совершенным геномом, если генетики все делали правильно. Так что сейчас все твои клетки должны быть в идеальном состоянии, чего не может быть у взрослого человека.

Организм при развитии испытывает разные воздействия, идут повреждения, нарушения. Это не сказывается, потому что в генетическую программу заложен огромный запас жизнеспособности. Но у взрослых реализуется этот запас не полностью. Ты единственный человек, у которого организм полностью восстановлен виробами до идеального состояния. А ведь никто не знает, как это может сказываться позже. Только вряд-ли плохо. Если то, что с тобой происходит, плохо, скорее всего нужно обратиться к генетикам. Давай для начала я посмотрю твой геном, у меня он сохранился в базе данных. А я, хотя и не генетик, но молекулярный биоконструктор, что-то понимаю и в генетике. Я с тобой свяжусь, если будет результат. А с Аней ты советовался?

– Искандер, а почему тогда ты назвал Аню Ледяной Красавицей? – спросил Никита, уклонившись от ответа.

– Потому что она и есть Ледяная Красавица – сердце у нее ледяное, ответил Искандер. – Шучу, конечно. Аня чудесная девушка, только не вздумай в нее влюбляться, у нее есть друг, астронавт. Он сейчас далеко, в трансплутонской экспедиции, а Аня ждет, когда он вернется. Аня нелегко принимает решения, но если приняла, то уже не откажется. Так что она много сердец разбила здесь. Как за ней ухаживали, а она – лед! А вообще-то ее многие так называют: Ледяная Дева, Снежная Королева – это за ее танец Льда. Ты видел, наверное?

– Нет, даже не слышал. Аня говорила, что она профессиональная танцовщица, но больше я ничего не знаю.

– Посмотри обязательно. Три года назад она поразила всех своим ледяным танцем. Победила на Европейском конкурсе, танец признали явлением культуры, прочили ей великие успехи, а Аня неожиданно бросила танцы. Это был ее лучший танец, и последний. Так что посмотри, только лучше не по домашнему экрану, а сходи в иллювизор.

– Что такое иллювизор?

– Иллювизоры создают полный эффект присутствия. Ты можешь найти их на каждом жилом этаже. Они слишком громоздкие, чтобы ставить в квартирах. Узнай у компьютера, где самый удобный для тебя. Поиск записи по имени и фамилии Ани, и названию: танец Льда.

Окончив обед, Искандер быстро попрощался с Никитой: у него как раз подошло время окончания очередного модельного расчета, и он торопился проанализировать результаты. А Никита, как и намеревался, отправился к Володе. Визит этот, однако, ничего не дал. Когда Никита рассказал Володе о своих проблемах, тот только удивился: почему Никита сразу не рассказал обо всем Ане. Сам он ничего посоветовать не мог, поскольку был не сведущ в медицинских аспектах психологии.

Купаться было уже холодновато, а собирать грибы Никите не хотелось, так что он рано вернулся в город, и сразу пошел искать иллювизор.

Иллювизор оказался небольшой комнаткой, в центре которой стояло единственное кресло. Компьютер спросил севшего в кресло Никиту, что он желал бы увидеть.

– Выступление на конкурсе танцев Анны Балуевой, танец Льда,– ответил Никита.

Через несколько секунд свет погас, и Никита очутился сидящим в большом зале, где кресла зрителей поднимались амфитеатром над полукруглой сценой. Зал был полон. Иллюзия присутствия действительно была настолько полной, что он даже протянул руку, попытавшись коснуться сидящих рядом. Но наткнулся на гладкую невидимую стену, которой не было перед началом сеанса.

Свет в зале медленно слабел, ровный гул человеческих голосов резко смолк.

На сцену выбежала Аня в плотно обтягивающем тело костюме, цвет которого нельзя было определить. Вероятно поверхность ткани была покрыта интерференционным, или голографическим, как говорят не знающие физики, слоем, так что в зависимости от угла освещения была зеркальной или сверкала разными цветами. Костюм создавал удивительный эффект: Аня в нем казалась полупрозрачной, как огромная сосулька, или хрустальная статуэтка, разбрасывающая в стороны кусочки радуги. До начала танца, в полумраке, Аня светилась неярким зеленовато-голубым светом ледяного тороса в лунном свете. Со сцены пахнула ощутимая волна холода, танец начался.

Музыка была то ласковой и пушистой, как свежевыпавший новогодний снежок, то ревела грозной лавиной, взрываясь столкновением айсбергов, то завывала унылой ночной вьюгой, переходящей в торжествующий хохот демонов зимней стужи. А Аня своим телом выражала все ипостаси изменчивой, прекрасной и безжалостной стихии севера. Никита сидел ошеломленный, неспособный думать, а только впитывающий ощущения и эмоции танца, который он не мог бы описать словами. Лишь позже он понял, что Аня использовала в танце движения, похожие немного на современный Никите балет на льду, когда кажущаяся неподвижность фигуристов контрастирует со стремительным скольжением и резкими поворотами, которые совершаются, как-бы сами по себе, безо всякого участия мускулов. Но танцующие на льду используют энергию движения, которой управляют незаметными для постороннего глаза тончайшими изменениями нажима коньков. А Ане удалось добиться такого же ощущения у зрителя, танцуя в балетных туфельках на совсем не скользком полу. Аня в этом танце была и доброй Снегурочкой, и злобной Снежной Королевой, и равнодушно – смертоносной Снежной Девой японских сказок, всем этим, и еще много большим, потому что под внешней холодностью и бесстрастием созданного ею образа угадывался огонь, скрытый до поры сверкающим ледником. Танец Ани не был похож на классический балет 20-го века, в котором гибкость и грация сковывались жесткой заданностью раз и навсегда канонизированных поз и движений, превращая исполнителей в подобия механических кукол. Не был он похож и на современные для Никиты, любимые им, эстрадные танцы, где движения были свободными, не скованными канонами, но в них отсутствовала мысль, идея, что превращало танцы в игру красивых, сильных, ловких, но совершенно бездумных зверей. Может быть, Анин танец напомнил бы Никите любимую и охаиваемую в начале его века Айседору Дункан, хотя Аня танцевала не босиком, но Никита никогда не слышал о такой танцовщице.

Десять минут танца проскочили как один миг для забывшего о времени Никиты, и еще долго он приходил в себя, слушая гром аплодисментов. Теперь он начал понимать, какой замечательно талантливой девушкой свела его необычайная судьба.

Аня стала ему одновременно ближе и понятнее, но и дальше, недоступнее. Нелегко стать достойным такой девушки даже тому, кто родился в этом мире, рос и учился здесь. А Никита пожалуй впервые ощутил себя на деле ископаемым, пропустившим в жизни все важное и прекрасное. И наверстывать будет ох, нелегко!

Потом Никита решил посмотреть и остальные выступления конкурса. Девушки танцевали прекрасно, но ни один танец не оставил впечатления и вполовину столь же сильного, как танец Ани. И не только у Никиты: публика в зале реагировала на другие выступления не так сильно, а по результатам в баллах, которые, в отличие от привычного Никите фигурного катания, объявили только после всех выступлений, Аня заметно оторвалась от остальных участниц конкурса.

Когда Никита вернулся домой, Аня его ждала, и встретила, как сварливая жена подгулявшего мужа:

– Явился, наконец! Эрик говорил со мной. Я только совершенно не понимаю, почему ты с этими проблемами обратился сразу к нему, а не ко мне. Даже тебе должно быть понятно, что все дело в психике, а не в болезни мозга, так что Эрик все равно не мог бы тебе помочь, а послал бы ко мне.

Никита не стал оправдываться – его сейчас волновало совсем другое:

– Добрый вечер. Я только что посмотрел твой танец Льда, и был потрясен. Это совершенно великолепно! Аня, почему ты раньше ничего мне не говорила о нем?

Почему ты не посоветовала мне посмотреть твои танцы?

Аня не была очень обрадована таким заявлением, но все-таки несколько смягчилась:

– Знаешь, как-то неудобно было рекламировать себя. К тому же, у меня кроме этого танца нет ничего достойного внимания. Но я рада, что тебе понравилось.

– Понравилось – не то слово! Я только не понимаю, почему ты бросила танцы:

ты же гениальная танцовщица.

Аня нахмурилась: – Я не люблю об этом говорить, потому что только немногие близкие друзья поняли это. Ну ладно, скажу и тебе – возможно это поможет тебе лучше понимать меня и современный мир. Хотя не знаю, сумеешь ли ты понять.

Видишь ли, в этот танец я вложила слишком много, все мысли и чувства, которые собирались годами. И получилось что-то заметное, но после... Прошло полгода, а у меня не было никакой идеи для нового танца. На следующий конкурс я опоздала, а позже поняла, что мне больше нечего сказать, что я просто не смогу создать что-то превосходящее этот танец. А делать слабее мне было уже не интересно. К сожалению, я оказалась танцовщицей одного танца. Это обычно для современного искусства: писатель одной книги, художник одной картины... Потом мне предложили работу с тобой, и это так меня увлекло, что стало не до танцев. Хотя, если бы не эта работа, я может быть и вернулась бы к танцам. Но я уже почувствовала, что могу сделать что-то значительное и в другой области. Так что больше я не танцую – мне это просто не интересно.

– Значит, ты бросила танцы из-за меня? Прости, я этого совсем не добивался.

– При чем здесь ты? Это была только моя личная проблема.

– Аня, ты прости меня, но все-таки я не могу понять до конца. Я понимаю, что у тебя был кризис, но неужели никто не мог тебе помочь? Ты ведь с кем-то работала: с композитором, балетмейстером.

– Никита, ты не понял: это был конкурс авторских танцев, я танцевала в этом жанре. У меня были учителя, был композитор, скомпоновавший по моей просьбе музыку из понравившихся мне кусочков. Но придумать танец я могла только сама. А у меня ничего не получилось.

– Аня, ты говорила как-то, что ты профессиональная танцовщица. А сегодня ты сказала, что ты оказалась танцовщицей одного танца. Я никак не могу это совместить. Ты выступала профессионально до этого танца?

– В искусстве профессионал сейчас – это тот, чья работа признана общественно полезным трудом. Лишь немногие профессионалы заняты своим искусством постоянно. Проще всего это объяснить на примере литературы.

В твое время человек писал книгу и предлагал ее издателю. Если ему удавалось убедить издателя, что его книга что-то стоит, то книга печаталась массовым тиражом. Читатель платил деньги, и уже потом мог прочитать книгу.

Недостаток этой системы в том, что потребитель вынужден был платить за товар, каким являлась книга, не зная его качества, не зная, подходит ли ему именно эта книга. А писатель вынужден был полагаться на добросовестность издателя в вопросе выплаты ему денег за книгу. Система эта была выгодна только издателям, но не писателям, и тем более не читателям. Сейчас написавший книгу посылает ее в мировую библиотеку. Естественно сетевую, так что не существует проблемы издания, тиражей, как в твое время. После чего автор старается добиться, чтобы люди его книгу прочитали. То есть всячески рекламирует свое творение, старается привлечь к нему внимание известных людей, чьи положительные отзывы значительно повышают рейтинг книги в каталоге. Чем выше рейтинг, тем больше вероятность, что книгу будут читать. Читатели дают отзывы на книги, положительные или отрицательные.

Когда число положительных отзывов превышает определенную величину, писатель получает профессиональный статус на пять лет. То есть считается, что следующие пять лет он занимается общественно полезным трудом, и имеет полные гражданские права, даже если он ничего не делает. Можно быть чисто профессиональным писателем, если раз в пять лет писать книгу, которая привлекает к себе такое внимание. Но это редкий случай, обычно писатели работают еще где-то, так что для них профессиональный статус нужен скорее для престижа, признания литературного таланта. Эта система имеет то преимущество, что читатель своим отзывом как бы оплачивает ту книгу, которую он уже прочитал. Так что даже очень настойчивая реклама не позволит плохому писателю перейти барьер профессионализма.

– Но ведь прочитав книгу, человек может просто полениться дать ей положительный отзыв. Или сейчас все такие сознательные?

– Когда читатель забывает дать отзыв, библиотека сама напоминает ему об этом. Без отзыва он просто не получит следующую книгу. А давать отрицательный отзыв на понравившуюся книгу просто из вредности – такое не часто бывает, и погоды не делает. Систему эту ввело Общество в прошлом веке, в программе поддержки писателей. И решило возникший тогда кризис в литературе, связанный с тем, что компьютерная книга вытесняла бумажную. Оказалось, что препятствовать несанкционированному копированию информации в компьютерную эпоху практически невозможно. Книги расходились копированием от читателя к читателю, покупать их никто не желал. А полицейские меры были эффективны только для коммерческого копирования. Невозможно было просто физически, технически врываться во все дома и обшаривать все домашние компьютеры в поисках частных библиотек. Коммерческая литература стала умирать, а с ней стал умирать и профессионализм в лучшем смысле.

В твоем веке тоже было нечто подобное в Советском Союзе, где возникла авторская песня. Ее подтолкнул появившийся как раз тогда магнитофон. Концерты известных бардов, вроде Высоцкого, фактически издавались многомиллионными тиражами. И правительство не смогло воспрепятствовать, хотя пыталось не допустить неподконтрольное искусство. Компьютер сделал то же самое с литературой, а потом и с другими произведениями искусства. Дольше всех продержались живопись и скульптура. Вот так и с танцем. Мой Танец Льда посмотрели и дали одобрительную рецензию много больше двух миллионов человек.

Еще почти три года я буду не только профессиональным психоисториком, но и профессиональной танцовщицей. Но это не значит, что я постоянно выступаю. Это признание моего прошлого успеха.

– И что, совсем нет профессиональных артистов, как в моем веке?

– Почему? Есть, конечно. Просто их куда меньше, чем было в то время. С тех пор, как появился иллювизор, не нужно иметь театры или балет в каждом городе. Да и профессионалы в современном смысле, но любители по меркам твоего века, составляют конкуренцию. Другие технические возможности, понимаешь? В твоем веке в кино работало куда меньше артистов, чем в театре. При этом кино смотрели все, а в театр даже жители крупных городов ходили куда редко. И в театре работали только профессионалы, а в кино могли сниматься и те, кто не работал всю жизнь артистом. Ладно, нечего мне зубы заговаривать! Давай-ка займемся твоими проблемами.

Выслушав рассказ Никиты о снах, и внимательно осмотрев его руку, Аня сказала, что согласна с Эриком: скорее всего это шутки памяти. Сны его сами по себе не являются признаком психического нездоровья. И если бы психика Никиты была не в порядке, она бы это заметила, поскольку много занималась медицинскими аспектами психологии, когда готовилась работать с Никитой. Соображения Никиты насчет царапины, что если бы он получил ее днем, то не испачкал бы кровью постель, показались ей недостаточно убедительными. Никита мог просто не осознавать, что он делает, а к утру в памяти осталось лишь ложное представление о происшедшем. После этого Аня занялась тестированием памяти – Никите уже приходилось проходить через это очень утомительное и скучное занятие. Через два часа вопросов и ответов, просмотрев появившуюся на экране диаграмму результатов, Аня сказала, что не находит у Никиты никаких отклонений ни в памяти, ни в психике. Результат утешительный, но не полностью, поскольку загадка осталась не решенной. Посмотрев на Никиту испытующим взглядом, Аня сказала:

– Единственное, что я могу еще сделать, это воспользоваться трувером. Но на это нужно твое согласие.

– Тогда скажи сначала, что это такое, и почему нужно мое согласие?

– Трувер – это наркотик, разработанный спецслужбами в прошлом веке. И это одно из самых полезных изобретений, сделанных для таких неблаговидных целей. Под воздействием этого наркотика сознание человека отключается, но он способен отвечать на вопросы. При этом он не может лгать или не отвечать на заданный вопрос. Память в таком состоянии работает необычайно четко, человек вспоминает мельчайшие детали, которые иначе никогда бы не вспомнил. И еще в этом состоянии можно дать человеку установку, определяющую его поведение в дальнейшем. Потом человек не помнит ничего из того, что происходило с ним под воздействием трувера. И еще трувер не вызывает привыкания, не вредит здоровью, хорошо снимает стрессы. Вот такой препарат. Сейчас трувер применяется довольно широко, хотя его применение жестко регламентировано.

– Ну и где же применяется полицейско-КГБшный препарат в коммунистическом мире без полиции и КГБ?

– Никита, я уже говорила тебе: сами мы не называем наше общество коммунистическим. Но дело не в этом. Этот препарат идеален для медицинской психиатрии, начиная с простейшего психоанализа. Врач имеет право применить этот препарат, если пациент согласен. Иначе я не смогла бы предложить тебе. Еще в расследованиях всех типов. Любые несчастные случаи, я не говорю уже о преступлениях – это самый редкий случай применения трувера. Но в этих случаях расспрашивать обязательно должна комиссия, и вопросы ограничены только деталями расследуемого.

– Надо же! Какое тотальное недоверие к свидетелям.

– А как ты думал? У нас не то свободное общество, о котором ты мечтал в своем веке. Общество абсолютной свободы и доверия вообще нежизнеспособно. Только здесь дело не в недоверии, а в свойстве трувера обострять память. Потому его используют не только для расследования несчастных случаев, но и после важных экспериментов или экспедиций, чтобы точно зарегистрировать впечатления и воспоминания участников. Порой человек способен заметить недоступное приборам, причем под воздействием трувера то, что человек реально видел и слышал, прекрасно отличается от галлюцинаций, ложной памяти, домысливания. Конечно для этого тоже нужно согласие, но случаев несогласия не бывает. Люди просто верят, что товарищи не воспользуются их беспомощностью, и не будут копаться в личной жизни. А при несчастных случаях трувер порой спасет жизни. Нередко кто-то взваливает на себя вину за гибель других, и это может довести его до психических сдвигов, а то и до самоубийства. И, как правило, такой человек либо вовсе не виноват, либо виноват куда меньше, чем сам считает. А даже если и виноват, то искреннее раскаяние снимает с него большую часть вины. Пока он под трувером, можно дать ему установку, снимающую или ослабляющую комплекс вины. Так что недоверие или поиск преступников – лишь ничтожная доля причин для применения трувера. Хотя в прошлом веке трувер действительно произвел переворот в следственной и судебной практике.

– Аня, извини, но на расспросы под наркотиком правды я не согласен. Я тебе доверяю, но согласиться на это не могу. Ты, конечно, этого не поймешь.

– С чего ты взял? Другие бы не поняли, а я понимаю. Я ведь изучала психологию людей твоего века. И извиняться не надо, это твое право. Твое здоровье – твое дело, я не могу лечить тебя насильно. И я не считаю твое состояние настолько угрожающим, чтобы тебе стоило ломать себя, и соглашаться на то, что противоречит твоим убеждениям. Посмотрим, как дальше все будет развиваться. Я не думаю, что ты можешь умереть от увиденного во сне, все-таки самовнушение имеет свои пределы, а ты плохо поддаешься внушению вообще.

– Ты пробовала?

– Я сужу по общему типу твоей психики. Внушала тебе что-то я только под трувером, а в этом состоянии все поддаются внушению.

– Ты уже допрашивала меня под наркотиком правды? Интересно, когда это было?

Я не помню, чтобы давал согласие.

– До того, как ты в первый раз очнулся. Мог бы и сам догадаться. Я же тебе рассказывала, что восстанавливала работу твоей памяти.

Никита немного смутился: он действительно мог сопоставить разные рассказы Ани. Память сейчас у него работала прекрасно, он хорошо помнил все происходившее с момента его оживления, хотя память о первом периоде жизни была более туманной.