Текст книги "Парниша, открой дверь !"

Автор книги: Виталий Забирко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Бу-бум! – в обеих ушах. Подпрыгиваю на стуле, но не падаю, так как оплеухи с двух сторон уравновешивают друг друга.

"Ну, Автор! – ожило параллельное сознание. – Ну, погоди!

– Помню, помню! – кричу.

– Так поведай нам, парниша! – радушно разводит руками хмырище. – Мы внемлем тебе.

– Понимаю, что деваться некуда. Изувечат, а все равно узнают. Если уж и прикончат, так хоть мучить не будут. И потом, что я, Родину продаю? Да и можно ли назвать мой мир Родиной?

И я начинаю обстоятельно выкладывать хмырище все до копеечки. Выкладываю, а сам гадаю и никак не вшурупаю: частная у них хмыриная лавочка, или правительственная? Логово вроде бы частное. Да и замашки мафиозные... Или наоборот?

– Все? – спрашивает хмырище с ухмылкой, когда я заканчиваю. И вижу я, что верит он мне.

– Все.

– Тр-рах! – летят искры из глаз и я опрокидываюсь вместе со стулом.

"А не один хрен тебе, на кого они работают?" – проносится в голове.

– А Старикашка, значит, ушел в свой мир и грифель унес, – говорит хмырище, когда меня поднимают и ставят на место вместе со стулом. – Так, парниша?

– Нет! – ору я. – Грифель-то вон, на столе перед вами лежит!

Изумляется тут хмырище неподдельно. Взглядом окидывает хлам мой карманный, что ему на стол вывернули, и извлекает из него грифель.

– Этот?

– Ага.

Разглядывает его хмырище, щупает со всех сторон, острие пальцем пробует не оружие ли? Затем по бумаге черту проводит.

– Так в чем дело, парниша? – говорит мне с усмешечкой. – Нарисуй нам двери в копи царя Соломона.

И бросает мне грифель. Чувствую, как тут же мне под ребра пукалки упираются – вдруг грифель стреляет чем-нибудь. Нет, частники все-таки. Госсектор так себя не ведет.

Оглядываюсь я.

– Стену хоть оголите, – говорю, – не на коврах же рисовать.

– Хмырище только бровью повел, как один из хмырей к стене подскочил и ковер с нее сорвал.

Подхожу к стене и начинаю двери рисовать. Крепкие, дубовые, двухстворчатые. Хмырище рядом стоит. А я рисую и думаю, как Сусанин, куда же мне их завести, чтобы самому живым выйти?

– Копи царя Соломона не обещаю, – говорю. – Это не от меня зависит. Как повезет.

Вру, конечно. Раньше, действительно, наобум ходил. Да Старикашка надоумил, как попасть туда, куда хочешь, когда объяснял, как троглодитов назад в пещеру вернуть...

Все, придумал! Хоть вы, хмыри, и частники вроде, но жилка государственной муштры в вас хорошо сидит. Ишь вышколенные какие – самая дорога вам в страну Сильной Личности. Под его знамена, так сказать.

– Готово, – говорю.

Хмырище недоверчиво ухмыляется.

– Готово, говоришь? Так открывай!

Но сам на всякий случай меня под руку хапает.

"Ну, – думаю, – только бы получилось!"

Берусь я за ручку и открываю. За дверьми туман белый клубится.

Морда хмырищи вытянулась, рука, как клещи, в предплечье вцепилась.

– Не соврал... – цедит.

А глаза у него, что бельма белые. Не зря, значит, над хмырями хмырь. Только головой мотнул, как ему в руку кто-то мой бластер сунул.

– Пошли... – хрипит он и вместе со мной в туман шагает.

Зал – огромный. Пол – паркетный. Окна – высокие, стрельчатые. Светло. Безукоризненно чисто. В глубине зала – стол двухтумбовый. За ним – лик знакомый. Во френче. Волосы набок зализаны, усы мушкой. В руке трубка раскуренная. Вождь.

Видит он нас, и глаза что буравчики делаются. И начинает он медленно, грозно вставать.

Оглядываюсь назад. На хмырищу и на хмырей, что за нами в дверь пролезли. Узнали они вождя. Стоят оцепеневши, все оштукатуренные. У хмырищи рука сама собой разжимается, и бластер на пол падает.

Так я выхожу вперед и говорю:

– Адольф Виссарионович, с просьбой мы к вам. Разброд у нас в стране полный. Может, вы порядок наведете? Я вам и дверь нарисую...

Гляжу, застыли все, как в немой сцене. Ну, хмыри, понятно, обалдели, но и вождь застыл в полусогнутом виде с буравчиками глаз своих. Будто прострел у него – никак распрямиться не может. И сам я, чувствую, окаменел с дурацкой улыбкой на лице. Одним словом, картина "Не ждали". "Ага, – думаю, – Автор повесть закончил, точку поставил. Небось спину от пишущей машинки распрямляет, да довольно потягивается. Шампанское сейчас раскупоривать будем, да свою писанину полировать начнет".

С трудом выдираюсь из полотна авторской картины, поднимаю с пола бластер. Затем подхожу к стене и рисую дверь. Представляю, как автор в своем кабинете смакует шампанское и любовно перечитывает последние строчки. "Ай да молодец, Автор! Ай да шельмец – какой мир гадкий сотворил!"

Я те покажу молодца-шельмеца!

Заканчиваю рисовать и так это аккуратно, костяшками пальцев, стучу.

– Да-да? – слышу изумленный возглас. Тогда я беру бластер на изготовку, распахиваю дверь и шагаю в белесый туман.

Осень 1992 г.