Текст книги "Тайное проникновение. Секреты советской разведки"

Автор книги: Виталий Павлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Операция «Могикан»

Не могу сказать, становится ли со временем писать мемуары сложнее или легче, но на своем опыте убеждаюсь, что во всяком случае интереснее.

Судите сами, когда описывал пятидесятилетней давности операцию ТФП внешней разведки в ФБР, мне казалось, что эта американская контрразведывательная крепость действительно неприступна для нас. Ведь не вспоминается мне какая-либо аналогичная успешная операция против этого бюро. И вот не успело начаться дело Феникса, как 18 декабря 1996 года грянуло новое обвинение в адрес российской внешней разведки о вербовке на этот раз американского контрразведчика из ФБР – Эрла Питтса. Вот и дождался я повторения ТФП в эту неприступную крепость.

Согласно опубликованному в СМИ обвинительному заключению, Питтс (пусть далее будет Могикан) был завербован внешней разведкой в 1987 году, когда он служил в наиболее мощном отделении американской контрразведки – нью-йоркском.

В деле Питтса прослеживается аналогия с делами Эймса и Никольсона. Оба они были завербованы, когда вошли в контакт с советскими разведчиками, которых им поручалось разрабатывать с целью вербовки.

Так и «Могикан» был завербован, когда в его обязанность входило следить за «советскими дипломатами-шпионами» из представительства СССР при ООН.

Получается, что сотрудники американских спецслужб не выдерживают личного соприкосновения с нашими разведчиками.

И еще одна аналогия дела Могикана с делом Феникса:

Питтс тоже после активной работы был переведен в школу по подготовке агентов ФБР в Куантико.

В течение пяти, а быть может, и больше лет Могикан передавал сначала советской, а затем российской разведке секретную и конфиденциальную информацию о ФБР.

По словам директора ФБР Фри, деятельность Могикана нанесла серьезный ущерб национальной безопасности США. По его оценке, меньший, чем Эймса, но больший, чем Никольсона.

Провал Могикана произошел в результате получения ФБР сигналов из двух источников – от его жены, также работавшей в ФБР, и якобы от бывшего советского дипломата. Получив эти сигналы, ФБР провело провокационный подход к Могикану якобы от внешней разведки, на который Могикан откликнулся, дав в руки ФБР конкретные доказательства своей вины (Стуруа М. Предан за право жить в Америке. Известия. 1996, 20 декабря).

Если это действительно так и Могикан позволил подловить себя на такую дешевую наживку, то, очевидно, в работе с ним разведчики допустили какие-то просчеты, не обеспечив проявление с его стороны большой осторожности и бдительности. Он же как контрразведчик проявил непонятную непрофессиональную наивность.

В заключение одно соображение, вытекающее из урока провалов Кинжала и Феникса. Коль скоро, как сообщала пресса, подозрения в неискренности этих сотрудников перед руководством ЦРУ возникли в результате испытаний на детекторе лжи, очевидно, следует обратить особое внимание при подготовке агентов, участвующих в операциях ТФП в иностранные спецслужбы, на подготовку к прохождению таких проверок.

Американские СМИ на разные лады объясняют обстоятельства разоблачений Эймса, Никольсона и Питтса и сходятся на вероятности того, что их выдал законспирированный «крот» ЦРУ, остающийся в недрах российской внешней разведки.

Иначе трудно понять, пишут американские газеты, почему, например, в деле Питтса ФБР потребовались двухлетние усилия и затраты в полтора миллиона долларов, чтобы «разбудить» ушедшего на дно российского шпиона и спровоцировать его на якобы возобновление шпионской деятельности в пользу России. Чтобы целых два года долбить в одну точку, требовалось иметь невероятную уверенность в точности полученной наводки на него.

Никольсон, который собирался утверждать о своей невиновности, вдруг согласился с обвинением, очевидно поняв, полагают газетные комментаторы, что в распоряжение следствия могли поступить новые улики, скорее всего из Москвы.

На вероятное наличие глубоко законспирированного источника в Москве намекает Питтс в своей книге «Признание шпиона: истинная история Олдрича Эймса». Он делает такой вывод, анализируя многие несуразности и нестыковки официальных версий о положении и действиях Эймса в ЦРУ (Николаев В. Новый гол в ворота ЦРУ. Новости разведки и контрразведки. 1996. № 23).

После того как за последние пару лет последовали крупные провалы американской разведки (дела Эймса, Никольсона) и ФБР (дело Питтса), спецслужбы США, явно в целях своей реабилитации, начали очередную «охоту на ведьм». В этом отношении дело Эрла Питтса является показательным: последние годы он находился вне всякой связи с российской внешней разведкой, но был подключен ФБР с использованием провокационных методов к фиктивной разведывательной работе якобы на русскую разведку. Эти методы, успешно сработавшие против американских конгрессменов, спровоцированных агентами ФБР на получение взяток, ФБР цинично использовало при разоблачении как агента внешней разведки бывшего 30 лет тому назад рядовым вспомогательным сотрудником АНБ Роберта Липки. Этот «агент», по существу, выданный американцам О. Калугиным, описавшим в своей книге эпизод его кратковременного контакта с советской внешней разведкой, более 28 лет мирно занимался своими обыденными делами, пока специальные агенты ФБР не вычислили его имя по информации Калугина и спровоцировали на якобы возобновление сотрудничества с внешней разведкой.

Провалы ЦРУ отразились и на положении в других западных спецслужбах. Прежде всего, серьезные поражения самой мощной западной разведки объективно повысили престиж российской внешней разведки в мировом разведывательном сообществе. Теперь, думаю, будет труднее продолжать ставшие нередкими выступления разного рода «специалистов от разведки» с негативными оценками нашей разведслужбы, якобы сильно уступающей в профессиональном отношении западным службам.

Другим следствием дел Эймса и Никольсона является тревога западных руководителей за способность своих спецслужб противостоять деятельности внешней разведки, которая уже начинает вызывать панические настроения.

Так, британские спецслужбы, называя угрозу со стороны внешней разведки главной, идут на принятие прямо анекдотических мер. Выявив у отдельных своих сотрудников личное финансовое неблагополучие или просто материальные затруднения, руководители этих служб просто избавляются от таких лиц, увольняя их с работы. В тех же целях проводят проверки банковских счетов всех своих сотрудников, устраивают личные обыски при выходе их с работы.

Таковы практические выводы, которые делают эти службы из провалов ЦРУ.

Надо полагать, что такие меры не повысят моральный дух британских разведчиков, что также будет играть на руку российской внешней разведке.

Операции на туманном альбионе

О ряде агентурных операций ТФП, в том числе и о тех, что проводились внешней разведкой на Британских островах или в связи с деятельностью английских спецслужб, я уже рассказал.

Что же касается реакции западных спецслужб, то их не могла не поразить полнейшая беспомощность западных контрразведок – как американской в деле Абеля, так и британской в отношении Бена и двух его сотрудников – супругов Крогер. Ведь они не смогли вскрыть конкретную разведывательную деятельность, проводившуюся ими до ареста, помимо того, что контрразведкам стало известно от изменников Вика и М. Голеневского.

Высокая бдительность и профессионализм в работе, стойкость и мужество после ареста, проявленные этими разведчиками, предотвратили превращение судебных процессов и сопутствовавших им антисоветских кампаний в нечто большее, чем обвинение против них лично. Более того, процесс над Абелем, например, способствовал повышению престижа советской внешней разведки.

В Англии суд над группой Бена сопровождался осуждением и еще двух его агентов, также выданных Голеневским. Ни один другой сотрудник внешней разведки, причастный к деятельности Бена, несмотря на все потуги британской контрразведки, не был обнаружен ею, так же, как и другая агентура его резидентуры.

Поведение этих разведчиков представляло яркий контраст с поведением изменников-перебежчиков. Они не только выкладывают все, что им стало известно за время работы во внешней разведке или ГРУ, но и соревнуются в домыслах и клевете, на которую оказываются необычайно способными. Правда, в этом им помогают их новые хозяева в спецслужбах.

Так же, как правило, ведут себя западные разведчики, оказавшиеся в наших руках.

Действительно, мне не известен ни один западный разведчик, который бы не выкладывал при аресте и осуждении все, что он знал. Особой стойкостью ни сотрудники ЦРУ, ни СИС не отличаются. И тем более агенты этих служб.

Однако должен признать, что большинство агентов внешней разведки из числа иностранцев ведут себя таким же образом.

Поскольку, несмотря на провал самих разведчиков, их главные профессиональные секреты остались неизвестными Западу, я не собираюсь при описании операции их ТФП в спецслужбы приводить те факты и подробности, которые остаются за кадром.

Поскольку, как я уже упоминал, руководство американских спецслужб бросало в прошлом упреки британским службам безопасности за просчеты в борьбе с советской внешней разведкой, в частности в связи с делом агента Прайма, очевидно, целесообразно показать историю этого агента. Чтобы читатель сам соразмерил ущерб, нанесенный им «союзным секретам», сопоставив его с тем, что раскрыли для внешней разведки и ГРУ те американские агенты, истории которых я уже рассказал. Могу сразу согласиться с ЦРУ, что, действительно, вербовка и работа с агентом Праймом, внедренным в самую секретную британскую службу ШПС (Штаб правительственной связи) в течение 14 лет, является выдающимся достижением внешней разведки.

Но ведь и в США такое же продолжительное время и в аналогичной области (вскрытия криптологических секретов) действовала агентурная группа Уокера. О ней я буду говорить в другой главе, а сейчас, коль скоро Прайм уже фигурирует в операциях ТФП в спецслужбы, расскажу о нем более подробно.

Но прежде хочу рассказать об операции агентурного ТФП в спецслужбу Британского военно-морского ведомства в Портленде, руководил этой операцией разведчик-нелегал Бен. А таким славным бойцам невидимого фронта, которых я называю рыцарями разведки, я отдаю предпочтение, испытывая к ним глубочайшее уважение, восхищаясь их мужеством, стойкостью и скромностью.

Операция «Портлендское дело»

Эта операция для меня имеет особое значение, поскольку руководил ею мой воспитанник нелегал Бен, а помогали ему бывшие американские агенты супруги Л. и М. Коэны, также близкие мне люди.

Поскольку речь идет о деятельности нелегальной резидентуры в Англии, создававшейся под моим непосредственным руководством в то время, когда я работал в подразделении нелегальной разведки ПГУ, хочу подробнее остановиться на истории создания этой резидентуры, хотя уже описал ее в своих воспоминаниях (Павлов В. Г. Операция «Снег». М., 1996).

Эта операция во многом связана с сотрудничеством внешней разведки с польскими спецслужбами и с моим пребыванием в Польше.

Мы перебрасывали на Запад ряд разведчиков-нелегалов под видом иностранцев, якобы длительное время проживавших в этой республике.

Но в операции «Портлендское дело» возникла как бы двойная связь с Польшей, и в одном, к несчастью, предательство сотрудника польских спецслужб М. Голеневского (см. операция «Снайпер»).

Суть операции «Портлендское дело» состояла в следующем.

В начале 50-х годов в Польше при некоторой помощи польских органов безопасности советская внешняя разведка завербовала сотрудника военно-морского атташата посольства Англии в Варшаве Шаха. Как выяснилось, к сожалению, уже значительно позже, лет через десять, один из польских сотрудников – М. Голеневский, принимавший участие в оказании нам помощи при вербовке Шаха, выросший за это время до руководителя оперативно-технического подразделения польской спецслужбы, в 1958 году встал на путь измены, установив контакт с ЦРУ. Американская разведка присвоила ему псевдоним Снайпер.

Итак, не зная об осведомленности Снайпера об агенте Шахе, внешняя разведка наметила план использования его для внедрения в интересовавший нас британский объект: в секретный военно-морской исследовательский центр подводного флота в Портленде, где проводились научно-исследовательские работы по защите подводных лодок от их обнаружения. Эта задача была поручена разведчику-нелегалу Бену, под руководством которого мы создавали нелегальную резидентуру в Лондоне.

В связи с формированием личного состава резидентуры и возникла идея использовать «польские связи». Описывая операцию ТФП с участием разведчика Абеля, я упоминал его агентов – супругов Коэн, Морриса и Лону. Так вот, Лона была американкой польского происхождения, ее девичья фамилия Петке. Парадокс ее жизни оказался в том, что ее, польку по происхождению, выдал поляк-изменник. А выручали мы ее вместе с мужем из британской тюрьмы, опираясь на легенду их «польского гражданства». Хотя, как я уже упоминал, подробно эпопея резидентуры изложена мною в основных воспоминаниях, хочу еще раз представить это дело в свете рассмотрения операций агентурного ТФП.

Действуя по указаниям внешней разведки, Шах устроился по линии британского Адмиралтейства на базу в Портленде и стал искать пути к проникновению в хранилище научно-исследовательских документов, туда, где сосредоточивались все результаты исследовательских и опытно-конструкторских работ. Решить эту задачу он смог через знакомство с Джи, работавшей в хранилище и ставшей его любовницей. Последняя имела полный доступ ко всем материалам архивов, и с ее помощью Шах стал поставлять Бену исключительно ценные материалы по самым современным средствам защиты, которыми оснащались не только британские, но и американские подводные лодки. Руководитель резидентуры, успешно разработавший операцию ТФП в такой важный объект, являлся еще молодым по стажу разведывательной работы сотрудником внешней разведки, приход которого в нашу службу представлял интерес. Его становление в качестве разведчика проходило у меня на глазах.

Бен – Конон Трофимович Молодый – происходил из семьи научных работников. Мы обратили на него внимание в связи с его знанием в совершенстве английского языка, когда он заканчивал Академию внешней торговли в Москве.

Как выяснилось, родители, которым некогда было заниматься воспитанием сына, еще дошкольником отправили его к тетке в Калифорнию. Там он окончил среднюю школу и вернулся в Союз перед началом Великой Отечественной войны. По мобилизации Бен всю войну служил в артиллерийских войсках. После войны поступил в Академию.

Познакомился я с Беном в 1951 году, когда, будучи руководителем англо-американского отдела нелегальной разведки, пригласил его на беседу.

Тогда этот молодой человек, уже прошедший суровую школу войны, сразу завоевал мое доверие и симпатию. Трудные военные дороги, по которым он прошел в качестве рядового артиллериста, не лишили его чувства юмора. Его оптимизм был не наигран, происходил из его уверенности в себе.

На мой вопрос, готов ли он сделать еще один крутой поворот в жизни и ступить на стезю разведчика, причем не легального, работающего под прикрытием официального сотрудника советских учреждений за границей, а нелегального, под личиной иностранца. Бен с усмешкой сказал, что после всего испытанного им во время войны, его уже больше ничто не может напугать. Он дал согласие и с того самого весеннего дня 1951 года был приобщен к нашим делам как кадровый офицер.

Приступив к его интенсивной подготовке, мы уже через пару лет имели в его лице разведчика, готового к работе руководителем резидентуры в Англии.

В качестве сотрудников резидентуры Бена мы остановили свой выбор на супругах Коэн, вывезенных в 1950 году из США вследствие неминуемого ареста и уже успевших обжиться в нашей стране.

В 1952–1958 годах они прошли полную разведывательную подготовку и были готовы к новой практической работе теперь уже не как агенты, а в качестве штатных сотрудников внешней разведки. Этому способствовал их большой опыт разведывательной деятельности в условиях сложного контрразведывательного режима в США. Операция, в которой они участвовали в качестве агентов, давала нам уверенность в том, что как разведчики они тоже окажутся на высоте.

В целях завершения подготовки и личного знакомства Бена с его будущими помощниками в 1954 году Бену было поручено поработать с ними в плане оперативной подготовки к предстоящей работе, а им, пока не раскрывая Бена как будущего их руководителя, поручалось «потренировать» Бена в английском языке, чтобы оживить и сам язык, и знания об американском образе жизни. Это действительно было необходимо Бену, поскольку он должен был выехать в Англию в качестве канадского гражданина.

Задачу снабжения Бена канадскими документами мы решили довольно легко, подобрав свидетельство о рождении в Канаде его «двойника» Лонсдейла, умершего в детском возрасте. Бену оставалось только появиться в Канаде. С этой целью он был переброшен туда нелегально, где ознакомился с местными условиями, местами своего легендируемого проживания и работы и получил все необходимые дополнительные документы, в том числе и настоящий канадский паспорт для въезда в Англию. В начале 1955 года он уже прочно осел там как канадский бизнесмен.

Сложнее оказалась задача подыскать документы Коэнам. Было решено использовать в этих целях имевшийся у нас новозеландский семейный паспорт супругов Крогер.

Для решения проблемы я вместе с Коэнами выехал в Австрию, где они сняли дачный домик в курортном предместье Вены Зимеренге. Найдя адвоката, с его помощью обратились в парижское посольство Новой Зеландии с просьбой выдать им, на основании семейного, самостоятельные паспорта. Вскоре новенькие новозеландские паспорта на имя Питера и Хелен Крогер уже были у них на руках, и мы вернулись в Москву для завершения дел до их отъезда в Англию.

В конце 1954 года мы тепло проводили «супругов Крогер» в Лондон, где в июне 1955 года они поступили в распоряжение Бена, приятно удивившись, что он будет впредь их руководителем.

Поскольку Хелен была поручена задача быть радисткой, используя быстродействующую рацию, Крогеры занялись организацией нелегального пункта радиосвязи. До конца года они успешно решили эту задачу, и резидентура Бена получила надежно действовавшую все четыре последующих года двустороннюю радиосвязь с Москвой. Бен за это время завершил операцию по агентурному ТФП в Портленде и приступил к направлению в Центр важной научно-технической информации оборонного значения. Наряду с работой с агентами Шахом и Джи, Бен руководил другими агентами и вел активную разведывательную работу. Так продолжалась успешная деятельность нелегальной резидентуры Бена до тех пор, пока изменник Снайпер не сообщил ЦРУ известные ему сведения о Шахе. Получив от американцев эти данные, английская контрразведка сумела установить агента и его любовницу Джи, а затем выйти через них и на Бена с Крогерами.

В январе 1961 года все они были арестованы. Агенты Шах и Джи, как это обычно случается в подобных обстоятельствах, полностью сознались, дали контрразведке показания о тех значительных объемах разведывательной информации, которую они в течение ряда лет поставляли Бену. Других каких-либо доказательств против Бена у судивших его британских судей не было.

Несмотря на предшествующее аресту длительное, больше года, тщательное наблюдение за резидентурой Бена, британским службам безопасности не удалось выявить другой деятельности резидентуры, благодаря высокой бдительности и профессионализму нашего разведчика и опытности его помощников.

Все они вели себя на суде исключительно достойно и не выдали противнику ни одного известного им секрета. Приговор был необычайно суров: Бена осудили на 25 лет тюремного заключения, Крогеров – на 20 лет. Они были выручены из британских темниц: Бен в апреле 1964 года, а Крогеры – в 1969 году.

Дело Прайма («Роуландс»)

Операция агентурного ТФП внешней разведки через Прайма в самое засекреченное звено британских спецслужб – Штаб правительственной связи (по-английски Government Communication Headquarters) – явилась эпохальным, знаменательным успехом советской внешней разведки, дававшим богатейшие результаты в течение целых 14 лет с момента вербовки агента в 1968 году и до его ареста в 1982 году.

Расскажу историю привлечения Прайма к сотрудничеству с внешней разведкой и осуществления с его помощью ТФП в ШПС. Этот пример подтверждает целесообразность длительной, тщательной подготовки к достижению поставленных перспективных целей, таких, как в известной операции ТФП «Карфаген».

Прайм Джоффей Артур был завербован внешней разведкой в начале 1968 года в Восточном Берлине. В то время он являлся военнослужащим британских вооруженных сил в звании капрала и работал в Западном Берлине на станции перехвата советских коммуникаций. До этого он окончил специальные курсы русского языка в Шотландии по линии спецслужбы ВВС Англии.

После вербовки, во время работы агента на пункте перехвата он был тщательно подготовлен к выполнению разведывательных задач и получил задание внедриться в криптологические центры Великобритании.

При этом внешняя разведка исходила из того, что Прайм имел благоприятные для этого данные: в то время ему было 30 лет, он уже считался в британской спецслужбе специалистом в русском языке, изучал немецкий, а главное, прошел первую специальную проверку в службе безопасности.

Целью для внедрения Прайма внешняя разведка определила ШПС, и агент начал успешно работать в Объединенной технической языковой службе (ОТЯС) этого штаба. Как раз после полугодовой подготовки его советскими разведчиками в Восточном Берлине Прайм в июле 1968 года получил подтверждение о приеме его на службу ОТЯС при ШПС в Лондоне.

Снабженный всеми аксессуарами разведывательной работы, необходимыми для оперативной и надежной передачи внешней разведке добываемой информации (копиркой для тайнописи, фотоаппаратом «Минокс», программой связи по радио), агент выехал в Лондон.

Вскоре началась регулярная двусторонняя связь с Праймом. По радио он получал указания и инструкции, а собранную им информацию, в том числе о перехватах телефонных разговоров посольства СССР и его сотрудников (как в служебных помещениях наших учреждений в Англии, так и через все внешние линии связи), он направлял в тайнописи по почте или передавал через тайники.

Началась продуктивная деятельность агента, позволившая внешней разведке не только своевременно устранять все выявлявшиеся британскими спецслужбами слабости в жизни и деятельности наших учреждений и граждан в Лондоне, но и поставлять этим службам целенаправленную дезинформацию.

Уже первые итоги успешного внедрения Прайма пока еще в предполье самой важной и наиболее труднодоступной части британской спецслужбы ШПС могли радовать тех сотрудников внешней разведки, которые начинали работу с ним в Восточном Берлине. Тщательная, добротная подготовка агента к практической разведывательной деятельности начала приносить плоды. Начало предвещало дальнейшее успешное продвижение Прайма к поставленной цели.

Но настоящая победа была одержана спустя почти семь лет с момента его вербовки – к весне 1975 года. Его, теперь уже признанного в ШПС специалиста в русском языке, направили на работу по космическому перехвату всех линий связи Советского Союза.

К сентябрю 1975 года Прайм доставил в Вену большое количество заснятых им на фотопленку сверхсекретных материалов ШПС. С этого момента поток таких материалов все увеличивался.

Наконец, в марте 1976 года главная цель, поставленная перед агентом, была достигнута. Прайм перешел на работу в самое сердце ШПС, святая святых этой спецслужбы – в центр в Челтнэме. Далее его информация стала состоять из криптологических материалов, области, о которой я пишу в отдельной главе.

В ноябре 1982 года разведывательная деятельность этого агента закончилась арестом и осуждением его на целых 38 лет тюремного заключения. Большой срок говорит о том огромном ущербе для безопасности британских секретных линий связи, который нанесло сотрудничество Прайма с внешней разведкой. И не только им, а и другим западным спецслужбам, и в первую очередь – АНБ и ЦРУ.

Провалился агент только из-за его собственных слабостей, не имевших ничего общего с разведывательной деятельностью. Не расскажи он о своей причастности к внешней разведке второй жене и не попадись на своих ненормальных сексуальных похождениях, факт его сотрудничества с нашей службой продолжал бы оставаться тайной для британских властей.

Успешное проникновение внешней разведки в криптологический центр британских секретных служб в критические годы «холодной войны» был повторением достижений группы Кима Филби, проникшего туда в период Второй мировой войны, когда там действовал мало известный мировой общественности агент Кернкросс, поставлявший во время войны важнейшие материалы по Германии.

Операция ТФП Прайма в Челтнэм имела тем большее значение, что после окончания Второй мировой войны между американским АНБ и британским ШПС установилось тесное сотрудничество и взаимодействие. Поэтому, с точки зрения разведывательных задач, деятельность внешней разведки как по АНБ, так и по ШПС как бы объединялась в одну общую задачу.

В одной из следующих глав я расскажу о ТФП внешней разведки в МИ-6 через разведчика Блейка.

Поскольку примеров операций агентурного ТФП в спецслужбы набралось много, а кроме деятельности внешней разведки в этой области нельзя не показать и отдельные успешные примеры работы других союзных нам в прошлом специальных служб, продолжу эту тему в следующих главах, тем более что требуется рассмотреть и операции, не удавшиеся как у внешней разведки, так и у западных спецслужб.