Текст книги "Ушкуйники"

Автор книги: Виталий Гладкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 6. Сражение

Три ушкуя, в одном из которых находились и Стоян с Носком, плыли далеко впереди основных сил новгородцев, ибо сегодня им выпала честь нести дозор. Другими словами, в случае возможного приближения вражеских суден успеть предупредить своих. Дабы не вызвать у врагов подозрений раньше времени, одни ушкуйники скрыли свое воинское облачение под иноземными плащами, а другие укрылись под просмоленной парусиной. Так что теперь их ушкуи вполне можно было принять издали за небольшие, тяжело груженные суда ганзейских купцов. Для пущего же сходства хорошо владевшего языком свеев проводника Свида обрядили в дорогие одежды, и он изображал сейчас владельца небольшого торгового каравана.

Выяснилось, что Свид был из племени тавастов[73]73
  Тавасты (тавастландцы) – западная ветвь финнов. Средневековые мужчины-тавасты были широкоплечими, с голубовато-серыми глазами, светлыми, часто льняного цвета волосами и серьезным, сосредоточенным выражением лица.


[Закрыть]. До Первого крестового похода свеев на Сумь в его родных краях проживало очень много христиан, придерживавшихся христианских обычаев и даже строивших себе небольшие церкви. Но потом племена тавастов восстали против христианства и завоеваний шведского короля Эрика Святого, причем их борьба за свободу и право почитания прежних богов длилась целых девяносто лет. Могущество свеев было тогда подорвано внутренними распрями из-за престолонаследия, поэтому укротить тавастов они долго не могли. Казалось, христианство в стране Сумь уже обречено на забвение. Однако в 1259 году полководец свеев ярл[74]74
  Ярл – высший титул в средневековой Скандинавии, первоначально означавший доверенное лицо короля. В XIII–XIV вв. титул принадлежал в основном представителям только одного знатного рода – Фолькунгов. Хотя и неизвестно, титуловались ли они именно как ярл: все сохранившиеся до наших времен письма написаны на латинском языке и в качестве обращения высоких особ друг к другу в них используется слово dux (герцог).


[Закрыть] Биргер, собрав остатки военных сил государства, вновь переправился через море и разбил-таки непокорных тавастов. С той поры племя тавастов словно испарилось, и о нем стали постепенно забывать.

Неожиданно Свид предостерегающе поднял руку и крикнул:

– Прямо по курсу – суда свеев!

– Сколько? – коротко спросил возглавлявший дозор Игнат Малыгин.

– Две шнеки[75]75
  Шнека (шнеккер) – русское название иноземного морского судна (от норманнского «шнеккер» – змея). Длина шнеки составляла 20–24 м, ширина – 4,2–5,1 м, высота борта – 1,2–1,7 м, осадка – 0,5–1 м. Среднее водоизмещение – 10–20 т. Экипаж насчитывал от 40 до 70 человек. Дубовые доски обшивки крепились внакрой (характерная особенность морских судов северных народов), рулевое весло традиционной скандинавской формы располагалось на правом борту. Первое упоминание о шнеке в новгородской летописи относится к 1284 г.


[Закрыть], – доложил Свид. – Военные…

– Всем приготовиться! – скомандовал атаман. – Вывесить «сигнал»!

«Сигналом» служил кусок красной материи, крепившийся к корме дозорного ушкуя при появлении в поле зрения вражеских судов. Именно таким образом предупреждались об опасности основные силы флота ушкуйников, следовавшие позади дозора.

– Стрелять по моей команде! – продолжал отдавать распоряжения Малыгин. – Готовьте крюки, будем брать свеев на силу! Свид!

– Слушаю, атаман.

– Нам нужно подойти к ним как можно ближе и раньше, чем они успеют опомниться. Заговори им зубы, делай что хочешь, но мы должны приблизиться к судам свеев на длину веревки с крюком и чтобы они при этом ничего не заподозрили!

– Будет сделано, атаман, – твердо заверил Свид.

Шнеки приближались. Со своего места Стоян мог уже различить хмурые лица свеев, стоявших с луками наизготовку и недобро взиравших на лодки чужаков. По приказу Луки Варфоломеева с носов дозорных судов сняли резные украшения – медвежьи морды, но внешние обводы новгородского ушкуя не замаскируешь! Да и свеи были далеко не дураками: они тотчас определили, что суда неместные. Единственное, что сбивало с толку, – это улыбчивые безоружные гребцы (ушкуи шли на веслах, поскольку ветер в речном устье затих и паруса обвисли как тряпки) да стоявший на носу одного из суден богато разодетый купец. Когда же тот прокричал приветственные слова на их родном языке, они, слегка, успокоившись, опустили луки.

– Кто вы и куда путь держите?! – на всякий случай грозно прокричал начальник свеев, высокий дородный мужчина в воинском облачении.

Будучи гораздо опытней своих подчиненных, он пока еще не избавился от смутных подозрений относительно чужаков. Форма лодок его не особо волновала: суда, подобные разбойничьим ушкуям, строила – для речных и прибрежных перевозок грузов – и купеческая Ганза. А вот лица гребцов – холодные жесткие глаза воинов и натянутые, как маска, улыбки – настораживали.

Напряжение снял все тот же приветливый купец.

– Свои мы, свои! – благодушно прокричал он в ответ. – А направляемся в Або, на ярмарку. – С этими словами купец поднял высоко над головой вместительный кувшин. – Не желаете отведать доброго вина, доблестные стражи?! Два кувшина – ваши! Мой вам подарок!

Услыхав про вино, свеи оживились и посветлели лицами. Судя по всему, их шнеки были передовым охранением гарнизона Або, и поборы с заплывших в «их владения» купцов считались не чем-то предосудительным, а скорее нормой.

Тем временем ушкуи подошли к шнекам чуть ли не вплотную.

– Приготовились… Пора! – громким шепотом объявил Игнат Малыгин. А затем крикнул уже во весь голос: – С Богом, робяты! Сарынь, на кичку!

Парусина, прикрывавшая лучников и абордажную команду, тотчас отлетела в сторону, в воздухе запели стрелы, а вместе с ними зазмеились и веревки с острыми крюками на концах. Нападение вышло настолько неожиданным, что даже побывавший не в одной переделке начальник свеев опешил. Когда же вознамерился дать команду на отражение атаки, в горло ему вонзилась стрела, и он рухнул на палубу как подкошенный.

Стоян, сбросив плащ и схватив ослоп, перемахнул на борт шнеки одним из первых. Отметив краем глаза, что сеча уже завертелась, он начал крушить черепа и кости свеев с легкостью необычайной: бил ослопом налево и направо с потрясающей сноровкой, которую никак нельзя было заподозрить в его несколько тяжеловесной фигуре. Стоян крутил увесистую палицу так, будто она была легким черенком от лопаты. От него шарахались даже свои – чтоб не зашиб нечаянно.

– Потише ты, дубина стоеросовая! – заорал благим матом Носок, прикрывавший друга со спины. – Чуть мне башку не снес!

Свеи, заметив, кто у ушкуйников является главной ударной силой, полезли на Стояна со всех сторон, но внезапность нападения оказалась все же решающим фактором. Многие свеи были сражены стрелами еще до того, как поняли, что происходит, некоторые – те, что помоложе, – просто испугались, пали на колени и запросили пощады, а самых смелых и опытных стражников быстро порубили дорвавшиеся наконец до настоящего дела ушкуйники. Вскоре обе шнеки были захвачены. Тех свеев, что остались в живых, согнали на нос одного из суден, и теперь они со страхом ожидали своей участи.

– Что будем делать с пленными? – спросил ушкуйник-ветеран Гостиша у Игната Малыгина.

– А ты как думаешь?

Гостиша выразительно чиркнул себя большим пальцем по горлу.

– Тогда зачем спрашиваешь? И концы в воду…

Стоявший неподалеку от них Свид услышал слова атамана. Криво ухмыльнувшись, он без долгих раздумий вытащил из-за пояса нож, приблизился к пленным и с поразительными хладнокровием и быстротой взрезал им всем горла. При виде столь неприкрытого изуверства Стоян малодушно отвернулся, хотя в душе прекрасно понимал, что иного выхода у ушкуйников нет: отпустить свеев значило выдать себя.

Вскоре подошли и основные силы. Увидев две трофейные шнеки, ушкуйники подняли радостный галдеж, но Лука Варфоломеев повелительно поднял вверх меч, и все разом стихли.

– Молодцы, – скупо похвалил Лука Малыгина. – Скольких потеряли?

– Четверых… – Игнат потупился, словно в гибели товарищей был виноват лично.

– Худо, – помрачнел Варфоломеев.

– Хорошие вои супротив нас бились, атаман, – встрял Гостиша.

– Что ж, победителей не судят. Своих похороним по нашему обычаю, но после того как возьмем Або. А мертвых свеев – за борт. Шнеки отмыть от крови и поставить на них команды.

– Зачем? – удивился Гостиша. – Все едино шнеки на дно спускать придется.

– Нет! – отрезал Варфоломеев. – Шнеки оставим себе. Они нам еще пригодятся.

Гостиша в недоумении пожал плечами, но спорить не стал: кинулся распоряжаться уборкой на захваченных судах. Варфоломеев переглянулся с Игнатом Малыгиным, и тот понимающе улыбнулся.

Спустя некоторое время длинная вереница выстроенных в кильватер ушкуев, возглавляемая шнеками с воинами в броне на бортах, пришла в движение. К этоту моменту со стороны моря подул попутный ветер, и на всех судах подняли паруса. Теперь уже передовая команда ушкуйников на шнеках не таила свое оружие, а напротив – выставляла напоказ. Если шибко не присматриваться, то даже вблизи они вполне могли сойти за свеев, а именно это Варфоломееву и было надобно.

Стоян с Носком снова попали в дозор, только уже на шнеках. Носок разжился где-то куском вяленой медвежатины, и теперь они коротали время, уподобившись жвачным животным: бездумно таращась на проплывавшие мимо берега и тупо пережевывая тугое, как подметка сапога, мясо. Стоян прокручивал в голове перипетии первой в своей жизни битвы, а Носок страдал из-за того, что не смог вовремя умыкнуть кувшин с вином, обнаруженный на шнеке, – трофей перехватил Гостиша. Будучи хорошо знаком с языком еми, Гостиша на сей раз возглавлял дозор наряду с Игнатом Малыгиным.

По пути ушкуйники захватили еще несколько рыбачьих лодок и три небольших купеческих судна, благо их команды даже не подумали оказать сопротивление. Убивать пленников в этот раз не стали. Рыбаки были из племени емь (они и так при виде ушкуйников едва не умерли от страха), а купцы принадлежали к народу сумь, относившемуся к новгородцам дружелюбно. К тому же воины племени сумь и сами совершали набеги в основном на земли свеев.

Когда на горизонте показался Або, ушкуйники прижали свои судна как можно плотнее к лесистому берегу – дабы не быть обнаруженными со стен замка раньше времени. Согласно предварительной договоренности, большая часть участников похода должна была далее идти по суше и скрытно подобраться к замку-крепости с тыла, а меньшая – ударить в это время с воды. Поэтому, едва ступив на остров, где был расположен замок, разбойники быстро замаскировали челны ветками, после чего принялись приводить в порядок оружие, попутно разбиваясь на десятки, – чтобы атаману сподручней было руководить ими.

Конечно, можно было бы напасть сразу на город, минуя крепость, но Лука Варфоломеев опасался, что когда начнется сбор добычи, крепостной гарнизон легко перебьет всю его ватагу. Ведь когда охочий люд разбредался по домам захваченного города в поисках трофеев, то совсем терял голову при виде серебра, дорогой одежды и прочей утвари, и его можно было брать голыми руками.

– Крепостца сильна, – доложил Гостиша, сбегавший на разведку в Або под видом слуги ганзейского купца. – Ох, много людей нынче положим…

– Да и с тылу нам вряд ли удастся подобраться к ней незамеченными, – поддержал его Игнат Малыгин.

Варфоломеев тотчас призвал ближайших сподвижников на последний совет, и вдруг раздался голос Свида:

– Мы можем обмануть свеев.

Лука жестом пригласил его присоединиться: после абордажного боя со свеями неразговорчивого таваста зауважали, ибо дрался он как настоящий витязь, а держался как боярин – с немалым достоинством.

– Благодарите своих богов, – вполголоса заговорил Свид, приблизившись к тесному атаманскому кругу, встретившему его немым вопросом в глазах, – они явно благосклонны к вам сегодня. Поскольку советник герцога Эрика, опытный и чрезвычайно умный военачальник Матс Кеттильмундссон[76]76
  Матс Кеттильмундссон – рыцарь, опекун шведского короля Магнуса II Эрикссона.


[Закрыть], третьего дня покинул Або с небольшой дружиной, гарнизоном теперь командует Юнас Улафссон – воин храбрый, но небольшого ума…

– Откуда знаешь, что наместника нет в крепости? – перебил Лука Варфоломеев, подозрительно прищурившись.

– Есть у меня кое-какие возможности, – уклончиво ответил Свид. – А что касается причины, побудившей Кеттильмундссона покинуть замок в большой спешке, то она на виду: торопится спасти своего любимчика, юного герцога Магнуса[77]77
  Магнус II Эрикссон (1316–1374) – король Швеции, внук Магнуса Ладулоса. В возрасте трех лет унаследовал норвежский престол и попутно был избран на шведский.


[Закрыть], которого вместе с конунгом[78]78
  Конунг – владетельный князь у древних скандинавов; военный вождь, высший представитель родовой знати у скандинавов раннего Средневековья.


[Закрыть] Вальдемаром едва не пленил накануне конунг Биргер. Сейчас мальчика где-то прячут.

– Что ж, хорошая новость, – удовлетворенно молвил Лука Варфоломеев. – Ну и какую же хитрость ты удумал, чтобы извлечь из этого пользу?

– Я войду в главные ворота замка под видом гонца от Матса Кеттильмундссона. Думаю, мне поверят.

– Дык что ж ты сделаешь в одиночку супротив стражи, охраняющей ворота? Там же наверняка не меньше десятка свеев толчется!

– Потому мне и потребуются два ваших бойца, причем самых лучших. Более многочисленное сопровождение гонца вызовет подозрение. Потом мы откроем для вас ворота изнутри.

– Дивный план! – радостно воскликнул Игнат Малыгин.

– Оно, конечно, верно… – задумчиво протянул Варфоломеев. – Да и людей мы найдем. Только ты ведь идешь на верную смерть, таваст. Не страшно? – Он остро взглянул прямо в голубовато-серые глаза Свида.

Тот криво ухмыльнулся и ответил, не отведя взгляда:

– Если я прихвачу с собой на тот свет хотя бы с десяток свеев, это будет для меня лучшей тризной.

– Слова настоящего мужа, – выразил общее мнение Варфоломеев. – Ну, пущай тогда тебе помогут твои боги!

– Я хочу, чтобы со мной пошел тот здоровый парень, который привел меня к вам.

– Стоян? – удивился атаман.

– Да, вроде бы его так зовут.

– Но дык он же у нас ишшо новичок!

– Мне известно, что этот парень отмечен особой благодатью. Только с ним я смогу свершить задуманное.

– По рукам. Стоян так Стоян. Ну а кого он себе возьмет в напарники, я, кажись, ужо знаю.

Впрочем, для подобного умозаключения семи пядей во лбу не требовалось: приятели Носок и Стоян ходили друг за другом, как нитка за иголкой.

Носку подходящее воинское облачение из того, что было снято с погибших при абордаже свеев, нашли быстро. А вот со Стояном пришлось повозиться: уж слишком могуч фигурой был парень. В конце концов вручили ему воинский наряд самого начальника свеев, однако тот подошел не целиком: впору оказались только кольчуга, боевой пояс да шлем. Пришлось парню накинуть на плечи рыцарский плащ, дабы скрыть свой тегиляй, а лицо, мало схожее с физиономиями свеев, спрятать под шлемом с личиной. Ослоп, к сожалению, отняли: рыцарь с примитивной палицей мог вызвать у стражи подозрение. Взамен утешили длинным полуторным мечом-бастардом.

Меч, равно как и секиру с большим фехтовальным щитом[79]79
  Большой фехтовальный щит впервые появился в XIV в. Его изготавливали из твердых пород дерева узким и длинным; потом обтягивали кожей и расписывали. По центру щита проходило высокое, полое внутри ребро, а вдоль него – железный усиливающий стержень. Сверху и снизу из щита выступали длинные железные острия с крючьями. Этот тип щита применялся только на турнирах, ибо представлял собой средство защиты и нападения одновременно. Острые шипы и крючья щита наносили противнику колющие, резаные и рваные раны.


[Закрыть], нашли в помещении, где отдыхал прежде начальник свеев: они висели над его бывшим ложем. Видимо, в качестве напоминания о былых сухопутных походах и рыцарских турнирах, ибо в сражениях на воде такое оружие было бесполезным и даже опасным для его обладателя: морская качка нарушала равновесие тяжеловооруженного воина, и он становился беспомощным и легко уязвимым.

…По телу Стояна побежали мурашки: вблизи замок Або выглядел совершенно неприступным. Выстроенный из серых гранитных глыб, он возвышался над островом как скала. Ворота, к которым поднимались сейчас от берега три закованных в броню воина, были закрыты. А из узких бойниц башни, расположенной над воротами, за их приближением с интересом наблюдали стражники. Впрочем, они не сомневались, что это свои: у причала на мелкой волне покачивалась шнека, на парусе которой были изображены три леопарда – герб рода Фолькунгов, к коему принадлежал сам герцог Вальдемар.

Стоян покосился влево. Лес у стен замка был сплошь вырублен – рос только невысокий кустарник, да и то не кучно. И сейчас среди этих невзрачных кустиков и камней уже таился передовой отряд ушкуйников, сформированный из самых опытных, поднаторевших в подобных делах воинов. Стоян видел, как они маскировались: срезали с деревьев тонкие ветки и вместе с пучками травы крепили их на шлемы и плащи.

– Кто такие? – раздался в этот момент оклик со стороны замка.

– Рыцарь Кнут Йонссон от конунга Вальдемара с посланием к коменданту замка! – прокричал-пролаял в ответ Свид на языке свеев.

Стоян слегка опешил: доселе голос таваста не отличался звучностью, а сейчас вдруг прогремел как гром.

– Входите…

Скрипнули петли тяжеленных створок, и ворота медленно отворились. «Гонца» и его спутников встретили порядка десяти стражников в полном боевом облачении. Держались они настороженно, однако, как с облегчением заметил Стоян, лучников среди них не было. «Наверное, остались наверху, у бойниц», – подумал он.

И тут случилось то, чего более всего опасался Свид. Поскольку все рыцари в Або были наперечет, он воспользовался не вымышленным, а настоящим именем, и потому заранее подготовился к варианту, если среди стражников окажется вдруг хотя бы один, кто знает Кнута Йонссона в лицо. Именно это, увы, и произошло.

– Это не Йонссон! – вскричал один из стражников, когда троица приблизилась, и схватился за меч.

– Глаза! – рявкнул моментально Свид, и Носок со Стояном, повинуясь заранее оговоренной команде, прикрыли веки.

Они не понимали смысла этой команды, а Свид при инструктаже не пожелал вдаваться в подробности. Сказал лишь, что далее он применит некое колдовское средство, от которого они, если не закроют глаза, могут ослепнуть. Носок, правда, попытался тогда потребовать более детальных разъяснений, однако Стоян, умудренный опытом общения с абруем, довольно грубо одернул друга, посоветовав довериться Свиду без лишних вопросов.

Свид тем временем выхватил из-под плаща небольшой горшочек и бросил его под ноги стражникам. Раздался взрыв, и яркое сияние ослепило свеев.

– А теперь – бьем! – скомандовал таваст.

Открыв глаза, Стоян и Носок увидели ошеломляющую картину: стражники словно сошли с ума! Даже успев достать из ножен боевые мечи, они почему-то не спешили расправиться с самозванцами, а беспомощно топтались на месте, неуклюже размахивая клинками в воздухе. А некоторые и вовсе побросали оружие: завывая на все лады, они ожесточенно терли кулаками внезапно ослепшие глаза.

Воспользовавшись групповым сумасшествием, новгородцы во главе с тавастом налетели на стражников, точно ястребы на куриный выводок, и уложили всех до одного буквально за считанные минуты. Но радоваться победе было рано: из внутреннего двора замка к воротам спешило довольно многочисленное подкрепление. Сомкнувшись спинами, Свид, Стоян и Носок принялись отбиваться с яростью обреченных. «Где же наши?!» – в отчаянии думал Стоян, ловко орудуя своим новым оружием. Он уже снес две вражеские головы, причем с такой легкостью, будто то были головки одуванчиков. Меч, оказывается, разил не хуже ослопа. Тем более что в спешке некоторые свеи не удосужились прихватить с собой щиты.

И тут в ворота замка-крепости ворвалась, словно занесенная сильным ветром, целая орда невиданных лесных чудищ с черными физиономиями (ушкуйники вымазали их сажей) и древесными ветками вместо шерсти. Началась дикая и беспощадная резня. А когда свеи поняли, что перед ними – всего лишь люди в машкаре, во двор ворвалась вторая волна нападавших, в которых защитники замка признали наконец, к своему ужасу, новгородских ушкуйников.

Благодаря численному превосходству разбойников сражение за крепость длилось недолго: вскоре ее защитники полегли все до единого. Теперь по телам поверженных свеев прохаживался, добивая раненых, один только мрачный и свирепый Свид: его ненависть к поработителям родного племени не знала границ.

– Собрать оружие и все ценное, остальное – в огонь! – приказал Лука Варфоломеев. – Поджечь все строения!

Атаманы одобрительно закивали головами. Они поняли его мысль: пылающий замок послужит для жителей Або предупреждением. Ежели не сдадутся на милость победителей – умрут…

Город взяли почти без потерь с собственной стороны. А вот воинов гарнизона и часть горожан (в том числе представителей народа еми), посмевших оказать сопротивление, вырезали немилосердно. Утихомирились же лишь после того, как обнаружили в городском соборе богатую казну: скопленный за пять лет церковный налог, уже подготовленный к отправке в Рим. Казну прибрали к рукам, а собор – припомнив свеям их разрушительные походы на Новгород, – сожгли дотла. Основательно разрушили и сам город. Вражеский флот тоже предали огню. За исключением захваченных в качестве трофеев нескольких новых шнеков и добротного бусса[80]80
  Бусс – большое парусное ганзейское судно с высокими бортами.


[Закрыть], на который и погрузили львиную долю награбленного.

…Стоян и Носок, вальяжно расположившись на куче добра все на той же трофейной шнеке, взирали на стремительно удалявшийся замок Або, как сытые коты. Над городом до сих пор висели густые клубы дыма, а по берегу беспомощно метались оставшиеся в живых немногочисленные горожане. «Ну и поделом им…» – утешал себя Стоян, совсем некстати почувствовавший вдруг угрызения совести. Просто представил себя на миг на месте ограбленных жителей, и ему стало слегка нехорошо.

– Пошто нос повесил, паря? – весело окликнул его Носок. – Ну-ка, глотни для сугреву и веселия! – Он протянул Стояну кувшин с вином. – Пей, не боись! У свеев вино доброе. Чай, заморское!

Стоян молча взял кувшин и приложился к нему, да так крепко, что спустя минуту Носок забеспокоился и укорил, забирая вино обратно:

– Э-э, потише! Нам ишшо плыть да плыть. А у меня в закромах токмо два кувшина.

Стоян буркнул в ответ что-то невразумительное и, закинув руки за голову, прилег на тюки с трофейными одеждами.

Флотилия ушкуйников уже вышла из устья реки, и паруса шнеки наполнились ветром. Судно резво побежало по волнам, обгоняя тяжело нагруженные ушкуи. И лишь мелкие тучки над головой застыли на одном месте, будто приклеенные кем-то к небосводу. Под воздействием пережитого и выпитого глаза Стояна начали слипаться, и он погрузился в сон.

…Проснулся Стоян от щедрой порции воды, обрушившейся на его лицо.

– Эй, ты чаво озоруешь?! – заорал он истошно, решив, что это очередная дурацкая шутка Носка.

– Хватайся за што могешь! – провопил в ответ тот, стараясь перекричать свист ветра. – Штормит однако, паря!.. – Носок был сильно напуган и даже не пытался этого скрыть.

Стоян ухватился за одну из веревок, которыми был увязан груз, и в страхе воззрился на ставшее седым бушующее море. Свинцово-серое небо висело так низко, что, казалось, до него можно дотронуться рукой. Тучи неслись с невероятной скоростью. Ветер завывал подобно голодной волчьей стае. Шнеку кидало с волны на волну, точно тряпичный детский мячик…

Разыгравшийся шторм оказался гораздо сильнее того, что довелось испытать ушкуйникам в начале похода, но, по счастью, он закончился столь же быстро, как и налетел. Темные брюхатые тучи даже не успели разрешиться бременем до конца: так и унесли в своих чреслах непременный в подобных случаях ливневый дождь дальше. Но пассажирам шнеки легче от этого не стало. Ибо, едва небо прояснилось, кормчий Замята угрюмо сообщил, тыча пальцем в сторону горизонта:

– Пропали мы, кажись, братцы…

Стоян оглянулся по сторонам. Их шнека качалась на все еще крутой волне посреди бескрайнего моря одна-одинешенька – поблизости, насколько хватало глаз, не было видно ни одного ушкуя. Замята не смог справиться с непривычным рулевым веслом, и шнеку снесло в открытое море. Но это было еще полбеды. К ним приближались четыре больших судна с начертанными на парусах черными крестами тевтонцев.