Текст книги "Дагестанское Досье"

Автор книги: Виталий Овчаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

ЦУМАДИ

На Плоскости «граница» была под контролем – хотя и не абсолютным. В Горном Дагестане сложилась другая ситуация.

Рассказывает полковник милиции Магомед Омаров:

Сведения о том, что готовится акция, стали поступать чуть ли не за год. Информацию, естественно, передавали в центр, но вот почему не было должного реагирования – вопрос не ко мне. Более того: месяца за три до событий с дагестанско-чеченской границы были уведены войска, стоявшие там уже давно. Остались только редкие и малочисленные милицейские пикеты. Вопросов много, главные из которых: почему боевиков беспрепятственно впустили и так же дали им уйти?

Негодование Магомеда Омарова объяснимо. В 1998 году подразделения 102-й бригады постепенно выводились из Цумадинского и Ботлихского районов. В конце концов там не осталось ни одного солдата. Поддержка порядка и защита Конституции целиком и полностью легла на плечи дагестанских милиционеров.

Какими соображениями руководствовалась Москва, оголяя границу, действительно не совсем ясно. Во любом случае, версия об "операции ФСБ по заманиванию боевиков в Дагестан" несостоятельна. На мой взгляд, это было одно из проявлений пораженческих настроений, распространившихся в силовых структурах. Еще до начала боевых действий в кабинетах открытым текстом говорили, что Горный Дагестан для нас потерян. Боялись, что 102-ю бригаду восставшие дагестанцы отрежут от основных сил и уничтожат.

Цумадинский район в этом плане выглядел наиболее взрывоопасным. В некоторых аулах сложились джамааты ваххабитов. Все это было результатом продолжительной и всестронней деятельности Багаудина Магомедова и его сторонников.

Справка:

Цумадинский район – высокогорный район Республики Дагестан, граничащий с Чечней и Грузией. Площадь: 1248 кв. км, население – 22000 человек, 60 населенных пунктов, столица – Агвали.

Багаудин был уроженцем аула Сильди Цумадинского района. В 1998 году в связи с нападением на Буйнакск, он попал в федеральный розыск и сбежал в Чечню. Там Багаудин быстро сошелся с местными ваххабитами – особенно с Хаттабом и братьями Ахмадовыми. В Урус-Мартане Багаудин создал т.н. Исламский Джамаат Дагестана и армию "Кавказ". На деле "армия" состояла из трех батальонов по три отделения в каждом – всего около пятидесяти человек. В Урус-Мартане молодых дагестанских муджахедов военному делу натаскивали инструкторы из-за рубежа. Среди последних особенно выделялся пакистанец Али абу-Джафар, человек Хаттаба. И хотя номинально амиром армии "Кавказ" считался Багаудин, командовал ею именно абу-Джафар. Багаудин Магомедов, похоже, предпочитал заниматься политикой. Он никогда не порывал со своими дагестанскими сторонниками – особенно крепкие связи у него были в Цумадинском районе. Джамааты аулов Эчеда, Сильди, Гакко и других признавали лидерство Багаудина и готовили почву для "революции": закупали оружие, создавали сеть ячеек во всех районах Дагестана, занимались агитацией.

27 июня 1999 года в Ботлихе состоялось заседание религиозного актива Цумадинского, Ботлихского, Ахвахского, Гумбетовского районов вместе с Шурой Алимов Дагестана. По итогам этого совещания было опубликовано открытое письмо к народам Дагестана, в котором была провозглашена программа действий.

Из открытого письма алимов Дагестана к мусульманам:

Мы требуем от руководства Республики в корне изменить свою политику, повернуться лицом к мусульманам и немедленно приступить к исполнению своих обязанностей, которых они забыли. Ваши обязанности: служить народу, заботиться об их благосостоянии, оберегать их от насилия и разврата, обеспечить пожилым людям спокойную старость, а молодым нормальную работу и достойную зарплату. Нам дагестанцам необходимо иметь самые гуманные законы и усовершенствованную Конституцию. Нам его придумывать не надо: у нас есть Коран и вечные законы Аллаха, пригодные во все времена. Если мы будем жить по законам Аллаха, в один час исчезнут все наши невзгоды и оздоровиться общество. По законам Аллаха запрещено воровство, бандитизм, наркомания, насилие, проституция, убийство, непристойное поведение женщин: открытие своих тел и нахождение их в обществе мужчин. Запрещено пьянство и производство опьяняющих напитков, азартные игры и т.д. Все что вредно для личности и общества – запрещено по Шариату. Мы требуем немедленно запретить все аморальные телерадиопередачи, порнографию, закрыть общество проституции и наказать их организаторов и покровителей. Закрыть вино-водочные заводы, разоружить бандитов, обуздать мафиозов, прекратить произвол работников милиции и ОМОНа. Мы требуем прекратить агитацию мусульман против Ислама, запретить разделение мусульман на 'хороших' и 'плохих', остановить однобокую, вредную и неграмотную пропаганду 'Исламистов', имеющих доступ к средствам агитации. Мы хотим, чтобы в Дагестане был Ислам, чтобы Дагестан был самостоятельной Республикой, и мы будем последовательно бороться до полного достижения своей цели. Мы призываем всех Дагестанцев, присоединиться к нам и вместе поднять свой голос за нормальную, достойную жизнь.

Также на этом заседании было решено отправить к Багаудину в Урус-Мартан делегатов и призвать его на помощь к дагестанским братьям. Одновременно джамааты Цумадинского района провозгласили введение Шариата и фактически "легализовали" свои вооруженные отряды.

3 июля в Эчеда был послан наряд милиции – разобраться, что там происходит. Милиционеров захватили и обезоружили. Через несколько часов их отпустили, передав два письма, содержащих угрозы в адрес начальника Ботлихского РОВД и имама Ансалтинской мечети "за службу оккупационным властям". Автоматы не вернули. Потеря табельного оружия грозит большими непрятностями, поэтому милиционеры обратились к местному мулле. Тот отправился в Чечню, в Урус-Мартан, где получил от Багаутдина Магомедова письмо с приказом: 'Автоматы вернуть!'

Резкое обострение ситуации сильно встревожило главу дагестанского МВД Адильгирея Магомедтагирова. В Ботлихский и в Цумадинский районы были отправлены дополнительные силы ОМОНа, которые взяли под контроль наиболее важные перевалы и тропы. Эчеда, – оплот ваххабитов в Цумади, – расположен таким образом, что единственная дорога, связывающая его с миром, проходила через Агвали, и далее на Кенхи. Дагестанские милиционеры при желании могли легко контролировать снабжение ваххабитов. Тем не менее по дороге ходили КамАЗы и топливозаправщики, сновали "Нивы" с заляпанными грязью номерами.

Угроза окружения и дальнейшего разгрома джамаатов в Цумади вынудила Багаудина перейти к активным действиям. В начале июля Али абу-Джафар собрал всех боевиков, обучавшихся в лагере и приказал выехать в Цумадинский район Дагестана на помощь братьям, которых окружила милиция. В Цумадинский район выехали на двух грузовиках – всего 40 человек. Без проблем миновали Кенхиский перевал, Агвали и Хваршинский мост и встали лагерем в Хвайни-кунда. Таким образом, общее число боевиков в Цумадинском районе достигло 200 человек. Общего руководства у них не было: местными ваххабитами командовали полевые командиры Магомед Аслудинов, Магомед Курамагомаев, Хабиб Гаджиев и некоторые другие, пришельцами – пакистанец Али абу-Джафар.

Вот как описывает встречу с полевым командиром Магомедом Аслудиновым известный политический деятель Абдурашид Саидов:

… Мы беспрепятственно въезжаем в лагерь и входим в казармы.

– Что вы хотите и кто вы такой? – спрашивает меня после приветствия молодой человек с бородой.

После небольших переговоров в весьма вежливом и любезном тоне, он препровождает нас в другой домик, где мы встречаем Магомеда Аслудинова с симпатичным молодым человеком. У обоих пистолеты на поясе. Заходим в небольшую комнату: на полу старые одеяла, по краям комнаты брошюры, жузы (отрывки из Корана). Мы разуваемся и представляемся. Второго звали Хабиб,* заместитель самого Хаттаба. Причина их выхода в Дагестан – желание установить Шариатский режим, восстановить справедливость, завоевать независимость Дагестана…

– У нас достаточно сил, да и умереть мы готовы. Это не жизнь. Тебе, может быть, из Москвы не видно, что творится здесь. Надо свергнуть этот режим. Затем время подскажет, Аллах поможет.

– Любые вопросы можно решать политическими методами, без насилия и без помощи Калашникова. Я боюсь, что вы отодвинете сегодняшний уровень развития и распространения Ислама в республике на десятки лет назад. Многие перестанут ходить в мечеть.

– Мы готовы на переговоры с властью, но они этого не хотят! И оружие у нас лишь для самообороны. В каждый приезд представителей власти мы говорим только о переговорах, просим место в прессе… Пусть всю полноту власти в районе передадут Исламскому Совету, при этом сохранив все структурные подразделения власти в районе с подчинением Махачкале. Мы будем направлять бюджетные средства по конкретному адресу, будем заниматься строительством и ремонтом существующих коммуникаций, изменим работу правоохранительных органов, суда. Украл – отрубить руку, употребление наркотиков – расстрел! Сухой закон на всей территории района. Мы в течение нескольких месяцев изменим лицо района…

– Одним словом, в Цумадинском районе вы хотите реализовать Карамахинский вариант.

– Да. А что плохого в Карамахи? То, что они не подчиняются взяточникам и уголовникам? То, что в Карамахи нет алкоголиков, наркоманов, проституток и живут они в своей общине в мире и в согласии без единого правонарушения на протяжении нескольких лет? Наше дело правое. Джихад на то и джихад, чтобы умирать. Разрешение сражаться дается в Коране тем, на кого идут с войной. Но разрешение сражаться дается Кораном и тем, кого изгоняют из домов лишь потому, что они говорят: "Господь наш – Аллах! ".

…Через пару недель мой собеседник будет тяжело ранен в бою в Агвали, у него начнется гангрена, и он умрет в тиндинском лесу, горящем от российских ракет.

ПРИМЕЧАНИЯ:

*Хабиб – Хабиб Гаджиев, уроженец селения Эчеда. Скорее всего, с Хаттабом его связывало только имя, которого иногда также называли Хабиб.

ТРАКТИР «ТОСКА»

Гребенской мост через Терек – стратегическая точка на дагестано-чеченской границе. В Первую войну боевики его было взорвали, но во время перемирия он был восстановлен: слишком много интересов сошлось около этого моста. Странное это место. Днем туда-сюда снуют легковушки и грузовики, чеченцы из соседних сел едут на работу в Дагестан. Короче, мирная картинка. А ночью начинают стрелять…

Над куногом столовой кто-то из самородков выложил речными ракушками надпись: "Трактир "Тоска". И в самом деле, тоска. Развлечений ноль, об увольнительных солдаты только мечтают. "В Чечне день за три шел. А здесь и полутора не дают", – жалуются они. У офицеров свои разговоры. "Надеялись, в Чечне отвоюемся, хоть квартиры дадут – хрен с маслом. А тут намекнули: мол, поедешь сюда, глядишь, с жильем и зачтется."

Проблемы у Гребенской заставы начались сразу после того, как границу закрыли для нелегального бензина. Летом 1999 года это была самая горячая точка на дагестано-чеченской границе. 28 мая застава впервые вступила в бой, а мелкие обстрелы случались чуть ли не ежедневно. В свою очередь, и "федералы" принимали меры – или делали вид, что примают…

5 июля. Центр общественных связей МВД сообщил, что огнем ударно-штурмовых вертолетов Ми-24 и систем залпового огня в районе станицы Бороздинская было уничтожено до тридцати чеченских боевиков, направлявшихся в сторону дагестано-чеченской границы. Но официальные представители Грозного сначала не подтвердили, а затем и вовсе опровергли эту информацию. Самое удивительное, что и опергруппа МВД Дагестана не смогла обнаружить следов применения боевой авиации в означенном месте. Возможно, это была дезинформация, возможно – подтасовка фактов. Дело в том, что накануне Владимир Рушайло подписал приказ о превентивных ударах по скоплению боевиков, где бы эти боевики ни находились.

6 июля. В 22 часа 20 минут в Бабаюртовском районе с территории Чечни из гранатометов, минометов и стрелкового оружия начался обстрел заставы и КПП, расположенных у Гребенского моста. Боевики применили сложную тактику. Три группы осуществляли отвлекающий обход, а основные силы вели прицельный огонь с расстояния 200-300 м. Только на территории заставы после боя оказалось 35 следов разорвавшихся снарядов от гранатометов, около 120 от минометов и около 50 – от подствольников. Личный состав всех приграничных ОВД был переведен на казарменное положение.

Нападавшие были встречены плотным огнем боевого охранения. Двумя парами Ми-24 и Ми-8 был нанесен удар по скоплениям боевиков и их технике. Хаттабовцы, понеся потери, отошли вглубь Чечни.

Бой длился более часа и возобновился вновь после полуторачасового затишья. В ходе боя тяжелое ранение получил старший лейтенант Эльдар Берсиров (скончался от полученных ран и был похоронен на родине, в столице Адыгеи Майкопе). Легкие ранения получили рядовые Евгений Кузьмин, Александр Липатов и Дмитрий Хворостов.

Этой же ночью нападению подверглась соседняя застава в районе Кизляра. Здесь бой длился около двадцати минут. Прицельным огнем двух БТРов огневые точки боевиков были подавлены. Потерь среди личного состава не было.

7 июля в 2 часа ночи обстрел Гребенской заставы возобновился. В результате нападения получили огнестрельные ранения четверо военнослужащих.

Постепенно обстановка накалялась. Вот далеко не полная хроника тех дней:

– 14 июля недалеко от н.п. Краснооктябрьское Кизлярского района был обстрелян дозор РОВД из 6 человек. Произошла перестрелка, длившаяся 5-6 минут. В тот же день у железнодорожного моста через р. Прорву в Кизлярском районе был обстрелян милицейский дозор. Пострадавших среди милиционеров нет. В обоих случаях обстрел велся с территории Чечни.

– В ночь на 15 июля у того же Краснооктябрьского разведдозор наткнулся на две группы вооруженных людей. Произошел бой, в ходе которого двое боевиков были убиты. Под утро состоялось новое нападение боевиков на заставу. В бою обе стороны применяли гранатометы. Никто из военнослужащих не пострадал.

– Следующей ночью около Краснооктябрьского группа боевиков из 10 человек, вооруженных стрелковым оружием, наткнулась на засаду заставы ВВ. Произошла перестрелка. Один военнослужащий получил ранение.

– 17 июля произошел инцидент на КПП "Герзельский мост". Молодая женщина-чеченка, переходившая границу в сторону Дагестана, погибла от разрыва гранаты Ф-1, которая была при ней. Больше никто не пострадал. В печати сообщалось, что "остается не ясным, для чего женщина имела при себе гранату и по какой причине она сработала".

– 18 июля г. в 15.50. на заставе 'Гребенской мост' после выполнения работ группа саперов при возвращении вдоль канала в пункт дислокации была обстреляна с территории ЧР из подствольных гранатометов и минометов. Осколками одной из мин были поражены трое военнослужащих: майор Владимир Бакулин, младший сержант Александр Васильев и рядовой Андрей Кузиванов. Состояние одного из них было оценено как тяжелое.

– 18 же июля у села Первомайское Хасавюртовского района была обстреляна из гранатомета застава Внутренних войск, в результате чего погиб сержант Валерий Грибков.

– 19 июля около 2 часов ночи обстреляна застава Внутренних войск в районе станицы Галюгаевская (Ставропольский край). Нападавшими применялись минометы и стрелковое оружие. Минометный расчет боевиков был уничтожен ударами с воздуха, нанесенными парой вертолетов Ми-8. В ходе боя погиб старший сержант Григорий Васильяди. Ранения получили ефрейтор Уйразал Баймурзин и рядовой Евгений Редько, контузии – рядовые Альберт Калимжан и Василий Суворов. Все пострадавшие эвакуированы в госпиталь вертолетом.

В ту же ночь трижды подвергалась нападению застава ВВ МВД России в районе Копайского гидроузла на территории Дагестана. Все атаки боевиков были отбиты с участием минометной батареи полка Внутренних войск. Среди военнослужащих потерь нет.

– 23 июля 1999 г. в 2.15 со стороны ЧР был открыт огонь из стрелкового оружия по заставе? 2. В результате обстрела трое военнослужащих получили ранения различной степени тяжести.

– 27 июля утром недалеко от Буйнакска подорвался на самодельной мине с дистанционным управлением ЗИЛ-131 с бойцами 136-й армейской бригады. Убито три человека, двое ранены. Среди погибших и раненых бойцов были дагестанцы-контрактники. Судя по всему, диверсанты рассчитывали на то, что машина после взрыва, потеряв управление, обрушится в пропасть. К счастью, сержант, сидевший рядом с убитым шофером и получивший серьезную контузию, выровнял движение машины и тем самым спас бойцов, сидевших в кузове. Было замечено, что инцидент записывался на видеокамеру неизвестными из черной "Волги". Розыски, как водятся, ни к чему не привели. В подрыве машины не без обоснования подозревали карамахинских ваххабитов.

– 29 июля в районе Копаевского гидроузла банда боевиков численностью до 20 человек обстреляла заставу Внутренних войск.

Как видно, после 6 июля боевики перешли от серьезных нападений на заставы к мелким укусам. Эта тактика давала свои плоды, изматывая бойцов, заставляя их держаться в постоянном напряжении. Тем не менее, каких-то серьезных последствий обстрелы застав не имели.

БОЙ НА АВТОБАНЕ

28 июля произошел бой недалеко от Кизляра, на участке, где автотрасса Ростов-Баку пересекает чеченскую территорию на промежутке в 800 метров. Дело в том, что чеченские власти установили на этом (чеченском) участке магистральной автотрассы свой «государственный» погранично-таможенный пост и начали останавливать все проезжающие автомобили, проводить досмотр и взимать налоги. Но интересно не это, а то, что участок трассы был передан Масхадову вместе с куском дагестанской земли только в 1998 году. Под передачу подвели какой-то акт о демаркации границы. И после этого чеченцы установили на трассе «таможенный» пост.

Восток – дело тонкое.

Все было хорошо, но вскоре отношения испортились. За несколько дней до описываемых событий дагестанские власти перекрыли чеченский участок бетонными сваями и начали строить объездную дорогу по своей территории, через Кизляр. Но потом Москва (или кто-то в Москве) решила, что проще будет этот участок отобрать. "Мы дали, – мы и заберем".

Такова прелюдия конфликта. В 4 утра 28 июля начался бой, который продолжался более часа. В бою был убит российский солдат. Танки раздолбали коробку погранично-таможенного поста чеченцев, при этом погиб один чеченец. Эти действия российских военных были расценены официальным Грозным как провокация. Масхадов заявил протест. В последующие дни, 29, 30 и 31июля, отлученные от кормушки чеченцы несколько раз обстреливали позиции наших войск около Кизляра.

Вспоминает генерал-полковник Вячеслав Овчинников:

Мы вынуждены были подтянуть туда артиллерию, силами разведки были уточнены координаты тех районов, откуда исходила угроза, были подготовлены плановые огни артиллерии. Нам удавалось накрывать бандитские группы уже на дальних подступах. Разведку мы вели как воздушную, так и войсковую, с помощью оптических средств, путем опроса жителей, через сотрудников милиции Дагестана, в частности через кизлярский городской и районный отделы.

Очень хорошо там зарекомендовала себя 34-я бригада внутренних войск.

Один из таможенных постов Чечни захватил часть федеральной автодороги. Было принято решение провести небольшую операцию, чтобы этот участок федеральной дороги взять под свой контроль и восстановить там нормальное движение. Это существенно сократило бы путь для автотранспорта и не позволило бы боевикам брать 'пошлину' с проезжающих. Свои действия мы тщательно отрепетировали и очень красиво сработали.

Наши войска выдвинулись на участок федеральной дороги, что проходил частично по Чечне, частично – по Дагестану, и войсковые наряды стали обеспечивать проезд по ней. Чеченские 'таможенники' решили отвоевать участок дороги, поскольку лишились солидных денег – они ведь собирали 'пошлину' со всех проезжавших по российской (!) дороге. Когда чеченцы пошли на штурм, я предупредил наших: 'Все задокументируйте'. Так и было сделано. Когда бандиты полезли, наши их предупредили. Те, естественно, не послушались. Я своим сказал: 'Дайте возможность им начать'.

Бандитов отхреначили – разнесли все их укрепления, танки наши поставили на прямую наводку. Дали понять – если начнут, то получат не только на нашей территории, но и на своей. Артиллерию мы уже подтянули. Она и била по рубежам, чтобы на глубине до пяти километров ничего не шевелилось. И так по всему периметру Чечни.

Тем самым мы хотели 'отдавить' границу, сделать такую правовую зону, куда бы никто с оружием не входил.

Масхадов высказал протест, направил какие-то документы в адрес правительства, руководителя госсовета Дагестана с угрозами, что если не будут убраны федеральные войска с территории Чечни и не отдадут дорогу (повторяю, они там стригли хорошие деньги), то между Дагестаном и Чечней могут возникнуть непредвиденные осложнения.

Сделав такое заявление, он напугал Магомедали Магомедова. Тот позвонил Рушайло, который был назначен министром.

Министр меня спрашивает: 'Ты что там творишь?' – 'Ничего не творю'. – 'Почему несанкционированные действия?' – 'Мы просто ответили на нападение. После преследования бандитов мои войска не стали отходить, а заняли выгодные позиции на высотах.

Я считаю, что это по-военному правильно.

Я им приказал оставаться там и окопаться. Находясь на этих высотах, мы обеспечиваем безопасность своих людей. Так положено по тактике – занимать тактически выгодные участки местности для выполнения последующей задачи'. – 'Ну хорошо. Ты заварил кашу, ты ее и расхлебывай…'. И он куда-то улетел.

А мне опять звонит Магомедали Магомедов. И начинает меня воспитывать: 'Вы нас с братьями ссорите, вы хотите, чтобы Чечня напала на Дагестан'. – 'А вы что не видите, что они на вас уже месяц как нападают, хозяйничают на территории Кизлярского, Хасавюртовского районов. Если по большому счету, так дальше пойдет, то случится тихое завоевание. A это обострение ситуации, которое случилось, быстрее проявит их истинные цели, мы увидим, чего они хотят. Они сейчас начнут торопиться, обязательно ошибутся. Пойдут заявления разные. Мы почерпнем все, что нам нужно'.

Он говорит: 'Я буду на вас жаловаться председателю правительства'. Начал искать Степашина. Степашин оказался где-то за границей, так Магомедов его и там нашел, высказал ему все про меня. Тот мне звонит: 'Ты что там творишь?' Я сделал вид, что не понимаю.

– Но ты же видишь, надо же как-то успокоить его.

– Понимаете, Сергей Вадимович, – объясняю спокойно, – если мы сейчас отступим, над нами, во-первых, будут смеяться, а, во-вторых, как я буду командовать своими людьми? Я дал им команду и убежден, что она правильная. Там проходит федеральная дорога, которая принадлежит России, а не Дагестану или Чечне. Рано или поздно мы должны взять ее под свой контроль. А они так нахально себя ведут только из-за нашей нерешительности.

– Ну ты его как-нибудь успокой.

– А что его успокаивать? Я ему все сказал – войска ни на шаг не отойдут. Если кто-то полезет, милиция их какая-то или еще кто, – все получат. Я не представитель Дагестана, я – представитель федерального центра. И войска подчинены федеральному центру, руководствуются российскими законами.

– Я понимаю тебя, формально ты прав. Но нам с ним не надо ругаться.

– Все равно придется.

– Ну хорошо, лети в Дагестан, встречайся с ним и как-нибудь на месте уладьте все.

– Да что лететь – день-два, и в текучке все забудется. Это эпизод. Ему что, делать больше нечего, поговорить хочется?

Ну прилетаю в Махачкалу. Он на меня стал голос повышать. Я его осадил. Говорю: 'Знаете, я человек в форме, я привык общаться с культурными людьми. Кричать будете на своих'. Он что-то стал доказывать мне…

А в это время, пока я летел, уже началась какая-то возня в Цумадинском районе…