Текст книги "Ассасины"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Виталий Гладкий
Ассасины

Глава 1
Старец горы

Вершины гор в снежных шапках, которые сверкали под солнцем, словно хорошо полированная сталь «дамаск», казались Авару шлемами дэвов[1]1
  Дэвы – в персидской мифологии – злые духи.


[Закрыть], выставленными в дозор коварным Ахриманом[2]2
  Ахриман – в персидской мифологии – верховное божество зла.


[Закрыть]. Юноша, житель пустыни, раньше видел горы лишь на горизонте. Тогда они казались ему просто невысокими холмиками. Соплеменники относились к горам с благоговением – оттуда всегда приходили грозовые облака, и тогда драгоценная влага поила поля, арыки, наполняла озера в оазисах, а вода в колодцах поднималась до самой высокой черты и пахла не плесенью, а свежестью весеннего ветра.

Авар наконец взобрался на гребень перевала и перевел дух. Нет, он не устал, просто постарался вдохнуть побольше чистого горного воздуха, который пьянил его, как дорогое выдержанное вино из виноградников Ливана. Многолетние тренировки под руководством Наставника, мудрого Азермехра, закалили Авара, сделали его выносливым, как самого быстрого арабского скакуна. Юноша мог бежать без остановки с раннего утра и до обеда, словно неутомимая лошадь пустыни из породы «азиль». Постановка правильного дыхания заняла годы, но в конечном итоге Наставник мог быть доволен своим лучшим учеником.

Уже вечерело, и солнце посылало на землю последние, уставшие за день лучи – только начался месяц сафар[3]3
  Сафар – август; первый день сафара соответствует 12 августа.


[Закрыть], и небесное светило продолжало рано вставать и поздно отправляться на покой. Золотое солнечное сияние, немного притушенное предвечерней дымкой, высвечивало мрачные стены крепости, сооруженной на вершине неприступной скалы, – цели путешествия Вавра. Это была крепость Масйаф, где жил страшный затворник, о котором слагали легенды, – Старец Горы, шейх аль-Джабаль – Владыка Владык. Слуги шейха, которых народы Востока с презрением и страхом называли хашишинами[4]4
  Хашишины (хашишийиа, ассасины) – буквально: «употребляющие гашиш», «травоеды», намек на их характерную бледность из-за аскетического образа жизни, – получившие широкую известность в Средние века исмаилиты-низариты (шиитская ветвь ислама). Отличались строгой дисциплиной и совершением многочисленных религиозно и политически мотивированных убийств. Слово «ассасин» вошло во многие европейские языки и понимается как наемный убийца. Кроме ассасинов на Востоке существовали и другие организации, которые также не гнушались убивать из-за угла.


[Закрыть], наводили ужас на властелинов Востока. Любой из них, поссорившись со всесильным аль-Джабалем, мог заказывать себе заупокойную молитву. От хашишинов не спасали ни крепкие стены, ни прочный панцирь, ни многочисленная стража.

Старцем Горы шейха прозвали рыцари Креста, захватившие Святые земли. А под титулом «аль-Джабаль» затворника знали все сирийские племена.

Мало кому было ведомо его настоящее имя. Но для Азермехра оно не являлось тайной. Затворника звали Рашид ад-Дин ас-Синан аль-Басри. Наставник несколько пренебрежительно называл его просто Синаном. В этом крылась некая тайна, связанная с прошлым Азермехра. Но кто такой Авар, чтобы об этом спрашивать? Всего лишь один из учеников Наставника, принадлежавших к «невидимым».

Племя, в котором родился и вырос Авар, поклонялось Ахурамазде[5]5
  Ахурамазда, Ахура Мазда – верховное божество зороастрийского и ахеменидского пантеонов, жрец, творящий мир усилием или посредством мысли.


[Закрыть], и его соплеменники считались мушриками – язычниками. Гонимые почитателями ислама, они удалились в пустыню, где и жили долгие годы, стараясь не напоминать окружающему миру о своем существовании. Все мужчины племени умели хорошо обращаться с оружием; этому их учили с малых лет.

Но кроме воинов-земледельцев и воинов-охотников, – а добыча пропитания была главным занятием мужской половины племени, – был еще и особый отряд «невидимых».

Его задумал и собрал Азермехр. В отряд отбирали самых крепких и сообразительных мальчишек и учили долгие годы, освободив их от всех иных повинностей. Это были лазутчики племени, которых по окончании обучения отправляли «в свет» – в города Сирии, Палестины, Египта. Там они при денежной поддержке племени со временем становились в основном купцами и водили караваны в пустыню, снабжая соплеменников всем необходимым для выживания в тяжелых условиях.

Кроме того, все «невидимые» являлись соглядатаями племени, шпионами. Их главной задачей было предупредить племя, если кто-то надумает пойти на него войной. И не только предупредить, но и упредить врагов, нанеся ему непоправимый ущерб. Впрочем, такая неприятность случилась всего один раз…

Однако нужно располагаться на ночлег, решил Авар.

До крепости, казалось, рукой подать, но ему ли не знать, как обманчивы в горах расстояния. Наверное, сами дэвы подшучивают над путниками, приближая к ним то, что находится очень далеко. А если в горах вовремя не озаботишься поисками удобного для привала места, то до следующего дня можно и не дожить. Кроме зверей, по рассказам бывалых путешественников, в этих местах иногда встречаются и разбойники, а они не страдают человеколюбием.

Небольшую, но достаточно глубокую пещерку Авар нашел случайно, когда почти утратил надежду как-то укрыться на каменистом взлобке перевала. Он не боялся спать под открытым небом. Но древний инстинкт властно гнал юношу на поиски укрытия, потому что одну сторону защищать гораздо проще и легче, нежели когда на тебя нападают со всех сторон. А отбиться от хищников, в том числе и в человечьем обличье, у Авара было чем: у пояса висел длинный нож, в руках – короткое копье с широким наконечником, которым можно было рубить, как саблей, а за спиной приторочены лук и колчан со стрелами.

В том, что юноша имел оружие, не было ничего странного. Все путешественники вооружались с ног до головы. Необычным было лишь то, как мог управляться Авар с этим оружием. Орел, висевший над головой юноши высоко в небе, сильно рисковал. Авару ничего не стоило сшибить его первым же выстрелом.

Заглянув в пещеру, юноша сначала крикнул, чтобы вспугнуть затаившегося зверя (будь он там) и прогнать. Но пещера оказалась незанятой. Немного подождав, Авар вынул из походной сумки кожаный мешочек, достал оттуда щепотку какого-то зелья с едким запахом, посыпал им большой пучок сухой травы, поджег его и бросил внутрь пещеры. Вскоре оттуда повалил белый дым и неприятный запах усилился. Юноша сидел на камне поодаль и внимательно наблюдал за входом в убежище.

Конечно же, он не ошибся – в пещерке все-таки были обитатели, притом весьма опасные. Сначала побежали ядовитые пауки, а затем, свивая-развивая кольца, прочь от пещеры устремился целый змеиный выводок. Наверное, там была еще какая-то зловредная мелочь, менее прыткая, чем пауки и змеи, но Авар знал, что зелье не оставило ей ни малейшего шанса на выживание.

Дожидаясь, пока пещера проветрится, юноша собрал немного хвороста (что было совсем непросто на лысой вершине горы) и разжег костерок – с таким расчетом, чтобы его не было видно со стороны крепости. Ему вовсе не улыбалась перспектива встречи со стражами Масйафа прежде времени. По рассказам Наставника он знал, что Старец Горы перекрыл все подходы к крепости мелкими группами верных стражей. И если им кто-то не нравился, то утром его обычно находили в глубоком ущелье с переломанными костями и позвоночником.

Когда в костре остались одни уголья, Авар нанизал на прутик двух горных куропаток-кекликов, добытых им на склоне горы, где росли кустарники с ягодами, и водрузил на рогульки с таким расчетом, чтобы мясо не горело, а томилось. Это был долгий процесс, но юноша никуда не спешил – до крепости оставалось всего полдня пути. А с муками голода Авар справлялся легко. Азермехр приучал своих питомцев обходиться без пищи почти месяц, и при этом они находились в удовлетворительной физической форме.

Авар лежал на спине, смотрел на звезды, до которых было рукой подать, и вспоминал…

Племя хоронило известного и всеми уважаемого купца, которого звали Устевар. Он был одним из «невидимых». Наверное, большое богатство (хотя почти все его деньги принадлежали племени) подействовало на купца расслабляюще.

Он утратил бдительность, и однажды какой-то паломник, с виду оборванец, которому купец подал несколько мелких монет, набросился на него с ножом и нанес смертельный удар. Когда опомнившиеся телохранители купца начали рубить убийцу саблями, он закричал: «Это тебе, собака, подарок от шейха аль-Джабаля!». Как потом стало известно, Устевар наотрез отказался выплачивать незаконный хумс – налог, которым Старец Горы обложил сирийских и персидских купцов.

Когда народ начал расходиться, Азермехр кивком головы подозвал Авара и коротко бросил:

–  Ступай за мной.

Идти пришлось долго, почти до самого вечера. Авар шел за Наставником след в след и удивленно гадал: куда и зачем они направляются? Азермехр вел юношу в глубь пустыни. В этой стороне Авар никогда не бывал. Но он точно знал, что там нет оазиса, а они не взяли ни воды, ни продуктов. Только на боку Наставника висела тощая холщовая сумка, в которой могли поместиться лишь несколько лепешек и немного вяленого мяса. Неужели Авару предстоит еще одно испытание? Сколько их было…

Лишь когда солнце опустилось низко над горизонтом, впереди показалась одинокая гора в окружении невысоких скал. Когда они дошли до нее, уже начало темнеть, поэтому Авар не заметил расщелины в горе. Азермехр протиснулся между скальных выступов, и они оказались в просторной пещере, оказавшейся вагном – храмом бога Ахурамазды. В отличие от остальных храмов бехдинов-огнепоклонников, священный огонь – адархурра – здесь не горел. Не было в вагне и священника – атрабана. Зато возле одной из стен стояли два больших горшка, в которых хранилось земляное масло.

Наставник наполнил им, похожим на жидкий мед, три чаши, выдолбленные прямо в полу храма, зажег с помощью кремня и трута, и храм осветился. Затем он достал из сумки несколько кусочков ладана и совершил жертвоприношение Ахурамазде – бросил их в огонь. В воздухе появился приятный запах, Азермехр и Авар опустились на колени и произнесли короткую и незатейливую молитву, в которой был помянут и пророк Заратуштра, что дал огнепоклонникам Священное Писание.

Во время молитвы Авар неожиданно услышал звук падающих капель. Он скосил глаза налево и увидел там еще одну чашу в полу, размером гораздо больше трех чаш-светильников. Она была глубокая и до краев наполнена водой. Откуда-то сверху размеренно, одна за другой, падали крупные капли, и их звук показался томимому жаждой юноше райской музыкой.

Произнеся последние слова молитвы, Азермехр испил воды из чаши (его примеру тут же последовал и Авар), а затем достал из сумки две лепешки и плоский кусок вяленого козьего мяса. Одну лепешку и немного мяса он положил перед чашами на невысоком плоском камне-алтаре в дар Ахурамазде, а остальную еду разделил пополам с Аваром.

–  В этой пещере укрывалась от преследовавших ее врагов принцесса Никбану, вторая дочь последнего шахиншаха персов Йездигерда Третьего, – сказал Азермехр, устраиваясь поудобней. – Когда она вошла сюда, скалы сомкнулись и закрыли вход. Враги ушли ни с чем. Горы не только приняли принцессу, но и напоили ее из внезапно открывшегося источника.

Ты видишь его перед собой. Правда, с той поры чашу углубили, чтобы собирать больше воды.

–  А что случилось с шахиншахом Йездигердом? – спросил заинтригованный юноша.

–  Ему пришлось бежать в Мерв, где его предательски убил хозяин водяной мельницы, давший ему приют. Должен сказать, что этот негодяй долго не зажился…

Авар с пониманием кивнул головой – собаке собачья смерть, – а затем спросил:

–  Прости, учитель, за дерзкий вопрос… но почему никто в племени не знает об этом храме?

–  Кое-кто знает. – Азермехр скупо улыбнулся. – В том числе и некоторые из «невидимых». Избранные. Это – Храм Прощания. Да-да, мой мальчик, настала пора прощаться. Еще недавно ты был птенцом, но теперь оперился, и я надеюсь, что твой полет будет полетом разящего сокола, а не пугливого, хоть и сильного, аиста. Ты уходишь завтра, на рассвете. А эту ночь мы проведем в храме. Нам нужно поговорить без лишних ушей и глаз.

Юноша печально опустил голову. Он давно ждал этого момента. Недаром столько лет провел за изучением языков и обычаев народов, живущих по соседству. Мало того, ему даже пришлось выучить язык франков[6]6
  Франками арабы называли всех европейцев.


[Закрыть], захвативших Святую землю. Он долго не понимал, зачем это нужно, и только когда подрос, понял, что в племени ему больше не жить, как и многим «невидимым». Хотя часть их все же оставалась дома, чтобы исполнять роль лазутчиков, если случится какой-нибудь конфликт с соседними племенами.

–  Уже завтра, – продолжал Наставник, – Авар умрет, чтобы возродиться подобно птице Анка-и-Мугриб[7]7
  Анка-и-Мугриб – в древних восточных мифах сказочная птица, обитающая на чудесной горе Каф, у подножья Древа Весны. У разных народов она известна также под именами Симург, Зумруд, Зумруд-и-Анка, Тугрул, Хума, Девлет-Кушу и др., а в легендах Запада – как птица Феникс.


[Закрыть], но под другим именем и с другой верой в душе. Утром ты станешь исмаилитом, и имя твое отныне – Абу-ль-Фарадж. Запомни его крепко! Эта ночь будет ночью твоего перерождения, и имя это ты должен твердить много раз как молитву. А еще ты прочитаешь наизусть все суры Корана, чтобы освежить свою память.

Юноша знал Коран, пожалуй, лучше, чем мулла какой-нибудь солидной городской мечети. Авару очень не хотелось зубрить бесконечные и, как ему казалось, совершенно бессмысленные наставления чужого пророка, но Азермехр был неумолим – учи! Так надо! И эти два слова были законом для «невидимых», которые долго не могли понять смысл своего обучения.

–  Завтра ты отправишься в логово Горного Старца… – При этих словах обычно бесстрастное лицо Азермехра исказила гримаса ненависти. – Или, как он себя называет, шейха аль-Джабаля. Любой ценой нужно добиться, чтобы тебя приняли в фидаи[8]8
  Фидаи (федави, фидаины) – рядовые наемные убийцы, исполнители смертных приговоров Старца Горы. Спустя какое-то время фидаин становился ласиком (примкнувшим), который мог подняться до следующего звания – рафика (буквально: товарища). Затем следовало более высокое звание – даи (учитель). Через даи передавалась воля даи аль-кирбаля, который подчинялся только скрытому от посторонних глаз даи ад-дуату – шейху аль-Джабалю. Члены двух низших категорий обязаны были слепо подчиняться высшим иерархам. Рафик уже был младшим «офицером». Члены трех высших категорий – даи, даи аль-кирбаль и даи ад-дуат – представляли собой правящую аристократию и даже имели право не соблюдать законы шариата.


[Закрыть]. Ты мальчик способный, и я уверен, что Старец тебя заметит и возвысит. Нам нужен лазутчик в этом гнезде порока, дабы упредить действия людей шейха, направленные против нашего племени. Смерть Устевара стала последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения. Старец слишком многое о себе возомнил. Нужно его немного разочаровать и поставить на место. Только не наделай ошибок, иначе твоя смерть будет страшной! Об этом мы сейчас и поговорим…

Мысли Авара были далеко и от перевала, где он устроил привал, и от костра, на котором томилась дичь, но все его органы чувств работали, как самый точный механизм. Юноша слышал малейшие шорохи, а острые глаза могли различить притаившегося врага даже в темноте. Этому обучил его все тот же Наставник. Мальчика надолго замуровывали в пещере, куда не проникал ни единый луч света, и спустя какое-то время он начинал различать сначала крупные камни, затем более мелкие, и наконец мог видеть всю пещеру, только она была как бы в глубоких сумерках. Для этих целей ему давали специальное питье, обостряющее разум и зрение.

Шорох раздался совсем близко, словно по камням проползла змея. Обычный человек его просто не услышал бы, но только не Авар. Он даже не поменял позы, лишь незаметно натянул тетиву лука, лежавшего у него на груди. В том, что стрела попадет точно в цель, юноша совершенно не сомневался – стрелять в темноте на звук его тоже обучали.

–  Встань и иди к костру, – стараясь быть спокойным, сказал Авар. – Зачем таиться в темноте, если ты, конечно, не плохой человек?

–  А!.. Как ты меня услышал?! – В раздавшемся из темноты голосе прозвучала досада. – В моем селении меня прозвали Тенью, потому что я мог достать яйцо из-под наседки, и она ничего не замечала.

В неярком свете догорающих угольев появился юноша примерно одного возраста с Аваром. Он был невысок, хорошо сложен и улыбчив. В руках незнакомец держал толстую окоренную палку, на плече виднелся хурджин[9]9
  Хурджин (хурджун) – переметная сума, которую перекидывали через седло верхового животного или через плечо пешехода.


[Закрыть], а возле пояса висел непременный для путешественников нож, без которого ни пищу не приготовишь, ни поешь.

–  Идешь в Масйаф? – без обиняков спросил парень и, не дожидаясь ответа, продолжил: – И мне туда же. Примешь в компанию? У меня в хурджине есть вяленые финики и лепешки.

–  Присаживайся, – коротко бросил Авар и немного подвинулся, чтобы незнакомец мог сидеть на ровной площадке.

Видимо, это был один из соискателей «милостей» Старца Горы. Азермехр рассказал Авару, что к крепости почти каждый день приходят молодые люди, готовые стать фидаями. Легковерных юнцов манят легенды о сладкой жизни под покровительством шейха аль-Джабаля, которые рассказывают на базарах люди все того же Старца. Но отбирают в фидаины не всех, а очень немногих.

–  Меня зовут Хасан, – представился незнакомец. – Хасан из Магриба[10]10
  Магриб – название, данное средневековыми арабскими географами и историками странам, расположенным к западу от Египта; сохранилось в арабском языке и поныне. До сих пор на арабском языке так называется Марокко.


[Закрыть], – добавил он со смешком.

–  А я Абу, – ответил Авар, назвав свое новое имя. – Просто Абу.

–  Вот и познакомились… Э, да твои куропатки начинают подгорать! – Хасан быстро повернул тушки кекликов на другой бок.

Он и впрямь двигался бесшумно и очень грациозно. Несмотря на то, что Хасан, как не суди, был его конкурентом, Авару парень понравился. Была в нем некая незамутненная простота и добродушие. Интересно, что его потянуло стать наемным убийцей? Неужто Хасан и впрямь поверил тем басням, что рассказывают медовыми голосами вербовщики Старца? Тогда он или глупец… или человек очень хитрый, с раздвоенным змеиным языком. А значит, его нужно остерегаться.

–  Ночи здесь холодные, – сказал Хасан, усаживаясь рядом с Аваром. – Неплохо бы найти какое-нибудь укрытие.

–  Уже, – коротко ответил Авар.

–  Да ну?!

–  Пойдем, покажу…

Пещерка вызвала у Хасана восхищение. Он даже поцокал языком.

–  Это просто чудо! Пустишь на ночлег?

Авар рассмеялся.

–  Ты, я вижу, нигде не пропадешь, – сказал он весело. – Сначала напросился в компанию, затем нацелился разделить пополам мой ужин, а теперь еще намереваешься и переспать на моем ложе.

–  Нет, ну если ты не желаешь…

–  Куда ж тебя денешь! Но за все нужно платить. Пока мясо не испеклось как следует, обустрой нам мягкую постель.

–  Понял… – Хасан выдал свою коронную белозубую улыбку и исчез в темноте.

Спустя какое-то время он возвратился с большой охапкой свежей травы.

–  Где раздобыл? – удивился Авар: по дороге на перевал ему встречались лишь чахлые кустики и сухостой.

–  Места нужно знать, – не без хвастовства ответил Хасан.

–  Ну, иди в пещеру, стелись, знаток, и возвращайся поскорее. А то мясо остынет. Куропатки уже изрядно подрумянились.

–  Один момент! – И Хасан с охапкой исчез в черном зеве их нечаянного убежища.

Поужинали знатно. Особенно понравились Авару вяленые финики Хасана. Они были очень крупными и мясистыми, не то, что у них в пустыне. Видимо, Хасан жил в местах, где воды было много, и она не считалась большой ценностью.

Парни уснули как убитые. Им даже разговаривать не хотелось – усталость тяжелого пути и сытный ужин приспали юношей лучше, нежели колыбельные материнские песни. Авар спал очень чутко – это свойство он опять-таки выработал долгими тренировками, – а вот Хасан был недвижим до самого утра, лишь повернулся раз на другой бок. Все-таки ученик Азермехра не мог, не имел права верить никому, тем более какому-то незнакомцу из Магриба, где чересчур много мошенников и хитрецов.

Утром, поев фиников Хасана, они отправились в путь. Спускаться с перевала было гораздо легче, нежели карабкаться покрутым склонам, и когда юноши подошли к высокому – в полтора человеческих роста – дувалу, ограждающему ксар,[11]11
  Дувал – широкая глинобитная стена вокруг поселения. Ксар – тип укрепленного поселения, состоящего из пристроенных друг к другу (часто на склоне горы) домов, так что снаружи ксар выглядит как крепость, окруженная стеной.


[Закрыть] они все еще чувствовали себя свежими и полными сил. Авар знал, что в поселении живут в основном ремесленники и слуги Старца Горы – как мужчины, так и женщины. В саму же крепость никого, кроме фидаинов, не допускали.

При необходимости жители ксара могли взяться и за оружие, потому что помощники шейха аль-Джабаля раз в неделю проводили с ними воинские занятия. По словам Азермехра, иногда мужчины поселения отправлялись на задание вместе с фидаинами – когда нужно было завести смуту в городе или посеять панику в толпе. Так они облегчали их задачу.

–  Куда идете и что вам нужно? – грозно спросил у юношей один из воинов возле ворот ксара.

Он был вооружен до зубов и с явным удовольствием красовался в новых доспехах. Наверное, этот сильный муж был начальником отряда стражи.

–  О, блистательный джафар![12]12
  Джафар – начальник(араб.).


[Закрыть] – Хасан изогнулся в изящном поклоне. – Мы идем к великому и могучему шейху аль-Джабалю – да хранит его Аллах! – дабы предложить ему свои ничтожные жизни.

Авар едва не присвистнул от изумления: Хасан говорил, словно придворный султана. Как бы там ни было, но начальник стражей явно растаял от такого обращения. На его загорелом до черноты, грубом лице появилось некое подобие улыбки, и он уже вполне миролюбиво сказал:

–  Вам придется ждать. Долго ждать. Но не здесь, не у ворот. Идите туда, – показал он на небольшую площадку под дувалом; там уже сидели и лежали конкуренты Авара и Хасана, соискатели милостей Старца Горы. – Отведи их под навес, – приказал начальник одному из своих подчиненных. – Да я вижу, что под навесом нет мест! Выбрось оттуда хитрых бездельников – тех, кто уже сидит там третий день, – пусть эти юноши отдохнут после дальней дороги как следует.

Приказание было исполнено в точности. Два будущих фидаина подчинились стражнику безропотно, но во взглядах, что получили в свой адрес Авар и Хасан, плескались неприязнь и злоба. Впрочем, ни тот, ни другой на такие мелочи не обратили должного внимания. Все-таки находиться в тени гораздо приятней, нежели под жаркими солнечными лучами. А навес был совсем небольшим, он мог укрыть не более пяти-шести человек.

–  Да ты просто факир, повелитель змей! – не без восхищения тихо сказал Авар. – Я бы так не смог улестить грозного стража.

Хасан рассмеялся:

–  Это тебе плата за приятный во всех отношениях ночлег…

И потянулось томительное ожидание. Авар из рассказов Азермехра знал, что оно может длиться долго, пока не отсеются, не уйдут прочь слабые телом и духом, а останутся самые упрямые и выносливые. Он был готов ждать сколько угодно, поэтому философски отнесся и к недобрым взглядам, и к жаре, которая под дувалом чувствовалась особо остро, и к неудобствам, что причиняла твердая каменистая земля, – ведь слуги Старца Горы ни в малейшей мере не озаботились облегчить молодым людям их страдания, дав хотя бы несколько охапок соломы.

А страдания и впрямь не заставили себя долго ждать. Если вода все же была, – неподалеку журчал горный ручей, – то касательно еды у всех вскоре появились проблемы. У всех, кроме Авара и Хасана. Хитрец из Магриба, оказалось, запасся вялеными финиками. Благодаря имон мог продержаться недели две-три. И тем не менее Хасан щедро делился с Аваром своим продуктом. «Или он совершенно беззаботный человек, или у него на уме что-то другое», – думал осторожный Авар, но от угощения не отказывался.

В его небольшой дорожной сумке, перекинутой через плечо (хурджин юноша решил не брать – он был не очень удобен в пути), лежали высушенные на солнце пластины, в состав которых входили перетертое в порошок козлиное мясо, толченые ягоды, орехи, мед и говяжий жир. Все это замешано на пасте из маковых зерен, в которую добавили немного настоев разных целебных трав. Достаточно было съесть один кусочек этого удивительного продукта, чтобы целый день чувствовать себя сытым и бодрым.

* * *

Спустя неделю количество страдальцев уменьшилось наполовину. Через две недели остался всего десяток из тех, кто пришел раньше Авара и Хасана. Правда, приходили и новенькие, но они были не в счет.

Наконец закончились и финики Хасана. Нельзя сказать, что он сильно огорчился, но немного посуровел, будто мгновенно постарел.

–  Не переживай, – сказал Авар, доставая из сумки свои запасы. – Угощайся, – отломил кусочек. – Только не ешь быстро, а рассасывай. Этого хватит на день.

–  Вкусно! – воскликнул Хасан, и на его смуглом лице расцвела прежняя белозубая улыбка. – Что это такое?

–  Секрет моего племени.

–  Понял. Больше спрашивать не буду.

Авар уже знал, что Азермехр не просто с потолка взял имя Абу-ль-Фарадж. Оно принадлежало безвременно ушедшему из жизни юноше, который был в услужении у купца, одного из «невидимых». Племя этого юноши кочевало где-то в пустыне, и проверить, кем на самом деле является кандидат в фидаины, представлялось весьма трудным предприятием. Впрочем, шейх аль-Джабаль и не проводил никаких проверок. Он надеялся на интуицию, которая его никогда еще не подводила.

И снова потянулось томительное ожидание. А солнце словно действовало по наущению Старца Горы, палило нещадно. Но это было днем. Ночью же юношей пробирал озноб, ведь в горах уже приближались холода, и оба тесно прижимались друг к другу, чтобы согреться. Сон их был беспокоен, потому как на голой, каменистой земле даже ишак долго не улежит на одном месте.

Но вот наступил момент, когда закончился запас и у Авара. К тому времени он, Хасан, и еще четверо кандидатов пошли на «повышение» – их наконец перевели в крепость. Дорога через ксар круто забирала вверх, к воротам крепости. Юноши шли, шатаясь от голода, но в ремесленном поселении не нашлось ни единой сердобольной души, чтобы подкормить их хотя бы черствой лепешкой. В крепости будущих фидаинов оставили на каменных плитах перед входом в приземистое здание, у которого были не окна, а узкие бойницы, приказали никуда не ходить и словно забыли о них.

Авар знал, что сейчас начнется самое тяжелое испытание – на выносливость. Если до этого испытывались упрямство и фанатизм, которые все же поддерживались взятыми в дорогу продуктами, то в крепости их ждала сама смерть. Некоторые из соискателей милостей Старца Горы не выдерживали и умирали от физического истощения.

Юноша приготовился стоически выдержать все, что ему было уготовано. Кроме того, что будущим фидаинам не полагалась никакая еда (питье все же принесли – несколько кувшинов), они должны были терпеть еще и то, что на площади перед зданием негде было отправить естественные надобности. Авар знал это от Наставника, но очень удивился, когда о том же ему шепнул Хасан. Ему-то откуда все известно?!

Поблагодарив товарища взглядом, Авар уселся поудобней, скрестил ноги, прикрыл глаза и погрузился в нирвану. Этому способу отрешиться от всего земного его научил все тот же Азермехр. По некоторым намекам юноша понял, что в молодости Наставник водил караваны в Хинд[13]13
  Хинд (Синд) – Индия(араб.).


[Закрыть], где и научился потрясающему терпению переносить тяготы и лишения.

Спустя какое-то время мысли Авара осветлились до полной прозрачности, и он перестал замечать и нещадный зной, и назойливых мух, и вообще все вокруг. Его тело стало легким, словно тополиный пух, гонимый ветром, и он воспарил над крепостью как птица.

Юноша немного удивился новому состоянию (раньше на занятиях по нирване под руководством Азермехра никогда такого не случалось), но потом вспомнил слова Наставника, что настоящее просветление наступает после долгих дней голодания и в моменты наивысшего душевного напряжения. Голодать Авару приходилось, и не раз – в учебных целях, – но тогда он знал, что в любой момент ему придут на помощь, если что-то пойдет не так. А в логове Старца Горы юноша находился во вражеском окружении, и это все время давило на сознание помимо воли. Как не хотел Авар сосредоточиться и выбросить опасные мысли из головы, у него все равно ничего не получалось.

Авар оставил для размышления всего две проблемы: что собой представляет Хасан и откуда мог Азермехр знать подробности приема в фидаи? Выходило, что Наставник в далеком прошлом имел какое-то отношение к Старцу Горы. Неужели он был фидаем?! Но если так, то Наставник уже был бы или мертв, или сидел бы по правую руку шейха аль-Джабаля – с его-то потрясающими способностями. Это была загадка, которую юноша не мог разгадать даже в состоянии просветления.

Наконец, Хасан из Магриба. Он вполне оправдывал свое имя – юноша был весьма пригож; такие смуглолицые красавцы очень нравятся девушкам, чего Авар не мог сказать о себе. Впрочем, не исключено, что девушки племени сторонились его по той причине, что Авар принадлежал к «невидимым».

Они знали, что редко кто из «невидимых» обзаводится семьей, выбирая в жены соплеменницу. Обычно «уходящие в свет» лазутчики племени женились там, где пускали корни и обзаводились деловыми связями.

Но что подвигло красавца Хасана, мальчика явно из небедной семьи, податься в фидаи? То, что он был исмаилитом, Авар понял сразу. Юноши молились рядом, и слова молитвы в устах Хасана звучали куда проникновенней, нежели это получалось у Авара, душа которого яростно противилась чуждым мыслям. Только благодаря железной воле юноша давил в себе неистовое желание бормотать во время молитвы какую-нибудь ахинею. Конечно, не будь рядом Хасана, он никогда не сказал бы ни единого слова из мусульманской молитвы. Но едва Авар вошел в горы, где могли находиться соглядатаи Старца Горы, он начал регулярно останавливаться, чтобы делать вид, будто совершает намаз[14]14
  Намаз – в исламе обязательная ежедневная пятикратная молитва.


[Закрыть].

Хасан был второй и самой важной загадкой. Особенно Авара поразило то обстоятельство, что его попутчик (и невольный соперник), оказывается, тоже знает толк в нирване! Когда пришло время спуститься из светлых высот на грешную землю, чтобы совершить очередной намаз, Авар с огромным удивлением увидел, что Хасан сидит точно в такой же позе, как и он. И видно было, что его дух тоже блуждает в заоблачных высях. Откуда юноше из Магриба известны тайны жрецов Хинда?!

Они остались вдвоем спустя три дня после того, как попали внутрь крепости. Двое из будущих фидаинов сдались спустя сутки. Один из них просто потерял сознание под палящими лучами солнца, а второй начал что-то выкрикивать и бормотать, словно сошел с ума. Их вытащили за ворота, и дальнейшая судьба этих юношей осталась для Авара и Хасана тайной.

Еще двое конкурентов продержались почти трое суток.

По их внешнему облику можно было сразу распознать, что они принадлежат к очень бедным семьям феллахов-землепашцев. Юноши были низкого роста, смуглолицые, мускулистые и сухощавые. Авару хорошо был знаком этот тип: круглые и широкие лица, узкий и низкий лоб, черные глаза с длинным разрезом и большой рот с толстыми губами и превосходными зубами. Авар знал, что феллахи обладают большой выносливостью, поэтому посматривал на них с опаской: а ну как Старец Горы именно на этих двоих положит свой глаз?

«Невидимые» иногда ходили с караванами в большие города, чтобы у них выработалась привычка к бурному течению городской жизни (которая большей частью была сосредоточена на шумных базарах). Там Азермехр приучал своих воспитанников к наблюдательности. Спустя какое-то время каждый из «невидимых» мог в любой толпе очень быстро вычленить человека, принадлежащего к нужному ему племени или касте. Мало того, некоторые, особо одаренные, могли даже сказать, какой у этого человека характер, чем он занимается, насколько состоятелен, и поведать о его слабостях, что было весьма ценно в их тайной деятельности.

Феллахи не сдались, они, как и один из тех, кого выставили за ворота, просто потеряли сознание. Притом дружно, почти в один момент, словно близнецы. Но, к удивлению Авара, юношей-феллахов оставили в крепости – откуда-то выскочили слуги, подхватили их на руки и унесли в здание с окнами-бойницами. Авар и Хасан переглянулись, и магрибец, слегка улыбнувшись (улыбка далась парню с трудом; казалось, что туго натянутая сухая кожа на его скулах вот-вот лопнет), сказал:

–  Ну что, кто из нас умрет первым?

–  Все в руках Аллаха… – закатив глаза, ханжески ответил Авар; при этом его едва не стошнило от сказанного, хотя желудок юноши был не просто пустым, а звонким, как сухой рыбий пузырь.

Хасан лишь хмыкнул в ответ и снова погрузился в нирвану. Авар последовал его примеру…