Текст книги "Игра в одного"
Автор книги: Влада Багрянцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Глава 7.
Ручка от шкафчика впивается в спину выше поясницы, ощущение холодного металла в шикарном контрасте с горячим языком, губами на моем члене и ладонями на бедрах. Хочется тереться задницей о дверцу, оставляя на ней следы смазки и еще глубже натягивать чью-то глотку. Вроде бы – Яна. Или это Джек? Хотя нет, не Джек, потому что именно он меня, хватая за шею, разворачивает к себе, а кто-то третий стягивает шорты до щиколоток. Присвистывает с одобрением:
– Шлюшка Нейт только с виду такой приличный!
На губах его дыхание – горячее, сорванное, жадное, член весь мокрый от чужой слюны и уретра, истерзанная языками, как конец оголенного провода. И ее продолжают обводить кончиком языка, вдавливать его, кусать соски, а потом кто-то еще жирным черным маркером выводит на моем бритом лобке «Трахни меня», и мне давят на плечи. Оказавшись на коленях, я сам беру в рот и чувствую, как слюна стекает по подбородку и капает на подушку. Стоп. Откуда подушка?
– Тебе снилось, что тебя распиливали на части? – спрашивает Луи, стоя в дверном проеме с зубной щеткой во рту. – Я тут забыл зубную пасту, зашел, а ты стонешь, как будто тебя режут, – он опускает взгляд на мой стояк в трусах. – Или трахают. Кстати, если ты во сне принимаешь пассивную роль, предпочитая активную в жизни, то это значит, что ты устал тащить на себе груз забот. Вообще теория сексуального поведения во сне – очень интересная штука. Хочешь, расскажу тебе?
– Луи, ответь честно – ты девственник? Почему тебя так интересует эта тема?
– Я пока теоретик, а не практик…
– Ясно.
Я накидываю одеяло и переворачиваюсь на бок, посылая Луи дальше заниматься своими утренними процедурами. Спасибо, что Джек уже свалил – он всегда подрывается раньше всех и куда-то пропадает. Луи, скорее всего, знает – куда, но не говорит, да я и не спрашивал, со своими проблемами бы разгрестись. Со стояком, например. Эту проблему решить как раз проще всего в кабинке туалета, пока у умывальников гогочут утренней гусиной стаей альфы и курят прямо под неисправным датчиком дыма. Не сказать, что я привык самоудовлетворяться в такой обстановке, сидя на застеленном туалетной бумагой ободке унитаза, но выбирать не из чего, и чертовы таблетки делают из меня аморальную шлюшку в шаге от того, чтобы открыть дверь и затащить к себе любого альфу, что стоит у умывальника. Вытираясь потом влажными салфетками и пялясь на бледные надписи на дверце, которые не поддались моющим средствам, – «Стен сосет как омежка», «Коменданты – чмошники», «22-545-***» в сердечке – я размышляю: так ли виноваты гормоны или я всегда был таким, а они только все ускорили? Может, давно пора было потерять девственность и не было бы такой реакции? Я смотрю на цифры в сердечке и бездумно набираю их, вытащив телефон из кармана, чтобы услышать:
– Клиника «Синий дельфин», вы позвонили в отделение проктологии и диагностики предстательной железы, рады приветствовать вас, но это не значит, что мы радуемся вашим проблемам!
Усмехаюсь и отключаю звонок – ну естественно, что еще могли на написать на двери туалета.
На пары сегодня не иду – прикрываюсь неотложными делами, но по факту я слишком раздражен, эмоционально нестабилен и просто мразь из-за ударной дозы гормональных. В инструкции к ним указано, что так делать можно, но в самых экстренных случаях и не больше одного раза в год, а я, испытывая на себе весь спектр побочек, уже понимаю, что лучше не больше одного раза за жизнь. К тому же там ничего не написано про людей, которые до момента приема таких доз половой жизнью не жили вообще.
– Потерпи, братишка, еще пара неделек, – говорит в трубку Кейти с набитым ртом. – На следующей мне снимут повязку и я приеду. Потом притворюсь, что упал и повредил ногу, мне выпишут освобождение в медпункте.
– Как у тебя все легко и просто! – отзываюсь я сквозь зубы. – Вот бы у всех так было. Ты там жрешь что ли?
– Обедаю. Ну что мне, не жрать теперь из-за чувства вины?
– У тебя его нет и не было. Потому ты и жрешь со спокойной совестью.
И хотя сегодня нет тренировок, иду на площадку за общагой, чтобы выпустить пар на брусьях. Мой собственный тренер и так уже интересовался, соблюдаю ли я режим питания и слежу ли за минимальными нагрузками, а я забил и на первое, и на второе, так хоть наверстаю за прошедшую неделю. Это слегка спасает от мыслей о низменном, потому обратно я возвращаюсь в сравнительно неплохом расположении духа. Но, входя в комнату, понимаю, что все напрасно, потому что мои соседи по комнате, устроившись на полу у стола Луи, сообразили коллективный просмотр порно – в прямом смысле: рядом с ними еще трое альф из общаги, а на экране мелькают обнаженные тела и на всю комнату раздаются вздохи, шлепки и стоны, от которых у меня тут же топорщатся волоски на шее и руках, как от озноба.
– Вы серьезно? – интересуюсь, краем глаза заглядывая в происходящее на экране – миловидного омегу в костюме эльфа имеют в рот, крепко ухватив за накладные уши. – Это такая традиция – смотреть еблю группами? Мне тоже надо записываться на киносеанс?
– Это мистер Удерсон! – сообщает Луи радостно, хрустя чипсами. – Наш препод.
– Был, – уточняет Джек, косясь на меня. – В прошлом году уволился, подался в собственное дело. Говорят, его доход за месяц теперь превышает стандартное преподавательское жалованье в десятки раз… Нихуя себе!
Альфы, не дыша, прилипают к экрану, и я, держа в руках один снятый носок, тоже наблюдаю, как мистер Удерсон вытворяет своим задом просто сказочные вещи. Судя по уважению в голосе Джека я догадываюсь, что как препод он был хорош и уважаем. Видимо, в данном случае профессионал в чем-то – профессионал во всем.
– Он умеет танцевать тверк? – спрашивает один из альф, и Джек поднимает бровь:
– Все догадывались, что он не просто так зад ходит качать в зал. Правда, думали, что он собирается замуж за иностранца… Нихуя себе!
Мистер Удерсон демонстрирует потрясающие оральные навыки, при этом не забывая о своей нижней части тела. Луи перестает хрустеть и изо рта у него выпадает чипсина.
– Нихуя себе, – говорю я, снимая второй носок и замирая в нерешительности – сейчас в душ или как всегда, когда все уснут. Вроде и не вспотел, можно и вечером.
– Слышь, Дассо, а ты тоже жопу качать в зал ходишь? – спрашивает Джек, а я отвечаю заторможено, не сразу поняв смысл подкола:
– Нет, я ее по-другому качаю.
Луи ржет противно, с подвываниями, как гиена, другие альфы обычно – как кони, Джек только усмехается и закрывает видео.
– Как-то тупо, эльфы эти, – говорит он так, что всем поневоле делается стыдно за свои предпочтения в порнухе. – Тут другое есть, на футбольном поле и бильярдном столе.
– На столе! – хором отвечают альфы, и через минуту уже раздается:
– Сладкая попка хочет поиметь моего дружка?
Я нашариваю наушники дрожащими руками и, пока не начались шлепки и стоны, врубаю первую аудиозапись в своем телефоне.
– Урок второй: «Выражения согласия и отрицания». Отрицание в немецком языке выражается при при помощи…
Глава 8.
Урок второй, версия для энтузиастов: нецензурная лексика.
«Лек михь ам арш» – буквально означает «хуй соси», и я хочу сказать это всем и каждому, кто имеет смелость обратиться ко мне на следующий день после мучительной ночи, когда даже легкое давление резинки боксеров вызывало прилив крови к паху. «Шванцлутчер» – «хуесос», и этим словом хочется назвать препода, который попросил меня покинуть аудиторию, чтобы охладиться и прийти в себя, потому что я прямо сказал, что не хочу отвечать на вопрос по теме занятия, ибо ничего не учил. Надерзил, да. Испортил карму Кейти. «Шиксэ», «нуттэ» – блядь и шлюха, что однохуйственно, и это все я. Потому что ни о чем, кроме как о трахе не думаю. А завтра игра.
– Собелись, Дассо! – орет на меня Есинобу, когда я в пятый раз за десять минут валюсь у самых ворот, сбитый нападающими. – Плотивник тебя тем более не пожалеет!
Да меня брат-близнец не пожалел, не то что противник – я ему, сучонку, эти недели в тылу врага всю жизнь теперь припоминать буду. И если поначалу я не собирался забирать у него мотоцикл, то теперь я переосмыслил свою важность в этом деле и Кейти мне его отдаст сто процентов. Еще и должен останется.
– Вставай, Дассо, в общаге полежишь, – протягивая руку, говорит Джек, и я, поднявшись на локте, тянусь рукой в ответ, но свою он отдергивает и качает головой: мол, опять купился. Ситуация плевая, но в мозгу уже запускается необратимый процесс агрессии в его сторону, перенаправление энергии изнутри наружу. Луи-Прилипала с утра предрекал, что я сорвусь:
– Ты стал выражаться нецензурно, очень много. Это признак пассивной агрессии или неудовлетворенных сексуальных потребностей.
Приготовился к целой лекции по этому поводу, но заткнулся, поймав мой взгляд. Однако он был прав – я срываюсь. Но не на тренировке, а вечером, когда Джек меня в очередной раз подъебывает, причем даже не слишком грубо, а в ответ я советую ему отсосать у меня. Мне везет, что он оказывается из тех, что не бьют в морду сразу, а сначала толкают в грудь с вопросом «Ты охуел?», иначе так просто бы это не закончилось. Но я – охуел, потому толкаю его в плечо в ответ, задирая подбородок, а потом он хватает меня за шею и смотрит как-то странно, словно что-то мешает ему вмазать мне прямо сейчас. И это не Луи, – его нет в комнате, время позднее, он остался у друга в городе, – и не мои попытки стряхнуть его руку, их нет тоже. Он сам разжимает пальцы и отступает назад, затем выходит, хлопнув дверью. Я сажусь на кровать, опускаю голову между коленей и дышу, успокаиваясь.
В душе я стою так же, опустив голову и слушая пульс в ушах, очень стараюсь абстрагироваться от всего, но стояк от этого никуда не девается. В какую-то минуту, лениво водя по нему рукой, чувствую всей спиной, ногами и шеей, как на меня смотрят. И почему-то радуюсь, оборачиваясь и видя Джека в одном полотенце на бедрах и с флаконом шампуня в руке.
Заноза в мозгах жжется, как пчелиное жало, мешая мыслить адекватно, и я даже не вспоминаю о своих фантазиях, где теряю девственность с любимым альфой в подобающей обстановке. И ни в одной из них не было старой кафельной плитки и ржавой решетки стока у стены, о которую я опираюсь плечами, развернувшись к своему охреневающему соседу по комнате лицом. Рука на члене двигается уже быстрее, а Джек смотрит на это все, явно не соображая, что происходит. Я и сам не соображаю, Джек. Я только хочу, чтоб ты не уходил.
Это могло длиться долго, столько, сколько необходимо, чтобы закончить, но Джек ставит шампунь на перегородку между душевыми и уходит, но я не успеваю огорчиться, потому что дверь подпирается изнутри взятым из коридора стулом. Хотя и так сомнительно, что кто-то попрется мыться в это время, кроме нас. Вернувшись, Джек закидывает снятое полотенце на ту же перегородку, вжимается в меня всем телом, а я, открывая рот и касаясь со стоном его языка своим, трусь своим членом о его член. О его вставший член.
Я кусаю его губы, щеку, подбородок, перебираюсь к шее, он надавливает пальцами на мой затылок и на колени я шлепаюсь со стуком, чтобы взять в горло его полностью. Вспоминается недавний сон с жирно-черным «Трахни меня», и если Джек не знал, что девственники сосут старательнее и глубже всех, то теперь он знает. Я чувствую его дрожь вибрацией в горле, и других комплиментов, кроме как этой дрожи и абсолютно потерянных, мутных темных глаз, смотрящих сверху, мне не нужно. То, что он готов кончить, я тоже чувствую – и резко отстраняюсь.
– Выеби меня, – прошу я тоном, который больше похож на угрозу, чем на просьбу. – Слышишь, Сименс? Понимаешь, что я говорю?
Инструкция не врала – смазки нет, потому дерут меня насухо, и это, блядь, больно. Но только поначалу, пока тело не привыкает, мышцы не расслабляются, и по всем нервам не проходится почти парализующий импульс, по силе похожий с разрядом тока. Это такое странное, дикое чувство – когда кто-то в тебе. Может, было бы не так дико, если б я баловался, как все омеги, игрушками из магазинов для взрослых, но у меня даже на походы по магазинам не было времени, а течку я проводил тоже на препаратах, уменьшающих ее длительность и интенсивность. Доктор, у которого мы наблюдались с другими омегами, пока шли соревнования за границей, посоветовал сделать перерыв в нагрузках и приеме каких-либо препаратов на полгода, чтобы гормональный фон выровнялся и тело отдохнуло, и я планировал заняться этим на каникулах. Ведь я не знаю, как выглядит моя обычная течка, я знаком только с искусственной, которая особых неприятностей не приносила. Но то, что происходит со мной сейчас, очень похоже на нее.
Джек не нежничает, только двигается механически, но когда его ладонь сжимает мои яйца, а потом сдвигается выше и не находит узла, он даже дышать перестает. А я всхлипываю и двигаюсь сам, впечатываясь мокрой задницей в его бедра. Кончаю, положив свою руку поверх его и надрачивая, пока сзади все превращается в сплошную пульсирующую дырку. И мне так хорошо, что кажется, будто происходит не со мной. Потом, придерживая меня за живот, Джек тоже спускает на мою спину, и его сперма стекает между ягодиц вместе с теплой водой.
– Я одного не понял – когда ты закрыл дверь, ты еще не знал, что я омега? – спрашиваю, прислонясь к стене и держась за нее, как за последнюю точку опоры в этом мире.
Джек молчит, уткнувшись носом в мой затылок и по-прежнему обхватывая рукой поперек живота.
– Не знал, – говорит все равно.
– Так ты…
– Нет. Я не гей. И я не знаю, что было бы со мной потом. После этого. Меня как переклинило. Теперь-то ясно, почему – ты не пахнешь омегой, но я все равно это почувствовал.
Я неохотно высвобождаюсь и тянусь к своему гелю, чтобы плеснуть на ладонь и, морщась, вымыть себя там, где еще болит. Нет, я не жалею о случившемся, но все равно как-то… глупо все. Впопыхах, странно, некрасиво. Пошло. Девственности лишаются один раз в жизни, и как проебал ее я?
– Если расскажешь кому – урою, – говорю я.
– Я похож на ублюдка?
– Временами не похож.
– Я не расскажу, Дассо. Не знаю, зачем ты здесь, но это твои проблемы. И лучше больше не лезь ко мне – если хочешь трахаться, езжай в город. Я не тот человек, который будет заниматься сексом ради секса.
Вроде бы мне не должно быть обидно, ведь Джек не знает, что это был мой первый секс и он мой первый альфа, и все это было так быстро, странно и скомкано, что можно легко вычеркнуть, но все равно обидно. Я сам могу называть себя как угодно в мыслях, но когда вот так… Джек действительно смотрит на меня так, будто во мне побывали уже все более-менее симпатичные альфы общаги. И уж тем более не он первый, кто догадался подпереть дверь и воспользоваться шикарным предложением единственного омеги в корпусе, если не считать коменданта и уборщиков. И смотрит даже не столько с презрением, сколько с жалостью – типа, такой сносный омега, а по рукам пошел. Но я все равно могу сказать всем, кто не знал – секс с проникновением это то, что стоит попробовать впервые с тем, от кого и без проникновения хватает эмоций. Если я выбирал бы целенаправленно своего первого альфу в этом плане, я бы все равно выбрал Джека.
– Обязательно, – отвечаю я, вытираясь полотенцем. – Сам только потом яйца не подкатывай.
Однако, как бы оно не было по факту, сплю я в эту ночь так сладко, как ни разу за последние несколько лет, и пусть Джек меня считает последней блядью на планете, но я больше не думаю о сексе. На завтрашний день этого ощущения должно хватить, а потом хоть армагеддон.
Глава 9.
Синие – «Аллигаторы», белые – «300 фунтов», красные – мы.
– Почему триста? – спрашиваю, оглядывая забитые трибуны.
– Посмотри на их капитана команды, – Ян, с которым я стою у линии поля, пока другие разминаются, кивает в сторону очень большого, особенно вширь, альфы, и все вопросы отпадают.
– Вы готовы к схватке? – вещает комментатор из своей будки сверху, настроив микрофон. – Я вот весь извелся от нетерпения, ведь все три команды – фавориты прошлого сезона, но только одна поедет защищать честь города на соревнования в Ивистоне. Состав «Аллигаторов» не изменился с нашей прошлой встречи, «300 фунтов» по-прежнему так же собраны и устрашающи, а вот у «Дробилки» темная лошадка – Кейти Дассо, центральное звено, вон он, в бейсболке со значками, и лично мне он нравится – эй, блондинчик, помаши ручкой в камеру!
– Откуда он знает, что я блондинчик, если я в бейсболке? – спрашиваю лениво под визги омег-болельщиков, в никуда – не знаю, как другие, а я сегодня вообще на лайте.
Ну, я так-то представлял это все совершенно иначе, типа, любовь с первого тыка, – как альфа будет нежен и приставуч после нашего первого раза, а я стану наконец омежным омегой. Нормальным, как все: мне, может, даже захочется детишек и семью, но – нихуя. Опытным путем выяснилось, что засовывание члена альфы в омегу не делает последнего другим человеком. Видать, на роду мне написано быть отражением Кейти, только в омежьем теле. Те же мысли, тот же гонор, а упрямости в десять раз больше. Поэтому в среде альф я себя чувствую больше чем комфортно. Жаль, что у папки не родилось два альфы, хотя второго Кейти он бы не пережил.
– Соблались, пални, покажем им, кто хозяин поля! – поднимая руки, Ясинобу скандирует кричалку, которую подхватывают все – стандартная кричалка про то, какие мы молодцы, и она тут же улетает на трибуны. Мимо, хлопая меня по плечу, проходит вся команда, Джек чуть задерживается и хмурится, он с утра меня избегает. Увиделись мы только в раздевалке перед игрой, и он предпочел сделать вид, что ничего не произошло.
– Под ногами не путайся, – гулким гнусавым голосом советует мне капитан белых, когда мы обмениваемся приветствиями с противниками. – Тогда не раздавлю.
Я улыбаюсь, пожимая его лапищу в тонкой перчатке, затем вытирая о бедро свою, потому что мокрой она стала в этих тисках за пару секунд. И это, пожалуй, самый неприятный момент за весь матч, потому что на протяжении всей игры я порхаю, как бабочка, из угла в угол и обходя нападающих других команд, чтобы моим было проще перебросить мяч. А уж когда уворачиваюсь от Мистера, в честь которого назвались белые, комментатор заходится в восторженном вопле:
– Только посмотрите, что делает центральный «Дробилки», Кейти Дассо, совершенно противореча законам гравитации – как красиво он обходит Ньюмана и выходит на позицию броска… Да, это стопроцентное очко! Очко для «Дробилки», конечно, для других назовем это досадным проколом. Хотя шансов тут не было, будем честными, и если… Второй гол за две минуты! Отличная связка – Дассо-Сименс, вы общаетесь телепатически, признайтесь нам? Как Сименс угадал этот проброс и встал в нужную позицию, это же просто фантастика!
Не могу объяснить, дорогой комментатор – я сам не в курсе. Может, потому что я, не задумываясь, слежу взглядом именно за ним, а он просто подгадывает момент, когда можно передать мяч. А еще у меня легко и пусто в голове, и абсолютно похуй, выиграем мы или нет, потому что никто на нас, на меня точно, особых надежд не возлагает. Куда проще оправдывать ожидания, если их нет.
После матча, после того, как меня поздравили с боевым – крайне удачным, но как сказал Мистер 300 фунтов, потому что новичкам везет, и только, – крещением, меня поздравляет тренер, стискивая в объятиях, и его лысина на уровне моей груди. Ее хочется проверить на гладкость, я аккуратно касаюсь ее пальцем, пока он не замечает. А потом, отойдя подальше от орущих трибун, улыбнувшись омегам из омежьей общаги, которые посылают воздушные поцелуи, чуть ли не сбивающие с ног, слушаю захлебывающегося от счастья Кейти:
– Нейт, ты просто бог! Ты ебучий бог, клянусь тебе! Мы вышли в финал городской лиги!
– Нет, Кейти, это мы вышли в финал, а вы – ты и твоя нога – ничего для этого не сделали. Когда ты приедешь? Перед отъездом на соревнования как обычно будет медосмотр. Если ты не забыл.
– Я все помню, братишка! Буду на следующей неделе!
Кейти советует хорошо питаться и не нервничать, а я даже не злюсь, после такого финала готов его даже благодарить, что дал мне ощутить себя частью команды. С Джеком мы остаемся в раздевалке, когда все расходятся, торопясь поскорее отметить победу у Казлаускаса, который пригласил всех к себе, потому что родаки на отдыхе и коттедж свободен. Я отказываюсь – вот где-где, а в компании, да еще под пивом, я точно проколюсь. Я стягиваю футболку, и Джек смотрит на меня – от его взгляда под кожей мерещатся мурашки.
– Ты не пахнешь, – произносит он, продолжая свою вчерашнюю мысль. – Гормоны?
– Ага, – отвечаю. – Только это не твое дело. И лучше на эту тему со мной вообще не разговаривай.
– Я – капитан команды. Я буду разговаривать с тобой обо всем, о чем посчитаю нужным – если твое физическое состояние в опасности, то меня это тоже затрагивает.
– Не в опасности, дозы, которые я принимаю, в пределах нормы.
Я завязываю шнурки на кедах, когда он приближается, и, вскинув голову, испытываю дежавю – вчера я тоже смотрел на него снизу вверх. Когда сосал. Джек стоит, ноздри раздуваются, как вчера, перед тем, как мы сцепились в комнате. А затем он, стиснув челюсти до хруста, уходит, перед тем долбанув со всей дури по шкафчику. Я выхожу из раздевалки и сталкиваюсь с Яном, как будто он тут не первую минуту стоит. Словно ждет.
– Есть минутка поговорить? – спрашивает, как всегда вежливо улыбаясь, и я киваю. – Тогда провожу тебя до общаги, раз ты не идешь на общую тусу. Или все-таки идешь?
– Не люблю большие скопления людей, – говорю я. – В другой раз.
– Давай, ты все-таки пойдешь. Обещаю не приставать.
Я закатываю глаза, готовый пошутить на тему плоских подкатов, но вспоминаю, что я не Нейт. Я Кейти. Альфа.
– Извини, я подслушал твой разговор с братом, – сообщает он с виноватым видом. – Нейт, да? В интернете легко найти…
– Если ты расскажешь кому-нибудь…
– Не расскажу. Но при одном условии – ты встречаешься со мной.
Я резко останавливаюсь и впиваюсь пальцами в лямку рюкзака:
– Извини?
– Я хочу встречаться с тобой, Нейт. И готов шантажировать тебя ради этого, – он берет меня за подбородок, опуская взгляд на губы, как обычно делают перед тем, как поцеловать, но я отстраняюсь, скорее от испуга, – да, он поставил меня в тупик – чем от нежелания близости. Потому что Ян, с какой стороны ни глянь, парень что надо. – В любви и на войне все средства хороши, сам знаешь.
– А я, типа, должен начать к тебе испытывать симпатию после шантажа? – интересуюсь, пытаясь разгадать его предельно вежливо-непроницаемое выражение лица.
– Других шансов у меня не будет. Я все думал, почему меня тянет к тебе, а когда узнал, что ты омега, так вообще чуть не рехнулся. Извини, Нейт, но я просто боюсь, что ты мне откажешь. Одно свидание, хорошо? Всего одно, а потом ты сам решишь, продолжать или не стоит.
– Продолжать или не стоит – ударение в «не стоит» на второй слог, пожалуйста, – вздыхаю я. – Хорошо. Сегодняшний поход на тусу считается за свидание?
– Вполне, – Ян явно собирается погладить мой локоть, но вокруг много народу, который еще тянется с поля, и он обрывает движение у самого конца, убирая руки в карманы. Что ж, не думаю, что один совместный вечер повредит моей репутации. К Яну стоило бы приглядеться, если бы он не повел себя так – но с другой стороны, у кого не было косяков?
