Текст книги "Пират и язычница"
Автор книги: Вирджиния Хенли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)
Внезапно с улицы послышался перезвон церковных колоколов. Слуги выбежали из дома справиться, что приключилось. Всякий знал, что это сигнал тревоги. Со дня лондонского пожара люди невольно ожидали очередной беды.
В комнату ворвался бледный как полотно лакей.
– Что там, парень? – осведомился Рурк.
– Говорят, голландцы напали, милорд! Высадились прямо в лондонском Пуле! – вскричал он.
Рурк нахлобучил широкополую шляпу.
– Я незамедлительно отправляюсь в Уайтхолл и выясню, в чем дело, – мрачно пообещал он.
Верный своему слову, он быстро отыскал короля. Тот сидел в кабинете вместе со своим братом Джеймсом, канцлером Гайдом и служащими морского министерства.
– Хелфорд! Есть новости? – спросил вместо приветствия Карл.
Это был один из тех немногих случаев в жизни Рурка, когда он не знал, что ответить, и почти ощущал холодок палаческого топора.
– Нет, сир, когда я вчера бросил якорь, все было тихо. Правда, по городу ходят слухи, что нас атаковали, – пробормотал он.
– Из полученных мной реляций следует, что на прошлой неделе сотня наших кораблей опустошила побережье Голландии. Враги потеряли шесть тысяч человек. Ты можешь это подтвердить?
– Я готов поклясться собственной жизнью, сир, – вмешался Сандвич, один из командующих английским флотом. – К несчастью, они потопили «Гектора», и «Мэри» едва дотянула до порта, но с нашей стороны погибло всего двести человек.
Герцог Йорк, второй командующий, который в отличие от Сандвича почти никогда не выходил в море, сейчас, багровый от стыда, пытался спасти честь мундира.
– Что это еще за слухи? – надменно вставил он.
– Де Рёйтер вместе с несколькими самыми отчаянными капитанами преследовал нашу эскадру и пытается блокировать флот на Темзе и реке Медуэй, где пришвартованы самые тяжелые суда.
– С несколькими? – возопил Джеймс. – Почему же вы не отправились в устье реки и не выбили их оттуда?
– Потому что, если верить донесениям, французы стоят недалеко от побережья Дувра.
Кровь отхлынула от лица Джеймса. Карл, заметив, как возбужден брат, мгновенно понял, что помощи от него ждать не приходится, и обменялся взглядами с Рурком.
– Кажется, мы оба думаем об одном и том же. Нам необходим Руперт.
– Вчера его судно «Генриетта» бросило якорь в Портсмуте. И я желаю сражаться под его знаменами, – сообщил Рурк, нимало не заботясь о том, что может оскорбить Сандвича. Карл обратил взор на престарелого канцлера:
– Велите сию секунду прекратить этот чертов звон! Следовало бы прислушиваться не к церковным колоколам, а к пушечным выстрелам!
В кабинете появился Эдвард Проджерс, доверенный короля по интимным делам.
– Сир, в приемной собралось столько придворных, что яблоку негде упасть. Я попытался было не допустить их наверх, но герцог Бакингем и граф Лодердейл ничего не желают слышать. Заявляют, что пришли предложить свои услуги.
– Я сейчас же выйду к ним. Попроси эту парочку сдерживать пыл остальных, пока я не освобожусь. Это их ненадолго займет, – решил Карл.
– Мы протянем плавучий бон поперек реки Медуэй, чтобы остановить голландцев.
– Насколько я знаю де Рёйтера, это вряд ли послужит ему препятствием, – возразил Хелфорд. – Я считаю, нужно затопить несколько кораблей, чтобы не дать голландцам подняться вверх по течению.
– Нам понадобится каждое судно! – прорычал Сандвич, злобно глядя на Рурка.
– Мы забыли об Апнор-Касл, – вставил Джеймс. – Это неприступная крепость, и ее гарнизон не пропустит голландцев.
– С самой гражданской войны в Апноре почти нет солдат, – с сожалением вздохнул король. – Нам бы следовало выстроить фланкирующие батареи, чтобы оттуда вести огонь. С трудом верится, чтобы небольшой форт преградил дорогу голландской эскадре.
– Флот Албемарла в Чатеме окажется в наиболее трудном положении, – заявил Сандвич, покачивая головой, – если уже не уничтожен.
– Пошлите всех добровольцев в Чатем, чтобы Албемарл продержался до подхода Руперта, – изрек Хелфорд.
– Я сам поеду, – вызвался герцог Йорк.
– Тебе лучше остаться здесь – больше пользы принесешь, – дипломатично отказал Карл, стараясь не задеть самолюбия брата. – Составь список судов и капитанов, ими командующих. Ну а теперь, извините меня, джентльмены. Хелфорд, побудьте со мной, пока я побреюсь и приведу себя в более приличный вид.
Рурк последовал за королем в крошечный коридорчик, ведущий в королевскую спальню, и широко улыбнулся при виде ужасающего беспорядка. Повсюду разбросаны подушки, с кровати свисают простыни. Два спаниеля дерутся из-за атласной туфельки Барбары, которую та потеряла, спеша поскорее скрыться, когда услышала звон колоколов.
– Мне нужен «Призрак», – тихо произнес Карл. – Надеюсь, он не застрял на Медуэй?
– У моего брата множество недостатков, но глупость среди них не числится, – заверил Рурк.
– Рори все еще использует в качестве штаб-квартиры остров Шеппи? – поинтересовался Карл.
– У вас прекрасные шпионы, сир, – уклончиво обронил Рурк.
– Да уж, ничего не скажешь, – засмеялся Карл, показывая головой на смятую постель. – Подумать только, голландцы застали меня врасплох со спущенными штанами!
Он сел за бюро и окунул перо в чернильницу.
– Не верю, что французский флот стоит у берегов Дувра. Всегда считал их врагами, а не союзниками Голландии. Рори должен подтвердить, что этот демарш – последний отчаянный рывок де Рёйтера. Думаю, что их флот уничтожен, а весь этот фарс разыгрывается, чтобы убедить нас в необходимости мирных переговоров на выгодных для голландцев условиях.
Рурк Хелфорд задумчиво кивнул, зная, что король куда более проницателен, чем все его министры, вместе взятые.
– Рурк, я доверяю Рори два секретных послания: одно для Голландии, другое – для Франции. Должен предупредить, что это весьма ответственная миссия. Старому Гайду придется сойти со сцены. Он исчерпал свои возможности и пережил собственный расцвет. Я собираюсь заменить его кабальным министерством[44]44
Карл II действительно образовал такое министерство, называемое кабальным.
[Закрыть] из четырех-пяти человек, чтобы больше не сосредоточивать всю власть в руках одного.
– Туда войдут министр иностранных дел Арлингтон, – осведомился Рурк, – Бакингем и Лодердейл?
Карл кивнул:
– Не желаю, чтобы кто-нибудь из них, включая моего брата, знал о секретных переговорах с Голландией и Францией, пока они не станут свершившимся фактом. От их исхода зависит, получит ли Англия статус самого сильного европейского государства.
– Стараетесь добиться цели политическим крючкотворством и недостойными уловками, сир? – мрачно буркнул Хелфорд.
– Плоть Господня, ну почему ты хоть раз в жизни не возьмешь пример со своего братца? – застонал Карл.
Двое похожих, как братья, мужчин разъяренно уставились друг на друга, прежде чем немного прийти в себя и разразиться смехом. Каждый знал, что слишком много пройдено и теперь уже поздно идти различными дорогами, особенно когда разыгрывается последняя, заключительная партия.
Глава 47
Отчаянные вопли Нелли, казалось, разбудили бы и мертвого. Когда на шум прибежал Бладуорт, Саммер смело выступила вперед:
– Она рожает, сэр. Мы можем принять ребенка, но без чистых простынь, одеял и горячей воды не обойтись.
Бладуорт, несмотря на мерзкую внешность и склонность к спиртному, был, в сущности, не злым человеком. Он прекрасно понимал, что эта камера – неподходящее место даже для крыс. Не следовало помещать женщин в эту дыру, но что он мог поделать с Освалдом? Не дай Бог, кто-нибудь из властей решит осмотреть тюрьму, и тогда неприятностей не оберешься. Не хватало еще, чтобы женщина умерла от родов, не пробыв в Портсмуте и месяца!
Саммер была уверена, что юная Герт ей не подмога, а Гренни представления не имеет об обязанностях повитухи, хоть и наловчилась избавлять шлюх от нежеланной беременности. Сидни? Нет, достаточно взглянуть на это недоброе лицо, чтобы понять: она и пальцем не пошевелит для Нелли. Значит, остается Ларди.
Получив ведро горячей воды, они прежде всего обтерли Нелли. Бладуорт пожертвовал одеяло и простыню, что в условиях тюрьмы могло считаться чудом.
Они прикрыли роженицу простыней и постарались устроить ее поудобнее. Схватки длились бесконечно, и с каждым часом крики становились все слабее. К тому времени, как на свет появился крохотный синий младенец, Нелли впала в усталую дремоту. Простыня медленно пропитывалась кровью. Саммер, как могла, вымыла малышку и бросила изгаженную простыню в ведро с багровой водой. Они завернули Нелли и девочку в единственное одеяло, и Саммер всю ночь не спала, отгоняя от них крыс.
Утром, когда принесли завтрак, Ларди комически вздохнула:
– Пожалуй, мне не мешает немного поголодать, уж очень я толста.
– Нелли нужно поправляться, иначе молоко не появится, – кивнула Саммер. Вместе они смогли скормить Нелли жалкое варево. Бедняжка пришла в себя, но казалась вялой и апатичной, словно мыслями была далеко отсюда. Она не разговаривала, не смотрела на ребенка, но по крайней мере согласилась поднести его к груди. Девочка жадно принялась сосать, издавая хлюпающие звуки.
Саммер удалось оставить в камере третью ложку. Бладуорт как будто ничего не заметил, но отныне больше ложек им не давали.
Саммер с каждым днем становилась все тоньше. Постоянная усталость, полумрак и сырость изнуряли ее. Хотелось лишь одного – прислониться к стене и спать, спать… Теперь она почти не замечала вони, без труда выносила назойливую болтовню соседок, а со временем привыкла и к голоду и почти не хотела есть. Даже грязь уже не так беспокоила ее. Если стараешься выжить, приходится со многим смириться, иначе тебя просто растопчут. Терпение и спокойствие, больше она ничего не может противопоставить обстоятельствам.
Главное – не сойти с ума, не превратиться в бессловесное животное. И чтобы сохранить рассудок и ясную голову, Саммер отдавалась грезам, уносилась на крыльях фантазии. Она часами вспоминала свое дитя – мягкие черные волосики, густые реснички, лежавшие полумесяцами на щеках, когда он спал, розовый ротик, из которого подчас неслись негодующие, требовательные вопли. И запах – чистый, сладостный аромат молока, исходивший от Райана…
Иногда она оказывалась на борту «Призрака» и кружилась по палубе под звуки веселых мелодий, которые извлекали матросы из оловянных свистков и концертино. Рори, должно быть, набирал команду по всему свету: тут были испанцы, турки, мавры, сицилийцы, уроженцы Марселя и Генуи. Черный Джек Флаш… он снова накрывал ее ладони своими, пытаясь обучить искусству управления кораблем. Горячее дыхание шевелило волосы на висках, жесткая щетина царапала щеки. Потом он прижимался к ее ягодицам восставшей плотью, и она… о, как ей нравилось, когда Рори нес свою прелестную добычу к кровати под красным балдахином! Саммер явственно ощущала, как его борода покалывает ее груди, живот и бедра. Противиться Рори Хелфорду было невозможно, и сейчас она была рада, что ни разу не оттолкнула его. В конце концов, стоит ли жалеть о том, что сделала… гораздо хуже сознавать, что могла и не отважилась…
И дух ее не будет сломлен, пока она способна воскрешать в памяти образ Рори, стоявшего за штурвалом: лицо, мокрое от брызг, черные волосы, развевающиеся на ветру… Бушующее штормовое море волновало его так же сильно, как Саммер, и даже в самые отчаянные минуты глаза его продолжали смеяться.
Сколько раз Саммер представляла, как мчится на Эбони по берегу. Теплый душистый бриз, лазурное море, бухточки, где резвились тюлени. Рука словно наяву ощущала мягкий бархат носа Эбони. Как дрожали его напряженные бока, когда назойливый овод норовил примоститься в блестящей черной шерсти! Если когда-нибудь Господь позволит ей вновь вскочить на спину вороного, она будет совершенно обнаженной, совсем как настоящая язычница. Обрести свободу… снова лететь, как на крыльях, по полям и лугам… наверное, это невозможно. Впереди ее ждет смерть, лишь навеки закрыв глаза, она обретет волю. Саммер больше не боялась смерти. Умереть так легко. Жизнь куда страшнее. Ее существование превратилось в ад, из которого она могла ускользнуть, только предаваясь мечтам.
Рурка Хелфорда она вспоминала, как самое дорогое в своей судьбе. Он терпеть не мог, когда она сидела рядом! Всегда старался усадить ее к себе на колени! Саммер до сих пор ощущала его твердые губы, слышала нежный шепот:
«Я люблю тебя, Саммер. Люблю всем сердцем. И никогда не любил другую женщину».
После любовных игр, когда оба лежали в объятиях друг друга, он часто поднимал голову, обожествляя ее глазами. Нет, Рурк не жесток, не безжалостен. Никто не знает мужчину лучше, чем женщина, делившая с ним постель. В те редкие минуты, когда она заставала его врасплох, взгляд Рурка светился такой нежностью, что у нее перехватывало дыхание. Она снова и снова воскрешала в памяти, как он наполнял ее собой и начинал двигаться, охваченный безумной страстью, неукротимой, дикой и необузданной. И самыми прекрасными были моменты молчания, когда их взгляды встречались, улыбки исчезали, а пламя страсти разгоралось с новой силой.
И теперь Саммер было наплевать на то, что случится с ней, – она испытала в жизни все. Все самое прекрасное. До сих пор слышала слова любви, чувствовала тяжесть темноволосой головы на груди, мысленно вступала в шутливую перепалку с мужем и иногда даже брала над ним верх. И пока он существует, смеется, дышит и не опускает головы под тяжестью вины или беды, ее собственная судьба не имеет значения: она навсегда останется частью Рурка, и они когда-нибудь обязательно соединятся вновь. В вечности.
Что-то непонятное разбудило на рассвете спавшую мертвым сном Саммер. Приподняв голову, она огляделась, снедаемая безысходной тоской. И тут же вспомнила, что сегодня день еженедельного визита Освалда. Остатки сна мгновенно испарились, и Саммер села, прислушиваясь к писку и возне крыс в том углу, где лежала Нелли. Только сейчас до нее дошло, что могло случиться. Саммер вскочила и, схватив светильник, метнулась к лежавшей роженице. Напуганные огнем, животные сразу же разбежались. Присмотревшись, Саммер в ужасе отпрянула. Ребенок с головы до ног был покрыт багровыми укусами. Она взяла жалкое синюшное тельце из материнских рук и увидела, что девочке уже никто не может помочь. Саммер застыла, стараясь удержать рвущийся из груди вопль. Если она зарыдает, значит, окончательно сломается, а ей нужно собраться перед появлением Освалда.
Проснувшаяся Нелли, казалось, нисколько не была опечалена гибелью дочери. Она просто отодвинула от себя трупик и тотчас о нем забыла. Ларди озабоченно покачала головой. Девчонка совсем плоха. Видать, старуха с косой не собирается покидать их мрачное обиталище. Сидни была угрюмее обычного.
– Ночь – царство смерти. Когда кричит филин, смерть правит бал. Здесь пахнет, как в склепе! Мы все заживо похоронены в этой яме!
Внутренности Саммер взбунтовались. Она упала на колени, сотрясаемая рвотными позывами. Но желудок был пуст. Помучившись немного, она пришла в себя и повернулась лицом к стене, стараясь не думать о том, что предстоит сегодня.
Когда вечером Бладуорт пришел за телом, выяснилось, что Нелли последовала за своим ребенком в мир иной. Тюремщик бесцеремонно поволок за ноги женщину, и Саммер, поморщившись, отвела глаза. Не успела закрыться дверь, как Сидни завладела одеялом покойной.
И тут в душе Саммер что-то дрогнуло. Выведенная наконец из оцепенения, она отошла в угол, где спрятала под соломой три деревянные ложки, вставила одну в щель между камнями и нажала. Ручка переломилась. Она проделала эту процедуру еще дважды и принялась заострять концы, ухитрившись испортить при этом только одну палку. Вскоре она была обладательницей пяти деревянных вертелов – достаточно грозного орудия в руках разъяренных женщин. Остальные узницы притворились, будто ничего не замечают, но чутко ловили каждый звук.
Саммер вновь прикрыла колышки полусгнившей соломой, и в эту минуту послышался скрежет отпираемого замка. Не поворачиваясь к Освалду, она взглянула в глаза сначала Герт, потом Ларди и наконец Гренни и Сидни. Женщины прекрасно поняли ее без слов. Если они не помогут друг другу, значит, все разделят участь Нелли.
Притащив свою жертву в комнату, Освалд поднес к ее лицу свечу и удовлетворенно заулыбался. Перед ним стояло настоящее привидение, только что возникшее из адского подземелья. Короткие грязные волосы были неряшливо спутаны. Когда-то изумительно красивое лицо осунулось и пожелтело. Под сильно выдававшимися скулами чернели глубокие провалы. Сейчас Саммер была похожа на деревенскую дурочку.
– Раздевайся, – как всегда, приказал он. Саммер не двинулась с места. Больше она не станет подчиняться. Пусть убивает, ей все равно.
Освалд шагнул ближе и рывком разодрал ворот ее рубашки. Некогда упругие груди сморщились и были покрыты фиолетово-синими пятнами.
– Ты выглядишь и пахнешь, как подзаборная шлюха! А знаешь, что, согласно закону, я имею полное право заклеймить тебя буквой «П», чтобы все видели, кто перед ним! Грязная проститутка, потаскуха, подлая тварь!
Он перебрал клейма на длинных рукоятках и, не найдя того, что искал, в гневе отшвырнул железные стержни.
– Завтра я привезу клеймо, которое навеки останется на твоей титьке! Нет, на обеих. Два «П». Или «П» и «Х». Потаскуха Хелфорда!
Освалд снова толкнул ее к порогу, и Саммер торопливо стянула края рубашки, хотя теперь мужчины-заключенные не обращали на нее ни малейшего внимания. Открыв дверь, он пинком отправил Саммер в камеру и уже хотел было уйти, но заметил отсутствие Нелли.
– Где эта беременная сука? – завопил он, переступив порог.
И тут маленькая Герт впервые выказала истинное мужество:
– Мертва… и именно ты убил ее!
Освалд ударил ее в челюсть и выбил передние зубы, навсегда уничтожив красу юного личика. Но тут дверь камеры с грохотом захлопнулась, и старая карга повисла на нем, вопя, как злой дух из старинных сказок. Саммер понимала, что Гренни не выстоит против рослого, упитанного Освалда. Он отбросил ее с такой силой, что старуха с тошнотворным стуком ударилась головой о каменную стену. Бедняга так и осталась лежать без движения. Освалд, опустив глаза, с изумлением заметил ползущую по его груди струйку крови. Под сердцем торчала заостренная палка, похожая на вертел. Потеряв равновесие, Освалд упал на одно колено, и тут Ларди с торжествующим криком оседлала его и принялась беспорядочно тыкать в шею своим деревянным орудием. Сидни успела вручить Саммер палку, прежде чем последовать примеру Ларди. Саммер с ужасом посмотрела на то, что осталось от Гренни, и тут же поняла, что времени терять нельзя. На карту поставлены их жизни. Она, подражая подругам, набросилась на Освалда. Истекающий кровью сержант корчился и кричал, но женщины уже не выпускали свою добычу. Когда Герт, размахнувшись, всадила палку меж ног Освалда, тот дико взвыл. Саммер пришла в отчаяние. Если он способен так вопить, значит, им не удалось нанести ему смертельную рану. Прицелившись, она вонзила острый конец вертела в пульсирующую у него на шее жилку и несколько раз повернула, безжалостно разрывая плоть. Из горла сержанта вырвался хриплый клекот. Багряная струя хлынула на пол. Узницы душили Освалда, пока тот не затих. Он ушел, но успел унести с собой еще одну жизнь.
Король Карл был вне себя от ярости и унижения. Голландские военные корабли действительно прорвали заградительный бон через реку Медуэй и штурмом взяли крепость Апнор-Касл, последнюю преграду на пути к Чатему, где стоял на якоре английский флот. Карл любил море и прекрасно разбирался в искусстве кораблестроения. Он не без оснований гордился своим детищем. Всего за несколько лет, преодолевая сопротивление парламента, Карл выстроил сотни кораблей в надежде, что Англия станет владычицей морей, полновластной хозяйкой бескрайних водных просторов. Кузена короля принца Руперта по праву называли гениальным флотоводцем, и самые прославленные капитаны считали за честь служить под его началом. Он предпочитал каперов регулярным силам, поэтому «Языческая богиня» присоединилась к «Генриетте» в совместной попытке отразить атаку на Ширнесс.
Голландцы захватили «Ройял Карл» под командованием Уильяма Пренна и подожгли с полдюжины военных судов в верховьях Медуэй. Руперт и Хелфорд осуществили блестящий план: под покровом ночи они высадились на горящие корабли и, подведя их вплотную к голландским судам, открыли кингстоны. Обреченные корабли затонули, намертво закупорив голландскую эскадру в самом фарватере реки. Положение становилось безвыходным. Враждующие стороны зашли в тупик, и это позволило наконец начать переговоры.
Король подписал мирный договор с Голландией, по которому последняя отдавала Англии Гвинею. Голландские форты, расположенные вдоль океанского побережья, сдались англичанам, которые теперь могли беспрепятственно провозить золото и ценные грузы. Голландцы согласились также передать Англии крупнейший порт в американских колониях. Новый Амстердам был переименован в Нью-Йорк в честь брата короля.
Англия взамен обязалась передать Голландии Спайс-Айлендз и ограничить восточную торговлю одной Индией. Рори Хелфорд выступал посредником в совершенно секретных соглашениях между Британией и Голландией и между Англией и Францией.
Со стороны казалось, что Англия и Голландия объединились против общего врага – Франции. Карл, однако, не собирался воевать с Людовиком, тем более что его сестра была замужем за братом французского короля. Кроме того, он взял деньги у Людовика в обмен на обещание позволить английским войскам присоединиться к французским, в случае если Франция вступит в войну с Голландией. Он к тому же заключил тайный пакт с Голландией, заверив, что в случае войны с Францией Англия останется нейтральной.
В Лондоне царила торжественная атмосфера. Горожане и двор праздновали победу. Все связанное с морской символикой быстро вошло в моду, и дамы носили синие платья с белыми воротниками, расшитыми коронами и якорями.
Барбара Каслмейн устроила прием для короля и ближайших друзей и произвела настоящий фурор, заказав торты в виде боевых кораблей с красно-бело-голубыми флагами. Но Барбара не была бы Барбарой, ограничься она лишь морскими сюжетами. Фаворитка прекрасно знала, чем позабавить снедаемых вечным сладострастием гостей, и велела испечь маленькие круглые пирожные, покрытые белой глазурью с красной вишенкой посредине, точь-в-точь как женские грудки. Она назвала их «фрейлинами» и приказала подавать мужчинам. Для женщин были приготовлены другие, в виде мужского «петушка» с яичками. Барбара имела наглость поименовать их «пушкой с ядрами».
Позже Карл, лежа в постели с любовницей, деланно нахмурился:
– Что за непристойное зрелище. «Морской» не означает «мерзкий», Барбара! Ты путаешься в определениях. Мне следовало бы давать тебе уроки английского!
– Ну что же, зато я прекрасно усвоила те наставления во французском, что вы мне давали, сир! – многозначительно подмигнула Барбара.
Он потянулся к великолепному красному яблоку, лежавшему в чаше у постели, но Барбара игриво выхватила плод из рук короля.
– О нет, ничего еще не кончено, и я найду другое занятие для твоего чувственного рта!
– Ненасытная девчонка! Заставляешь меня всю ночь трудиться, чтобы удовлетворить твои аппетиты, и только после этого позволяешь мне получить свое!
– Если хорошенько подумать, вполне можно найти способ всего достичь одновременно! – объявила она, сжимая яблоко пухлыми ляжками и откидываясь на подушки. – Давай посмотрим, сможешь ли ты доесть яблоко, прежде чем твое внимание привлечет куда более усладительный фрукт.
Стоило Карлу откусить кусочек, как сладкий сок брызнул на бедра Барбары, и жадный язык защекотал нежную кожу, слизывая капли. Король доел яблоко и со смешком возлег на любовницу, предвкушая погружение в жаркую плоть.
– Барбара, ты восхитительная плутовка!
Он прижался поцелуем к розовым губкам и откинул со лба Барбары темно-рыжие локоны.
– И к тому же миленькая! Настоящая красавица!
– Достаточно хороша, чтобы послужить моделью Британии на новых золотых гинеях? – оживилась Барбара.
Черт возьми! Ну почему женщины вечно хотят чего-то добиться от мужчин, причем делают это в постели?!
– Модель еще не выбрана, – пробормотал король.
– В таком случае я вполне подойду, – настаивала Барбара, перекатывая между ладонями его готовое к бою орудие.
– Бэбс, все зависит от художников, и давай не будем об этом говорить, – простонал король.
– Нет, будем, – объявила она, гладя рубиновую головку большим пальцем. – У кого на это больше прав, чем у меня?!
Карл сообразил, что до нее дошли слухи, будто он желает видеть на монетах профиль Франсис Стюарт, и сделал вид, что страшно удивлен:
– У кого больше прав? Да у королевы, конечно, – пояснил он, стараясь сбить ее со следа и заставить забыть о сумасбродной идее.
– Вздор! – взвизгнула Барбара, изо всех сил толкнув его в грудь. – Можно подумать, ты так заботишься об этой серой мышке с кроличьими зубищами!
– Барбара! – предостерегающе воскликнул Карл. Но ее уже было не остановить. Сейчас фаворитка намеренно доводила себя до истерики.
– Ты поглядываешь в сторону этой лицемерной сучки Стюарт! Собираешься предпочесть ее мне!
Карл мужественно попытался защитить девушку:
– Но все художники считают, что у нее изящные черты лица и благородный профиль!
– Скажите на милость! – прошипела Барбара, вскакивая и швыряя туфли в другой угол комнаты. – Ты станешь всеобщим посмешищем! Она дразнит тебя своей невинностью, словно морковкой – осла! Ты бегаешь за ней в надежде получить то, чего уже давно нет на свете!
– А ты чем занимаешься? Точно так же изводишь меня, заставляешь томиться от жажды! – пожаловался Карл.
– Чудовище! И это после всего, на что я пошла? Готова лечь с тобой в любой час дня и ночи! И если в глубине души считаешь, что она способна удовлетворить твой вечный голод, значит, жестоко ошибаешься! Ты сластолюбив и неутомим, как настоящий жеребец, а эта сучонка с узкими бедрами даже не сумеет принять тебя до конца! Наверняка наденет в постель белые перчатки, чтобы не дотрагиваться до твоего живчика голыми руками, и, уж конечно, о французском поцелуе и понятия не имеет!
– Барбара, дорогая… я изнемогаю! Зачем нам ссориться? Ты знаешь, как я ненавижу сцены, – пожаловался король.
– В таком случае я буду позировать для Британии? – настаивала женщина.
– Ну уж нет! Нельзя иметь все на свете! Я не собираюсь потакать твоим сумасбродным капризам и подобно потаскухе идти на все, лишь бы насладиться тобой.
– Вот как! – взорвалась Барбара, метнув в него хрустальный пузырек с эссенцией гелиотропа. – Возьми назад свои подарки, я в них не нуждаюсь!
Однако Карл цинично отметил, что она почему-то не пожелала расстаться с драгоценностями.
– Я ненавижу тебя, Карл! Убирайся из моего дома и чтобы ноги твоей больше здесь не было, – пренебрежительно, словно жалкому лакею, бросила она. Это было последней каплей. Приподнявшись, Карл влепил ей пощечину. Барбара зарыдала, и он тотчас раскрыл ей объятия. Женщина покорно прижалась к его груди и уткнулась лицом в плечо.
– Плачь громче, меньше воды окажется в ночном горшке, – прошептал он.
Всхлипывания мгновенно перешли в смех, и Барбара, подняв голову, маняще улыбнулась:
– Мужчина, не способный отвесить женщине тумака, когда она того заслуживает, в ее глазах всегда останется ничтожеством.
– Сама знаешь, насилие мне претит, но иногда ты просто напрашиваешься на оплеуху, – согласился Карл, продолжая гладить любовницу, пока та не замурлыкала и не начала тереться об него всем телом. Тонкие пальчики принялись мять упругие мужские ягодицы. Карл осыпал поцелуями пышное тело, и колени Барбары сами собой раздвинулись, приглашая любовника в уютный грот. Они упали на постель, и Карл поспешно подмял любовницу под себя. Барбара обвила ногами его спину. Он мощным ударом вонзился в податливую плоть, и тяжелые волны страсти окатили обоих.
