Текст книги "Огонь на поражение (Атомный шантаж)"

Автор книги: Влад Чопоров

Соавторы: Сергей Кутергин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Где ж ему быть. Пал библейской смертью храбрых,– улыбнувшись, ответил тот. – Зрители будут довольны. – Впрочем, Тихон этой улыбки не видел, и шутки не оценил. Ему вспомнился мертвый Гришка. Mертвый навсегда. Как же не хочется быть расходным материалом... Проходной пешке очень обидно умирать, даже за короля.

– А как вы смогли захватить второй катер?..

– Легко,– отозвался Северов.– Они там на одной волне были, и приняли слова храброго диверсанта за чистую монету. Легли в дрейф почти у самого берега. Мы их поснимали и все. Никакой у них нормальной координации. Остальное у Гурда спроси, раз уж он начал тебе рассказывать.

– Да картинка ничего получилась, очень даже неплохая. А что – Сергей?

– После того, как Восьмой тут все разнес, вернее – в тот же момент, Сергей своих конвоиров изничтожил как класс.

– Они его даже не связали?

– Связали,– хитро прищурился Северов. – Еще как связали.

Тихон намек понял. Связанные руки. А Левый поворотник сумел разобраться с двумя вооруженными – пусть даже сбитыми с толку – пехотинцами, не имея большого пространства для маневра. Пустой – против двух автоматов и рукопашного мастерства моряков. Как всегда – наводит на мысли, по зубам ли орешек?.. Тихон на всякий случай дозарядил "Беретту", хотя теперь это уже не требовалось, и последовал за полковником в рубку, испытывая легкую клаустрофобию. Он не любил тесных закрытых помещений, а субмарина с точки зрения нормального человека довольно сильно смахивала на плавучий гроб.

И этот плавучий гроб вот-вот должен погрузиться под воду.

Операция снова вошла в намеченное русло, несмотря на пехотинцев охранения, которых оказалось чрезмерно много. Добравшись вслед за за Северовым до ходовой рубки, Тихон встал за спиной у полковника. Он смотрел, как пальцы Владимира Банника, цепкие и живущие своей жизнью, бегают по клавиатуре одного из самых дорогих в мире устройст. Наганов тем временем подключал к выводам бортового компьютера какие-то непонятные для Тихона кабеля, что-то подкручивал в соединениях, настраивал... Только по кратким комментариям, которыми ребята сыпали направо и налево, можно было с большим трудом разобрать, что конкретно они собираются делать. Впрочем, комментарии хакеров не предназначались ни для Тихона, ни даже для полковника – а скорее для них самих. Банник иногда сверялся с разводкой контактов, позаимствованной прямо тут же, во вскрытом сейфе с технической информацией, картой бортовой аппаратуры, чертыхался, видимо, найдя что-то незнакомое.

– Смотри,– сказал он наконец, обращаясь к Наганову. – Трехуровневый доступ – помимо рубки, можно войти из машинного отделения, и с с локационного поста. Удобнее всего – прямо здесь. – на ровно горящем экране "Хардбоди" загорелся схематичный чертеж.

– Само собой,– согласился Леонид.– В машинном – только испачкаться можно. А в локационном – слишком много лишних веревок навешано.

У Тихона отвисла челюсть, он на несколько секунд перестал прислушиваться к голосам, доносившимся из-за двери рубки. Северов же, как ни в чем не бывало, продолжал смотреть на работу хакеров.

– Так... полным перебором, или там можно проанализировать на входе?

– Сейчас посмотрю... – Наганов сунул подобие щупа в недра вскрытой панели. – Пробуй.

Пальцы Банника вновь заметались по клавишам.

– Ничего.

– Все нормально? – на всякий случай поинтересовался полковник.

– Нормально...– голос Банника зазвучал почти ворчливо. – Частотный анализ отменяется, будем прямым перебором делать.

– Сколько времени?

– Ну поскольку здесь не чисто программный комплекс, первый логин можно вынести за несколько минут – эта тачка,– он ткнул пальцем в монитор,– практически может выполнять функцию аппаратного подбора кода...

Наганов отвернулся, чтобы скрыть улыбку.

– Так сколько времени?

– До сотни лет. Но в соответствии с последними выкладками Бэкета-Хермана – область кодов довольно сильно сужается по разным причинам, от тупости конструкторов, до неизобретательности того, кто в последний раз фиксировал аккаунт. К тому же, здесь нет никакого дополнительного кодирования, поэтому, вероятно, и частотный анализ бесполезен помехоустойчивость никакая... Не предусмотрели... Короче, думаю, минут за пятнадцать ломанется. – Банник замолчал, углубившись в изучение строчек, замелькавших на экране. Наганов присоединился к товарищу.

Северов внимательно посмотрел на Тихона, и тот понял, что полковник на этот раз озадачен.

###

...Когда Саундов окончательно очнулся, он до безобразия замерз, и потому, не слыша никаких посторонних звуков и не чувствуя поблизости движения, поспешил вылезти из воды на берег. Если бы не тела товарищей, разбросанные в беспорядке по берегу и плавающие в воде, он пожалуй решил бы, что весь штурм, от самого начала и до последнего взрыва, ему привиделся. Было совсем тихо, джипы исчезли, подлодка лежала в воде все такой же мертвой тушей, но только... спотыкаясь и дрожа от холода, сержант подошел к борту и приложил ладонь к корпусу.

Корпус едва заметно вибрировал. Не понять, если не знаешь, что это за вибрация.

Сколько же времени прошло? Сержант посмотрел на часы, которые показывали только половину четвертого, и принялся обходить те тела, что лежали на берегу, потому что те, кто остался в воде – все плавали лицом вниз.

Саундов, в общем, и не рассчитывал найти здесь живых. Рядом с одним из мертвецов он почти рухнул на холодную землю. У этого пехотинца было изуродовано лицо, одежда обгорела, а из под ребра, ближе к середине груди, пробив бронежилет, торчал металлический осколок. Наверное, под самый врыв попал... С онемением в горле сержант понял, что это рядовой Басов.

Кто-то тронул его за плечо. Поворачиваясь, Саундов скривился: оказывается, ему чем-то рассекло предплечье. Раньше вода мешала почувствовать горящую "царапину", но теперь она заполыхала по полной программе.

Рядом стоял ефрейтор Мамедов, оказавшийся удачливее сержанта – в момент взрыва он находился от эпицентра дальше всех, и только слегка ударился о воду. И ему оставалось лишь притвориться мертвым, не рассчитывая на снисходительность террористов.

Мокрый сержант выругался, стуча зубами.

– М-мамедов... слушай. С-слушай сюда. Сейчас идем через базу к-к... к дороге. Если кто-нибудь живой там есть, обойдите с ним базу. Соберите раненых хотя бы... Я пока приду в себя... Понял меня?

Ефрейтор испуганно кивнул и кинулся к базе.

Саундов медленно ковылял вслед, постепенно оживая. Он чувствовал себя единственным живым на кладбище. На кладбище, где покойников не хоронят.

Картина нарисовалась совсем невеселая: борт они все-таки потеряли, не могли не потерять, и людей – почти всех. Остался ли на базе кто-нибудь живой? Саундов не знал. Ему хотелось верить, что да. Покойный Басов тоже верил.

7.

Тяжелее всего борьба со сном проходит в пятом часу утра. До этого времени силы еще есть, а после пяти организм смиряется с бессоницей и начинает уже готовиться к следующему дню. Капитан милиции Петр Баконин широко зевнул, рискуя вывихнуть челюсть, и в очередной раз принялся жалеть сам себя.

Он уже почти сутки сидел на работе, и это бесцельное сидение в очередной раз доказывало, что начальству наплевать на его таланты. Когда накануне похитили французского посла, шеф перетряс весь график дежурств по управлению и, отправив более опытных сотрудников на место преступления, оставил его на ночное дежурство. Петр с завистью посмотрел на свою помощницу криминалистку Свету. Она уткнулась носом в женский роман и только изредка отвлекалась от книги, чтобы поправить соскальзывающие очки в золоченой оправе. Капитан шумно вздохнул и опять стал вспоминать, какие дела в последнее время достались ему, а какие – его коллегам. По всякому получалось, что его не ценят.

Тягостные раздумья прервал неожиданный телефонный звонок. Баконин посмотрел на часы – отметить время для будущего рапорта. Было двадцать три минуты пятого.

– Дежурный по мурманскому областному управлению милиции капитан Баконин слушает.

– Товарищ капитан, лейтенант Иванеев из териберкского отдела беспокоит.

– Слушаю, лейтенант.

– Тут такое дело – поступил сигнал, что на военной верфи стрельбу слышали.

– Когда?

– Часа два назад.

– Что? И вы только сейчас докладываете? Вы что, с ума сошли? – Сна уже не было ни в одном глазу.

– Товарищ капитан, понимаете, место пустынное, выстрелы слышал проезжающий мимо шофер. А у него по дороге машина сломалась. Вот он только сейчас до нас добрался.

– Вы выслали наряд на проверку сигнала?

– Так я чего и звоню – у нас в отделе одна машина всего на ходу. Она вчера ушла на усиление дискотеки. И, видать, по ночной дороге ребята решили не рисковать...

– Ребята,– передразнил Баконин,– дети малые! Подготовьте человека – я за ним заеду. Отбой!

Капитан бросил трубку на рычаги и с шумом втянул воздух, собираясь выругаться. Но увидев, что Светлана смотрит на него с интересом, передумал и так же шумно выдохнул.

– Свет, представляешь – у них стрельба, а им не на чем съездить проверить! Во дожили. Я, пожалуй, возьму управленческую "Волгу", смотаюсь, посмотрю, что там,– голос Петра неожиданно изменился с гневного на молящий.

– Петя, ты же знаешь, что дежурный не имеет права покидать управление.

– Знаю, знаю. По инструкции я тебя должен отправить. А вдруг там какие-нибудь зеки, с зоны ушедшие. Если с тобой что случится – я себе никогда не прощу,– голос Петра стал уже просто приторным.– А я тебе потом шоколадку куплю. Договорились?

– Сто шестьдесят третья.

– Помилуй Бог, Светочка. Какое вымогательство? Я ж тебя, как товарища по работе прошу.

– Ой,– рассмеялась Светлана,– дурачок, не статья сто шестьдесят третья, а шоколадка! Ты мне уже столько шоколадок наобещал – а я еще ни одной не видела.

– Вот честное слово, Светка, как до двухсот дойдет – либо сразу все отдам, либо женюсь.

– Ладно уж, езжай, жених.

Схватив из ящика ключи от "Волги" Баконин понесся к выходу, но на полпути остановился, хлопнув себя ладонью по лбу. Развернувшись на каблуках он бросился обратно к телефону и набрал номер. Уже после первого гудка трубку сняли.

– Дежурный по мурманскому областному управлению федеральной...

– Петька, привет!

– И тебе того же, Петька. Чего беспокоишь?

– На военной верфи стрельбу слышали, собираюсь съездить проверить. Хватай своего Макарова и выходи на улицу, я тебя подберу.

– А чего это я с тобой поеду?

– Слушай, я давно собирался тебя спросить – ты на чем сидишь?

– На стуле,– удивленно ответил собеседник.

– Да не, понятно, что на стуле. А на стуле чем сидишь?

– Можно подумать, ты как-то по-другому сидишь...

– Ну я-то себе мозги не отсиживаю. Перестрелка – по нашему ведомству, а на военной верфи – по вашему. Все, пять минут на сборы, время пошло.

И довольный своей шуткой Баконин побежал в гараж заводить "Волгу". Если бы он на бегу обернулся, то наконец-то смог бы узнать то, о чем знали в управлении все, кроме него. Светлана провожала его полными любви и тревоги глазами. Все считали их идеальной парой, и даже вместе на дежурство их ставили неслучайно. Но Баконин был из той героической породы мужчин, которые никогда не оборачиваются, из-за чего многого не знают. Вот и в этот раз он не обернулся.

Ровно через пять минут милицейская "Волга" подъехала ко входу в управление ФСБ. И в то же самое время из дверей здания выскочил капитан ФСБ – Петр Орлов. Баконин не стал останавливать машину, он лишь сбросил скорость до минимума. И его другу пришлось вскакивать на ходу. Орлов хотел сделать это лихо, по-ковбойски, но в последний момент у него подвернулась правая, опорная нога, и он чуть было не растянулся на тротуаре во весь рост. Уже падая, он чудом сумел удержаться за дверцу машины, восстановить равновесие и проскользнуть внутрь.

– Привет, Петь. К чему такая спешка? – спросил он.

– Торопиться надо. Стреляли-то два часа назад! – ответил Баконин, энергично встряхнув в приветствии протянутую ему руку.

– А,– усмехнулся Орлов,– ну тогда гони.

И старенькая милицейская "Волга", взревев, бросилась обгонять время на сонных ночных улицах Мурманска.

Любой другой на месте Орлова обиделся бы на такую выходку, но капитан знал, чем она вызвана. И поэтому не обижался ни на телефонную шутку, ни на этот выкрутас с машиной.

Они познакомились и подружились еще в первом классе. И с тех пор их отношения не изменились. Любой парень в их школе знал, что если захочет подраться с одним из друзей, то получит от обоих. Но промеж собой их отношения были весьма странными – каждый считал своим долгом как-то подколоть приятеля.

И все бы ничего, но полгода назад Орлову удалось перегнуть палку. Он получил капитана на два месяца раньше Баконина и начал донимать своего друга шутками вроде – "Встаньте, товарищ старший лейтенант, когда с капитаном разговариваете!" или "А не сбегать ли тебе, старлей, за пивом для старшего по званию?". Все эти шутки Баконин переносил стоически. Но на беду друзей в эти два месяца попал день рождения Орлова. Что там между ними произошло, не знал никто из их знакомых, а они сами отмахивались от всех расспросов. Но факт остается фактом – неделю друзья не разговаривали друг с другом. В следующую за праздником субботу Орлов, купив бутылку жутко дорогого и, как оказалось, фальшивого коньяка, помчался мириться с Бакониным. Тот долго дулся и обижался, но, когда бутылка опустела, за следующей они отправились вместе, обняв друг друга за плечи. С тех пор Орлов старался воздерживаться от шуток в адрес друга. А его друг с детской наивностью продолжал вести себя так, будто они по-прежнему учатся в первом классе.

Выбравшись с улиц города на простор, машина словно заново родилась. С резвостью она пожирала километр за километром и уже через полчаса ворвалась в Териберку. На незнакомых городских улицах Баконин сбавил скорость. Он был хорошим водителем и понимал, что конечная цель их маршрута – военная верфь, а не случайно выскочивший на дорогу телеграфный столб. Поэтому к райотделу милиции они подъехали с соблюдением всех правил дорожного движения.

В свете окон отдела было видно, что на крыльце их дожидаются два человека. Один из них сорвался и, подбежав к машине, лихо вскинул руку к козырьку, отдавая честь:

– Товарищ капитан, ваше приказание выполнено! – он махнул рукой второму, чтобы тот подошел к машине. – Младший сержант Тарасов поедет с вами.

Младший сержант подошел поближе, и Баконин увидел, что то, что он в неверном полумраке принял за излишнюю полноту, на самом деле являлось тяжелым и неуклюжим бронежилетом. А на плече у сержанта болтался Калашников. Баконин вышел из машины, тихонько прикрыв дверцу, чтоб не разбудить уснувшего дорогой Орлова, подошел к лейтенанту и пожал ему руку:

– Благодарю за службу, лейтенант. Вы все сделали, как надо. А мы вот слегка поторопились,– он кивнул в сторону оставшегося в машине Орлова,– выскочили, можно сказать, в чем мать родила. На нашу долю пары бронежилетиков не найдется?

– Богатая мамаша у вас, товарищ капитан,– ответил шуткой на шутку Иванеев,– выручу я вас, но только отдать не забудьте.

– Живы будем – за нами не заржавеет. Только побыстрее, уже и так столько времени потеряли.

Иванеев скрылся в здании и через несколько минут появился, неся в каждой руке по бронежилету. Их положили на заднее сиденье рядом с Тарасовым, и милицейская "Волга" продолжила свой путь к верфи. Выехав из Териберки, Баконин обернулся к сержанту:

– Ты броники-то придерживай. А то неровен час – налечу на кочку, а они меня сзади по башке оприходуют. Что будешь делать в едущей машине, если шофер в отключке?

– Постараюсь перехватить управление, товарищ капитан,– с чувством юмора у Тарасова оказалось плохо. Капитан с грустью посмотрел на друга-фсбшника, который сладко посапывал, привалившись к дверце машины, и опять уставился на пустынную ночную дорогу.

Видать сутки на ногах сказывались. Маячивший впереди на дороге огонь Баконин почему-то принял за фару одинокого мотоциклиста. И только когда сержант с заднего сиденья тронул его за плечо и сказал "Товарищ капитан, похоже нам сигналят", Баконин сообразил, что никакой мотоциклист не может так вилять по дороге. Кто-то впереди махал фонарем вправо-влево, прося остановить машину. Подъехав поближе, милиционеры в свете фар увидели две темные фигуры, которые для надежности перегородили дорогу. Один из них и махал фонарем. На такое нахальство Баконин решил тоже ответить нахальством и остановил машину в полуметре от незнакомцев. От резкой остановки проснулся Орлов и недоуменно уставился на ночных бродяг. А Баконин выскочил из кабины и начал орать на незнакомцев:

– Какого...

– О, милиция,– прочитал на открывшейся двери надпись сигнальщик и, осветив фонариком погоны собеседника, продолжил, не обращая внимания на крик милиционера:

– Капитан, рация в машине есть?

– Да кто вы такие? – Баконин прикрыл рукой глаза от яркого света фонаря незнакомцев, но все равно не мог их разглядеть.

– Морская пехота. Я – сержант Саундов, со мной ефрейтор Мамедов. Мы с верфи...

– Что там у вас случилось? Мы на верфь как раз и направляемся.

– Нападение террористов. Угнана подводная лодка.

– Что? – внезапно осипшим голосом переспросил Баконин. И, справившись с голосом, продолжил: – Садитесь на заднее сиденье, доложите по всей форме.

Морпехи забрались в машину, потеснив Тарасова, и сбросили на пол бронежилеты.

– С этим вы опоздали,– презрительно сказал Саундов.

– Сержант, доложите обстановку на верфи! – приказал Баконин, хватаясь за рацию и оборачиваясь назад. И только сейчас он заметил, что Саундов несколько неестественно держит правую руку. Присмотревшись, капитатан понял, что рукав распорот снизу до локтя и в этот разрез видна повязка – кусок некогда белой тряпки, ставший теперь коричневым от крови и грязи. После перевязки сержант снова застегнул пуговицу на рукаве, поэтому, если смотреть невнимательно, его форма казалась в полном порядке. Но Баконин деталей не yпyскал, и в настоящий момент жалел, что так резко говорил с этими ребятами.

– Товарищ капитан, разрешите доложить,– по тону сержанта чувствовалось, что ему наплевать на все формы и он откровенно издевается, но никто из капитанов решил не обращать на это внимания,– группа неустановленных лиц численностью более тридцати человек, вооруженные оружием заграничного производства, сегодня ночью прибыла на верфь на машинах опять-таки заграничного производства, совершила нападение на полуроту охранения и угнала атомную подводную лодку. Потери личного состава обороняющейся стороны – сорок человек убитыми, семеро ранены.

Неожиданно сержант перешел на нормальный тон и продолжил:

– И из этих семерых – трое очень тяжело. Они там умирают, пока мы тут лясы точим. Мы за помощью шли... Капитан, вызови скорую.

Баконин перебросил трубку радиотелефона Орлову и газанул, срывая машину с места:

– Сообщи в управление. У нас там Света на связи должна быть.

– Догадываюсь,– ухмыльнулся его друг. И продолжил в трубку:

– Алло, Света, Орлов на проводе... Да жив твой Петенька, жив, не волнуйся... Да нет, мы еще не доехали, свидетелей по дороге обнаружили... Он за рулем, никак отвлечься не может... Да, так тут такое дело – объявляй красную тревогу!.. Да-да, и в вашей конторе и в нашей... Неустановленные пока лица угнали подводную лодку... Света, я на работе не шучу! И пусть еще скорую помощь срочно на верфь шлют, не менее трех машин.

– Еще бы наше руководство в известность поставить,– произнес с заднего сиденья Саундов. Орлов ответил ему кивком головы:

– Да, еще и военным сообщи... Да, и раненные, и убитые... Ладно, по тому как наш милицейский джигит гонит, мы уже через пару минут приедем. На месте мы из машины выйдем, так что если на вызовы отвечать не будем – не волнуйтесь. Как осмотримся – доложим... Конец связи.

Орлов положил трубку и обернулся к морпехам:

– Будем надеятся, что врачи к вашим друзьям успеют. Так вы думаете, что это были иностранцы, раз оружие заграничное?

– А хрен его знает, капитан. Кабы они хоть словечком с нами обмолвились, а то ведь только пулями. И причем – выстрелов и не слышно было за стонами наших ребят. Похоже они глушителями пользовались.

– А ничего странного не заметили?

– Заметил, капитан. Голову поднять нельзя было – вот что я заметил. Я уж как-никак "дед", да и один из первых бойцов у нас в части, но до такого уровня мастерства, как у этих ребят, мне не знаю сколько еще тренироваться,– Орлов заметил, что Саундов не хвастает, говоря о себе, а старается наиболее точно описать происходящее. Этот сержант нравился ему все больше и больше. А тот все говорил:

– ...Любая погрешность с нашей стороны приводила к потере бойцов. А они по базе, как нож по маслу гуляли. Никогда не верил в ниндзя, а теперь думаю – зря, есть такие люди!

– Ну а вы, ефрейтор, что добавите?

– Не знаю... темно было. Меня вот Ваня повалил, спас, мы отступали... катера вызвали... а еще... не знаю. Страшно очень.

– Ладно, капитан, не мучь парня,– выручил мямлющего Мамедова Саундов,– он еще салага. Главное – сам жив, и штаны сухие! А остальное с опытом придет.

В этот момент Баконин остановил машину у ворот верфи и засигналил. Поэтому его другу пришлось прервать расспросы.

– Не сигналь, никто не ответит,– сказал сержант. Морпехи уже выбирались из машины,– пойдем, тут слева дырка в заборе есть.

По узкой тропинке вдоль забора пришлось идти гуськом. Первыми шли морские пехотинцы, уже знавшие эту дорогу, за ними – Орлов, Баконин и Тарасов. Баконин обратил внимание, что младший сержант постоянно оглядывается назад. Сначала он подумал, что его подчиненный трусит и запоминает путь к отступлению, но случайно перехватив осуждающий взгляд, предназначенный ему, все понял и чуть было не рассмеялся. Тарасов был хозяином, ценящим во всем порядок. И теперь он волновался, что "Волга" брошена незапертой, да еще и с ключами в замке зажигания. А того, что дело происходит ночью в абсолютно безлюдном месте, он не замечал. Мало ли какие случайности бывают! А у них только одна связь с центром – рация в машине.

Разобравшись в настроениях милиционера, Баконин переключился на идущего впереди Орлова.

– Петь, а что это за непорядок у вас в конторе? На стратегическом объекте в заборе дырка!

– Эх, если бы нам эти дырки не были нужны, давно бы их все заделали!

– Вам – дырки в заборах? Ты меня за дурака держишь или так глупо выкручиваешься?

Орлов обернулся и бросил злой взгляд на друга:

– Слушай, я твои служебные тайны не выпытываю! И ты не лезь! Я тебе правду сказал, только не надо выяснять подробности...

Сконфуженный Баконин замолчал. Как-то все неудачно складывалось. Вот идут они втроем на задание, а оба его спутника им недовольны. И как, спрашивается, в таких условиях работать?

Дырку образовывали две отошедшие друг от друга бетонные плиты. Она оказалась настолько широкой, что все прошли без проблем, только Тарасову в его бронежилете пришлось протискиваться боком. В какой-то момент казалось, что он зацепится каким-нибудь из кармашков броника за плиту и застрянет намертво. Но он, попыхтев, выбрался из этой западни.

Пехотинцы двинулись быстрым шагом к одному из зданий, и все поспешили за ними. Баконин сперва долго выбирал, куда ему наступать, чтобы не затоптать следы на месте преступления и осуждающе смотрел остальным вслед. Но потом увидел, что он сильно отстал, и сообразил, что никто не станет его заставлять воспроизводить в деталях бой между без малого сотней человек. И припустился догонять остальных по прямой, разве что огибая пятна крови, щедро разбросанные по территории базы.

Непонятно, чем был большой зал, в который они попали, войдя в здание. Может в штормовую погоду его использовали, как плац, а может расставляли лавки, придвинутые сейчас к стене, и какой-нибудь рядовой-киномеханик крутил уставшим от смены рабочим верфи американский боевик для поднятия настроения. Но сейчас в глаза бросалась пустота. И эта пустота делила зал на две неравные части: по правой стене лежали тела убитых, много, слишком много; слева на сдвинутых к стене лавочках ютились те, кто остался в живых. Трое тяжелораненных лежали: двое были без сознания, третий громко стонал, но все они еще были живы. Вокруг них скучились прочие выжившие.

Тарасов бросил свое начальство и поспешил к стонущему больному, на ходу доставая из одного из кармашков бронежилета аптечку. Пехотинцы тоже отправились к своим товарищам, и осматривающие зал Баконин с Орловым остались одни. До чего же это неуютно – оказаться окруженными чужой болью и смертью. И друзья поспешили поближе к живым. Навстречу им уже шел один из морпехов, его правая рука была на перевязи, поэтому он отдал честь совсем не по уставу – левой рукой, неловко:

– Лейтенант Кульный.

– Капитан Баконин, со мной капитан Орлов,– незаметно для себя милиционер поставил себя главным, но его друг не возражал. – Вы здесь старший по званию?

– Нет,– лейтенант оглянулся на лавки,– капитан Мамин, но он сейчас без сознания...

– Хорошо, ваш сержант уже докладывал нам о том, что произошло. Можете ли вы, как офицер, рассказать то, чего сержант мог не знать?

– Так точно! Данная база служит для ремонта военных кораблей. Работа ведется вахтенным способом, рабочие приезжают из Мурманска. Постоянно базу охраняет взвод морской пехоты. В этот раз поступил приказ усилить охрану до полуроты. Рабочие закончили работу позавчера, а вчера утром на тех автобусах, которые должны были увезти рабочих, прибыл я с подкреплением. Насколько мне известно, усиление охраны связано с завершением ремонта подводной лодки. Ночью раздались крики на плацу, а среди наших солдат было слишком много первогодков. Они и посыпали из казармы посмотреть, что происходит. Так их всех у входа в казарму и положили безоружными. Я объявил боевую тревогу, пытался организовать оборону казармы. Но почти в самом начале боя рядом со мной разорвалась граната, и я отключился. Рана-то у меня несерьезная, но похоже меня вдобавок и контузило – до сих пор в ушах звон стоит,– непроизвольно лейтенант помотал головой, стараясь прогнать доставлявший беспокойство звук.

– А почему сержант сказал, что у противника было оружие зарубежного производства?

– Так вон она – база! Посмотрите сами на гильзы, их на улице хватает...

– Хорошо. Связаться с подлодкой можно?

– Да, связь с Землей они нам обрубили намертво, а вот аппаратуру для связи с ближними судами оставили. В радиорубке это. Только мы пытались сразу же после боя – нам не ответили...

– Ладно, будем действовать по такому плану: мы втроем возглавим оперативный штаб по ликвидации последствий данного ЧП до прибытия более высокого командования. Расположимся в радиорубке и будем вызывать подлодку. Я могу приказывать вашим людям?..

– Да, конечно!

Баконин посмотрел в сторонy сидевших на лавках солдат. Для задуманного им плана были нужны как минимум три человека. И из всего рядового состава он знал по фамилиям только троих. Не хотелось заставлять работать раненного, но, присмотревшись к морякам, капитан сообразил, что совсем здоровых ему не найти. Даже те морпехи, которые сами себя не считали раненными, любым врачом были бы отправлены на лечение из-за обилия ссадин и шрамов, вызванных летящим во время боя крошевом, выбиваемым из стен и холодной земли чужими пулями.

Поэтому Баконин не стал отбирать наиболее здоровых, а выкрикнул знакомые фамилии:

– Тарасов, Саундов, Мамедов!

Все трое подбежали к нему.

– Сейчас мы, офицеры, идем в радиорубку. Знаете, где это?

– Так точно,– хором ответили пехотинцы.

Тарасов промолчал.

– Вы же должны найти какой-нибудь инструмент и взломать ворота. Потом перегоните машину к радиорубке. Мамедов останется в машине, а вы вдвоем отправитесь на то место, где стояли машины террористов. Тарасов, надеюсь, умеете улики искать. Прочешите там все, разыщите каждую подозрительную пылиночку! Ваша же задача, Мамедов, слушать рацию. Если что, вызываете нас из здания. Все понятно?

– Так точно,– хором ответили все трое.

– Выполняйть! – и уже в спины добавил: – И еще, Тарасов, снимите бронежилет, не смешите мертвых.

– Лейтенант,– повернувшись к Кульному, продолжал руководить Баконин: – Оставьте кого-нибудь здесь за старшего и идем.

8.

...Приближалось утро.

Баконин зябко поежился. Сутки назад он одевался для того, чтобы провести рабочий день в городе, в помещении. И никак не мог предположить, что окажется ранним утром на природе около воды. Ветерок был несильный, но пронизывал худощавого капитана насквозь. Он с завистью посмотрел на теплее одетого Кульного и более плотного Орлова. Похоже, те не мерзли. Ощущая себя вполне комфортно, они шли не спеша, разглядывая территорию базы. И на самом деле – было на что посмотреть: воронки на земле, сорванные с петель двери, черные, выжженные взрывами глазницы окон, изуродованные стены.

В какой-то момент, чтобы поторопить товарищей, Баконин начал прибавлять шаг. По чуть-чуть, но он шел все быстрее. Спутники его и не заметили, как со спокойного шага перешли на быстрый, и к нужному зданию офицеры приблизились почти бегом.

Баконин схватился за микрофон с наушниками:

– Лейтенант, как вызвать подлодку?

– Не знаю.

– То есть как – не знаете? – Баконин даже расстерялся от такого ответа.

– Дело в том, что на ремонте подводные лодки проходят по серийному номеру, а отзываются или на свой радиопозывной, или на название. Лейтенант ни того, ни другого знать не может,– разъяснил недоразумение молчавший до этого Орлов.

– А как вы пытались ее вызвать?

– По номеру,– недоyменно сообщил Кyльный. – Он же на борту написан. 219-5Я.

Баконин включил рацию и без всякой надежды на ответ произнес:

– Борт 219-5Я, ответьте верфи.

– Кто на связи? – услышал он в ответ и для надежности переспросил:

– Это борт 219-5Я?

– Да, с кем я говорю?

– Капитан милиции Баконин! Я предлагаю вам...

– Знаю, знаю, что ты предложишь. Почему только сейчас на связь выходишь?

Во второй раз за последние минуты Баконин расстерялся. Все-таки он не был новичком в милиции. И вооруженных преступников ему брать доводилось. И дерганность голоса, свойственную бандитам, говорящим с оперативником, он знал. Здесь же у его собеседника был настолько спокойный и начальственный голос, что Баконин начал ему отвечать, как вышестоящемy.

– Понимаете, были обстоятельства...

– Никак посла искали, капитан?

– Так точно.

– Поздравляю, вы его нашли! Он у нас заложником, на тот случай, если кому-нибудь вздумается нас потопить.

– Могу я с ним поговорить?

– Конечно, можешь. Не знал, впрочем, что теперь милиционеры настолько хорошо знают французский язык, что сумеют определить – настоящий француз с ними говорит, или нет.

– Хорошо, верю на слово. Какие ваши условия?