Текст книги "Не прогоняй меня (СИ)"

Автор книги: Виолетта Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Не прогоняй меня
Виолетта Иванова

Глава 1

День сегодня какой-то…слишком мрачный. Конец осени, вот-вот пойдет снег, а пока на улице холодный дождь как из ведра, промозглый ветер пытается пробиться во все щели и заморозить спешащих по своим делам прохожих, которые напрасно кутаются в свои куртки, пальто и пытаются закрыться от хлещущих струй дождя зонтами. Все равно ничего не помогает. В добавок деревья щедро закидывают их оставшейся бурой листвой, которая прилипает к лицам, одежде, освобождая ветки для снега. Дороги давно уже все в воде. Кто-то пытался прыгать через лужи, но уже скоро понял бесперспективность этого и просто бредет, не разбирая дороги, хлюпая в ботинках холодной водой.

Елизавета Павловна пока дошла от работы до остановки промокла почти насквозь. Ее старенький видавший виды плащ, под которым была надета шерстяная кофта, давно уже не задерживал воду. Она зашла в трамвай, надеясь хоть немного согреться в вагоне. Но там было также холодно, как на улице. Разве что нет ветра и дождя. Вагон старый, изо всех щелей тянуло холодом. Печку водитель не включил – еще не сезон. Хорошо хоть народу было не полным полно и женщине удалось найти место на задней площадке, даже сесть у окна, наблюдая за буйством погоды. Ехать ей почти до конечной остановки, если по пробкам, то почти час. Настроение было под стать погоде, холодно, ветрено и мысли сегодня какие-то лезли в голову, словно женщина подводила итог всей своей жизни.

Воспоминания прерывал довольно неприятный голос пожилой женщины кондуктора, которая проталкивалась сквозь толпу пассажиров, стараясь не пропустить безбилетников. Елизавета Павловна была наглядно знакома с ней, часто ездила этим маршрутом и уже не замечала шума, который создавала эта кондукторша.

Снова память вернулась к воспоминания жизненного пути. Елизавета Павловна Горемыкина, 54 года. Живет одна в старом доме под самой крышей, которая часто протекает во время дождей. Вот и сейчас она ехала домой с работы и представляла, как снова придется собирать воду с пола, хотя уже давно научилась расставлять тазы и ведра под стратегически опасными местами. Снова побоится включать свет, чтобы не получить короткого замыкания, как уже было не раз. Потом приходили соседи и начинали кричать на нее, требовали возмещения ущерба. ЖЭК на все ее заявки отвечал одним – нет денег. Хотите починить крышу – платите и завтра все будет. А откуда у нее такие деньжищи? Тут на самое необходимое с трудом хватает, давно уже зимние сапоги купить не может, так и ходит в том, что есть последние восемь лет. Не говоря уже о зимнем пальто.

Вспомнив о возможном квартирном коллапсе, Елизавета Павловна передернула плечами в ознобе, плотнее закуталась в свой ветхий плащ, который был насквозь мокрым. Она тяжело вздохнула, обвела себя взглядом, оценивая ущерб от дождя, и снова уставилась в окно, отрешаясь от всего.

54 года, не за горами пенсия, а дальше что? И что у нее было за все это время? Отца девочка не помнила, он ушел, когда ей было пять лет. Воспитывала ее одна мама, совершенно добрая и замечательная женщина, которая работала в школе учителем. После школы Лиза поступила на свой любимый педагогический, хотела преподавать детям русский язык и литературу, как ее мама, но пошла работать корректором в издательство, так как в те времена учителям платили жалкие крохи, и вот уже сколько лет вычитывает в чужих рукописях ошибки.

Личная жизнь прошла как-то мимо девушки. В школе на нее никогда не смотрели мальчики, хотя некоторые ей очень даже нравились. На первом курсе она влюбилась в парня, своего однокурсника, но он даже не смотрел в ее сторону, как и все парни в школе. Лизе и самой не нравилось то, что она видела в отражении зеркала – что-то приземистое, толстенькое, с круглым лицом, бесцветными бровями и ресницами, серо-зеленые почти прозрачные глаза (рыбьи – как их обозвала ее заклятая подруга в восьмом классе). Волосы тоже не добавляли красоты своим блеклым цветом и «редколесьем». А еще на лице постоянные прыщи. Что она с ними не делала, они постоянно были с ней почти до сорока лет. Потом, видимо, им самим надоело и они покинули ее лицо. Своей внешностью она была «благодарна» отцу, которого видела только на фотографиях, которые мама прятала от нее в коробочке своего рабочего стола, до сих пор любила его. Мама же была настоящей красавицей, но вот от нее Лиза взяла только тягу к литературе и мягкий характер. После ухода мужа мама разом «посерела», в глазах больше не горел задорный огонек, губы не улыбались. Только тихая грусть и какая-то вымученная улыбка.

Лиза уже давно смирилась с одиночеством. Мама умерла тихо во сне, когда Елизавете исполнилось сорок пять. Теперь она одна живет в этой небольшой квартире с протекающей крышей. Ни котенка, ни ребенка.

Когда ей исполнилось тридцать, мама заговорила с Лизой о детях.

– Дочка, ты бы родила для себя маленького. Я умру, с кем ты останешься?

– Мамочка, я бы родила, но на ребенка деньги нужны. А мы с тобой и так живет от зарплаты до зарплаты.

Она не стала говорить маме, что почти половина уходит на лекарства для нее. С сердцем шутки плохи. По-хорошему бы сделать маме операцию, но откуда у них такие деньги? А если она вдруг решит родить, снова мама будет переживать за все, хлопотать с внуками, а ей переживать совершенно нельзя. Она у нее такая ответственная, вон за каждого своего ученика переживает, как за своего ребенка, вот сердце и надорвала. Сколько раз ее в последнее время на скорой увозили из школы прямо с уроков? А тут родные внуки. Нет уж, пусть мамочка поживет подольше. Да и, по большому счету, нести ребенка некуда. Ему место нужно, а в их однокомнатной квартире и ступить некуда.

Завести котенка? А вот с этим хуже. Лиза не любила котов. И потом у нее была жуткая аллергия на них. Это она поняла опытным путем, когда в третьем классе пришла в гости с мамой к какой-то ее знакомой. Там была кошка. Через полчаса у девочки распухло лицо, слезы и сопли текли сплошным потоком.

Вот так и получилось, что к своим годам она осталась совершенно одна. В школе Лизе казалось, что у нее есть подружка, с которой она делилась своими секретами. Но в восьмом классе эта подружка перед всеми высмеяла ее. Лиза после такого предательства человека, которому верила, как самой себе, просто замкнулась.

На работе тоже особо ни с кем не заводила дружбу. Да и когда бы? Она все дни почти безвылазно сидела одна в совершенно крохотном угловом кабинете, где с трудом вмещался ее рабочий стол и возле стен стеллажи с книгами. Чтобы пройти к своему столу ей надо было ухитриться протиснуться между ним и стеллажами так, чтобы не обрушить все эти книги на себя. Вот и сидела она в своем кабинете, у которого было единственное достоинство – два окна, от чего почти всегда было светло. Но и холодом тоже тянуло из окон так, что Лиза принесла на работу теплые меховые чуни, которые ей остались от мамы, чтобы не мерзли ноги. Зимой еще надевала теплые шерстяные носки.

***

Сколько Елизавета себя помнила, она любила читать. Как только мама научила ее буквам, она взахлеб читала все детские книжки. Потом в школе пошли более серьезные произведения. А затем институт, где уже были философские произведения и совсем немного любовные романы, над которыми она в тайне от мамы вздыхала, мечтая найти своего «принца». А потом работа в издательстве. Сколько прошло всякого написанного через ее руки и не сказать. Были и хорошие книги, а были такие, которые она читала чисто механически, чтобы не вчитываться в смысл, которого там отродясь и не было. В ее молодости такие бы даже не взяли на читку, а сейчас можно все и вон ими заполнены все книжные прилавки. Хороших книг попадается все реже и реже. Вот и приходится ей читать все подряд.

Последнее время Елизавете Павловне больше всего нравились хорошие книги в стиле фэнтези, о смелых и неунывающих попаданцах, где герои начинают новую жизнь и стараются «прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое прошлое»* (ну почти цитата Н.Островского из книги «Как закалялась сталь»).

С детства ей нравились сказки. Больше всего девочке было жалко не главных героев, а бедного Змея Горыныча, которому почти в каждой сказке отрубали головы. Она представляла, как попадает в эти сказки и становится на защиту Горыныча. Радовало, что головы у него вырастали заново. Став постарше, Лиза зачитывалась Стругацкими, Лемом, Ефремовым, Беляевым, представляла, как она вместе с героями книг покоряет космос, неизведанные миры или совершает необычные научные открытия. А уже в более взрослом возрасте появились книги-фэнтези. Вот здесь был разлет фантазии. Хрупкие девушки попадали в лапы к монстрам-драконам, приручали их, а там дальше любовь-морковь, слезы-сопли, куча детишек. Одним слово – все хорошо. Попаданцы-мужчины переделывали миры под себя, эдакие реформаторы-прогрессоры.

«Эх, мне бы попасть в какой-нибудь такой мир к драконам, стать женой одного из них, – мечтала Елизавета, возвращаясь домой после очередной прочитанной книги. – Я бы…». А вот дальше ее фантазия подводила, что бы она делала в том мире. Ей хватало фантазии только выдумать себе мужчину-дракона, который стал бы ее мужем. Согласно книжным канонам – все мужчины-драконы красавцы, высокие, мощные, темноволосые, темноглазые. Вот и она мечтала о таком и вздыхала над своими мечтами, оглядываясь, не заметил ли кто из соседей по вагону трамвая ее мечтательного выражения лица. Но им было совершенно наплевать на то, что происходит в ее душе. За почти час поездки от работы до дому Елизавета Павловна успевала попасть в другой мир, выйти замуж за богатого и красивого дракона, нарожать ему кучу детишек. Но вот ее трамвай приходил к ее остановке и она снова оказывалась в серой действительности.

Только вот сегодня почему-то вместо мечты о красавце-драконе полезли мысли-воспоминания о ее никчемной жизни. Она снова тяжело вздохнула, когда все ее годы пролетели перед ней, как один день. С чего бы это? Так стало тоскливо на душе, что захотелось плакать. Елизавета Павловна даже закрыла глаза, чтобы удержать непрошеные слезы и не видела, как наперерез трамваю несется грузовик, у которого отказали тормоза.

Она только успела услышать крики пассажиров, скрежет металла, потом резкую вспышку света в глазах и наступила темнота. Успела проскочить единственная мысль: «Надо предупредить соседей, чтобы свет в квартире не включали, коротнет». И все.

Глава 2

Сколько прошло времени, Елизавета Павловна сказать не могла. Но когда она стала ощущать свое тело и слышать окружающие звуки, ей показалось, что прошла целая вечность. Спиной она ощущала какую-то твердую поверхность, смесь неприятных запахов – чего-то тухлого, пыли, конского навоза, человеческого пота забивал нос и проникал мерзкой волной в мозг, вызывая волну тошноты. Рядом слышался чей-то голос, какая-то женщина причитала и звала какую-то Элизию. Потом Елизавета Павловна почувствовала на себе чьи-то руки, словно кто-то пытается узнать, бьется ли ее сердце. Она с трудом разлепила веки, которые казались ей тяжелыми, словно их отлили из металла. Зрение не сразу, но вернулось к ней. Пришлось несколько раз моргнуть, чтобы хоть что-то увидеть перед собой в серой темноте.

Елизавета сначала ничего не поняла, где это она оказалась. Какая-то темная будка, обитая потертой тканью. А где вагон трамвая? Где пассажиры? Или где, в конце концов, больничная палата, если они попали в аварию? Что, черт возьми, за будка? И что произошло и происходит до сих пор? Какая-то женщина лет сорока склонилась над ней и всматривалась с тревогой в ее лицо.

– Слава тебе, святая Мартина! Ты жива, девочка моя, – в голосе женщины слышалось неимоверное облегчение, словно она увидела кого-то вернувшегося с того света.

Елизавета Павловна попыталась что-то спросил у этой женщины, но горло и язык совершенно не слушались ее, словно она целую неделю ела песок вперемешку с сухим бетоном, не запивая водой. Она с трудом провела языком по губам, давая понять, что очень хочется пить.

– Девочка моя, сейчас-сейчас, – засуетилась женщина.

Елизавета Павловна прикрыла веки, слушая, как женщина шуршит в каких-то сумках и ворчит, что никак не может найти флягу. Наконец чужие руки подняли голову Елизаветы и она почувствовала на губах прохладу. Вода живительным эликсиром потекла в ее горло. Четыре больших глотка стали для нее жизненно важными. Елизавета снова открыла глаза. Женщина, которая держала ее голову и поила из какой-то фляги, смотрела на нее глазами, полными счастья.

– Ну вот, теперь все будет хорошо, – проговорила женщина. – Выпей еще. Это живительная вода из источника святой Мартины. Не зря я ее взяла с собой в дорогу, как знала, что пригодится. Девочка, ну зачем же ты решила умереть? Ты же еще так молода, у тебя еще будут дети и будет счастье. Зачем же ты решила выпить этот яд? Это я во всем виновата, не углядела за тобой. Не думала я, старая, что ты пойдешь на такое.

Елизавета Павловна сделала еще пару глотков и почувствовала облегчение и поняла, что может хоть что-то сказать. Но пока она решила помолчать, определиться прежде, куда это она попала. Где-то на задворках сознания билась тихая испуганная мысль, что ее желания попасть в другой мир осуществились. Но она не хотела попадать вот так, в тело, которое чуть не умерло. Надо сначала присмотреться, послушать эту женщину с добрыми глазами, потом уже приступать к расспросам.

Последние слов женщины, наконец-то, дошли до ее мутного сознания – «девочка», «еще будут дети», «умирать», «яд» и мозг Елизаветы Павловны включился в работу. Это что же получается из первичных вводных? Она в теле какой-то девчонки, которая решила умереть потому что потеряла ребенка, сама приняла яд? Надо со всем этим разобраться.

– Помогите мне сесть, – хрипло проговорила Елизавета Павловна.

– Да-да, Элизия, девочка моя, – обрадовалась женщина, снова засуетилась и помогла подняться с ее «лежанки».

«Значит Элизия. Почти Лиза. Уже не плохо. Теперь бы узнать все остальное», – мозг Елизаветы Павловны заработал с какой-то ясной четкостью, как у молодой и здоровой.

– Что ты еще хочешь? – с заботой спросила женщина.

– Дышать. Нечем дышать, – прохрипела Елизавета Павловна.

– Ой, сейчас открою дверь.

Она проследила за действиями женщины, которая протянула куда-то в сторону руку и открыла дверь «будки». В нее тут же потек свежий воздух, который Елизавета Павловна с удовольствием вздохнула полной грудью. Когда перестала кружиться голова и зрение вернулось уже окончательно, Елизавета снова осмотрелась. Будка напомнила ей о какой-то карете, да и фырканье лошадей с улицы, которые топтались на месте, указывало на то, что она права. Вот откуда запах навоза. Так, пока надо выяснять кто она, куда едет и что с ней произошло.

– Кхм-кхм, – прокашлялась Елизавета. Надо с чего-то начинать.

– Что, девочка моя? Что хочешь еще? – снова с заботой спросила женщина.

– Извините меня, но я совершенно не помню, что со мной случилось, – Елизавета постаралась придать своему голосу больше трагизма и даже свела брови домиком.

– Как? – на лице женщины появилось удивление. – Как не помнишь? Ничего? Святая Мартина!

– Совершенно ничего, – она для убедительности покачала головой. – Я даже не помню, кто я, как меня и Вас зовут.

– Святая Мартина! – снова всхлипнула женщина и зажала руками рот. В глазах плескалось настоящее горе. – Девочка моя, да как же это так? Совсем-совсем ничего не помнишь?

– Ничего, – снова покачала головой Елизавета.

– Ох ты ж. Не хватило одной большой беды, а теперь еще и эта, – тяжело вздохнула женщина.

– Вы скажите, как меня зовут. И вас.

– Тебя зовут Элизия до*Марвен. А я твоя нянюшка и служанка Вендера. Я с тобой уже шесть лет, с того времени, когда ты еще жила в монастыре святой Мартины. Потом вместе с тобой приехала к твоему будущему мужу лорду Эрселию до*Марвен.

– А где мой муж?

– Муж? – Вендера замялась. – Муж расторг брак и выгнал тебя. Отослал в Северный замок.

«Все интереснее и интереснее», – подумала Елизавета Павловна.

– Вендера, Вы мне расскажете все, что со мной случилось?

– Конечно, девочка моя. Может, я скажу кучеру, чтобы мы тронулись дальше? Пока едем, я тебе все-все расскажу. У нас дорога долгая, три или четыре дня перехода впереди.

Елизавета поняла, что карета (или что это такое) действительно стояла и никуда не ехала.

– Хорошо, – кивнула она головой своей няне-служанке.

Из рассказа Вендеры получалось следующее.

Кто родители Элизии, служанка не знала. Ее в совсем крохотном возрасте принесла в монастырь святой Мартины мать Эрселия, дама Остерия до*Марвен – родная старшая сестра правящего ныне короля государства Сентории Варсена Первого до*Марвен. Она сообщила настоятельнице, что эта девочка – будущая жена ее сына и его истинная пара, поэтому ее должны воспитать как знатную даму. Вендера стала прислуживать девочке, когда той только исполнилось двенадцать лет. Элизию поселили в отдельные помещения от остальных воспитанниц, учили этикету, умению общения с подданными, читать, писать, другим наукам, а также ведению хозяйства, рукоделию. Для этого мира девочка была довольно образованна.

Когда девочке исполнилось четырнадцать, пришла страшная весть – дама до*Марвен и ее муж погибли на границе, где началась война с соседним государством – Предрассветным королевством. Как одни из сильнейших драконов государства, командующие королевскими войсками, они первыми приняли бой, но силы были не равны, нападение было подлым. Драконы попали в ловушку, из которой они не смогли выбраться.

Их сын Эрселий, которому в тот год исполнилось тридцать, оставался в замке, принадлежащем роду до*Марвен, переданный королем своей сестре, когда она вышла замуж (согласно быстрым подсчетам Елизаветы, сейчас этому Эрселию что-то около тридцати четырех, плюс-минус).

О том, что у него есть невеста, Эрселий знал с самого начала. Найти истинную для дракона в этом мире стало большой редкостью, настоящим чудом. Также о необходимости жениться именно на воспитаннице Элизии его мать оставила указание в своем завещании.

Когда Элизии исполнилось восемнадцать (здесь первое совершеннолетие у носителей древней крови драконов наступало в восемнадцать, когда женщина уже могла вступать в брак, а полное – в двадцать. У простых человечков в пятнадцать и семнадцать соответственно, так как их жизнь была значительно короче наделенных магией или наследников с драконьей кровью), из монастыря ее забрал сам король Варсен, который остался после их смерти ее душеприказчиком и дал своей сестре кровную клятву, что выполнит ее волю и женит Эрселия на Элизии. Он же привез ее во дворец к своему племяннику, который был совершенно не рад такому. У него уже как года четыре была любовница Ультара си*Кобрен, которая к этому времени ждала ребенка.

Король потребовал удалить из замка эту любовницу, которая происходила из совершенно незнатного и бедного рода, однако Эрселий просто спрятал ее в своих комнатах. В день, когда служитель Храма соединял судьбы Эрселия и Элизии, Ультара преждевременно родила мертвого ребенка.

Король уехал не сразу, дождался, когда Эрселий консумирует брак и получит этому подтверждение от самой Элизии. После его отъезда для Элизии начались черные дни. Ультара вернулась на свое «прежнее» место и потребовала от Эрселия избавиться от жены, обвиняя, что из-за нее она потеряла их первенца. Мужчина разрывался между долгом и любовницей, пытаясь успокоить последнюю. Вдолбить в ее голову, что избавиться от жены не получится, так как это воля его матери и короля, а также, что Элизия является его истинной парой, у него не получилось.

Ультара каждый день билась в истериках, создавая невыносимые условия для Эрселия, отказываясь быть на вторых ролях. Она по-прежнему рассчитывала стать его женой и не желала терпеть рядом с Эрселием никакую другую женщину, даже уже законную жену. А когда она через месяц узнала, что его жена беременная, то просто превратилась в злобную фурию. Устранив на время няню Элизии, она подослала к ней свою служанку, которая напоила ее отваром, после которого девушка потеряла ребенка. Вызванная во дворец старая лекарка с трудом удержала девушку на этом свете. Ультара же обвинила Элизию перед мужем в том, что та сама не хотела этого ребенка и пила отраву. Муж разбираться не стал, на следующий же день притащил Элизию в храм и потребовал разорвать их брак, а потом собрал все ее немногочисленные вещи, посадил в старую карету и выслал в замок в Северных землях, где давно никто из знатных не жил.

Вендера отправилась со своей любимой девочкой, которая стала ей самой родной. Всю дорогу Элизия плакала и говорила, что не хочет жить. Перенести потерю ребенка, самой чуть не умереть и быть преданной мужем она не смогла. Вендера следила за ней, чтобы та ничего не сделала с собой, но не уследила. Она не успела задремать от усталости, как Элизия откуда-то достала пузырек с ядом и выпила. Вендера проснулась от хрипов своей любимой девочки, сразу же поняла, что произошло, так как пузырек от яда валялся на полу кареты. Она успела влить ей настойку противоядия, которую ей на всякий случай при отъезде дала старая лекарка, что позволило вернуть девочку к жизни.

***

Елизавета слушала этот печальный рассказ и ей стало так обидно за эту девчонку, в чье тело она попала, которая и жизни-то не видела, а уже успела столько пережить, что решила всем на зло выжить, стать знатной и богатой, найти свою любовь, родить детей. И так это ее завело, что окончательное выздоровление пошло так быстро, что к следующему утру она чувствовала себя совершенно здоровой, обновленной, готовой к подвигам и мести, хотя слабость еще оставалась в теле. Но когда эту русскую женщину останавливало? Прощать своего почти мужа и его змею она не собиралась. Они еще отплатят за неродившегося ребенка и все слезы бедняжки Элизии. Для начала надо побольше узнать об этом мире, свои права и встать на ноги. А там будет видно!

Для начала Лиза (как она решила себя называть, как-никак ей сейчас только восемнадцать лет) выяснила для себя, что приставка до* означает принадлежность к высшей власти, королевской семье. После расторжения брака за Элизией осталась эта фамилия, которая перейдет и к ее детям. Из спутанных объяснений Вендеры Лиза поняла, что если женщина выходила замуж за представителей рода до*Марвен, ее принимали в этот род. И после развода с мужем она оставалась в роду, но переставала быть женой. Сложно это было понять, но Лиза приняла это на веру. То есть она сейчас знатная дама, принадлежащая к правящему роду и может пользоваться всеми благами, какие положены принцессе (знать бы еще какие).

Были еще ми* – знатные фамилии, богатые роды, которые имели определенное влияние в государстве; си* – низшая знать, обедневшие роды, которые практически не имеет ничего и никаких прав у них нет.

Она оказалась в государстве-монархии Сентории, где власть передается наследникам по мужской линии. Так как у короля Вендера есть трое сыновей и две дочери, его племянник Эрселий не имеет никакого права на трон. Периодически соседи пытаются напасть на государство, возникают короткие военные стычки, в одной из которых погибли родители Эрселия.

Знатные и богатые роды – наследники первых драконов, поселившихся на этой планете на истоке времен. Только верхняя знать сейчас имеет вторую ипостась (ну это кто с приставкой до* и то не все. Крайне редко рождаются двуипостасники в родах с приставкой ми*. За последние сто лет таких не было). Найти свою истинную сейчас считается практически невозможным, поэтому род драконов постепенно угасает, так как только в истинном союзе рождаются наследники со второй испостасью. Дети, рожденные от простых женщин, не становятся драконами, но могут получить крохи магии родителей. Королю в этом плане повезло, поэтому у него столько сильных одаренных детей. Родители Эрселия тоже были сильными драконами, но не истинной парой Поэтому у Эрселия возникли проблемы с магией. Но тут вопрос – то ли он ленился учиться в детстве, а родителям некогда было им заниматься, так как они постоянно находились на защите границ государства, то ли сознательно отказывался от нее. И дракон у него был очень слабым. Эрселий мог с трудом оборачивался в свою драконью ипостась да плеваться огнем. Мать надеялась, что когда он женится на своей истинной, его магия даст о себе знать в его наследниках, родится сильный дракон.

Положение женщин здесь Лизе понравилось, они могут заниматься всем, чем пожелают, никто (кроме мужа и отца) не будет ограничивать ее в начинаниях. Но было одно «но» – муж или отец до восемнадцатилетия (или пятнадцатилетия у человечков) дочери могут выдать ее замуж без особого на то согласия, а вот после наступления совершеннолетия она распоряжается своей жизнью полностью. Образование женщин приветствуется, но не все стремятся его получить, выбирают положение – приложение к мужу. Есть магические академии, куда могу поступить только знать (с приставками до* и ми*). С приставками си* туда практически не попадают, у них на это не достаточно магии (вдруг если такая появится у кого-то) и денег. У простых людей магии нет.

Из всей информации, что удалось выяснить Елизавете, у нее было приданое, которое ей передал король Вендер – тысяча золотых, которые лежали в королевском банке на ее счету. Эрселий по какой-то причине не смог снять эти деньги, а Элизия отказывалась снимать их, чем его Ультара была совершенно недовольна. Ей только удалось забрать те украшения, которые король преподнес девочке на свадьбу. Она бы еще ее платья забрала, но комплекция у них была разной. Ультара была высокого роста, с объемной грудью и пышным задом. Элизия – ниже ее на пол головы, хрупкая.

На счет моды тоже Лиза была удовлетворена. Она чем-то напоминала ей фильмы про Англию 17–18 веков, где обычные женщины носили простые всеразмерные темные платья, которые подгонялись по фигуре какими-то шнуровками, тесемками, верхними юбками, которые также утягивались шнурами. Знатные дамы шили себе платья на заказ, но без всяких орудий пыток в виде корсетов и т. п. Также простые женщины (в том числе ее няня Вендера) носили чепцы, под которые прятали свои волосы. Знатные дамы могли похвастаться разнообразными прическами на любой каприз. Но короткие волосы здесь не приветствовались. Обрезание косы обозначало, что женщина добровольно отказывается от светской жизни и уходит служить святой Мартине.

Получив всю эту информацию, Лиза решила сделать небольшой перерыв, чтобы переварить ее, но продолжая рассматривать окружающую природу. Этот мир отличался от Земли. В небе, которое было еле-еле голубым с небольшим оттенком розового, она увидела два солнца, одно светило каким-то голубоватым светом, второе оранжевым, оба были размерами меньше их солнца (как для себя решила Лиза). Причем по нему они шли почти параллельно, к вечеру сошлись в одной точке, словно стали одним целым, и пропали за горизонтом. Вместо них на небо взошли ночные светила, похожие на полную Луну. Они тоже шли параллельно друг другу, и на улице было как при поздних сумерках – уже не вечер, но еще не ночь. Со слов Вендеры, ночные светила всегда такие, нет «месяца» и «луны».

В году здесь было всего десять месяцев по тридцать пять (если считать по земным меркам) дней. В одном дне было около 30 земных часов. Запоминать, как тут называются минуты, часы она не стала. «Встроенный» переводчик автоматически переводил их на привычные для Лизы понятия, что было очень удобно.

С географией у Вендеры было трудновато, поэтому все что удалось узнать от нее про страны и климат, это что на определенной территории свой климат – либо тепло (слава Богам – не Африка, а что-то ближе к Средиземноморью), либо холодно – похожее на Средний Урал, есть снег, но нет холодов ниже минус десяти. Есть пограничные территории, где тепло переходит в холод. Туда и направляется сейчас Элизия. Сколько всего государств, континентов, планет в этой системе няня совершенно не знала. Но это и не важно.

***

Первая остановка была в каком-то городишке, слишком похожий на средневековые (по представлению Лизы) города Европы – двух– или трехэтажные дома, узкие улочки, замощенные камнем. Гостиница или постоялый двор (Лиза не стала выяснять как правильно) тоже вписывалась в представления Лизы о средних веках. Они перекусили в трактире на первом этаже, потом поднялись в свои комнаты на втором.

Ложась спать, Елизавета для себя решила – стать сильной, отомстить всем своим обидчикам. И если получится – узнать, кто ее родители. Хотя без дамы Остерии это практически невозможно.

И уже совсем на задворках засыпающего сознания Лиза поняла, что память бедной девочки покинула это тело, сколько она ни пыталась найти его отголоски, ничего не получалось, никаких воспоминаний из прошлой жизни Элизии не всплывало. И самое досадное, что Елизавета не знает, как выглядит ее бывший муж. Потом эта мысль привела к другим размышлениям.

Размышление, что может не все так однозначно в ее несостоявшейся «семейной» жизни, тоже заставило задуматься. Она вдруг взглянула на это все глазами взрослой женщины, представила такую картину. Вот живет себе мужик (ну какой он мужик ей не известно, но сам факт наличие члена), знает, что у него где-то там растет невеста, старше которой он почти в два раза и которую никогда не видел и не имеет представление, что с ней делать. Зато рядом с ним молодая женщина, готовая скрасить его дни и ночи, влюбляется в нее, даже готов жениться вопреки воле матери. Потом эта красотка беременеет, а тут как снег на голову – король с его нареченной невестой. И куда деваться мужику? Его женят на нелюбимой незнакомке, пусть даже истинной (надо больше узнать, какие плюшки от такого брака), а его беременная женщина рожает мертвого ребенка (кстати, надо выяснить, как это связано – их брак и смерть ребенка). Не всякий выдержит такого оборота событий. И когда ему «добрые люди» сообщают, что его новоиспеченная жена сознательно выпила отвар, чтобы избавиться от плода, просто разрывает этот брак и выгоняет ее. И не побоялся пойти против воли матери и короля.

Елизавете почему-то стало жалко их обоих. Но после размышлений поняла, что Эрселий мог поступить, как мужчина, поговорить с Элизией, а не вот так – нафиг с пляжа без каких-либо объяснений, выбросил, словно ненужную вещь, мусор. Ладно, с ним она поговорит, если еще раз встретится, просто посмотрит ему в глаза. Но вот его си*Кобре (как она переиначила ее) прощать нерожденного ребенка не собирается.