Текст книги "Волчий пасынок - путь к сухому морю"

Автор книги: Виталий Обедин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Выслушав от Капитана наемников оскорбления и подтверждения, колдун успокоено кивнул и, к превеликому облегчению Кулдуса отъехал в сторону. Слишком довольный избавлением от назойливого общества Хоста, старый Капитан проглядел странное выражение промелькнувшее на лице мага: на мгновение тот сделался похожим на собаку, взявшую след.

Мысли птуйского мага мгновенно выстроились в стройную логическую цепочку. Караван шарумского купца был первым, в сохранности добравшимся почти до самого города с тех пор, как грабители облюбовали окрестные торговые пути для своих нападений. Сомнительно, чтобы он не попал в поле зрения таинственных разбойников. И еще более сомнительно, что последние не соблазнились таким лакомым куском. Фандл Хост буквально нюхом почуял, что этот караван оказался как-то связан с происходящими событиями. Быть может та самая космическая сила, которая должна была обеспечить золотое будущее Пту, ну и, понятно, не в последнюю очередь ему самому (усердия и благие помыслы должны вознаграждаться!), каким-то неведомым образом сменила своего хозяина, и этот человек ныне находится среди людей, охраняющих товары Фахима бан-Аны? Косвенно об этом свидетельствует сам факт того, что караван все еще существует. О! Такой поворот событий был бы очень, очень кстати.

Тем более, что перспектива продолжать путешествие в компании этих грубых солдафонов и, в особенности, их горлапана-командира мага решительно не прельщала.

8

Табиб Осане и Кулдус-крустит приветствовали друг друга, как и должно было двум старым боевым друзьям, знакомым по пьяным пирушкам, шумные потасовкам в трактирах и дуванах и лязганью скрещивающихся клинков на поле брани – с дружественными проклятьями, оглушительными хлопаньями по спине и медвежьими объятьями, от которых начинали грозно трещать ребра. Южанин Табиб был более сдержан в своих проявлениях чувств, но круститских раскованности и прямодушия Кулдуса с избытком хватало на двоих.

– Смотрю, степные стервецы немного пощипали твой караван, старина Табиб. – сказал Капитан наемников, когда с традиционным мужским приветствованием было покончено.

– "Слегка"! – передразнивая Кулдуса, воскликнул Осане. Клянусь раскаленной рожей Азуса, никогда еще я не платил по счету так дешево!.. Но тише! Об этом нам следует поговорить с глазу на глаз. Не думаю, что кому-нибудь кроме тебя следует слышать эту историю. Если честно, мне и тебе не следует об этом говорить, но меня прямо-таки распирает от желания рассказать то, что довелось пережить и увидеть, хоть кому-нибудь! Спорю на золотой дихр, что, слушая мой рассказ, ты и не заметишь, как впереди поднимутся сторожевые башни Пту!

– Мы могли бы поспорить. – расчесывая пятерней седые усы согласился Капитан. – Но, боюсь, дружище, я не смогу вернуться в Пту вместе с тобой, так что сбереги свое золото для тамошних куртизанок.

В глазах Кулдуса неожиданно мелькнула тень подозрения, и он осторожно добавил:

– Конечно, если...

– Что, "если"?

– Гм. Видишь ли, Табиб дружище, Варах Тку, глава Городского Совета отправил меня вместе с моими парнями вовсе не для того, чтобы встретить и почетным эскортом препроводить твой караван в город. Нет. Меня послали надрать задницу засранцам, затеявшим нападать на купцов почти под самыми стенами Пту! С тех пор, как эти мерзавцы объявились в окрестностях города, еще ни один крупный караван не добрался до места назначения. В городе паника, перекупщики сами не свои, владельцы ползунов волосы рвут, им своих скорпов хватает, склады уже почти опустели, торговля несет сплошные убытки, цены выросли – одним словом, худо. Твой караван – первый из солидных, оставшийся целым. И я подозреваю, что это не простое везение... Не с этим ли, дружище Табиб, связан томящий тебя рассказ?

Ожидая ответа, наемник, несознательно копируя жест друга, пригладил несуществующую бороду.

– Пожалуй и так. – согласился шарумец. – А скажи мне, старина Кулдус (слово "старина" Табиб Осане перенял у Капитана-крустита), тебе не случалось часом видеть останки тех, кто погиб в результате нападений? А впрочем, стоит ли спрашивать! Наверняка, ты потрудился узнать, с чем, возможно, придется иметь дело.

– Конечно. Это само собой разумеющееся. – кивнул Кулдус . Работа моя такая. И, мать его, долг. Трупы... Ге! Их словно изрезали невиданной бритвой, столь гигантской, что держать ее пристало разве что только королю великанов! Никогда не видел ничего подобного! Плоть, кости, кольчуги – все разрезано гладко и ровно, просто на диво. Охренеть можно! Иные части тела мы так и не нашли. И еще песок. Да, песок! Местами он был гладок и тверд, точно как стекло. Да это и было стекло навроде того, что образуется когда молния ударяет, переплавляя его в стеклянную корку.

– Ты говоришь о том, о чем я думаю, тур-атта Кулдус. – сказал Табиб. – Могу тебя обрадовать, старый вояка, тебе и твоим людям не придется гоняться по пескам неведомо за кем. С ними покончено. Точно, точно, не сомневайся! Те же, кто уцелел могут позакладывать свои задницы за то, что не доживут до спокойной старости. Это было жалкое отребье, которое степняки ненавидят не меньше, чем твоих воинов, обороняющих Пту. Могу спорить, все они закончат свои дни с перерезанными глотками, либо жарясь на солнце, будучи распятыми на песке меж кольями.

– Отребье? – нахмурив брови переспросил Капитан Кулдус. – Ты говоришь, "отребье"? Хотел бы я знать, как жалкая горстка сраных изгоев может ограбить большой караван, сопровождаемый сильной многочисленной дружиной? Что за оружие могло дать им такую возможность? Какая-нибудь высушенная мумия, спертая с алтаря в Кхурбе или колдун-бубнила со своими заклинаниями, разделывающими людей, словно скот на бойне?

– Вот об этом я и хочу тебе рассказать, старина Кулдус. невольно понизив голос сказал Табиб Осане. – Но этот рассказ, как я уже говорил, не для лишних ушей... Скажу только, что твоя задача выполнена. Можешь с чистой совестью возвращаться в Пту. Тебе, разве только придется придумать, что соврать своим головорезам.

– Полагаю, они уже все узнали от твоих людей.

– Обижаешь, Кулдус-тан. – усмехнулся Табиб. – На этот счет я принял соответствующие меры.

– А не боишься, что кому-нибудь из них окажется, как и тебе невмоготу держать все в тайне. Тайна, которую просят не разглашать, это же все равно, что переполненный мочевой пузырь. Хочешь, не хочешь, а у него свое разумение. – заметил крустит.

– Мы с тобой дружим не первый год, старый рубака, тебе я могу доверять – ведь могу же?.. А что до моих людей, так ведь те, кто нарушает мои распоряжения хоть в чем-то, долго на меня не работают, и ты это прекрасно знаешь. Вот поэтому-то я могу говорить, а они будут молчать.

– Ну, хорошо. Только уверен ли ты, Табиб, что с разбойниками покончено наверняка? Мою ведь задницу буду рвать в Городском Совете, коли что не по твоим словам окажется.

– Мое слово. – веско сказал шарумец.

– Этого, пожалуй, будет достаточно. Гм... Хотел бы я знать, кто предводительствовал этими пустынными засранцами. Случайно, не знаменитый Волк-Хайканан из клана Кровавого Сугана? Судя по тем рассказам, которые мне довелось выслушать, эта хитрая бестия способна на все – даже на одних ягодицах бегать. К тому же недавно ягга, выпущенный из Кыша принес в город весть, что де Хайканан этот чего-то там не поделил со своими дружками-кагасами и сбежал из племени, перерезав глотку одному из вождей, приходящихся кровным родственником самому Сугану. Бабу, конечно, приплели – как без этого? Дескать, отодрал, кого не следовало, вот и понеслась кутерьма с поножовщиной... Хотя, навряд ли это Волк. Нападения на караван начались раньше, чем прилетел ягга. Он просто не успел бы добраться до Пту и сколотить сколько-нибудь многочисленную банду, даже если бы ухитрился втрое сократить путь, пустившись Коричневыми Песками, что еще более невозможно, нежели в одиночку ублажить женушку Мегера-ростовщика.

Табиб с трудом сдержал усмешку, так и просящуюся на лицо. Каково бы было изумление старого наемника, узнай он, что никто иной, как печально известный Хайканан, правая рука Сугана Кровавого, не только пересек таинственные и ужасающие Коричневые Пески, но и собственноручно избавил его – Кулдуса – от необходимости охотится за такими же грабителями, каким недавно, до изгнания из клана был сам. Вместо этого шарумец спросил ;

– Имя Зиммад ничего не говорит тебе, Кулдус?

– Зимат?

– Нет, Зим-мад.

– Зиммад. – повторил Капитан. – Что-то не припомню. Был у нас в городе такой воришка, Зимодул, но Зиммад... Хотя, постой-ка! Зиммад... Зиммадар Бегуд! Помнится, с полгода назад из города был изгнан голтийский чародей-недоучка и засранец порядочный, нечаянным заклинанием испортивший часть товаров – в основном редких шарумских вин, которые Городской Совет взял в качестве торговой пошлины (ведь знают же мудаки толстозадые, что брать!). На его счастье, у него были деньги, достаточные, чтобы выплатить штраф за незаконную волшбу и покрыть стоимость испорченного товара, но в Пту ему оставаться все одно не позволили – надавили маги, входящие в Совет. Тем ведь конкурент под боком, да еще такой неумелый, хрен поймешь, откуда руки растут, не надобен. Может этот самый Бегуд и есть твой Зиммад.

– Если это узкоплечий, тощий человек с мерзкой физиономией и переломанным носом, то...

– Точно! Крылья Урана! Нос засранцу сломал один из моих парней, когда помогал страже схватить Бегуда! Это я точно помню. Он в Совете верещал и жаловался и требовал содрать в его пользу штраф с корпуса, а ударившего наказать по всей строгости. Только хрен он чего добился, может только лишних пинков под зад, когда из города выкидывали.

Неожиданный шум возле одной из крытых повозок каравана отвлек старых приятелей от разговора. Одновременно обернувшись, Табиб Осане и Кулдус-крустит увидели сотника Тарена – рослого молодого парня в тяжелых железных латах, напоминающих доспехи сагашетов. Размахивая пудовыми кулаками, отмеченными следами сабельных и ножевых порезов, наемник что-то грозно втолковывал невысокому невозмутимому добальтарцу, вооруженному хвостатым копьем. Подле Тарена топтался колдун Городского Совета Пту Фандл Хост, норовя подобраться поближе к повозке. К добальтарскому воину уже присоединилось несколько человек из караванной стражи, включая нелюдимого темнолицего кхурбийца Караха, которому, как казалось раньше Табибу, не было дела ни до чего, кроме денег. К сотнику же, не скрывая кровожадных намерений, порывались прийти на помощь остальные наемники из числа близких друзей и просто любителей почесать кулаки, каковых в корпусе Кулдуса было предостаточно. Лишь приказ Капитана стоять в стороне, не смешиваясь с караваном, удерживал их от того, чтобы воплотить намерения в жизнь. Однако было ясно, что стоит вспыхнуть чему-либо хоть отдаленно напоминающему потасовку, они не оставят "своего" без помощи. К этому, кстати, все и близилось – Тарен рычал, изрыгая проклятия, и то и дело с внушительной силой бухал себя кулаком по окованному металлом бедру, с которого свисал длинный прямой меч, резко отличающийся от оружия остальных воинов, имевших более изящные изогнутые очертания южного и восточного типа.

– В чем дело, Тарен?! – взревел Капитан Кулдус, стремительным шагом направляясь к сотнику. – Что это значит, песий сын?! Разве я не отдавал приказа не сметь хозяйничать в караванах! Клянусь всеми громами Урана, я повышибаю из вас все непослушание, какое только еще осталось, даже если мне придется собственоручно выколачивать это дерьмо из каждого в отдельности! А ну осади назад, задница!

Табиб, несмотря на то, что момент был неприятным, позволил себе слегка улыбнуться – длинноватая тирада, гневно прооранная Капитаном наемников, частично была рассчитана на него и его людей. Чтобы видели, что лихие молодцы находятся у старого вояки в кулаке и не особо смущались сомнительным соседством многочисленного и хорошо вооруженного отряда сорвиголов, иной раз очень бывших даже не прочь сменить род занятий на прямо противоположный.

Сотник резко повернулся, бряцая сочленьями доспехов. Лицо его пылало от едва сдерживаемой ярости.

– Там – вервульф! – по голтийски выкрикнул он, нервным движением выбросив руку в сторону повозки и едва не угодив при этом в лицо невысокому добальтарцу, который невозмутимо заправлял отдернутый полог.

– Что?

– Вервульф! Ну... оборотень! Человек-волк! Эти зас... встретив свирепый взгляд Капитана, молодой наемник невольно осекся. – Они везут его вместе с товарами! В город!

– Откуда ты это знаешь, Тарен? – положив руку на навершие широколезвийного круститского топора, спросил Кулдус.

– Колдун. – коротко мотнул головой в сторону торопливо шмыгнувшего в сторону Фандла Хоста сотник. – Он говорит, что чуть не задницей своей магической чувствует это. Оборотень, Капитан! И они везут его в Пту! Крылья Каргаха, Черного Демона! Один из этих трахомудных уродов-полулюдей разорвал в прошлом месяце моего названного брата Бастебела, а также Гейвуса из Элатинола! Раздери мою душу Хогон! Мы должны убить его! Тварям, созданным Запачканным нельзя доверять! Капитан! Вся моя семья веками сражалась с нежитью! Мои пращуры, мой дед, а потом и отец убивали их везде, где только могли встретить. Я...

– Ты – заткнись! – сурово, но беззлобно бросил Кулдус. – Орешь, точно баба, потерявшая на рынке ребенка.

– Но оборотень! – выкрикнул набычившийся юноша.

– Заткнись, говорю! – уже сердито рявкнул капитан. – Вынудишь меня повторить это третий раз и можешь забыть, что когда-то командовал кем-то кроме своей кобылы! Ты понял меня, сотник?!

– Да... Капитан. – с трудом, словно давясь проговорил Тарен, играя тяжелыми желваками.

Обернувшись, Кулдус посмотрел на Табиба Осане. Тот молча кивнул головой, давая свое согласие. Капитан сдвинул брови и решительным шагом подошел к злосчастной повозке. Добальтарец с хвостатым копьем почтительно склонил голову, и отступил в сторону. Уже протягивая руку к пологу, старый наемник невольно остановился – ему не хотелось своим поступком обидеть друга, выразив недоверие, но с другой стороны, нельзя было игнорировать столь веское обвинение. Кулдус отыскал взглядом Фандла Хоста и для очистки совести туманно, но многозначительно пообещал:

– Смотри, колдун, если ты ошибся...

– Там – оборотень. Я это знаю. Я чувствую противоестественную двойственную природу человека, спрятавшегося за этими занавесками. спокойно и уверенно заявил маг из Городского Совета.

Не колеблясь более, Кулдус широким движением распахнул полог и осторожно заглянул внутрь. Скорее всего, Капитан ожидал увидеть внутри повозки крупного волосатого человека с дикими, голодно блестящими глазами, бессильно катающегося в надежных путах, но вместо этого обнаружил совсем иную картину. На нескольких тюфяках, накрытых сверху толстым шерстяным одеялом, лежал полуобнаженный, сплошь перевязанный, словно какая-нибудь кхурбийская мумия, юноша. Там где его светлая кожа не была спрятана под повязками, она пестрела бесчисленными изжелта-синими синяками, покрывшимися коркой царапинами и порезами. На него было просто жалко смотреть. "Определенно, колдун, хоть и сволочь говнистая, а был-таки прав!" невольно подумалось старому солдату. -"Только оборотень может выжить, получив такое количество ран!".

Несмотря на то, что человеку, так страшно израненному полагалось лежать без памяти или же ничего не соображать от мучительной боли, которую он несомненно долен был испытывать, кем бы там не был – человеком или волком – серые глаза юноши, провалами выделявшиеся на осунувшемся неестественно бледном (несомненно от потери крови) лице, были ясными и смотрели холодно, внимательно. В их пристальном изучающем взгляде Капитану почудился отблеск обнаженной стали.

От командира птуйских наемников не ускользнуло, что молодой человек что-то прячет от его внимания, глубоко вдавив руку в тюфяк. Неподалеку от раненного лежала средней длины шпага или, скорее, узкий меч в объятиях дорогих ножен из черного дерева, местами простроченного серебром.

– Этот человек и есть оборотень? – тихо обратился Капитан к магу Городского Совета

В голосе его явственно сквозило недоверие и угроза, и маг невольно поежился под пристальным взглядом крустита, но все же кивнул.

– Оборотень. – сказал он. – И даже не заколдованный. Оборотень по рождению. Эти наиболее опасны из всех. Они превращаются в волков гораздо быстрее обычных, по своему желанию, независимо от фазы луны и даже времени суток. Такой оборотень лучше контролирует звериную сущность и способен долгое время жить среди нормальных людей, время от времени верша неслыханные зверства.

Кулдус повернулся к начальнику караванной стражи и, глядя на рослого шарумца снизу вверх, спросил, слегка понизив голос :

– Как это понимать, Табиб?! Ты везешь в Пту оборотня! Хорош товар, что и сказать!

– Этот оборотень выполнил за тебя всю работу, старина Кулдус. Он разобрался с бандой Зиммада. И я не совру, если скажу, что сделал он это едва ли не в одиночку.

Фандл Хост разом навострил уши. Даже обоняние его и то усилилось.

– Я даю свое слово, Капитан. – в первый раз за с момента их встречи Табиб обратился к другу по званию. – Этот... человек... он контролирует свою звериную сущность. Полностью. Он не чудовище, разрывающее людей на части.

– Оборотням нельзя доверять! Все как один сраные уроды! упрямо выкрикнул Тарен, с лютой свирепостью глядя на раненого. – Его нужно немедленно убить и сжечь, а внутрь черепа залить серебро, чтобы ведуны не смогли с его помощью насылать на людей свои гиблые чары!

– Тени и Призраки! – рассердившись, выругался Табиб Осане, решительно вклиниваясь между сотником и Капитаном. – Я же сказал, что ручаюсь за этого человека! Словом! Рукой! Головой! Этого мало?!

– Оборотням... – с завидным постоянством начал Тарен.

– Довольно! Тому, кто захочет поиграть с его черепом прежде придется иметь дело со мной!

В доказательство своих намерений Табиб положил руку на эфес своего кривого меча. Тарен, едва сдерживаясь от того, чтобы не повторить этот вызывающий жест, неуверенно посмотрел на своего начальника и скис, поняв, что Капитан Кулдус не намерен оспаривать решение караванщика, защищать оборотня.

– Он же вервульф, оборотень... – тупо повторил наемник.

И Железный Страж Пту с досадой подумал о том, что, пожалуй, рановато было прочить парню место своего преемника. Хорошо еще не перед кем ни словом не обмолвился о своих намерениях. Слишком уж уперт бывает мальчишка-голтиец. За своим упрямством ничего не видит! Баранья черта. Вот когда лоб расшибет, тогда, глядишь, поумнеет по-настоящему. Спустить бы его на Табиба! Пусть тот своим мечом плашмя отодерет придурка по заднице, ума хоть вложит, что ли! Эх! Нельзя, неправильно поймут, а мальчишка обозлится, обиду затаит.

– Если ты, Табиб, сам говоришь в защиту этого юноши, я спокоен. Никто из моих людей даже не посмеет приблизиться к нему.

– Это будет полезно для их же здоровья. – совершенно серьезно, без тени иронии сказал Табиб Осане. – Иначе ты потеряешь не одного воина, прежде чем заполучишь череп Гай Канны. И, уверяю тебя, все они умрут от его руки, без помощи меня или моих людей.

Капитан Кулдус внимательно посмотрел в глаза своему другу и медленно, понимающе кивнул. Он поверил. Стоило поверить. Юноша, сохраняющий ясность взгляда и помышляющий о сопротивлении, будучи буквально покойником, отнюдь не был простым человеком... или даже простым оборотнем. Кулдус-крустит опустил полог и отошел в сторону.

Вновь оказавшись в щадящем полумраке, Гай Канна смежил усталые, налитые горячей тяжестью веки. Ему было больно. Тело терзала неуемная мучительная агония, но даже едва стерпимые муки не могли заглушить растущего чувства благодарности к дородному грузному караванщику из Шарумы.

Редкое чувство, до сих пор остающееся непривычным. Мало кто и когда делал что-то для Волчьего Пасынка бескорыстно, ничего не ожидая и не требуя взамен. Таких людей Канна мог пересчитать по пальцам. И в их числе также была молоденькая дочь хозяина каравана... как ее... Верима. Она все старалась оказаться рядом, старательно, хотя и неумело пыталась ухаживать за ним.

Усталые мысли уранийца вернулись к начальнику караванной стражи. Пожалуй, ему здорово повезло с встретившимся караваном. Возглавляющие его люди оказались, как это говорится... честными и порядочными. И все же в одном Табиб Осане оказался не прав: когда бравировал его смертоносным искусством. Навряд ли Канна сумел бы ныне справится даже с умирающим от голода калекой, не то, что с одним-двумя крепкими здоровыми воинами. Последние силы Гая ушли на то, чтобы не дать пружинящему тюфяку вытолкнуть наружу его вжатую руку, вооруженную кинжалом. Впрочем, седоусый человек в помятых местами доспехах все равно почти сразу же заметил спрятанное оружие.

О Имперской Гвардии Урануса всегда ходили, да и поныне ходят самые невероятные легенды. Волчьи Пасынки сильны, свирепы, могущественны. В бою им нет равных, и даже умирая, они отправляют прежде себя в объятия чернокрылого курьера смерти Каргаха чужую душу...

Так говорят.

Много чего говорят. И многое, безусловно, правда. Только, в конце концов, всему есть предел. И никак иначе. Отчасти именно поэтому он все еще жив. Хотя жив ли? Порой боль становилась столь непереносимой, что Гай уже не был в этом уверен.

Маленький огненный кот, принесенный по его просьбе Веримой, выполз из дальнего угла и устроился пол боком своего хозяина и друга. Его негромкое урчание было последним звуком, который расслышал Волчий Пасынок, проваливаясь в мягкие объятия беспамятства.

9

Караван почтенного купца Фахима бан-Аны из Ишша и отряд наемников Капитана Кулдуса не то из Круста, не то из Бабарии, двигался в сторону крупнейшего из пяти портов Сухого Моря.

Наемники ехали сзади, по привычке, хоть и без особой надобности, прикрывая караван. Их вел угрюмый, набычившийся Тарен, которому, едва разминувшись с Табибом, Капитан не преминул устроить хорошую взбучку. Во главе длинной растянувшейся процессии, оторвавшись от каравана, а заодно и лишних, непотребных ушей, ехали два старых друга. Жеребец Капитана Кулдуса был гораздо выше крепкой онокгольской лошади начальника караванной стражи, что уравнивало в росте рослого шарумца и невысокого плечистого наемника. Они ехали так близко к друг другу, что, покачиваясь в седлах в такт движениям животных, едва не стукались головами. Табиб увлеченно и цветисто рассказывал о приключившемся с его караваном, торопливо извлекая из головы подробности, еще не успевшие стереться из памяти, а седоусый наемник, Каранг'дэз, Железный Страж внимательно и жадно его слушал.

– Стыдно признаться, но страх, равного которому я еще никогда не испытывал, сковал мои члены, лишив возможности не то, что командовать – двигаться. Иные лучники пытались стрелять в демоническую Тень. Безнадежное занятие! Стрелы исчезали в ее зыбком черном, как сама ночь чреве... если только можно назвать это чревом. Но как сказать иначе?

И вновь Гай Канна среагировал прежде меня.

– Не стрелять! – выкрикнул он. – Не нападайте на ЭТО! ОНО еще не поняло, кого нужно пожрать, так не торопите же его прежде времени!

– Если бы только у меня было время. – прокаркал Кальпун, старый мошенник, отчаянно трясясь в седле. – Я смог бы удержать его... Ненадолго, но все же у нас был бы шанс.

Лицо его, искаженное страхом, было даже бледнее, чем у юного уранийца, а уж того ты видел, даром, что на призрака похож.

Едва стих возглас Гая Канны, как Черная Бездна, наконец, определилась с тем, где враги, а где союзники (если у нее могли быть таковые), и стала накатываться на караван, оставляя за собой ту самую корку спекшегося в стекло песка, о которой ты говорил. Люди вокруг меня побелели от страха и готовы были уже обратится в бегство. Скажу тебе, Кулдус-тан, я никого из них сейчас не виню. Если бы они могли сражаться – их стоило бы упрекнуть. Но как можно поразить Тень?!. Тем более, что все они видели, какие страшные увечья оставляет одно только мимолетное прикосновение к Рабу Черепа.

Тогда Гай Канна ударами каблуков заставил свою лошадь выехать вперед и закричал:

– Оставайтесь на месте! Если вы броситесь бежать, ОНО нападет еще быстрее! Вспомните, никто из встреченного каравана не выжил!

Охрану каравана возглавлял по-прежнему я, но – закружи меня Танцующие в Коричневых Песках! – приказы все чаще исходили от этого мальчишки из западных земель.

Он повернулся к Кальпуну, и я оторопел, прочтя на его лице принятое решение.

– Я задержу ЕГО. – сказал Гай старому мошеннику. – А ты поторопись, старик. Поторопись! Долго мне не выстоять!

Слышал, Кулдус? Так и сказал. Наглости ему было не занимать, подумал я тогда. "Долго не выстоять"! Тут и пять лишних ударов сердца прожить и то много. Но прежде, чем я успел открыть рот, Гай Канна уже спрыгнул с коня и бегом направился прямо навстречу зловеще зияющему в воздухе Ороме'ктану.

– Гай! – отчаянно закричала Верима, выбегая из-за повозок.

Каким чудом она ухитрилась сбежать от отца?

– Безумец! Ты погибнешь! – кричал я, но храбрый воин даже не замедлил шага, приближаясь навстречу неотвратимой гибели.

Друг Кулдус, мы оба люди не робкие, но честно признаюсь тебе: на двоих у нас не наберется и половины смелости, какой обладал этот парень. Если только это действительно смелость. Порой мне кажется, что он просто не боится что-либо терять. Даже свою жизнь.

Что мог он противопоставить демону-тени? Ведь даже бриллевый меч не выдержал бы касание Ороме'ктана. Истаял бы, как туман под лучами солнца. Единственной нашей надеждой был старый Кальпун, но вонючий старый шарлатан вместо того, чтобы обрушить на демона все громы и молнии, какие только полыхают в небе, лишь бормотал не то заклинания, не то молитвы, жалко тряся козлиной бороденкой. В великом гневе я поклялся себе дыханием огнеликого Азуса, что собственной рукой – вот этой вот самой, старина Кулдус, – срублю эту "исполненную мудрости, убеленную снегами знания" головенку, если отважный ураниец погибнет прежде, чем Кальпун, отродье старого верблюда и безрукого калеки! придет ему на помощь!

Меж тем Гай Канна вступил в противоборство с Тенью божества. Вижу в твоих глазах таящийся вопрос, Кулдус, и спешу упредить его. Нет, не меч, свою страшную бриллевую бритву, выхватил воин-волк. К моему немалому удивлению он и не подумал схватится за оружие. Вместо этого он использовал тайное искусство боевой магии. Мне уже приходилось видеть нечто подобное. Среди людей, которых я когда-либо нанимал для охраны торговых караванов почтенного бан-Аны, бывали и такие, кто владел боевой волшбой. Только вряд ли кто-нибудь из них сумел бы сравнится с тур-аттой Канной. Оказавшись в какой-то дюжине шагов от колыхающейся, словно зыбкий студень черной громады Ороме'ктана, Гай в один взмах обеих рук вычертил в воздухе диковинный и немыслимо сложный колдовской знак. Ту самую Руну, о которой я тебе говорил. Я хотел сказать: "ту да не ту!". Эта была еще сложнее. Все добродетели Аэтэль! Чтобы изобразить нечто подобное надо иметь пальцы, лишенные костей! Линии, вычерченные в долю мгновения уранийцем зримо обозначились в воздухе, как будто бы вытканные в прозрачном полотне горящими изумрудно-зеленым пламенем нитями.

Скажу тебе, тур-атта Кулдус, Ороме'ктану это сильно не понравилось. Подрагивающаяся Тень подалась назад, а затем стала с боков обтекать храброго юношу, норовя заключить его в свои гиблые непроницаемо-черные объятия. Тогда Гай смежил руки – вот так вот, смотри, старый рубака – переплел пальцы и из его выставленных вперед ладоней вдруг ударил зеленый сноп пламени. Ах-ха! Славный выстрел, клянусь тенями предков! Он угодил Ороме'ктану в вытянутое трепещущееся щупальце... и растворился безо всякого следа. Я уж испугался было того, что магия уранийца оказалась бессильной, однако, демон весь словно бы передернулся и торопливо отдернул свое страшное щупальце, оставляющее после себя лишь сглаженный, покрытый стекольной коркой песок. Мои люди и я встретили удачный удар воина громкими приветственными криками, в то время, как со стороны негодяя Зиммада и его банды раздались негодующие злобные вопли. Один из них даже схватился за лук и, скоро натянув его, послал стрелу в Гая Канну. Скажу тебе, Кулдус, что хоть и носят даффы луки, но только стрелять из них умеют не многим не лучше, нежели дрессированные обезьяны с побережий Юмахавы. Да, что это я? Мне ли рассказывать тебе, прозванному Грозой Равнин о даффах? Стрела и близко к Гаю не пролетела – угодила в грозно нависшего над ним Ороме'ктана и исчезла.

Демон же вновь стал надвигаться на уранийца. Придав своему телу вытянутую каплевидную форму, он вдруг прянул вперед, выпростав несколько длинных узких щупалец, словно какой-то песчанный кальмар-отлипт, пытаясь накрыть им дерзкого смельчака. Он был хитер, этот демон, посылая свои щупальца не только в место, где воин должен был быть, но и, перехватывая пространство там, куда ураниец мог отступить, пытаясь избежать смерти. И ты бы, и я даже в лучшие свои, молодые годы едва ли сумели отреагировать хотя бы вполовину так молниеносно, как это сделал Гай Канна. Он двигался со стремительностью горного барса. Мягко уклонившись, выскользнул из-под несущей смерть паутины щупалец, избороздивших воздух, точно уродливые черные трещины стену здания, развернулся и выпустил в Ороме'ктана новый сноп изумрудно-зеленого пламени.

Несмотря на то, что зеленые стрелы не причиняли Тени видимого вреда, она все же съежилась, стала меньше, что ли. Но только не отступила! Черная Бездна надвигалась на Гая, да так быстро, что на этот раз уранийцу пришлось со всех ног бежать прочь. Верима вскрикнула от ужаса. Ороме'ктан – катящийся сгусток первородной тьмы, бесследно слизывающий все на своем пути, едва не настиг славного тур-атту. С отлившей от лица кровью глядел я на то, как демоническая тень гналась за воином-волком, едва не касаясь его пяток, мелькавших быстрее, чем спица в колесе. Тени и Призраки, вот это был бег! Раб Черепа догнал бы любого, но только не этого парня. Хо! Он мчался как ветер! Никогда бы не подумал, что человек может бежать столь быстро. Можно ли обогнать Тень? Не знаю. Только его она не схватила!

Самообладание не оставила Гая Канну даже в тот страшный миг. Зная, что чудовище совсем рядом, и что только одно его прикосновение сделает его калекой, не способным продолжать этот кошмарный поединок, он, пренебрегая опасностью, мчался не к нам, но по дуге, мысля, чтобы разъяренный дерзким сопротивлением ничтожного смертного, демон не обрушился на наш караван.