Текст книги "Марс. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: Виталий Астапенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

В модуле стояло по два лежака друг над другом у стены без окон и ещё один вдоль торцевой стенки под иллюминатором. Подкова стола с выключенным компьютером и парой-тройкой надувных сидений-кубов синего цвета. За полуоткрытой дверцей стенного шкафа тянулся вверх ряд небольших аккуратных полок, забитых пакетами субпродуктов.

И никого.

Я осматривал последний, третий модуль, когда меня позвала Даша:

– Илай!

– М-м… – Но девушка не услышала.

– Илай! Иди сюда! – крикнула она тоном повыше.

«Ну, вот, – подумал я, – ещё и не целовались, а уже командует, как жена со стажем»!

А что, хочется?

С такими мыслями я шагнул внутрь образованного модулями треугольника.

Они стояли ромбом – пять фигур в скафандрах штолен-проходчиков на расстоянии трёх-четырёх метров друг от друга, лицами к марсианской пустыне. К нам с Дашей. Руки были широко разведены на уровне плеч, почти заведены за спину и вывернуты, словно они повисли на невидимом канате. Лица за поднятыми лицевыми щитками выглядели одинаково смазанными, лишёнными индивидуальности, будто у манекенов. И заполненные чёрной пустотой глазницы вместо глаз.

Жуткое зрелище.

Пока я пялился на открывшуюся картину, Даша подошла чуть не вплотную к одной из фигур. Постояла, всматриваясь, и протянула было руку, как испуганно взвизгнула, отшатываясь. Фигура, вернее, фигуры синхронно шагнули вперёд, увеличивая пятиугольник. В пустоте между протянутых друг к другу рук вздулся и опал внутрь себя кусок пространства, отделённый от всего окружающего.

И вернул фигуры на место.

Теперь я его видел довольно отчётливо: медузообразное сгущение с пятью отростками, присосавшимися к людям, этакий прозрачно-непроницаемый пентаэдр. Я не оговорился: именно прозрачно-непроницаемый – взгляд тонул в бесцветной толще, как бы утягивая за собой, растворяя в прозрачном ничто. Манил, обещая неведомые тайны, которые проскальзывали в глубине краткими стремительными образами–намёками. С огромным трудом мне удалось отвести глаза.

Переведя дыхание, снова осторожно взглянул, тщательно контролируя себя. С трудом, но получилось: я как бы скользил взглядом по поверхности пентаэдра, не погружаясь внутрь. Почти задачка – не думать об обезьяне[1]. И если бы не тренировки в академии, шиш бы я справился. Как и Даша.

Кстати…как там она?

Уставившись себе под ноги, Даша потащила наружу одного из увязнувших, ухватившись за пояс. Тот слабо отмахивался – вытянутые руки не позволяли отбиваться. И чем он ей приглянулся? Или решила спасать всех по очереди? В любом случае, сил у девушки явно не хватало, но она не сдавалась. Мне было слышно её прерывистое дыхание, время от времени перемежавшееся невнятными восклицаниями, наверное, не очень этичными.

– Даша, – позвал я девушку. Она не услышала. – Дарья!

– Что? – бросила Даша злобно. – Может, поможешь?

– А может, сперва осмотримся и подумаем?

– Мы только и делаем, что думаем да осматриваемся. А два человека погибли! И с этими…

Я быстро скользнул к девушке. Она продолжала что-то говорить, нелицеприятное обо мне, но я не слушал. Это она так, в сердцах, от неизвестности и тревоги.

Вблизи фигура оказалась ещё страшнее: смазанные черты лица с тонкой линией почти исчезнувших губ и пустой взгляд широко раскрытых глаз на дне темноты в глазницах. Руки были вывернуты ладонями наружу, но из манжет, к которым обычно изнутри пристёгиваются перчатки, вместо пальцев тянулись шнуры переплетённых между собой струй пустоты, казавшихся слегка зеленоватыми в ПНВМ. Они свивались в довольно толстые канаты, соединяя между собой фигуры людей, и как бы натягивались с равномерными промежутками, чтобы тут же ослабнуть. При каждом натяжении фигура вздувалась и опадала. Это было очень похоже на дыхание. По крайней мере, наводило на такие мысли.

Я быстро обошёл пятёрку по кругу и вернулся к Даше. Та не оставляла попыток высвободить увязнувшего непонятно в чём человека. Я деликатно постучал по спине трудолюбивого пилота МОУ.

– Может быть, не стоит этого делать.

– Почему? – Она выпрямилась, отпустив напоясную сбрую.

– Поэтому. – Я показал на зеленоватые полосы.

Девушка недоумённо посмотрела на раскинутые руки человека, потом на меня.

– А что здесь?

– Да вот же! – Я снова ткнул пальцем, не касаясь, правда, в связывающие фигуры канат.

– Ничего не вижу! – негодующе сказала Даша.

Так, похоже, вижу эту связь только я. Или не видит только Даша. И не проверишь пока. Был бы кто третий или хотя бы связь… Мечты, мечты…

Ладно, что дальше?

Отодвинув девушку, я наклонился над запястьем, рассказав Даше, что видел.

Что-то последнее время слишком много необъяснимого, так и до странной материи докатиться можно.

– Что? – удивилась Даша. Оказывается, я произнёс слова вслух.

Пришлось повторить:

– Странная материя, ну, адроны, содержащие странные кварки.

– Ты имеешь ввиду, страпельки, не разделённые на отдельные адроны, вещество с одинаковым содержанием верхних и нижних кварков? – М-да, не стоило забывать, что в ИКП-2 работают не дилетанты. – Тёмную материю? Вряд ли, страпельки где только и в чём только ни искали – безрезультатно!

– Это не значит, что их нет.

– Да с чего ты взял? Если что-то непривычное, так странная материя? Легендарная цепная реакция превращения всего в стоячее болото? Как там – Легенда о Чёрном кванте?

– Вообще-то, просчитано, что обращение атома в тёмную материю при столкновении со страпелькой, сопровождается выбросом энергии. А здесь этого нет.

– Ну и хвала космосу, что нет! О чём вообще спорим?

Действительно.

– Давай попробуем снять скафандр, – предложил я неуверенно. – Хотя нет! Лучше всего, чтобы не наломать дров, тебе стоит вернуться в модуль и, если связи так и нет, добраться до ближайшего посёлка, вызвать помощь. Я пока побуду здесь. Да, давай-ка так и сделаем!

Минут десять пришлось потратить на уговоры, но, в конце концов, девушка согласилась, что это лучший выход. Ещё какое-то время ушло на программирование кара – добираться до ложа озера быстрее всего на автомате, а дальше Дарья доедет на ручном управлении.

В соле, марсианских сутках, 24 часа 37 минут – в общем, когда огоньки фар кара растворились в темноте, марсианская ночь близилась к концу. То есть, Дарья стартует уже при дневном свете, если, конечно, МОУ ещё способен летать после обстрела. Если нет, девушка вернётся.

Я подошёл к жуткому пентаэдру. Все попытки поговорить, привлечь к себе внимание или вытащить кого-нибудь из людей из зеленоватой связки окончились ничем в быстро накатывающейся полосе солнечного света от далёкого солнца. Стало заметно теплее, правда, мы находились в Южном полушарии, где изначально лето и короче и теплее. Хотя нет, так было раньше, до терраформирования. Не разгуливал бы я комбинезоне при температуре ниже 153 градусов по Цельсию и давлении в 6 миллибар. Или это было на полюсах? Да всё равно: как бы ни плакались по исчезнувшим долинам Маринер[2] и вулкану Олимп[3]

[4] Самая высокая гора на планетах Солнечной системы. сердобольные «зелёные», теперь хоть воду можно конденсировать на поверхности. Точнее, цепочку: сгущение атмосферы, увеличение давления, образование и сохранение влаги. Как задумаешься, марпоника в самом деле сложнейший террахимический процесс, ускоряющий кстати затвердевание марсианского ядра, благодаря чему восстанавливается магнитное поле планеты. А без него за два-три дня получаешь здесь космического излучения как за год на Земле. Раньше под землю приходилось прятаться.

Я поймал себя на мысли, что старательно избегаю думать по поводу случившегося в крохотном вахтовом посёлке. Никаких дельных мыслей в голову не возникало. Промаявшись некоторое время, вышел за модули и уставился на освещённые белым пятаком солнца уходящие за горизонт поля марпоники.

Кстати, а почему в посёлок ведут две дороги? Хотя та, по которой мы приехали – от будущего озера, – одно название. Такое ощущение, будто её проделали выстрелом по марпонике из вакуум-пробойника, чтобы не трястись по разросшимся стеблям, иначе километров через пятнадцать-двадцать любой наземный кар можно выкидывать: от подвески и колёс ничего не остаётся. Не говоря уж о стремительности продвижения – черепаха обзавидуется.

Ладно, оставим на потом. К прочим непоняткам. Типа, какого рожна вакуум-пробойник был нацелен на дорогу. Ждали кого-то? Наших погибших? Зачем? И кто вообще они?

Я вернулся к модулям и наскоро заглянул в каждый.

Кажется, этот.

Действительно, в настенной панели под вделанным монитором, отыскалась стандартная консоль, и более того – она работала, только связи всё равно не было. Ну и ладно. Главное, что подбирать пароли не придётся. Всё-таки не Спасательная служба Администрации Северного полушария.

Так, вот список с видеорядом на каждого вахтовика. И перечень предстоящих и проделанных работ. На вахте числилось восемь человек, восемь, не семь. Восьмого, некоего Гюйгера Кранца – чиф-мастера штолен-проходки, среди здешней пятёрки не оказалось. Я догадывался, где он. И как же он туда попал? Гадать можно до посинения – информации катастрофически не хватало.

Для чего обстреляли МОУ? Чтобы мы не сняли тело с преобразователя? Да глупости! Ни на каре, ни здесь, в посёлке, я не нашёл оптически-увеличивающих преобразователей, способных отследить перенос столь малого на таком расстоянии объекта, как человеческое тело, с КППМ на МОУ. А для невооружённого глаза КППМ с планеты выглядит небольшой тёмной чечевицей. То есть, отследить-то, конечно, возможно, даже с помощью вот этой консоли, но требуется время. Более того, как вообще сумели так быстро нацелить вакуум-пробойник на МОУ?

Или не на МОУ?

С чего я взял, что атаковали именно модуль? Только потому, что обстрел начался после того, как мы сняли тело? А если стреляли по преобразователю? Скажем, потребовалось уничтожить КППМ. Угу, пирокартечью? С таким же успехом можно просто пальцем погрозить. Разве что сбить настройку пространственной ориентации. Вот электромагнитным импульсом – пожалуй: большая часть преобразователя являет собой что-то типа соленоида – нет, не то. Хотя…если серией взрывов пирокартечи повредить хранилище водорода, необходимого для корректировки курса, преобразователь сойдёт постепенно с чётко выверенного положения на орбите, и пока его вернут на место, огромный район Марса выпадет из жёсткого графика изменения климата. Нет, всё равно никакой гарантии нет.

Зачем вообще стрелять по КППМ? Это ведь ничего не даёт. Или я ошибаюсь?

Я ввёл запрос и уважительно уставился на появившуюся цифровую диаграмму.

При достаточно сильном взрыве сдвигались фиксированные энергокатушки, отчего пересекались два энергоимпульса, порождающие резонанс, взрывающий в противофазе частоту работы преобразователя. И тогда уже КППМ стопроцентно оказывался выведенным из строя, вернее, терял жёстко ориентированную привязку к сети преобразователей. Это ж какой мощности должен быть взрыв?

Ещё запрос, и однозначный ответ: одного залпа пирокартечи недостаточно. Мощности, точнее количества снаряжённых CL-20, или как там его – гексанитрогексаазаизовюрцитана – зарядов, устанавливаемых на раструбах, просто не хватит.

А два залпа подряд не позволит сделать нехватка вакуум-заряда.

Кажется, понятно, почему было два пробойника.

Но для чего?

Климатические погодный преобразователи Марса генерируют частоты, благодаря которым рождённая марпоникой кислородно-газовая смесь разделяется на собственно воздух, который в дальнейшем опускается на планету, а примеси и излишки, например, того же азота, выдавливаются магнитным полем преобразователя в экзосферу, и тоже возвращаются на Марс, но уже не смешиваясь с воздухом. Их собирает специальная сеть газо-ловушек в мезосфере.

Представить не могу, зачем вахте штолен-проходчиков обстреливать КППМ? Сошли с ума? Все и разом? Бывает, конечно, но вообще-то нереально.

А что реально? Вселенский заговор с целью не позволить изменить марсианский климат? Скажем, в отдельно взятом районе. И с помощью инопланетян. Вернее, марсиан. Замаскировавшихся. Прятались, прятались в…где они там прячутся? И вдруг объявились, тайно.

Ни на что особо не надеясь, я продолжал просматривать файлы, пока не наткнулся на цифровой код безопасности системы жизнеобеспечения – убранных от посторонних глаз файлов с записями установленных в посёлке регистрирующих видеоустройств. Взломать его труда не составило, собственно, и взламывать не пришлось, стандартный доступ, даже не запароленный.

Видеозапись. Ничего особенного, если не интересуешься бытом вахтовиков. Мне нужны были последние по времени записи, но, боясь пропустить что-нибудь важное, я просматривал их с самого начала – с возведения жилых модулей. На ускоренном просмотре, конечно. С непривычки болела голова: приходилось держать в поле зрения одновременно шесть картинок на экране. Три – вид в модулях, и три – вид снаружи, причём одна картинка захватывала часть дороги со стоящей платформой. А с другой стороны через поля марпоники к посёлку оказалась проложена ещё одна дорога, пустая сейчас.

Неужели автоматику настроили в ожидании – я взглянул на информ-табло – Кейна Валевски и Гейдриха Штейна. Именно здесь они должны были возвращаться. Зачем? И как потом этот кто-то собирался оправдываться в содеянном? Этого не скроешь. Выстрелы вакуум-пробойников фиксирует специальная протокол-программа. Отключить её в полевых условиях можно, но очень трудоёмко: чтобы добраться до электронной карты-схемы нужно половину пробойника разобрать.

Напрашивается вывод, что есть две группы, или было, учитывая гибель «наших» стрелков. Конкуренты?

Я вздохнул: гадать можно до посинения. Вопросы, вопросы. А ответов нет. Как, например, Кранц попал на преобразователь? На пирокартечи верхом? Даше бы не проговориться – засмеёт марсианским Распэ. В принципе, можно забросить тело катапультой, буде она бы тут имелась. Но не живого человека. Выброс катапульты сравним с выстрелом из пушки. Скафандр выдержит, человек вряд ли, а если приплюсовать ещё удар о преобразователь, живым ему не остаться.

Но никаких катапульт здесь нет. В крохотном вахтовом лагере нет нужды забрасывать что-либо на низкие орбиты столь дорогостоящим оборудованием.

Кстати, а почему я упёрся в катапульты? Есть вполне очевидный способ. И Распэ тут ни при чём. А если Кранц попал на КППМ в результате несчастного случая? Или преступления? На что это больше похоже.

На эту мысль меня навела мелькнувшая на экране картинка. Остановив просмотр, я вернул мелькнувший кадр. Задал обычную скорость. Это был не кадр, целый эпизод. Человек в стандартном комбинезоне, чьё лицо рассмотреть не удалось, вывел платформу с вакуум-пробойником на дорогу, где путь ему преградила чуть угловатая фигура в штолен-скафандре, пришедшая из неохватываемой камерой области. Водитель остановил платформу, и они о чём-то переговорили. Разговор завершился неожиданно: человек в скафандре вскочил на платформу и попытался сбросить на землю водителя, рванув его за плечи. Пытаясь удержаться, тот машинально вцепился в пульт управления. Пустые раструбы вакуум-выбросов начали задираться вверх и одновременно замерцали тусклые на экране красные огоньки – предупреждение о готовящемся выстреле.

Водитель извернулся и ударил головой в лицо человека в штолен-скафандре. Последний на миг обмяк, этого хватило, чтобы водитель оттолкнул его с такой силой, что он перевалился через ферропластиковое ограждение раструбов и в этот момент сработала автоматика – последовал выстрел. Без пирокартечи, просто электромагнитный импульс, но и этого хватило, чтобы тело человека швырнуло вверх, причём настолько быстро, что только при переходе на пошаговый просмотр, удалось увидеть, как он исчезает в темнеющем небе. Сила удара оказалась такова, что тело даже не вращалось, только сложилось пополам. Раструбы тут же поползли вниз.

Зачем вообще нужен электромагнитный импульс в штолен-проходке? Для создания резонанса? Со скалами, что ли? На Марсе даже резонанс Шумана с его стоячими электромагнитными волнами низких и сверхнизких колебаний частот от поверхности до ионосферы отсутствует. Пока. Гроз, точнее, молний, главных образователей стоячих волн атмосферы, здесь ещё нет.

Водитель склонился над пультом, фиксируя поднятые вверх раструбы, затем какое-то колдовал ещё, наверное, задавал программу. Спустя какое-то время со стороны посёлка к нему подошли двое, и после непродолжительного разговора все трое вернулись к жилым модулям. Платформа осталась на дороге. Я не специалист, но, скорее всего, после вакуум-выстрела механизму требуется какое-то время на восстановление запаса энергии с помощью М-генератора. Ввёл запрос – два-три часа.

Насколько там, на дороге, был настроен таймер? Кажется, на трёхчасовой цикл.

Дальше видеозаписи не показали ничего особо примечательного, если не считать некую заторможенность людей, несмотря даже на ускоренную запись. То один, то другой будто уходили глубоко в себя, не то задумавшись, не то слушая что-то, а затем возвращались к обычным делам, как ни в чём не бывало. А если подобное происходило во время разговора с другими вахтовиками, то последние воспринимали происшедшее, как должное.

Я досмотрел до конца, но того, что интересовало меня больше всего – отчего образовался жуткий пентаэдр, – не увидел. Вся видеозапись, а точнее, нейроэлектроника и электроника вахтового посёлка отключились. И отключились, судя по таймеру, как раз в то время, как потерпела крушение «Дайна М», зафиксировав начавший вздуваться пузырь втягивающихся вглубь почвы стеблей марпоники и только. Заработала автоматика спустя четырёхчасовой промежуток, показав уже связанных в цепь застывших людей.

К сожалению, звук не записывался, в отличие от видео, и о чём разговаривали между собой штолен-проходчики, а также их переговоры по связи я не услышал.

Так, и что это даёт? С Кранцем произошёл несчастный случай, сильно смахивающий на преступление, о котором, похоже, никто никуда не сообщил. Это если судить по поведению вахтовиков, после вакуум-выстрела пробойника – все вели себя, как ни в чём не бывало.

Но почему не стёрли видеофайлы? Не успели. Или не подумали?

Или им было всё равно?

Кому им?

Я потёр лоб. Мыслей не прибавилось.

Получается, спятившие некто решили уничтожить КППМ – качество воздуха, скажем, не понравилось. И стрелять готовились по заранее вычисленным точкам. А чиф-мастер попытался их остановить.

Выкатывали из посёлка и настраивали второй вакуум-пробойник скорей всего потому, что не вся смена вахтовиков была в курсе. А вот дальше была нестыковка. Людям в посёлке необходимо было скоординировать выстрелы с погибшими Валевски и Штейном, стрелявшими за двадцать километров от посёлка. Неужели ради этого действительно проложили вторую дорогу

Что ж, вполне вероятно, если принять во внимание, что вакуум-пробойники не пушки. В смысле, не орудия, дуло не поднимается вверх на 90 градусов, и для пересечения импульсов в нужной точке – в данном случае пирокартечи, раструбы пробойников должны быть подняты под определённым углом, а сами они должны находиться на определённом расстоянии друг от друга. Чтобы гарантированно расстрелять всю поверхность преобразователя.

Итак, было два залпа из двух пробойников. Не одновременно – с интервалом в несколько минут. Судя по видеозаписи, больше никто к вакуум-пробойнику не приближался, чтобы синхронизировать сдвоенный удар, и он сработал автоматически. А после выстрела раструбы автоматически опустились, принимая стандартное горизонтальное положение, и началась подзарядка. Но заранее настроенный на выстрел таймер продолжал отсчёт.

Какая-то жуть.

Ладно, хватит бездоказательных умствований, оставим всё охране правопорядка.

Я вышел наружу.

Темнота сменилась серым сумраком подступавшего утра. Далеко над горизонтом проявилось белое пятно размером с большую монету – солнце. Серость вокруг светлела, но не исчезала до прозрачности погожего земного утра. Создание атмосферы имеет свои нюансы. Зато повышение температуры постепенно пробуждала марпонику, заставляя шевелиться и с хрустом распрямляться скрюченные на ночь стебли. Воздух казался зеленовато-бледным от обилия протянувшихся во все стороны полей марпоники.

Надеюсь, днём она не столь агрессивна?

Я прошёл по дороге к месту расстрела кара. И гибели людей. Космос, как на сердце-то муторно! Шагнул с обочины на поле, готовясь при малейшем движении отпрыгнуть назад. Ничего! Вытянул ногу и с опаской потыкал ближайший стебель. Опять ничего. Никакой реакции. Но ведь ночью меня они швыряли, как мячик. Неужели всё дело в темноте?

Я осторожно шагнул на поле. Толстые, серые в свете маленького марсианского солнца, свитые между собой пряди псевдо-структурного даже не растения – квазиорганизма – лопались с приходом тепла шелестящими щелчками по всей длине. Словно раскручивали во все стороны свёрнутые жгуты полых внутри псевдоподий с обрезанными концами, быстро скользившими к невидимой поверхности. Насколько я помнил, там они присосутся к скальному ложу планеты, срастутся между собой и запустится процесс кислородо-образования. Корни-ложноножки старых посевов марпоники уходили вглубь планеты на сотни метров, если не больше. Во всяком случае, так уверяла теория.

Отчего-то захотелось погладить такой стебель, и я положил руку на ближайшую прядь жгутов. Словно в ответ, посадки вокруг зашевелились, накатываясь друг на друга расширяющейся волной, прокатившейся в сторону вахтового поселка и нырнувшей под ближайший модуль, качнув его на гребне. В руку кольнуло – будто слабый электро-разряд. Неприятно, но не больно.

Я прыжками помчался назад, догадываясь, куда пришёлся удар волны.

Медузообразное сгущение – теперь, в дневном свете, я видел, что это стебли марпоники, расплавленные непонятно как до желеобразного состояния, а под зелёными канатами по периметру тянулись оставшиеся обычными жгуты. Вся масса колыхалась, втягивая в себя человеческие фигуры и погружаясь вглубь всё больше и больше.

Я подскочил к ближайшей и рванул на себя изо всех сил. С неприятным звуком рвущейся ткани человек вырвался из непонятной массы. Я не удержался на ногах и упал на спину, прижав к себе сверху тяжёлое тело. Державшие его зелёные канаты натянулись, чуть не вырвав его у меня из рук. Одновременно в голове протяжно загудел вибрирующий звук и оборвался. Канаты лопнули.

Человек застонал. Жив!

Я столкнул его с себя и неуклюже вскочил – оставались ещё четверо. Троих я выдернул: зеленые жгуты теперь не держали, порванные, и было уже не так трудно, как с первым. И едва успел к последнему – ходившая ходуном масса вдруг растеклась по сторонам, образовав тонкую, не шире полуметра, плоскость. Она столбом вздулась в центре, оставаясь плоской по краям, словно пританцовывая на них. Плавными вздутиями стянулась на верхушке сферой, застыла на миг и с огромной скоростью рухнула вниз, обрушившись внутрь и оставив за собой двадцатиметровую дыру в теле планеты.

– Интересные у тебя развлечения, – произнёс знакомый голос, и из-за жилого модуля вышла Дарья. Она подошла к одному из спасённых и закопошилась над ним.

– Ты почему вернулась? – осведомился я довольно прохладно.

Даша промолчала. Она осторожно положила на землю голову человека и перебралась к следующему.

– Даша.

– А то ты сам не знаешь, – сказала она сварливо. – Ты зачем меня вообще посылал? Знал же, что модуль неисправен, забиты дюзы. Признайся, знал?

– Предполагал, – сказал я. – Но нужно было убедиться.

– Ты это знал с самого начала! Я видела запрос о состоянии модуля. Ты оставил его на экране. И ты смотрел карту – до ближайшего посёлка добираться километров триста.

М-да, что-то я небрежен стал.

– Не помню.

Даша положила голову раненого и выпрямилась. Тёплые синие глаза, подёрнулись льдом. Я невольно поёжился.

Она шагнула ко мне и обвиняюще ткнула пальцем в нагрудный карман комбинезона.

– По-моему, ты врёшь. Только не пойму зачем. Я подготовленный специалист для работы в пространстве, и никаких скидок на пол никто никогда мне не давал! – Она сердито замолчала.

– Ну, прости, – раскаялся я. – Всё равно нужно было убедиться, что МОУ неисправен. И по поводу скидок, я не согласен.

– Ты… – Даша аж задохнулась от негодования.

– Я, – пришлось согласиться. – Старомоден до безобразия.

– Причём тут старомодность? – Надо же, дар речи кое к кому вернулся. Чувствую, сейчас мне достанется.

Но я ошибся.

– Что-то мы с тобой не тем занимаемся, – сказала она серьёзно. – Тут людям плохо.

Так меня! Мне стало стыдно.

Где-то около часа мы переносили и устраивали людей на койках в модуле. Дарья отыскала переносной диагност и ещё несколько часов обследовала спасённых. На вид с ними было всё в порядке за исключением ладоней. Там, где тянулись зеленоватые пряди, остались продолговатые раны с проглядывающими костями запястья: ни крови, ни мяса в ранах не было. Но только в самих ранках. Проколы рядом ними показывали, что та же кровь исправно циркулирует.

И никто так и не очнулся.

Пока девушка занималась обследованием, я тщательно обыскал вахтовый посёлок вместе с механизмами. Связь, к сожалению, не действовала, хотя передатчики и с виду и внутри – я вскрыл пару в модулях – были без повреждений. В дыру я пока не лез. Снаружи ничего разглядеть было нельзя, а спускаться следовало подготовившись.

В конце концов, сбросив меховые комбинезоны, мы уселись за столом в одном модуле со спасёнными. Я вскрыл пару саморазогревающихся контейнеров с пайками вахтовиков и сварил найденный в шкафчике кофе.

– Ничего не понимаю, – устало пожаловалась Даша. – Диагност в полном порядке, на себе проверяла. Но ничего не фиксирует: ни мозговой деятельности, ни биополя, ни нормального кровотока, будто кровь выморозили. Ранки эти жуткие! Сердце не стучит. Дыхание замедленное. И только слабый-слабый электроразряд головного мозга – и всё. И ведь они живы!

Она поковырялась вилкой в контейнере с овощным рагу. И отхлебнула кофе из пластиковой чашки.

– Не могу есть.

– А надо. – Она помотала головой.

– Надо, – повторил я. – Силы нужны, а ела ты когда последний раз? Небось, ещё перед вылетом.

Даша посмотрела на дымящееся блюдо.

– Нет, не могу. Может, позже. Да, связь на МОУ заработала, но только на приём: антенну нам сбили, так что СОС я не отправила. Всё-таки, это как-то связано с тобой, Илай.

Интересное замечание.

– Это у тебя от голода глюки. Поешь – и пройдёт.

– Сказала, не хочу!

– Ну, вот, – заметил я провокационно. – А утверждала: мол, мы, женщины, ничем вас, мужиков, не хуже. Никаких нам скидок…

Глаза опять зажглись опасным блеском. Она выпрямилась и подалась ко мне, напоминая в комбинезоне отважного земного медвежонка.

– А нам и не нужны скидки на пол! Мы работаем в космосе не хуже вашего! И не только в космосе.

– Но ты не…

– Или ты в принципе отказываешь женщинам в равноправии? А может, просто их не любишь? Или ты это? Секс-меньшинство? – Она посмотрела на меня. – Точно! Ты из этих! Поэтому и…

Вот же! Бяка нехорошая!

Я поцеловал её.

Как ни странно, она начала отвечать, но потом вырвалась и как-то задумчиво хлестнула меня по щеке.

Однако! В ушах зазвенело. Надо учесть на будущее: никаких с ней спаррингов – побьёт.

– …не повод считать женщин слабее. – Оказывается, мне ещё и выговаривают.

– Да кто считает? – возмутился я. – Ты, случаем, не чемпион по боям без правил. От твоей оплеухи всё в голове гудит.

– Угу, чемпион! По настольному теннису. Нечего лезть с поцелуями к незнакомым девушкам! Скажи спасибо, что я тебе ноги в бантик не заплела.

«А к незнакомым я и не лез», – подумал я, здраво не озвучивая вслух, и проворчал:

– Должен же я был доказать, что нормальной ориентации.

– А просто сказать – не судьба?

– Не так приятно. – И прежде чем возмущенная девушка высказалась, добавил, меняя тему: – Что будем делать? Связи нет, как не было. И это очень настораживает.

– Между прочим, – сказала Даша сердито, – связи не стало, как только тебя подобрала.

Вот, глазастая. Всё заметит.

– Каюсь, – повинился я. – Я радио-вампир, питаюсь исключительно радиоволнами.

– VVS – исключительно не радиоволны. Принцип другой. И не паясничай!

– Ну, если серьёзно…Что ты хочешь услышать? Я не знаю, почему нет связи и причём тут я.

– И тот, на преобразователе?

– Кранц.

– Что?

Я попытался было пересказать то, что узнал, точнее – домыслил. Но Дашу это не впечатлило, и она прервала меня в самом начале, не дав рассказать об увиденной записи.

– Ну, Кранц, – сказала она. – Как он вообще на КППМ попал? Верхом на пирокартечи? Человек не модуль, не ракета, как он может попасть практически в космос?

Она откинулась на стенку модуля и устало прикрыла глаза. Устала.

– Даша, – позвал я негромко.

– М-м…

– Может быть, ляжешь нормально в соседнем модуле? Тебе обязательно надо отдохнуть.

– Нет, я тут… – Она сдвинула два куба-сиденья и улеглась, заставив меня отодвинуться и тщетно попытавшись свернуться калачиком. – Не хочу больных оставлять.

Ладно. Я отстегнул ферромагнитные застёжки, крепившие штанины комбинезона к сапогам и снял с неё обувь. Девушка ничего не заметила, она спала, тихо и ровно дыша.

Я положил руки на стол и опустил на них голову. Следовало, конечно, просмотреть вахтенный журнал, но основную видеозапись я не нашел, а копия стандартно вшивалась в систему защиты, и лезть в неё сейчас разбираться я был просто не в состоянии.

Закрытая дверь модуля отсекала все ночные звуки снаружи, и внутри царила почти абсолютная тишина. Веки у меня стали смыкаться, и постепенно перед глазами поплыли какие-то красно-тягучие картины. Я снова летел среди обломков корабля и полз по шесту пробозаборника. Снова сгибался и разгибался гигантской гусеницей скафандр на погодном преобразователе. Вырывал ледяной ятаган, пришпиливший плечо, тянулся ко мне растопыренными пятернями и тряс так, что клацали зубы.

Я с трудом открыл глаза, ощущение было такое, что под веками устроилась парочка полотёров и работает изо всех сил. Оказывается, меня трясла Даша. Увидев, что я более-менее вменяем, она сунула мне пластиковую кружку с дымящимся кофе. Я отхлебнул. Потом ещё раз. В глазах постепенно прояснилось.

– Спасибо, – сказал хрипло.

– На здоровье, – откликнулась девушка, и засмеялась. Невесело. – Ну, у тебя и вид, сонный-сонный.

Я попробовал улыбнуться в ответ и спросил: – Как наши подопечные?

– Также, – Даша оборвала смех и помрачнела. – Надеюсь, медики им помогут.

Ладно! Я допил кофе и встал. Болезненно сморщился, потёр бок – спал неловко за столом. Пощупал отросшую щетину.

– Пойду, приведу себя в порядок, – пробормотал невнятно, и вышел наружу к соседнему модулю, где, как вчера обнаружил, располагались душевая и прочие удобства.