Текст книги "Мв-16 - имени пока нет (СИ)"
Автор книги: Влад Савин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
–А ничего хорошего не вышло бы. Стали бы вы, Иван Антонович, одним из многих. И очень возможно, погибли бы, как знакомый вам товарищ Фрейман Эрнест Иванович, кто у Лухманова на "Товарище" старпомом был, затем судно у него принял и десять лет им командовал – а в сорок первом погиб вместе со своим кораблем, транспортом "Большевик", при эвакуации из Одессы. Сколько из моряков торгфлота пережило войну? И даже если бы призвали вас под военный флаг, и повезло бы вам стать, как Матиясевич, тоже бывший торгфлотовец, а после командир гвардейской подлодки "Лембит" – ну, были бы вы одним из многих, как я. А вот профессором палеонтологии, да ещеи писателем – у меня бы точно, не получилось.
Это сказал Ефремову капитан 1 ранга Золотарев, командир легендарной "моржихи", потопившей больше ста вражеских кораблей. К удивлению Ивана Антоновича, моряки лодки К-25 относились к нему с большим уважением, именно как к писателю – разговор в кают-компании со временем непременно соскальзывал на тему написанного им. Причем с критикой и дополнениями.
–Ну вот как в вашем рассказе, затонувший деревянный корабль мог как подлодка плавать два века веков? – говорил товарищ Сирый, инженер-механик "моржихи" – знаете, как лодку надо уравновешивать, удифферентовывать, чтоб глубину держала? Нет, если судно было как у вас деревом гружено, то могло остаться на поверхности, после любого шторма. Или все же под воду ушло, а на глубине оказался "жидкий грунт", слой воды резко отличавшийся плотностью, из-за солености и температуры, тогда да, могло подвиснуть, не достигнув дна. Но чтоб двести лет так болтаться? Ну и простите, ни один капитан в здравом уме водолаза в внутренние помещения такого "подарка" не отправит – даже если протаранили его, как у вас, ведь отцепиться может в любой момент, и что тогда водолазу со шлангом делать? Аквалангист бы еще мог рискнуть, и то, сильно на любителя острых ощущений. Достаточно на палубу утопленника спуститься, заложить подрывные заряды, и все!
–А что удивительного в случае, когда девушка-китаянка, и похоронена в кургане с вождем кочевников в украинских степях? – добавил Золотарев – читал вот, про Великую Степь, от венгерской пушты до монгольстких равнин. И китайцы с кочевниками – хуннами, тюрками, монголами – и воевали, и поддерживали отношения. Среди которых было, и заключение династических браков – так что дочь даже какой-то двудесятой императорской наложницы вполне могли выдать из чисто политических соображений, за какого-нибудь вождя Большой Копыто, которого занес после случай из Джунгарии в Причерноморье. И не было там никакой шекспировской любви – голая прагматика. А как вождь умер, или убили его в бою – так наверное, у жены его и не спросили, хочет ли она, молодая еще, за ним в курган.
–Может, так и было – согласился Ефремов – однако пусть лучше наша молодежь читает, что мечтали они жить долго и умереть в один день. Ведь книги не просто так нужны – а чтоб читая их, учиться добру. Иначе выйдет как у Говарда – свирепый варвар рубит мечом всех, кого сам считает злом. Просто потому что у него сила.
–Положим, говардовский Конан все ж на тупую гору мяса не похож: соображать пытается. И не всех рубит, совесть имеет – ответил Золотарев – это уже после про Конана-варвара стали писать все, кому не лень. И родили иногда такое, что не поймешь, а чем собственно их герой от главного злодея отличается – тем лишь, что победил?
–Петрович, ты не путай – вставил Сирый – это Ричард Блейд, герой полный отморозок. А "конановцы" все ж старались марку блюсти. По крайней мере, мне у них откровенной гнуси не попадалось.
Ефремов был удивлен. Современная иностранная фантастика и детективы в СССР тогда уже были известны, и даже издавались, но очень выборочно и небольшим тиражом. И чтение их (особенно в первоисточнике – что тоже бывало, в войну от союзников и оригинальные издания могли к нам попасть) лицами, не принадлежащими к узкому кругу литературоведов, не то что запрещалось, но не приветствовалось. Хотя и в домашних библиотеках иногда встречались книги выпуска двадцатых, не только Уэллс, но и Берроуз, Гернсбек. А вот самые последние авторы, вроде "Дока" Смита были лишь в библиотеке Союза Писателей, едва ли не с грифом "секретно" – с категорическим запретом чтения не членами Союза, или даже без выдачи на дом, а лишь в читальном зале. И знакомство с ними не писателей, а флотских офицеров, выглядело странно – хотя, возможно товарищи в Англии и США бывали в составе наших военных миссий, и там могли книги приобрести?
Но Сирый на прямой вопрос не ответил, лишь усмехнувшись – ну, Иван Антонович, вы же понимаете... И ловко перевел разговор на тему межзвездных перелетов, начав с той же "Ойкумены" – вот на каких скорлупках древние египтяне выходили в Индийский океан, "Великую Дугу", а там, особенно у южной оконечности Африки, условия мореплавания такие, что даже в наше время корабли погибают без следа. Как те же кейпроллеры, волны в двадцать метров, а то и выше, возникают даже в затишье – считается, что британский лайнер "Уарата" от них погиб в девятьсот четвертом. А сколько кораблей там сгинуло до изобретения радио, когда и СОС не подать?
–Вы считаете, что египетские походы по Великой Дуге были невозможны? – спросил Ефремов.
–Отчего же: очень может быть – ответил Сирый – ведь доподлинно известно, что обойти вокруг Африки удалось карфагенянам, А это и время близкое, и корабли не сильно отличающиеся. Да и на тростниковой лодке при большом желании и удаче можно океан переплыть. Но именно при удаче – при регулярных рейсах, потери просто зашкалят. Однако ведь ходили египтяне в некую "страну Пунт", которая уж точно, не была ни в Средиземке, ни на берегу Красного моря. Выходили, значит, в океан! В принципе, ничего особенно сложного в конструкции нет – нужен корпус из прочного дерева, как например ливанский кедр, с высоким бортом и закрытой палубой.
–Еще паруса нужны нормальные – добавил Золотарев – папирусные циновки не прокатят. Ну и искусство под парусами ходить – но это уже наживное. Финикийцы вон, умели! Ну а сколько утопло, пока обучилось, то знает один лишь Нептун. Без компаса лезть в океан – это совсем безбашенным надо быть, или "все в руках божьих". От берега отнесет, и уже не сориентируешься никак. Или тогда уже умели по звездам – так за экватором созвездия другие совсем. Повезло карфагенянам ну просто невероятно, как Магеллану в его "тихом" океане. Но прошли они достоверно, о том в летописи есть.
–В летописях и вымысел могли писать – сказал Ефремов – иные считают, что Платон и про Атлантиду придумал, первую в истории "утопию" сочинил.
–А вот и нет! – усмехнулся Сирый – поскольку в летописи записано, что моряки были удивлены, увидев солнце, идущее по небу наоборот. Не с востока, через юг и на запад – а как тогда выходит, с востока, через север на запад, словно в другую сторону крутится вокруг тебя. Такое придумать, в Южном полушарии не побывав, это какая нужна фантазия? И раз назад они не поворачивали – то выходит, удалось им Африку обогнуть. Но, судя по тому, что регулярных рейсов не последовало – этого их техника уже не потянула. Может и отправляли кого после, тем не повезло, сгинули. Море – оно загадки загадывать любит, и тайны хранить умеет. Если и сейчас неясно, кто Америку открыл, еще до Колумба. Викинги точно в Исландии и Гренландии бывали, а там уже совсем недалеко. Еще в списке ирландские монахи, беглые тамплиеры, и даже финикийцы – как в Бразилии камень с их клинописью нашли. Две тысячи лет прошло – и на чем уже мы по морям ходим? Это я к тому, что море для людей тогда было, как для нас космос сейчас. Для египтян, да и греков, Гибралтар казался краем света – а сейчас, Средиземку спортсмены на яхтах пересекают. А теперь представьте, чем для нас Марс будет, когда мы до дальних звезд доберемся?
Так быстрее скорости света все равно не получится лететь, по теории Эйнштейна. Хотя – а что мешает распространяться радиоволнам? Будем принимать передачи, отправленные сотни, тысячи лет назад. Цивилизациями, которые уже достигли высшей точки общественного развития – коммунистической фазы.
–Если бы так... – покачал головой Золотарев – "остановись мгновенье, ты прекрасно", и дальше, в историческом смысле, не происходит уже ничего. Лично мне верится с трудом – чтоб история, да остановилась. А вот что будет – тут уже вам пытаться представить, кто из нас писатель?
–Вы не верите, что лишь достигшие коммунизма цивилизации будут способны выйти в космос? – спросил Ефремов.
–Я не могу представить будущее, но хорошо помню прошлое – ответил Золотарев – как например, всерьез верили, что война капиталистических стран против Страны Советов невозможна, поскольку солдаты, по классовой принадлежности рабочее-крестьяне, перейдут на нашу сторону, а рабочие парализуют забастовками тыл врага, и в Гражданскую было такое, "руки прочь от Советской России". А в сорок первом? Я даже насчет невозможности войн между формально социалистическими государствами не уверен – представьте Мао во главе страны с военно-промышленной мощью Рейха? А как вам теория "воздушной войны", что так протаскивали американцы – когда вместо миллионных армий воюют лишь военно-воздушные (а в нашем случае, космические) силы, ну а население даже не замечает что страна находится в состоянии войны? И легко бросать атомные бомбы с орбиты – для чего опять же, не нужен огромный флот. Это я к тому. что число непосредственно воюющих будет невелико, уж небольшое количество отпетых мерзавцев найти всегда можно – а основная масса населения, это сытые обыватели, которым ну совершенно безразличны даже миллионы мертвых "туземцев", а тем более и "не людей вовсе", если мы о межпланетной войне говорим. Так что примите мой прогноз – не следует ждать вечного мира и всеобщего счастья. По крайней мере, пока мы связь не установим с межзвездным Коммунистическим Союзом – или как он там будет называться. И то, не факт что не будет каких-нибудь космических пиратов с инопланетной "тортуги". Так что, как мудрые говорили, "хочешь мира...". Любой агрессор всегда и везде понимает лишь один язык – силы. Его не остановят мудрость, красота, любовь – а лишь страх, что его самого помножат на ноль, вздумай он вести себя неправильно. Вам бы, Иван Антонович, о том надо с нашим Адмиралом поговорить, или с его супругой. Или с Юрием Смоленцевым, кто тоже вам знаком – вот кто собаку съел на спорах со святошами на морально-этические темы. А мне достаточно – вот моя страна сказала, это враг, уничтожить. А рефлексировать будем после, если живы останемся, победив.
–Простите, но во имя чего могут вестись междупланетные войны? – не соглашался Ефремов – при том, что даже захватив любой ресурс, его будет чрезвычайно трудно и дорого доставить на свою планету, в товарном количестве. В войны ради самой войны, или из абстрактного "служения злу" не верится совершенно – мы же материалисты?
–Давайте сначала договоримся, Иван Антонович: вот вы предполагаете и обосновываете, что разумные существа будут иметь примерно схожий с нами вид. Размеры, телосложение, прямохождение, по две руки и ноги. То есть в общих чертах, быть человекоподобными. Также, если мы инопланетная жизнь основана на кислороде, как у нас – то это накладывает жесткие условия на температуру, атмосферу, наличие воды, уровня космической радиации, состав биосферы – в общем, планета должна быть землеподобной, а никак не выжженной пустыней и не газово-жидкостным гигантом. Согласно "Занимательной Астрономии" Перельмана, в нашей солнечной системе к таковым относится одна лишь Земля, так что я ну совершенно не верю ни в венерианские джунгли, ни в прекрасных марсианок... но это к слову. Пока же примем – что планеты нашего типа, со всем необходимым для цивилизации, сиречь колонизации, встречаются во Вселенной не так часто, а если учесть еще и накладываемое Эйнштейном ограничение на скорость перемещения, а значит и на размер обследуемого пространства... Теперь же представим цивилизацию, вступившую на путь, который уже показывают нам США. Когда лекарством от новой Депрессии и перепроизводства, провозглашается постоянное обновление товара – с объявлением прежнего, еще физически не изношенного и годного к применению, "немодным", "морально устаревшим". А впрочем, так додумаются и до одноразовой техники – чтоб например автомобиль служил лишь пяток лет, а после, на свалку. Это выгодно, это прибыльно, это даже стимулирует технический прогресс – но также, скорость перемалывания природных ресурсов в отходы мусорных свалок увеличивается в разы, если не на порядки. А теперь представьте планету после веков такого хозяйствования – отравленная атмосфера, в море не вода а раствор химических отходов, земля превратилась в свалку, почва истощена и больше не родит, леса все вырублены, руды и минералы потрачены – зато население успело расплодиться до десятков миллиардов, а технический прогресс позволил создать космофлот. И представьте, что жители такого изгаженного мира обнаружат пока еще чистую планету, населенную аборигенами, уступающими им по вооружению. Будет как в романе Вилиса Лациса "Потерянная Родина" – райский остров где-то в Южных морях, и приплывает европейский корабль; очень скоро там вместо джунглей плантации, и "всем работать на благо цивилизации, поганые дикари". Я-то не писатель – но вы можете представить, как бы это выглядело в инопланетном варианте? Когда пришельцам глубоко плевать на культуру, историю, любую высшую мудрость аборигенов – ради жизненного пространства и ресурсов. Если только у аборигенов не будет способности дать отпор – такой язык колонизаторы поймут. Да, у названных колонизаторов вполне может быть даже подобие социализма, сугубо для "своих" – взгляните на Гитлера и Мао, чтобы понять, как это выглядит в реальности. Или вспомните роман Богданова "Красная Звезда" – где высокомудрые и коммунистические марсиане всерьез обсуждают вариант истребления всего населения Земли, включая и социалистический пролетариат, ради собственных марсианских интересов.
–А социализм и это? – спросил Ефремов – вам не кажется, что эта война, и Победа, сделали нас другими? Я несколько раз слышал слова "Красная Империя", от самых разных людей – в том числе и здесь, на борту. До войны так не посмел бы сказать никто. Мы победили, в том числе и благодаря этому. Но не потеряли ли при этом и что-то ценное, важное?
–Ну, Иван Антонович, кто мы такие, чтобы линию товарища Сталина и Коммунистической Партии обсуждать? – ответил Золотарев – если сказано, "построение социализма в отдельно взятой стране", это ведь подразумевает и этой страны государственные интересы? Которые мы сейчас защищаем – так как наше выживание и процветание есть необходимое условие для победы мирового коммунизма. Ну а о прочем, пусть те, кому надо, думают. Наше же дело – чтоб процессу никто не помешал. Мы не агрессоры, мы защитники. Любому, кто нам угрожать попытается – шею свернем. Возвращаясь же к космосу – думаю, что первые кораблики, что полетят, будут пока безоружны, как те египетские ладьи, что вы описали. Так ведь и многопушечные фрегаты не сразу появились? Положим, это дело неблизкое – мы этого не увидим, а вот внуки наши, может быть! И тут литература фантастика большое дело делает, морально обстановку готовя. Чтобы не было явления, именуемого "футуршок".
И был бой, когда огромная подлодка маневрировала в толще океана, как звездный корабль в вакууме – чужой враждебной среде. Выплевывала торпеды – и где-то там, видимые лишь на экранах приборов, горели и взрывались вражеские корабли. Когда после Ефремов спросил о возможных потерях противника, Золотарев задумался на мгновение, а затем спокойно ответил:
–Легкий авианосец, крейсер, восемь эсминцев. На первых двух экипажи по тысяче, грубо считая, на эсминцах по двести. Даже если считать что гнали с неполными командами – тысячи три там точно было. Больше, чем на "Титанике". И никого рядом не было, наша акустика не слышала – так что считаем потери, процентов девяносто, там волна баллов шесть, и холодная вода: кто на плотиках, мертвецы с вероятностью девять из десяти, ну а кто в жилетах плавают, те все сто гарантировано. Это война, Иван Антонович – и не мы ее начали. Спасать никого не будем – во-первых, куда бы мы эту ораву дели, во-вторых, это в глубине мы Полярный Ужас, а на поверхности, цель!
А по возвращению, когда в Полярном, главной базе СФ, экипаж был выстроен на палубе, взошел на борт сам комфлота, и поздравил с победой, и вручил награды. Орден Ушакова 1й степени – Золотареву, вторая степень остальным офицерам, медали старшинам и матросам (хотя матросов не было – самый низший чин в экипаже "моржихи" был старшина 1й статьи, по сухопутному, сержант). И гости – Ахматова и Ефремов – тоже получили по медали. Награды от лица СССР за три тысячи уничтоженных врагов. А на рубке уже правили цифру побед, на трехзначную.
И кризис кончился, как-то внезапно. До большой войны не дошло – ограничилось тремя атомными ударами в далеком Китае, и десятками тысяч испепеленных, с обеих сторон. "Красная" территория продвинулась далеко на юг – и даже в Палеонтологическом институте заговорили об организации экспедиции этого, 1951 года, уже не в Монголию, а в Китай. Красная Империя торжествовала Победу. Мао умер от лучевой болезни, полученной от американской Бомбы, сброшенной на Сиань, и бывший Особый Район был присоединен к Китайской Народной республике (она же, Северный Китай, со столицей в Пекине, где сидел товарищ Ван Мин), однако война не стихала, сражались "красные" и "белые" китайцы, совсем как у нас в Гражданскую. Советский народ, совместно с трудящимися ГДР, Народной Италии, а также Польши, Чехии, Венгрии, Румынии, Болгарии, успешно выполнял пятый пятилетний план, в Югославии и Греции пока было неспокойно. Красная Империя праздновала очередную победу.
А Ефремов пытался представить прекрасный мир победившего коммунистического человечества. Каким он станет, через две тысячи лет – когда не будет уже на земле отдельных наций и государств. И коммунизм будет поострен не в "отдельно взятой стране", а на всей планете.
Интересно, когда начнут строить космические корабли – то их экипажи будут формировать из летчиков, или подводников? По психологии, ко второму ближе!
И.В.Сталин. Опыт построения социализма в СССР (альт-ист).
Говоря о будущем, мы неизбежно обращаемся к прошлому. Вопрос о путях дальнейшего развития непрерывно связан с оценкой Октября. Но ни одна революция не проходит по заранее составленному плану, не дает в точности таких результатов, какие ожидали ее участники. И если с Октябрем связаны величайшие прогрессивные перемены в истории нашей страны, то нельзя избежать и вопроса о том, в какой мере нарушения социалистической законности, ущемление демократических прав граждан, и другие негативные явления стали возможными в условиях нового общественного строя. Наше прошлое неоднозначно – в нем слились победы и неудачи, открытия и ошибки, светлое и трагическое, революционный энтузиазм и жертвы, великие надежды и разочарования. Весь опыт социализма представляет собой достояние человечества, его требуется глубоко изучать и осмысливать. Тогда не только победы, но и потери будут не напрасными.
Считалось, что у Ленина была завершенная программа строительства социализма в нашей стране. На самом деле такой законченной программы не было – Ильич успел, к концу жизни, дать лишь первоначальные наметки кооперативного плана, связать идею культурной революции с кооперированием мелкого производителя, и с изменением всех условий жизни. Как конкретно это осуществить, в каких организационных и социальных формах, Ленин проработать не успел, указав лишь подходы. И поиск этих форм и методов вылился в жестокую идейную и политическую борьбу, в обстановке внешней угрозы, остатков внутренней контрреволюции, и нехватке самого необходимого. Те, кто обвиняют нас в "отказе от ленинских норм", забывают, что сами эти нормы, применительно к данному этапу построения социализма, не существовали. Мы были вынуждены прибегать к административным, даже диктаторским мерам принуждения, по отношению не только к бывшим эксплуататорским классам, но и к народу в целом – как например мобилизация в РККА, вместо добровольной народной милиции, или жесткое планирование промышленности и сельского хозяйства, с суровыми карами за невыполнение. Иначе – мы бы погибли. Также, оказались неоправданными надежды на "отмирание" государственного аппарата с заменой его на самоуправление отдельных коммун, добровольно договаривающихся между собой в масштабах страны. В этом, и многих других вопросах, мы не могли опираться на Маркса – который предполагал, что пролетарская революция победит одновременно во всех, или большинстве самых передовых промышленных стран. Империализм, в отличие от марксова, домонополистического капитализма, делает наиболее вероятной победу революции сначала в одной стране, не обязательно самой развитой промышленно. Что означает – наличие лагеря социализма во враждебном окружении, обстановка "осажденной крепости" при постоянной угрозе капиталистической агрессии и обострения борьбы с контрреволюцией внутри. Военные говорят, что уставы пишутся кровью. Так и мы – своей кровью, ошибками, перегибами, определяли еще никому неизвестные законы построения социализма.
И эти законы – не есть что-то навеки застывшее и завершенное, как Катехизис. Подобно тому, как военное искусство постоянно развивается, с изменением общества, его производительных сил, появления новых видов вооружения. Так и социализм – нельзя построить, сначала выписав проект во всех мельчайших деталях, а затем сооружать все в точном соответствии с бумагой. Приходится творить вживую, на живом общественном организме – и при этом совершать ошибки. Но помнить, что каждая наша ошибка – это лишняя кровь, труд, время и затраты.
Так дерзайте, стройте – но анализируйте, как и почему. Ищите лучшие пути, задавайте вопросы. Не бойтесь ошибок – но и не медлите с их исправлением. Социализм, это более прогрессивный строй, чем мир капитала – и значит, никто не может помешать победе социализма, кроме нас самих.
Валентин Кунцевич «Скунс». В 2012 лейтенант спецназа СФ, в 1953 альт-ист. полковник морской пехоты, а также сотрудник «инквизиции».
Третий год я невыездной. Как из Китая тогда вернулся. Побывав там под американской атомной бомбежкой – кризис пятидесятого года, когда до ядерных ударов с обеих сторон дошло (это вместо Хиросимы и Нагасаки нашей истории). Но бог миловал, Третья Мировая не началась.
–Вы знали самого Ли Юншена?
Эх, Машенька-Маша, конечно, знал! Вот только большего тебе рассказать, права не имею. Что я сам этого китаезу из отделенных командиров в капитаны (и.о. комбата) произвел. И во всем его героическом рейде, я командовал, а он лишь как попка, личному составу повторял. Поскольку не было нас, русских, на американской авиабазе Синьчжун – а исключительно "китайские партизаны". Ли Юншен кстати, сейчас здесь, в Москве, в Академии учится. После того, как я в пятьдесят первом за его "стажировку" отвечал, там же в Маньчжурии, как батальон (что от него после рейда осталось) до штатной численности пополнили, так я его гонял, как собаку – из сержантов в капитаны, это даже в Отечественную было редкостью, чтоб за полгода, курс взводного, ротного, и комбата пройти! Вышло, по меркам послепобедной Советской Армии, все равно средненько – но хоть на офицера стал похож, и рот не разевает, когда надо (пока на учениях) батальоном управлять. Впрочем, против гоминьдановцев, где даже "генералы" нередко чин за деньги купили, сойдет – а против американцев, лучше бы с тобой рядом нашему советнику быть.
Ему за тот рейд – Золотую Звезду (политически неправильно было бы, не наградить). Ну а мне – ничего. Хотя Пономаренко сказал, что если бы я там самодеятельности не проявлял... Ну не терплю я америкосов, живыми! Теперь ищут, и шьют мне военные преступления. Да еще и политика влезла – это когда я, с базы отходя, шел по гоминьдановской территории, как Ковпак в сорок втором. А уже после, оправдываться пришлось.
–Товарищ Кунцевич, кто дал вам право творить произвол в захваченных деревнях? Самочинно создавать "комитеты защиты революции", отряды защиты революции, выдавать им оружие, и прямо побуждать бедноту к убийствам без суда и следствия? Причем во главе упомянутых "комитетов" нередко оказывались лица с прямо антисоветскими, мелкобуржуазными убеждениями
–Товарищ Пономаренко, учитывая, что в данной деревне советская власть на момент вступления в данный населенный пункт моего отряда не была установлена, сознательной пролетариат, устойчиво стоящий на позициях марксизма-ленинизма отсутствовал как класс – то власть передавалась срочно избранному комитету из состава беднейшего крестьянства, которое безусловно является одним из вернейших союзников Советского Государства. Во главе комитета ставился один из представителей крестьянства, в наибольшей степени выразивший свои симпатии СССР – к сожалению, часто бывало, что в силу малой образованности члены Комитета не понимали всех тонкостей политики советского руководства. Комитет, как единственный законный орган власти в настоящий момент в данной деревне, осуждал и ликвидировал представителей класса эксплуататоров и их приспешников. При этом в силу местной специфики исполнителями казни допускалась излишняя жестокость.
–Товарищ Кунцевич, вам известно, что решение о полной ликвидации эксплуататорских классов в Китае не было принято ни ЦК ВКП(б) ни ЦК КПК? Так на основании чего вы проводили свой политический курс, без консультации с ответственными представителями указанных огранов?
–Товарищ Пономаренко, в связи с острой военной обстановкой и пребыванием нашего отряда в глубоком тылу противника, провести консультации с ЦК ВКП(б) не представлялось возможным. Позиция же ЦК КПК и ее лидера Мао Дзе Дуна на текущей момент вызывает сомнения в плане ее соответствия политической линии СССР.
–Товарищ Кунцевич, вам известно, что самосуды, грабеж и погромы, это методы мелкобуржуазные, кулацко-эсеровские либо левацкие троцкистские, но никак не большевистские. Партия сурово осудила подобные перегибы и не допускает их в практике социалистических преобразований в деревне в освобожденных странах Восточной Европы, в Корее и Маньчжурии. Вы троцкист, или мелкобуржуазный националист?
–Товарищ Пономаренко, насколько я понимаю, речь идет о территориях, которые находились под контролем вооруженных сил Чан Кай Ши? Где Советской Власти до того не было и нет. Заверяю, и могу доказать, что с нашей стороны никаких случаев мародерства и жестокого обращения не допускалось. Воздействия на местное население осуществлялось исключительно методами агитации на собранных митингах. Ликвидировались, или брались под стражу, исключительно лишь вооруженные сторонники Чан Кай Ши – для недопущения их противодействия установлению Советской власти. К сожалению, вновь созданные Комитеты защиты революции в силу незнания последних решений ЦК ВКП(б), неправильного понимания значения социалистической законности и местной специфики излишне жестоко расправлялись с переданными им представителями эксплуататорских классов. Что нередко происходило уже после ухода отряда из данной деревни – так что противодействовать этому мы физически не могли.
–Товарищ Кунцевич, были частые случаи, когда расправы с "врагами народа и революции" проходили буквально у вас на глазах, чему вы никак не препятствовали. Причем убийствами занимались не только уполномоченные вами члены комитетов и отрядов, но и совершенно посторонние люди!
–Товарищ Пономаренко, это был народный энтузиазм, вследствие привлечения беднейшего крестьянства к активной политической жизни. Когда годами страдавшие бедняки расправлялись с кровососами-мироедами. И мы не препятствовали этому, считая, что во-первых, местным лучше известна степень виновности каждого, а во-вторых, не желая восстанавливать новосозданные комитеты против Советской Власти. Что имело немаловажное значение, так как исключительно с разрешения вновь созданных органов власти мы могли использовать местные ресурсы для пополнения запасов отряда.
Ну и так далее. Поскольку искусством коммунистической демагогии успел овладеть в совершенстве – и твердо усвоил, что главное, это суметь к каждому случаю цитату из "Краткого курса" притянуть, хоть за уши. Мол, я за идею старался, и если что не так понял, то простите. Отбрехался все же – и вломил мне в итоге Пономаренко совсем за другое, а по политической части в резолюцию вписали:
–Тов.Кунцевич, находясь на территории, контролируемой войсками противников Советской власти, приложил максимум усилий для выполнения поставленной задачи, а также для насаждения Советской власти в населенных пунктах, активно привлекая беднейшие слои крестьянства к участию в политической жизни и к созданию вооруженных отрядов, способных вести борьбу со сторонниками режима Чан Кай Ши. В ходе рейда товарищ Кунцевич не уделял должного внимания политической работе среди бойцов, однако привлек к руководству отрядом наиболее подготовленных китайских товарищей с целью повышения их военной квалификации и политической сознательности, а также привлекал их к агитационной работе среди местного населения. Однако, во избежание эксцессов, впредь по мере распространения влияния ЦК КПК на новые территории необходимо усилить политическое воспитания членов Комитетов защиты революции и прочих сочувствующих китайских товарищей, а также приложить усилия к повышению их грамотности.
Это на бумаге. А в натуре, сказал мне после Пантелеймон Кондратьич, что я сам свой орден зарубил. Так бы, минимум "боевик" дали (Красное Знамя) – а теперь, неудобно, иностранцы тоже "Правду" читают, где списки. Так что вышло мне, как федоту-стрельцу из басни, "на тебе пятак на водку, и пошел отсюда вон". Заплатили правда, не пятак, а по-полной, как положено, за весь срок – и "боевые", и "заграничные", и за звание, и за награды. Ну и нафига мне это – я и так на полном гособеспечении, даже за квартиру в "генеральском доме" на Ленинградке не плачу, по закону, был бы даже единожды Героем, а у меня две звездочки, за уран и за фюрера?
Так я ЗИМ купил, благо при доме том и гаражи положены, во дворе. Сорок тысяч рублей, после реформы 1949 года. Еще радиолу "телефункен", пластинки уже с переключателем, на 78 и на 33, приемник хороший. Телевизор КВН меня не заинтересовал, после техники двадцать первого века. Мебель в квартире и так есть. Питание и продпаек у меня казенные, при нашей Конторе. Как и обмундирование – штатского почти не ношу. С девушкой Машей сходил в ресторан, в театр, в "итальянской моде" одел ее с ног до головы – несколько штук платьев, "бэтменовский" летящий плащ (какой с подачи "адмиральши" Ани наверное, половина женского населения Москвы носит), шляпок аж четыре штуки ("а вдруг потеряю, ветром унесет"), обуви с полдюжины пар, еще чего-то, и зонтиков три штуки, разноцветных. И еще немалая сумма осталась, даже не помню сколько, то ли десять, то ли пятнадцать тысяч, в сейф бросил и забыл. Что еще делать?
