Текст книги "Сила и надежда вампиров (СИ)"
Автор книги: Влада Крапицкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Я молча выслушивала его и холодно отказывала, но эти звонки раздавались каждый день и я уже ничего не понимала. "Он что-то задумал? Или ему действительно нужна Таша?". Если бы это был не Вайго, я бы сказала, что так ведут себя только влюблённые мужчины, но он не умел любить, и это я знала точно.
Сначала я вообще не хотела говорить о его звонках, но потом всё же решилась и рассказала Таше о том, что он звонит каждый день и хочет с ней поговорить. Вот именно в тот момент её глаза и загорелись недобрым светом. Она холодно посмотрела на меня и сквозь зубы процедила, что не желает с ним говорить. Больше эту тему я не поднимала, потому что испугалась того, что увидела в её глазах. Ярость, боль, и жгучая, всепоглощающая ненависть просто пригвоздили меня к полу и даже после того, как она вышла из моего кабинета, я ещё минут пять не могла прийти в себя.
А на следующий день она пришла ко мне с просьбой и я поняла, что она что-то задумала. И задумала что-то очень недоброе, потому она попросила дать ей всю информацию о кубках и все отчёты о том, какая территория уже исследована. Я пыталась выяснить для чего ей это, но она упорно отмалчивалась и говорила, что потом мне всё расскажет. В конечном итоге я дала всё, что она просила и теперь она практически сутки напролёт изучала все данные. Мне же оставалось только ждать. Опять ждать…
Вайго.
Одинок.
Я по жизни бреду без тебя….
Словно загнанный зверь,
Я завис между раем и адом.
Эта жизнь —
Для меня она словно петля
Из людей, жутко пахнущих смрадом.
Я кричу….
Существам без ушей и мозгов
Я хочу доказать,
Как они все не правы:
Эта жизнь,
С чередой высот и невзгод,
Без тебя для МЕНЯ
Может быть лишь отравой…
Я тону
В этом омуте тел,
Искорёженных чьими-то предрассудками…
Среди них
Я один такой – "неудел"
Тот, что борется
С их мнением сутками.
Я ищу
Способ жить без тебя,
Быть как эти "недочеловеки"…
Но я верю —
Чтобы жить не любя,
Нам двоим проще сгинуть навеки….
Lyna
Я медленно умирал, и никак не мог умереть. Мозг рвало на части и каждую секунду, как иголки, в него вонзались воспоминания, казалось бы, мелкие и незначительные, но очень дорогие.
Таша, моя малышка, вот ты открываешь глаза после сна и смотришь на меня, ещё сонная, а потом видишь меня, и в глазах зажигается огонь, а потом немой вопрос: "За что мне такое счастье?". А я, идиот, воспринимаю это, как должное и сам не осознавая своё счастье, воспринимаю это как, что-то само собой разумеющее… А вот, ты встречаешь меня в холле дома со смущённой улыбкой, в которой столько любви и обещание такой нежности, что сердце замирает. Но в тот момент я этого ещё не понимаю… А вот я вижу тебя, когда ты впервые осознано доверяешься мне и позволяешь себя любить, а я… Я просто использую тебя, чтобы добиться своей цели, и ещё не понимаю, что ты для меня значишь… Или те моменты, когда ты уже знала моё настоящее имя, и называла меня им. Особенно тяжело и одновременно приятно, вспоминать твои голос, произносящий его в кровати. Ты медленно, растягивая, с такой истомой и нежностью произносишь "Вайго", что кровь закипает. Ты просишь меня не останавливаться, и я сам боюсь остановиться, потому что мне кажется, что я умру, если это сделаю.
И таких воспоминаний много, но только сейчас я понимаю, что ты для меня значила. А тогда, когда ты была рядом, я этого не поминал, а сейчас… Сейчас мозг рвёт от всех этих воспоминаний, а сердце, моё сердце которое я считал мёртвым, сейчас я чувствовал его толчки в груди. Тяжёлые толки когда-то убитого сердца, но которое ты смогла воскресить, а я этого не понял, потому что был ослеплён местью, и не увидел главного. Теперь это сердце бьётся, и я это чувствую, но от этого только хуже, потому что оно бьётся в холостую, без тебя, моей малышки.
"Малышка" – я был не прав, так тебя называя. Ты не малышка, это я малыш – глупый, самолюбивый, который имея самое важное в жизни, требует другого, того что ему не нужно.
Получив однажды удар в сердце, я закрылся на долгие столетия, и никого к себе не подпускал, а ты… Ты, моя маленькая, мудрая девочка, получив не менее страшный удар, не потеряла веру в любовь и отдала её мне сполна. И кто из нас малыш? Я!
Судорожно вздохнув, я посмотрел на кровать. Ту кровать, где ты позволяла мне себя любить, и куда я теперь не мог лечь без тебя. После того как ты сбежала, я сплю в кресле. Я засыпаю глядя на кровать, и как только открываю глаза, вижу её перед собой. Я не хочу ложиться в неё без тебя и не могу заставить себя уйти в другую комнату. Потому что в этой комнате я могу дышать более – менее нормально. Здесь есть физические доказательства того, что ты на самом деле была в моей жизни, а не приснилась мне.
"Как же сердце ноет в груди!". Моё сердце, которое я подарил тебе, и которое не хочет теперь жить без тебя. Мне жизненно необходимо сейчас слышать твой голос, чувствовать твои прикосновения, видеть твои сияющие глаза, знать, что ты любишь меня. Но…
"Армина" – я невольно прошипел это имя вслух. Это она убила когда-то моё сердце и веру в любовь. Это она была виновата в том, что я не смог вовремя понять, что значит для меня Таша.
Столько столетий прошло, а не мог выбросить её из головы, и не позволял себе вспоминать во всех подробностях всё произошедшее. И теперь воспоминания, которые я прятал глубоко в себе, навалились на меня с новой силой.
Мне было двадцать два года, я был из аристократической, богатой семьи. Моя мать, умерла, произведя меня на свет. Поэтому мы жили с отцом, и после его смерти я должен был унаследовать титул. Жизнь казалась простой и понятной. Я любил, вернее, думал, что любил, меня любили, а потом я встретил Армину. Она была дочерью владельца трактира, и была не пара мне. Но я был просто ослеплён страстью и любовью. Впервые в жизни я любил всем сердцем и душой.
Другой бы аристократ просто бы развлёкся с ней и бросил, а я полюбил, по-настоящему и готов был на всё ради неё. Я не был у неё первым, но закрыл на это глаза. Больно было осознавать, что она дарила своё тело и свою любовь другим, до меня, и это было в те времена, когда невинность и добродетель девушки стояла на первом месте. Но, я просто закрыл на это глаза. Я дышал и жил ею. Я настолько её любил, что хотел, чтобы она стала моей женой и родила мне наследников. Мне долго пришлось бороться за право жениться на ней. Мой отец отказывался даже пускать её в наш дом, но я выстоял и добился своего. Так мне казалось в том момент. А затем…
Затем случилось страшное. Армина оказалась мелочной, самовлюблённой, эгоистичной, меркантильной сукой, но я это понял позже. Даже после того, как она очаровала моего отца и женила его на себе, я продолжал её любить, и украдкой срывать у неё поцелуи и вымаливать те минуты неземного блаженства, которые только она могла дать. Когда же она забеременела, я радовался, хотя до сих пор не знал, кто был отцом того ребёнка – мой отец или я.
Каждый раз я умирал, когда понимал, лёжа в своей кровати, что сейчас любовь всей моей жизни, дарит свои ласки моему отцу, а не мне. Она убеждала меня, что другого выхода у нас нет, а так, она может находиться рядом со мной и мой отец не лишит меня титула и наследства. Она говорила, что делает это ради меня, и я ей верил.
И только после появления на свет ребёнка я всё понял. Вот тогда-то она и показала себя во всей красе. Всё стало очевидным – она использовала меня! Использовало подло, и я задался закономерным вопросом: "А любила ли она меня?". И вот тогда пришло прозрение. Любви не было, было только честолюбие. Она хотела быть не дочерью трактирщика, которую берут и пользуются только одну ночь, а хотела стать аристократкой.
Сознание этого чуть не убило меня, но я выстоял. Смог освободиться из плена её сладких речей, и отдать её свою отцу, и больше никогда к ней не прикасаться. Я даже полюбил всем сердцем ребёнка, которого она родила, так и не зная, кто он мне – брат или сын.
В тот момент, когда я ей прямо сказал, что больше к ней не прикоснусь, она увидела во мне угрозу, и моя жизнь в родительском доме стала невозможной. Она поставила себе цель уничтожить меня, за то, что я отказался от неё. И она добилась своего. Через полгода отец выгнал меня из дома, на улицу без гроша в кармане, лишив всего.
Я скитался долгих четыре года, пытаясь обрести душевное равновесие. И у меня это получилось, но получилось страшной ценой – мне пришлось убить своё сердце. Чтобы выгнать оттуда Армину и всю ту боль от её предательства, я убедил себя, что любви не существует.
А потом, однажды ночью, я встретил одну женщину. Она то и сделала меня вампиром. Моя жизнь кардинально изменилась. После предательства Армины и долгих скитаний я стал жестоким, и теперь сам использовал других, чтобы не использовали меня, а став вампиром окончательно потерял способность что-то чувствовать. В моём сердце поселилась жестокость и холодный расчёт.
Через двадцать восемь лет я вернулся в свой дом. Вернулся, чтобы отомстить за растоптанное сердце и поруганную любовь. Мой отец уже умер, и Армина стала полноправной и спесивой аристократкой.
Я появился в её спальне – молодой, сильный, и она меня узнала, и поняла, что пощады она от меня не дождётся. Но она просчиталась, думая, что я пришёл за ней, чтобы убить. Я же придумал для неё более страшные муки. Я забрал Ветара, её сына, и может быть и моего, и сделал из него вампира.
Мне хотелось, что она хоть на секунду почувствовала хоть каплю той боли, которую чувствовал я. Что с ней было дальше, я выяснять не стал.
Правда, и Ветара я потерял. По-глупому, и остро переживал его потерю, но смирился с ней. В тот момент моё сердце окончательно закрылось. Больше никого не осталось в целом свете, кто мог бы меня хоть как-то тронуть за душу.
Пока не появилась Таша. Моя Таша…. От одного её имени сердце начинало выскакивать из груди, а душа тихо и мучительно умирала без неё. Мне казалось, что меня режут изнутри тупыми ножами, прямо по сердцу, чтобы усилить мучения.
Когда я понял, что люблю её, сначала испугался. Но не любви, а того, что она узнает всю правду. Я готов был отдать всё, что у меня есть, чтобы не потерять её, чтобы она верила мне и позволили быть рядом с собой. Страх и любовь – гремучая смесь, которая не даёт возможности расслабиться.
Я давно уже принял решение не выдвигать Негине никаких требований. Но и понимал, что она будет искать способы рассказать всю правду Таше, поэтому не один раз порывался рассказать ей всю правду, но каждый раз сердце замирало, когда я пытался это сделать. Таша смотрела на меня своими зелёными глазами, и я боялся, что после того, как я всё расскажу, из её глаз исчезнет любовь, и я навсегда её потеряю. И я, каждый раз переносил этот разговор. Мне как воздух была нужна её чистая, искренняя любовь.
Я опустился даже до того, что хотел сделать с ней самое мерзкое из того, что существует в мире вампиров. Чтобы её не потерять, я хотел привязать её к себе. Но это было невозможно пока она не даст своё согласие стать вампиром. Я готов был даже пойти на это, но не успел.
Но самым страшным во всей этой ситуации было то, как Таша узнала, почему я заинтересовался ею, и не узнала, что я изменил своё отношение к ней.
Когда она сбежала, я ничего не понял и мог только метаться, как раненый зверь, по дому. Организованная погоня не дала своего результата, и всё, что мы смогли, это найти того мальчишку, который помог ей сбежать. Несмотря на ярость и злость, бушующую во мне и боль потери самого дорого, я не убил его, потому что понял, что только себя могу винить в том, что потерял Ташу.
Только на утро, после изматывающе бессонной ночи без своей малышки, и попыток понять, почему она сбежала, всё понял. Нет! Я, конечно, сразу всё понял, но не знал, как она всё узнала. Кружа как ворон по комнате, и пытаясь хоть как-то унять боль, я открыл шкатулку с её драгоценностями, чтобы прикоснуться к тому, к чему она когда-то касалась, и увидел там записку. Всего два предложения, но они заставили меня упасть на колени и выть. Так не воют даже смертельно раненые звери, как я выл в тот момент. И в тот момент я понял, что всё, отчего я так старательно отгораживался, все столетия, накрыло меня сразу. Это было похоже на прорыв плотины, и меня просто затопило одним махом.
А потом я медленно убивал Раду, по частям за то, что она сотворила такое со мной и с Ташей. Это могла сделать только она. Я лично в руки отдал ей диск и приказал его уничтожить, потому что знал, что он мне больше не понадобиться. А эта тварь, как она потом призналась, умирая, положила его специально в мой стол, надеясь, что Таша его найдёт. Вот только она просчиталась в одном, что не сможет найти записки, в которой Таша напишет, что видела этот диск.
Пока я организовывал погоню, Рада забрала диск и обыскала спальню и кабинет, и не найдя записки, успокоилась, думая, что ей это сойдёт с рук. Но не сошло. Пока она умирала на солнце и билась в агонии, я наблюдал за ней и понимал, что её крики и её боль не дадут мне успокоения. Раз за разом я давал ей обгореть на солнце, а затем давал опять восстановиться и опять выбрасывал на свет божий, но легче мне не становилось. В конце концов я дал ей умереть, и даже уже отчасти завидовал ей, потому что сейчас она уже ничего не чувствовала, в отличие от меня.
"Таша… Таша" – сердце каждый раз болезненно сжималось даже от упоминания её имени. Но я постоянно его повторял, чтобы мне было больно, потому что знал, что это только малая часть той боли, которую пережила моя милая, нежная, любящая девочка в тот момент, когда смотрела тот диск.
Я много раз пытался представить, что она чувствовала в тот момент, но не мог. Вернее боялся. Мне так хотелось верить, что есть ещё надежда на то, что она поговорит со мной и даст мне шанс объяснить всё.
Застонав, я сжал голову руками, пытаясь найти в себе силы, чтобы дождаться и дожить до этого момента. Но с каждым днём сил становилось всё меньше и меньше.
"Хоть бы ещё раз услышать её голос! Хотя бы голос! Рядом со мной, а не на видеозаписи". У меня осталось так мало от неё, от самого дорого человечка в моей жизни – вещи, которые до сих пор хранили её запах, видео со свадьбы и наши фотографии, которые я теперь готов был рассматривать до боли в глазах и каждый раз находил что-то новое в них. То, что не видел и не ценил тогда – её милую улыбку, которая давала мне силу. Её щемящий душу нежный взгляд, который я не замечал в тот момент. Но самое главное, что у меня осталось от неё, это кольцо. Нет, не обручальное кольцо, или те побрякушки, что я ей дарил, а то кольцо, которым она расплатилась за свой побег.
Я знал, что она им дорожила, потому что это был подарок её родителей. И понимал, насколько тяжело ей было с ним расставаться. Ведь она могла спокойно взять, что-то из моих подарков, но она всё оставила, и отдала самое ценное, что у неё было, чтобы избавиться от меня. Тот парень всё рассказал, а потом отдал это кольцо и теперь я боялся до дрожи в коленях расстаться с ним. Я носил его на цепочке, возле сердца и мне хотелось верить, что если я смог вернуть его, то смогу вернуть и Ташу.
Прошло восемнадцать самых страшных дней в моей жизни, и неизвестно, сколько ещё впереди. Всё потеряло смысл без неё, и я перестал заниматься делами клана, потому что каждую секунду думал о ней: "Что она сейчас делает? Как себя чувствует? О чём сейчас думает?".
Я даже перестал выезжать на охоту и теперь еду привозили мне в дом, несмотря на то, что когда-то я сам установил жёсткое правило, что на территории резиденции питаться запрещено. Хотя это трудно было назвать питанием. Я до сих пор помнил вкус крови Таши – вкус любви, которая плескалась в её крови. А сейчас я питался жидким, безвкусным пойлом.
После того, как она разрешила мне пить свою кровь, я действовал осторожно. Нам всегда надо было много крови, и прежде чем подойти к ней, я ездил на охоту, чтобы с ней вовремя остановиться и не выпить слишком много. Это стало своеобразным ритуалом, сначала я напивался чужой крови, вкус которой уже не чувствовал и пил просто для того, чтобы наполнить желудок, а уже дома смаковал каждую каплю её крови и наслаждался ею. Именно только её кровь способна была дать мне насыщение, и теперь я лишился и этого. Но, даже если бы сейчас Таша, каким-то чудом оказалась рядом со мной и предложила мне выпить её крови, я бы отказался, чтобы наказать себя. Наказать за то, что поступил с ней так и чтобы доказать ей, что она мне нужна, а не её кровь или власть, или кубки.
С поисками кубков я завязал и отозвал свой отряд, потому что уже не видел смысла в них. "Зачем мне неограниченная власть, если рядом со мной нет того единственного человека, который мне нужен?". Всё потеряло смысл.
И ещё, я очень надеялся, что Негина это узнает и расскажет об этом Таше. "Может тогда она захочет хотя бы поговорить со мной?".
"Как же мне тебя не хватает, малышка! Ты наказываешь меня за то, что я сделал и правильно, но, умоляю, дай мне хотя бы знать, что надежда есть. Я всё вынесу, если буду знать, что однажды ты меня простишь!".
Я не один раз звонил Негине и просил, чтобы она дала трубке Таше. Сначала я кричал и требовал позвать её к телефону, потом пытался достучаться до её сердца, а затем просто стал умолять, но Негина была непреклонна и голосом, полным яда, повторяла, что больше никогда не подпустит меня к ней, и что я итак уже практически убил её. И самое главное – она не хочешь сама меня слышать.
Это были самые страшные слова. Я даже боялся представить, что она сейчас ко мне испытывает. Но сдаваться я не собирался и всё время повторял: "Пока бьётся твоё сердечко, я буду бороться за тебя, за то, чтобы ты ещё хоть раз назвала меня по имени, и с любовью посмотрела на меня. Я не буду больше просить тебя стать вампиром, а просто, когда ты умрёшь, умру следом за тобой, потому что ты единственная родная душа для меня на всём белом свете и когда тебя не станет, моя жизнь потеряет всякий смысл".
И через три дня мне представится шанс начать эту борьбу – через три дня состоится Большой Ежегодный Совет и там, я в любом случаи встречусь с Негиной. Мне придётся унизиться перед ней, но я готов на это пойти, чтобы иметь хоть маленькую надежду на то, что Таша хотя бы выслушает меня. "Мне необходимо убедить Негину позвонить Таше и уговорить её поговорить со мной! Вот только как это сделать?".
Поднявшись с кресла, я начал мерить шагами комнату, пытаясь подобрать слова, которые мне предстоит сказать Негине. Но я никак не мог подобрать таких слов – слов, которые смогут убедить моего врага поверить мне и отдать самое дорогое, что у него есть, Ташу, и доверить мне её жизнь.
"Какая ирония! Сколько знаю Негину, всегда её ненавидел – за спесь, за эгоизм, за самолюбие, и вот теперь люблю ту, которая появилась на свет благодаря ей" – я невесело усмехнулся этой мысли. "Теперь придётся смириться с этим чувством, ради Таши. И я готов это сделать. Я готов на всё, чтобы только моя малышка посмотрела на меня своими чистыми зелёными глазами и однажды сказала, что прощает меня".
Таша.
Открыв глаза и ничего не понимая, я посмотрела в потолок. Вспомнив, что нахожусь в доме Негины, тут же их закрыла и внутренне сжалась от волны боли, которая меня накрыла.
В сутках было двадцать четыре часа, и только несколько секунд из этих двадцати четырёх часов, я чувствовала себя хорошо – в первые две секунды после пробуждения, когда сонно рассматривала всё вокруг себя и пыталась понять, где нахожусь.
За последние два с половиной месяца я так часто меняла место своего проживания, что проснувшись, терялась, ничего не узнавая вокруг. А потом вспоминала где я, и сразу же вспоминала всё остальное. И вслед за этим приходило ощущение дикой боли. Боли, от которой хотелось выть и биться в истерике, и от которой было тяжело дышать и невозможно заставить себя двигаться. Она была уже не только моральной, а физической, когда казалось, что каждая клеточка моего тела болит сама по себе.
Судорожно втянув воздух, я сжала кулаки и зажмурилась, пытаясь справиться с собой. "Когда же это закончиться?" – просыпаясь, я постоянно задавала себе этот вопрос, и понимала, что это произойдёт не скоро.
Прошло всего семнадцать дней, как я узнала правду, и впереди минимум несколько месяцев, пока боль хоть чуть-чуть стихнет. "Всего лишь чуть-чуть. И мне придётся терпеливо ждать этого дня – дня, когда я проснусь и пойму, что могу хотя бы вдохнуть воздух, и не корчиться при этом от боли".
"Что же ты наделал?! Я так любила тебя! Я жила и дышала тобой! А ты… Ты меня просто использовал! Ну зачем ты влюбил меня в себя? Зачем притворялся? Можно было просто похитить меня и шантажировать Негину! Так нет же, ты выбрал более жестокий способ! Ты убедил меня, что любишь меня, и я доверилась тебе. Зачем тебе понадобилось влюблять меня в себя?" – эти вопросы не давали мне покоя, но ответа на них не было. "Я была пешкой в твоей игре, а пешками всегда жертвуют и не обращают внимания на их чувства!".
Повернувшись на бок, я подтянула колени к груди и, обняв их, уткнулась лбом в подушку, чтобы хоть как-то унять боль.
"Когда-то ты сказал, что после ухода любимого человека в сердце остаётся выжженная пустыня, и тогда я не смогла понять тебя в полной мере. После поступка Кости мне тоже было плохо, но я знала, что смогу ещё полюбить, а сейчас я точно знаю, что уже никого и никогда не пущу в своё сердце, потому что сердца просто нет. Оно не просто умерло, и осталось в груди, а умерло и эта боль, как кислота растворила его. Внутри осталась только выжженная пустыня".
"Сегодня пора принимать окончательное решение!" – и поморщилась от этой мысли. Я понимала, что если решусь на это, то возврата назад не будет, но и другого выхода у меня нет. "Если я этого не сделаю, то у меня не получиться осуществить задуманное".
Когда я поняла, что меня схватили не вампиры Вайго, а вампиры Негины, от облегчения, я не могла остановиться и плакала часа два не меньше, а затем впала в ступор. По-видимому, моя психика больше не могла справиться с эмоциями и болью, и я просто отключилась. Вернее, не отключилась, а перестала воспринимать всё реально. Было такое ощущение, что я разделилась на две части – душу и холодный разум. И этот холодный разум из глубины сознания наблюдал за тем как умирает душа и не позволял мне почувствовать её предсмертную агонию. Это ощущение нереальности и отстранённости от своего тела постепенно прошло в первую неделю, но я до сих пор помнила, что чувствовала в том момент.
А ещё, я разучилась плакать. После той истерики, я больше ни разу не смогла заплакать. "Может поэтому мне сейчас так больно физически?". Слёзы всегда приносят облегчение, и пока я не научусь заново плакать, я не избавлюсь от этого тяжёлого камня в груди, который мне мешает свободно дышать, и который каждый раз, когда я просыпаюсь, тянет меня на дно океана горя и боли? "Или всё же хорошо, что я не могу сейчас плакать?". Ведь если я опять смогу это делать, то разговора с Негиной будет не избежать, а говорить о нём я сейчас физически не могла. Я даже имя его старалась не вспоминать и теперь, когда думала о последних четырёх месяцах своей жизни, максимум что позволяла себе – это называть его "он".
Негина пыталась не раз со мной поговорить, но я всегда меняла тему. И для этого было две причины. Во-первых, я понимала, что как полная идиотка поверила ему, и признаться в своей глупости вслух было тяжело и стыдно. А во-вторых, мне было жаль саму Негину.
Тот наш первый разговор и её глаза в тот момент, я не забуду никогда. Она с такой болью в голосе и таким сожалением просила у меня прощения, что всё внутри сжималось. Мне хотелось успокоить её и я соврала, что мне не больно, чтобы она не испытывала ещё большие муки совести. Да и зла я на неё не держала и прекрасно понимала, почему она следила за мной. "Я живу без родителей всего четыре года, а она столетиями одинока, и это естественно, что она тянулась ко мне".
С ней у нас сложились хорошие отношения. Правда, первое время мне тяжело было уложить в своей голове, что она мой далёкий предок, ведь она выглядела максимум на двадцать пять – двадцать шесть лет, но потом это как-то само собой стало не важным, и сейчас я воспринимала её как свою старшую сестру.
Мы с ней были мало похожи, и наше родство выдавали только одинаковый разрез глаз и их цвет. В остальном же мы были разными, как небо и земля. Негина была красавицей, с густыми чёрными волосами, гладкой фарфоровой кожей, аккуратным носиком и красивыми пухлыми губами. А её фигуре и походке позавидовала бы любая фотомодель.
Мне нравилось слушать её и разговаривать с ней о её жизни, и я постоянно засыпала её вопросами о своих дальних и не очень предках. А она в свою очередь подробно расспрашивала меня о моих бабушках и дедушках, о моих родителях и о жизни с ними. Пожалуй, ещё и в эти моменты я чувствовала себя более-менее нормально. Когда я вспоминала о своём детстве, и погружалась в воспоминания, боль утихала. Но лишь ненадолго, и потом было невыносимо возвращаться в реальность.
Боль… Эта невыносимая, не проходящая, ноющая боль постоянно держала меня в напряжении, и сил её терпеть с каждым днём становилось всё меньше и меньше. И однажды проснувшись, я поняла, что надо что-то делать, чтобы окончательно не свихнуться. Вернее, не однажды и не просто так, а после того, как Негина сказала, что "он" звонит ей и хочет со мной поговорить. В тот момент меня охватила ярость, настолько сильная, что от неё закружилась голова. Ему мало было унизить и растоптать меня, он ещё и лично желал сказать мне, что я полная идиотка. От этой мысли я чуть не сошла с ума, и долго не могла уснуть, а когда проснулась – поняла, чего хочу. "Господи! Ну, конечно! Надо найти эти кубки и уничтожить их!".
Я загорелась этой идеей, и жить стало чуть легче, потому что появилась цель. Если раньше я просто жила и не совсем понимала, как и зачем мне вообще жить, то сейчас я точно знала, чего хочу.
Негина удивилась, когда я обратилась в ней за полной информацией, и попыталась узнать для чего мне это нужно, но я ничего ей пока не говорила, и пообещала, что позже всё расскажу. Прежде чем рассказывать ей о своей безумной затее хотелось владеть всеми данными, и знать, какие трудности меня ждут, чтобы выдвигать контраргументы, когда она начнёт меня отговаривать.
И вот, два дня назад я закончила просматривать все отчёты, и меня охватило отчаяние. Они уже очень давно искали эти кубки, и исследовали немалую территорию, но впереди предстояло проверить ещё больше. "Да мне и двух жизней не хватит, чтобы найти эти злосчастные кубки! И я не говорю уже об условиях, в которых их приходиться искать! Вампиры выносливы, и пока темно они быстро осматривают немалые участки, а я никогда не смогу быть с ними на равных и буду только тормозить их!". А так хотелось глядя "ему" в глаза сказать, что я лично, собственными руками уничтожила кровь Дьявола и теперь его мечта никогда не осуществиться.
Когда я поняла, что это практически нереально, я чуть не потеряла сознание. Мне хотелось отомстить "ему", хоть как-то задеть "его" за живое, но дело было и не только в этом. Прочитав внимательно легенду, я поняла, что всё намного страшнее и серьёзнее, чем я полагала, и кубок Дьявола надо обязательно уничтожить, потому что если не "он", то другой вампир его, когда-либо найдёт, и тогда на земле наступит ад кромешный и человечество искупается в собственной крови.
Решение пришло мгновенно, но оно настолько испугало меня, что в первый момент я просто оцепенела. Справившись с первым испугом, я всё же постаралась рассмотреть этот вариант и чем больше думала об этом, тем больше понимала, что он единственно верный.
"Пора принимать окончательное решение!" – перевернувшись на спину, я посмотрела в потолок и прислушалась к своим ощущениям. "Вроде, панический страх ушёл, и эта мысль меня не пугает. И другого выхода всё равно нет" – я вздохнула. "Значит, я сама стану вампиром, чтобы однажды найти эти кубки!".
Рывком сев на кровати, я сжала кулаки и уже твёрдо произнесла вслух:
– Я стану вампиром!
"Теперь осталось убедить Негину обратить меня, и аргументы должны быть железными! И они у меня есть! Прямо сегодня поговорю с ней" – поднявшись, я решительно направилась в душ. Выйдя оттуда и одевшись, я быстро направилась к спальне Негины, но увидев, что её там нет, пошла в её кабинет.
Постучавшись, я, не дожидаясь ответа, вошла и, увидев её бодро сказала:
– Привет!
Она сначала удивлённо посмотрела на меня, а потом искренне улыбнулась:
– Добрый вечер, родная. Он ведь судя по всему добрый?
– Угу! Пока добрый, а остальное будет зависеть от тебя! У меня к тебе просьба!
– Таша, я исполню что угодно, только скажи, чего ты хочешь!
– Я хочу присоединиться к твоему отряду, который занимается поисками кубков! – я решила зайти издалека, чтобы не дать ей шансов для отступления.
– Таша, нет!!! – нахмурившись, бросила она.
– Почему?
– Ты не представляешь, какие там условия! Они нечеловеческие и ты просто не справишься, – она подошла ко мне и взяла за руку. – Поверь, дорогая, лучше ожидать здесь. Да и потом, ты просто не будешь успевать за ними. Пока темно они стараются исследовать как можно большую территорию, и если они будут ждать тебя, то это только будет задерживать поиски.
– Я понимаю, – спокойно ответила я и, собравшись с силами, произнесла: – И ключевое слово здесь "нечеловеческие условия" поэтому я хочу, чтобы ты сделала меня вампиром.
Негина сначала изумлённо посмотрела на меня, а потом выражения лица стало испуганным и исказилось от боли.
– Нет, я такого с тобой никогда не сделаю, – прошептала она. – Даже не проси! Ты понятия не имеешь, каково это быть вампиром.
– Мне это необходимо!
– Нет, девочка моя, я никогда на это не пойду! – твёрдо сказала она и, усадив меня на диван, села рядом. – Я всё понимаю. Сейчас ты хочешь отомстить Вайго, – при упоминании имени я сморщилась от отвращения, а Негина тем временем продолжала, – Но эта месть не стоит таких жертв, поверь! Надо просто подождать, и я обещаю, что мы найдём кубки.
– Ты ищешь их уже более ста лет, – напомнила я. – И можешь искать их ещё столько или дольше. Как человек я столько не проживу.
– Я обещаю, что мы найдём их ещё при твоей жизни!
– А если он первым их найдёт? Или не он, а кто-то другой?
– Найдём именно мы, я в это верю.
– Я тоже верю и хочу помочь.
– Таша! Нет! – Негина встала с дивана и села в своё кресло.
"Судя по интонации и выражению её лица, она точно на это не пойдёт!" – меня стал охватывать страх и злость. "Не хотела этого делать, но придётся. Извини Негина, ты не оставила мне выбора".
