Текст книги "Игра в одного"
Автор книги: Влада Багрянцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 4.
Форма моей новой команды – красная футболка с номером на спине, белые шорты, стандартно – наколенники и налокотники, тонкие перчатки без пальцев, чтобы ладони не скользили по мячу, а пальцы обеспечивали… как это? Сцепление с его поверхностью, да. У защитников еще есть защита паха и наплечники, у нападающих тоже, я налегке, потому что большую часть игры* маячу за их спинами и жду, когда появится возможность пролезть вперед и принять мяч. Я – ебучая пчелиная матка. Здесь все ради меня и исключительно по мою душу – я же центральное звено, и подобного рода ответственность мне не в новинку, ведь я привык защищать честь своего универа и страны в одиночку на соревнованиях и олимпиадах. На последних, правда, было попроще, но давление со стороны болельщиков, наоборот, увеличилось, с чем выступать оказалось сложнее – одно дело, когда ты проебываешься один, другое, когда подводишь всю команду. Тут как раз второй вариант, но это не самое ужасное, что могло со мной случиться. Мне тут даже уже нравится – с альфами мне всегда было проще.
Мое утро началось в шесть ноль-ноль с того, что Джек, наклонившись над моей кроватью, громко свистнул в ухо и гаркнул:
– Подъем, салага! Пятнадцать минут на душ и в зал!
– Что, уже? – подскочил я, зевая, тут же сориентировался и смотался в вышеупомянутый душ, пока другие альфы не проснулись. Джек поднялся еще раньше меня, потому уже сходил, а я, прихватив сменку, догнал его в зале, который нашел не сразу среди корпусов кампуса. Конечно, не мешало бы позавтракать, но тут никого ждать не станут, потому я разминался вместе со всеми, легко вытягиваясь на шпагате и выполняя стандартную «пробежку» гусиным шагом. Теперь прыгаю на скакалке, – внахлест – а маленький лысый дядька в спортивном костюме смотрит на меня, держа в руке секундомер.
– Стоп! – приказывает и перекатывается ко мне – круглый и гладкий, как шарик для релакса, его хочется пощупать и протереть рукавом лысину, чтоб блестела на солнце еще ярче. – Дыши!
Я дышу – без особого напряга, даже не сбился. Что мне скакалка после «бабочки» на брусьях?
– Холосо, холосо, – говорит дядька и представляется: – Ито Ясинобу. Твой тленел, цаль и бок.
– Осторожно, новенький, у нас монархия! – ржет за спиной один из альф, и «цаль» рявкает:
– Молчать! Отжались все, тлидцать лаз, быстло!
Подавив смешок, я падаю на руки вместе со всеми, а Ясинобу ходит туда-сюда, заложив руки за спину. Только после разминки он удосуживается представить меня всем, а потом, выстроив альф в шеренгу, представляет их, начиная с Джека Сименса, с которым я живу. Другие альфы не отстают от него в росте и габаритах, но даже среди них он выглядит самым альфовым альфой. Ну, еще, пожалуй хорош блондинчик, Ян Мартен, первый защитник – такой… красивый, чего уж. Реально красавчик со своими классическими чертами лица и мягким взглядом светлых глаз. Плюс, протягивая руку, он мне улыбнулся вполне искренне в отличие от того же нападающего Ивара Урисона, который мне показался довольно неприятным типом, и хмурого второго нападающего Питера Иксонса. Иен Казлаускас, второй защитник, потомок эмигрантов, вполне нейтрален, просто пофигист, третий защитник – Айко Росси, недалеко ушел.
– А за что исключили предыдущее среднее звено? – интересуюсь я, и Есинобу, сняв очки, морщится на меня, напоминая шарпея:
– Не исключали. Плишлось. Сотлясение мозга.
– Зашибись, – говорю я негромко, проклиная Кейти, который мне об этом сказать забыл.
– У нас среднее звено меняется раз в пару месяцев, – сообщает Джек, тщательно следя за моей реакцией. – Если уже очко жмет – лучше сразу свали.
– Плеклатить! – возмущается Есинобу. – За демотивацию еще десять отжиманий!
Он, похоже, раньше не команды подготавливал, а в армии служил – легко с ним не будет, это точно. Это я понимаю окончательно во время игры, оценив тактику «ближнего боя» – игроки мало перемещаются по полю на большие расстояния, зато при любом удобном случае используют разрешенные силовые приемы, толкая друг друга и отнимая мяч. Разумеется, разыграть подачи в таком урезанном составе было нельзя, но и так было ясно, что красивым спортом тут не пахнет, обычная толкучка между бугаями в форме, среди которых я как муравей на сходке жуков-носорогов. Действовать мне дают мало, и я этому рад – еще толком не вник во все нюансы, кроме того, когда надо забивать мяч и куда. Расчерченное на три стороны поле и одни ворота дезориентируют поначалу, но выбора нет. И даже когда меня сшибают с ног и я зарабатываю первый за игру синяк, я не вспоминаю Кейти плохим словом – некогда. А вот в раздевалке после, когда она забивается полуголыми, ярко пахнущими альфами – поминаю не останавливаясь, мысленно. Я забываю, что развязывал шнурки, когда прямо передо мной Ян стягивает футболку и вытирает ею влажный от пота живот. Разгоряченный после тренировок, как и все тут. Я громко сглатываю слюну и утыкаюсь в шнурки.
– Слышь, новенький, а ты гомик, что ли? – с ухмылкой спрашивает Ивар, и я вздыхаю – начинается.
– Нет, – отвечаю слишком быстро, и ухмыляются уже все, кроме Джека, который всему этому явно не рад. – Просто я… На гормонах. Надпочечники не вырабатывают свои, прохожу многолетний курс, омежьи гормоны там тоже есть. Если ты о запахе. О том, что его нет.
– Да не, – Ивар мотает башкой, стягивая шорты вместе с трусами и являя миру свой заросший рыжим пухом хобот. – Ходишь, просто, так… Ну, ты понял. И жопа у тебя круглая какая-то, как у омег.
– Урисон в жопах конечно разбирается, – закрывая шкафчик, говорит Ян. – Если б еще в омежьих… Пошли, новенький. Покажу душевые.
Я плетусь за ним следом и оказываюсь в одном большом помещении без – без, сука! – перегородок, кабинок, без всего. Они тут моются все вместе, в шаге друг от друга, тупо слив под ногами и прикрученная к стене лейка. Все. Я шагаю под одну из них, откручиваю вентиль и хмуро размазываю по плечам гель. Ян стоит рядом некоторое время, потом фыркает:
– Боюсь спросить, почему ты не снимаешь трусы.
– Стесняюсь, – бубню я, действительно тушуясь от его внимания. – Я же говорю, что на гормонах. Член… маленький.
– Настолько маленький, что…
– Как горошина.
Глаза у Яна делаются такие большие, что мне хочется заржать в голос, но я терплю, а он произносит с сочувствием:
– Прости, не хотел лезть. Это слишком личное.
– Да я привык, это нормально. Перед чужими только приходится… вот так.
– Ясно. А как ты с омегами…
– Главное не размер, а умение его применять.
Ян кивает, соглашаясь, затем сбрасывает свои боксеры и вешает их на крючок рядом. Что вам сказать? Вы мылись в одном душе с мужиком, чей член был к вам ближе, чем упавшее мыло? Непередаваемые ощущения, правда, и я боялся до екающей печенки того, что у меня встанет, и сделается ясно, что никакая там не горошина, а вполне себе немаленький, хоть и омежий, член. Но я считал про себя количество царапин на кафеле, вспоминал, как Кейти стошнило в детстве на нашем дне рождения молочным коктейлем, а потом, вечером, у меня от него же началась диарея, и мы сидели на горшках и вместе плакали от того, что нам не дали поесть торт. Однако, если так и будет продолжаться, то воспоминания о блюющем брате меня не долго будут спасать – надо придумать, как поскорее акклиматизироваться на одной площади с таким количеством охуенных мужиков.
*Что нужно знать об «Игре»:
– 1 тайм=35 минут, если счет остается равным или сомнительным к концу первого тайма, назначается второй, но не должно быть больше двух таймов за один матч;
– нападающие взаимодействуют только с нападающими, защитники с защитниками – это правило не применяется внутри команды, с центральным звеном могут взаимодействовать все игроки;
– только центральный может забить мяч в ворота. Если по какой-либо причине он выбывает из игры, то команда играет на удержание ворот – не дает игрокам других команд забивать мячи;
– к игрокам применимы грубые силовые приемы, исключение – центральный, его можно только толкать и бить по ногам. У упавшего центрального нельзя отбирать мяч – мяч снова разыгрывается между командами столько раз, сколько центральный оказывается сбитым в процессе продвижения к воротам с мячом;
– на поле присутствует судья;
– играют три команды: красные играют против синих, белые – против всех, подсчет их очков производится по другой системе и зависит от количества забитых мячей. В идеале победа белых – это ни одного пропущенного в ворота мяча.
– замен нет – если игрок травмируется, то он выбывает из «Игры» и команда играет в неполном составе.
Глава 5.
С вечера пятницы и до вечера воскресенья общага пустеет, поскольку многие неместные уезжают к родным на выходные. Джек тоже – умотал к папе, как пояснил Луи, с которым мы остаемся одни в комнате.
– Его папа один воспитывал, без альфы рос, гиперответственный чел, – говорит он, подсаживаясь ко мне на кровать и протягивая открытую пачку чипсов. – Вот он по привычке в капитаны и подался. Привык всю ответственность на себя брать.
– А ты, типа, местный психоаналитик? – интересуюсь я, поддавшись собразну и сгребая горсть чипсов из пачки – под просмотр обучающего ролика про «Игру» самое то.
– Ну типа, – подтверждает Луи. – Увлекаюсь Юнгом и реверсивной психологией. Это знаешь, когда просишь кого-то не «помой, пожалуйста, посуду», а «оставь посуду, я сам помою, потому что делаю это лучше» – и все, посуда помыта. Отлично действует на подростков, бунтарей и нарциссов.
Я сразу вспоминаю Кейти – вот уж точно, на него всегда действовало «не жри эти витамины, тебе нельзя, это для Нейта», и он, на радость папке, жрал, думая, что никто не заметит пропажи сладких пилюль из банки. У меня, как и у многих близнецов, первый, с кем я кого-либо сравниваю или примеряю на него поведение – мой брат. Мы с ним буквально слеплены из одного куска теста, который замешал мой батя, и поэтому моя первая мысль, когда я просыпаюсь – о нем, а последняя, когда засыпаю – тоже о нем. И поэтому я сейчас здесь – бездельничаю в общаге альф, потому что природа наградила моего брата вечным средством шантажа и манипуляции, то бишь родством со мной, и оно его ни раз спасало. Около часа назад мы с ним переписывались, и Кейти похвастался снимком вывиха своей ноги и легким сотрясением. Как ни крути, а даже если б он решился ехать, то играть бы не смог.
– Зачем ты смотришь ролики для новичков? – напоминает о себе Луи, – отныне Прилипала – и я включаюсь в реал:
– Всегда полезно напомнить себе азы. Очень многие вещи становятся понятны только с опытом. Кстати, что ты знаешь о команде?
Луи, сняв очки, протирает стекла краем футболки, о которую только что вытер руки после чипсов:
– Знаю, что дальше четвертьфинала в сезоне раньше не выходили. Хотя все говорят, что потенциал огромный, линия нападающих сильная, а вот как раз центральное звено подкачало. Они вообще долго не держатся – то сами уходят, то после травмы. Не везет «Дробилке». В прошлом году, первый раз за пять лет, вышли на уровень международных матчей, и на первых же минутах центральному сломали пальцы на руке. Всю игру провели на удержание ворот, но не удержали, выиграли белые.
Неутешительная инфа, что уж…
Ложимся спать поздно, я позже всех – как только перестают хлопать двери в коридоре и смолкает гогот за стеной у соседей, проскальзываю, как вор в ночи, в душ. Пока особых побочек от таблеток нет, кроме небольшой взвинченности и повышенной чувствительности кожи в паху, хотя знаю, что все еще впереди – я принимал эти гормональные, выписанные доктором, перед выступлениями, чтобы отсрочить течку, но это было дня четыре, максимум пять, здесь же я ставил эксперимент, что называется «в прямом эфире» на себе и готов был к любым проявлениям. Не считая страха выдать себя случайным словом или действием, меня преследует страх, что я пахну, и пахну омегой, слабо, но отчетливо, обычным конфетным запахом, разновидностей которого так много, что похожих найдется мало. Но с альфьим его никогда не спутаешь.
Моюсь быстро, по-армейски, чуть ли не на рекорд по времени иду, лишь бы никто не приперся, как и я, ночью, затем укладываюсь в застеленную взятым из дома постельным кровать, и темнота снова окутывает меня чужими запахами, а сердце вдруг точно проваливается в живот – а если я вдруг потеку? Во сне, от какого-нибудь эротического сновидения? С людьми, у которых отсутствует личная жизнь, это часто бывает. Вроде бы ты со своим организмом давно все выяснил, договорился, что сначала – учеба и карьера, а потом оторваться и с альфами можно, но все равно иногда просыпаешься в мокрых трусах и с рукой на стояке.
Приходится лезть в интернет и перечитывать инструкцию препарата, который пью. Становится спокойнее, когда нахожу в однообразных мелких строчках заверение, что он блокирует функцию желез, вырабатывающих смазку, потому, даже если член у меня встанет, все остальное останется неизменным. Какое счастье. Спасибо, Кейти, за мои ранние седые волосы.
На следующий день к вечеру заявляется Джек с каким-то тощим манерным омегой. Прямо в тот момент, когда я, пользуясь отсутствием всех, стою у стены с задранной ногой – тот же шпагат, только в другой плоскости.
– Ого, я не думал, что альфы так умеют! – восторгается омега, обжигая знакомым взглядом – я ему понравился. Точно понравился. – Я думал, им кое-что мешает.
– Мне не мешает, – отзываюсь я.
– У него член маленький, – подсказывает Джек, роясь в шкафу, что я подтверждаю флегматично:
– Так и есть. Но не меньше, чем у тебя – таких просто не существует в природе, минусчлена не бывает.
Не знаю, как вы, а мне кажется, что я только что придумал просто бомбическую альфью подъебку и горжусь ей. Омега хихикает в ладошку – пуся какая, ей-богу, а Джек грозно предупреждает:
– Если ты спутаешься с ним, Эш, я откручу тебе голову.
– Да я просто посмеялся, что такого! – тянет тот обиженно, и я приглядываюсь к нему – тоже брюнет, черты лица тяжеловатые, как у Джека, но это теряется на фоне его улыбки. Если бы так улыбался Джек, то выглядел бы обаятельным красавчиком, как Ян, а не только горой мышц на тестостероне. – Я младший брат этого придурка, Эш, – опирается на косяк локтем, выставляя бедро вперед, и добавляет: – Мне уже есть восемнадцать.
Я старше его на год, но рядом с ним кажусь ровесником Джека, которому двадцать два, если я правильно помню, и который выпускается следующим летом.
– Н… – я маскирую неудачную попытку представиться, кашлянув, потом улыбаюсь: – Кейти Дассо. Клевая майка. Тебе идет.
– О, спасибо! – еще шире лыбится Эш, а Джек, скрипнув дверцей шкафа, рычит:
– Только попробуй.
– Я просто сделал комплимент! – говорю я и подмигиваю Эшу, а Джек, поменяв футболку на чистую, уводит своего брата. Судя по всему, на какой-то концерт или в кино.
Ладно, с Джеком все на мази, пусть думает, что я потаскун и клеюсь ко всем омегам, к которым уже можно клеиться в рамках закона, осталось только закрепить репутацию перед всеми посещением какой-нибудь вечеринки, которых тут – на каждую неделю по две штуки. А пока все свалили – можно и дальше порастягиваться.
– Если б не знал, что ты альфа, подумал бы, что омега, – произносит Джек, открывая дверь, когда я стою, раздвинув ноги шире плеч и согнувшись так, что держусь за щиколотки пальцами.
– Да? – удивляюсь я, глядя на него, перевернутого вверх ногами. – Почему?
– У тебя правда жопа какая-то чересчур круглая.
– Это потому, что я на ней не сижу постоянно, как ты.
Джек хмыкает, снова достает что-то из шкафа, возится за спиной, затем, проходя мимо, бросает мне на голову свою футболку как раз в момент, когда я выпрямляюсь, и выскальзывает из комнаты. Я, заметив на ней свежее пятно от лимонада, что держал Эш, швыряю ее на кровать Джека. Туда же, брезгливо взятые двумя пальцами, отправляются вчерашние носки Луи.
Глава 6.
– Новенький! Куда опаздываешь? – окликает меня кто-то в коридоре, и я, обернувшись, вижу Яна, который машет мне рукой. – Тренировка через час, не забыл?
– Не забыл, но… – приближаясь, я перефразирую «хотел пообедать», потому что альфы так почти не говорят, на «надо успеть пожрать». Ян кивает головой в сторону:
– Отлично, пошли. Я тоже в столовку.
Сегодня я не в духе – пришлось готовиться к парам, заучивая кучу ненужной конкретно мне инфы, а потом еще записывать лекции, но отвечать, выучив все на отлично, не более чем на удовлетворительно, потому что Кейти никогда бы не стал тратить время на тщательную подготовку. А мне надо быть как Кейти, чтобы потом все не заметили особой разницы, когда он явится.
Вторая причина, почему я не в духе – жутко хочу трахаться, что усугубляется тем, что я большую часть времени нахожусь в обществе альф. Учебное заведение рассчитано на узкий профиль выпускаемых специалистов, потому омег тут в три раза меньше, чем в других подобных, и я окружен мало того, что запахами, так еще и телами, входящими в тесный контакт с моим на тренировках. Эта – вторая по счету, что ждет меня с момента прибытия, и я жду ее с нетерпением, уж там-то я вымотаюсь и буду думать потом только о ноющих мышцах и синяках. Но все равно тяжко быть девственником, когда сидишь на скамейке в раздевалке, где мыслей о сексе больше, чем о спорте.
На соревнованиях по гимнастике было проще – одни омеги, даже тренер и медики, сопровождавшие нас. Здесь… Да один Ян, сидящий сейчас за столиком и поглядывающий на часы, чего стоит. Папка бы еще год ходил и рассказывал всем о знакомстве с моим парнем, если б я такого привел домой. Мало того, что красавчик, так еще интеллигентный и приятный в общении, видно, что воспитанный, даже нецензурно не выражается. Хотя лично у меня всегда вызывали подозрение люди, которые говорят «этот молоток чуть не отбил мне палец» вместо «ебаное ебучее хуйло». И если вот так аккуратно засовывают использованные салфетки в стакан из-под кофе – тоже. Но я и сам так делаю, чем вызываю смешок:
– Да ты педант!
– От педанта слышу, – фыркаю я.
После столовки мы с Яном идем к спортзалу, и по пути он рассказывает мне, что сам пришел в команду не так давно, за четыре месяца до меня, – до Кейти – и что пожалел, что не сделал этого раньше:
– Я же тоже почти выпускной курс. Еще год, и все. А потом сразу в фирму к отцу.
– Тебя тоже приняли … – хочу сказать «холодно», как сказал бы я, но говорю, как Кейти: – Как мудачье? Они мне в сумку своих грязных носков напихали в прошлый раз. Или это традиция такая?
– Это Урисон! – усмехается Ян. – Он любит дурацкие подколы. Но ты новенький, это норма, а меня они давно знали. У меня со всеми как-то сразу сложилось, и сыгранность появилась. Кроме Джека, пожалуй.
– А что Джек?
– Он – тяжелый человек. Не сошлись характерами. Ну и плюс на втором курсе его омега ушел ко мне, а он этого не забыл.
– Оу.
– Так вышло, – Ян пожимает плечами. – Никто не виноват. Если ведешь себя, как ублюдок, то и результат получаешь соответствующий.
Больше Ян ничего не рассказывает, но и этой информации пока хватает для того, чтоб подтвердились мои опасения по поводу моего соседа по комнате, тире капитана команды Сименса – с ним просто не будет никогда. Шанс притирки минимален, если он всегда так ведет себя, то не изменится и потом, когда мы сыграемся. Если сыграемся.
– Копаемся! – в момент нашего с Яном переодевания в раздевалке в нее вкатывается Ясинобу. – Быстло, быстло лазоглеваться!
– Так мы первые, никого еще нет, – говорю я, путаясь в шортах.
– Ластяжку на матах – быстлее начнете, быстлее закончите!
Яна Ясинобу берет за яйца сразу, как только мы выходим в зал, заставляя отрабатывать приседы с весом, – говорю ж, у него своя тактика, – а меня отправляют в свободное плавание в другую часть зала. Странно, но Ясинобу не относится к моей роли в команде как к решающей – продолжает делать упор на защиту и нападение, и, наверное, это правильно: сказывается опыт предыдущих лет, ведь центральный в их команде никогда не был сильной фигурой. Но мне же проще – меньше внимания ко мне, меньше ответственности. И я, повиснув на перекладине, с удовольствием качаю пресс. Конечно, хочется и повыебываться тоже, выполнив несколько упражнений с кувырком через перекладину, но нельзя. Кейти не умеет так. Кейти и спрыгнуть бы так, с раскачкой и перекрутом, не сумел бы, но тело само повторило заученное движение и я не успел это заметить. Зато заметил Ясинобу.
– Что ты сделал? – подскакивает ко мне, прижимая к груди мяч, а я отступаю назад:
– Что? Ничего! Занимался. Случайно как-то вышло.
– Нет, вот сейчас – что это? А ну поплыгай! Плыгай, давай, выше, я же видел, как ты подскочил.
Я вынужден прыгать на месте, на одних носках, как он просит, и делаю это легко и изящно, как любой гимнаст, и это отличает меня от тех, кто сейчас находится в зале – всех членов команды, которые, посмеиваясь и толкая друг друга, выходят из раздевалки неспеша, как крокодилы, выползающие на берег.
– Надо составить новую тактику, – говорит Ясинобу, щурясь на меня. – Ты умеешь плыгать – это холоший такой нюанс. А ну, давай, подвигайся с мячом. Лосси, в палу к Дассо, бегом!
– Без обид, чел, – произносит тот, сразу уходя мне в ноги – да, в «Игре» не запрещено бить по ногам, если рядом нет своих, потому у всех надета защита голени. Но это на поле.
– Эй, это не по правилам, я без полной экипировки! – вою я, отскакивая и хватаясь за ногу под коленом, при этом удерживая мяч второй рукой.
– Тленеловка, тленеловка! Тут можно все! Надевай полную в следующий раз! – сообщает Ясинобу и оглушительно свистит, созывая всех в центр игрового поля. – Отлабатываем схему 3:2:2!
Понятно – сегодня именно играем, а не занимаемся физподготовкой, для которой у Ясинобу, как у любого тренера, припасены особые пыточные приспособления вроде ритмической лестницы и балансировойной платформы*. К концу отработки я сижу на скамье, морщась от осознания того, что мне натерли кроссы. Но в бутсах, когда мы играли на открытом поле, было хуже – похоже, у Кейти лапа все же меньше моей. Нужно съездить в спортмаркет и подобрать себе что-то более удобное.
– Вставай, – по уже набитой голени прилетает кроссовком Джека, который тут же опускает ногу в нем. – Мы не отдыхаем.
– Я не нужен сейчас, – возражаю я. – Мешаю только.
– Я непонятно выразился? Не задействован – выполняй подачу мяча со стеной, пока тренируется защита и нападение. Скамейка – для лузеров. Или ты лузер?
Я прислушиваюсь к ощущениям в натертой пятке:
– Я лузер. Все?
Джек смотрит в ответ, как смотрят на дохляков в команде, которые ноют и выдыхаются раньше всех. Но мне плевать. Главное, что я о себе думаю, а не они все, хотя вот портить карму Кейти тоже не хорошо. Но мне жмет обувь, и мой комфорт сейчас куда важнее кармы брата. Или просто я уже не контролирую спонтанную агрессию. И если Джек начнет возникать дальше, то рискует огрести на словах, потому что физически огребу от него я, до чего точно доводить не следует. Джек не знает, что я омега, поэтому стоит засунуть свою спонтанную агрессию пока туда же, куда я засунул чуть раньше желание быть выебанным им в раздевалке.
*Ритмическая (координационная) лестница – по сути веревочная лестница, лежащая на полу. Тренировки с координационной лестницей считаются одними из лучших для развития быстроты ног, помогают улучшить способность сохранять равновесие в движении. В процессе занятий со снарядом, помимо мышц, тренируется мозг и нервная система спортсмена, приучая организм совершать более отточенные движения.
Балансировочная платформа – жесткая платформа без регулировки. Используется в основном для усиления эффекта от рутинных упражнений, таких как пресс, отжимания, приседания и т. д. Хороша тем, что прорабатывает глубокие мышцы.
