Текст книги "Корабль дураков"

Автор книги: Витаутас Петкявичюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Духовность – это не какая–то придуманная церковью загробная жизнь. Духовность – это нынешний день, это возможность человека трудиться, созидать, совершенствоваться и совершенствовать все вокруг себя. Это гармония с окружающим миром. Как идеология капитализм обречен, а так называемая циничная западная демократия, с ее доведенным до совершенства культом секса, есть не что иное, как капельница для продления агонии деградирующего человечества. Законы больших чисел не сделали человека более совершенным. В истории все шло наоборот: совершенствуя себя, человек совершенствовал общество.

Подобные мысли владели мной еще после того, как я написал свой первый рассказ. Политика вторглась в мою жизнь силком, каждый раз давая повод проверить справедливость своих убеждений. Я старался от нее избавиться, но, изгнанная в дверь, она часто возвращалась в мою жизнь через окно. Поэтому во время работы в Сейме я не связывал политику с моралью, считал ее чем–то близким к духовной нищете, которую следует лечить общечеловеческими ценностями, а не политическими лозунгами.

Часто, поднявшись на трибуну, я агитировал своих и чужих:

– Уважаемые, какая разница, кто представляет законопроект?

Гораздо важнее знать, нужен ли такой закон обществу, облегчит ли он людям жизнь или, напротив, сделает ее труднее. Если вам не по душе я или мой коллега, будьте справедливыми вы и сами представляйте проект Сейму.

Иногда нам удавалось чего–то добиться, мы начинали думать все вместе, в деловом настрое, но являлся какой–нибудь Ландсбергис или хищная Юкнявичс не, раздавал какие–то записочки, и снова начинался такой балаган, что тошно было слушать. Страсти раскалялись, глаза стекленели, а когда начинали расходиться, ни о чем не договорившись, никто уже не понимал, кому это было нужно и в какой политической баталии он участвовал. Поэтому к заседаниям Сейма я стал относиться как к какой–то беде. Я уверился в одном: на следующий срок меня сюда никакими калачами не заманишь. Такое решение принесло мне большое облегчение и предоставило какое–то время на творческую работу. Я перестал зависеть от какого–либо клана, стал внимательно наблюдать за своими коллегами, изучать их биографии. Могу поклясться всеми святыми, что ни одна из них не соответствует публикуемой ими в газетах лжи. Чем больше этим людям чего–то недостает в личной жизни, тем больше они придумывают о себе для публики.

Когда правые, защищая «левого» ставленника ДПТЛ Линкявичюса, стали собирать подписи под представлением о моей интерпелляции, у этой новой политической коалиции ничего не вышло. Никто из председателей комитетов под ним не подписался. Но меня пригласил немного «припалецкuсанный», несколько «прикаросасованный» и основательно «подкuркuласованный» изобретатель той новой политики – Бразаускас. Он в очередной раз подтвердил идентичность желаний и поползновений своих и Ландсбергиса.

Как нарочно, в тот день я получил сборник своих рассказов, изданный на японском языке, очень этому радовался и вовсе не думал, что могу смешать президенту все карты почти сложившегося пасьянса. Он долго шарил взглядом по столу, листал книгу, снова искал то, чего не терял, но «обстоятельства и высокие обязанности» вынуждали его говорить то, чего он пока еще не продумал:

– Ты талантливый, способный, тебя ценят за рубежом… Особенно немцы… Но тебе надо подать в отставку…

– Почему? – Мне стало его жалко, как человека, занимающегося самоистязанием.

– Ты чересчур произвольно интерпретируешь проблемы обороны. – Основные направления по этим проблемам мы обсуждали вместе. – Но ты не вписываешься в наши рамки…

– Что это означает в политическом смысле? Меня выбирали люди, члены комитета… Вы же беспартийный… Значит, появились какието новые, нам еще не известные рамки Президентуры?

– И да, и нет, но ты подавай в отставку.

Словом, ты очень хорош, но для нас будешь еще лучше, если отвалишь в сторону. Это шедевр мышления Бразаускаса, который требовал одного и того же от Шлежявичюса, Вайтекунаса, Григаравичюса и от меня.

– Я подумаю, хотя Ваша просьба не имеет для меня никакого значения. Я воспринимаю ее как дружеский совет.

Приглашенные им в свидетели Киркилас, от которого он никак не может избавиться, и его поверенный по партийным делам Березовас молчали, как коровы во время дойки. Не дождавшись их мнения, я поднялся и ушел. Березовас вышел следом в приемную и подбодрил: – Ты правильно ответил.

– Чье это мнение?

– Я не знаю, но Линкявичюс становится невыносимым.

– Еще проще, он всех нас сношает, но ему это позволяет Бразаускас.

Киркилас сориентировался только на следующий день и стал прикладывать свои обезболивающие примочки:

– Потерпи, пока все пройдет.

– А если я не хочу больше терпеть?

Он глядел на меня, моргал и не мог понять, как это не потерпеть ради карьеры. Сквозь дым, идущий из его трубки, на его личике можно было прочитать: «Витаутас, ведь небо принадлежит страждущим»! Ну настоящий политический мученик, социал–мазохист. Даже сорвавшись с цепи, не захочешь такому дать оплеуху.

Линкявичюс торжествовал.

– Ну как, жарким был разговор? – спросил он, весь сияя. – Ты за дверью подслушивал?

– Нет, но я…

– Он попросил меня остаться.

– Я так и думал.

– Что ты думал?

– Что нам обоим не хватит решимости. – Так думал фаворит о своем патроне. Такой вседозволенности, такого нахальства встречать еще не приходилось: сидит в чужом навозе, отогрелся и чирикает, как большой.

– Какой решимости? Вместе растаскивать казенное имущество? Этого мальчика, воспитанного комсомолом, словно ветром сдуло. Сейчас, даже если среди ночи меня разбудят, смогу сказать(как эта липучка поступит завтра или послезавтра, но тогда меня волновало совсем другое. Как мог выбранный нами самими и выдвинутый впервые люди республики товарищ так быстро измениться и обрасти такими тертыми карьеристами и подхалимами? Значит, мы были слепцами… Никто другой, кроме соседского Йонаса, в этом не виноват… Ведь было время, когда нужно было идти на риск. И даже очень. Тогда он только скромничал и каждый свой ответственный шаг начинал с убаюкивающей молитвы:

– Я не политик. Если будет плохо, то отвечать придется сообща. Нет, от ответственности он не отказывался, но и один за все отвечать не хотел. Он нуждался в коллективной мысли и ответственности, в моральной опоре и в людях, которые в трудный час будут рядом.

А сейчас? Во что он превратился сейчас? Но, может, не превратился, а только раскрылся и показал, кто он такой?. Чем дольше изучал я нашу совместную работу, тем яснее сознавал, что безраздельная власть действует на этого человека, как постоянно употребляемый допинг, подавляющий любые тормоза, которые становятся ненужными на пути к еще большей власти. Сама власть, словно свалившаяся с неба, перестала быть средством достижения новых побед, а стала его личным трофеем, медалью и главной целью в жизни. Произошла явная передозировка допинга. Отказаться не хватило сил. Пристрастие превратилось в болезнь.

Конечно, я мог сопротивляться, подобрать дополнительные факты, чтобы его притормозить: тут взял, там подсунул, тому пообещал, другому отдал, того возвысил, другого утопил, – но это было бы попыткой втереться в круг «незаменимых» людей, стремящихся любой ценой доказать свою «полезность», то есть копировать тех, кто дожидался такой аморальной групповой демократии и всеми силами толкал нас в ту сторону. Такая цена не была для меня приемлемой. Пресмыкаться и ждать какого–то вознаграждения за добровольное уничтожение своей личности могли только люди с его характером. Вылавливать в дерьме положительные для своей характеристики фактики и строить из этого навоза неясное будущее – не в моих правилах. Нужно было с честью отступить.

Через несколько дней я уселся за открытое письмо Бразаускасу.

«Уважаемый Президент! Испугавшись очередного визга своих подхалимов, Вы предложили

мне подать в отставку и предъявили два весьма расплывчатых, залитых почти дружескими слезами обвинения:

1. Ты чересчур произвольно интерпретируешь проблемы безопасности.

2. Ты уже не вписываешься в наши рамки.

Относительно первого обвинения мы договорились почти сразу. Я произвольно интерпретирую, потому что кое–что соображаю. Я изучил оборонительные концепции и доктрины более чем двадцати стран, принимал участие во многих международных семинарах, сам делал на них доклады, поэтому меня не сковывают никакие молитвы НАТО или ЕС, от которых Ваше окружение все еще падает в обморок, как некогда оно падало от звонков из Москвы. На меня не производят чарующего впечатления корыстолюбивые советы всевозможных опытных и все еще обучающихся экспертов. Нам нужны только документы такого рода, которые служат нашему государству, а не отдельным политикам. Они должны обсуждаться и приниматься всем народом, как его волеизъявление, но Вы отказались от такого пути, уступили капризам своих политически незрелых фаворитов и отложили в долгий ящик принятие этих законов. Работу выполняли 27 специалистов. Ее принял Совет обороны. Отказываясь задним числом от их услуг, Вы уничтожили себя в их глазах. Я не могу Вам этого запретить, но не имею права и одобрять Вас.

Относительно второго обвинения я много размышлял, пересмотрел записи, изданные под Вашей фамилией книги, Ваши выступления, статьи и указания и пришел к выводу, что нет никаких ни ваших, ни наших рамок. Есть только Конституция, Статут Сейма, законы, программа ДПТЛ, хотя наряду с ними все еще продолжает пыхтеть плохо Вами замешанная и уже порядком пригоревшая каша из политического флирта, неопределенности, самолюбования и практического бездействия, которую было бы гораздо полезнее отскоблить со дна государственного котла и выбросить вон.

А теперь об этих воображаемых Вами рамках политической деятельности.

Прежде всего, уважаемый, их нет, т. к. из пригоревшей каши невозможно вылепить никаких рамок. Их нет еще и потому, что досих пор Вы играли без каких бы то ни было правил, руководствуясь какими–то неясными, подсмотренными не то у Горбачева, не тоу Гришкявичюса дилетантскими методами работы доброго дяди. Поэтому я не могу, не желаю и не имею права мириться с навязанной Вами и враждебным идеям Трудовой партии окружением тактикой политической агонии. Отказываясь от избирательной программы и самых реалистичных обещаний, данных избирателям, мы практически лишились социальной базы и объединяющей идеи, которых никогда не сможем заменить никакими авторитетами, тем более сомнительными.

Это политический абсурд, порождающий групповые интересы правовой нигилизм, коррупцию, бесцельное разбазаривание бюджета и государственной собственности и шляхетско–беспорточный, парадный милитаризм. Как бы ни было обидно, мы должны признаться, что большинство честных и порядочных членов фракции ДПТЛ уже оказалось в заложниках этой непристойной и эгоистичной политической игры. Вот почему мы никак не можем поставить на место ландсбергизм, заразивший наше общество злокачественными политическими заболеваниями. Мы заболели уже сами. Таким образом сложилась негативная практика, когда в Высшие эшелоны власти выдвигались не обсуждавшиеся коллективно, недееспособные,

не проверенные в деле, но очень удобные Вам и Вашему окружению люди. Попав в руководство только по Вашей милости, они не стали считаться с мнением фракции и комитетов Сейма, законопроекты, регламентирующие деятельность этих институтов, откладывались в сторону, размывались или проталкивались с большим опозданием «в порядке особой срочности», точнее, в порядке постановки Сейма перед свершившимся фактом.

Такое непозволительное попустительство личным, групповым и ведомственным интересам, его несовместимость с общей политикой государства воспитало большую группу Ваших фаворитов, обласканную сверху, которая своими деструктивными действиями причинила большой ущерб авторитету Сейма и породила остающуюся за рамками закона самодеятельность «своих» людей. Вот почему лоббизм, коррупция и своеволие чиновников стали повседневным явлением, которое высшее руководство то ли не замечает, то ли не может одолеть.

Вы все еще пытаетесь доказать, что это унаследованная беда, но это не так. Вы не справляетесь и никогда не справитесь с ситуацией только потому, что довольствуетесь нереальной, искаженной информацией. Ваши рамки – прокрустово ложе, в котором нужно лежать, свернувшись клубком, поскольку неизвестно, кто и чтотебе отрубит. При одной только мысли о круге лиц, оказывавших и оказывающих на Вас влияние, уже не я один прихожу в содрогание. С. и М. Велонскисы, Раяцкас, Високавичюс, Буткявичюс, Норвилас, Езярскас, Садяцкас, Бузунас, Линкявичюс, Гудайтис и, наконец, Андрикис – это советники, достойные внимания не только журналистов. Выбор таких людей ведь не пришел сам по себе, это логичное продолжение Вашей многолетней неопределенной и несамостоятельной деятельности, хотя Вы и часто разводите руками, жалуетесь~ пытаетесь разжалобить зрителей, чтобы понравиться им: я искренний, я хороший, я ваш Президент. Но кроме прозвища «Старая дева»у товарищей Вы ничего не заслужили.

Как это несерьезно, Ваше Превосходительство! Президент не должен быть ни хорошим, ни плохим, он должен быть справедливым. Презuдентура – это не Ваше охотничье хозяйство, в нем нельзя править согласно старому клановому принципу: я тебя обласкаю, а ты за это мне отработаешь.

Уходя, я не делаю из этого никакой трагедии или грозных заявлений. Довольно. Хватит! Вы меня очень больно оскорбляете уже в третий раз. Поэтому, не находясь ни под чьим влиянием, не будучи связанным какой–либо присягой или опасением ее нарушить, я хочу еще раз спокойно проанализировать все накопленные мной факты и перед листом бумаги убедиться, что то, что я писал и что я пишу, не является заблуждением одного человека. Как человеку и как писателю, отдавшему национальному возрождению свои лучшие творческие годы и много потрудившемуся на Вашу победу, мне необходимо, наконец, выяснить, почему, каким образом, получив от своих избирателей абсолютное большинство в Сейме, имея возможность сформировать действенное, деловое, благосклонное к человеку труда правительство, Вы от всего этого отказались. Кто дал Вам такое право? Во имя каких идей, во имя каких целей или богатств Вы отвергли волю и благорасположение большинства и ничего не получили от злобного меньшинства? Почему Вы только маскировались предусмотренной в Конституции аполитичностью, а на практике, за неимением политической воли, собрали вокруг себя отверженных нами корыстных и откровенно враждебных к нам людей?

Как член презuдиума совета ДПТЛ я мог бы оставаться на всех своих постах, т. к. это не входит в Вашу компетенцию. Последнее слово должно оставаться за партией и фракцией, но на практике такого не будет. Вы все равно будете давить на послушных себе и ссорить инакомыслящих. Я этого не желаю, я устал от Вашего непостоянства, эгоизма, от Вашей изворотливости и от Вашего меняющегося по заказу непонятных людей мнения. Признаюсь откровенно, уважаемый Альгирдас, от Вашей воображаемой доброты мы все уже покрыты шрамами. Становиться на старости лет священным верблюдом не желаю».

Передав письмо в редакцию, я шел как заново рожденный и не понимал, какую новую тяжкую ношу взвалил на свои плечи. Да ладно, в тот момент я был счастлив, но меня повстречал еще более счастливый Кястутис Яскелявичюс и похвастался, что уходит работать в редакцию газеты «Пирмаденис».

– Слушай, что за японскую книгу ты подарил «Старой деве»? – Сборник своих рассказов.

– Не хвастай, он по–японски не рубит.

– Честное слово.

– А какое у него название? – продолжал он допрашивать. – «Корабль дураков».

– У тебя есть литовский вариант?

– Даже несколько.

– Тащи мне. Такую, зараза, сенсацию отколем! Подарим японскую книгу человеку, с которым по–литовски договориться уже невозможно!

Завравшись, мне не оставалось ничего другого, как в шутку взять и сочинить такой рассказ.

«Жил–был старый Морской Волк, и была у него еще более старая морская посудина. Такая старая и дырявая, что все крысы с нее разбежались, а вслед за ними – и опытные моряки. Тогда капитан перекрасил свой корабль и вместо названия «Ужас» написал новое – «Демократия», но и тогда не нашлось ни одного добровольца. Наконец Морской Волк собрал всех портовых дураков и каждого из них при помощи кнута и ругательств научил выполнять только по одному из необходимых команде дел.

– Я покажу вам, сволочи, демократию! — рычал он, словно гром, пока не добился своего.

По сигналу его свистка каждый дурак стремглав бросался на свое место и старался до тех пор, пока капитан не свистнет снова; после этого он всех их выстраивал и еще долго поучал:

– Я вас, придурошных губошлепов, научу демократии! Я вам, вшам краснопузым, покажу, откуда у той демократии ноги растут!

И только после этого каждый дурак получал порцию каши и бокал кислого вина.

Так и плавал он на той старой калоше, удивляя опытных моряков необычайной дисциплиной и слаженностью своей команды. Изобретательный Морской Волк похвалялся своей мудростью:

– Дурака нужно научить только одной, и то очень короткой, молитве, чтобы его можно было вовремя остановить и чтобы он при молитве не пробил борт корабля.

Но однажды дураки взбунтовались. Они привязали Морского Волка к мачте и принялись кричать, перебивая друг друга:

– Отдавай нам демократию! Куда mы девал нашу демократию? — у меня ее нет.

– Так чего же все время обещаешь?! Лучше отдавай, иначе тебе конец!

Понял Морской Волк, что с дураками надо разговаривать на их языке, однако немного перестарался:

– Выберите из своей cpeды самого глупого, тогда увидите, от куда у той демократии растут ноги.

Дураки так и сделали.

– Tы будешь капитаном, — сказали они самому большому ротозею.

– Но я не умею свистеть, — ответил он.

– Тогда будешь mы, — предложили они самому толстому.

Но и тот не умел свистеть. Долго выбирали дураки себе командира, пока не договорились, что капитаном будет тот дурак, который лучше всех не умеет свистеть. Тот и приступил к справедливой деятельности. Построил всех дураков как попало и стал их учить:

– Tы будешь поднимать паруса!

– Но я не умею.

– Я не умею лучше тебя поднимать паруса, поэтому выполняй или отведаешь кнута.

– Tы станешь у руля.

– Но я не умею править.

– Я лучше тебя не умею, не спорь, пока я не вытянул тебя кнутом!

Так ничего не умеющий лучше других навел свой порядок, а втихомолку свистеть все равно научился, поэтому и начал свистеть поделу и без дела.

Дуракам быстро надоела пустая беготня. Они уселись перед котлом с кашей и стали ждать. Свистнет новый капитан один раз они сидят и не обращают на него никакого внимания. Свистнет во второй раз – они спокойно стоят, и только после третьего свистка съедают кашу, выпивают вино и снова принимаются ждать. Пока они ждали, поднялся шторм, корабль утонул, а новый капитан захлебнулся nepвым, поскольку он не умел плавать лучше других.

Когда море, стихнув, выбросило на берег при вязанного к мачте Морского Волка, товарищи его освободили и стали расспрашивать:

– Что стряслось, свисток испортился?

– Нет, свисток цел.

– Кнут сломался?

– Не сломался.

– Револьвер промок?

– Не промок.

– Так что же случилось?

– Не надо было ругаться.

– Но где mы встречал Морского Волка, который не ругается?

– Ругаться, друзья, можно, но и дуракам не надо обещать то, чего не можешь показать.

Тринадцать лет!

Тринадцать лет вместе с критиком Юозазом Степшисом я пишу летопись этого корабля и, как видите, не могу ее закончить…

УКАЗАТЕЛЬ ФАМИЛИЙ[39]39
  Составлен при непосредственном участии автора. Курсивом выделены фамилии, которые уже упоминались или будут упомянуты в настоящем указателе.


[Закрыть]

Авижюс, Йонас – писатель, лауреат Ленинской премии.

Адамкус, Валдас – эколог, бывший государственный служащий США, второй (после Бразаускаса) президент Литвы.

Андрюкайтис, Витянис – лидер Социал–демократической партии, после слияния с ДПТЛ – заместитель председателя.

Астраускас, Витаутас – председатель Президиума Верховного Совета Литовской ССР.

Бабилюс, Винцас – в советское время – директор Вильнюсского з–да электросчетчиков, министр экономики в правительстве консерваторов, заявивший при обсуждении вопроса о приватизации нефтяного комплекса в Мажейкяй: «Ивана мы к трубе не подпустим».

Балтакис, А. – поэт, однокашник автора этой книги Витаутаса Петкявичюса.

Балтушис, Юозас – писатель, классик литовской литературы, публично отказался поддерживать «Саюдис».

Бартусявичюс, А. – заведующий отделом ЦК КП Литвы.

Басанавичюс, Йонас – видный деятель литовского национального возрождения конца XIX – начала ХХ века, издатель просветительского журнала «Аушра», организатор Совета (Тарибы), провозгласившего независимостьЛитвы в 1918 году. В Литве его уважительно именуют патриархом.

Баумгарнер — владелец американской посреднической фирмы «Вильямс».

Белинис, Й. – заведующий отделом пропаганды ЦК КПЛ.

Березовас, Владимирас – второй секретарь ЦК КПЛ и ДПТЛ при Бразаускасе.

Бернатонис, Ю. – министр внутренних дел в правительстве Бразаускаса. Борута, Казис – литовский писатель.

Бразаускас, Альгирдас Миколас – политический деятель, бывший первый секретарь ЦК Компартии Литвы, после раскола партии в декабре 1989 г. возглавил так называемую Самостоятельную КПЛ, провозгласившую независимость от Коммунистической партии Советского Союза. Впоследствии была переименована в Демократическую партию труда Литвы (ДПТЛ). В настоящеевремя слилась с Социал–демократической партией, приняв ее название. В независимой Литве А. Бразаускас был первым президентом станы, в настоящее время возглавляет Социал–демократическую партию и является премьер–министром Литвы.

Бубнис, Витаутас – писатель–прозаик.

Буловас, Виргилиюс – министр внутренних дел Литовской Республики в правительстве Бразаускаса.

Буловас, Ю. – профессор, специалист по радиоэлектронике.

Бурокявичюс, Миколас Мартинович – профессор, после раскола Компартии Литвы возглавил КПЛ, оставшуюся в составе КПСС Активно выступал против распада СССР. После августа 1991 года эмигрировал в Белоруссию. В январе 1992 г., в результате сговора со спецслужбами Белоруссии, возглавлявшегося с Шушкевичем, был похищен спецслужбами Литвы и приговорен к 12 годам лишения свободы.

Буткявичюс, Аудрюс – врач–психиатр, деятель «Саюдиса», бывший министр обороны Литовской Республики (в буквальном переводе – министр охраны края). Был осужден за вымогательство и получение взятки в крупных размерах.

Бушкявичюс, С. – деятель радикальной националистической партии, член Сейма.

Вагнорюс, Гедиминас – дважды возглавлял правительство Литовской Республики. Вместо рубля ввел в Литве промежуточные деньги, прозванные в народе «вагнорками».

Вайчюнайте, И. – поэтесса.

Вайшвила, 3игмас – активист «Саюдиса».

Весялка, Юлюс – профессор–экономист, некоторое время был министром экономики Литовской Республики, политик левой ориентации, лидер партийного блока «3асправедливую Литву».

Вилейкис, Альгирдас – председатель Вильнюсского горисполкома.

Вилкас, Эдуардас – академик–экономист, деятель «Саюдиса».

Витас, Юозас – подпольная кличка Юозаса Вайткунаса. Деятель коммунистического подполья, Герой Советского Союза, в 1940 г. был председателем Вильнюсского горисполкома.

Вянцлова, Антанас – известный писатель, возглавлял Союз писателей Литовской ССР.

Вянцлова, Томас – поэт, переводчик, диссидент. Сын писателя Антана са ВЯНЦЛОВЫ.

Геда, Сигитас – поэт, активист «Саюдиса».

Гензялис, Бронюс – профессор философии, активист «Саюдиса».

Григаравичюс, В. – генеральный комиссар полиции, добившийся снижения уровня преступности в Литве.

Гришкявичюс, Пятрас – журналист, первый секретарь ЦК КПЛ (после Снечкуса).

Гуряцкас, Йонас – секретарь Президиума Верховного Совета Литовской ССР.

Дапкуте, Р. – бывшая сотрудница цру, перевербованная КГБ, советница Ландсбергиса. В настоящее время – хозяйка ресторана.

Даунорас, В. – певец, солист Литовского театра оперы и балета. Дрилинга, Антанас – литовский поэт, саюдист.

Душанскис Н. — бывший руководитель каунасского КГБ. Проживает в Израиле.

Жебрюнас, Альгимантас – известный кинорежиссер.

Зингерис, Эмануэлис – деятель «Саюдиса», пытался выступать от имени еврейской общины, был членом Сейма.

Зуокас, Артурас – мэр города Вильнюса, представляющий правый фланг политики.

Иванов, Валерий Васильевич – лидер вильнюсской городской организации «Единство», объединявшей политических противников движения «Саюдис».

Кайрис, Ксаверас – заместитель председателя Совета Министров Литовской (СР.

Каланта — каунасский школьник, совершивший акт самосожжения в городском сквере.

Канович, Григорий – литовский еврейский писатель. Эмигрировал в Израиль.

Капсукас–Мицкявичюс, Винцас – видный деятель коммунистического движения в Литве в первой половине ХХ в. Основатель Компартии Литвы, деятель Коминтерна.

Касперавичюс, Эдмундас – просоветский политический деятель, в 1991 г. руководил телевидением, находившимся под контролем Компартии Литвы во главе с М. Бурокявичюсом. По его имени саюдисты называли это телевидение «каспервидением». Из Литвы эмигрировал.

Каукайте, Гедре – певица, солистка Литовского театра оперы и балета. Каушпедас, А. – руководитель вокально–инструментального ансамбля «Антис».

Кейдошюс, Пятрас – литовский журналист.

Керосерюс — заурядный деятель, поставленный во главе того, что осталось от «Саюдиса», уже никак не проявляющегося в политической жизни Литвы.

Киркилас, Гедиминас – партийный деятель из круга Бразаускаса. Кубилюнас — генеральный советник немецких оккупантов. Расстрелян. Красаускас, Стасис – известный литовский художник–график.

Кубилюс, Андрюс – после Ландсбергиса стал лидером праворадикаль ной партии «Союз Отечества» (консерваторы Литвы), сын профессора В. Кубилюса.

Кубилюс, В. – профессор–литуанист, известен панегириками советской литературе, которую в настоящее время яростно ругает.

Кудирка, Винцас – писатель (нач. ХХ века), видный деятель литовского национального возрождения, подвергался преследованиям со стороны царского режима. Выпускал газету «Варпас» (<<Колокол»). Автор «Национальной песни» – нынешнего Государственного гимна Литовской Республики.

Кузмицкас, Бронюс – ватиканолог. В бытность Ландсбергиса председателем Верховного Совета Литвы был его заместителем. Предполагается, чтосотрудничал с КГБ под кличкой «Юргис».

Куолялис, Юозас – заведующий отделом ЦК КПЛ, в ЦК КПЛ, возглавлявшемся Бурокявичюсом, — секретарь по идеологии. В независимой Литовской Республике осужден по обвинению в антигосударственной деятельности.

Ландсбергис, Витаутас – музы ковеД, работал преподавателем на кафедре марксизма–ленинизма Литовской консерватории, радикальный деятель «Саюдиса», председатель Верховного Совета Литовской ССР, провозгласившего11 марта 1990 года независимость Литовской Республики, основатель и многолетний руководитель праворадикальной партии «Союз Отечества» (консерваторы Литвы), был председателем Сейма.

Ландсбергис–Жемкальнис — архитектор, член сформированного в 1941 году коллаборационистского правительства Литвы, после войны некоторое время проживал в эмиграции, затем возвратился в советскую Литву. Отец В. Ландсбергиса.

Лауринкус, Мечис – Генеральный директор Департамента государственной безопасности Литвы.

Лауринчукас, А. – председатель Союза журналистов.

Лаурушас, В. – ректор Государственной консерватории и председатель Союза композиторов Литвы.

Линкявичюс, Линас – министр обороны Литвы.

Лисаускас, С. – министр внутренних дел ЛССР.

Лолишвили, Лена — прорицательница (ясновидящая) «при дворе» президента Р. Паксаса.

Максвитис, Й. – командир дислоцированного в Каунасе отряда Добровольной службы охраны края, возглавивший антигосударственный мятеж добровольцев после избрания в 1992 году президентом «коммуниста» Бразаускаса.

Мартинайтис, М. – поэт, активист «Саюдиса».

Марцинкус — генерал, председатель КГБ Литовской ССР. Медалинекас, Алвидас – активист «Саюдиса», советник президента Паксаса по иностранным делам.

Межелайтис, Эдуардас – известный литовский поэт, лауреат Ленинской премии, после смерти А. Вянцловы возглавлял Союз писателей Литвы.

Минкявичюс, Йокубас – профессор, преподаватель марксистско–ленинской философии, деятель «Саюдиса», связанный с КГБ.

Мисюконис, М. – министр внутренних дел Литовской ССР. После загадочного убийства 1 августа 1991 года таможенников на посту, установленномлитовскими властями в районе Мядининкай на административной границе с Белоруссией, ушел в отставку.

Мисюнас, Ромас – посол Литвы в Израиле. В советское время выпускал журнал «ВаШс Forum», вокруг которого группировались литовские диссиденты.

Митькин, Николай – второй секретарь ЦК КП Литвы, присланный на этот пост в Литву из России.

Мотека, Казимерас – адвокат, видный деятель «Саюдиса», бывший заместитель Ландсбергиса на посту Председателя Верховного Совета Литвы. Во время вильнюсских событий января 1991 года объявил, что Литва находится в состоянии войны с СССР. Председатель комиссии по амнистиям.

Мустейкис, В. – историк, альпинист.

Насвитис, А. – архитектор, деятель «Саюдиса».

Норейка, Виргилиюс – известный оперный солист, директор Литовского театра оперы и балета.

Озолас, Ромуалдас (Ромас) – философ, активист «Саюдиса», зам. председателя Совета Министров в первом правительстве Литвы, провозгласившей независимость. Автор бредовых русофобских «Метафизических дневников», опубликованных в 1989 году в литературном журнале «Пяргале».

Павилёнис, Роландас – ректор Вильнюсского государственного университета, депутат Сейма.

Палецкис, Юстас – видный государственный деятель Литовской ССР, многолетний председатель Президиума Верховного Совета Литовской ССР, председатель Совета национальностей Верховного Совета СССР, поэт.

Палецкис, Юстас Винцас – саюдист, литовский политический деятель, дипломат, сын Ю. Палецкиса.

Паксас, Роландас – летчик, инженер–строитель, третий президент Литовской Республики.

Петкявичюс, Ю. – генерал–лейтенант, председатель КГБ ЛССР (предшественник Эйсмунтаса).

Паулаускас, Артурас – бывший генеральный прокурор Литовской Республики, лидер Социал–либеральной партии, председатель Сейма.

Паулаускас, Роландас – деятель «Саюдиса». .

Печелюнас, П. – инженер, председатель Демократической партии, член Сейма двух созывов.

Плехавичюс, П. – генерал литовской армии, коллаборационист, создатель вспомогательной армии в период немецкой оккупации («литовский Власов»).

Пожела, Юрас – академик, президент Академии наук ЛССР, сын коммунара, расстрелянного при правлении в Литве Сметоны.

Поцюс, А. – писатель–прозаик, деятель «Саюдиса».

Прунскене Казимира Дануте – профессор–экономист, первый председатель Совета Министров Литовской Республики, провозгласившей независимость Литвы, видная деятельница «Саюдиса», обвиненная в связях с КГБ на основании сфабрикованного обязательства о сотрудничестве, член Сейма, лидер партии «Новая демократия».