Текст книги "Любовь авантюриста"

Автор книги: Вирджиния Линн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Но чего хотела она?

– Вот. – Джеймс подошел к ней с горячим, покрытым хрустящей корочкой караваем хлеба и кружкой парного молока в руках. Он протянул Саммер еду, словно это были драгоценности королевской казны, и девушка с улыбкой приняла ее.

– Спасибо, – пробормотала она. Было самоубийством смотреть в темные смеющиеся глаза, которые выворачивали наизнанку ее душу и заставляли сердце уходить в пятки.

– Как насчет масла?

Саммер вскинула голову.

– Что, простите?

– Хотите масла, чтобы намазать на хлеб? – Джеймс кивнул в сторону подпоясанного передником лоточника. – Свежее деревенское масло из Йоркшира стоит девять пенсов за фунт.

– О нет, спасибо.

Джеймс удивленно вскинул брови.

– У нас есть деньги. Разве только вы пожелаете купить несколько фунтов...

Саммер вздрогнула. Слова Джеймса почему-то напомнили ей Фримана Татуайлера.

«Я страстно желаю увидеть эту девицу в своей постели...»

Пальцы девушки впились в хлеб, который она держала в руках, и Джеймс пристально посмотрел на нее.

С трудом заставив себя улыбнуться, Саммер отрицательно покачала головой.

– Нет, только хлеб и молоко.

Внезапно она ощутила, что у нее совершенно пропал аппетит. Она стала откусывать хлеб, исключительно чтобы не разочаровать Джеймса, затем стряхнула с плаща хлебные крошки и выпила молоко.

Отойдя на несколько шагов, Джеймс принялся рассматривать головки сыра, разложенные на лотке. Дул легкий ветерок, доносивший запахи скота с пастбищ, и Саммер сморщила нос. Лондон представлял собой странную смесь города и деревни. Глядя на простирающиеся за чертой города мирные поля, пастбища и вздымающиеся, точно океанские волны, холмы, трудно было представить запруженные толпами народа улочки Ист-Энда.

Саммер не могла представить себе, что проведет остаток своей жизни среди нищих и жуликов, а ведь так вполне могло случиться, если она не найдет корабль Гарта до того, как он разгрузится и уйдет из порта. Даже возвращение в Новый Орлеан уже не казалось ей таким ужасным по сравнению с перспективой остаться в Лондоне. Уж она постарается по мере сил справиться со своим дядей и Татуайлером. По крайней мере эти злодеи были ей знакомы.

– Как вы думаете, конторы в порту уже открыты? – спросила Саммер у Джеймса, когда тот закончил обозревать сыры.

– Да. – Он улыбнулся и беззаботно тряхнул головой. – Я, конечно, рискую обидеть вас, но все же... может быть, нам стоит поехать в порт в паланкине? Думаю, будет благоразумно прибыть туда, как и надлежит людям, имеющим определенный вес в обществе, а не как простым... бродягам.

– А почему я должна обидеться? – удивленно спросила Саммер.

– Потому что мне кажется, вас обижает все, что я делаю.

Саммер отвела взгляд.

– Не все...

– Неужели я могу надеяться на вашу благосклонность? – насмешливо спросил Джеймс, и Саммер украдкой бросила на него сердитый взгляд из-под пушистых ресниц.

– Вы, мистер Камерон, можете все!

Похоже, ответ девушки доставил ему удовольствие, и его настроение значительно улучшилось, во всяком случае, он тут же нанял для них паланкин, чтобы отправиться в устье реки и поискать там интересующий Саммер корабль.

Когда люди, несущие паланкин – который Саммер возненавидела всей душой, – остановились и поставили его на булыжную мостовую, девушка выпрыгнула наружу, не дожидаясь, пока Джеймс подаст ей руку. Паланкин был закрыт изнутри, но Саммер все же отдернула занавеску, чтобы смотреть на улицу, и пришла в ужас, увидев, какому риску подвергались их жизни. Теперь она поняла, почему Джеймс предложил ей именно этот вид транспорта – он был наиболее безопасным.

Джеймс взял Саммер за локоть, словно не замечая ее напряженного молчания. Мутная, лениво катящая свои воды река была забита судами, готовящимися выйти в море. Неповоротливые, с широким дном корабли, направляющиеся в Ост-Индию, соперничали с клиперами, вельботами и шхунами, и все они искали места, чтобы разгрузиться.

– Задержка разгрузки здесь – обычное дело, – заметил Джеймс. – Легальные причалы не в состоянии принять такое количество судов.

Саммер вспомнила слова Гарта о грабежах и нахмурилась.

– И много товаров из-за этого пропадает?

– Думаю, немало. В городе сроятся новые доки. Это поможет, но их все равно будет недостаточно. Наполеон сходит с ума, а торговля становится все оживленнее.

– Наполеон? – Саммер нервно вздрогнула, услышав знакомое имя, которое напомнило ей о дяде и планируемом им предательстве. Девушка нервно облизала губы, раздумывая над тем, что произошло за то время, пока она была в море.

– А почему вы говорите, что он сошел с ума?

Джеймс удивленно пожал плечами:

– Потому что это правда. Разве вы не согласны?

Что-то в его вопросе заставило Саммер насторожиться, и она постаралась вспомнить все, что Джеймс прежде говорил о первом консуле Франции. Но на память ничего не приходило. Она ни разу не слышала его мнения о французах.

Саммер внимательно посмотрела на Камерона и вежливо заметила:

– Я думаю, он немного вышел из-под контроля...

– Слишком мягко сказано, – резко перебил ее Джеймс. – Я десять лет служил в армии и большей частью воевал с французами. Трое моих кузенов были убиты на моих глазах, а я не имел возможности помочь им. Потом моего лучшего друга взяли в плен, а когда он вернулся домой... – голос его слегка дрогнул, – в нем с трудом можно было узнать того, кем он был прежде. Они пытали его, чтобы выведать то, что он, по их мнению, знал. А может, это делали просто ради забавы. Послушайте, я, возможно, не такой уж эксперт в этих вопросах, но по крайней мере могу узнать в наделенном властью тиране сумасшедшего по результатам его кампаний.

Саммер старалась не смотреть на Джеймса, боясь, что он прочитает о ее прошлом по глазам и узнает по выражению ее лица о предательстве Бартона Шрайвера.

Упорно глядя себе под ноги, Саммер молча кивнула.

– Да, я уверена, что вы правы.

Джеймс фыркнул:

– Конечно, я прав. И я ненавижу французов.

Саммер обогнула огромную грязную лужу на дороге, слегка приподняв полы плаща. Ей казалось, что она задыхается. Она должна была быть вдвойне ненавистна Джеймсу – во-первых, потому, что носила французскую фамилию, хотя детство, проведенное в Каролине, сделало ее больше американкой, чем француженкой, а во-вторых, она была племянницей человека, состоящего в союзе с Наполеоном.

Саммер нервно втянула в себя воздух.

– Вы ненавидите целую нацию из-за одного лишь ее представителя?

– Иногда. – Джеймс пожал плечами и взял девушку под руку, чтобы помочь ей обойти сломанный деревянный ящик, который по виду напоминал сетку для яиц. Резкий тошнотворный запах заставил Саммер зажать нос рукой.

– Наверное, я просто устал от войны, – произнес Джеймс, когда они миновали ящик с протухшими яйцами. – По ночам во сне я видел французов с их шпагами и цветистыми ругательствами. Мне казалось, что они обступают меня со всех сторон. Слава Богу, все закончилось, по крайней мере, для меня.

– Но вы сказали, что ненавидите французов. – Саммер бросила на него быстрый внимательный взгляд. – Вы считаете, это справедливо?

– Послушайте, – в голосе Джеймса послышались напряженные нотки, – вы, часом, не француженка?

– Нет.

Саммер говорила правду, потому что родилась в Америке, но ее спутник мог не принять во внимание то, что мать Саммер была истинной американкой, а отец – американцем наполовину. Теперь ей придется тщательно следить за своей речью, чтобы французское слово или фраза не слетели ненароком с ее языка, как это случилось в трактире Пирфорда.

Пожав плечами, Саммер беззаботно произнесла:

– Мне просто жаль человека, у которого так много врагов, независимо от того, заслуживает он этого или нет. – Тон ее стал более резким. – И помните, это Англия, а не Америка, воюет с Францией.

– Я помню. Но все может измениться в любой момент.

– Сомневаюсь. Даже Наполеон не посмеет напасть на Америку, – возразила Саммер, хотя на самом деле была ни в чем не уверена. Если ее дядя исполнит свое намерение, нападение Наполеона не за горами. Милостивый Боже! Саммер кожей ощущала на себе странный взгляд Джеймса и могла только догадываться, о чем он думает.

Наконец Джеймс пожал плечами.

– Может, вы и правы, но в любом случае мне это безразлично. А вот вас, похоже, что-то расстраивает, – мягко произнес он, и Саммер вздернула подбородок.

– В самом деле?

– По крайней мере мне так кажется.

– Внешность бывает обманчивой, знаете ли.

Джеймс усмехнулся:

– Да уж.

Он обнял девушку за плечи и притянул к себе.

– Разве вы не будете скучать по мне, когда уедете со своим возлюбленным капитаном?

– Ни секунды.

Ложь Саммер прозвучала неубедительно даже для нее самой, и Джеймс, казалось, заметил это. Девушка поджала губы.

– А где находится эта контора?

– Прямо перед нами. – Джеймс указал на длинное здание с низкой пологой крышей. – Я подожду здесь.

Он спокойно встретил ее удивленный взгляд, а потом уселся на вытесанную из камня швартовную тумбу, которая, очевидно, служила просто украшением, и сложил руки на коленях.

– Не торопитесь.

Пожав плечами, Саммер переложила саквояж из одной руки в другую и направилась к конторе.

Джеймс беспокойно ерзал на тумбе, раздумывая над тем, что могло задержать его подопечную так надолго. Сколько времени нужно этим проклятым клеркам, чтобы заглянуть в свои журналы и найти название корабля? И зачем он привез ее сюда? Джеймс чувствовал себя так, словно он был одной из сводниц «Ковент-Гардена», ведущей за собой под покровом ночи наряженных в яркую одежду любовников. Вдвойне забавно было то, что он хотел эту девушку, но не овладел ею. Джеймс до сих пор не мог понять, почему так случилось, – ведь она была готова отдаться ему.

Дьявол! Дело, разумеется, не в том, что она выглядела такой невинной. Ну почему он не сделал того, чего так настойчиво требовало его тело? Теперь ему было бы гораздо лучше. Так ведь нет. Он позволил ее нелепой наивности сбить его с толку. Как же это все глупо. Его отец хохотал бы до колик в животе, если бы узнал, что произошло.

Брюс Камерон считал своего четвертого сына законченным и безнадежным шалопаем, и Джеймсу не удалось изменить его мнение. Не то чтобы он не пытался, пока был юнцом. Просто он достиг всего в жизни как раз тогда, когда оставил свои попытки.

Джеймс снова поерзал на своем месте и зажмурился от ярких лучей солнца, бьющих в глаза. Еще один час без дождя. Так странно.

– Мистер Камерон?

Джеймс вздрогнул. Он не видел, как Саммер вышла из конторы. Ему хватило одного лишь взгляда на нее, чтобы понять – ее визит ничего не дал. По какой-то странной причине Джеймс ощутил небывалое облегчение, но тут же попытался скрыть свои истинные чувства.

– Ну, как все прошло?

– Клерк сообщил мне, что «Рассекающий волны» отплыл к берегам Франции сегодня утром, – огорченно ответила девушка.

Джеймс был поражен.

– В самом деле? Но как ему удалось так быстро разгрузиться?

– Похоже, – горько произнесла Саммер, – капитан Киннисон предпочитает торговать с Францией, а не ожидать в порту до тех пор, пока не испортится груз. По крайней мере, Гарт не лгал мне насчет того, что груз может испортиться.

В голосе девушки звучало такое отчаяние, такая неприкрытая боль, что Джеймс с трудом удержался от порыва заключить ее в объятия и попытаться унять ее боль. Очевидно, бывший любовник и впрямь не хотел ее возвращения. Как она сказала? Гарт Киннисон?

– Понимаю.

Саммер подняла на него глаза.

– Нет, не понимаете! Вы ничего не понимаете, потому что не хотите понимать... – Она запнулась, а потом печально произнесла: – Мне жаль. Все оказалось напрасно.

– Да нет же, все в порядке.

Джеймс старательно скрывал свое сочувствие, потому что Саммер все равно не оценила бы этого. Он начал чувствовать себя так же, как его младшая сестра Маргарет Эллен, приносившая домой бездомных животных и тем самым доводившая отца до безумия. А что бы сказал Брюс Камерон о бездомной американке?

Саммер подняла обе руки ладонями вверх и ответила грустной улыбкой на спокойный взгляд Джеймса.

– Кажется, мне все-таки придется продать свое ожерелье. Не будете ли вы так любезны подсказать, где его можно заложить?

– Этих денег будет недостаточно, чтобы купить билет на корабль.

Саммер неуверенно посмотрела на него:

– Откуда вы знаете?

– Я видел ожерелье.

Заметив ошеломленный взгляд ее широко раскрытых глаз, Джеймс пожал плечами:

– Я просмотрел содержимое вашего саквояжа, когда вы уходили утром в уборную. Денег, вырученных от продажи вашего ожерелья, хватит лишь на половину билета, а потом вы отправитесь на корм акулам.

Губы девушки сжались, и она вцепилась в ручку своего саквояжа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я вам не верю!

– Тем не менее это правда. В вашем саквояже лежит пара чулок, в одном из которых и спрятано ожерелье, испорченное речной водой платье, две сорочки из муслина, запасная нижняя юбка и еще одна пара туфель с дешевыми серебряными пряжками. Я понимаю, это не очень красиво, но вы пробудили мое любопытство. Я уже начал думать, что у вас в саквояже контрабанда.

– Вы... вы разбойник! Отвратительный мерзавец и подлец!

Джеймс прищурил глаза.

– Вы закончили?

– О-о-о! – У Саммер не хватало слов, чтобы выразить свое негодование, и ее маленькие руки сжались в кулачки. Джеймс подумал, что, если бы у Саммер в руках было какое-нибудь оружие, она непременно применила бы его, и вздохнул.

– Я не взял ничего из ваших вещей. Я просто старался действовать осторожно и благоразумно.

– Вы рылись в моих вещах!

– Рылся? – задумчиво кивнул, – я сделал это и прошу у вас прощения. Меня толкнула на это забота о вас.

Саммер отвернулась. Ее губы сжались, превратившись в узкую полоску, а глаза закрылись. Внезапно Джеймс пожалел о том, что рылся в ее саквояже, и еще больше о том, что признался в этом.

– Идемте отсюда, – негромко произнес он. Нижняя губа девушки подозрительно задрожала.

– Куда я должна идти? С вами? С негодяем и... и мародером? Думаю, ничего хорошего мне это не сулит!

Ее презрение словно огнем обожгло Джеймса, и его губы сжались. Он посмотрел на нее горящими глазами, и девушка осторожно сделала шаг назад. Черт бы ее побрал! Неужели он действительно внушал ей такое отвращение? Должно быть, так оно и было. Во всяком случае, поведение Саммер заставляло его так думать.

Джеймс больно схватил девушку за запястье и, когда та попыталась отшатнуться от него, притянул к себе. Его взгляд, казалось, насквозь прожигал ее.

– Мне ужасно хочется уйти отсюда и оставить вас в одиночестве, – произнес он, переходя на странное наречие, которое выдавало его волнение. – Если вас не устраивает такой мерзавец, как я, поищите себе кого-нибудь получше!

– О, ради всего святого, говорите на английском языке, а не на этом жутком наречии! – Саммер съежилась, но ее подбородок был по-прежнему дерзко вздернут, и гнев Джеймса начал странным образом остывать.

– Не надо оскорблять мой шотландский акцент, милочка.

– Так вот что это такое. А я подумала, вас вот-вот стошнит.

Джеймс вздернул бровь.

– Вы не слишком-то тактичны, а? Это рискованно.

– А вы думали, я забьюсь в угол от страха, потому что вы на меня разозлились? – Саммер тряхнула головой, чтобы отбросить с лица золотисто-каштановые локоны. – Я привыкла к тому, что мужчины запугивают меня, мистер Камерон. Еще несколько лет назад я поняла, что у меня есть выбор – подчиниться или попытаться выжить.

– И теперь вы решили отвратить от себя единственного мужчину, который оказался настолько глуп, что решил помочь вам? – Голос Джеймса звучал насмешливо, и Саммер вспыхнула до корней волос.

– Я знаю, вы считаете меня невыносимой, и, наверное, вы правы, – быстро и сбивчиво затараторила Саммер – так случалось, когда она сильно волновалась. – Просто я не переживу, если меня снова бросят.

Удивленный такой открытостью девушки, Джеймс обнаружил, что его гнев улетучился окончательно. Он заколебался. Стоит ли ему предложить ей оплатить проезд на корабле? Но он все еще хотел получить от нее кое-что, а точнее, то, что несколько часов назад обещали ему ее губы и глаза.

Джеймс смотрел мимо Саммер, раздумывая над тем, что ему предстоит сделать. У него были кое-какие обязательства, и он мог заняться ими, коль скоро все равно оказался в Лондоне. Его родные, должно быть, сильно удивляются, что он до сих пор не вернулся домой.

Джеймс вспомнил прикосновение нежных губ девушки к своим и судорожно сглотнул. Не о чем размышлять.

– Идемте, красавица. Я буду заботиться о вас до тех пор, пока вы не изыщите возможность вернуться домой.

Саммер последовала за своим спасителем кротко и смиренно, словно ребенок, которого только что выручили из беды, в которую он сам же и попал. Но Джеймс вовсе не обманывался на ее счет – он знал, что наслаждаться ее покорностью придется недолго.

Глава 6

– Я думала у вас нет денег, – нахмурившись, произнесла Саммер, когда Джеймс повел ее вверх по лестнице гостиницы, в которой он снял для них комнату. Гостиница была тускло освещена и, казалось, насквозь пропиталась зловонным запахом вареной капусты. Ступени зловеще поскрипывали под ногами, а из темноты доносились приглушенные звуки. Пятна копоти покрывали низкие потолки.

– У меня осталось несколько крон, – ответил Джеймс, останавливаясь перед поцарапанной дверью и нахмурившись, прежде чем открыть ее.

Несмазанные петли громко заскрипели.

Саммер придвинулась к Джеймсу, и при виде крошечной комнаты на ее лице отразилось беспокойство. В углу у окна располагалась провисшая кровать, а на шатком столе стояли треснувшая чаша и кувшин. У стены зиял чернотой пустой камин.

– Ну что ж, – отрывисто промолвила Саммер после недолгого молчания, – это все же лучше, чем ночевать на улице.

Губы Джеймса растянулись в улыбке.

– Да, красавица, вы правы, – согласился он с оттенком насмешки в голосе и, захлопнув за собой дверь, посмотрел на девушку.

Она поставила свой саквояж на кровать и потрогала матрас. На ее изящном лице отразилось легкое недовольство, но Саммер попыталась скрыть его. Видно было, что его спутница привыкла к пухлым пуховым перинам, а не к тонким матрасам, набитым кукурузной шелухой. Был ли ее любовник щедр, прежде чем бросить ее?

Черная бровь Джеймса иронически изогнулась. Она сказала, его имя Гарт Киннисон. Прекрасный любовник, который столь жестоко отделался от нее.

Задумчиво почесав пальцем подбородок, Джеймс, прищурив глаза, посмотрел на Саммер, которая уселась на край кровати, свесив с нее ноги. Ее грациозные движения были плавными и отрепетированными, словно «па» танцовщицы. Легкий поворот головы, от которого золотистые волосы волнами заструились по спине, был таким же продуманным, как и то, как она переплела пальцы и оперлась на них подбородком. Взгляд пронзительных, бездонных голубых глаз, обрамленных длинными закрученными ресницами, был устремлен в окно на полосы солнечного света и тени на кирпичных стенах домов; возвышающихся с противоположной стороны улицы. Ее поза напоминала девушек на картинах Караваджо.

Она была такой женственной, такой ранимой, одинокой и... слишком уязвимой, чтобы Джеймс мог воспользоваться ситуацией. Однако что же ему делать с приливами вожделения, которые охватывали его при взгляде на девушку?

Джеймс отстегнул ремень с прикрепленной к нему шпагой, а потом, вытащив шпагу из ножен, принялся рассматривать тонкий клинок в поисках царапин и зазубрин, время от времени поглядывая на Саммер. Она не смотрела в его сторону – ее взгляд был по-прежнему устремлен в окно.

Джеймс сделал несколько выпадов шпагой, а потом, взмахнув ею, описал в воздухе дугу. Луч света сверкнул, отразившись от серебристого клинка, и клинок издал приглушенный поющий звук, который, наконец, привлек внимание девушки.

Направив кончик шпаги в шероховатые половицы, Джеймс приподнял бровь и улыбнулся.

– Итак, красавица, – произнес он нарочито безразличным тоном, который призван был показать, что он не придает значения своему вопросу, – каково ваше настоящее имя?

Саммер вздрогнула.

– Что вы имеете в виду? Мое настоящее имя Саммер.

– Только одно имя, без фамилии? – Улыбка Джеймса говорила о том, что он вот-вот начнет терять терпение, и она знала об этом.

Он прочитал сомнение в глазах Саммер и нерешительность в ее напряженной позе. Она не хотела назвать своего имени, потому что недостаточно доверяла ему. Это было совершенно очевидно.

Саммер отвернулась и вновь посмотрела в окно. Взгляд девушки был сосредоточен на иглохвосте, карабкающемся по кирпичной стене дома, а на ее лице отражалась внутренняя борьба. Потом она вновь бросила на Джеймса взгляд, от которого повеяло ледяным холодом и который лишь подстегнул его любопытство.

– Смит. Саммер Смит.

– А, ну да. Смит. – Джеймс резко взмахнул шпагой, и девушка чуть не подпрыгнула от неожиданности. – Какая необычная фамилия – Смит. Вы, случайно, не приходитесь родственницей Смитам из Нортумбрии? Или из Сиднея? Нет? Тогда, возможно, вы...

– Я американка, – холодно отрезала Саммер. – И у меня нет родственников в Англии.

– Ах да, мы это уже установили. Просто мне в голову пришла нелепая мысль, что, может быть, вы захотите пооткровенничать со мной для разнообразия.

– Я была честна с вами. – Глаза девушки горели гневом. – Я правдиво ответила на все ваши вопросы.

– Но меня более всего интригует то, о чем вы умолчали. – Джеймс встретил ее гневный взгляд с холодным спокойствием. – И теперь, когда нам придется продолжить наше общение, мне пришла в голову забавная идея о том, что вы, возможно, захотите положить конец этому фарсу.

Гнев на лице девушки медленно сменился неуверенностью, и Джеймс еще раз резанул шпагой воздух, прежде чем убрать ее в ножны.

– Фарс? Не понимаю, о чем это вы. Разве что вы вспомнили сегодняшнее утро.

Джеймс ощутил прилив ярости.

– Да, милочка, это был фарс, вы правы. – Он со звоном бросил шпагу на стол. – Возможно, нам стоит быть более прямолинейными друг с другом, моя прекрасная леди.

Повернувшись к девушке спиной, он слегка расставил ноги и сконцентрировался, словно перед боем. Легкий ветерок, врывающийся в открытое окно, играл с его иссиня-черными волосами. Джеймс явственно ощущал настороженность Саммер, но это нисколько не улучшило его настроения.

– Я хочу тебя, – напрямик сказал он и с удовлетворением заметил, как округлились глаза девушки с быстро поглощающими солнечный свет зрачками. – Я хочу войти в тебя и оставаться внутри до тех пор, пока ты не сядешь на корабль, направляющийся в Америку. Неужели я прошу слишком многого?

– Очевидно, для вас это не много. – Саммер встала и попыталась разгладить складки на платье. При этом ее руки еле заметно дрожали.

Джеймс видел, как двигалось ее горло, слышал, как дрожал ее голос.

Саммер приподняла плечи, лишившись при этом былой грации. Теперь ее движения стали неуклюжими и нервными.

– Хорошо, – произнесла она, наконец. – Если это все, чего вы хотите... – она запнулась, но, поняв, что он так и будет молчать, продолжила: – я лягу с вами в постель.

Джеймс удивленно посмотрел на нее. Если бы он знал, что все обстоит так просто, он вряд ли промучился бы предыдущую ночь на полу, собирая спиной щепки.

– Ты ведь сама этого хочешь, красавица, не так ли? – Он не мог удержаться от этого вопроса, и ее ответ напомнил Джеймсу, что он зачастую задавал слишком много вопросов.

– Нет, но это будет честно. В конце концов, я задолжала вам слишком много, но у меня сейчас нет денег, чтобы отдать долг. – Она замолчала и глубоко вздохнула. – Я прошу вас помочь мне уехать домой, а взамен я лягу с вами в постель.

Маленькая корыстная распутница. Она говорила о любви так по-деловому, что настроение Джеймса окончательно испортилось.

Он провел рукой по волосам и бросил на Саммер полный горечи взгляд.

– А если я скажу тебе, что у меня нет денег?

Джеймсу очень хотелось услышать ответ. Ему хотелось, чтобы она тоже захотела его. Разве он просил слишком много? Почему бы ей не переспать с ним по той простой причине, что он не так уж некрасив и что он нравится ей?

Но Джеймс знал, что не спросит ее об этом.

Саммер вновь отвернулась и, казалось, изучала маленькую темно-коричневую птичку, которая уселась на подоконник. Внезапно птичка, вспорхнув, исчезла из виду, и Саммер повернулась к Джеймсу.

– Я все равно буду спать с вами, – произнесла она. – Даже если вы не сможете оплатить мне дорогу домой. – Но прежде чем он смог осознать сказанное, Саммер добавила решительно: – Я уже говорила, что слишком многим обязана вам за мое спасение.

– Да, так и есть, – резко ответил Джеймс.

Черт бы ее побрал! Снова этот деловой тон. Джеймс не мог понять, как другие мужчины позволяли деловым отношениям проникать туда, где полыхал огонь страсти. Ему всегда казалось, что секс может потерять всю свою эротичность, если он основан на прозаической договоренности. Теперь это еще раз подтвердилось.

Он попросил Саммер, и она согласилась. Теперь ему оставалось лишь покончить с коротким нелепым эпизодом в его жизни, а потом забыть о нем. И о ней. Он посадит красавицу на ее проклятый корабль, направляющийся в Америку, а сам отправится в Шотландию, что ему давно уже следовало сделать.

Нервно переминаясь с ноги на ногу, Саммер выглядела так, словно собиралась выпрыгнуть из окна вслед за птицей. Джеймс сделал шаг в ее сторону, но потом остановился и угрюмо усмехнулся:

– Расплату можно отложить на потом. Я думаю, нам стоит привнести в нее немного... романтики. А тебе так не кажется?

– Романтика? – Саммер взглянула на своего благодетеля так, словно у него вдруг выросло две головы. – Если пожелаете.

– Да, я желаю, – сквозь зубы процедил Джеймс, жалея, что вообще ввязался в эту нелепую и унизительную историю. Его уязвляло то, что девушка, похоже, совсем не хотела вступать с ним в любовные отношения. А то, что Саммер с ее опытом не хотела его ни ради денег, ни из благодарности, и вовсе казалось унизительным. Нет, он не желал, чтобы она вот так бросилась к нему в объятия. Джеймс не имел привычки размышлять о причинах, заставляющих мужчину хотеть женщину или наоборот. Но теперь, когда ему выпало несчастье встретить эту девчонку с необыкновенного цвета волосами, соблазнительным лицом и не менее соблазнительным телом, он обнаружил, что попал в весьма неприятную ситуацию, раз вынужден придумывать причины, чтобы уложить ее в постель.

Одна из причин совершенно очевидна, и ее было бы вполне достаточно. Мысль об этом возбуждала его, и Джеймс был уверен, что Саммер непременно заметит его возбуждение, стоит ей лишь взглянуть на него.

– Что еще у вас на уме? – спросила Саммер, прервав невыносимое молчание. – Я хочу сказать... – она густо залилась краской, – о какой романтике может идти речь, когда у нас нет денег, и мы вынуждены ночевать в этой ужасной гостинице? – Девушка обвела рукой комнату.

Джеймс мгновенно понял, что пыталась сказать ему Саммер. Запыленная бутылка вина и комната, пропахшая вареной капустой, вряд ли могли соответствовать представлению женщины о романтике. Он немного помедлил, а потом пожал плечами:

– Ты была когда-нибудь в Воксхолле? Хотя вряд ли – ты ведь первый раз в Лондоне...

– Первый и последний.

– Допустим, что так, – вежливо подтвердил Джеймс. – Тогда тебе непременно нужно увидеть это место. Парк прекрасен ночью. Там даже есть копия мельничного колеса, которое вращается и разбрызгивает воду миллионами ярких брызг. Потрясающее зрелище.

Саммер закусила нижнюю губу, и ее движение показалось Джеймсу необычайно эротичным, хотя сама девушка, похоже, этого даже не заметила.

– У меня нет подходящей одежды, чтобы отправиться в подобное место. – Она указала на измятый подол своего платья. – То, в чем я одета сейчас, вряд ли подойдет.

– Думаю, я смогу это исправить. – Его губы изогнулись в улыбке. – Если меня сумеют красиво просить, – пробормотал он.

– Я ни о чем вас не прошу! – зло фыркнула Саммер.

– Прекрасно. Называй это как хочешь. Однако из твоих слов я делаю вывод, что нам обоим стоит подыскать подходящую одежду.

Саммер раздраженно топнула ногой.

– Я полагаю, в кармане вашей куртки спрятано целое состояние?

– Сказать по правде, нет. – Ресницы Джеймса опустились, спрятав глаза. – Но я очень быстро смогу добыть нужную сумму.

– В самом деле? – Саммер нервно скрестила руки на груди и насмешливо прищурилась. – С трудом в это верится после нашего чудесного путешествия из Пирфорда, когда мы вынуждены были ехать на крыше дилижанса, где ветер и хлыст возницы едва не лишили нас кожи на лице!

Джеймс изумленно посмотрел на девушку.

– Это стоило дороже, чем места внутри, помнишь? И потом, я люблю небольшие приключения. К тому же мне захотелось посмотреть, твердый ли у тебя характер.

Джеймса глубоко оскорбили насмешливый тон Саммер и ее очевидное неверие в его способность обеспечить ее всем необходимым.

– И вы говорите о приключении? – презрительно рассмеялась. – Да у вас просто не было денег, чтобы заплатить за лучшее место. Даже ваше чудесное пение на улице не помогло заработать достаточно, чтобы ехать с комфортом. И что же теперь заставляет вас думать, что вы сумеете заработать деньги на покупку приличного платья?

– Я не думаю, – прорычал Джеймс. – Я знаю. – Он взял со стола свою шпагу, пристегнул ее к ремню и сморщился, увидев настороженное выражение на лице Саммер.

– Что вы намереваетесь сделать?

– Идем со мной, дорогая, сама увидишь.

– Мне вовсе не хочется снова испытывать унижение, когда вы устроите кошачий концерт посреди улицы.

Джеймс презрительно посмотрел на девушку.

– А ты что, хочешь, чтобы я украл для тебя платье? Ты, наверное, думаешь, что я Робин Гуд?

– Вы себе льстите! – возмущенно фыркнула Саммер. – Робин Гуд был благородным рыцарем, который знал, как обращаться с леди и как помочь бедным. А у вас только и добра, что ржавая шпага, – она зло улыбнулась, – да еще чрезмерная тяга к воровству.

Самообладание переселило гнев, и Джеймс поборол в себе желание, взяв девчонку в охапку, встряхнуть ее изо всех сил. Ему пора привыкнуть к женским уловкам. Разве его сестры не использовали время от времени такую же тактику?

Пальцы Джеймса сомкнулись вокруг запястья девушки.

– Сейчас я покажу тебе, как добывают деньги. Идем!

Саммер попыталась сопротивляться, но тотчас же обнаружила, что ее бесцеремонно стащили по пропахшей капустой лестнице и вывели на улицу.

Когда Джеймс прижал ее к себе, он ощутил, как девушка дрожит от страха. Очевидно, она решила, что он собирается убить кого-то ради денег. Джеймс бросил на нее гневный взгляд, и ему в голову пришла опрометчивая мысль сделать нечто ужасное, совсем как рыцарь, побеждающий огнедышащих драконов или сражающийся с ветряными мельницами ради прекрасной дамы. В сложившейся ситуации подобное поведение вовсе не казалось ему абсурдным. Возможно, мисс Саммер в самом деле необходимо доказательство его героизма. Дьявол, он непременно докажет ей, что вполне способен обеспечить их всем необходимым с помощью своего ума и силы, и тогда, она, возможно, посмотрит на него другими глазами.