Текст книги "Школа выживания (СИ)"

Автор книги: Виталий Гавряев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Акимову не было жалко эту женщину, не он заставлял её становиться его вечной оппоненткой. Она сама выбрала эту стезю и была во всём этом виновата. Вот и получала коза по своим заслугам. Нечего не поделаешь, ведь он, Гриша, несколько раз пытался с нею примериться, а она не угомонилась, не смотря на все его предупреждения. Значит, заслужила пройти через эту ломку. Как говорится: сама напросилась.

Снова, на сей раз неспешно, оценивая достигнутый эффект, Григорий, осмотрел Екатерину, с ног до головы, и увиденным остался доволен. Нет, он не получил удовлетворение от чужого унижения, всё было намного проще, молодой человек выбрал из двух зол наименьшее, и добивался поставленной перед собою цели.

А женщина стояла, безвольно опустив плечи и обречённо свесив руки вдоль тела. И ничего не осталось от её былой, горделивой осанки. Её отрешённый взгляд был переполнен ужасом и обречённой пустотой (видимо, в этот момент, она весьма красочно представила то, чем может окончиться её жизнь). Конечно, пройдёт некоторое время, может даже не более десяти минут, и Домбровская придёт в себя, снова приосанится. Будет стараться вновь стать такой, как и была до этого разговора, вот только Акимов не собирался этого допускать. Сейчас он грубо надломил её, как ломают толстую ветку, резким ударом об колено. А далее, он собирался постепенно "пригибать‟ Катерину, – пока получившаяся "трещина‟ не станет огромным душевным надломом. Он будет постоянно её виноватить, когда прилюдно, а когда и во время их обязательных "душевных‟ бесед. Да мало ли как он это будет делать. Способов воздействия на личность настолько много, только допусти человек хоть маленькую слабину и всё ..., а Катюха, только что ....

А в лагере попаданцев всё было спокойно, даже как-то умиротворённо. Недавно выведенный на свою недолгую прогулку Уин, сидел на деревянной скамейке, закрыл глаза и нежился в лучах утреннего солнца; Оля с Викой, довершали обмолот последнего снопа, колотя его самодельным молотилом (длинный, узкий шест, к которому крепился толстый, короткий деревянный брусок).

"Ну как дела, девоньки? – проходя мимо них, Григорий, счёл необходимым задать этот вопрос. – Моя помощь не нужна?‟

"Нет Гришенька, мы сами справляемся, не спеша, да потихонечку, но дело идёт. – ответила Вика, не прерывая своего занятия. – А в самой тяжёлой работе, нам Веня подсобляет. Коли возникает такая надобность, то мы его кликаем‟.

Убедившись, что всё в порядке и игриво подмигнув девчатам, Гриша, поправил на плече ППШ, и бодрым шагом отправился проверять ловушки, вдруг какой либо зверёк в одну из них попался. Запасы мяса, вроде как и есть, копчёности вещь конечно же вкусная, однако и свежего мясца, тоже хочется, да и пополнять его необходимо постоянно. Забегая наперёд, можно сказать, что обход ловушек был не очень удачным. Трофей состоял только из нескольких рыбин, попавшихся в плетёный из лозы самолов. Однако этот обход охотничьих владений, дал самое главное, Гриша смог подумать и найти решение очередной, поставленной перед собою задачи. Но, обо всём по порядку.

Шёл Григорий по лесной тропе, неспешно вышагивал и думал про то, как ему повысить живучесть своих микроскопических вооружённых сил. Однако его сознание продолжало тщательно контролировать окружающую обстановку. Обострённый в течении последнего времени слух пытался вычленить звуки, сопровождающие чьё либо движение по густым зарослям. Взгляд вроде как и скользил по густым зарослям молодой поросли, свисающим с высоких деревьев лианам. Однако он не любовался красотой игры света и растительности. Глаза выискивали недавно обломленную веточку, разодранную сетку тончайшей паучьей паутины, неправильное шевеление кустарника .... В этот момент, Гриша и сам затрудниться рассказать, какие именно признаки, говорящие о притаившейся опасности выискивает его подсознание. А мысли его, текли в своём – заданном им самим направлении.

"Нашему поселению нужна надёжная защита. Кто бы с этим спорил. Но из чего мне её делать? Где взять достаточное количество воинов? Чем защитить их тела? Голову к примеру, есть чем уберечь, прикроем её каской, благо они есть. Однако как быть с торсом? На него кольчугу не сплетёшь, не из чего её клепать. – думал Акимов, внимательно осматривая наиболее густые заросли продолжая внешне расслаблено-неспешно брести к очередной "волчьей яме‟. – Да и как мне помнится, под любую броню, нужен плотный, стёганный поддоспешник, иначе все, даже слабые удары будут слишком чувствительны. Да и возникнет куча потёртостей, в самых неподходящих местах. Эх, блин. И почему мы "провалились‟ сюда не из зимней стужи. Сейчас бы взял куртку, или пиджак, да обшил их металлическими бляшками. Помнится, мой водила Санька, до сих пор увлекающийся исторической реконструкцией, нечто подобное описывал. Да только плотные, многослойные одежды взять неоткуда. Так что, за неимением гербовой бумаги, пишем ..., да кто его помнит, на какой бумаге собирались писать в той поговорке. Главное не фантазировать, что могло быть, если бы ..., а думать только о том, что можно сделать из барахла находящегося в моём распоряжении ...‟.

Виктория, как раз заканчивала отсиживать очередную пятиминутку, так она называла вынужденные перерывы на отдых. Она стояла, облокотившись спиной о ствол дерева, зажмурила глаза и наслаждалась тенью, дающей какую, никакую но прохладу. И неожиданно ойкнула, когда малыш сильно лягнулся, в последнее время он делал это слишком часто. Именно в этот момент она открыла глаза и заметила степенно возвращающегося из леса Григория.

– Олька, ты только погляди, каких лещей твой мужик с охоты несёт. – шутливым тоном проговорила Вика.

– Ты чего, Викусь, опамятовалась? Рыбу с рыбалки несут, а не с охоты.

– Так рыбаки то, с речки возвращаются, а твой добытчик, вон, из лесу плетётся.

– Тьфу на тебя, балаболка.

– А вот мы сейчас пойдём, и спросим Гришаню. На какой это он ветке сразу несколько рыбин подстрелил.

Однако никуда беременная молодка не пошла. Говоря последнюю фразу, она видела, как Акимов подошёл к Домбровской, которая возилась под навесом возле печи, положил на разделочный стол свой улов. Небрежно осмотрел её хозяйство и начал распекать женщину, указывая рукой на небрежную кучу дров. Отчитывал её без признака злости, а так, как обычно отчитают несмышлёного ребёнка, который по недоразумению совершил какой-то глупый поступок. По крайней мере, у Вики возникло именно такое ощущение, а таким, интуитивным догадкам, она привыкла доверять и пока что ни разу об этой привычки не сожалела. Осознав, что ей не хочется, пусть и не специально, влезть в этот странный конфликт, Шмиль с показной небрежностью проговорила:

– Нет подруга, не будем унижаться, ведь твой мужик не барин и не великий князь. Не пойдём к нему на поклон, пусть он сам к нам подойдёт. Подойдёт, да ответит, на все наши вопросы.

– Ты это к чему ...?

– Да к тому, что из-за пуза, я хожу как перекормленная утица посуху, ну до жути неуклюже. Не желаю в раскорячку, да в такую даль переться.

Именно в этот момент, когда Виктория, не сводя взгляда с Григория, отвечала на недоговорённый Ольгин вопрос, Гришка, видимо почувствовав её взгляд, обернулся. Вика мгновенно этим воспользовалась, призывно помахав рукой. Оставалось только ждать, когда молодой мужчина договорит с Екатериной, и подойдёт к двум (пусть и на разных сроках) беременным женщинам.

– Ну красавишны, королевишны. Зачем звали?

– Да вот, Вика желает знать, на каких деревцах, такие "птички‟ сидят? Да как ты их подстрелить умудрился?

– Да не стрелял я их бабаньки, а руками поймал. Они низенько, да дюже медленно летали. Вот я, наблюдая за ними, и не удержался. – ответил Гриша, скорчив до комичности глуповатую рожу, затем вспомнив о чём-то серьёзном, перестал корчить рожицу и обратился к Виктории. – Вика, ты кажется вместе с Уином, для рыбной ловли, "морды⁴⁴‟ плела.

– Да. А что?

– А корзины плести умеешь?

– Так ты мне лозы подходящей нарежь, да в нужном количестве, так я тебе их сколько нужно, столько и наделаю. Я со своим дедом, по детству, их много наплела. Он был человеком старой закалки: требовал чтоб и дети и внуки, умели сделать всё, что в жизни может понадобится.

– Нет Викуля, корзинки, это само собой, это вещь тоже нужная. Но ты вот что мне скажи. Сможешь сделать штуки четыре круглых, плетёных крышки, сантиметров семьдесят в диаметре. Но только не из сильно тонких прутиков.

– Смогу. Вот только зачем это тебе?

– Щиты хочу сделать. Дабы от каменных топоров закрываться. Уж больно аборигены ими махать любят.

– А они, твои плетёные щиты, эти самые удары выдержат?

– Должны. Я их ещё шкурами усилю, теми, что мы недавно, под руководством Иннокентия дубили. Сделаю покрытие в два, три слоя. Да проклею этот "бутерброд‟ смоляным клеем, тем самым, которым наш охотник свои топорики заливал. А как высохнет, испытаю.

Как будто всё было предусмотрено, и делалось безотлагательно: Вика, в течение одного дня сплела все четыре основы для будущих щитов; Гриша, также споро сделал все необходимые выкройки из кожи. Однако прошло немало времени, пока Кеша, не так скоро как это хотелось, смог добраться до леса, где и собрал все необходимые ингредиенты для своего фирменного клея. И уже вместе с Акимовым, внимательно выслушивая его пояснения, клеил в нужных местах, в строго выверенном положении, все необходимые кожаные лоскуты. А затем, наложив верхнюю, самую большую шкуру, стягивал её с тыльной стороны щита, тонкими ремешками.

Признаться, через восемь дней, когда оружейный клей высох, состоялись испытания на прочность одного из образцов. Уин, получив на это "высочайшее разрешение‟, с большим замахом бил по кожаному покрытию своими топориками. Ну а Гриша, исполняя роль обороняющейся стороны, подавив в зародыше все свои страхи, прикрывался своим "изобретением‟, гордо названным щитом. Изделие, к всеобщей радости, и немалой Гришкиной гордости, назначенное избиение выдержало на отлично. Несмотря на все Кешины старания, щит так и не был пробит, да и сами удары прекрасно гасились.

Была в событиях последних дней и другая сторона – притаившаяся и внимательно за всем наблюдающая. Это были охотники из племени Седой Волчицы, но они, из-за большого расстояния, не смогли понять, что именно мастерили эти странные демоны, да и не придали этому большого значения. И ещё. Испытание неведомых в этом мире щитов, происходило в дальней пещере с озерцом, при свете нескольких факелов. Так уж получилось, что потенциальные противники, прибывали в счастливом неведении. Вот только, в счастливом ли? ...

После этого, так и повелось: каждое утро, уединяясь в редколесье, Гриша и Кеша, лупили друг друга палками, прикрываясь от ударов щитами. Занимались подолгу, до тех пор, пока рука не уставала держать щит, но постепенно появлялся навык как нападения, так и отражения атак, учебные схватки протекали всё стремительнее и жёстче. Благодаря этим занятиям, повысилась и выносливость, оба мужчины всё реже и реже прерывали свои учебные схватки для вынужденного отдыха. А со временем, Акимов привлёк к этим тренировкам и Вениамина.

Вот так, неспешно, день за днём, шло время, поподанцы постепенно приспосабливались к окружающему миру. Менялись не только мужчины, изменения затронули и всех женщин племени, они особенно сильно отразились на фигурах будущих мамаш. Виктория, несмотря на большой живот и сильные отёки, с завидным упорством продолжала работать на огородах, собрав вместе с Ольгой (беременность которой уже не угадывалась, а была видна даже при мимолётном взгляде) весь урожай. И успокоилась, когда призвав на помощь мужчин, расширила площадь своих владений, и произвела новую посадку.

Признаться, плодородная земля, позволившая собрать богатый урожай, и усилия Шмиль, позволили немного улучшить скудный рацион поселенцев. Домбровская же, неожиданно для всех, ну почти для всех, перестала претендовать на лидерство. А в присутствии Григория, женщина заметно нервничала и тушевалась, никак не могла найти место своим рукам, теребя то утирку, то какую либо часть своей одежды. Все заметили и то, что в последнее время, Катя старалась держаться как можно дальше от Григория. Хотя, это у неё не очень то и получалось. Время от времени, тот изловчался заставать её врасплох и проводить с женщиной какие-то, тайные беседы. А иногда, к всеобщему удивлению, не стеснялся на скупые похвалы, делая это прилюдно.

В общем-то, жизнь налаживалась, соседи не беспокоили, как будто совершенно позабыли о осевших неподалёку от них пришельцах, только Иннокентий упорно продолжал утверждать, что с острова, за поселением ведётся постоянное наблюдение и этим занимаются не рыси. Вот только сил для того чтоб спугнуть этих наблюдателей, не было.

В жизни попаданцев, были и более весомые неприятности. Солнце становилось всё беспощаднее и жарче, и Виктория упросила Григория, дабы он дал приказ, что каждый вечер, все поселенцы должны участвовать в поливе её огородов. Ведь все будут с них кормиться, а если не озаботиться о сохранности урожая, то жевать будет нечего. Самое главное. Она требовала, чтоб на качестве полива не халтурили, и не сбивали ногами слой сена, которым она покрыла землю, дабы уменьшить нагрев почвы и испарение влаги. Следует добавить, что для предотвращения вытаптывания своих посадок, Вика пометила колышками тропинки, по которым нужно было ходить. А временами, когда рядом никого не было, она жаловалась Грише на то, что температура воздуха, день ото дня повышается, берег озера постепенно отступает от пещеры, и у неё зарождается страх, что озеро может пересохнуть. Да и из пещерного водохранилища, вода тоже, пусть и не так быстро, но уходит. Успокаивали только Кешины заверения, что в самый жаркий сезон, это большое озеро служит неиссякаемым источником воды для всего живого, как и множество речек, втекающих, и одна исходящая из него.

И вот, в один из вечеров, когда только что был окончен полив и уставшие поселенцы расселись возле костра, к Ольге и Грише, которые увлечённо о чём-то шептались, подошла Вика, и как-то неестественно – напряжённо улыбаясь, предложила обоим прогуляться около бережка. Оля, почувствовала Викину нервозность, да и не ожидавшая такого приглашения, замолчала и вопросительно посмотрела на своего мужчину, и только после его утвердительного кивка, согласилась. Но вот у Григория, пусть и внешне совершенно спокойного, в душе "заскребли кошки‟. Первой, и единственной мыслью молодого человека было: – "Неужели Катька снова интригует, и Вика собирается меня об этом предупредить? Что же ещё такого могла задумать эта стерва?‟

Вот так, неспешно, шла троица молодых людей к озеру – как будто не на простую прогулку, а на расстрел. Привычно дул тёплый ветерок, милостиво разгоняя мошкару, а на небосклоне, красовался изрядно похудевший серп ночного светила. Где-то не так далеко просыпались ночные обитатели леса, оповещая округу своими, не очень громкими, голосами. Казалось, живи и радуйся, любуйся приятной рябью воды, пока её не скрыл сумрак. Кажется, сама природа нашёптывает: "Живи человек, радуйся тем прекрасным мгновениям, которые я тебе так щедро дарю. Нежься в той относительной прохладе, которая сменила дневной зной. Открой своё сердце любви, возьми свою отраду, уведи её от посторонних взглядов, и отдайся любовной неге ...‟. Но, эти люди её не слышали, они были поглощены своими проблемами.

Григорий, ведя за руку Ольгу, тем не менее, не отрывал взгляда от неуклюже шагающей впереди Вики. Смотрел и не видел ни её фигуры, ни .... В общем, его мысли витали далеко, точнее, Акимов гадал: – "Какую ещё интригу задумала этот местный аналог госпожи Новодворской? Чего же Катька никак не успокоится? Видимо придётся её кокнуть, заодно с сыночком. Её за то, что никак не успокоится – не поймёт дура, что сейчас, любые действия на раскол, равносильны самоубийству. А его, ... да просто за то, что у пацанёнка может взыграть юношеский максимализм и он возжелает отомстить за свою мать. Не хватало мне постоянно ожидать смертельный удар в спину. И получить его, в самый неподходящий момент‟.

Неожиданно, Виктория, идущая первой, остановилась, растерянно заозиралась, как будто кого-то выискивала, и боялась этого кого-то обнаружить рядом с собою. После чего, повернувшись всем телом к идущей за ней паре, заговорила, но как-то слишком тихо и неразборчиво. Гриша, дабы расслышать, что такого Вика лепечет, отпустил Ольгину руку и, сделав пару шагов, приблизился почти вплотную к Шмиль.

– Викусь, ты, давай, не бойся и говори громче. – Проговорил Григорий, стараясь, чтоб его голос звучал как можно спокойнее, и располагал к доверительному разговору. – Здесь никого постороннего нет, все остальные, те, кого ты не хочешь посвящать в свою тайну, отдыхают у костра.

– Да не в этом дело. Хотя..., в этом тоже.

– Вика, да не переживай ты так, успокойся. Подыши, подумай, и неспешно скажи мне всё, о чём так желаешь высказаться.

– Легко сказать скажи. А тут такое дело, прямо не знаю с чего начать.

– Что, всё настолько плохо.

– Да. Хотя, нет. ... Ну, в общем не знаю. Это э-э-, с какой стороны посмотреть.

Григорий задумался: -" Вика, сильно нервничает, так что не может связно говорить, что на неё совершенно не похоже. И судя по всему, Катя здесь не причём. Задумай Виктория разоблачить её интригу, пусть и очень мерзкую и пакостную, то в речи звучали сплошное: "Да она...‟, "Да от неё...‟, "Она такое удумала...‟. А тут, Виконтик хочет высказать что-то личное, связанное именно с ней. Неужели какие-то осложнения с беременностью?! Нет. Екатерина здесь единственная кто рожала. Даже Оля, случись у неё какие-то сложности, побежит именно к ней, а не ко мне. Значит что-то другое. И это другое, Шмиль сильно беспокоит‟.

Затянувшаяся пауза в диалоге, была прервана Викиным шёпотом:

– Ребята, вы только не подумайте ничего плохого. Я уже давно над этим думаю, и .... И то, что я вам сейчас скажу, есть плод моих тяжких, и долгих размышлений. Э-э-э...

– Да говори ты уже. Не мучай не меня, ни Ольгу.

– Не сбивай с мысли. Помолчи. Пойми. Я не какая-то там взбалмошная Фифочка, что б такое сказать ..., нет, правильнее предложить, вот, как-то так. Мне может быть сейчас, себя насиловать приходится. Настолько мне самой, всё не по душе. ...

Здесь в разговор вмешалась Лисовая: – "Да не переживай ты так. Виконька, никто тебя Фифой не считает. Мы оба тебя внимательно слушаем. Говори уже. Не томи‟.

"И ты обещаешь, что после того, как ты выслушаешь моё предложение, ты не обидишься на меня?‟ – то, как Вика это сказала, как сжалась, скукожилась, на неё совершенно не походило.

"Да обещаем, – с лёгким раздражением проговорил Григорий, его уже стала раздражать Викина нерешительность, – оба обещаем. Выслушаем и подумаем над всем тобою сказанным‟.

"Тут такое дело. – смотря себе под ноги, и снова еле слышно, заговорила Виктория. – Мы тут одни. Вокруг враги, разные опасности и болезни всякие. ... Нет, не перебивайте меня, и не говорите, что вы всё это и без меня знаете. Тут это..., время идёт, утекает и мы должны развиваться, расти. Как написано в писании: " И благослови ихъ Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими, [и зверьми] и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землёю, и всеми гадами пресмыкающимися по земли ...‟. А что делаем мы? Что мы делаем для того, чтоб у нас было много детей? Нет, ничего не делаем. Точнее будет так. Сможешь ли ты, Оля, одна нарожать много детишек? Столько, сколько необходимо для нашего выживания. Да чтоб и они смогли вырасти, повзрослеть и тоже дать потомство. Да и не честно это. Нас две бабы всего, из тех которые способны зачать и выносить здоровых детей. А мужик то один. Вот‟.

Ольга еле дождалась паузы в Викином монологе и выкрикнула: – "Ты! Да как ты смеешь? А ещё считаешь себя христианкой, а сама предлагаешь заняться блудом. Гриша, а ты чего молчишь? ‟ – С этими словами, молодая женщина буквально вцепилась в ткань Гришкиной рубашки, ища в своём мужчине поддержку. Да так сильно дёрнула, что за малым не оторвала рукав.

"Я думаю. – немного растерянно проговорил Акимов, уж чего-чего, а такой темы разговора, он не ожидал, правда быстро справился, и вскоре его голос снова звучал уверенно. – Мы оба обещали Вике, что выслушаем её, и вместе с нею, будем искать выход из озвученной ею проблемы. А ты, радость моя, не кричи так громко. Не надо. Мы не для того уединялись, чтоб всякий мог слышать наши тайные переговоры‟.

А Виктория, спешила оправдаться, говоря нервозной скороговоркой: – "Да поймите же вы. Я никого не призываю к блуду. К примеру дочери Лота, когда поняли что им нужно родить детей, напоили отца, и зачали от него сыновей...‟.

"Помню. Я когда-то читал про это. Вот только ничем хорошим это дело не закончилось. – спокойно возразил Геннадий. – Стали эти детки, прародителями двух народов, очень жутких в быту и мерзких в своих нравах. Я хоть и убеждённый атеист, но начинать с ошибки дочерей Лота не собираюсь. Во-первых, я здесь не единственный мужик...‟.

"Да Веня ещё дитя малое! К моменту как он созреет, я для него стану жуткою старухой.‟

"А я не его имел в виду. У нас есть ещё и Кеша‟.

"Этот немытый дикарь?‟

"Не дикарь, а человек и это самое главное. – Деловито возразил Григорий, для убедительности усилив в голосе звучание железных ноток. – Ты Виктория, утверждаешь что ты верующая, значит, должна знать про такой грех как гордыня. И не возражай мне, вижу, как тебя от моих слов передёрнуло. Что, дорогуша, возомнила себя столбовою дворянкой? Что, все остальные обитатели этого мира, даже не достойны лежать пылью у твоих ног? Поэтому и Иннокентий для тебя не ровня и некогда ею не будет? Вот дура баба. Да ты присмотрись. По внешности то, он выглядит как натуральный европеец, только кожа темнее нашей. Так это, под местным солнцепёком только плюс. Ты сама подумай, лишний меланин в коже, это значит, что улучшается защита от ультрафиолета и всех неприятностей, которые он может причинить. Представляешь, какое преимущество перед нашим с Олей потомством, получат ваши совместные дети? И самое главное, он передаст им некие свои наследственные признаки, те которые помогут твоим чадам лучше выживать в этом мире. Наши генетики, в своих научных статьях, об этом часто и более подробно писали‟.

При свете здешней луны, было видно, как обиженная от такой отповеди Шмиль разозлилась. Подтверждением этому прозвучал её возмущённый голос: – "Причём здесь это? О какой нафиг гордыне ты говоришь? Да пойми ты, мы с ним люди двух разных миров, очень разных. Он язычник – поклоняется каким-то духам и ещё звериной прародительнице своего племени. А это факт! И этого не изменить. А я христианка. Ты это понимаешь? Да и бытовые устои у нас с ним абсолютно разные, не совместимые, не пересекаемые. Со-вер-ше-нно! ...‟

"А вот тут, я хочу с тобой поспорить. – Неожиданно миролюбивым голосом Григорий перебил Викин поток возражений. – Первое. Кеша, когда-то поклонялся своей праматери рыси. Я подчёркиваю – когда-то. А мы, грубо вырвали его из привычной среды и сейчас, он находится в подвешенном состоянии. Как это лучше сказать то? Он сейчас опустошён, полностью. Мы у него отняли его старый мир и ничего не даём взамен. Мы сами возводим заборы из придуманных нами условностей и заблуждений. А ты возьми, и выполни свой христианский долг, приведи его заблудшую душу к истинной вере. Дай нечто похожее тому, что он не так давно утерял. Иначе, он или взбунтуется против нас, или сведёт счёты с такой никчёмной жизнью‟.

"Как я это сделаю, – снова возразила Вика, только на этот раз в её голосе звучал упрёк, – если и вы все безбожники?‟

"А вот это, ты в точку подметила. Нам, и нашим потомкам нужна объединяющая идея. Нечто, такое, что мы можем противопоставить местной культуре. Чтоб это было наше. То, чего здесь нет и без нас быть не может. Вот и пусть, одной из этих скреп скрепой великая цель сохранения, истинной веры. Значит так. Верховным священником станешь ты, будешь проводить службы, исповедовать нас. А мы, всё наше маленькое племя, станем твоей паствой‟.

Григорий даже при слабом освещении ночного светила, заметил удивление, которое овладело его обеими спутницами. И он поспешил объяснить все тонкости своего решения: – "Я поговорю с Катькой и её сыном, поставлю условие, что максимум через три дня, все мы должны будем выучить молитвы, ходить на службы, – которые, кстати, будешь проводить именно ты. Вот и Кешу, заодно вместе с нами. Нет, нас ты будешь учить отдельно от Уина. А ему, такая учёба, будет подобна целебному бальзаму на рану. Заодно, сможешь его постепенно перевоспитать, так сказать. Ну более или менее подготавливать к вашей совместной, семейной жизни. Не сомневайся, я это твёрдо знаю. Ты сильная женщина и у тебя всё получится. Я видел, как ты со своим покойным мужем управлялась. Всё это выполнимо, если ты и только ты, займёшься вопросом религии. И через год, или два, у нас всех есть шанс стать в какой-то степени верующими. Если нет, то наши дети будут ими точно‟.

"Ты серьёзно? Ты не издеваешься надомною?‟

"Викуся, – неожиданно влезла в разговор Ольга, – это не стёб, Гриша уже несколько раз обсуждал со мной этот вопрос. Надеюсь, ты мне веришь?‟

Григорий был обескуражен словами своей избранницы, он не ожидал от неё такого убедительного вранья. Ведь на самом деле, он ни разу не говорил с Ольгой на эту тему. Это было невозможно по одной причине, эта тема никогда не всплывала. И без этого, за последнее время, на его голову свалилось слишком много проблем. И ему стоило немалых усилий, чтобы скрыть свои эмоции.

"Верю‟. – тихо, почти шёпотом, ответила Вика, потупив взгляд, как будто старалась что-то, лежащее у её ног, рассмотреть. ...

Следующий день начался с того, что ещё перед самым рассветом, Григория разбудила Виктория. Так вышло, что её тихие слова: – "Гриш, а Гриш, ты уже не спишь?‟ – Смогли проникнуть в несуразный, утренний сон Акимова, один из тех, чьё содержание невозможно рассказать, из-за полной нелепости пригрезившихся событий. И удачно вплестись в его сюрреалистичный сюжет. А грезилось ему что-то опасное, поэтому, мгновенно приняв сидячее положение и ещё не разомкнув свои веки, мужчина направил на Вику ствол своего пистолета-пулемёта. Вполне реально целясь на звук.

– Ой! Мамочка! – испуганно взвизгнула беременная женщина, и торопливо осела на пол. – Гришенька! Ты это..., не стреляй – свои!

– Вот дура баба. Какого ляха ты так тихо подкрадываешься? Хорошо, что я спросонок забыл взвести затвор.

– Ой, мамочка!

– Что, случилось? Тебе плохо?! Где болит?! Началось ...?!

Григорий, сыпал вопросами, задавая их невпопад. Не выдержав его скороговорки, приподнялась Ольга, которая давно проснулась, и сейчас, просто лежала рядом со своим мужчиной. Женщина просто наслаждалась своей близостью с единственным на всё их поселение мужиком. Оля прекрасно слышала как к ним, почти беззвучно, подошла Шмиль и с замиранием дыхания жаждала того момента, когда её Гриша поставит на место эту бесстыдницу. Ну, это на тот случай, если Вика не угомонилась, и снова будет развивать вчерашнюю тему. Но такого она не ожидала, и её даже стало жалко эту женщину.

"Викусик, ты как? Низ живота не тянет? ‟

В этот момент, Ольга выражала саму обходительность, и заботу. Она позабыла о том, что мечтала услышать, как Гриша, оборвав на полуслове эту сумасшедшую святошу, и прочтёт для неё новую отповедь. Вот только не сейчас.

"Ничего у меня не болит, и не тянет. – Немного отрешённо проговорила Виктория. – Я просто очень отчётливо представила, как пуля пробивает мою плоть, убивая меня и моего ребёночка.‟

"Вот все вы бабы такие. – Проговорил Григорий, обуваясь в свои уже изрядно потрёпанные берцы. – Вроде как и не дуры, но бывает как что ни будь отчебучите.... Так хоть стой, хоть падай.‟

Видимо последние слова задели Викторию за живое, она мгновенно преобразилась. Даже при слабом свете костра, как она гордо подняла голову, расправила плечи и сделала глубокий вдох. Однако истеричного крика не последовало. Вместо этого, Вика, слишком спокойно, но при этом с легко улавливаемыми нотками неудовольствия, заговорила:

– Всё вы мужики такие, сперва включаете кулаки, как говорится, действуете на инстинктах, и только после этого начинаете думать: – "А чего это я натворил? И как мне из этого дерьма выбраться?‟ – а виноваты во всём мы – бабы.

– Всё. Вижу оклемалась, ожила. Такая ты мне больше по нраву, бойкая, а не та монашка, которую ты из себя корчила. Ну, давай, рассказывай, какого лешего ко мне так тихо подкралась?

– А извиняться не собираешься?

– Не вижу причины. Если кто-то захотел поиграться в ниндзя, то я, в этом, не виноват. Мы все на нервах. И если к тебе кто-то подкрадётся, да неожиданно заговорит, то я уверен в том, что шутника ожидает увесистая оплеуха.

Как далее, в результате недолгого разговора, выяснилось, что Вика, вчерашним вечером слышала, как Гриша обсуждал с Кешей план об установке нескольких новых силков – неподалёку от братской могилы. Вот Шмиль и поспешила как можно быстрее напроситься в попутчицы: – "Сама ходить боюсь. Как-никак срок родов подходит. Вот и прошу, доставь меня на могилку к моему Коленьке, а на обратном пути забери.‟

"Точно, – неожиданно поддержала Викторию Ольга, – ей нужно помочь. Заодно и я пойду вместе с нею. Мало ли что. Вдруг, пока ты будешь шастать по округе, ей понадобится помощь‟.

"Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. – с явным неудовольствием процедил сквозь зубы Григорий. – А вы подумали о том, насколько небезопасно в тех местах. За последнее время там уже несколько раз сверкало. Правда никого и нечего эта аномалия не выплюнула, но это не столь важно. Сейчас ничего не извергла, так в следующий раз сможет. И вы хотите, чтоб ради вашей прихоти, я рисковал обеими беременными женщинами?‟

Ольга сразу же смолкла, обиженно повернувшись к Григорию спиной. Ну, прямо как подросток, которого не желают воспринимать как взрослую личность. А вот Вика, даже бровью не повела, не один мускул не дёрнулся на её лице. Она, смотря прямо в глаза Григория, упрямо проговорила:

– Гриша, ты же знаешь, что я уже давно не навещала своего Коленьку. И забот много навалилось и боюсь. Нет не за себя, за ребёночка переживаю. Как-никак, но в нём частица моего любимого человека. Вот и боюсь потерять.

– Вот и потерпи. Немного осталось.

– Не могу. Душа ноет. Давно я Колю не проведывала. Да и о своём, наболевшем хочется выплакаться. Там единственное место, где я могу это сделать.