Текст книги "В поисках неудачника (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Есть какие-то новые факты? – поинтересовалась Николь.

– Нам удалось перенести на неделю слушание в апелляционном суде.

– Негусто.

– Увы, что имеем, то имеем.

Если быть откровенным, то этот докладчик произвел куда как более положительное впечатление, нежели его коллега. Он был более уверенным и намного лучше ориентировался в материале, говорил спокойно, взвешивая каждую фразу, чувствовалось, что цену себе знает.

– Что у вас, Джон?

– Мы проанализировали три страховки, которые остались потенциально возможными. К сожалению, мы вынуждены констатировать, что все они имеют вероятность быть. Нами пересчитаны коэффициенты вероятности с учетом того, что два события уже произошли. Цифры неутешительны. Компьютерная математическая модель показывает, что следующий страховой случай может произойти уже в этом месяце, наиболее вероятное осуществление остальных двух событий – еще четыре месяца.

– Понятно. В таком случае надо постараться еще больше затянуть судебный процесс. Дайте указание юристам создать целую систему проволочек, чтобы апелляция рассматривалась еще, минимум, полтора-два месяца. Если что-то произойдет, у нас может возникнуть более благоприятная обстановка для пересмотра судебного решения.

Джон производил впечатление математика-программиста: взлохмаченный тип, которому явно больше подходят джинсы, а не костюм, который он тут вынужден носить по ходу дела. Нос с горбинкой, грубоватые черты лица, но лицо открытое, простое. Такой себе ковбой: герой прерий в джунглях большого города.

– Ли?

– Три оставшихся страховки достаточно интересны. Первая это застрахована яхта господина Кремера от того, что она утонет в результате нападения большой белой акулы в проливе Ла-Манш. Вторая – застрахован дом господина Креймера от несчастного случая – взрыва вакуумной бомбы. Третья – сам господин Креймер застраховал себя от похищения бандой чеченских террористов.

– Что общее во всех случаях? – Николь спокойно вела совещание так, как будто всю жизнь только этим и занималась.

– Все случаи, как произошедшие, так и те, которые не произошли, объединяют несколько факторов: во-первых, сумма страховок значительно превышает реальную стоимость имущества, которое пострадало. Я не учитываю жизнь собачки и здоровье самого господина Креймера, хотя суммы там тоже значительно превышали стоимость обычных страховок здоровья и жизни. Второй общий фактор: прагматизм, то есть, все случаи вероятны. Другими словами, господин Креймер ни разу не застраховал себя от события, которое никак не может произойти, или, точнее, доказательство которых крайне затруднено или невозможно, типа, страховка от похищения инопланетянами. Третье. Это детализация страхового случая, причем такая детализация, которая играет на руку страховой компании, потому что снижает вероятность страхового случая. Например: то, что собачкой полакомится не просто крокодил, а именно нильский, или яхта должна подвергнуться не просто нападению акулы, а затонуть от него, и не просто от акулы, а от большой белой акулы, и не просто затонуть, а затонуть в проливе Ла-Манш, где о больших белых акулах никогда не слышали из-за того, что вода с нем слишком холодная для этого вида акул.

– Простите, мистер Ли, а, может быть, это играет на руку самого господина Креймера, потому что снижает ставку страхового платежа? – впервые подал реплику сам Сергеев.

– Несомненно. Но и страховщику кажется, что такая детализация дает преимущества, в том случае, если страховое событие произошло: оспорь вид крокодила и получишь результат. Или докажите, что это была акула! А еще надо яхту поднять. А почему большая белая акула? Показание выживших? А почему они тогда выжили? Четвертое: все страховки были заключены одним пакетом, что опять-таки сыграло на руку господина Креймера и не вызвало подозрений у наших сотрудников. Это все.

– Можно уточнить?

Когда Сергеев сказал эту фразу, господин Ли Ин, невысокий, с черными пуговками глазами китаец, внутренне напрягся. Николь кивнула головой. Тогда Сергеев продолжил:

– Меня интересует такой факт: завод господина Креймера был застрахован только от падения метеорита, или же существовали другие виды страхования?

Робин Ван Эйк отреагировал моментально.

– Завод был до этого застрахован от пожара, наводнения, землетрясения. Это было продлением страхового договора на следующий год и пошло своеобразным бонусом, отдельным предложением.

Потом подал голос Ли Ин.

– Яхта господина Креймера тоже имеет все виды стандартного страхования, в том числе и от угона. Здоровье господина Креймера тоже имеет страховку. Причем стандартную. На вопрос же, почему он хочет застраховать себя от нападения именно чеченских террористов, тем более, что в Европе действуют любые террористы, кроме чеченских, господин Креймер ответил, что это его самый большой страх в жизни. Он видел документальный фильм, где чеченские командиры резали русским солдатам головы, и с тех пор боится только их.

– Благодарю вас.

Николь внимательно посмотрела на Сергея, потом коротко бросила:

– Что у вас, Илья?

– Пока что наш психолог не может подобраться к господину Кремеру, чтобы составить его психологический портрет. Он всячески избегает знакомств и новых контактов, его охраняют четыре частных детектива. По двое через день. Водитель тоже предоставлен охранным агентством, маршруты господина Марка Креймера и его контакты тут, думаю, что эта информация заинтересует господина Сергеева.

– Возможно. Тони?

– На наш запрос НАСА ответило, что этот метеорит в их каталогах не проходил как потенциально опасный. Он был зафиксирован, но по расчетам, должен бал сгореть в плотных слоях атмосферы. Один из экспертов предположил, что из-за того, что ядро метеорита было железным ему и удалось «проскочить» атмосферу. В любом случае, у них не было никаких оснований бить тревогу. Такие маленькие объекты астрономические обсерватории обычно не ведут. Хотя жаль, если бы удалось доказать, что информация об этом метеорите и его угрозе существовала, можно было бы подкрепить апелляцию новыми факторами. Кроме того, можно было поработать с жильцами пострадавших домов, и они бы обратились в суд с исками к господину Креймеру, на предмет того, что он не предупредил людей о возможной катастрофе, рисковал их жизнями для получения страховки и так далее.

– Насколько я помню, у метеоритов есть номера? – опять без спросу подал голос Сергеев.

– Несомненно. – Тони сохранял спокойствие. Этот жгучий брюнет, скорее всего, уроженец итальянского юга, не слишком высокий, но привлекательный, говорит быстро, думает еще быстрее. Оригинал. Опасный соперник, хороший помощник. Даже слишком хороший. Какой же надо быть самоуверенной особой, чтобы держать такого кадра в своей команде?

– Надо поднимать информацию за три-четыре года, может быть, в каком-то журнале, или на конференции астрономов, проскочила такая информация об этом метеорите? Поискать надо. Кроме того, стоит проявить интерес не только к обсерваториям бывшего СССР, типа Пулковской или Бюрокана, стоит прошерстить среди астрономов-любителей. У этих гаврошей, с их несовершенными приборами, времени и охоты следить за подобным гостем могло быть.

– Вы представляете, какой объем работы надо сделать? – Николь выпрямилась в кресле и стала что-то прикидывать в уме.

– Представляю.

– Для работы по журналам и материалам конференций люди будут. Есть группа поддержки, но кто будет заниматься работой с астрономами?

– Думаю, вам надо найти человека, который сам является астрономом и хочет подзаработать. Намекаю: на территории бывшего СССР астрономы получают мизерную зарплату.

– Принято.

Николь еще мгновение подумала, потом обратилась к Марку Садальскому, американцу польского происхождения, который остался единственным незадействованным докладчиком.

– Марк, у нас есть что-то новое по личному делу господина Креймера?

– К сожалению, ничего нового.

– Следовательно, кроме вот этого листика, у вас нет ничего? – Сергеев поднял над головой хорошо знакомый всем присутствующим листик из досье с личными данными столь драгоценного клиента.

– Это все, Сергей, – ответила за Марка Николь. – Мы не могли собрать столько фактов, сколько бы хотелось для полноценного анализа, но наши сотрудники работают над тем, чтобы уточнить детали его пребывания в Израиле, Америке, в Европе.

– В таком случае, добавьте туда несколько фактов, в городе Погребище, что в Винницкой области и совсем недалеко от Умани, где родился Марк Кремер, живет двоюродная тетка Марка, Лиза Хаимзон. Фамилия по мужу. В девичестве Шейман. Работала библиотекарем. Библиотекари любят поговорить. Это факт.

– Интересный факт, – сумела выдавить из себя Николь.

– Это еще не все. В Австралии, в городе Сиднее, если я не ошибаюсь, это столица? Так вот, там живет троюродная бабушка Марка, Фаня Кремер. Она приезжала в этом году в город Умань, на могилы родителей. Выехала еще в советские времена в Израиль, но сумела оказаться в Австралии. Работала там врачом. Сейчас на пенсии. У меня пока что все.

– Благодарю вас, Сергей, за эту ценную информацию. Все свободны, а вы, господин Сергеев, останьтесь.

Тут Сергей вспомнил коронную фразу старины Мюллера: «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». И прибалдел. Как в мире все повторяемо!

Глава одиннадцатая

Собака, пущенная по следу

– Кофе?

– Благодарю вас, лучше чай.

– Черный, с лимоном, в стакане?

– И обязательно с подстаканником.

– Что?

– Простите, Николь, у нас в поездах к стакану идет металлический подстаканник с ручкой, чтобы не обжечься. Давайте, не будем демонстрировать друг другу знание социальных штампов, договорились?

– Согласна.

Николь нажала кнопку интеркома и прошептала заказ. Марта принесла чашечку кофе и большую красную чашку чая, долька лимона лежала рядом вместе с кусочками сахара и таблетками сахарозаменителя. Сергей благодарно принял чашку, бросил три таблетки заменителя, посмотрел на Николь, которая пила кофе вообще без сахара, немного поморщился, хотя, вероятнее всего, марта уже бросила определенное число таблеток в чашку начальницы. Могла ее выдрессировать за это время. А то, что Николь жесткий дрессировщик, Сергеев убедился лично.

– Вы знаете, идея пригласить следователя из СССР принадлежала Илье. Он самый странный человек в моей команде. Тем не менее. Скажите, еще утром вы сказали, что ничего у вас нет, а в двенадцать уже был результат.

– Подсуетился. Вижу, у вас запарка, пришлось кое-какие связи подключить.

– Ах да, у вас там связи решают все.

– У нас ТАМ кадры решают все, как сказал великий кормчий товарищ Сталин. А у вас?

– Многое, но не все.

– К сожалению, мы находимся в такой ситуации, когда все решает время. А мое правило состоит в том, что когда все решает время связями пренебрегать не стоит. Вы, Николь, давали официальные запросы в разные инстанции. Скажите честно, сколько времени ждали ответ?

– Много.

– Вот именно. А нам нужен результат. И не имеет такого значения, какие пути пришлось пройти, чтобы результат был, наконец, достигнут. Главное, нет никаких противоречий с криминальным кодексом.

– А с моральным?

– Тоже.

– Тогда я согласна. Что вы собираетесь предпринять?

Николь допила кофе, точным движением отложила чашечку и уставилась на Сергея, который продолжал совершенно спокойно свой чай попивать, да еще и при этом умудрялся одобрительно покачивать головой, как будто говорил: «Ничего вкуснее этого чая не пил, и ничего важнее этого данного чаепития не знаю». Николь чуть нервно ударила ногтем по крышке стола. Сергей продолжал молчаливое чаепитие. В конце-концов, если уж держать паузу, так мхатовскую. Сергей подождал, когда женщина, сидящая напротив него, начнет действительно нервничать, и только после этого отложил чашку в сторону и произнес:

– Николь, давайте сразу же расставим некоторые акценты. Я не член вашей группы. Я работаю сам по себе. Вы мне только помогаете. Я помогаю вам решить общую задачу. Но вы не подчиняетесь мне, а я не подчиняюсь вам. У каждого своя работа. Договорились?

– Это и так понятно.

– Думаю, что не всем. Во всяком случае, из вашего объяснения это не следовало, хотя, вам самой решать, как меня преподнести вашему коллективу.

Сергей закрутил фразу и стал взвешивать, так ли он расставил акценты. Нет, вроде все так. Посмотрим, что дальше.

– Да, это моя прерогатива. Более того, работу по делу Креймера координирую все-таки я.

– Я помню об этом.

Вот как, отпор получил. А у этой леди железный характер. Надо будет присмотреться к ней повнимательнее. Интересный получается фрукт!

– Итак, если наша перепалка окончена, вернемся к тем самым баранам.

– Ну, если про баранов, то я собираюсь пройтись прогуляться по улочкам этого дивного города, а вот вечерком мы обязательно встретимся с вами… Скажите, вы заметили афишу вот тут, прямо при входе в офис?

– Заметила. Новая выставка в музее Современного искусства. Кто-то из американских попартовцев…

Николь напрягла память, Сергей понял, что еще чуть-чуть, и она вспомнит.

– Энди Уорхолл.

– Да, точно.

– В без четверти шесть на выставке. Мне надо будет взять машину на прокат и забронировать на неделю номер в гостинице в Ронсе, если не ошибаюсь, там выбор невелик. Я хочу познакомиться с господином Марком Креймером, надеюсь, он окажет мне такую любезность.

– Это все?

– Пока мои люди на Украине побеседуют с Лизой Хаимзон, я попрошу заняться австралийской родственницей Фаней Креймер. Они должны что-то знать. Пока у нас к нему никаких зацепок. А мне кажется, ключ лежит в его прошлом. Нам крайне необходимо знать о нем все, вплоть до того, какого цвета были его детские какашки в первые месяцы жизни.

– Принято.

– И еще. Я хочу встретиться с человеком, который расследовал первое дело, кажется, Дюваль, вы его так называли?

– Хорошо. Организую. А насчет встречи в музее вы серьезно?

– Вполне. Привыкайте, мадам Санье. Жизнь полна неожиданностей. Может быть, за то время, что осталось до нашего свидания, мне в руки попадется еще какая-то информация.

– Отлично. Вот вам мобильный телефон с номером бельгийского оператора, как вы и просили. В нем уже есть мой номер, номер Марты, это на тот случай, если вы случайно не дозвонитесь ко мне, а так же номера аналитического отдела. Когда вы хотите выехать в Ронсе?

– Завтра утром.

– Хорошо. Это значит, что у нас будет только одно романтическое свидание.

– Увы, мадам…

– Я еще мадемуазель, мсье Сергеев. Всего хорошего.

Последние слова про мадемуазель были сказаны Николь отнюдь не в качестве флирта. Сергей почувствовал, что за все время Николь Санье, руководительница аналитического отдела страховой компании АСГ только-только открылась как человек. И в ее словах было много боли, горечи и грусти.

Придя в свой кабинет, Сергей какое-то время молча посидел, уставившись в окно, бездумно погрузившись в какое-то подобие медитации, потом сделал несколько заранее намеченных звонков, выслушал ответы. Подумал о том, что пора бы уже договориться о встрече с страховым следователем Дювалем. И тут зазвонил телефон на его столе.

Звонила Марта, она сообщила, что мсье Ив Дюваль был уволен из компании АСГ ровно месяц назад. Руководство посчитало его работу неудовлетворительной. Живет Ив в Брюсселе, на Рю де Фландр. Фландрской улице. Что же, это лучше, чем ничего. Марта пыталась дозвониться, но ни домашний, ни мобильный телефон мсье Дюваля не отвечает.

– Марта, благодарю вас, попрошу, принесите мне личное дело мсье Дюваля, там фотография есть, я надеюсь? Вот и отлично. Прямо сейчас и несите.

Марта появилась в кабинете Сергея буквально через несколько секунд. Сергеев озаботил ее чашкой чая, а сам принялся изучать личное дело следователя Дюваля. Дюваль был уроженцем Французской Гвинеи. Его семья двадцать три года назад переселилась во Францию. Там он получил образование. Там начал работать. Ага. В связях, порочащих его, не замечен. Что еще? В АСГ работал семь лет. Характеристики блестящие. Причина увольнения. Это интересно: «болезненно воспринял критику расследования страхового случая по делу N…». Так это же дело Креймера. Значит, его вытурили с хорошей работы из-за этого дела? Не даром старики постоянно пинают его расследование – пинаемого-то нету. Похоже, Ив стал козлом отпущения (или как говорят сейчас на Украине, а я от этого буквально кипятком писаю – цапом-видбувайлом) в этом деле. Тем более есть повод с ним встретиться.

Сергей захлопнул папку с личным делом Дюваля и посмотрел в окно. Это было просто ощущение. Ощущение, которое нельзя было назвать каким-то именем, термином, одним словом. Сергеев почувствовал, что что-то тронулось с места. Такое, примерно, чувствует собака, идущая по верному следу.

Глава двенадцатая

Музейные истории

На сегодня у Сергея было запланировано множество дел. Самое важное из них он решил совместить с самым интересным. А самым первым – второстепенное, которое, по возможности, совместить с самым главным. Уф! Запутанно? А вы думаете, сам Сергей Сергеевич сразу сумел во всем этом разобраться? Нет! Он только выстроил приблизительный график событий и последовательность действий. Но расчет по времени не осуществлял. Не зная города невозможно ТОЧНО вычислить временные отрезки, отпущенные на каждое дело, но вот выстроить приблизительный оптимальный график Сергеев мог самостоятельно, не подключая к сему никакой компьютерной программы. Такие графики он выстраивал в голове, вот только прикидывал время с серьезным запасом, минимум на чашку-другую кофе, так, на всякий случай.

Когда Сергей уже собирался покинуть офис, зашла Марта и сообщила, что машину на прокат ему уже взяли, техники компании проверят ее, а завтра в шесть утра он может забрать машину на стоянке у отеля. Из более неприятных новостей было то, что с Ивом Дювалем нет никакой связи, даже его бывшие коллеги по работе не знают, что он делал последних несколько недель.

А это уже заинтересовало Сергея всерьез. Вряд ли такой человек, как следователь Дюваль, будет исчезать без серьезных на то причин. Вот только сущность этих причин узнать было бы интересно. Николь пообещала, что Дюваля найдут, более того, она подключит для этого бельгийскую полицию. Ну что же, в профессионализм местной полиции Сергеев свято верил, но в то, что Дюваль быстро обнаружится – нет.

Чтобы встретиться с мадемуазель (как выяснилось) Санье в музее у Сергея Сергеевича Сергеева было две причины. Во-первых, он хотел просто вытащить привлекательную женщину на свидание. Нет, никаких иллюзий Сергей не питал. Он просто знал, что чтобы заинтересовать женщину, мужчина должен вывести ее из равновесия. Неважно, каким образом, но зацепить ее, уничтожить состояние внутреннего благодушия и самоуверенности. Он не мог не рисковать, он не мог не принимать вызовы судьбы. А красивая стерва – это постоянный вызов, особенно учитывая, что его поначалу стервы воспринимают как не стоящий внимания объект. Как хорошо казаться иногда слабым. Пусть сила проявится потом. Ах, какое наслаждение испытывал шекспировский Петруччо, укротив свою строптивую женушку! А для полноценной жизни, в последнее время, Сергею как раз шекспировского накала страстей и не доставало.

Для Сергея это был тонкий расчет. Не уверенность, а игра. Игра достаточно жестокая, в первую очередь по отношению к себе. Потому что за страсть ты расплачиваешься привязанностью. И хорошо, когда страсть угасает, а привязанности еще не возникло. А если наоборот? Но эти игры с сильными женщинами на грани дозволенного составляли сущность Сергея. Только в таком столкновении характеров он чувствовал прилив адреналина, так необходимый для того, чтобы ощущать всю прелесть сегодняшнего бытия.

Для начала Сергеев поймал первое попавшееся такси (заметьте, он не ловил второе или третье – эти конспиративные штучки его пока совершенно не волновали) и поехал, больше для очистки совести на Фландрскую улицу. Как он и предполагал, мсье Дюваля дома не было. А словоохотливая консьержка за пару евро сообщила, что мсье Ив отсутствует на своей квартире уже третью неделю.

Этим же такси Сергеев перебрался на банковскую улицу, где, как вы понимаете, находится Национальный банк государства Бельгия, осмотрел громаду гражданского благополучия в этом благополучном, более чем, государстве. Впрочем, по Бельгии мировой финансовый кризис тоже ударил, вот только не было такого жуткого ажиотажа в связи с этим грозным ударом. Нацбанк делал свою работу, правительство – свою. А присутствие королевской власти дарило надежду на то, что к худшему ничего не изменится.

Впрочем, Сергеев понимал, что этот взгляд является просто беглым взором стороннего и совершенно равнодушного наблюдателя, коим, он, собственно говоря, и является, а потому, ошибочен. Скорее всего, кризисные явления есть, и очень серьезны. И бельгийцы работают над преодолением кризиса, не покладая рук. Но все-таки работают, а не рвут власть друг у друга, как наши украинские политики. «Какое все-таки сволочье правит нами». – В который раз за короткое время пребывания на бельгийской земле подумал Сергеев.

Он заметил этого человека еще около здания компании. Сейчас он снова возник недалеко от Сергеева. Подумав немного, Сергей направился к банкомату, в котором снял сотню евро. Когда наш герой отходил от банкомата, он успел услышать: в семнадцать-ноль-ноль. Ну что же, время не поджимало. Можно было устроиться для чаепития в каком-то кафе, скорее всего, стоит для этого пройти на Лувенскую площадь, говорят, она своеобразна и довольно привлекательна. И на ней масса кафешек.

Надо сказать, что количеством кафешек. Лувенская площадь не впечатлила, скорее всего, это говорили про совсем другую площадь. Плохо. Старею, раз начал забывать информацию – выругал себя Сергеев. Однако подходящее заведение со столиками на тротуаре нашел. Столик как раз был на одного, максимум двух человек и то, если двое будут пить только одну чашечку кофе на двоих. Поколебавшись минут пять-шесть, он заказал капуччино и несколько пирожных. И то, и другое были превосходного вкуса. Пирожные таяли во рту, а кофе был достаточно крепок и с хорошей пеной. Вообще-то уже было время ленча. Но именно сейчас следователь страховой компании мог заняться своими прямыми обязанностями и сделать несколько важных звонков. Пришлось звонить долго, один человек все не находился. Сергей с грустью подумал, сколько денег ушло на роуминг, но потом собрался и нашел наконец-то нужного человека. Стараясь не слишком растягивать телефонное удовольствие, Сергей все равно вынужден был проговорить по телефону не менее получаса. Тут он с грустью понял, что трубка уже почти полностью разряжена. А это было уже очень неприятно. Главное, что следователь так и не помнил, бросил ли он запасной аккумулятор во внутренний карман, что же, как раз представился удобный случай проверить память. И вообще, что-то по выходу на пенсию расслабились вы, Сергей Сергеевич! А не пора ли возвращаться на военное положение? Кажется, самый раз!

Сразу же после пирожных переходить к ленчу не хотелось. Сергеев прошелся к площади свободы и недалеко от королевского цирка нашел местечко, где смог вкусно и недорого пообедать.

Времени оставалось еще с избытком, но Сергей решил пойти в музей современного искусства заранее. Как всегда в таких случаях, он выбрал маршрут пешкодралом с таким расчетом, чтобы сделать маленький маневр и пройти еще и мимо музея Классического искусства: очень уж хотелось полюбоваться этой громадой работы Балата. Предчувствия его не обманули: дворец графов Фландрских впечатление производил и без этих четырех скульптур на его фронтоне (Музыка, Архитектура, Скульптура и Живопись), но само здание производило колоссальное впечатление собственной, особенной гармонией и силой. Посмотрев на мясистую физиономию Рубенса, Сергеев быстро пошел к музею Современного искусства.

В музее его интересовали работы импрессионистов. Из всех направлений искусства последних двух веков импрессионизм больше всего нравился Сергею. Как-то так получилось, что его взгляд на мир в чем-то совпадал со взглядом импрессионистов, а из всех импрессионистов ближе всего по духу к старине Сергееву был Анри Матисс.

Это было хорошо, что сейчас только начало двадцать первого века и импрессионистов не успели перевесить в музей классического искусства. Из всех этих художников Сергеева больше всего восхищал Матисс. И не потому, что увлекаться западными художниками было какое-то время модно, нет, просто Сергеев видел, в какой силой передает этот человек окружающий мир. Помнится, в Эрмитаже он застыл около прекрасного «Танца» кисти Мастера. Картины, заказанной Матиссу великим русским меценатом. Он смотрел на это поразительное синее небо, такое синее-синее, просто кусок полотна залитый яркой синей краской и ничего более, на эту зеленую-зеленую траву (кусок холста просто залитый яркой зеленой краской), и на эти ярко-красные фигуры, где-то уродливые, где-то угловатые, такие неправильные, неправдоподобные и такие невыразимо прекрасные в том самом ДВИЖЕНИИ, которое и составляет смысл нашего существования. А рядом с этим полотном была картина, которую художник назвал «Музыка». И те же фигуры – красные, на синем и зеленом фоне, только застывшие, с черными ртами, которые издавали звуки музыки. И было какое-то волшебство, что-то такое, что нельзя выразить словами, потому как ничего, кроме искусствоведческих штампов не приходит в голову. Было что-то такое, что обычно называют «божественным дыханием» в этих незамысловатых картинах. И сила этого дыхания была такова, что даже непосвященный мог ощутить его, если только попадал в его такт, резонанс… И кто-то слышал эту чудесную музыку, а кто-то ощущал то легкое дуновение, которое вызывают танцующие в хороводе, который проносится мимо тебя и устремляется куда-то туда, в даль, в неизвестное, в саму Вечность.

Теперь Сергей захотел посмотреть на картины художника, которые хранились в Брюсселе, он был уверен, что бельгийская коллекция Матисса была почти такой же значительной, как и парижская, во всяком случае, не хуже Эрмитажа. Однако же, зала Матисса не было вообще. Он нашел зал, посвященный импрессионистам и там натолкнулся на картину «Интерьер в красных тонах». Это была работа 1946 года, поздний Матисс, как говорят специалисты, когда художник уже устал от классических форм импрессионизма и все больше уходил к первобытной простоте и выразительности, где главную роль играли геометрия очертаний и точность цветовой гаммы.

Правда, быть в музее Современного искусства и пройти мимо картины Давида «Смерть Марата» было бы верхом невежества. Этот шедевр, который много лет принадлежал Бельгийскому музею современного искусства был чуть ли не главной приманкой для туристов. Почему-то смерть и кровь всегда больше всего привлекали человеческое внимание.

Большое полотно Давида большого впечатления на Сергея не произвело. Возможно, фотографический принцип изображение места трагедии, где не было и намека на правду, как-то отталкивало взгляд профессионала, может быть, как профессионал Сергей слишком хорошо знал истинное нутро смрти и истинную ценность большинства профессиональных революционеров? Но когда он рассматривал эту смерть к нему подошли.

– Вам не кажется, что вы выбрали весьма символичное полотно: тогда со смерти Марата началась смерть французской революции. А наша первая встреча совпала с началом смерти Советского Союза. Помните?

– Да, Андре, помню.

– Странно, вы подцепили меня тогда именно на идеологии. Сыграли на том, что Россия переживала плохие времена.

– Андре, я сейчас в отставке.

– Вот как?

– Да, мой приезд не связан ни с вами, ни с вашими теперешними связями и работой. Мне не известно об этом ничего.

– Вот как?

– Мой переход из КГБ СССР в СБУ был непростым переходом. Все связи я оставил в России. Докладная записка о моей встрече с вами тоже, скорее всего, осталась всего лишь докладной запиской, если кто-то вообще успел ее прочитать.

– Вы хотите сказать, что о наших… договоренностях… никому не известно?

– Это не так. Было известно. Докладная записка пылится где-то в архиве. Если на вас не вышли, следовательно, или эта информация потеряна, или…

– Или что?

– Или вас «законсервировали» до лучших времен.

– Приятно чувствовать себя фламандской селедкой…

– Говорю как есть.

– Вы всегда были со мной обезоруживающе откровенны.

– Да, поэтому могу сказать вам, что встреча со мной была, скорее всего, ошибкой. Думаю, за мной приглядывают. Не следят, не ведут, но приглядывают. Если начнут что-то копать, может быть и докопаются.

– Возможно, что и так. Да, я не знаю цели вашего приезда. Скорее всего, вы и не откроете мне ее.

Сергеев утвердительно кивнул в ответ головой, мол, не открою.

– Но если вам понадобится какая-то помощь, обращайтесь, сейчас я имею некоторые возможности. Вот номер мобильного.

– Запомнил. Благодарю вас, Андре. Всего хорошего.

– И вам всего наилучшего, Серж.

Глава четырнадцатая

И это они называют свиданием!

Встреча с Андре вызвала у Сергея множество чувств, и пришли воспоминания о его командировке, как раз перед распадом СССР… Господи, как же это все было давно!

В любом случае, настрой на спокойное лицезрение картин пропал. Надо было бы осмыслить последнюю встречу и решить, насколько ему удалось не ввязаться в вечную игру спецслужб. Или это иллюзия, что он вообще был вне игры?

Что-то все получается не так, слишком все просто и в тоже время, его не покидает ощущение, что все слишком-слишком сложно. А разгадывать многоходовые комбинации специалистов спецслужб – это не самый сильный конек Сергеева, ему своей работы хватало. Вот, например, встретиться, завербовать, найти к человеку подход, нащупать какие-то общие темы, тут Сергей всегда был на высоте. Сочетание хорошего знания психологии, высокой эрудиции и здоровой наглости, наложенное на простецкую физиономию часто давали выигрышную комбинацию.

Что же, получить наслаждения от искусства не получиться, так хоть какую пользу извлечь от шатания по музею! И Сергей стал просто прохаживаться из зала в зал, стараясь определить, нет ли за ним слежки. Слежки не было точно. Не все навыки были растеряны. А пока надо было пробраться поближе к выставочному залу. Кажется, выставка Уорхолла на первом этаже.

Итак, Андре Вильяр. Он был человеком, который занимался поставками оружия. Француз. Левые убеждения в семье. Подходящая мишень для вербовки. Сергей работал с ним ровно три месяца. И на третий месяц они договорились о сотрудничестве. Жаль только, что уже через три дня после их встречи Сергей был отозван в Москву, а потом был переведен в Киев. Значит, сейчас Андре серьезно продвинулся. Но в чем? В торговле оружием? Тогда он вряд ли стал с такой тревогой следить за мной. И потом. Андре знал о моем приезде заранее. Как? Почему? Почему ему понадобилась эта встреча? Черт подери! Столько вопросов, и нет ни одного ответа. И кто в конце-концов убил Лору Пальмер? Да уж, в жизни судьба так порой напутает, что Твин-Пикс просто отдыхает… Интересно, где же сейчас работает или служит Андре? И кому задать этот вопрос? Или никому лучше его не задавать. До поры, до времени. Наверное, пусть это останется маленькой тайной. В конце-концов, на фоне больших тайн и громадных денег, которые стоят за ними, эта тайна кажется пустяковой.