Текст книги "Каисса"

Автор книги: Виталий Чижков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Тук-тук! Можно к вам?

В дверном проеме лектория, в желтом прямоугольнике света из тюремного коридора, появилась тень. Опять это чмо пришло – фантом. Богдан устремил взгляд над головой Таисии, на плечистый силуэт, и проследил за ним, в то время как тот аккуратно проскользнул в темноте вниз и бесшумно уселся чуть выше парочки, в кресло-мешок в трех метрах от них.

– Вы рисовали щто-нибудь с момента последни нащей встречи? – спросила Таисия.

Богдан три дня кряду пытался нарисовать психотерапевта. Искал в Интернете обучающие ролики и даже смог построить что-то похожее на женскую фигуру. Но все свелось к фантазиям о нагой Таисии, закончившись мастурбацией и полной потерей интереса к творчеству.

– Д… да, я смог нарисовать, – в очередной раз соврал Богдан. – Пейзажи, там.

– О! С нетерпением бы посмотрела! – улыбнулась Таисия. – Рьисоват – это так сложно. Я как-то пыталась рьисоват животных, но у мьеня полушались какие-то мутанти.

Она звонко засмеялась. Двойник тоже загоготал из темноты. Их смех разнесся прекрасной акустикой аудитории и зазвенел колоколом в ушах Богдана. Он вытянул перед собой руку и посмотрел, как мелко трясутся пальцы.

– Чтобы продолшить развивать ваш творческий потенсиал, чтобы задуманные вами проекты реализовывались. Надо постоянно освобождать внутрьеннего мальчьишку. Скажите, пожалу́ста, вы редко говорите о моем фантоме. Разве он не похож на мальчьишку?

Нет, двойник в голове не был похож на мальчишку. Это Таисия хотела, проектируя образ фантома для гипноза, чтобы он получился милым ребенком, который возвращал бы Богдана в самые светлые моменты детства и мотивировал к творчеству. Чтобы можно было с ним разговаривать о сказочных фантазиях и переносить их в реальность в виде зарисовок или, например, стихов. Таисия говорила, что Богдан слишком зажат, формален и ему важно подружиться с внутренним ребенком, который есть у каждого, чтобы научиться проявлять эмоции.

И это работало бы, будь у него действительно проблема с творческим блоком, как он расписывал Таисии. Богдан на сеансах пускал пыль в глаза: говорил, что хочет развиваться вне полиции, хочет завоевать весь мир, реализуя смелые творческие проекты. Наверное, рядом с такой девушкой он и правда способен был – хоть на секундочку – поверить, что и впрямь сможет когда-нибудь стать именитым мастером, устраивать свои выставки. Или декламировать собственные стихи со сцены, чтобы им восторгалась молодежь в клетчатых рубашках и ярких кедах…

– Ну что, упустил свой шанс потрахаться, бездарь? – донесся ехидный голос из темноты. – Как там: «Звон свой спрятать в мягкое, в женское»?

Богдан закрыл рот ладонью и ссутулился. Нужно игнорировать двойника. Таисия-то его все равно не видит.

Будь фантом мальчиком, все было бы не так плохо. Но тот был точной внешней копией Богдана, зеркальным отражением. А еще – отвратительным типом. Две недели назад Таисия сделала какой-то укол и прописала регулярный прием таблеток, а также провела сеанс гипноза. Уже на следующее утро, за завтраком, Богдан услышал голос, пожелавший приятного аппетита и хорошего рабочего дня. Это казалось странным. Но психотерапевт сказала, что любые необычные проявления нормальны для ее методики. Нужно просто расслабиться и подыгрывать. К вечеру Богдан уже видел его. То есть себя. То есть двойника.

Сначала тот был даже любезен. Иногда появлялся рядом, ходил возле заново повешенной книжной полки, выбирал какую-нибудь книгу оттуда и читал ее вслух. Считал подходы и повторения, когда Богдан занимался в зале. Напоминал принять таблетки вовремя. Они вместе пили чай, и двойник говорил, какие они с Богданом классные, какое вокруг неотесанное быдло, дурацкое начальство, а эти программисты вообще неприспособленные к жизни и высокомерные, как же хорошо, что их согнали за решетку, где им самое место.

Но однажды фантом задал неудобный вопрос.

В первый раз это было вечером, на кухне: «Как думаешь, кто там был, на том заводе? Не просто же так нас наградили за обычный склад с паленой водкой». После этого двойник стал задумчивым. Начал часто задавать вопросы, по каждому поводу, как обычно делают маленькие дети: «Интересно, что подумали тогда те парни с поэтического вечера про нас?», «Как вообще полковника вот так посадили на цепь сторожить бездарей в глухомани?», «Ты знал, что зэки получают четыре твоих зарплаты?», «Зачем ты читаешь, раз ничего не понимаешь?»

Потом, не дождавшись ответов от Богдана, начал выдавать тезисы: «Ты ничего не можешь закончить – не стоит и начинать», «А вот наш старший брат Градислав уже в Партии Равенства работает, его из ФСБ взяли в личную охрану самого…», «Эти рисунки твои – просто убожество».

– Да. Фантом похож на меня в десять лет, – ответил Богдан. – Он помогает мне очень. Ваша терапия дарит мне вдохновение, и я верю, что смогу в обозримом будущем уволиться из органов и посвятить себя творчеству. Ну и денег заработать.

– У вас обязательно все полушьится! Вы – прекрасный, – щебетала Таисия. – Хотьите откровенность? Я сама пробовала свою терапию. И мой фантом был тошно как я! Сначала она была очень вредная, пару раз мы ругались в голос даже! Но в конце мы стали льутшими подругами. Я научилась ладить даже с неприятными людьми. После этого я утилизировала любимую Таечку. Скучаю иногда.

Богдан развернулся боком к Таисии, чуть сполз назад, укрывшись за образовавшейся складкой бескаркасного кресла. Таисия вопросительно вздернула брови и наклонила голову в попытке восстановить зрительный контакт.

По своему двойнику Богдан точно скучать бы не стал.

«Забудь про Таисию, такая девушка не твоего уровня, ты ничего не сможешь ей дать» – помнится, после этих слов Богдан решил избавиться от доппельгангера и перестал принимать таблетки. Но фантом не исчез. Зато стал агрессивнее. В нем проснулось какое-то похабство и вульгарность. Почти половину своего эфирного времени в голове Богдана фантом сыпал пошлостями по поводу Таисии, травил матерные анекдоты, рассказывал всякие интимные подробности из своей жизни. То есть из их жизни. То есть из жизни Богдана. Пару раз Богдан прямо при сослуживцах вслух срывался на своего «мистера Хайда», чем заслужил репутацию крайне странного персонажа и едкие шепотки за спиной.

Таисия увлеченно что-то рассказывала, жестикулируя и иногда хихикая.

– Тая! – Богдан неожиданно для себя резко прервал психотерапевта, повысив голос. – Как вы убираете фантомов?!

Таисия нахмурила бровки и раскрыла рот.

– Ничего себе ты быдло! Ты напугал ее, брат. – Тень из темноты скользнула к Таисии. В свете лампы возник двойник, одетый в рубашку и джинсы. Он обнял растерянную Таисию, посмотрел на настоящего Богдана презрительно и сморщил нос.

– Извините, – пробормотал Богдан, – ради бога, извините, Таисия.

Начало дергаться веко.

– Нишьего страшного, – попыталась улыбнуться девушка. – Вы што, видьите сейчас фантома? С ним што-то не так?

Богдан расставил ноги и отвернул голову от Таисии и двойника, поглаживающего ее по груди и проводящего языком по шее.

– Эй! Ты от меня хочешь избавиться, брат? – прошипел тот. – Если ты мямля, которая даже телку не может соблазнить, то я-то в чем виноват? А?

– Заткнись! – закричал Богдан и вскочил.

Таисия отпрянула и посмотрела испуганно, часто-часто моргая.

– Богдан, што с вами? Присашивайтьесь в кресло, давайте погрузимся в гипноз? – предложила она дрожащим голосом.

– Да! Успокойся уже, Беня. Найдем другую соску, эту ты уже профукал, – осклабился двойник. – Ты как твой батя, злобный токсик. Помнишь, как ты с ним в прятки играл? Кто не спрятался – в того из травмата…

Богдан обожал своего отца, но тот случай из детства полыхнул в памяти ярким огнем, застилая глаза. Он уже и не вспоминал даже тот вечер, а это чмо… вот так, за живое!

Пинком отшвырнув свою подушку, Богдан ринулся на двойника. Таисия вскрикнула. Подсечкой опрокинув фантома на ее кресло и навалившись всем весом, он начал душить. Тот отчаянно сопротивлялся: Богдан чувствовал его хватку на своих предплечьях – слабые и легкие касания, так не соответствующие тренированному бойцу спецназа, которым фантом всегда прикидывался.

– Какой же ты у нас слабенький, оказывается, да? Чмо! – орал Богдан.

Серые глаза двойника застилала кровь из лопнувших капилляров, он хрипел, его тело вытянулось в струнку. Наконец что-то хрустнуло под пальцами Богдана, и двойник резко обмяк. Его тело мягко сползло с подушки.

Богдан вздрогнул.

Он стоял в лектории совсем один. Только он и две подушки в пучке света.

И задушенная Таисия.

Прошла целая вечность. Ничего не изменилось. Лекторий утонул в гробовой тишине.

Богдан стоял, сжимая и разжимая кулаки. Глаза его были зажмурены до пульсирующей боли. Наконец он их открыл. Всхлипнул. И начал ходить по аудитории кругами, избегая смотреть на мертвую Таю, распластавшуюся на кресле головой вниз. В итоге он сел на свою подушку спиной к трупу и начал раскачиваться.

Взад. Вперед. Взад. Вперед.

Изредка он издавал звуки, похожие то на утробное рычание, то на скулеж побитого пса. И каждый раз прикусывал свой кулак, оставляя на нем кровавый след от зубов.

Вены на шее пульсировали, подкатывала тошнота, перед глазами плясали яркие пятна.

– Успокойся, Богдан, успокойся, – хриплым голосом говорил он себе. – Успокойся, успокойся. Успокойся.

– И правда, Беня, успокойся уже! – раздался голос совсем рядом.

Богдан от неожиданности взвился со своего кресла будто ужаленный. Сердце пропустило очередной удар…

Рядом, в темноте лектория, стоял двойник.

Гневно оскалившись, Богдан бросился на него и за шкирку втащил в пятно света. Занес кулак для сокрушительного удара, но вдруг взглянул в лицо фантома. Абсолютно белое, в капельках пота, изможденное и страдальческое, будто с полотен Тициана. Впервые без лисьей ухмылки и пронзительного взгляда прищуренных глаз.

– Какого черта ты опять здесь! – что есть силы закричал в это лицо Богдан.

– Потому что ты не хочешь, чтобы меня сейчас не было, – равнодушным тоном ответил двойник.

– Из-за тебя я убил Таю!

– Меня физически даже не существует. Ты знаешь.

Богдан отпустил воротник фантома и со стоном осел на ковролин.

Опять вечность и тишина.

– Давай посмотрим, что там. Вставай, – наконец произнес доппельгангер. – Я рядом. Прости меня. Нам надо спасаться, не время киснуть.

Богдан медленно поднялся.

– Ты знаешь, что делают в тюрьме с такими, как мы, – продолжил фантом. – Долбят в задницу!

К нему опять вернулся прищур, ухмылка и ехидный тон.

Они подошли к телу. Богдан, потянув за одну руку, привел труп в сидячее положение и откинул прядь волос с лица Таисии. Язык ее вывалился наружу, губы потрескались и до сих пор кровили, шея была перекошена, один глаз закрыт, а другой едва держался в глазнице. В такую девушку уже не хотелось влюбляться.

Богдан стоял и смотрел, застывший и неподвижный, словно каменная горгулья. Изначально он не мог заставить себя взглянуть на Таю, а сейчас точно так же не находил сил оторвать взгляд от нее. Фантом подошел к нему и положил руку на плечо.

Богдан заметил, что сквозь рукав рубашки двойника проступают пятнышки крови. Он закатал свой рукав и увидел на предплечье четыре глубоких царапины поперек татуировки с ангелом – след от длинных желтых ноготков со смайликами.

– Сними с нее браслет с чипом, – пробормотал доппельгангер. Ухмыльнулся: – И… лифчик.

– Ты можешь хотя бы сейчас не быть таким пошлым? – спросил Богдан.

– Ты знаешь ответ. – Фантом нашептывал в ухо. – Может, напоследок разденем Тайку: хотя бы посмотрим, какие у нее сиськи?

Богдан стряхнул с себя руку доппельгангера и отпихнул его.

– Ладно, ладно, – примирительным тоном сказал тот, – давай подумаем здраво. Ночная смена караула сейчас спит в подсобке в состоянии алкогольной комы. У тебя труп. Под ногтями у нее наша ДНК, а тут еще и камеры.

– Надо звонить начальнику колонии и в полицию – сдаваться.

– Беня, ты идиот! Я не хочу с тобой на зону! Мы спрячем тело и свалим.

– Как?

– Для начала нам нужно взять какого-нибудь гика из заключенных, чтобы он отключил камеры.

– Я могу попросить Арката Ли, мы с ним на писательство ходили вместе…

– Нет-нет. Помнишь красивого блондина, который с этим казахом в камере сидит? – шипел двойник. – Вспоминай. Его Кукловодом кличут.

– Кормуша?

– Да-да. Сейчас мы метнемся в серверную, и ты войдешь в Систему Улик. Скачаешь оттуда вирус из досье Кормуши, который тот на Рублевке запускал. И самого Кукловода сюда притащишь. Отключим камеры по всей тюрьме – и уже полдела сделано!

– Не получится. Сюда сейчас уже скорая и полиция едут – чип-то уже подал сигнал о смерти.

– Беня-Беня… Ты устав колонии шоколадным глазом читал? На территории колонии сигналы о смерти чипы транслируют только на внутренние ресурсы – на пульт караула и дежурному врачу санчасти. Никто сюда не едет! А если бы и ехали – час минимум у нас был бы.

– Все равно… Я пропал.

– Заткнись! Возьмешь пару задротов, и вытащите труп. У нас тут, хвала небесам, лес густой вокруг, если ты забыл. Выйдете через служебный вход…

– Я в пакет какой-нибудь ее положу. Или в робота-курьера из Улик.

– Именно. Дальше сообразишь.

– А потом куда?

– Сам знаешь…

Богдан и фантом встретились взглядами и хором сказали:

– В Обитель!

Глава 11

Компании тратят миллионы долларов на брандмауэры, шифрование и устройства безопасного доступа. Но эти деньги тратятся впустую, потому что ни одна из мер не затрагивает самое слабое звено в цепи безопасности – людей, которые используют и администрируют эти компьютерные системы, управляют ими и ведут в них вычисления.

Кевин Митник,

специалист по компьютерной безопасности

Богдан.
10 августа 2035, утро пятницы

«Надо постоянно освобождать внутрьеннего мальчьишку», – произнес знакомый голос сквозь пелену.

Он вспомнил себя десятилетнего. Как с другом разводили костер прямо во дворе, плавили свинец и делали кастеты, заливая серую массу в лунку в песке на детской площадке. Как пробирались через забор на московский ипподром и взрывали петарды – лошади от испуга сбрасывали наездников, а детвора смеялась и убегала от охранников. Как поджаривали жуков и муравьев лупой.

Проснулся. Бесконечность он провел в горячечном полузабытьи и мало что помнил.

Солнце било в лицо, словно он и сам лежал под лупой в помещении, похожем на больничную палату, примотанный кожаными жгутами к ложу, похожему на больничную койку. Пахло хлоркой, спиртом и железом. Он был обнажен и накрыт простыней. Инстинктивно попытался опереться и встать – и вывалился бы из койки, если бы не удержали жгуты. Правого предплечья не было. Кто-то отрезал руку от локтя на три четверти и замотал серо-желтой марлей в густой белой мази.

– Где я? – слабо просипел Богдан.

Голоса тоже не было: горло болело, неслышный свист поднимался откуда-то из живота, так что, по сути, Богдан просто шлепал губами, словно актер в немом кино.

Глаза наполнились влагой. Сейчас казалось, что вся вселенная, все прошлое, настоящее и, скорее всего, будущее – это залитый солнцем больничный потолок и больше ничего. Богдан растворялся в нем, гипнотизируя каждую трещинку застланным туманом взглядом.

Дверь палаты открылась.

Вошел какой-то дядька лет сорока, похожий на охотника, в камуфляже, с густой черной бородой. Сел на стул возле койки и уставился на Богдана. Богдан закрыл глаза. Услышал, что дядька начал читать какую-то молитву себе под нос.

«Изряднее же да оградит нас святых Ангел Своих ополчением, во еже избавитися нам, по исходе нашем из жития сего, от козней лукаваго…»

Богдан открыл глаза и повернул голову к дядьке. Тот прервал молитву и протянул Богдану руку.

– Здравствуй, сын мой. Тяжело тебе пришлось. – Голос у мужика был тяжелым, басовитым. – Меня зовут Лев Иванович. Я священник местный…

– Серьезно? Он тянет тебе руку, ха-ха! – прозвучал насмешливый голос. – Не знаю, кто это, но я его уже обожаю! Чем ты ее жать-то собрался? Ха-ха-ха!

Кто-то бесцеремонно плюхнулся в ногах койки. Богдан знал, кто именно. Он снова закрыл глаза.

Лев Иванович продолжил: «…и моли за ны непрестанно триипостасного Владыку всех Бога, да благодатию Его и человеколюбием…»

– Слышь-слышь, зацени шутку: ты хотел уйти из органов, но органы начинают уходить от тебя! – хихикал двойник в ногах. – Ты теперь возглавишь отдел по ловле… одноруких бандитов! Ха-ха-ха!

– Заткни. Свой. Поганый. Рот! – Богдан хотел прокричать эти слова, но даже не смог их выдавить, просто шевелил губами, как будто читал книгу про себя.

Молитва продолжилась.

– Да ладно тебе, не обижайся, Беня. Ты вообще должен быть мне благодарен.

– Из-за тебя я убил Таисию.

– Да. И что? Зато я тебя спас, прояви уважение!

– Я ничего не помню. Это Обитель?

– Зато я все помню. Да, ты в Первой Обители.

– Как я сюда попал?

– Как черт в рукомойник! На такси приехал.

Богдан издал стон.

– Ну ладно-ладно. Расскажу тебе, как дело было. Чтобы ты опять все не испортил. Ты когда с Тайкой в Отелло и Дездемону-то поиграл, то сразу хотел сдаваться. Но я тебя убедил спастись. Мы с тобой пошли в оружейку. Ты забрал в ней табельный макаров и второй ствол, наградной, как его… не шарю…

– Пистолет Ярыгина.

– Вот-вот. Еще четыре обоймы. И рацию. Еще мы взяли в хозчасти большой пластиковый пакет для мусора. А из улик – как я тебе подсказал – флешку с вирусом и робота-курьера, здорового такого…

– Контрабандиста.

– Че?

– Робот этот пять лет контрабанду переправлял через границу.

– Не знаю. Может быть, я не полицейский, не разбираюсь.

Двойник замолчал. Богдан лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в размеренный голос Льва Ивановича.

– Чего молчишь? Ты тут? – забеспокоился Богдан.

– Тут-тут. Да думаю, как все-таки поэтично, – ответил доппельгангер, – безответную любовь сложил в мешок для мусора. Мужик! И китель свой надел полковничий, как изначально планировал, помнишь?

– Помню.

– Тело Таисии мы положили в пакет, пакет – в робота. Разбудили Кукловода. Сказали ему выключить все камеры в восточном крыле и потереть все записи за сутки. Что типа нам надо вывезти кое-что из провизии и передать деревенским. Да-да, среди ночи. И тут начали суетиться дневальные, из-за камер. Но тревогу, к счастью, не подняли. Зачем-то побежали в подвал проверять, не выбило ли пробки.

– Это не по регламенту безопасности, надо было сообщить начальнику.

– Сообщи они начальнику, ты бы уже у параши сидел где-нибудь. Оно тебе надо?

– Нет… наверное…

– Еще врача встретили из санчасти, труп пришел осматривать. Сонный, на ногах не стоит. Мы сказали, что чип гражданки Мгвамбэ просто дал сбой и завтра его заменят. Что ложная тревога. Врач сделал пометку в системе и обратно пошел в санчасть досыпать.

Богдан как-то читал, что хакер взломал систему Пентагона, просто позвонив в их ИТ-отдел и представившись высокопоставленным генералом. Столько лет прошло, а по-прежнему все навороченные технические штучки терпели поражение от обыкновенной человеческой халатности.

– В общем, мы с тобой и Кукловодом под шумок вышли и вывезли робота, – продолжил двойник. – Через столовский подъезд для разгрузки машин со жратвой.

– Неплохо…

– Это ты придумал. А еще ты завел нас в лес, густую чащу, куда дроны не залетают. К болоту. Утопил в нем робота, а Кукловоду прострелил башню из… как его…

– Ярыгина.

– Точно-точно. И потом мы по рации дали сигнал тревоги. Сказали, что заключенный Кормуша, угрожая пистолетом, похитил тебя и обчистил склад улик. И что у вас случилась перестрелка, ты ранен и нужна подмога.

– Думаешь, кто-то на это купится?

– Конечно нет! Но это будет пока их единственной рабочей гипотезой. С макара мы наши пальчики стерли, а отпечатки Кукловода оставили. Пистолет на видном месте бросили. А труп Кукловода и рацию мы тоже утопили. По чипу следаки место-то быстро найдут. Но пока выловят тело. Пока робота этого тяжелого достанут. Пока то да се. Сраный детектив, блин!

– Да, это все займет время. А время нам и нужно было.

– Именно!

– Может, зря я тревогу-то дал? Уехали бы по-тихому.

– Да по-любому нас какой-нибудь дрон засек ночью. А так хоть ложный след им дали. Все равно тревожный сигнал ты догадался отправить на пульт в западном крыле. Помнишь, там обычно дежурит тот краснощекий, который в деревню на всю ночь убегает, к бабе своей. Ух у нее сиськи! А задница! Присядьте на мое лицо, как говорится.

Двойник засмеялся, подавился и начал кашлять.

– На пульт Миши Климченко? – уточнил Богдан. – Его всю ночь не бывает на месте.

– Да-да. Потом приехали сюда на беспилотном такси.

– Мы без приключений добрались?

– Мы проехали два КПП, ты просто посветил погонами и сослался на очень важное дело. Пришлось потом немного через лес переться в эту глухомань. В грозу попали сильную. И нельзя было останавливаться, чтобы не терять время. Но в остальном проблем не было – мы добрались до Обители. Прошли через кордон с автоматчиками… Не знаю, помнишь ты или нет, но Обитель снаружи куда больше похожа на колонию, чем наша триста тридцать седьмая.

Молчание. Звуки молитвы.

Богдан только сейчас почувствовал, что все его тело покрыто мелкими царапинами. Видимо, пришлось продираться через лес во время ливня.

Он открыл глаза и приподнял голову: двойник, тоже обнаженный, сидел на койке, смотрел ему прямо в глаза и широко улыбался.

– Не думал, что когда-нибудь скажу это, но… Спасибо, что ты был со мной, – прошевелил губами Богдан и почувствовал, как к нему понемногу возвращается возможность говорить шепотом.

Двойник делано махнул рукой.

– Так что было дальше, почему я без руки и голоса нет?

– Тут я уже не помню. Мы когда добрались сюда, нас встретили будочники – это что-то вроде местной охраны. Ты начал говорить им, что нужно срочно вынуть чип. Грозился, что сюда сейчас приедет ОМОН и разнесет все. Я на этом моменте отключился. Спроси вон у попа.

– Святой отец, расскажите, что со мной случилось? – громко прошептал Богдан.

– Святые отцы в Ватикане, зови меня батюшкой, – ответил Лев Иванович. – Тебе провели процедуру дечипизации. Что с тобой приключилось – ты сам видишь. Твоя конечность уже далеко, за ней никто следить особо не будет. А если и отследит, то просто утилизирует. Ты же теперь под защитой Первой Обители и будешь жить тут. Никто тебя не тронет, ты в безопасности.

– А голос ко мне вернется?

– Не знаю. Наверное. Голос мы твой не трогали. Ты просто так орал, что хоть святых выноси. Иванов, твой врач, говорит, что наркоз почему-то не подействовал и ты от болевого шока отключился. Наверное, и голос сорвал просто от крика. Вой был как в аду.

– Тайка тебе психотропные колола. Наверное, из-за них наркоз не сработал, – влез двойник, который встал и расхаживал перед батюшкой в чем мать родила.

– Спасибо, Лев Иванович, за протекцию. Я все что угодно делать буду. Я общественный порядок умею охранять, телохранителем могу быть, личным водителем, руки у меня откуда надо растут. Спасибо, – шептал Богдан.

– Свои люди – сочтемся, – ответил батюшка. – Скажи мне лучше, что тебя побудило прийти в наше скромное убежище? На идейного ты не похож. Не от хорошей жизни сюда пожаловал.

– А вы никому не расскажете? Я точно в безопасности?

– Тайна исповеди, сын мой. Выскажись – и полегчает.

– Я человека убил, батюшка, нет мне прощения.

Богдан вдруг почувствовал: все то, что могло быть простым кошмаром сегодняшней ночи – и инцидент с Таисией, и побег, и ликвидация Кормуши, и лес, и гроза, и сорванный голос, и ампутированная рука, и этот душеспасительный разговор с непонятным попом-браконьером из мутной секты, – это все взаправду. Разочарование, горе, усталость и обида смешались в голове в какой-то невообразимый коктейль. Богдан разрыдался. Из носа текли сопли, соленые слезы закатывались обратно в глаза, застилая их туманом. Не было в теле ни одной клеточки, которая бы не отзывалась болью.

– Почему именно я? – гнусаво хрипел Богдан, давясь слюной. – Как дальше жить?

– Господь всех простит, – успокаивающим тоном сказал Лев Иванович. – Ты дома. С тобой братья и сестры здесь.

Батюшка сделал паузу, дав Богдану выплеснуть эмоции. И заговорил о Боге.

– Веруешь? – спросил он.

– Нет.

– А что так?

– Я в полиции работал. Мы такие преступления видели. После этого и вы, батюшка, потеряли бы веру.

– Знаешь, сын мой, я как-то уже давно потерял веру. Но кое во что я тут недавно стал верить истово. А посему у меня к тебе будет важное задание. Оно будет полезно для твоей души.

– Что нужно делать?

– Тебе предначертано стать Ангелом. Найди в городе Демона и приведи его ко мне.

– Батюшка, я же сказал, что не верю во все это.

– Церковник насмотрелся фильмов про экзорцизм, – вставил фантом. – Совсем у дяди колпак потек.

– В мире часто бывает такое, во что поверить трудно. Например, что в стране, где глаз правопорядка денно и нощно следит за каждым гражданином, а полиция ловит преступников за считанные минуты, убийца может просто скрыться от закона.

– Ну тут вопрос плана, – прошептал Богдан. – Расчет, как в детективе, и немного юридических лазеек.

– Да сектант угрожает тебе! Ты что, не понимаешь?! – сердито воскликнул двойник. – Дай ответочку, не будь терпилой!

– Я думаю, что глаз правопорядка видит очень многое, – продолжил Богдан. – И если кто-то будет скрывать преступников, то в это место могут наведаться силовые структуры. И устроить большую бучу. Особенно если кто-то даст наводку.

– Красава! Поп явно больше рискует, у них тут наверняка целая ОПГ, – усмехнулся фантом. – А ты… Подумаешь, шкуре какой-то шею свернул.

– Заткнись! Таисия – не шкура! – прикрикнул на фантом Богдан.

Наконец-то голосовые связки начали оживать и исторгли из себя резкий надтреснутый возглас, похожий на скрип двери.

– Ты чего кричишь как юродивый? – недоуменно спросил батюшка. – Таисия? Что за Таисия?

– Извините, батюшка… Таисией звали ту девушку, которую я по неосторожности лишил жизни.

– По неосторожности? Да ты ей как утке шею свернул за то, что ноги не раздвинула вовремя, – подзуживал двойник.

– Я любил ее!

– Успокойся, сын мой. По́лно.

– Да, успокойся, Беня! Выгуляешь еще своего малыша – тут женский монастырь есть. Рассказать анекдот про монахинь и железный фаллос в стене? Короче, слушай, приходят два…

– Заткнись! Заткнись! Заткнись! Я Таю хочу. Таю…

Богдан мотал головой и твердил это как заведенный. Наконец он выдохся. Повернул голову к Льву Ивановичу, глядя на того безумными выпученными глазами.

– Какие еще монахини… – просипел Богдан. – Ну какие…

– Монахини у нас, кстати, сын мой, отменные, – поглаживая бороду, произнес Лев Иванович. – Мастерицы свального греха. Сделай для батюшки то, что он просит, – батюшка в долгу не останется. Я тут человек уважаемый. Будешь жить хорошо. Дом справим большой, кушать омары будешь, жену подыщем. Али несколько. А захочешь – так и мужа, мы тут никого не осуждаем. Наша община не относится к официальным конфессиям.

Богдан не верил своим ушам. Куда делся тот Лев Иванович, который тихонько читал молитву совсем недавно? Сейчас его выражение лица было точь-в-точь как у двойника – та же саркастическая ухмылочка, та же сталь во взгляде и презрительный прищур.

– А неплохо батя задвигает! – присвистнул фантом. – За такие ништяки и я постригся бы куда скажут.

– А коли ослушаешься – Обитель не распахнет перед тобой свои врата, – продолжил Лев Иванович, глядя в глаза. – Одно заявление, и ты из идейного и религиозного гражданина окажешься в статусе беглого преступника. Выбирай.

– Но я тщательно все исполнил, не докажете, – сквозь зубы огрызнулся Богдан.

Страх мерзкой змейкой пополз вдоль позвоночника. Бедра начали дрожать. Богдан знал, что блефует: он не пришел бы сюда, если бы был уверен в безнаказанности. Его по пути видели дроны, а пропажу Таисии следователи раскроют в два счета.

– Мне и не надо, сын мой. Ты испортил чип. За это взыщется.

– Да не выеживайся сейчас, соглашайся! – Двойник выглядел взволнованным. – Мы не в том положении, чтобы жалом вертеть.

– В конце концов ты должен, – напомнил Лев Иванович. – Дечипизация стоит денег, а на твоем чипе их было недостаточно. А у нас тут не богадельня: нет денег – отработай свободу!

– Хорошо. Где ваш «демон» обитает? – спросил Богдан.

– Не знаю, сын мой. Он пробудится со дня на день в огромном столпе пламени. Просто иди в город и наблюдай. Бог перстом должен указать тебе. У меня нет таких компетенций.

Богдан лежал и пытался найти точку равновесия – чувствовал он себя совсем разбитым.

– Не знаю, как ты, а я уже фантазирую о монахинях, – сказал двойник.

– Заткнись, урод! Это из-за тебя все! Во всем ты виноват! – воскликнул Богдан.

– С кем ты все время разговариваешь? – спросил Лев Иванович.

– Батюшка, не обращайте внимания. Мне недавно провели странную психотерапию, и я сейчас мучаюсь галлюцинациями, как Билли Миллиган.

– Ну тогда тебе бонус от нашей общины – одержишь победу над Антихристом, а я тебя избавлю от твоей бесноватости.

– Вашими молитвами, батюшка? – язвительно спросил Богдан.

– Есть у меня в городе великолепный профессор. Исполнишь волю мою – пособит.

– Эй! – возмущенно воскликнул двойник.

– Я согласен, батюшка! – впервые за все время улыбнулся Богдан.

– Зови меня Владыка.