Текст книги "Дерзкая пленница"

Автор книги: Вирджиния Хенли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Сумятица чувств измучила Лили, но когда Вулфрик устремил на нее взгляд с противоположного конца зала и мотнул головой по направлению спальных покоев, она сделала вид, что ничего не заметила, и внезапно ей очень захотелось танцевать. Эдит, ждавшая подобного знака, наклонилась к ней и прошептала:

– Я пойду наверх, посмотрю, все ли готово в комнате для гостей, и когда вы подниметесь, помогу вам управиться с волосами.

Лили вдруг охватило безудержное веселье, она готова была плясать всю ночь напролет. Но к ней подошел Вулфрик и схватил ее за запястье. Потом насмешливо улыбнулся гостям:

– Вот уже целый час моя жена подает мне знаки. Кажется, ей хочется в постель!

Лили раскрыла рот, чтобы возразить, но он так сжал ее руку, что она смогла только охнуть.

Вулфрик потащил ее к лестнице, бросая гневные взгляды на своих людей, двинувшихся было за ними. Воины с досадой попятились, недовольные тем, что их лишили потехи, но Вулфрика, когда он был в таком настроении, лучше было не задевать.

– Прошу вас остаться здесь, не стоит прерывать веселье… Помощь мне не потребуется, уверяю вас.

По лестнице он шел, покачиваясь, и Лили поняла, что он очень пьян; тем не менее хватка его не ослабевала. Вулфрик распахнул дверь в спальный покой и втащил туда Лили. Эдит уже зажгла свечи и откинула на ложе белоснежные льняные простыни и меховые одеяла.

– Убирайся! – приказал он Эдит.

Она вопросительно посмотрела на Лили, та чуть заметно кивнула головой.

Как только дверь закрылась, Вулфрик опустил тяжелый засов. Потом грубо притянул к себе Лили и, впившись губами в ее рот, так глубоко засунул в него свой язык, что она чуть не подавилась и с содроганием отпрянула от него.

– Так тебе не по нраву мои поцелуи, да? Что ж! Я найду для твоего рта занятие получше.

Лили не поняла, что он имеет в виду, но бросила на него презрительный взгляд и потерла свое запястье, покрытое синяками.

– Вулфрик, вы сделали мне больно. Это не лучший способ завоевать любовь своей молодой жены, – сказала она.

– А я и не хочу, чтобы ты меня любила, я хочу, чтобы ты мне повиновалась – заорал он.

Презрение, которое она испытывала к этому грубому, пьяному дикарю, перехлестнула бешеная ярость. Да, женщине положено во всем слушаться мужа, но обращаться с ней подобным образом – такого еще никто и никогда не позволял себе.

– Как вы смеете, сэр, так со мной разговаривать? Вы пьяны, но это вас отнюдь не извиняет! – зашипела она. – Кажется, меня выдали замуж за сумасшедшего!

Вулфрик схватил ее за волосы, намотал их на кулак и дернул с такой силой, что она упала на колени.

– Тебе придется ко многому привыкнуть и многому научиться, Лили. Покорность – это только первое правило. Я заставлю тебя слушаться, сука, и ты еще будешь рада выполнять мои приказания!

Вцепившись в ворот ее красивого платья, так изящно вышитого мелким неровным жемчугом, Вулфрик крякнул и разорвал платье сверху донизу. Оно упало на пол, и Лили оказалась перед ним беспомощно обнаженной. Ее гнев мгновенно перешел в ослепляющий страх, и у нее задрожали руки и ноги.

– Помоги мне раздеться! – приказал он и грубо сжал руками ее груди.

Вскрикнув, Лили нехотя помогла ему снять то, что на нем еще оставалось.

– Еще раз крикнешь, заткну рот вот этим! На этот раз было предельно ясно, о чем идет речь, потому что он ткнул свой твердый член прямо в лицо Лили.

Ее охватил ужас, смешанный с отвращением. В голове проносились планы спасения, и она уже видела, как голая вбегает в переполненный трапезный зал. Изловчившись, Лили выскользнула из его цепких рук и бросилась к дверному засову. Вулфрик ринулся за ней. От резкого движения он потерял равновесие и чуть не упал, но все-таки успел поймать Лили и стиснуть в железном объятии. Он швырнул рыдающую Лили на ложе вниз лицом. Раздвинув ей ягодицы, он взял ее сзади, как уже много лет проделывал это со своим мальчиком-оруженосцем. Лили вскрикнула от боли и, собрав все силы, ударила его локтем в брюхо. Он взревел, потом оглушительно рыгнул, скатился с нее и, заблевав всю постель, потерял сознание.

Лили не знала, сколько времени пролежала в оцепенении. Придя в себя, она ощутила почти невыносимую боль и увидела на себе пятна крови. Смутно она осознала, что слышит какой-то шум. В криках мужчин и воплях женщин были страх и смятение. Кто-то барабанил в дверь… Лили поднялась, закуталась в бархатное платье, подошла к двери и сняла тяжелый засов. Дверь тут же распахнулась, и она увидела свою мать.

– Прошу прощения, что помешала, дорогая, но Вулфрик срочно нужен отцу!

Лили показала рукой на голого мужчину, лежащего в крови и блевотине.

– Милости прошу, отец может забрать его. В следующий раз, когда я увижу своего мужа, я его убью, – спокойно сказала Лили.

– Боже мой, что здесь произошло? Норманны высадились у Певенси. Огромное войско, семь или восемь сотен кораблей, а наши мужчины оставили свои посты! Гарольд взбесится, когда узнает об этом!

Лили прошла мимо матери, будто не слышала ни единого слова. Сейчас ей было не до этого. Она спустилась по лестнице, не обращая внимания на людей, пытавшихся с ней заговорить, и направилась прямиком в оружейную. Поискав, Лили, в конце концов, нашла острый кинжал в ножнах, украшенных самоцветами. Она крепко зажала его в руке и тем же путем вернулась к себе. Войдя в комнату, Лили захлопнула дверь, опустила засов и подтащила большой сундук, набитый ее вещами, к тяжелой деревянной двери. Она легла на свою кровать, и только тут слезы хлынули у нее из глаз и, обгоняя друг друга, заструились по щекам.

Еще до наступления рассвета первого дня октября, как только владельца Окстеда привели в чувство, воины сошлись на совет. Надо было срочно решать, что делать. Первое предложение – вернуться на побережье и преградить путь норманнам – посчитали безрассудным, так как сил было слишком мало, и его отбросили. Некоторые доказывали, что следует кратчайшим путем мчаться на север и соединиться с войском Гарольда, которое уже быстрым маршем двигалось на юг. В конце концов большинство согласилось, что лучше всего ехать в Саффолк, собрать еще дружины, сколько удастся, и отправиться в Лондон, ибо Гарольд обязательно пройдет через него, направляясь на битву с Вильгельмом Нормандским.

Подводы быстро нагрузили фуражом и отправили в Севенокс, где они должны были ждать подхода боевых сил. Воины бросились разбирать оружие и доспехи. Стены оружейной покрылись бесчисленными царапинами оттого, что многим пришлось карабкаться под потолок, чтобы достать свое снаряжение. Все делалось в такой спешке, что не осталось времени проститься как положено. И когда Лили, просидев в своей комнате за крепко запертой дверью двадцать четыре часа, наконец, сняла засов и осмелилась выйти, все мужчины уже давно уехали.

Глава 4

В Годстоуне провели беспокойную неделю, ожидая хоть каких-нибудь вестей. Наконец прискакал Эдвард и с лихорадочным возбуждением рассказал все, что он знал о происходящих событиях.

– Меня послали за лошадьми, миледи, – обратился он к леди Элисон. – Я забрал почти всех у нас, в Окстеде. Лорд Этельстан сказал, что и вы сможете помочь. Гарольд – невообразимый человек! Двадцать пятого сентября у Стэмфорд-Бриджас в Йоркшире была решающая битва, и он выгнал норвежцев из Хамбера. Как только гонец привез весть о вторжении норманнов, он тут же двинулся на юг. Он уже в Лондоне, а ведь еще только восьмой день октября! Невозможное деяние, скажете вы! Он рвется вперед и обогнал войско. Вот почему нужны свежие лошади. Своих они почти загнали. Как только подойдут пешие отряды – может быть, даже завтра, – мы мощным броском выйдем к побережью и преподадим Вильгельму славный урок! – Он пылал гордостью за сильного и непобедимого Гарольда.

Леди Элисон сказала:

– За эту неделю до нас дошло много слухов о том, что творят норманны, и даже если они правдивы только наполовину, Бог да поможет нам! Вильгельм привел, по меньшей мере, восемь сотен кораблей, не считая лодок и яликов, набитых оружием и доспехами. У него сотни конников, закованных в латы, лучников… Он даже взял с собой плотников – строить крепости, а также поваров и фураж – кормить войско и лошадей. Но самое ужасное то, что они жгут деревни и города. Грабеж, убийство, насилие, разрушение, пожары, и все это уже близко от нас… Вот что тревожит, не дает нам покоя, Эдвард.

Он бросил взгляд на Лили, призывая леди Элисон не говорить об этом в ее присутствии.

– Не бойся, Лили! Без сомнения, все это сильно преувеличено. К тому же через несколько дней, максимум через неделю, наше войско доберется до побережья, и мы прогоним норманнов за Ла-Манш, откуда они явились. Тебе не придется пускать в ход кинжал, который ты носишь, дорогая сестрица.

– Ты прав, Эдвард, уличая меня в трусости. Но есть один сакс, которого я боюсь больше, чем всего проклятого нормандского войска!

Леди Элисон тут же быстро заговорила:

– Возьми любых лошадей, какие тебе нужны, только оставь Зефиру Лили и одного коня для меня, если сочтешь это возможным, и да пошлет тебе Господь удачи, Эдвард! Может статься, при следующей встрече ты привезешь нам добрые вести. Я предложила твоей матери пожить у нас, пока все это не кончится. Она совсем разболелась после того, как пришло сообщение о высадке норманнов. Мы сделаем для нее все что можем, пока ты не вернешься.

Лили поцеловала Эдварда и грустно улыбнулась. Он должен был отвести коней в Севенокс и ждать там прибытия войска.

– Эдвард, ты никогда не участвовал в битвах. Прошу тебя, постарайся, чтобы твоя безрассудная храбрость не погубила тебя. До свидания! С Богом!

И пока он не уехал, Лили не давала воли слезам.

– Лили, ступай в кладовую и принеси масла восковницы, – сказала леди Элисон. – Оно излечит эти синяки. Если твое тело в таком же состоянии, как и руки, то надо немедленно что-то делать.

Жаль, что я не подумала об этом раньше, дорогая. – Она грустно посмотрела на дочь. – Жаль, что я о многом не подумала раньше.

Когда леди Хильда прибыла в Годстоун со своей служанкой Норой, леди Элисон была поражена ее видом. Отведя Нору в сторону, она спросила тихонько:

– Как ты думаешь, можно уговорить ее лечь в постель прямо сейчас? Она очень плохо выглядит. Силы пригодятся ей в недалеком будущем. Как, впрочем, и всем нам.

– Думаю, леди Хильда будет рада прилечь. Она всю дорогу плохо себя чувствовала, – поддержала Нора хозяйку Годстоуна.

Элисон бодро проговорила:

– Пойдем, Хильда, твои покои готовы, и я уже велела развести там огонь. Я хочу, чтобы ты отдохнула. Я побуду с тобой немного, и мы поговорим. Ты расскажешь, что тебя так тревожит.

– Меня тревожит война, Элисон! Когда я была девочкой, война отняла у меня отца, теперь она хочет отнять сыновей. Это – исчадие ада! Ее ничем нельзя насытить. Я больше никогда не увижу своих сыновей живыми! – воскликнула она.

– Что за чушь! – засмеялась Элисон с уверенным видом, хотя на самом деле никакой уверенности не испытывала. – Сотни лет захватчики пытались покорить твою любимую Англию, и им это не удалось. Войско саксов непобедимо! Оно обратило в бегство норвежцев, а теперь погонит норманнов. Твои сыновья – мужчины, они сами о себе позаботятся. – Она переменила тему: – Расскажи о себе. Ты прихварываешь, да?

Хильде помогли лечь в постель. Нора укрыла старуху одеялами и принесла кружку меда.

– Знаешь, мне как-то приснился страшный сон: будто у меня в груди заноза, – сказала Хильда устало. – И с тех пор он время от времени снится мне. Сон такой живой, что я прямо чувствую эту занозу. Я ощупала себя очень тщательно, и хотя не нашла никакой занозы, но, кажется, обнаружила катыш.

Леди Элисон похолодела, но с улыбкой сказала:

– Позволь мне взглянуть, Хильда. Верно, это что-то вроде «ложной мышки». У нас у всех она появляется время от времени. Это просто кусочек хряща, он сам по себе появляется и так же таинственно исчезает.

Когда пальцы Элисон нащупали твердый комок, ее худшие опасения подтвердились, но она спокойно обронила:

– Да, как я и предполагала, это «ложная мышка».

– Какое счастье, Элисон! – отозвалась старая женщина, закрывая глаза.

– Нора, пойдем в кладовую, я дам тебе успокоительное питье, чтобы Хильда лучше спала.

По дороге в кладовую леди Элисон предупредила Нору:

– Боюсь, что дела леди Хильды плохи. Ей больно, хотя она и пытается это скрыть. Но очень скоро боль станет нестерпимой. К счастью, у меня в саду растет белый мак. Когда цветы опадают, вот как сейчас, остается семенная коробочка. Она наполнена горьким молочком. Если его смешать с медом и водой, то получается питье, которое, как по волшебству, снимает боль и дарует благословенный сон. Но предупреждаю: не добавляй больше половины унции. Как бы она ни просила.

– Это ее вылечит? – с надеждой спросила Нора.

– Боюсь, что нет.

– Понимаю, – отозвалась служанка с грустной покорностью.

Нормандские захватчики численностью от пяти до семи тысяч человек высадились на берег Англии. Вильгельм, герцог Нормандский, предусмотрительно перевез через пролив лошадей, чтобы иметь конное войско. Он осматривал временные постройки, возведенные его плотниками, когда во весь дух прискакали два его разведчика.

– Сир, мы заметили английское войско. Поначалу нам показалось, что воинов немного, но число их быстро растет.

Вильгельм выпрямился во весь свой рост – пять футов и десять дюймовnote 2Note2
  Примерно 177 – 178 см. – Примеч. пер.


[Закрыть].

– Где они? – страстно выдохнул он. Герцог был так уверен в неограниченности своих прав на Англию, что даже тени сомнения в успехе не возникло в его душе.

– Примерно в семи милях отсюда, сир, на северных склонах города Гастингса.

– Прекрасно! Мы обнаружили саксов тринадцатого числа, в пятницу, а это верный признак, что им не везет, – заметил он проницательно. – Собрать в мой шатер всех рыцарей и предводителей пеших отрядов! – приказал он. – Нельзя терять ни минуты!

Войдя в шатер, Вильгельм нашел там двух своих единокровных братьев, погруженных в беседу. Робер, граф Мортен, был самым красивым в семье, в то время как Одо, епископ из Байе, телосложением походил на медведя, что никак не соответствовало его сану.

– Враг обнаружен. Завтра будет битва! – коротко объявил Вильгельм.

– Стоит ли так спешить? Успеют ли наши люди подготовиться? – спросил Робер. – Лучше все проверить, чем потом сожалеть.

– Коль скоро они не готовы сейчас, они никогда не будут готовы, – твердо сказал Вильгельм. – Наши люди отдохнули. А люди Гарольда только что побывали в бою с норвежцами. И им пришлось пройти полстраны, чтобы встретиться с нами. Полагаю, что мне нет нужды описывать, в каком состоянии пребывают его войска.

– Ты так уверен в своих собственных? – прервал его Одо. – Единственный способ ведения боевых действий, известный им, – это осада крепостей. В открытом бою они никогда не сражались.

– Все решается просто, – ответил Вильгельм, – биться и выжить – или биться и умереть! – Наконец все военачальники собрались, и он многозначительно произнес: – Саксы прибыли! – Гул голосов мгновенно стих. – Завтра на рассвете мы выступаем им навстречу. Нас меньше числом, но наши воины лучше вооружены и обучены. Мы полны сил, и мы жаждем покорить эту страну. – Он сделал паузу, чтобы все хорошенько усвоили эти слова, а потом объявил: – Я готов выслушать предложения относительно плана боя.

Ответом ему был целый хор голосов. Каждый норманн горел нетерпением показать себя перед вождем. Вильгельм умел быстро принимать решения. Не прошло и часа, как план был готов. Постановили разделить войско на три части: Вильгельм, Робер де Мортен и Одо будут сражаться в центре, вместе с норманнами самого высокого звания. Правый фланг будет состоять из норманнов не столь знатных, а левый – из уроженцев Бретани.

– Мои разведчики донесли, что у саксов мало лучников. Когда они увидят, какой урон им могут нанести мои стрелки, они проклянут все на свете! – коротко засмеялся Вильгельм.

Он был тяжелый человек, многие ненавидели его и боялись, но как военного вождя уважали все.

В субботу четырнадцатого октября рассвело рано, но еще до первого света нормандское войско было построено, чтобы выслушать обращение Вильгельма. Гарцуя на своем красивом боевом коне, Вильгельм окинул горящим взором свою рать и вдруг почувствовал, как неизъяснимое волнение охватывает все его существо. Он понимал, что должен передать это волнение и воинам, должен каким-то образом вдохнуть в них свою силу, убедить этих людей, что победа – это их единственный путь. Широким жестом Вильгельм снял своя шлем и выразительно помолчал, пока приветственные крики не затихли.

– Во имя Бога, будьте беспощадны! – закричал он. – Разите врага без страха и колебаний Не останавливайтесь, чтобы подобрать трофеи! Добыча будет обильной – хватит на всех! – Голос его стал хриплым: – Тому не будет спасения, кто захочет сдаться или допытается бежать! Сакс ни за что не пощадит норманна!

Он набрал в легкие воздуха.

– Не показывайте им свою слабость, ибо они вас не пожалеют! Коль скоро вы побежите к морю, – закричал он с презрением, – саксы вас настигнут и прикончат с позором:! – Он замолчал, и прошла добрая минута, прежде чем он опять заговорил: – Бейтесь – и вы победите! – Его голос взметнулся и зазвучал мощно и звонко: – Я не сомневаюсь в победе! Мы пришли сюда снискать славу!..

Взошло солнце, и осеннее утро предстало во всей своей дивной красе. Леса полыхали оранжевым, рыжим и красным цветом… Не менее красочно выглядело и нормандское войско. Воины, уже шагавшие боевым маршем, несли деревянные щиты, украшенные разнообразными девизами и гербами.

Впереди войска ехал менестрель Вильгельма. Гордо размахивая мечом, он запел. Мало-помалу к нему присоединились все воины, и теперь войско двигалось вперед с песней.

Саксы просто ушам своим не поверили. Посыпались насмешки и проклятия, кое-кто затрубил в рог, чтобы выказать презрение норманнам. Два воинства готовы были ринуться в бой, и каждое было уверено в своей победе. Силы были настолько равны, что обе стороны очень скоро поняли: битва будет долгой и кровавой.

Наступил полдень, а бой еще продолжался, хотя норманны рассчитывали, что к этому времени уже разобьют врага. Саксы отвечали ударом на удар и сражались с таким упорством, что заставили дрогнуть противника. Предвкушая победу, воины Гарольда самовольно пошли в наступление. И сдержать их было невозможно. Но как только они прорвали ряды норманнов, с флангов ударила конница и стала громить саксов. Это дало Вильгельму время перестроить войска. Он приказал лучникам целиться выше, чтобы стрелы падали на врага, подобно смертоносному ливню. Саксы дружно подняли щиты, стараясь укрыться от этой напасти, грянувшей сверху, и тогда конники и пешие воины Вильгельма врезались в гущу наступающих. К вечеру норманны выиграли битву. Полное изнеможение вынудило их разбить лагерь рядом с полем сражения, где груды мертвых тел высились до колен.

В своем шатре Вильгельм, несмотря на крайнюю усталость, усмехнулся, взглянув на Робера де Мортена:

– Ни один из тех, кто пытался завоевать этот остров в течение сотен лет, не одержал здесь победы!

Робер выпил в его честь, а потом сказал:

– Прежде чем лечь, я должен узнать, сколько всадников я потерял.

Вильгельм посмотрел на него тяжелым, немигающим взглядом.

– Иди спать, брат. Сегодня мы выиграли битву при Гастингсе, завтра мы должны покорить всю страну!

Этельстан лежал мертвый на поле битвы; большинство его конников лежало тут же. Эдвард увидел их, когда выискивал взглядом Вулфрика. Так и не найдя его, Эдвард бросился бежать, но было поздно – его взяли в плен. С пленниками норманны обращались, как они считали, милосердно: их не лишали жизни. Эдварду отрубили кисть за то, что он осмелился поднять руку на Вильгельма.

В воскресенье пятнадцатого октября, когда Эдвард в отчаянии направлялся домой, Вильгельм собрал своих рыцарей, чтобы выработать стратегический план.

– В Дуврском порту есть хорошо укрепленный замок. Это наша первая цель. Потом двинемся на Кентербери и далее – на Лондон. Со мной пойдет половина войска. Мой брат, Робер де Морген, с четвертой частью боевых сил перекроет все подходы к Лондону с западной стороны. Остальные тоже двинутся к Лондону, но по прямому, северному, пути. Города и селения, которые вы возьмете, я даю вам в управление. При малейшем сопротивлении сжигайте их, но людей без нужды не убивайте – теперь это мой народ. Им придется заново построить себе дома до наступления зимы, что отвлечет их, заставит на время отказаться от борьбы. Если кто-то все же будет упорствовать – отрубите ему руку или ногу. Убивайте только по необходимости – я хочу сделать саксов не врагами, а верноподданными. Как только мы захватим все дороги к Лондону, страна падет. Так же, как это было в других наших кампаниях, мы соберем все ценности и сокровища, произведем подсчет и раздадим каждому его долю. Да смотрите, чтобы все было подсчитано правильно! Я не потерплю никакого воровства, даже самого мелкого!..