Текст книги "В августе сорок второго (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16
Конь копытом бьет!

Молодечно. 20 августа 1942 года

Я прилетел в Молодечно рано утром 20 августа. Меня встречал сам легендарный маршал Семён Михайлович Буденный. Он бил копытом почти в буквальном смысле этого слова. После провала на Южном направлении, когда Роммель чуть было не взял Одессу и этот пожар пришлось «гасить» самыми аварийными методами, да еще и с избыточными человеческими потерями, легендарный маршал был назначен генеральным инспектором кавалерии и занялся тем делом, которое больше всего любил: тут, в Молодечном он лично формировал Первую конную армию.

– Ну что, когда? Я же знаю, что началось! У меня все готово! Вдарим и до самой Варшавы!

– Здравствуйте, Семён Михайлович! Аллюр три креста!

– Здоров будь, молодо-зелено! А что, если бы не один подпоручик, моя бы конная по бульварам Варшавы прошлась бы двадцать лет назад.

Маршал задумался на пару секунд, провел в уме нехитрый подсчет и выдал:

– Двадцать два года тому назад, как раз в августе да, мы ко Львову подходили, тут приказ: повернуть на Варшаву! Ну, да это дела давно минувших дней… Ты мне скажи, Алексей Иванович, когда нас в бой бросят! Пора ведь, пора!

– Вот и прилетел посмотреть, насколько у тебя тут все готово, Семён Михайлович, знаешь ведь, мы начнем: как только, так сразу… Надо чтобы танковые армии вклинились, в ловушку влезли, на это раз мешок планируем такой, чтобы ни одна железяка в Рейх не вернулась.

– Ладно, поехали!

По Молодечному прошлась война. Городские развалины пока еще не было кому восстанавливать. Обугленные остовы домов, воронки, на дороге присыпанные щебнем и битым кирпичом, разрушенная мирная жизнь смотрела на мир разбитыми оконными стеклами и провалами от разрывов снарядов и мин. Здание школы сохранилось более или менее, в нем расположился штаб сформированной Первой конной армии. Там нас встречал еще один легендарный товарищ: Ока Иванович Городовиков, который стал командиром Первой конной. Фактически, Первая конная была чем-то похожа на смешанную конно-механизированную группу из моего времени. В ее состав входил 9-й ударный мехкорпус, 2-й и 3-й кавалерийские корпуса и 1-й гвардейский кавалерийский корпус, каждый корпус состоял из трех кавалерийских дивизий, средств усиления на конной тяге (легкие полевые пушки и облегченные гаубицы), самоходно-зенитного дивизиона и минометного полка. 9-й ударный был усиленным: танковая бригада из трех батальонов, три мотострелковых бригады, самоходно-зенитная бригада, тяжелая артиллерийская бригада. Более чем приличная сила! Все бойцы Первой конной уже имели опыт боев, считались ветеранами, а гвардейцы еще и отличились: и на Украине, и в Белоруссии. В феврале сорок второго, как раз 23-го числа, пришел приказ о создании гвардейских частей. Самые отличившиеся в боях соединения получали звание «Гвардейская», ее бойцы и командиры получали значок Гвардейца, знамя части тоже получало гвардейские знаки. Не все в РККА воспринимали эти изменения, как должное, но предпочитали помалкивать.

Ока Иванович невысокий кривоногий калмык с короткой стрижкой и усищами, которым сам Будённый мог бы позавидовать! Казалось, что лицо Городовикова состояло из усов и узкой прорези глаз.

– Ну что, Ока Иванович, рассказывай, что у тебя и как!

– А что тут россказывать? Я и покозать могу: в корпусах все по штату, снобжение я лично проконтролировал, готовность и боевая подготовка на уровне. Бойцы все обстрелянные, в сложной обстановке не ростеряются, командный состав лично экзоменовал. В какую дивизию ноправимся, нозывайте любую…

Старый кавалерист немного смешно окал, что не совсем характерно для донских казаков, он ведь родом из хутора Мокрая Эльмута, что у станицы Платовской. Человек талантливый, с крепким характером и отличный организатор. Во многом благодаря ему и удалось сохранить тридцать пять кавалерийских дивизий, правда, на фронтах сражалась двадцать одна дивизия в семи кавалерийских корпусах. Остальные в первую фазу войны использовались для охраны в тыловых округах, но тут возникла необходимость нанести удар мобильными частями, при этом не накапливая больших танковых сил, которые намного сложнее укрыть чем кавалерийские части. Тем более, что немецкие генералы уверены, что для прорыва обороны кавалерийские части не предназначаются. В начале сорок второго года немцы стали создавать свои кавалерийские дивизии, которые свели в два корпуса, оба эти корпуса сейчас предавались в Третью танковую армию Гудериана. По нашим данным Гейнц сопротивлялся этому, ему тогда решили придать свежий итальянский мехкорпус, «Быстроходный» генерал согласился, его штабисты прикинули, за сколько итальянский корпус маршем пройдет своим ходом от железнодорожного узла до места… но корпус вовремя не прибыл. Еще сутки ожидания, и командующий танковой армией лично бросился посмотреть на прибывающие итальянские части. От увиденного он впал в ярость: механизированный итальянский корпус имел несколько броневиков, танкеток и легковых автомобилей, но солдаты передвигались пешком, а гужевой транспорт был силой в 1–2 лошадиных, причем лошадки были реквизированы у местного населения и ухоженным видом не отличались. Скорость передвижения у такого корпуса была, мягко говоря, равна скорости передвижения пехотного, но не немецкого, а итальянского. Так что появление в немецкой Третьей танковой двух кавалерийских корпусов это было результатом того, что горючее для таков и машин оставалось, по-прежнему, в дефиците. Вторая конная армия, примерно такого же состава как Первая, формировалась в районе Барановичей. Туда мне еще предстояло проехать. Я выбрал для инспекции шестую кавдивизию, надо сказать, что не разочаровался, подготовка бойцов, которые не превратились в драгунские части – никакой рубки, казачьих наскоков: прибыли на место, окопались, заняли оборону, если же идет атака – спешились и под прикрытием брони на вражеские позиции! Смотрел я на кавалеристов, копающих малыми саперными лопатками окопы, и сердце мое радовалось! Потому что чем меньше мы потеряем в ходе летнего наступления людей, тем лучше: для нас!

* * *

Минск, штаб Северо-Западного фронта

20 августа 1942 года

С маршалом Рокоссовским я раньше встречался нечасто. Намного больше удавалось поработать с Георгием Константиновичем, но вот теперь я разговариваю с Константином Константиновичем. Разница? Существенная. Рокоссовский намного более интеллигентный, сдержанный, в нем нет напускного высокомерия, которое сквозит в Жукове, только не надо говорить, что он проще, мягче и добрее. Вот уж чего нет так нет – Рокоссовский жесткий, смелый и решительный командир, просто он умеет приказы облекать в форму, не оскорбительную для исполняющих. У нас сейчас, как говориться, разговор без галстуков, точнее, за куревом. Мы уже договорились обращаться по имени-отчеству, мне из ведомства Берии показали записи некоторых разговоров генерала, во всяком случае, те, что касались моей личности: Рокоссовский очень высоко оценивал наступательную операцию на Севере, а также ту энергию, с которой удалось организовать оборону Одессы. Ну что же, я учитываю это отношение, тем более, что пока что Константин Константинович не сумел сильно отличиться во время Зимней кампании сорок первого-сорок второго годов. Если бы удалось взять Таллин или Ригу, думаю, Ставка наградила его куда как более значительно, но пока что получилось по-другому: награды были скромными, а вот части Могилевского и Северо-Западного фронта объединили, создав один Северо-Западный фронт, который должен был сыграть важнейшую роль в грядущем наступлении. Прибалтийский фронт был передан Толбухину, а командующим Северной группы армий оставлен Баграмян.

– Алексей Иванович, и всё-таки, вы уверены, что эти ваши спецбоеприпасы позволят кавалеристам пройти первую линию обороны без потерь? У меня нет достаточного количества танков, чтобы обеспечить контроль прорыва, сами знаете…

– Да, танков у вас маловато, а главная ударная сила – это две конно-механических группы. Правда, решено передать вам новую артиллерию, завтра начнет прибывать в Минск, думаю, что вы в курсе…

– В курсе. Получается, что огневое вал, артудары у меня главный инструмент, а вы мне вместо проверенных ветеранов артиллеристов новичков подбрасываете, неправильно это.

– Кто вам такое сказал? Артиллеристы как раз ребята проверенные, обстрелянные, причем первым годом войны, опыт у них более чем. Новые орудия освоили, так что у вас проблем быть не должно. Думаю, было бы правильно, развернуть одну батарею с колес и пусть себя покажут. Да и вам станет лучше и понятнее, на что они способны.

– Я так и планировал.

– Ну вот, прекрасно, что вы меня понимаете. Вот только от новичков вам не избавиться. Вам перебросят 20-1 и 21-й механизированный корпуса, они недавно сформированы, на базе призывников из Средне Азии и Сибири, там действительно одна молодежь. Обучение прошли, показатели хорошие, только одно дело маневры, другое – война. Так что не знаю, обрадуетесь ли вы такому «подарку». Мы сначала планировали разбавить их ветеранами, которые отойдут на переформирование, но поступило предложение передать эти корпуса вам, а там смотрите по обстановке, Константин Константинович.

– Новость хорошая. Когда начнут прибывать?

А глазки-то у будущего маршала загорелись, понимает, что получает в руки серьезный козырь, который можно будет выложить на стол после того, как в прорыв уйдут конные армии (точнее, конно-механизированные группы).

– Через десять дней будут в Минске, вы тут уже сами решите, куда их…

– Ну, за такую новость спасибо огромное! Мне такая кувалда очень нужна. Понятно, что они не пойдут первыми, но если что… Как-то спокойнее стало.

Ага! Любой маршал чувствует себя спокойнее, когда у него в резерве есть еще пару-тройка корпусов. Этому летнему наступлению придавалось огромное значение. Поэтому всю весну и лето формировались новые части, собранные в Резервный фронт. Формированию механизированных корпусов мешало недостаточное количество бронетранспортеров, в мое время их вообще не производили, тягачами для артиллерии служили трактора, изымаемые из народного хозяйства, мало того, что экономика страдала, так еще и артиллерийские части имели маневренность беременной черепахи, но в этом времени закупленные по лицензии бронетранспортеры уже начали производиться в достаточном количестве, опять же, моторостроительный завод новенький ввели в строй, как раз для автотехники, в том числе для тягачей, а то Шахурин под себя старался все моторостроение подмять, вот и получалось, что мощная страна, автомобильные заводы есть, а по автотехнике отстаем, не можем ею нормально обеспечить потребности фронта. В этой реальности удалось эту тенденцию преломить. Да и авиационное лобби крепко по шапке получило! Качество самолетов значительно возросло. Почему? А вы думаете, после войны Шахурина зря сняли? Когда проанализировали качество самолетов, количество потерь из-за отказов техники… удивляюсь как к стенке его не прислонили! Получалось, что не так уж неправ был Рычагов, когда бросил в запале про гробы, на которых они летают! Ну, у нас он такого не говорил, жив-здоров, и его воздушная армия сейчас готовится чуть-чуть погромить Норвегию.

* * *

Москва. Кубинка.

25 августа 1942 года

Делегация Ставки и советского правительства появилась на полигоне Кубинка ровно в полдень. Делегация была более чем представительная, да и повод был важный: на Кубинку притащили образцы новейшей военной техники Вермахта, которые были захвачены во время боев на Украине.

«Тройки», которые стали в основном, чешского производства, впечатления не производили, им поставили дополнительные экраны и были сделаны элементы противокумулятивной защиты. Но, судя по тому, что лишний вес лишил эти машинки главного их достоинства – скорости и маневренности, то ничего хорошего для немцев эти «ролики» не несли. А вот «Четверка», да еще и с длинноствольной 75-мм орудием с массивным набалдашником дульного тормоза казался уже серьезным противником. Нам очень повезло, что этих машинок в первый год войны было не так много, и на них стояли короткостволы, слабенькие в противотанковом противодействии. Не удержался, посмотрел, что там у них внутри, от фотографий из моего времени не отличается.

Pz V, он же «Пантера». Нет, это скорее всего, недопантера. Средний танк, который чуть помощнее четверки, с такой же длинноствольной в 75 мм пушкой, мощнее броня, мощнее пушка, мощнее двигатель. Но какая-то корявая она, совершенно не похожа на ту «Пантеру» из моего времени, опасного хищника, который был уже средним танком-переростком, который чуть-чуть до тяжелого не дотянул, а тут, ка говориться, «Федот, да не тот». Надо бы ее пощупать, что за скорлупа на ней, помню, что бронирование «Пятерок» было достаточно качественным.

Тут «Ягуар», в моем мире это «Фердинанд», самоходка, вооруженная 88-мм орудием, удивительно, но они очень похожи: такой же низкий прилизанный силуэт, длинное, в 70 калибров, орудие, мощная броня. Да! Это почти та же машинка, что и в мое время! Хорошо, что она достаточно дорогая игрушка, но при появлении большого их числа проблем станет тоже много.

Чуть дальше аж две тигры, точнее два PZ VI «Tiger P», во они, красавцы! Молодцы, что сумели парочку укунтрапупить и притащить на Кубинку. Так, а тут конкретно все съехало… Не та тигра, совсем не та, конечно, в той реальности «Шестерка» была гибридом ходовой части фирмы Хеншель и башни фирмы Порше. Так получилось, что Порше и Хеншель представили свои прототипы одновременно, но победил Хеншель, как более дешевый и простой в производстве танк, его единственным недостатком была башня, в которую не получалось впихнуть 88-мм танковое орудие на базе зенитного «Ахт-Ахта». Зато присобачили на Хеншель ашню Порше, получился тот гибридный «Тигр». Это был ранний вариант «Tiger P», который Порше сумел подсуетиться ранее, обойдя Хеншеля почти на целый корпус, машинка очень интересная, но сложная и капризная. Кроме того, еще и дорогая. Немцы должны всю свою медь на электрику этого танка перевести! Помню, что стоимость «гибрида» была под 300 тысяч рейхсмарок, этот же должен под полмиллиона выйти, вот это да! Вообще у Порше даже в таком варианте получился небольшой шедевр! Внутренности машинки очень даже, видно, что есть недоработки, свежая еще машинка, дорогая, но возможности у нее приличные! Надо бы броню на анализ сдать, посмотреть, как отразился на ней дефицит легирующих добавок. Рядом со мной танк осматривает Шапошников, поворачивается ко мне, произносит:

– Интересно, чем его пробили?

Показывает на дырку в боковой броне, но дырка серьезная.

– Подкалиберным бронебойным ПБУ-2, Борис Михайлович!

Я успел еще до осмотра ознакомится с сопровождающими документами, поэтому в курсе что тут и как.

– Это который с урановым стержнем?

– Из обедненного урана, точнее.

– Вот как? Интересно. Алексей Иванович, тебе не кажется, что пора?

Шапошников смотрит на меня внимательно, знает, что я имею на вождя серьезное влияние, впрочем, к советам самого бывшего начальника Генштаба Иосиф Виссарионович тоже прислушивается.

– Считаю, что пора. Стало известно, что Гудериан закончил переброску под Яссы. Роммель и Манштейн прошли почти сто десять-сто двадцать километров, мы их чуток пообтесали, но сейчас их притормозим у Южного Буга, в общем, можно и нужно начинать. Думаю, на совещании Ставки сразу после осмотра техники это и станет главным вопросом обсуждения.

– Ну что же, Алексей Иванович, вижу, что мы в этом вопросе единомышленники. Думаю, товарищ Сталин к мнению нашему прислушается.

И Шапошников тяжело вздохнув, вспомнив короткую строчку со своей характеристикой, которую написал вот этот генерал, когда был еще комбригом: «никогда не противоречит товарищу Сталину».

– А что по этому кошачьему зоопарку скажете?

– Если честно, то самый опасный зверь тут вот тот «Ягуар». Очень мощная пушка, при том же калибре, у «Тигра» длина ствола в полсотни калибров, а у этой пятнистой кошечки все семьдесят будет. В общем, у наших тридцатьчетверок и КВ появился серьезный соперник, а «Ягуар» и для новых наших машин опасный, очень опасный противник.

Глава 17
Аз воздам!

Лондон. Кабинет премьер-министра. 23 августа 1942 года

Черчилль не любил больших совещаний. Парламент? Говорильня, что-то вроде клуба, самого большого клуба по интересам в Лондоне. Это трибуна, с которой очень удобно произносить речи, не более того. А вот все дела делаются в намного более узком кругу. Совещание, на котором присутствовали два его советника: Лиделл Гарт и профессор Фредерик Александер Линдеманн, 1-й виконт Червелл, а также руководство королевских ВВС: главный маршал авиации Хью Казуолл Тременхир Даудинг, назначение которого главкомом ВВС сумел продавить премьер-министр, хотя этому многие сопротивлялись, командующий бомбардировочной авиацией, маршал Артур Тревис Харрис, командующий истребительной авиацией, маршал Траффард Ли-Мэлори можно было засчитать как большое.

– Господа! После тяжелой Битвы за Британию, когда королевские ВВС мужественно отбили все попытки завоевать небо над Проливом, у нас наступила вынужденная пауза: катастрофически не хватало материалов для новой техники и боеприпасов. Поставки по программе Ленд-Лиз позволили немного выправить ситуацию. Вопрос сегодняшнего дня: готовы ли мы к проведению воздушного наступления на Рейх? Что у нас по операции «Возмездие»?

– Господин премьер-министр, господа, наше командование разработало два плана нанесения ударов по городам Германии. Первый вариант – это удары по промышленным объектам, координаты которых нами хорошо разведаны. Хочу отметить, что после налета авиации большевиков, гунны уделяют особенное внимание ПВО именно промышленных объектов, особенно, химических предприятий, оружейной промышленности, заводов по производству синтетического бензина. Восточный фронт лишил города Рейха прикрытия авиационными соединениями ПВО, наша разведка докладывает, что сейчас основные силы воздушной обороны перекрывают восточное направление, вот, на карте мы изобразили данные нашей разведки. При этом сложилась крайне удачная ситуация: как вы видите, большинство городов практически беззащитны от ударов нашей авиационной армады.

Маршал Даудинг обвел взглядом присутствующих, которые, в основном, были в курсе этих данных, сделал небольшую паузу, поле чего продолжил:

– Поэтому мы считаем, что более эффектным будет разрушительный удар по крупным немецким городам, причем именно сейчас, когда противник не сможет перебросить для защиты Германии значительные авиасоединения, да и средства ПВО у них не безразмерные. Наше командование предложило использовать комбинированный вариант: наносить удары по городам, а если произойдет переброс сил и средств с промышленных объектов – начать разрушать немецкие предприятия. На этой карте изображен план нанесения ударов и привлекаемые для этого силы.

Хью Даудинг командовал истребительным силами во время Битвы за Британию, это был прямой, искренний, очень честный командир, который действовал исключительно в интересах Короны. Надо сказать, что во время катастрофы во Франции командующий заблокировал указание премьер-министра об отправке на континент истребительных эскадрилий, утверждая, что не может пожертвовать ослаблением ПВО Метрополии с непонятными перспективами. И Уинстону это понравилось, потому что отвечало его истинным чаяниям: сохранить собственные силы. Он поддержал маршала авиации, но, тем не менее, откровенность и прямота маршала не импонировала очень большому кругу влиятельных политиков. В ходе Битвы за Британию Даудинг уделял много внимания развитию системы радиолокационных станций, которые могли предупредить заранее о нападении авиации гуннов, увы, ночные удары по городам Британии стали для него неприятной неожиданностью. После того, как нападение на Британию было отбито, о смещении неудобного военного заговорили многие политики, во главе с самим экс-премьер-министром Чемберленом. Черчилль отправил маршала главой миссии в США, где тот должен был решать вопросы поставок авиации и военных припасов по Ленд-Лизу. В США прямота и честность маршала вызвала недовольство уже кузенов, которые хотели спихнуть британским военным все то, что им было не нужно. Не без скандалов, но Хью отстоял позиции Империи, благодаря чему Британия стала получать новейшие машины и качественный высокооктановый авиабензин, с которым в стране был очевидный дефицит. А потом Черчиллю удалось протащить назначение Хью главным маршалом королевских ВВС, который с энергией стал разрабатывать планы нападения на Третий Рейх.

– Господин премьер-министр, господа, предложенный нами план имеет наилучшее соотношение по нанесению ущерба, так как лишает большое количество рабочей силы Рейха жилищ, создает массу экономических проблем противнику, будет иметь серьезное устрашающее воздействие на население, из-за чего возникнет недовольство властью, не способной защитить страну от массовых бомбардировок. Мы предложили удары по одному крупному городу силами в 300–500 бомбардировщиков, при этом готовим экипажи действовать не только днем, но и в ночное время. Для проведения операций по плану «Возмездие» мы имеем достаточно сил и средств примерно на годовую воздушную кампанию.

Это в разговор вступил маршал Харрис, последовательный сторонник нанесения ударов по городам Рейха. Эту операцию он отстаивал с самого начала в варианте исключительной борьбы с населением Германии, ибо, если вы выбрали такое правительство, то бомбы должны заставить вас признать ошибочность вашего мнения! После него слово взял маршал Ли-Мэлори, чье замечание было кратким:

– Господин премьер-министр, господа, наши истребительные силы готовы прикрывать атакующие армады по плану, считаю, что первые удары могут проходить и без истребительного прикрытия, но они будут полезны по отработке взаимодействия в условиях реального боя.

После него слово взял профессор Линдеманн, один из советников Черчилля. Он был выдающимся ученым и возглавлял Аналитический центр, который был дублирован центром Гарта. У них были немного различные направления: центр Линдеманна давал рекомендации, исходя из научных исследований и разработок, оценивал возможности в создании вооружений, занимался решением определенных научных проблем. Группа майора (теперь уже полковника) Гарта занималась проблемами стратегического планирования исходя из геополитических предпосылок, в первую очередь. Виконт Червелл отличался высокомерием, нетерпимостью к чужому мнению, частенько ошибался, но намного чаще его оригинальный взгляд на проблему помогал Уинстону Черчиллю принимать адекватное и дальновидное решение[1]. А соединив выводы двух независимых центров аналитики, премьер-министр мог принимать наиболее рациональные решения. Премьер-министр поступил согласно совету Линдеманна, перебросив значительную часть кораблей из Азии в Атлантику, направив их на поставки продовольствия в Британию, и это дало возможность увеличить запасы продовольствия на острове примерно на 3 млн тонн зерна[2], что было важнейшим фактором выживания метрополии в условиях крайне неблагоприятного (по погодным условиям) сорок второго года.

– Господа, прошу ваше внимание. Я благодарен руководству королевских ВВС в том, что они прислушались к рекомендациям Аналитического центра, которые были представлены в моей презентации в феврале этого года. Мое мнение остается все тем же – население Германии надо лишить крыши над головой, мы обязаны создать хаос в экономике Рейха. Но сейчас я хочу обратить внимание на секретное исследование нашего отдела, оно касается методики бомбардировки. Мы провели серьезные математические расчеты и провели макетные испытания. Большинство городов Германии построены еще в готическом стиле, имеют узкие улицы. Дома в своих конструкциях кроме камня содержат много дерева, современные центры строились уже из камня и кирпича. Применение зажигательных бомб, в количестве не менее половины веса от выгружаемого на город, дает возможность создать самоподдерживающиеся пожары на площади, значительно превышающей площадь бомбардировки. Суть методики проста: зажигательные бомбы создают очаги возгорания, а фугасные боеприпасы разрушают здания, создают массовые завалы и не дают пожарным командам ликвидировать огонь. То, что в результате получается, это похоже на шторм, господа, но только на огненный шторм! Посмотрите! Вот тут представлена схема действий авиации: самолеты заходят с подветренной стороны, первая волна отрабатывает окраину города, вторая и третья продвигают зону поражения к центру. Вот тут изображены схемы распространения огня. При ветре, который будет более 3–6 метров в секунду, неизбежно возникновение эффекта самовозгорания. Стрелки указывают, как пойдет его распространение. Как видим, при такой методике бомбардировки гарантируется разрушение не менее восьмидесяти процентов зданий города. Вот тут наши расчеты, сколько самолетов, точнее, сколько обычных и зажигательных бомб необходимо выбросить на город. Какие города более подвержены «огненному шторму», какие нет. Хочу заметить, что имеющиеся противопожарные средства любого города не смогут купировать возникшую катастрофу. Гитлеру такие удары не придутся по вкусу.

Сказав последнюю фразу, Линдеманн хищно улыбнулся. Черчилль знал, насколько профессор ненавидит Гитлера и нацизм, поэтому смело опирался на его рекомендации. Премьер-министр посмотрел на маршала авиации Ли-Мэлори, тот понял невысказанный вопрос премьера и ответил:

– Наше командование гарантирует надежную защиту страны от возможного ответа авиации противника, которая сейчас слишком увлечена противостоянием с большевиками.

– Ну что же, господа, я благодарен вам за этот обмен мнениями, уверен, что сегодня главнокомандующий королевскими вооруженными силами[3] подпишет приказ на начало операции «Возмездие». Когда вы планируете начать операцию?

Этот вопрос предназначался маршалу Харрису, который ответил, ни на секунду не задумавшись:

– Послезавтра будет хорошая погода для атаки, господин премьер-министр.

– Хорошо, я немедленно отправляюсь на прием к королю.

Когда присутствовавшие на «большом совещании» покинули кабинет премьер-министра, через минуту вернулся Лиделл Гарт, предупрежденный секретарем, о том, что ему необходимо немного задержаться. Надо сказать, что профессор Линдеманн был человеком искренним и сильно увлекающимся. Он и ненавидел, и дружил одинаково яростно. Конкурент его Аналитического центра вполне естественно, оказался в фокусе вражды. Надо сказать, что виконт Червелл был слишком высокого мнения о своем собственном интеллекте, а как о более-менее умных людях, отзывался только о Черчилле и лорде Биркенхеде, интеллектуальные возможности остальных оценивались им в районе нуля, чаще всего, абсолютного.

– Что у нас по кузенам? Что-то стало известно про профессора Вудворта?

– Я думаю, господин премьер-министр, что старина Том зачищает следы и делает это очень аккуратно…

– Жаль, таланты профессора могли бы нам еще пригодиться, но, такова судьба агента, а что по второй фазе американской конструкции?

– Мы выбрал цель, вторая фаза операции планируется в ноябре, сэр…

– Бэззи, мы наедине, что за… да… Хризантема! Я не ожидал от японцев такой высокой эффективности. Мне кажется, им второй раз, после Цусимы ка-то сказочно везёт! А что с нашими договоренностями?

– Мы получили от их представителя официальное подтверждение: Сингапур будет осажден, нам дадут возможность уйти достойно. Гарантировано отсутствие интереса к Индии и нам развяжут руки в отношении Французского Индокитая.

– Это не совсем равноценный обмен, Бэззи, я иду на это только потому, что нельзя удержать всё, но Индию удержать необходимо! Думаю, потом мы сможем забрать все обратно. Обеспечение секретности, как всегда, на высшем уровне?

– Не сомневайтесь, Уинни.

– Хорошо, Бэззи, прошу простить меня. Георг не оставил нам времени на приятную беседу.

* * *

Берлин. Здание старой Рейхсканцелярии.

25 августа 1942 года.

Геринг стоял навытяжку. Это давалось для его грузной фигуры тяжеловато. Всё эти последствия ранения, а еще страсть к наркотикам, которая становилась с каждым днем все сильнее. Сейчас ему надо было пережить гнев фюрера и при этом ни в коем случае не напомнить ему, что решение о переброске значительных сил ПВО на Восточный фронт было собственным решением Адольфа.

– Герман! Ты опять меня подвёл! Это катастрофа! Катастрофа! Кёльн разрушен! Говорят о потерях почти всех зданий и более полумиллиона жителей! Полумиллиона немцев! Кто клялся, что ни одна бомба врага не упадёт на Германию? Сначала большевики уничтожают всю нашу промышленность по производству синтетического бензина, теперь лаймы наглеют и делают в воздухе всё, что хотят! Где фон Грейм? Почему он не явился в канцелярию, Герман?

– Фон Грейм застрелился, мой фюрер, два часа назад.

– Трус! Мерзавец! Решил сбежать от ответственности! Похоронить его без почестей, семью – в концлагерь! Кто? Кто сможет решить проблему защиты Рейха от жидо-банкирской клики из Сити? Генрих! С этого момента Эрхард Мильх становится еще и руководителем ПВО Рейха! И не дай бог ему не справиться! Не сметь говорить мне, что у него итак много обязанностей! Пусть немедленно решит проблему! Немедленно! А если не сможет, то я напомню вам обоим, кто в Рейхе решает, кто еврей, а кто нет![4] Это понятно?

– Мой фюрер, я освобожу Эрахарда от других обязанностей, уверен, что получив карт-бланш, Мильх сумеет создать железный занавес для воздушного пространства Рейха.

– Согласен с таким решением, Герман.

Геринг уловил, что истерика пошли на спад, фюрер, когда начинал отдавать приказы мыслил достаточно рассудительно и сейчас можно было попытаться хоть что-то в своё оправдание сказать.

– Мой фюрер, недавно Гиммлер докладывал вам, что разведкой была перехвачена интересная брошюра русских о последствиях применения атомной бомбы.

– К чему вы клоните, Герман?

– Я показал перевод нашим ученым, работающим над атомным проектом оружия возмездия. Возникла очень многообещающая идея. Распылить над Лондоном смесь радиоактивных веществ. Опыты над крысами очень интересны.

– И как мы это сделаем? Герман, вы же знаете, что нас предупредили о неприменении газов? Иначе лаймы выльют на Германию все свои запасы хлора! И наши бомбардировщики все в России… Почти все.

– Мой фюрер, в этом нет необходимости. В Пенемюнде закончен проект по созданию ФАУ, сегодня утром было успешное применение этого изделия с самолета. Мы прорабатываем технические вопросы. Это не будет похоже на газовую атаку, абсолютно. Нас не в чем будет упрекнуть. А если миллион лондонцев умрут, так это война! Думаю, через месяц смогу положить вам на стол детальный план операции «Возмездие».