Текст книги "Телевидение. Взгляд изнутри. 1957–1996 годы"

Автор книги: Виталий Козловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Студия мультипликационных фильмов

В марте 1985 г. я был назначен главным редактором студии мультфильмов творческого объединения «Экран».

Напутствуя меня, Сергей Георгиевич Лапин сказал, что студия очень сложная. Все время пишут жалобы на свое руководство, постоянные склоки, бурные собрания… Надо как-то людей успокоить. И посоветовал зайти к Мамедову. Тог высказал одно пожелание: «Никому не верь в «Экране», все проверяй». Это меня удивило. Казалось, что он в большой дружбе с директором «Экрана» Борисом Михайловичем Хессиным. Но это, видимо, было только внешне.

Мультстудия в то время действительно была притчей во языцех. Хуже ее в «Экране» не было. Она занимала последнее место по всем показателям. Дело в том, что, в отличие от других редакций, «Экран» был на хозрасчете. И получал премии только за своевременное выполнение производственного плана.

В наведении порядка мне сильно помогли мои заместители: Борис Сергеевич Ткаченко, которого я переманил из детской редакции, и Нелли Николаевна Елисеева, занимавшаяся производством.

Производство мультфильмов – дело долгое, трудное и мучительное. Ведь надо нарисовать каждый кадр цветными красками, да так, чтобы все движения были естественными.

Один 10-минутный фильм делался почти 9 месяцев, как рождение ребенка. Кукольный фильм – почти в два раза быстрее, обычно их делали двухсерийными.

Самым большим нашим достижением за два года моего пребывания в студии был сериал «Приключения кота Леопольда». Он пользовался бешеной популярностью не только у детей, но и у взрослых. А коронную фразу кота – «Ребята, давайте жить дружно!» – повторяли на всех углах по разным поводам.

За этот сериал его создатели – автор Хаит, режиссер Анатолий Резников и творческая группа – стали лауреатами Ленинской премии.

Полюбился зрителям и другой сериал – «Приключения Фунтика» (режиссер Анатолий Солин, редактор Стефанова). Фунтиком звали симпатичного поросенка, который разоблачал злую миллионершу.

Студия стала заметной и высокому руководству. Однажды мне позвонил работник сектора телевидения ЦК КПСС Велтистов. (Это был знающий, творческий человек. Автор популярного сериала «Приключения Электроника»).

Он довольно строго, даже не попросил, а потребовал, чтобы мы сделали несколько коротких мультроликов на тему экономии. Экономии всего: хлеба, воды, тепла в доме, электроэнергии. Я собрал режиссеров, а именно от них зависело быстрейшее выполнение госзаказа, и мы наметили план: кто что будет делать и в какие сроки. Задание было выполнено, и мы получили благодарности.

Из режиссеров я бы отметил, прежде всего, Александра Татарского. Его первый при мне короткий фильм «Крылья, ноги, хвосты» шел много лет по всем программам. Затем вместе с известным детским писателем Эдуардом Успенским он начал сериал «Следствие ведут колобки». Сейчас Татарский – один из известнейших мультипликаторов, он получил и мировую известность, завоевывая призы на международных фестивалях.

Режиссер Самсонов ставил великолепные лиричные, музыкальные фильмы. Он сделал для детской редакции прекрасную «шапку» (т. е. заставку) для передачи «Спокойной ночи, малыши».

Замечательный 2-серийный кукольный фильм «Голубая стрела» создали режиссеры супруги Доукша. В то время в студии работали такие корифеи мультипликации, как Федор Хитрук – отец Винни-Пуха и Эдуард Успенский – создатель цикла о Простоквашино. Правда, они работали как консультанты, но их советы были неоценимы. Успенский, например (сейчас он ведет телевизионную передачу «В нашу гавань заходили корабли»), мог сходу на редсовете придумать интересную концовку фильма или какую-нибудь «изюминку», которая сразу же украшала сценарий фильма. Это был пик расцвета мультстудии. Однако споры в студии велись постоянно. Поводы были разные, но основа была одна: «дайте нам делать то, что мы хотим!» Вроде бы правильное требование, но только на первый взгляд. Мы с Борисом Ткаченко отстаивали такую линию: делайте то, что вам близко, греет душу, но это должны быть фильмы для детей. Большинство же режиссеров хотели бы работать для международных фестивалей, для обсуждения в мультсекции Союза кинематографистов.

Как сейчас примерно, идут споры об авторском и так называемом «кассовом» кино. У нас, конечно, ни о каком «кассовом» кино речи идти не могло, мы все делали на бюджетные деньги. Но для нас на первом месте стояли интересы зрителя и, прежде всего, детей.

Вот пример: один из режиссеров сделал фильм «Нехочуха», о мальчике, который не хотел трудиться. Во сне он попал в страну, где мог ничего не делать. Но это ему быстро надоело, и он поспешно сбежал оттуда.

Фильм очень понравился, было много хороших писем и телефонных звонков.

Однако коллеги набросились на режиссера за его якобы «назидательность».

Иногда я шел навстречу пожеланиям опытнейших режиссеров. Так, один из старейших работников, режиссер Лернер долго «пробивал» свой сценарий «Слон и пеночка».

Я поначалу сопротивлялся. Но потом мне сказали «по секрету», что в основе сценария лежит личная история самого Лернера. Сценарий пошел в работу, и получился прелестный лиричный фильм: о любви стареющего слона к вертихвостке пеночке.

Много навредил нашей «умиротворяющей» работе в студии пятый съезд Союза кинематографистов.

Как все знают, это был революционный съезд, взволновавший все общество. Руководство Союза кинематографистов было свергнуто, все знаменитости были раскритикованы – воцарилась полная свобода.

Борьба перекинулась в киностудии страны. Сменилось руководство в «Союзмультфильме». Докатилась волна и до нас. У нас она приняла форму борьбы с заместителем по производству Нелли Елисеевой. Она всегда твердо стояла на страже производственной дисциплины, наказывала за разгильдяйство, за срыв съемок, невыполнение сроков производства фильмов. Наказание же выражалось в снижении премий или полном их лишении. Это, конечно, задевало за живое. Правда, подписывал ведомости я, но представления-то давала Елисеева! Письма пошли не только нашему непосредственному начальству, но и в райком партии.

Разбирались, опровергали. Но их писали снова и снова.

Сделать что-либо с Елисеевой было сложно. По итогам 1987 г. студия заняла первое место в «Экране» с вручением переходящего красного знамени (это с последнего-то места!!!)

Дело решилось просто: Елисеевой надоело оправдываться, и в следующем году она ушла в студию Кинохроники.

Тем более, что сменилось и все руководство «Экрана». Директором стал Григорий Яковлевич Тараненко. Я стал его заместителем. Борис Ткаченко ушел в литературно-драматическую редакцию. Все ушли с повышением. В мультстудии появилось совершенно новое руководство. Борьба с руководством закончилась для мультстудии так же печально, как и для всего Союза кинематографистов. Постепенно студия сошла на нет и закрылась. Ее работники разошлись по разным мультпредприятиям. А Александр Татарский открыл собственную студию.

Студия дублирования зарубежных фильмов

Заключительный этап моей работы на телевидении был связан со студией дублирования телефильмов.

В апреле 1989 г. я был назначен ее директором. А закончила свою деятельность студия в марте 1996 г. – вместе с ликвидацией компании «Останкино».

За это время студия побывала в «Экране», который превратился в «Союзтелефильм», в киноредакции, в бывшей литературно-драматической редакции, которая стала называться студией «Искусство».

На нас это почти не отражалось. Мы занимались своим делом. Правда, пришлось 3 раза переезжать, но комнаты становились еще больше. Да и народу прибавлялось. Объем работы тоже увеличивался. А начиналось все с самого малого.

Вначале в студии я был один. Задача была такая: получать фильмы из союзных республик, переводить их на русский язык и выдавать в эфир.

Имелось в виду, что республики будут заинтересованы в рекламе своих фильмов на всесоюзном экране. К тому же они получали фильм на русском языке для показа у себя, ведь там была огромная русскоязычная аудитория.

Вся работа для них была бесплатной. Дав нам фильм, они получали обратно два фильма, получали общесоюзную рекламу и возможность выхода за рубеж. Ведь там брали только фильмы на русском языке.

Вскоре в студии появился еще один человек – редактор Ирина Подвойская. Вдвоем мы обзванивали республики, посылали туда письма за подписью начальства.

И… никакого результата.

Те, кто говорит, что 3 человека развалили Советский Союз в Беловежской пуще, совершенно не правы. Уже в 1989 г., а тем более в 1990-м – республики отказывались с нами работать. Особенно Украина. Руководитель Украинского телевидения потребовал плату за предоставление фильмов. Но мы жили еще старыми представлениями и возмутились – мы им бесплатно делаем всю работу, а они еще деньги хотят за это! Впрочем, никаких денег у нас и не было.

Пришлось начать поездки по республикам. К тому времени студия значительно увеличилась. Пришли на работу: Наталья Литвак – экономист, Ирина Блинкова (которая сменила, на наше счастье, Нину Давыдову) – зам. по производству, Ирина Смольская – редактор, Татьяна Маслова и Светлана Федорова (Татару) – режиссеры, Татьяна Чекменева – ассистент режиссера, Евгений Васильев и Надежда Михеева – звукорежиссеры.

Часто менялись администраторы: Малкин, Переманов, Гнедкова.

Это дало возможность ездить в командировки сразу целыми бригадами и на месте дублировать фильмы. Так получалось, например, в Кишиневе, в Риге. В других республиках удавалось «выбивать» кое-какие фильмы – в Таджикистане, Узбекистане. С огромным трудом – в Грузии.

Здесь все зависело от личных связей. Фильмами в Тбилиси занимался один из руководителей грузинского телевидения, Шалигашвили, который нам очень помогал. Без него мы не получили бы ни одного фильма. Редактор, с которой мы договорились по телефону из Москвы, просто не появлялась на студии телевидения. Когда мы попросили применить к ней хоть какие-то санкции, нам ответили, что в Грузии редактор телевидения важнее министра.

То есть республики явно давали понять, пока в вежливой форме, что не хотят иметь с нами дела.

И, с согласия руководства, мы перешли на дублирование иностранных фильмов. Появились новые трудности.

В союзных республиках мы брали только документальные фильмы. Их было сравнительно легко дублировать: делали перевод и подкладывали под изображение русский текст.

За рубежом мы брали в основном художественные фильмы (из документальных остались только фильмы о природе, о животных, о птицах и т. д.).

Здесь вставал вопрос, как дублировать? С параллельным звучанием голосов оригинала (озвучание) или с полным исключением голосов актеров переводимого фильма (дубляж.).

Полное дублирование зарубежных актеров, особенно выдающихся мастеров кинематографа, не может быть на уровне их исполнительского мастерства. Хотя бы потому, что это будет другая актерская индивидуальность.

Поэтому или происходит подражание, что всегда плохо, или идет замена другой манерой исполнения. В любом случае это уводит от оригинального произведения искусства.

Важное значение имело и то обстоятельство, что процесс дубляжа в несколько раз дороже, чем озвучание.

Несмотря на то, что наша студия называлась студией дубляжа, мы на самом деле проводили озвучание фильмов. Одним из первых стал мультипликационный многосерийник из США «Пчелка Майя». В Америке на нем выросли целые поколения детей. В нем рассказывалось о довольно хулиганистой пчелке, которая попадала в разные ситуации. Но все кончалось благополучно.

Надо сказать, что работали люди самоотверженно. Взять хотя бы работу экономиста. В отличие от редакций, в «Экране» каждый этап работы имел свою цену: поступление фильма (зарубежные шли за плату, республиканские – оплачивалась только доставка), перевод, оплата студий и аппаратных, автотранспорт, зарплата и премии сотрудникам. Каждый квартал надо составлять отчеты, причем укладываться в выделенную сумму (самое трудное).

И все это Наталья Литвак делала одна. Всегда четко и аккуратно. Никогда не было никаких сбоев. Фактически она была моим заместителем.

В условиях хозрасчета это было основой всего производства. Но само производство тоже сопровождалось огромными трудностями. Не хватало студий, аппаратных, видеокассет для записи. Не доставлялись вовремя фильмы с таможни (их не успевали растаможить). Пропадали кассеты с видеопленкой, бывали случаи брака, особенно по звуку из-за устаревшего оборудования.

Все эти препятствия преодолевала Ира Блинкова. А они случались каждый день.

В трудное положение нас ставили программники. Часто они заявляли в программу телевидения те фильмы, которые еще не были готовы, а то и просто не поступали к нам в студию. Начиналась неоправданная гонка, спешка. Ведь нужно еще сделать перевод, а если очень торопить переводчика, то и качество текста может оказаться невысоким.

Но Ира всегда была спокойна, немногословна, никогда не повышала голоса в самых напряженных ситуациях.

Отлично работали Ира Смольская и другие.

Мне везло на кадры, особенно на Ир. По книге имен я прочитал, что Ирины очень добросовестные работники, и это оказалось правдой.

Кроме того, я следовал завету Антона Павловича Чехова: «В человеке все должно быть прекрасно – и душа, и лицо, и одежда, и мысли». На одно из первых мест он поставил лицо, и я с ним согласен.

Всегда приятно смотреть на красивые лица, да и работа спорится.

В декабре 1992 г. нас влили в Студию кинопрограмм и передали отдел дубляжа, который был в киноредакции.

Нас стало вдвое больше.

К моему огромному сожалению, в НТВ ушли наши лучшие работники Наталья Литвак, Ира Блинкова. Потом за ними потянулись и другие (Ира Смольская, Таня Маслова).

В НТВ кинопоказом стал заниматься Владимир Арсеньев. До этого он был замом главного редактора в киноредакции, и мы с ним встречались.

Он зашел ко мне и попросил порекомендовать ему хороших людей. Я знал, что у них и зарплата повыше и положение прочнее, чем у нас. Нас уже качало, как лодку в шторм: бросало туда-сюда.

С болью в сердце я порекомендовал ему Наталью Литвак, а через некоторое время и Иру Блинкову.

Постепенно кинопоказ в НТВ стал лучшим на всем телевидении, и я считаю, что в этом огромная заслуга наших людей. Прежде всего – Натальи Литвак и Иры Блинковой.

Из вновь пришедших я отметил бы редакторов – Марину Иващенко, Таню Волк, Галю Федулову, Наталью Челобову.

Из режиссеров – Клену Белявскую, Зиновия Ройзмана, Люду Новичевскую.

Вопросами производства стала заниматься Надежда Еремина, а финансами – Лариса Элкснис.

Несмотря ни на что росла наша нагрузка. Так, в мае 1995 г. мы сделали 18 серий по 55 минут фильма «Природа мира», 4 серии по 50 минут «Сильные мира сего» (Франция. По романам Дрюона), 4 серии по 25 минут «Флона на чудесном острове» (Япония. Мультфильм о девочке, которая после кораблекрушения вместе с семьей оказалась на необитаемом острове).

И еще несколько 2-часовых художественных фильмов. Всего за месяц получалось 24 часа, то есть почти каждый день в эфир шли наши фильмы по одному часу. Однако до нашего конца оставалось меньше года.

Но конец наш от нас не зависел.

Он зависел от обстановки в стране в целом и от постоянной смены руководителей телевидения.

Беглые впечатления о новых руководителях телевидения

После ухода С. Г. Лапина, стоявшего у руля Гостелерадио СССР 15 лет (с 1970 по 1985 г.), прошла целая череда руководителей. О каждом из них могу сказать лишь несколько слов. Только мои впечатления. Ведь о их роли в телевидении уже много написано.

Аксенов. Был знаком М.С. Горбачеву, когда был лидером комсомола Белоруссии. Партийный работник. Ничего не понимал в журналистике, тем более – телевизионной. Но обладал замечательным качеством – не мешал работать и не лез с указаниями.

Я был у него в кабинете один раз. На все мои вопросы он ответил: «Решайте вопросы по-революционному!»

Больше я к нему не ходил. Решал все проблемы в духе его последнего указания. Примерно через год его сместил Ненашев, бывший до этого руководителем Госкомиздата СССР.

Ненашев. И надо же такому случиться, что месяца за два до его назначения, в июле 1986 г. я был включен в комиссию ЦК КПСС по проверке работы партийной организации Госкомиздата.

Встречались мы не только с партийным руководством, но и с самим председателем, его заместителями, руководителями отделов. Что сразу же поразило: недовольство работников положением дел в Госкомиздате. Секретарь парткома даже сказал, что не видит смысла в самом существовании Госкомиздата. А дело в том, что перестройка в нем так и не начиналась. Это мы и отразили в своей справке.

В этой связи непонятно, почему Ненашева назначили руководить телевидением? Он и здесь ничего не сделал. Только пытался сохранить все как есть. Но ведь все надеялись на перемены!

Кравченко. Поэтому мы, старые работники телевидения, очень обрадовались, когда к руководству пришел Леонид Петрович Кравченко. Он и раньше работал на телевидении, сначала в Московской редакции, потом, после снятия Энвера Назимовича Мамедова, был заместителем Лапина по телевидению. В общем, профессионал. Оценки его деятельности неоднозначны. Кто-то считает его консерватором, прозванным «тащить и не пущать». А кто-то видит в нем новатора, разрешившего многие новые, острые передачи: «7 дней», «Взгляд», «Пятое колесо» и другие. Но дело в том, что он во всем придерживался линии президента М.С. Горбачева, с его отступлениями и колебаниями.

В любом случае его деятельность закончилась в августе 1991 г., после провала путча ГКЧП.

Е. Яковлев. На место Кравченко пришел Егор Яковлев. С ним связывали утверждение на телевидении новых, демократических принципов. Причем не только в телепрограммах, но и в управлении огромным коллективом. Но мое первое же посещение общестудийной летучки меня разочаровало. Никакой демократией там и не пахло. Председатель кричал на работников с многолетним стажем, как на мальчишек. А ведь на летучках присутствовали только руководители. Некоторых даже попросил удалиться из зала. Такого никогда себе не позволяли даже Лапин с Мамедовым. После этого я на летучки уже не ходил, но этого никто и не заметил. В прошлое время не избежать бы замечаний.

В ноябре 1992 г. Егора Яковлева сняли, и к руководству пришел новый председатель:

Брагин. Его правление знаменито только одним – попыткой путчистов в октябре 1993 г. захватить Останкинский телецентр. Нападение произошло внезапно. Несколько дней около огромного здания на Королева, 12 толпились какие-то люди с плакатами, требовали дать им доступ к эфиру. Идя на работу и с работы, мы старались побыстрее проскочить между ними, не вступая ни в какие разговоры.

Потом в парке около Останкинской башни появились палатки, а все пространство между деревьями стало заполняться мусором. Мы все удивлялись: «Куда милиция смотрит?».

Но никто не ожидал того, что произошло.

Правда, об этом мы узнали только на следующий день, 5 октября, когда пытались пройти на работу. Два дня телевидение не работало, все новости шли по радио и в прессе. Передачи вел только Российский канал, у которого был свой передатчик.

Через день мы уже были в здании. Впечатление – ужасное: разбитые стекла главного входа, пулевые отверстия в окнах, закоптелые, черные от пожаров стены. Только тогда мы стали осознавать масштаб происшедшего. Через несколько дней Брагин созвал коллектив, чтобы разъяснить ситуацию. Он признал, что руководство телевидения, да и Кремль не были готовы к такому развитию событий. Сам Брагин недолго был в Останкино, а уехал в Кремль, чтобы посоветоваться что делать, да так и не вернулся. В ночное время в Телецентре никого из руководства не оказалось. Главный вопрос заключался вот в чем: отключать телевещание или нет. Если не отключать, то путчисты могут, захватив здание, прорваться в аппаратные и начать свои выступления. В общем, это-то и было их главной целью. А если отключить, да так, чтобы нельзя было снова быстро включить, все каналы, то восстановить вещание будет непросто. Значит, на несколько дней страна останется без телевидения, а это страшно. Думали, думали и решили – отключить.

При этом Брагин не знал ситуации, не знал, что охране удалось отстоять здание. Все это потом поставили ему в вину.

На совещании он предложил ряд мер, от которых многим стало не по себе: окружить здание высоким забором, протянуть поверху проволоку под электрическим током, вооружить милицию автоматами и даже гранатометами…

Кто-то даже крикнул с места: «а в останкинском пруду разместить подводную лодку с ракетами!»

Но стало не смешно, а как-то грустно. Впрочем, некоторые меры осуществились, в частности, забор и милиция с автоматами.

После этих событий Брагин проработал недолго, а на его место пришел Александр Николаевич Яковлев.

Впрочем, место было уже не совсем то.

Еще 8 февраля 1991 г. незаметно для зрителей перестало существовать Гостелерадио СССР. Указом Горбачева оно было преобразовано во Всесоюзную Государственную телерадиовещательную компанию.

А дальше – «процесс пошел».

13 мая 1991 г. парламент РСФСР принял решение о создании российской телерадиокомпании во главе с Попцовым.

Вместе с распадом СССР после путча ГКЧП распадается и система Центрального телевидения. Оно трансформируется в государственную телерадиокомпанию «Останкино», которая осуществляет вещание на 1-м канале. На 2-м канале – ВГТРК. На 3-м – Московская телекомпания (МТК) и коммерческий канал «2x2».

Появились коммерческие структуры ВИД, АТВ, Рен ТВ и другие. В основном они существовали на доходы от рекламы, отсюда ее засилие в эфире.

1 января 1993 г. начал работу канал «ТВ-6 Москва».

10 октября 1993 г. появилось в эфире НТВ.

Впервые создалась конкуренция между каналами в борьбе за зрителя.

29 ноября 1994 г. президент Ельцин подписал Указ, предусматривающий создание акционерного общества ОРТ «Общественное Российское Телевидение». (51 % акций – у государства, остальные оказались под управлением Бориса Березовского). Реально компанией управляли Березовский и его выдвиженец Патаркацишвили.

В этой обстановке и пришлось работать Александру Николаевичу Яковлеву.

Он стал председателем уже не всего Гостелерадио, а только руководителем 1 канала, председателем кампании «Останкино».

Здесь надо сказать о моей первой встрече с Александром Николаевичем, которая произошла 30 лет назад, в 1964 году.

В то время он был первым заместителем заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС, а я – зав. отделом городской хроники Московской редакции телевидения. Как раз летом я готовился к уходу на учебу в Высшую партийную школу и подумал, что вызов в ЦК связан с этим. Ведь всех поступавших в ВПШ на отделение телевидения и радио приглашали на беседу в горком партии или в ЦК, но, правда, не на таком высоком уровне.

Но, оказывается, Яковлев хотел проверить на мне, как на старом работнике телевидения (а я тогда уже 7 лет работал на ТВ, и таких было не так уж много) свою новую теорию реорганизации телевидения.

Она заключалась в том, чтобы разделить все каналы на разные организации, чтобы они конкурировали друг с другом. Чтобы у каждого канала была своя программная редакция, свое руководство, своя техника – в общем, примерно то, что и получилось через 30 лет.

Правда, с одним существенным отличием – правом собственности. Александр Николаевич ничего не сказал об этом, да видимо, и не мог. А без этого, при общем собственнике-государстве какая могла быть конкуренция? Было бы только раздувание штатов. А борьба походила бы на эстрадный номер – «борьба двух нанайских мальчиков». Это когда на сцене идет «жуткая» схватка, а в конце ее поднимается один человек и оказывается, что он боролся сам с собой.

В общем, я тогда эту идею не поддержал. Но, видимо, не только я, потому что Яковлева отправили на несколько лет послом в Канаду.

И вот сейчас, 30 лет спустя, Александр Николаевич снова вернулся к своей идее.

А. Н. Яковлев. Последние годы он был секретарем ЦК КПСС, при Горбачеве – членом Политбюро, а после ликвидации КПСС решил претворить в жизнь свои прежние намерения: переход к свободе информации и открытости общества.

Казалось бы, все было за него, но… среди работников «Останкино» он не нашел единомышленников. Большинство из них (90 %) хотели оставить все по-прежнему. Они так привыкли к работе при Лапине за 15 лет, что не хотели никаких перемен.

В то же время новые силы, возникшие вокруг телевидения и захватившие огромные куски государственной собственности, боялись потерять огромные барыши и тоже не хотели никакого вмешательства.

В результате Яковлев принял решение подать в отставку. Он огласил его на собрании, на котором я присутствовал.

На сей раз в большом зале для общестудийных летучек собрались не руководители редакций, а все, кто пожелал прийти. В объявлениях, развешанных в коридорах так и было сказано: приглашаются все желающие.

Когда я пришел, все места были заняты, и мне пришлось сесть на свободный стул около самой трибуны. Почти сразу же к ней подошел и Александр Николаевич. Хотелось послушать, что скажет руководитель компании, какие у него планы насчет нас и всего телевещания.

Дело было в том, что совместное существование компаний «Останкино» и ОРТ оказалось невозможным.

При их создании по Указу Ельцина предполагалось, что «Останкино» будет производящей компанией, а ОРТ – вещательной.

База подводилась такая. Раньше редакции сами создавали передачи и сами выдавали их в эфир, не было стимула добиваться высокого качества. А теперь – ОРТ будет принимать и выдавать в эфир только хорошие передачи. Вроде бы все правильно.

Но остался вопрос, а кто будет решать, хороша ли передача? В «Останкино» работали опытные профессионалы, а в ОРТ – в большинстве новые, только что принятые работники. Неужели они лучше знают, что хорошо, а что плохо?

Но наши опасения оказались напрасными. Дело пошло еще хуже, чем мы думали. ОРТ брало у нас все, что мы создавали, да еще покупало на стороне. Но денег нам за передачи не платило. Их платили сторонним организациям.

Вот тут-то мы и попали в ловушку. Раз нет денег, то нечем платить Телевизионному техническому центру за эксплуатацию студий, аппаратных, видеомагнитофонов, транспорта. Ему же тоже нужно платить рабочим и ремонтировать оборудование.

Нам стали отказывать в репетициях и записях программ. То есть мы остались и без денег, и без работы.

Тут-то и хотелось услышать от Яковлева, что делать дальше.

Но здесь опять, как и все последнее время, из задуманного ничего не вышло. Александру Николаевичу просто не дали говорить.

В зале собрались самые горластые работники «Останкино». Большинство из редакции пропаганды. Под видом вопросов они стали выступать, не дав докладчику сказать ни слова.

Причем «выступать» – это, пожалуй, не то слово. Стали просто кричать – какие они хорошие, опытные работники, какие они делают замечательные передачи и какое безобразие, что их не ценят. Несколько раз Яковлев пытался что-то сказать, но – не дали. Так он простоял на трибуне 40 минут. Поскольку я сидел рядом, мне стало казаться, что этот шквал ненависти обрушился и на меня. Не было сил даже встать и уйти.

Вдруг возникла небольшая пауза, и Александр Николаевич успел сказать: «Я пришел сюда в надежде вместе с вами обсудить пути выхода из кризиса. Но вы даже не захотели меня выслушать. Все. Я ухожу в отставку. Теперь поступайте, как знаете!» И ушел.

На этом кончилась история компании «Останкино».

Началась новая история – у каждого телеканала своя. Старое советское телевидение умерло. Рождалось новое телевидение.