355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виталий Гладкий » Хорт – сын викинга » Текст книги (страница 6)
Хорт – сын викинга
  • Текст добавлен: 25 января 2020, 10:30

Текст книги "Хорт – сын викинга"


Автор книги: Виталий Гладкий



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 5
Юмалла

Холм с сосной оказался скалой, изрядно изъеденной веками. Скорее всего, прежде это был небольшой мыс. Ранее он имел гораздо больший размер, но теперь на том месте, где когда-то была земная твердь, находились отмели, и с виду мирные волны, приближаясь к ним, вдруг вырастали в грозные, кипящие пеной валы, которые с грохотом бились о скалу.

Заветный ориентир первым заметил Морав, хотя Кормака никак нельзя было заподозрить в небрежении своими обязанностями. Просто юный форинг, обладающий не менее зоркими глазами, чем впередсмотрящий, настолько яростно стремился к своей цели, что отбрасывал ненужные подробности прибрежного ландшафта, за которые цеплялся взгляд Кормака, и искал только уродливую сосну на верхушке холма.

– Туда! – вскричал Морав, указывая на устье небольшой речушки – скорее, полноводного ручья, – вырывавшейся на простор сквозь зеленые ворота густой прибрежной поросли.

Скедия благополучно вошла в устье, хотя оно и было не очень глубоким, но затем села на дно. Пришлось разгрузиться и дальше тащить судно волоком, чтобы его нельзя было разглядеть со стороны моря.

Время близилось к полудню. Сгорая от нетерпения, Морав едва дождался, пока скедию замаскируют ветками и «волки» покрепятся вяленым мясом. Он решил разведать окрестности как можно быстрее, чтобы взять искомое молниеносным налетом и быстро убраться восвояси.

По слухам, следопыты чуди не уступали русам, а кое в чем и превосходили соплеменников Морава. Говорили, будто они живут в глубоких пещерах и вся их территория пронизана подземными ходами, поэтому чудь хорошо слышит, что творится на поверхности. Их пытались завоевать варяги, даже обложить данью. Но когда они вознамерились взять приступом их главную твердыню, воины племени чудь вышли из-под земли посреди лагеря варягов среди ночи и перебили их почти всех сонными. Жрецы чуди часть плененных варягов принесли в жертву своим богам, а нескольким разбойниками выкололи глаза, усадили в драккар и отдали его на волю морских волн.

Каким-то чудом слепцы уцелели, их судно перехватили вездесущие соплеменники, им они и рассказали о своих злоключениях. С той поры варяги даже не помышляли приблизиться к берегам, где находились передовые посты чуди, и уж тем более они не пытались зариться на несметные богатства этого таинственного племени. У русов иногда случались стычки с чудью, однако они не обладали чрезмерной жадностью викингов, поэтому рассказы о грудах сокровищ в подземных кладовых странного народа русы воспринимали с изрядной долей скепсиса.

И впрямь откуда у полудикого племени серебро и злато, если эти благородные металлы никогда не водились на берегах Варяжского моря? А самые богатые отмели, где добывали большое количество «солнечного камня», находились на территории русов и эстов. Разве что мягкой рухляди – пушнины – у них было много; охотники племени чудь считались лучшими добытчиками среди прибрежных племен.

Но Морав думал иначе. В этом мнении его утвердил рассказ Рогволда про серебряного идола с золотой чашей в руках. Если и впрямь он больших размеров, то откуда чудь взяла так много серебра и золота? У племен Варяжского моря драгоценные металлы воспринимались как символ богатства и власти, поэтому монеты, добытые викингами у византийцев и франков, и особенно арабских народов, оценивались по их весу и чистоте. Золото считалось большой редкостью, и главным драгоценным металлом, который наиболее часто использовался в торговых сделках, было серебро в виде брусков и слитков. Нередко монеты и ювелирные изделия рубили на более мелкие части, чтобы получить требуемый для определенной торговой сделки вес.

Это сколько же нужно серебряных и золотых монет, чтобы сотворить идола и золотую чашу?! Чудь просто не могла наторговать за свою пушнину столько драгоценного металла. Видать, правду говорят древние предания, что чудь живет в пещерах, где хранятся несметные сокровища и где находятся подземные рудники золота, серебра и драгоценных камней. Если дружине Морава удастся умыкнуть идола, на всех «волков» свалится немыслимое богатство, от которого недалеко и до знатного положения среди русов.

Похоже, это понимали все участники похода. Особенно загорелся идеей быстрого обогащения сын вождя Гардар. Но Морав не взял его в свою команду лазутчиков. Ему нужны были достаточно опытные и умелые следопыты, а таких в «волчьей дружине» было всего пятеро: он сам, Сокол, Кормак, Могни и Одар. Что касается Гардара, то охотник, а тем более следопыт был из него никудышный. Когда другие юноши добывали хлеб насущный в поте лица своего, он в основном по девкам бегал да и в игры разные играл. Большая семья вождя племени Яролада была очень зажиточной, поэтому Гардар был всегда богато одет, хорошо накормлен и напоен.

– Я тоже иду с вами! – решительно заявил Гардар, когда Морав назвал тех, кого он отобрал.

– Нет! – отрезал Морав. – Ты останешься возле скедии, за старшего. Мы пойдем налегке, а вам всем нужно надеть броню и быть готовым дать отпор, если вас найдут. Если утратим скедию, наш план пойдет насмарку. И смотрите в оба! Огня не зажигать ни в коем случае. И чтобы не было никаких разговоров! Сидите тихо, как мышь под метлой.

Гардар немного поворчал, но быстро успокоился. Ему польстил приказ форинга остаться за старшего. Юные «волки» вмиг посерьезнели; несколько дружинников выдвинулись в передовой дозор, а остальные застыли в напряженном ожидании. Все они понимали, что их ожидает огромная опасность, и были готовы сражаться до последнего – как их учили наставники…

Пятеро русов казались бесплотными тенями, так тихо они передвигались по лесу. Со стороны их можно было принять за лесавок: лица и руки вымазаны сажей, заранее заготовленные накидки с капюшонами были обшиты со всех сторон ветками и пучками травы, а ноги обуты в мягкие кожаные опорки, благодаря которым поступь «волков» была мягче кошачьей. Под ней не хрустнула ни одна сухая веточка, не зашелестела трава, не упал на землю пожелтевший листок, когда юноши пробирались сквозь густой подлесок. Ведь для опытного следопыта достаточно малейшей зацепки, чтобы выйти на след Морава и его товарищей.

Перед выходом он дал всей «волчьей дружине» выпить настой, который добавлял сил и обострял все органы чувств. Морав взял с собой целую сумку лекарств – на всякий случай. Он оставил ее в скедии. Все юноши знали, как пользоваться целительными средствами, этому их обучали волхвы и знахарки, поэтому за них он был спокоен. Случись ранение или ушиб, они сами себя смогут врачевать. Но у Морава было припасено и настоящее колдовское зелье. Он захватил его с собой, сунув небольшой узелок за пазуху.

Кроме того, Морав и его четверо товарищей тщательно помылись в речушке, тела смочили отваром полыни и других лесных трав, дух которого держался очень долго, и надели чистые одежды. Обработке подверглось и оружие, но уже грибной настойкой. Морав здраво рассудил, что если он превосходно «читает» лесные запахи, то следопыты чуди, племени более древнего, чем русы, и вовсе могут обладать звериным нюхом.

Все лазутчики имели луки, колчаны со стрелами и ножи, Морав и Сокол были вооружены мечами, а остальные – боевыми топорами. Ни щитов, ни копий «волки» не взяли; они будут мешать во время движения по лесу. Тем более если придется уходить от погони, что вовсе не исключалось.

Они должны были найти ельник. Притом очень древний, где произрастали одни ели, возраст которых должен быть не менее тысячи лет. Так говорил Рогволд. А уж он-то хорошо разбирался в таких вещах. Иногда Мораву казалось, что старый волхв знает ответы на все загадки мироздания, но не обо всем говорит: или не считает нужным пускаться в отвлеченные рассуждения, или опасается, что его знания могут принести русам вред. Ведь большинство людей подвержено нездоровым страстям, и мало кто живет по здравому уму и в согласии с окружающим миром.

Морав мысленно прикидывал, где может быть искомый мыс с идолом. С помощью «третьего глаза» он заметил, что побережье в этом месте сильно изрезано, в нем много удобных бухт и не меньше участков суши, которые клином врезались в море. И почти все они поросли лесом. Поди отгадай, где тот мыс, который нужен. Но у Морава был ответ и на этот вопрос. По крайней мере, он так считал.

– Глядите в оба! – предупредил он «волков». – Мыс с божеством чуди должен быть защищен западнями. Мы ищем старый ельник, и, как видите, среди лиственных деревьев уже начали появляться ели. Так что будьте настороже.

– Мог бы и не предупреждать, – буркнул Одар. – Чай, не впервой искать ловушки…

Одар был не по годам ворчлив, но слыл одним из лучших следопытов среди «волчьей дружины». Это было у него наследственное – его отец всегда возглавлял охотников, когда русы, дабы запастись на зиму мясом, устраивали к концу осени большие ловы. К тому времени животные – в основном олени и лоси, главный объект охоты, – уже нагуляли жирок, и вяленое мясо по этой причине хранилось долго и было очень сытным.

Тем не менее первую ловчую яму заметил не Одар, а Кормак. Она была устроена очень искусно: на сплетенный из хвороста щит аккуратно уложили дерн, и только острый взгляд Кормака смог определить, что трава над ловушкой несколько отличается по цвету от остальной местности – она немного пожухла. Хотя время уже наступило осеннее, однако на остальных участках, свободных от деревьев, растительность все еще выглядела сочно; может, оттого, что недавно прошли первые осенние дожди.

Другая ловчая яма была еще хитрее: она располагалась сразу за той, что углядел Кормак, на свободном месте, по которому должны были пройти «волки», дабы не угодить в первую ловушку. На этот раз отличился Морав, который выдвинулся вперед; теперь нужно было полагаться не только на острые глаза товарищей, но и на его колдовское чутье опасности. Именно благодаря этой своей способности он и определил, что их поджидает еще одна ловушка.

Такие необычные хитрости чуди не испугали Морава, а лишь приободрили и вселили надежду, что они на верном пути. Значит, вожделенный мыс с ельником совсем рядом…

Оставив затесы на деревьях, чтобы на обратном пути не угодить в найденные ловушки, дружина Морава двинулась дальше. Но теперь «волки» стали еще осторожнее. Они были напряжены до крайности. К тому же во всю силу начал действовать настой, изготовленный Моравом по совету Рогволда, и юноши, казалось, могли видеть сквозь землю. Им встретились еще несколько ловчих ям, но «волков» они не остановили.

Очередная западня была куда как хитрее и опаснее предыдущих. Она представляла собой десяток самострелов. И все они были нацелены на более-менее широкую тропу, по которой хочешь не хочешь, а идти надобно, потому как по обе ее стороны деревья стояли сплошной стеной. Стоило наступить на прикрытую опавшими листьями плетенку из хвороста, как срабатывал спусковой механизм, и десять тугих луков, тетивы которых были сплетены из оленьих жил, выпускали рой толстых стрел с отравленными наконечниками.

Луки крепились на разной высоте, поэтому даже передвижение отряда по тропе гуськом никого не спасало; всем досталось бы по стреле. Даже незначительного ранения, неглубокой царапины, вполне было достаточно, чтобы отправить человека в мир иной. Как определил Морав, яд, которым стражи чудского капища смазали наконечники, не имел противоядия и в любом случае был смертельным.

Но и это еще не все. Оказалось, что сойти с тропы – себе дороже. От нее отходили «крылья» – засеки, довольно искусно замаскированные под естественный бурелом. Пробираться через него значило потерять много времени, к тому же Морав совершенно не сомневался, что и там ловушек хватает.

После короткого раздумья он приказал забрать стрелы с собой, для чего пришлось выделить отдельный колчан, – вдруг пригодятся. Дальнейший путь «волки» проделали черепашьим шагом. И их предосторожности не были напрасными. Ловушки и западни уже не встречались, да и тропа вдруг исчезла, превратившись в густой ельник, через который было слышно близкое дыхание моря.

Но на пути отряда встала другая беда – колокольца. Заметить их было невозможно (они прятались в листве), так же как и тонкие, но прочные нити, приводившие их в действие. Они были оплетены паутиной, закрывавшей все удобные проходы между деревьев. И только удивительное чутье Морава спасло «волков» от большой беды. Ведь на сигнал колокольцев немедленно откликнулась бы стража капища чудского божества, и тогда их могло спасти только поспешное бегство. А значит, план Морава можно было выбросить за негодностью, и «волчьей дружине» пришлось бы с позором возвращаться в родную твердь.

Пришлось со всеми предосторожностями снять несколько колокольцев, чтобы освободить узкий проход между толстенными еловыми стволами. Оставив заметы, дружина Морава двинулась дальше. Теперь он был точно уверен, что за стеной из елей находится вожделенное капище чуди…

Запах. Он ударил в нос идущему впереди Мораву с такой силой, что юноша даже отшатнулся. Запах был острым и совершенно чужеродным: смесь едкого человеческого пота, плохо вычиненной кожи, какой-то вонючей мази и сырой земли. Жестом приказав отряду залечь и замаскироваться, Морав осторожно двинулся вперед по верхнему чутью – и впрямь словно настоящий волк. Вскоре запах еще больше усилился, и юноше пришлось лечь, потому как его источник находился совсем близко.

Мораву пришлось ждать недолго. Ветви ели, ниспадающие до самой земли, раздвинулись, и в зеленом обрамлении показалась темная физиономия стража. Он явно что-то заподозрил, потому как начал принюхиваться и внимательно рассматривать подходы к своей засидке. Его длинные черные волосы космами спадали на плечи, а слегка раскосые светло-серые глаза казались белыми, словно бельмы.

Морав лежал, почти не дыша. Маскировочный наряд юного форинга «волчьей дружины» был выше всяких похвал. Он точно вписывался в цветовую гамму окружающей местности. Но все равно на душе Морава было тревожно; а ну как страж каким-то образом вычислит его и поднимет тревогу?

Конечно, он мог сразить его стрелой, благо страж находился совсем рядом, и промахнуться было невозможно, но сам Морав строго-настрого предупредил «волков», что пускать в ход оружие можно только в крайнем случае. Племя чудь отличалось мстительным нравом, и одно дело – ограбить их, а совсем другое – кого-то подло, из засады, убить. Тут уж спуску не жди, из-под земли убийцу достанут.

Но если потери случатся во время военных действий, то в этом случае к противнику не было никаких претензий. Ведь судьба каждого воина, как считали жрецы чуди, в руках богов, поэтому все претензии к ним. Значит, мало жертв принесли, поскупились, и молитвы были неискренни, коль вышла такая напасть.

Казалось, страж прирос к своему месту, настолько долго продолжались его гляделки. Но вот он шумно втянул воздух, недоверчиво покачал своей крупной башкой и спрятался за зеленой занавесью из еловых ветвей. Морав осторожно отполз назад и присоединился к «волкам», изнывающим от томительного ожидания и неопределенности. Он приказал им взять левее, и они благополучно миновали опасный пост.

Дальнейший путь оказался на удивление легок и приятен. Больше не было ни ловушек, ни стражей. Мало того, ельник был расчищен от растений, и «волки» ступали по мягкой подстилке из опавшей хвои, как по ковру. Вскоре они услышали голоса и поняли, что капище совсем рядом. «Волки» снова залегли, и вперед пошел один Морав. Вскоре он оказался на краю большой круглой поляны, посыпанной белым речным песком, посреди которой стояла огромная ель.

Она была очень древней. Ее корни вылезли из-под земли и свились узлами. А серый ствол был таким толстым, что его могли обхватить только два человека. Ветви начинались на высоте примерно в шесть локтей, а весь ствол покрывали желтые натеки живицы, из-за чего ель казалась закованной в янтарный панцирь.

Но не дерево привлекло пристальное внимание Морава, ему уже доводилось видеть в лесах старые ели. Взгляд юного форинга «волчьей дружины» впился в серебряного истукана, прикрепленного к ели. Он оказался несколько меньшего размера, нежели говорил Рогволд. Но все равно вес у него явно был весьма приличный, и Морав в который раз похвалил себя за то, что взял с собой Могни с его медвежьей силой. Перед идолом дымил жертвенник, в который явно подбросили несколько знакомых Мораву ароматических трав; это он определил по запаху. Серебряный истукан держал в грубо сделанных руках большую золотую чашу, почти доверху наполненную драгоценностями. У Морава даже глаза загорелись, как у настоящего волка при виде столь знатной добычи.

А на поляне тем временем шел молебен. Толпа жрецов чуди в черных одеяниях распевала какую-то дикую песнь, время от времени громко восклицая: «Юмалла! Юмалла! Юмалла!» – и протягивая руки в сторону ели. Похоже, Юмаллой назывался главный бог чуди, серебряный идол которого испускал под солнечными лучами неземное сияние. Юноша даже зажмурился.

Идол был странный на вид, совсем не похожий на те, которым молились русы и другие племена, проживающие на берегах Варяжского моря. Его совсем лысая голова была сильно вытянута и смахивала на большое яйцо, а огромные круглые глаза напоминали Мораву детские игрушечные щиты, с которыми упражнялись малыши. Их основу составлял гибкий ивовый прут, свитый в кольцо, на которое натягивали очищенную от меха и хорошо вычиненную шкурку какого-нибудь мелкого животного.

Устав от игрищ, имитирующих сражение с врагами, дети садились в кружок, и юноши постарше учили их подавать звуковые сигналы, потому что щиты были еще и превосходными бубнами. Хорошо выделанные и высушенные пузыри издавали громкие звуки, которые были слышны издалека. Когда малышня устраивала военные игры, в тверди стоял сплошной грохот.

С помощью бубнов, только большего размерами, передовые дозоры русов передавали сведения о количестве врагов и кто они такие на большие расстояния. Особенно о тех, кто приближался со стороны моря. Военные хитрости не всегда предполагали использование дыма сигнальных костров. Лучше если враг не подозревает, что он обнаружен, тогда и засада на него будет гораздо успешнее, ведь рокот бубна был слышен только в лесу.

Спрятавшись в густых ветвях ели, которая росла почти на краю свободного от поросли пространства, Морав терпеливо ждал. Он был уверен, что жрецы возле идола Юмаллы задержатся ненадолго. И оказался прав. Помолившись, жрецы принесли жертву – взрезали горло косуле и окропили кровью неугасимый огонь, горевший в искусно сложенном очаге-жертвеннике, защищенном от ветров, залетавших даже в плотно окруженное стеной елей капище. А затем, оставив мертвую косулю стражам идола, неторопливо удалились в сторону моря. Видимо, там был спуск к тайной пристани чуди, где жрецов поджидало какое-то судно.

Стражи (Морав насчитал их больше десятка; а ведь были еще и те, что находились в дозоре) сноровисто сняли шкуру с жертвенного животного, разожгли костер на краю поляны, почти рядом с местом, где затаился Морав, и начали готовить похлебку. Он с удовлетворением улыбнулся; мысль пришла ему в голову неожиданно, как некое озарение, словно всплеск молнии в темной грозовой ночи. Юный форинг нащупал за пазухой узелок со снадобьями и похвалил себя за предусмотрительность.

В узелке находилось зелье, которое погружало людей в глубокий сон. Оставалось лишь дождаться удобного момента, чтобы подсыпать его в котел с похлебкой. Морав не желал смерти стражам идола, да и опасное это дело: воины чуди были хорошо вооружены, и силы им не занимать – все низкорослые крепыши, коренастые, жилистые и с такой широкой грудью, что на ней мог свободно уместиться некрупный волк. Они были одеты в звериные шкуры и очень напоминали дикарей, которые жили в глубине лесов.

Морав приготовил зелье, представлявшее собой зеленый порошок без запаха и вкуса, хорошо растворявшийся в воде, и стал терпеливо дожидаться удобного момента. Почти все стражи занялись уборкой поляны: подбирали мелкие веточки и ровняли ее с помощью длинной древесной чурки, таская ее за собой, как санки. И лишь один из них неотступно торчал возле костра, глядя на языки пламени, как завороженный.

Юный хёдвиг мысленно воззвал ко всем богам русов: помогите, пусть страж-повар отлучится от костра хоть на несколько мгновений! Но богам, видимо, было не до такой мелкой проблемы, и они не откликнулись на страстный призыв Морава. Тогда он вспомнил уроки Рогволда. Отрешившись от всего земного и сосредоточившись, Морав-Хорт послал свою мысль в сторону стража. Она виделась ему в виде тонкой призрачной ленты, которая вышла из его головы и медленно двинулась по воздуху в направлении невозмутимого стража, который как раз начал снимать пену деревянной лопаточкой, потому что похлебка закипела.

Время от времени лента-мысль останавливалась, как бы в нерешительности, и Морав прилагал огромные волевые усилия, чтобы она двинулась дальше. Его даже начало трясти от прежде никогда не испытываемого напряжения, и он с большим трудом совладал с этой напастью, потому как малейший шорох мог привлечь внимание стража возле костра, до которого было всего несколько шагов.

Наконец призрачная лента коснулась квадратной башки повара… и вдруг исчезла, словно впиталась в его череп. Страж вздрогнул и выпрямился, бессмысленно глядя в сторону ели, где притаился Морав. А затем, бросив лопаточку, он направился каким-то деревянным шагом к своим товарищам, которые в это время о чем-то оживленно беседовали, собравшись в кружок.

Юный хёдвиг превратился в тень. Он молниеносно скользнул вперед, подполз к котлу, который скрывал его от взглядов стражей, и, немного обжегшись, бросил в него зелье. А затем так же быстро и бесшумно возвратился на свой наблюдательный пост.

Страж-повар подошел к остальным воинам и остановился, как вкопанный. Все воззрились на него с удивлением. Наверное, в выражении его лица было нечто странное. Один из них обратился к повару, тот дернулся, будто его укололи, и явно начал нести какую-то околесицу, потому что стражи и вовсе пришли в изумление. Тогда один из них, наверное, старший, с силой хлопнул стража по плечу, что-то строго сказал, и тот послушно потопал обратно, провожаемый удивленными взглядами товарищей.

Морок, насланный на стража юным форингом, отпустил его только возле костра. Он с силой тряхнул своей тяжелой башкой, потер глаза и пробормотал слова какой-то молитвы, опасливо косясь на Юмаллу. Видимо, он решил, что временное умопомрачение на него наслал сам бог.

Вскоре похлебка была готова, и Морав с большим удовлетворением начал наблюдать за трапезой стражей. Видимо, ложек они не знали, потому что, достав мясо из похлебки, разделили его на части и стали жадно есть, отрезая мелкие кусочки ножом и запивая горячей жидкостью, которую разлили по деревянным чашам. Несколько стражей, насытившись, скрылись в зарослях, а на смену им пришли другие, которые находились в дозоре. Спустя недолгое время котел опустел, и свободные от забот хранители капища, с удовлетворением отрыгивая, отправились почивать в шалаши на краю поляны, настолько искусно замаскированные, что Морав заметил их только теперь. И мысленно возрадовался, что ему не угораздило подобраться к поляне с капищем с той стороны. Иначе его точно поймали бы, как глупую птицу в силки.

На поляне остался лишь повар, который на этот раз должен был сторожить священный огонь, подбрасывая в него дубовые поленья. Он сел на толстый чурбан и засмотрелся на огонь. Похоже, его сильно увлекала игра языков пламени. При этом явно было видно, что стража одолевает сон. Но вот он начал клониться вперед, в какой-то момент попытался схватиться руками за воздух, а затем свалился со своего насеста и его храп присоединился к многоголосому храпу остальных защитников капища Юмаллы.

Торжествующий Морав на обратном пути даже отважился заглянуть под ветви ели, где таился дозорный. Теперь там находился другой страж, и он тоже спал крепким сном.

– За мной! – приказал Морав, когда вернулся к своим товарищам, которые совсем измаялись в томительном ожидании. – Идите след в след, по-волчьи.

Все с пониманием закивали; чудь не должна знать, сколько их было. Кроме того, при таком способе ходьбе даже самый опытный следопыт не в состоянии определить, что за люди прошли. Ведь по длине шага можно приблизительно судить о возрасте человека, какой тяжести он несет груз, куда направляется, так как носок на мягкой почве, особенно при ходьбе в гору, утапливается в грунт чуть глубже, чем пятка, наконец, какого он роду-племени, потому что каждый народ шил обувь по-разному. Хотя с людьми племени чудь, слывшими колдунами, эта хитрость могла и не сработать.

Завидев идола и золотую чашу с драгоценностями, «волки» забыли об осторожности. Всем хотелось побыстрее прикоснуться к вожделенным сокровищам. Но хватило одного резкого жеста Морава, чтобы они успокоились; теперь форинг обладал над ними непререкаемой властью. Ведь не каждому вождю «волчьей дружины» выпадает такая удача. Притом она была не делом случая, а добыта благодаря его храбрости, уму и смекалке.

Драгоценности и монеты пересыпали в суму, чашу взял Сокол, а серебряного идола положил на свои широкие плечи Могни. Даже для него он был тяжеловат, но юный богатырь, воодушевленный столь знатной добычей, шел будто налегке. Отход замыкал Морав, который разгладил на поляне следы «волков» с помощью метелки, благо на песке сделать это было несложно. Пусть стражи Юмаллы гадают, как могло исчезнуть их божество. Может, решат, что он вознесся на небеса, покинул племя чудь по какой-то причине – разгневался за что или просто пришло ему время удалиться в свой небесный чертог, – и не будут преследовать похитителей идола и сокровищ.

Но на это надежда была слабой. Если племя чудь и впрямь колдуны, то они обязательно определят, кто похитил Юмаллу. А значит, погони не миновать. Поэтому Морав вел свою дружину очень быстро.

При виде серебряного идола Гардара даже затрясло от возбуждения – такое богатство! Ведь половина добычи будет отдана на нужды племени, то есть его отцу Яроладу, от второй половины третью часть заберут волхвы, затем возьмет свое Морав как форинг, а остальные сокровища поделят между собой «волки».

«Волчья дружина» быстро расселась по своим местам и взялась за весла, и спустя немного времени скедия вышла на морской простор. Ветер дул благоприятный, Морав приказал поднять парус, и судно русов вскоре исчезло в предзакатном мареве.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю