Текст книги "Меч императора"

Автор книги: Виталий Зыков

Соавторы: Алексей Глушановский,Андрей Круз,Алекс Кош,Александр Рудазов,Павел Корнев,Роман Артемьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Решил все же подождать. Пока сидел у окна, несколько раз видел проносящиеся по Уилшир полицейские «крюзеры», сверкающие всеми огнями и завывающие сиренами. Думаю, что если я планирую небольшое преступление, то за мной гоняться будет некому. Мне так кажется, но кажется обоснованно, у полиции явно забот полон рот, так что не до мелких преступлений им, таких, какое намерен совершить я.

В общем, решил я на тот момент ограничиться тем, что план действий у меня есть. И смотреть по сторонам как можно внимательнее, потому что сообщения о «психах» по всему миру примерно одинаковые, а это значит… все верно, это значит, что эти психи скорее всего существуют на самом деле. И кусаются. Локтем коснулся рукоятки «глока» под рубашкой навыпуск и решил, что себя кусать не дам.

– Но вообще я тебе по-своему благодарен, – сказал человек мертвецу. – Все же большая разница между детишками из Беверли-Хиллз и пацанами из гетто вроде тебя. Больше всего меня удивило то, что ты тоже почувствовал грядущий звездец. Сразу почувствовал и сразу поверил. Я тебя таким тихим и не понтующимся и не видел никогда. Зашел тогда – а меня не в прихожей держат, а Льюис в гостиную пригласил, типа как человека. Глянул: а ты телевизор смотришь и ногти грызешь. И со мной просто поздоровался, не через губу, как обычно.

Мертвец на этот раз даже не слушал человека. Сидел себе на полу, тупо уставившись на бульвар внизу через прозрачное ограждение. Но его собеседника такой недостаток внимания занимал мало. Сейчас он был в рубашке, а на сгибе локтя у него улеглась винтовка с оптическим прицелом и серым пластиковым ложем.

– Я еще подумал тогда, что если бы у тебя, барана, хватило ума позвать меня с собой, то все у тебя сложилось бы куда лучше. Не, я серьезно, куда лучше, чем сейчас, когда ты вот там сидишь, а я тебе отсюда всякое нехорошее говорю. Я бы даже твоим bitches был бы рад сейчас, хотя, откровенно говоря, не сторонник такого вот… расово смешанного секса. А что делать? Не, тут я согласен, это я дурак. Все предусмотрел, а вот про это забыл. Когда самый жир начался внизу, надо было погеройствовать, спасти кого-то, а я прощелкал это дело.

Человек чуть присел, приставив винтовку к ограждению, посмотрел вниз.

– Да… кошмар, Лерой, а? – сказал он. – Одни мертвяки, прямо ад какой-то на земле. Надо отсюда выбираться скоро будет. Куда? Да черт его знает, если честно. Теперь, я думаю, проблем не будет место найти. Вон, в Аризону поеду, обратно в Юму. Пустыня, все при стволах – справятся. Это не Калифорния дурацкая, где даже бюджет от понтов питался, а общество держалось на адвокатах и шринках.[4]4
  Шринк (shrink – сокр. от headshrinker) – мозгоправ, то есть психоаналитик.


[Закрыть] А выбираться теперь вполне можно, дорог здесь много, думаю, что пробки не везде.

Лерой меня действительно здорово удивил. К «чистой публике» меня обычно никогда не приглашали, а тут сразу провели. И Пимп Лерой вполне дружелюбно поинтересовался моим мнением, чего ожидать следует. А я честно и ответил, сказал, что все, хана, конец света наступает и всем придут кранты. Кто-то из его обезьян заржал по-дурацки, но, когда босс повернул к нему черный блин своего потного лица, заткнулся так, словно кто-то звук выключил. Лерой это шуткой не считал. Он просто встал с дивана, подошел к бару, нажал какую-то кнопку – и о чудо, стена с бутылками поехала в сторону, открывая еще стену, увешанную оружием от потолка до пола, как в оружейном магазине. Я хотел было впечатлиться поначалу, но не стал, приглядевшись внимательно. Ассортимент арсенала Пимпа Лероя был явно продиктован не знанием предмета, а играми на «плейстейшен». Я увидел и нелепый Mac-10, популярный по гангстерским фильмам, и Uzi, и пистолеты Beretta М9, и много что еще, что-то полезное, а что-то так и вообще никуда.

Шестерки радостно загомонили, подхватились с диванов и кресел, где они сидели, почесывая яйца под трениками, начали расхватывать оружие, целясь из него куда попало в стиле homie,[5]5
  На сленге афроамериканцев это слово близко по значению русскому «браток».


[Закрыть] так что я на всякий случай ретировался в соседнюю комнату, пока эйфория не пройдет. Лерой что-то шепнул Льюису, и тот вышел за мной следом.

Как выяснилось, взгляды на то, что надо делать, у нас во многом совпадали. Просто Лерой планировал отправиться на свою яхту и там ждать, чем все дело закончится, но меня туда явно не приглашали. Да я и не собирался, как раз в этом мой план от плана нанимателя отличался. А вот в остальном… в остальном наши планы совпадали идеально, как близнецы. Льюис отдал мне корпоративную карту, потребовав заказать продукты с доставкой к борту. То есть именно то, что я собирался сделать сам, причем используя тоже корпоративную карту, с которой оплачивался ремонт и обслуживание машины. Чтобы не чувствовать себя идиотом, я давно переписал себе ее данные, хоть ни разу ими и не воспользовался.

В общем, я должен был добыть продукты, отправить их в порт, где их встретили бы шестерки Лероя, а потом заехать за самим Пимпом и везти его туда же. После чего мог быть свободен и решать свои проблемы самостоятельно. Из этого я заключил, что гетто не во всем делает людей умнее. Но говорить вслух про это не стал. Лишь сказал, что у меня сломалась машина и я возьму шестидверный «хаммер». Льюис сморщился, Лерой этого не любил, но, как я и ожидал, возражать они не стали – не до того теперь, они уже торопятся. На это и рассчитывал.

Дальше все пошло быстро. Сначала я остановился прямо на улице, неподалеку от кафе с бесплатным беспроводным Интернетом, и оттуда сделал заказ на целый фургон продуктов, оплатив картой, выданной Льюисом. Только адрес указал не Марина-дель-Рей, где стояла стофутовая яхта Пимпа Лероя, а склада возле аэропорта. Потом перезвонил в службу доставки и согласовал время, заодно предупредив, что машину встретят. Затем поехал в «Кунц», что на бульваре Санта-Моника, где купил генератор, закинув его в багажник и наплевав на сохранность салона. Туда же запросил два десятка мягких баков примерно на сто литров каждый, которые купил там же. Для топлива и для воды. Лимузин как транспортное средство для перевозки людей исчерпал себя. В довершение заехал в оружейный и набрал патронов на две тысячи долларов.

После этого «хаммер» встал на стоянку напротив моего дома, вызвав удивление сторожа – вечно сонного мексиканца по имени Хуанито, болтливого и к клиентам доброжелательного. И в силу своей болтливости он мне поведал, что на нашей Западной Восьмой была стрельба. И еще много раз проезжали «скорые». Где-то сильно кричали, а какой-то псих ломился на стоянку через сетчатые ворота, но Хуанито его не пустил, и тот свалил неизвестно куда. Из всего этого я сделал вывод, что в оценке ситуации был прав.

Еще одну машину я добыл в переулке возле Саус-Юнион, просто высадив напоминающего преуспевающего адвоката или брокера молодого человека из золотистого купе БМВ, решив, что именно его мне жалко меньше всех. Забрал у него мобильный, дал пинка и погнал его, испуганного, дальше по улице, под удивленными взглядами немногочисленных прохожих. Затем сел за руль, и автомобиль рыкнул двигателем, сорвавшись с места и оставив растерянных людей звонить по 911. Я тоже попытался это сделать с трофейного телефона из чистого любопытства и наткнулся на непробиваемый автоответчик. Удовлетворенно кивнул, найдя еще одно подтверждение своим мыслям, и выбросил чужой телефон в окно на всякий случай. В зеркало я видел, как он закувыркался на асфальту, разваливаясь на части.

По неожиданно пустоватой Западной Седьмой выскочил на Харбор-фривей, широченную двенадцатиполосную дорогу, рассекающую тело города пополам, с севера на юг. Там на ходу порылся в бардачке, вытащил регистрационные документы со страховкой, прочитал номер машины. Потом снова взялся за телефон. Позвонил в службу доставки, убедился, что про меня не забыли, и попросил передать водителю номера машины человека, который их встретит у склада и проводит в нужные ворота. Никакого удивления это не вызвало, как я и ожидал, какая-то женщина на том конце провода, довольно громко щелкая клавишами, забила данные в компьютер и пообещала, что все будет сделано так, как мне и надо.

Пару раз меня обгоняли полицейские машины. Ни одна из них не ехала спокойно, все неслись с «люстрами», завывая на все окрестности. До меня, естественно, никому дела не было. Я ехал в серединке, спокойно поглядывая по сторонам, попутно заметив, что множество людей явно превышают скорость, да и езда какая-то нервная, лучше поглядывать, чтобы в тебя кто-нибудь не влетел.

Пронеслась над головой пятнами чередующегося яркого света и чернильной тени развязка под бульваром Санта-Моника, затем фривей сжался бетонными стенами, как река, регулярно уходя в тоннели под пересекающими улицами, ворвался в черный Южный Лос-Анджелес, встретившись с бульваром Мартина Лютера Кинга, проносясь над бесконечными кварталами дешевых щитовых домов. Затем был другой фривей, идущий уже с востока на запад, а потом промзона, забитая складами, мастерскими по ремонту грузовиков, какими-то оптовыми торговцами, пыльная, запутанная, то есть что мне и требовалось.

Ждать надо было примерно часа полтора, так что я упрятал краденую машину в узкий проезд между двумя складами, втиснув ее за припаркованный фургон, а сам просто отправился прогуляться вокруг, присмотреться к местности. Так, на всякий случай. И почти сразу познакомился с первым «психом».

Невысокий толстый мексиканец в грязных джинсах и заляпанной кровью белой майке вышел из закутка между двумя машинами и уставился на меня. Такое поведение даже обычного человека, не «психа», вызвало бы у меня подозрение, так что рука моя сдвинулась под куртку и легла на толстую пластиковую рукоятку «глока». Этого движения обычно хватало для любого злонамеренного человека. Чаще всего после этого подозрительная личность вспоминала, что у нее есть где-то незаконченные дела, и быстро ретировалась, но мексиканец никакой реакции на оружие не проявил. Он неторопливо и вполне решительно направился ко мне. Я обратил внимание на то, что его левая рука сплошь измазана кровью и замотана клетчатой рубашкой, причем количество крови намекало на то, что рана серьезная. Но, похоже, она его совсем не беспокоила, потому что рубашка уже наполовину размоталась и один ее рукав тащился по земле. Я предложил ему остановиться и дальше не идти, поименовав его с оттенком уважения «омбре», при этом вытащив «глок» из кобуры и направив на «психа». О том, что это один из тех, о ком говорили телевизор и радио в машине, я догадался сразу, нормальные люди так себя не ведут. Во всяком случае, не наступают с тупым выражением лица на направленный на тебя «сорок пятый».

В общем, стрелять я не стал, убежал. У меня на это место другие планы, не надо здесь стрелять. Неуклюжий «псих», который куда больше напоминал свежий труп своей бледностью и мутными глазами, гнаться не смог, хоть и пытался. Я довел его до дальнего конца проезда, потом резко ускорился, и больше мы не встречались. Но для себя решил, что таких лучше валить, очень уже неотвратимо он на меня пер.

Пока бродил закоулками, дважды слышал стрельбу. В первый раз явно из дробовика стреляли, выстрела три подряд, затем, чуть позже и в другом месте, сразу из нескольких пистолетов, как-то суетно и заполошно. Я даже начал сомневаться в том, что фургон с продуктами приедет, но он приехал. Зазвонил телефон, человек в трубке сказал, что он доставил заказ. Я пообещал его встретить через минуту и побежал к БМВ, возле которого сейчас никаких «психов» не было.

Фургон оказался белым «шевроле» с кузовом-боксом, нависающим над водительской кабиной. Я махнул рукой, предлагая следовать за мной, и повел машину в проулок, который облюбовал только что, во время прогулки. Остановившись возле каких-то металлических, наглухо запертых ворот, я подошел к фургону, достал пистолет и вывел из кабины насмерть перепуганного черного лет сорока, показав ему ключи от БМВ и наказав вооружаться и сваливать из города как можно быстрее. Затем сел на его место, быстро сдал задом до выезда на улицу и бросил ключи на землю так, чтобы он видел. А сам уехал, петляя по переулкам. Никто меня не преследовал, никому я не был нужен.

Обратно я поехал совсем другой дорогой, мимо Марина-дель-Рей, подумав, что как раз неподалеку шестерки Пимпа Лероя ждут этот самый фургон. Потом набрал номер Льюиса и сказал, что доставка состоится с утра, фирма не справляется с заказами. Льюис выругался, о чем-то тихо переговорил с Лероем, потом сказал, чтобы я заехал за ними с утра, а потом уже я встречу фургон в порту. Я удовлетворенно кивнул и согласился.

– Лерой, знаешь, что вас обычно губит? – спросил появившийся у ограждения человек так, словно продолжал секунду назад прерванный разговор. – Предсказуемость. Нельзя быть предсказуемым, если ты хочешь кого-то кинуть или убить или боишься быть кинутым или убитым, понимаешь? Хотя чего ты там теперь можешь понять… – Человек махнул рукой. – Ты и тогда не понимал, а уж сейчас…

Человек присел на колено, положив винтовку с оптическим прицелом на ограждение террасы, прицелился куда-то вниз. Гулко ударил выстрел, неожиданно громкий и резкий в тишине мертвого города. Казалось, что звук от него улетел бесконечно далеко, к самым Голливудским холмам, отразился от них и вернулся обратно. Один из бесцельно гулявших по Уилшир мертвецов споткнулся и завалился лицом вниз. Человек удовлетворенно кивнул, словно снова убедившись в том, что не утратил меткости, и встал на ноги.

Мертвец этажом ниже заозирался, затем быстрым и неуклюжим шагом подковылял к краю балкона, с которого до стрелка было ближе всего, протянул к нему руки в бесполезной попытке схватить.

– Ты поосторожней, а то вывалишься, – доброжелательно сказал человек. – И мне тогда будет скучно. Если хочешь, я тебя даже не грохну перед тем, как уеду, так и будешь гулять здесь по балкону, пока не сгниешь заживо или дом не обрушится от старости? Как тебе такое предложение? Или лучше упокоить? Ты сам скажи, мне до лампочки, как решишь – так и сделаем… Молчишь. И все-то ты молчишь, даже обидно. Потрындели бы, потерли за жизнь, обсудили бы, как ты, такой крутой «гангста», оказался таким лохом… ну ладно.

Отставив винтовку к ограждению, человек взялся неторопливо отжиматься от поручней, не прерывая при этом разговора.

– Тебя, Лерой, жизнь с шестерками испортила, – сказал он, делая паузы в ритм дыханию. – Привык ты к тому, что как ты скажешь – так все и будет. Ну и я тебя разбаловал, не спорил и не оскорблялся вроде как. Только ведь я это специально, я с дураками не связываюсь, а ты все за чистую монету принимал. Ну как таким наивным можно быть? Даже когда я тебе сказал, что грузовик приедет в порт с утра, надо было про-ве-рять. Выяснить хотя бы, в какой компании я его заказал, куда его направили… а ты чего? Думаешь, что типа ты распорядился – а все зашуршали? Так не бывает. И это и было твоей главной ошибкой.

Человек замер, к чему-то прислушиваясь. Затем спросил у мертвеца:

– Эй, жирный, ты ничего не слышал?

Выпрямившись, он подхватил винтовку и с немного растерянным видом закрутил головой.

– Пимп, мать твою, ты точно ничего не слышишь? Вроде баба где-то кричит… А, итить, толку с тебя, – махнул он рукой и медленно пошел вдоль ограждения, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам.

Сторожа на стоянке не было. И машины его не было тоже – старенького фордовского вэна с синими бортами и белой крышей. Ну и правильно, тут спасаться пора, а не сидеть, стоянку охранять. Ворота я открыл сам, руками, а потом быстро разобрался в том, как закрывать их из сторожки. Впрочем, там всего одна кнопка и была.

Машин на площадке тоже было непривычно немного. Оглядевшись и убедившись, что забор вокруг цел и никакие «психи» пока на меня не нападают, я взялся за потрошение «хаммера», отвинчивая и выбрасывая из салона роскошные кожаные сиденья, бар из полированного дерева, стаканы, только бутылки из бара выбросить пожалел, переложил их в пластиковый пакет и решил прихватить с собой. После того как от прежде великолепного салона остался голый остов, я взялся за перегрузку коробок из угнанного грузовика. «Хаммер», по счастью, объемом ему почти что не уступал теперь, а мне нужно было въехать на парковку «кондо», не вызвав ни у кого особых подозрений. Четыре парковочных места для его машин были отгорожены от остального гаража опускающейся решеткой и могли просматриваться через камеру из пентхауса. Да и охрана в «кондо» бдительная.

Возился до темноты. Никто на стоянку больше приезжал, а вот уехали двое, и я закрыл за ними ворота. Убедившись, что ничего нужного в грузовике не осталось, я вывел его на улицу и отогнал на пару кварталов, решив, что береженого все же бог бережет, не надо краденую машину держать рядом с той, которая предназначена для моего личного спасения.

Обратно уже бежал и, откровенно говоря, нервничал. Темнело, улицы были пустынны. Вой полицейских сирен доносился хоть и издалека, но постоянно, а где-то в районе бульвара Олимпик что-то сильно горело, столб черного дыма поднимался в небо. Из окон находящегося рядом дома престарелых доносились крики, прямо у подъезда стоял бронированный фургон SWAT. Свернув за угол, я наддал и с облечением выдохнул, когда влетел в подъезд «Уильям Пенн» и дверь закрылась за мной.

В вестибюле было темно, света почему-то не было. Рядом со стойкой дежурного стояла тучная женщина с лицом и руками, измазанными кровью. Кровью была пропитана ее майка и светлые брюки, похоже, что лило с нее водопадом. Рана, кажется, была на шее, но разглядеть в темноте не получалось. Я выдернул из держателя маленький, но очень яркий фонарик «Olight» и направил ей в лицо. Она дернулась, прикрылась рукой, попыталась отвернуться. Это верно, яркость у таких фонариков хоть куда, ослепнуть можно. А заодно я разглядел рану.

Нет, она не «псих». Она просто мертвая и не может быть живой, потому что я прекрасно вижу вскрытую сонную артерию, это не перепутаешь. Да и столько крови могло взяться только из артерии, она даже кровавые следы оставляет на полу. И цвет лица такой, что все сразу понятным становится, у живых такого не бывает.

Я вдохнул-выдохнул, просто для того, чтобы немного в чувство прийти. Мозг усваивал информацию с трудом, что-то в глубине подсознания отталкивало единственный разумный вывод от двери и верещало: «Нехочунехочунехочу!!!» Рука уже лежала на рукоятке пистолета, но… как-то вот так, взять да и начать стрелять? Это еще суметь надо, и пока я не уверен, что у меня получится. Я в людей стрелял и раньше, и без всяких сожалений. Но не вот так же, в своем подъезде и в какую-то насквозь мирную и положительную тетку?

Тетка между тем направилась ко мне, с чавканьем отрывая мокрые от крови подошвы от каменного пола. Зачем направилась – у меня сомнений не было никаких. Вот ей кто-то шею перегрыз, и она мне перегрызть захочет, я так думаю. Но стрелять… стрелять – это шумно, а мне нужна тишина пока, у меня планы. Просто сбежать? Она ведь медленная, я вон через диван перескочу и сразу к лестнице… А если кто-то еще пойдет?

Почему-то появилась уверенность в том, что если тетка кого-то покусает, то они будут стоять в таком виде здесь уже вдвоем. Не знаю, как такая мысль в голову пришла… хотя это же почти очевидно. И тот звезданутый мексиканец тоже был покусан. И вообще, фильмы ужасов смотреть надо. И я выдернул из чехла с лязгом разложившуюся дубинку, сказав при этом: «Скажи bra-a-ains!», шагнул вперед и… ударил ее по локтю руки, которой она прикрывала глаза. Не смог по голове, просто так вот инстинкты сработали.

Тетка на удар вообще не среагировала. Металлический набалдашник с хрустом врезался ей в локоть, серьезно повредив сустав, но она этого даже не заметила, похоже, только руку опустила и прикрылась второй. Удар сбоку по колену, нанесенный совершенно инстинктивно, по привычке, даже не заставил сильнее захромать, хотя походка у нее и так была неуклюжа. Продвинувшись вбок, я толкнул ее рукой в сторону, как бы за себя, успев ощутить ладонью, как по-мертвецки холодно ее тело, и последний удар дубинки пришелся по затылку. Тетка мешком завалилась вперед, стукнувшись головой об пол, и замерла.

Я огляделся. Больше никто на меня не бросался, напавшая тоже не шевелилась. Оглядев дубинку, увидел на ней следы крови, обтер о край майки убитой. Теперь уже окончательно убитой, как мне думалось, а иначе ни в какую логическую схему происходящее не укладывалось. Ходячие мертвецы тоже не слишком укладывались, но все же… хоть как-то…

На лестнице света тоже не было, хотя окна в доме светились, это я еще с улицы заметил. Плюнув на дубинку, вытащил «глок» и пошел наверх, светя себе фонариком. Из-за дверей иногда слышался звук включенного телевизора, причем отовсюду шла болтовня дикторов. Все смотрели новости. Хотя сейчас доберусь до своей студии и тоже новости буду смотреть, что еще остается?

Когда я уже почти поднялся к себе на третий, из коридора второго этажа на лестницу вышла темная фигура, шаркающая ногами. Я посветил и увидел еще одного «психа» – лысого пенсионера, большого любителя пеших прогулок. Точнее, сначала я принял его за живого, даже поздоровался и хотел предупредить, чтобы он не шел в холл, но вел он себя странно, явно меня не узнавая. И, как тетка внизу, просто молча направился ко мне, прикрываясь рукой от луча.

И опять я не решился стрелять. Это странное сочетание звуков телевизоров из-за дверей, тишины – и вдруг вот это… Я дождался, когда он поднимется по лестнице, а потом изо всех сил ударил его ногой в грудь так, как будто пытался выбить дверь. Ему много и не надо было, мой удар подкинул его и сбросил на пролет вниз, так что любой другой дед бы даже не встал, но этот только хрюкнул странно и сразу зашебуршился, явно не страдая от боли.

Размахивать дубинкой уже не хотелось, появилось ощущение того, что одна ошибка – и станешь таким же, как этот дед. Я еще раз напомнил себе о том, что уже не раз слышал стрельбу, а у полиции хлопот полон рот, прицелился и потянул спуск. Выстрел «сорок пятого» басовито и гулко раскатился эхом по подъезду, дед дернул головой, а по всей стене разбежалось пятно крови и мозгов – стрелял я патронами «Cor Bon Pow'RBall», раскрывающими пулями с пластиковым шариком в наконечнике, для лучшего проникновения и лучшего разнесения всего в клочья. Вот и разнесло, не обманули.

Я ожидал криков, какой-то паники, но ни одна дверь не скрипнула и не хлопнула ни на одном этаже. Если в доме и были живые, то сидели они тише воды ниже травы. Ну и я решил дальше не отсвечивать, а быстро порулил к своей двери, за которой и укрылся. А заодно подумал, что в Юме бы уже половина обитателей дома с оружием охраняла бы и само здание, и местность вокруг. Калифорния, мать ее.

В прицел хорошо было видно происходящее за стеклом. Через открытое окно до половины просматривалась просторная гостиная, переходящая в кухню. И в этой самой гостиной две женщины пытались удержать дверь в соседнюю комнату. Человек перевел прицел на соседнее окно и увидел мертвого толстяка в трусах и пропитанной запекшейся кровью майке, который в эту самую дверь ломился.

– Ага, вот оно как, – пробормотал человек и плавным движением ладони на рукоятке затвора дослал патрон в ствол. – Кто-то меня услышал и сделал сюрприз? Или где? Ладно, пока с этим «спортсменом» в труселях разберемся… Стекло, блин, могу и промахнуться… ну и хрен с ним, куда он денется?

Кнутом щелкнул выстрел, вновь разбежавшись эхом по окрестностям, мертвец за стеклом дернулся, ткнулся мордой в дверь и завалился вбок. Женщины продолжали упираться руками в дверь, которую уже никто не пытался высадить.

– Ага… – сказал сам себе человек, переведя прицел на них. – Силикон и все такое, похоже, что по вызову, вид тот еще, «труженицы минета». Но так, в общем, вроде и ничего, справные, – добавил он, уже по появившейся привычке разговаривая сам с собой. – Все на месте, можно пользоваться, если с предосторожностями.

Женщины действительно выглядели соответствующе. Принять их по ошибке за адвокатов или, скажем, учительниц, было бы трудно. Мощный прицел на таком расстоянии давал возможность рассмотреть подробности. Они, похоже, поняли, что произошло, потому что от двери отвлеклись и глядели в окно. Вид у них был испуганный, причем явно не только потому, что отбивались от мертвеца, но и направленная на них винтовка тоже спокойствия не прибавляла. Человек опустил ствол и помахал им рукой. Одна из них, крашеная блондинка с черными корнями волос, помахала рукой в ответ.

Через пару минут первоначальный контакт был налажен при помощи жестов. Кричать женщины избегали, чтобы, видимо, не привлекать к себе лишнего внимания. Показав, что они будут там и никуда не денутся, они пропали из поля зрения. Судя по тому, что удалось разглядеть, они забаррикадировали входную дверь. Человек встал и пошел к своему шезлонгу, возле которого в тени под зонтиком стоял переносной холодильник. По пути подошел к привычному месту, перегнулся через поручни.

– Жирный, ты не поверишь, но вон в том доме две девки, – сказал человек, указав стволом винтовки на соседнюю башню, которую с этого места террасы было трудно разглядеть. – Прикинь, а? И не старые, и не страшные вроде, насколько в прицел разглядел. На проституток похожи, правда, но как-то мне сейчас и по хрену. Может так получиться, что у меня тут вообще райская жизнь начнется, а тебе хрен. Слышь, жирный? Хрен в зубы тебе, говорю.

Ночь прошла неспокойно. Часов до двух я сидел у окна, следил за «хаммером» на стоянке и попутно смотрел телевизор, из которого, как из прорванной трубы, хлестали потоки паники, ужаса и полного непонимания происходящего. Примерно к полуночи впервые прозвучало слово «оживший мертвец», и даже двух таких мертвецов показали в прямом репортаже из больничного морга. Один просто лежал на столе, привязанный к нему, второй дергался даже в холодильнике после потрошения патологоанатомами. Как бы комментарии уже не требовались. Про «стреляй им в голову» тоже сказали.

В какой-то момент я понял, что ничего нового мне уже не скажут, повторялись одни и те же новости, так что встал из-за стола и пошел спать, заперев дверь как следует и запихав черенок от лопаты в петли, которые сам приделал, потому что местные двери выбиваются одним пинком. Но спать нормально не дали. Раза три на улице выли полицейские сирены. Несколько раз стреляли. Кто-то истошно орал так, словно его жрали заживо, и скорее всего так и было. Несколько раз проносились машины с музыкой, включенной на полную мощность, и добротный латиноамериканский реггетон разносился на все окрестности. Одна такая машина остановилась напротив моего окна, и я подскочил с кровати, схватив «мини-14», – опасался, что чье-то внимание привлек длинный и модный «хаммер» на стоянке. Так полезут посмотреть, а там запас жратвы на год. Кто откажется?

В общем, толком поспать не удалось. Оделся как на работу, в костюм, чтобы Лерой чувствовал, что все как обычно и ничто ему не угрожает. Сзади на ремень прицепил кобуру с маленьким «глоком», справа повесил большой. Встал перед зеркалом, несколько раз повторил нужное движение, убедившись, что пиджак открывает кобуру с «двадцать первым», но по-прежнему закрывает «двадцать шестой». Покрутил в пальцах фонарик, пару раз даже направил его себе в глаза, убедившись, что он по-прежнему слепит невыносимо. Сказал вслух: «Лерой, я еду к тебе» – и, подхватив с пола сумки, вышел в дверь.

В городе явно творилось нехорошее. Местами горело. Местами брошенные машины стояли просто посреди улицы. Полиции не было вообще, и у меня возникло подозрение, что им ночью здорово досталось. Им и «скорой помощи». Пешеходов почти не видно, зато неожиданно много людей, выглядывающих в открытые окна, явно чего-то ждущих и ни в чем не уверенных. А вот национальной гвардии, например, я на улицах не увидел, что было явно плохим знаком для вот этих самых, в окнах которые.

Несколько раз видел машины с черными и латиноамериканцами, катавшимися по Уилшир и явно присматривавшимися к витринам. Погромы еще не начались, но до них уже явно недалеко, если сюда срочно не войдет как минимум армия. Ощущения грядущей анархии было как духота перед ливнем.

В одном месте услышал выстрелы. Дал по тормозам, прижался к тротуару, схватившись за пистолет. Из-за соседнего угла выбежал какой-то рослый черный в сваливающихся на ходу мешковатых штанах, белой майке, заляпанной кровью, и бейсболке козырьком набок. Его потное губастое лицо было перекошено гримасой страха и боли, руками он зажимал рану в боку. Следом за ним выбежал еще один человек, короткий коренастый мексиканец с бритым черепом и с маленькой бородкой, с «калашом» в руках. Одет он был лишь в одни белые шорты, а его голый жирноватый торс сплошь был покрыт татуировкой, из которой я успел разглядеть большие, как на футбольной униформе, буквы и цифры «MS 13». Мексиканец вскинул автомат, гулко грохнула короткая очередь, черный заорал и свалился на землю. Его убийца глянул на меня, сидящего с пистолетом в руках, покачал головой, выкинул левой рукой сначала один палец, а потом три и побежал обратно, за угол, откуда появился.

Были и мертвецы. Были даже мертвецы, жрущие людей прямо на улицах и оглядывающиеся на проезжающие машины. Какой-то мертвяк погнался за мной и на бегу врезался в столб, свалившись назад, но мне почему-то было не смешно.

Охрана «кондо» еще работала нормально. На въезде в гараж камера прилежно считала номер «хаммера», и только после этого решетчатые ворота с гулом поползли вверх, а следом за мной быстро опустились вниз. Из этого я понял, что тут все на стреме, кто-то кнопочку нажал, иначе они бы еще с минуту оставались в поднятом состоянии. На парковке машин было как-то маловато, похоже, что кто-то успел сорваться из города. Но не все, явно.

Я подъехал к решетке, за которой выстроились в рядок «хаммер» совсем длинный, «бентли» и «ламборгини», нажал на кнопку закрепленного на потолке пульта. В пентхаусе в это время включилась камера. Если что-то не так, то решетку можно будет заблокировать оттуда. И лифт наверх. А это мне совсем не надо.

Перед тем как выбраться из машины, огляделся на предмет мертвых «психов», но никакой опасности не увидел. Опустил решетку, заперев ее изнутри на всякий случай, и направился к лифту.

Пульт управления лифта, большого и зеркального, не имел кнопки доступа к верхнему этажу, только щель для карточки. По идее, я должен был бы нажать кнопку вроде домофонной, и лифт активировался бы из квартиры, но Лерой был слишком тучен и ленив, чтобы ходить к экрану, а кто-нибудь из шестерок был не всегда под рукой, так что своя карточка доступа у меня была. Двери закрылись с коротким мелодичным звоном, плавное ускорение вдавило меня в пол, а потом, наоборот, появилось ощущение подкатывающей невесомости – лифт останавливался. Снова звон, мелодично раздвигающиеся двери.