Текст книги "Оружейных дел мастер (СИ)"

Автор книги: Влад Данков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– Хм… А зачем?

– Если бой будет тяжелым, но не разгромным, мы сможем нанести врагу сильный урон, а затем спасти то, что к тому времени останется от нашей армии, уведя людей за реку и накрыв гранатами врагов, которые пойдут через переправу следом.

– Если бой будет тяжелым – спасать будет особо некого и незачем, – вздохнул

Вольсунг, – потому что даже уведи мы наши недобитки – вторую битву дать уже не выйдет.

– Не факт, что гоблины будут это знать. Тяжелые потери вкупе с мыслью о том, что у нас еще остаются силы, могут привести к отступлению серой чумы. А если мы потеряем всю армию полностью, то как бы мы врагов ни потрепали – им будет понятно, что они победили и Арлансии больше нечем защищаться вообще… Что ж, надо позаботиться о том, чтобы вестники оповестили всю страну об исходе битвы, тогда народ еще успеет сбежать в Латанну и на север. Латанне ведь тоже потребуется увеличить армию для защиты…

Повисло тяжелое молчание, затем Данила сказал:

– Радует одно – если мы проиграем, это будет уже не наша проблема. Наши личные беды закончатся у Онтагара.

Валлендел горько усмехнулся:

– Это точно.

***

Пятьдесят тысяч человек – вот и вся армия, набранная с трудом, обученная на скорую руку, и едва ли половина из них мало-мальски надежна. Вторая половина –

беженцы, для которых не хватило ни приличных доспехов, ни хорошего оружия.

– Они вообще будут сражаться, эти беженцы? – спросил Данила короля.

– А куда им деваться? – пожал плечами Валлендел. – Они уверены, что в Латанне их убьют. На границе буквально на каждую версту по нескольку висельников на деревьях…

– Бесчеловечно…

Король повернулся к инженеру и невесело усмехнулся:

– А они и не люди. Просто дрожащие твари, бегущие от смерти. Мы стоим и сражаемся тут, потому что здесь наша земля. Ты стоишь тут с нами, потому что понимаешь – бежать вечно не получится. Серая чума рано или поздно доберется куда угодно, аж до западного берега, а дальше там Великий океан. Рано или поздно тех, кто попытается бежать, загонят в угол, припрут к стенке. Так зачем им жить? Они все равно умрут, так пусть умрут с пользой, в назидание другим. Человек, если вдуматься, должен жить и умереть на своей родной земле. Тот, кто бросает свою родину и бежит, не достоин называться человеком. Тархалон пал, Модеш пал, а их защитники мертвы. Я даю тем, кто пережил свою страну, второй шанс сражаться. Кто сражаться не хочет – пусть болтается на ветке. Трусы не должны выживать за спинами храбрецов, идущих на смерть.

С вооружением дела обстояли еще плачевнее. Нормальная экипировка – только у остатков арлансийской армии. Все остальные боеспособные мужчины, кое-как организованные и обученные, вооружались чем могли. Из королевского арсенала выгребли все, что было, роздали все, что изготовили мастера. Тем не менее, самыми массовыми элементами вооружения стали деревянный щит, копье и обычный хозяйственный топор – то, с изготовлением чего проблем не возникло. Также массовыми стали луки весьма низкого качества и столь же низкокачественные стрелы.

Данила из всего этого возлагал надежды только на луки. Навесная стрельба из-за щитов может оказаться существенным подспорьем, и тут уже качество не требуется, все решит количество сыплющихся на врагов стрел. А копья и щиты – скорее моральный костыль солдатам, чтоб не чувствовали себя совсем уж безоружными.

Вторым козырем пехоты стали бутылки с горючей смесью. Их в считанные дни изготовили несколько десятков тысяч, и вкупе с грамотным применением этого оружие могло сыграть большую роль и в боевом, и в моральном аспектах. По совету одного из мудрецов Валлендел приказал назначать десятниками и сотниками новосформированных подразделений солдат-ветеранов, которые были проинструктированы рассказывать своим подчиненным, как это весело и просто – жечь орков жидким пламенем.

С гранатами дело обстояло гораздо хуже: их имелось всего тысяч двенадцать, и солдатам, уже имеющим опыт боевого применения либо обученным, раздали едва половину этого, остальное предназначалось для онагров и кавалерийских отрядов.

Ремесленники сняли со стен практически все метательные машины, которые вообще возможно было снять и поставить на колеса. Получился в сумме неплохой арсенал: сорок онагров и под сотню скорпионов.

Главные надежды все же возлагались на стрелков. Свыше тысячи трехсот аркебуз, из которых больше ста переделали под капсюльное воспламенение, полсотни тяжелых мушкетов – солидная огневая мощь. Несколько мушкетов, которые оказались лишними из-за гибели гвардейцев, раздали самым крепким и способным солдатам. Кроме того, в армии имелось порядка пятисот арбалетов и не меньше десяти тысяч луков.

Данила безумно сожалел о том, что слишком малый запас времени не позволил изготовить достаточное число огнестрельного оружия и обучить специальным методам ведения войны нужное количество солдат. Три-четыре тысячи драгун, хотя бы из армии

Кутузова, вооруженных капсюльными ружьями Разумовского, выиграли бы всю эту войну шутя, мобильность в сочетании с преимуществом в дальнобойности – решающий козырь.

Но увы – что есть, то есть. Все, на что может рассчитывать армия Валлендела – на большую дальнобойность оперенных пуль, при подавляющем перевесе в огневой мощи у врага.

Еще одна мысль, не дававшая покоя инженеру, была о пушках. Почти двенадцать тысяч стрелков – огнестрельщиков, арбалетчиков и лучников – окажутся в глубокой заднице, если противник применит обычную полевую артиллерию. На минометы надежды мало, потому что минометную команду Данила обучал аж несколько часов – срок для подготовки катастрофически недостаточный, так что ни о какой контрбатарейной борьбе речи даже не шло. Сам Разумовский наводить минометы просто не сможет – на его плечах забота о танках, что для него и так слишком уж много.

***

Войска выдвинулись на заданные позиции на рассвете следующего дня. К тому времени, как колонны обреченных добрались до Онтагара, эльфы-разведчики уже успели провести несколько стычек с вражескими передовыми отрядами и отогнать их от реки.

Сэр Кэлхар вместе с передовыми отрядами кавалерии форсировал переправу еще в полдень. Задача перед рыцарями была поставлена предельно простая: не дать противнику помешать переправе основных сил или занять выгодные позиции поблизости. Враг, впрочем, пока что был представлен валяющимися тут и там утыканными стрелами трупами: знаменитая хитрость гоблинов не помогла им избежать мастерских засад.

Всадники, заняв достаточно выгодную позицию посреди поля, начали спешиваться, чтобы дать небольшой отдых коням. Слева и справа в лесах и кустах – эльфы, вперед видать на версту – незамеченными гоблины не подберутся. Отсюда стальной кулак рыцарской конницы сможет либо поддержать эльфийских лучников, либо отступить под их прикрытие.

После полудня прискакал посыльный, чтобы узнать, как дела на переправе, и, убедившись, что пока все идет по плану, отбыл обратно. Сама армия появилась только ближе к вечеру, а враг пока что знать о себе не давал. Это заставило нервничать всех: никаких сомнений, что ублюдки готовят очередную коварную пакость. Эльфы наметанным глазом обнаружили гоблинов-разведчиков, но основная масса их войск, включая драконов, пока что находилась неведомо где.

Кэлхар себя не обманывал. Серые твари от дальнейшей войны не откажутся, и если их нет прямо сейчас и прямо здесь – значит, появятся в другом месте, не сейчас так позже, и можно не сомневаться, что обстоятельства они выберут самые благоприятные для себя, а ему и всем остальным остается лишь ждать. О, проклятое ожидание!

Однако гоблины все же появились.

Сотни кабаньих всадников появились вдали, когда войско как раз начало переправляться, и двинулись прямо к переправе, старательно держась середины поля и не рискуя приближаться к зарослям слева и справа на полет эльфийской стрелы.

Барон Дэйнс приказал трубить кавалерийскую атаку и красноречивым жестом опустил забрало. Три сотни рыцарей пришпорили коней и рысью пошли вперед. За ними, словно за железной стеной, двигалась легкая конница.

План боя был очень прост. Тяжелая кавалерия, хорошо защищенная усиленными доспехами и восседающая на тяжеловозах в укрепленной броне, за кабанами не угонится, но зато примет залп из аркебуз без особых потерь, а там уже дело за быстрыми всадниками. Практика показала, что свиноезды с разряженными ружьями людям-кавалеристам не то что не чета – гребаные гоблины вообще не вступают в бой, предпочитая спасаться бегством.

Это было мерзко и жутко – трястись в седле тяжеловоза, понимая, что ты всего лишь приманка для вражеских пуль – но Кэлхар, сжав зубы, держал строй в самом переднем ряду. Эртэс свидетельница, в битве при Сигне он не сгодился вообще почти ни на что, и теперь был счастлив, что в хитроумном плане сражения король, колдун-оружейник и прочие достойные мужи нашли для Кэлхара роль, в которой он принесет хоть какую-то ощутимую пользу. Даже если эта роль заключается в ловле пуль собственной грудью.

Примерно то же самое думали, играя в молчанку со смертью, и остальные. Рыцари –

железный кулак всякой армии и верная опора короля в любой битве – оказались почти бесполезными в войне нечестивого оружия и железных драконов, но они все равно сделают хотя бы то немногое, на что способны.

Однако серые твари в бой вступать не спешили. Завидев надвигающуюся на них конницу, они повернули своих кабанов вспять, остановились, дали нестройный залп с большого расстояния и бросились наутек.

– Выманивают, – процедил сквозь зубы кто-то позади Кэлхара.

– И барану понятно, – отозвался из-под забрала барон Дэйнс. – Потери есть?

Оказалось, никто даже не пострадал. Несколько рыцарей получили пробоины в щитах, которыми прикрывали корпус, однако свинцовые шарики после этого расплющились о нагрудники, не причинив вреда. Броня лошадей также выдержала.

Впрочем, все понимали, что при обстреле сбоку картина будет совсем иная: тяжелые противопульные доспехи защищают только спереди. Одно хорошо: гоблины пока не знают, что тяжелая кавалерия имеет уязвимые стороны.

Рыцари вернулись на исходную позицию – и вовремя: звуки горна разнесли по полю призыв о помощи. Враг пытался атаковать с правого фланга.

Здесь между леском и берегом Онтагара раскинулась весьма болотистая низинка.

Река вернулась в свои берега после одного из проливных дождей не так давно, и почва в этом месте все еще оставалась рыхлой и влажной. На военном совете именно это направление сочли наименее вероятным для атаки драконов – возможно, как раз поэтому гоблины попытались атаковать отсюда.

Кэлхар прибыл на место одним из первых, однако пехотинцы, прячущиеся за деревьями на краю леска, криками предупредили рыцарей, чтобы те не выезжали на открытое место. Сюда долетал трубный вой драконов и беспорядочная стрельба аркебуз, однако арлансийская пехота не выглядела напуганной.

– Они увязли, сэр! Увязли намертво! – прокричал пехотный сержант, когда группа рыцарей во главе с Дэйнсом подъехала поближе.

Кэлхар спешился, вручил поводья ближайшему солдату, выглянул из-за деревьев – и сразу же понял, что именно произошло.

Решение гоблинов атаковать драконами с самого неожиданного направление как раз в тот момент, когда основная армия переправляется, было весьма разумным, однако в этот раз сама арлансийская земля восстала против них, причем в буквальном смысле. Грунт основательно развезло после легкого паводка, драконы пройти не смогли, а один из них, шедший первым, основательно увяз. Гоблины усердно пытались вытащить его при помощи орков, тянувших веревки, но пока что у них ничего не получалось.

Кэлхар оценил обстановку. Дракон застрял, причем посреди болотца, и другие не смогут прийти к нему на помощь. Два небольших отряда гоблинов-стрелков прикрывают орков, тянущих за веревки, но атаку тяжелой кавалерии им не сдержать. Разумеется, в тот момент, когда рыцари начнут крошить этих гоблинов, они попадут под обстрел других отрядов, оставшихся поодаль на твердой почве рядом с другими драконами. Потерь, конечно, не избежать, однако это верный шанс уменьшить поголовье железных чудовищ на одно, к тому же тяжеловозы с широкими копытами легко преодолеют болотистую местность и зададут отличную трепку стрелкам. А если еще подвести сюда отряды аркебузиров да угостить гоблинов их же любимыми свинцовыми тефтелями…

Рыцарь повернулся к барону Дэйнсу:

– Разрешите атаковать, ваша светлость?

– А зачем? – недобро усмехнулся он. – Твари никуда отсюда не денутся. Сейчас подтащат онагры и разнесут пехоту. А тогда кто-то подберется поближе да подложит под дракона пороховой бочонок.

– Разбегутся… – Кэлхар огляделся, заприметил выстроившийся стрелковый отряд и окликнул сержанта: – Эй, парень, а давай сюда веди своих людей! Тут вам куча мишеней!

– Не велено, сэр, – отозвался тот, – без особой команды явить врагу наше оружие нельзя!

Рыцарь мысленно согласился с таким мудрым решением, однако мысль о том, что гоблинские стрелки разбегутся при первых же выстрелах онагров, переполняла его досадой.

Тут гоблины, наконец, поняли, что орками, тоже увязающими в болоте, дракона не вытащить, и стали тянуть длинный канат к драконам, стоявшим на твердой земле, однако онагры уже подвезли к позиции стрельбы. Затрещали зубчатые механизмы, оттягивая метательные рычаги, из сумок командиров появились гранаты.

Гоблины обнаружили, что по ним собираются стрелять, не сразу, а только когда шеренги солдат, за которыми стояли метательные машины, по команде разошлись в стороны. Гранаты устремились к цели, и серая мразь бросилась врассыпную, роняя оружие, еще до того, как взорвалась первая из них. Бамц! Бамц! Бамц! Клубы дыма ненадолго закрыли дракона, а прислуга уже трещит рычагами, готовя онагры к новому залпу, командиры колдуют с механизмами прицеливания.

Ветерок унес белые облачка, и тут стало ясно, что стрелять не в кого. Гоблины, то и дело падая в болоте, уже добегали до противоположного края, оставив в грязи около десятка убитых, орки тоже последовали за ними.

В этот момент на спине дракона приподнялась дверца, оттуда выглянул еще один гоблин. Поняв, что никто не собирается его вытаскивать, он проворно спрыгнул с железной спины и тоже припустил к своим.

Дэйнс оглянулся на своих рыцарей:

– Так, у кого там есть бочонок с порохом?

– Я пойду, – вызвался Кэлхар, – покажу, как надо!

– Они могут достать тебя пулей, – напомнил кто-то.

– Пятьсот шагов. Если и достанут – не пробьют.

– В спину, когда будешь отходить – пробьют. Держи вот – на спину повесь.

Кэлхару на спину приладили второй щит, он забрался в седло с помощью товарища и прижал к груди маленький бочонок. Когда-то в нем было дорогое вино – теперь огненная драконья погибель. Почти полпуда пороха.

Пришпорив коня, он направился к дракону. Гоблин-управляющий вылез и сбежал –

если верить колдуну-оружейнику, без него дракон дышать огнем и паром не может.

Стрельба с противоположного края побеспокоила рыцаря свистом над головой, но ни одна пуля в него не попала. Слишком далеко. Он подскакал прямо к драконьей морде, поднес левую руку с тлеющим фитилем к фитилю бочки – а затем размашисто метнул ее под брюхо и развернул коня: выноси, родной!

Медленно считать до пяти, учил колдун. Вот уже три… Четыре… Пять – и ничего!

Рыцарь проскакал еще шагов сорок, остановил коня, обернулся – и тут бочонок сработал.

Грохнуло так, что в ушах зазвенело, испуганный конь приподнялся на дыбы.

Белый дым быстро унесся прочь с ветром. Дракон с виду не пострадал, но из щелей начал струиться пар. Колдун говорил, дракон выдыхает пар только из головы, либо вверх, либо вниз, если сквозь шкуру – значит, потроха его продырявлены. Все, конец гаду.

Тут сквозь свист пара прорвался отчаянный рев орка, но быстро стих. Похоже, убегающий гоблин-управляющий не потрудился сообщить своему орку-помощнику, что надо делать ноги, а тот, будучи слишком тупым, понял, что дело дрянь, только когда начал вариться на пару.

Вслед Кэлхару просвистели пули, но по-прежнему ни одна не попала, и рыцарь благополучно вернулся к своим, которые встретили его одобрительными криками. Хотя, если вдуматься, невелика заслуга, сбросить волшебный бочонок под колеса неподвижного дракона – делов-то.

Глава 18

Начало боевых действий слегка обнадеживало, но Данила понимал, что такое небольшое везение в генеральном сражении ни на что не влияет. Гоблины осознали невозможность флангового обхода драконами через болото с правой стороны, потеряли одну боевую машину, но их еще штук то ли двадцать пять, то ли тридцать остается. Одна радость: даже если гоблины и освоили производство огнестрела и боеприпасов, то вот драконы – творение одаренных в механических «чудесах» гномов, и их создание не блещущим умом тварям вряд ли по плечу. Каждая такая потеря навряд ли восполнима в обозримом времени, если восполнима вообще.

Войско переправлялось через брод и сразу же расползалось по своим позициям. В

походе общее число солдат существенно увеличилось: вестникам, отправленным в ближайшие города, в большинстве своем удалось добраться до цели и привести с собой подмогу из городской стражи и ополчения, иногда неплохо вооруженного, иногда кое-как.

Но главное, что в основном это были люди, четко понимающие, что сражаются за свои семьи и дома и что другого шанса повернуть серую чуму восвояси уже не будет. И потому теперь войско Валлендела насчитывало уже добрых семьдесят тысяч воинов, из которых примерно две трети отлично мотивированы.

«Горный корпус», как окрестил Данила отряды, выделенные для удерживания холмов, насчитывал едва ли две тысячи, но состоял из хорошо вышколенных солдат, в том числе сотни аркебузиров, а также нескольких орудийных расчетов и всех гвардейцев

Валлендела.

– А зачем мне гвардейцы в битве? – мотивировал свое решение король. – Я все равно драться не умею. Хочешь верь, хочешь нет – меч держал в руках раза четыре за всю жизнь. В детстве.

– Хм… Как так-то?

– Королю положено изучать риторику, математику, законы, торговое дело и в важных ремеслах толк знать. Учить правителя ратному делу – значит терять время, нужное для благоустройства страны, а случись война – для того у меня генералы есть, которые забыли о ратном деле больше, чем я когда-либо знал, – пожал плечами

Валлендел. – Так что останусь с рыцарями – должен же кто-то флаг нести да онаграми командовать. А гвардия пригодится тебе на холмах.

Гвардейцы пригодились еще до начала сражения: без них втащить по крутым склонам онагры было бы крайне затруднительно. Отсюда метательная артиллерия могла забросать гранатами значительную часть поля боя, при этом имея небольшое преимущество в дальнобойности перед онаграми противника, вздумай гоблины выбить горный корпус с помощью трофейных метательных машин.

– Вон тот валун подрыть прикажи, – посоветовала Роктис, оглядев позиции, – его будет удобно скатить штурмующим на головы.

Ведьмочка тоже оказалась в числе ближайшей свиты Разумовского. Она облачилась в совершенно черный двухслойный ламеллярный доспех, черный шлем с забралом и такого же цвета поножи, наручи и перчатки, и носила свое облачение, вместе с парой сабель и зловеще выглядящим посохом, с изяществом и грацией. Сам Данила из доспехов выбрал только кольчугу да шлем без забрала: исключительно на случай шальной стрелы.

Если до него доберутся в рукопашном бою, прочный доспех все равно не спасет, а носить такую тяжесть ему не по силам: на спине ранец с порохом и снарядами, а ведь еще, может статься, придется и бронебойное ружье таскать. Сейчас оружие и основную массу боеприпасов тащат два дуболома, но в бою мало ли что случиться может, а сорокакилограммовую «бандуру» плюс снаряды да еще и плюс доспехи Данила не сдюжит. По той же причине инженер не взял никакого холодного оружия: король хотя бы четыре раза в жизни меч держал, а Данила вообще никогда. Лишний груз.

Вместе с Гаунтом, которого назначили командовать горным корпусом, инженер осмотрел позиции. Наибольшие опасения вызывали относительно пологие склоны со стороны врага, вместе с тем, несколько крупных валунов обеспечивали неплохое прикрытие от летящих с равнины пуль и гранат. В общем, взять возвышенность будет не так-то просто, кроме того, лесок, где уже устроили засаду эльфы, раскинулся почти у самого подножия холма, и штурмующие непременно попадут под перекрестный огонь независимо от того, куда будет нацелено острие атаки, на холм или на лес.

Враг вскоре дал о себе знать: снова появились кабаньи наездники с аркебузами и рассеянным строем двинулись вперед. По меньшей мере четыреста их растянулись на всю ширину поля, почти от леса до леса, километра на полтора, за исключением двухсот метров слева и справа, чтобы эльфы из луков не доставали.

С дистанции в триста метров они открыли беглый огонь, не слезая со своих верховых животных. Войско, выставив впереди длинные щиты, по сути переносные стены, ответило выстрелами из онагров. Гоблины, понеся незначительные потери и практически не причинив своей стрельбой вреда, поспешно отодвинулись назад и остановились на безопасном расстоянии.

– Вот бы стрельнуть по ним! – сказал командир метательных расчетов, обращаясь к

Гаунту и Даниле, – если укоротим сбрасывающие цепочки до предела – добросим!

– Рано, – ответил Данила, – видно же, что они ведут разведку боем, пытаются понять, что у нас есть из тяжелого вооружения. Пусть пока остаются в неведении.

– Знать бы, где их основные силы, – задумчиво протянул Гаунт.

– Должны быть на подходе, если придерживались прежнего темпа.

В ожидании прошел еще час, и тогда кто-то из командиров отдал войску приказ сесть и отдыхать. Гоблины же пока не спешили показывать свою армию, однако эльфы-наблюдатели вскоре сообщили, что вражеских разведчиков стало больше. Затем пришла долгожданная весть: были замечены драконы, числом под двадцать, как и предполагалось, а вместе с ними огромные колонны гоблинов и орков. Вся армия серой чумы, насчитывающая не менее шестидесяти тысяч живой силы, а то и восемьдесят, явилась на битву вместе с обозами.

После короткой паузы на краю поля показались первые отряды. Враг, словно выжидая, остановился за пределами дальнобойности онагров и начал неспешно разворачивать боевые порядки. Затем разведчики сообщили, что видят позади отрядов чумы онагры. Вскоре в лесу раздались первые взрывы.

– Этого следовало ожидать, – мрачно прокомментировал Данила, – даже если они и не имели гранат раньше – то теперь додумались и до них, и до метания онаграми.

Эльфы были вынуждены покинуть свои позиции в лесах и отойти на запасные позиции на флангах армии. «Горный корпус» остался наиболее выдающейся вперед частью, и Разумовский не сомневался, что именно на него обрушится первый удар.

Одновременно с этим пришло сообщение, что гоблины обустраивают опорный пункт на одном из холмов в четырех километрах от поля боя, выстраивая телеги обоза в подобие защитного периметра.

Время шло медленно, тянулось, словно жвачка, а враг пока не спешил атаковать, оставаясь вне пределов досягаемости. Пока что достать противника можно было бы только минометами, но Данила на этот счет дал совершенно недвусмысленные указания: до начала битвы никакой стрельбы. Пока что гоблины не понимают, как и чем они были обстреляны во время уничтожения бомбард, однако преждевременный артобстрел может склонить их отказаться от битвы.

– Чего они ждут? – вопрошал сам себя Гаунт.

– Ночи? – предположил Данила.

– Вряд ли, – возразил один из младших командиров эльфов, присоединившийся к корпусу после отхода его отряда, – гоблины и орки видят в темноте лучше вас, но все равно не очень, а мы – не хуже их, а то и лучше. Не вижу ни малейшего преимущества, которое они могли бы получить ночью.

Однако вопрос очень скоро отпал сам собой: появились драконы, восемнадцать штук. Данила, вглядываясь в очертания вражеских боевых машин, пытался вспомнить, говорили ли очевидцы хоть что-то о странных кубообразных конструкциях у них на крыше корпуса.

– Ты можешь рассмотреть, что это?

Эльф приложил руку козырьком:

– Похоже на помост со щитками. Деревянные, выглядят прочными. На каждом драконе гоблины, по четыре или пять, и я вижу у них эти гремящие трубки.

– Так я и знал… Стрелки.

В этот момент где-то далеко раздалась короткая канонада, выстрелов пять. Над головой засвистели снаряды, всполошив пехоту, один из них зарылся в землю в сорока шагах от переднего края арлансийских порядков. Данила сосчитал до сорока. Ничего.

– Немедленно послать вестника к королю, – распорядился он. – Необходимо срочно разуплотнить строй. У врага пушки.

– И теперь они устроят нам то, что ты устроил им?

– Не все так плохо. Они стреляют ядрами, которые не взрываются. Как ядра онагров, только дальше летят.

– Могут и гранату зарядить…

– Не могут. У них пушки если стоят на том холме – то бомбарда так далеко выстрелить не сможет. А к пушечному ядру надо приложить такую мощную силу, что пустотелая граната просто не выдержит. Если они попытаются стрелять с ближнего расстояния гранатами – у нас есть минометы.

– А нельзя этими… мимометами[18]18
  Для корректора: это не грамматическая ошибка автора, а неверное произношение персонажа. После прочтения удалить комментарий.


[Закрыть] разбить их укрепление с пушками?

– Не достанем. Они наверняка знают предел нашей дальности, замеряв расстояние от наших позиций в лесу, и сейчас поставили пушки так, чтобы мы не достали.

– Разгромят нас почем зря…

– Не паникуй. Посылай вестника королю.

Через минуту последовал еще один залп, а затем пошла стрельба с перерывами примерно в три и одну минуту. Ядра свистели над головой, многие падали в поле, часть давала перелет либо недолет, падая под углом около сорока пяти градусов: стало быть, стреляют на пределе дальности, четыре километра для дульнозарядной артиллерии на черном порохе и ядрах – по сути, потолок. Первые потери пришли с четвертым залпом: ядро попало в отряд пехоты, убив двоих или троих солдат.

– Я же говорил – паниковать не надо, – назидательно заметил Данила, – пушки смертоносны на ближних дистанциях, когда ядра летят параллельно земле и могут, пролетев сквозь строй, убить десяток солдат.

Насколько можно было судить с расстояния, солдаты весьма стойко приняли факт обстрела, как только стало ясно, что ядра не гранаты и взрываться не могут – волнения улеглись. Пушка – та же катапульта или онагр, только стреляет издали, а ветераны, сражавшиеся с Тархалоном и привычные к обстрелу из осадных машин, имелись почти в каждом подразделении.

Последующие несколько залпов забрали еще пару жизней, и Данила наскоро произвел в уме подсчеты. Две батареи по четыре-пять пушек, стреляя с предельной дистанции, безбожно мажут, пуская ядра практически наугад, перезарядка у пушек –

четыре минуты. Пятнадцать выстрелов в час. До сумерек – часов семь. Итого сто залпов по восемь-десять ядер, из них убивает двух-трех солдат каждое двадцатое-тридцатое. Если взять средние цифры…

– Если пушки продолжат стрелять настолько же неточно, мы до темноты потеряем от семидесяти до ста человек, – вслух сказал инженер.

– Я боялся – хуже будет, – ответил Гаунт.

Очередное ядро просвистело в стороне и с треском влетело в лес. Даниле в голову сразу же пришла новая мысль.

– Среди этих солдат есть какой-нибудь весельчак и балагур?

– Хм… Да, сержант одного из отрядов, из моего родного города…

– Пусть отпускает шуточки в адрес гоблинов, шутит о их криворукости, неискусности в стрельбе и чем угодно еще каждый раз, когда они мажут.

– Зачем?

– Высмеиваемый враг не страшен.

Сержант и правда оказался мастак на едкие остроты, юмор которых от Данилы, как правило, ускользал, и вскоре каждое пролетающее мимо ядро встречал гогот многих глоток. Данила краем уха выхватил одну: как узнать, который из десяти гоблинов командир? Командир умеет думать, не шевеля губами. Вот пролетело еще ядро, и шутник выдал вторую шутку серии: на самом деле, тут возникает сложность, потому что если гоблин не шевелит губами, то неясно, то ли он командир, то ли просто не думает.

Очередной выстрел угодил в скалу, за которой укрывались солдаты, и тут, словно по команде, драконы пришли в движение, медленно, словно нехотя, поползли вперед. Один из них даже немного забуксовал, по команде из толпы орков выбежали несколько громадных уродов и подтолкнули. Как Разумовский и полагал, движки-то слабые.

Дополнительный вес в виде «башенки» для стрелков ухудшил и так никакущую проходимость паровых танков.

Драконы же потихоньку подошли на триста метров, игнорируя обстрел из онагров, и остановились. Гоблины-стрелки принялись пулять из аркебуз по выстроившемуся войску, а с самого крайнего дракона начали постреливать и по позиции на холме. Однако дистанция не позволяла им вести хоть сколько-нибудь точный огонь, и потери от него были еще меньше, чем от пушек.

– Не пора ли поубивать этих драконов? – спросил Гаунт.

– Далековато. Пусть подойдут ближе.

Наблюдая за ходом вялотекущей перестрелки, Данила оценил хитроумное решение гоблинов. Находясь на спине дракона высотой около двух с половиной метров, стрелки были практически неуязвимы для онагров: гранаты взрывались на земле, осколки пробить прочный дощатый помост не могли, а от осколков, летящих от дальних разрывов, защищали борта. Несмотря на все усилия артиллеристов, крайне неточный онагр сделать прямое попадание по мишени полтора на полтора не позволял.

Вместе с тем гоблины уже пристрелялись, метя именно по расчетам метательных машин, а затем, убедившись в своей безнаказанности, драконы поползли вперед. Как

Данила и думал, серые уродцы хорошо усвоили опыт встречи с орками-гранатометчиками и по-прежнему оставались вне радиуса броска противотанковой гранаты, понемногу сократив дистанцию до приемлемой для аркебузиров.

Что ж, пора. Подойдя ближе, они попали в радиус поражения Данилы.

– Давай ружье! – велел инженер Гаскуллу.

Тот сбросил оружие с плеча, Врэй тем временем поставил на землю ранец с боеприпасами. Свой собственный ранец, всего на восемь выстрелов, Данила сбросил еще раньше, но пока брать из него снаряды не спешил.

Три поворота рычага – затвор открыт. Вложить снаряд, за ним два картузика с порохом, закрыть затвор. Врэй уже держит на ладони два капсюля, курки взводятся и фиксируются с негромким щелчком.

Засев за удобным камнем, Данила положил на него ствол ружья, упер приклад в привязанную к плечу подушку, поймал в прицельную трубку корпус ближайшего дракона. Целиться неудобно, черт бы взял, да что ж поделать…

Припомнив внутреннее устройство дракона, Данила решил стрелять в распределительный куб: он как раз по центру корпуса. Над ним кабинка орка-помощника, под ним – паровая турбина. Но стрелять лучше всего именно в центр корпуса, чтобы подкалиберный снаряд входил в борт под углом, близким к нулевому, перпендикулярно[19]19
  Угол вхождения снаряда в броню считается не от плоскости брони, а от перпендикуляра (прим. автора)


[Закрыть].