355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виолетта Горлова » Как пальцы в воде. Часть 2 » Текст книги (страница 2)
Как пальцы в воде. Часть 2
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 01:43

Текст книги "Как пальцы в воде. Часть 2"


Автор книги: Виолетта Горлова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 36 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Месье Лоутон?

– Да. Месье Паскаль Ризи? Присаживайтесь, пожалуйста. Рад, что вы смогли встретиться со мной. – Моя улыбка вызвала аналогичную реакцию мужчины. – Я могу вам что-нибудь предложить? – Тон моего голоса стал слишком уж заискивающим, что мне никогда не нравилось в себе, но я отмахнулся от каких-то мысленных замечаний.

Мужчина присел и, скользнув взглядом по моему бокалу, не спеша открыл меню, а затем – винную карту. Пока он изучал представленные в папке блюда и напитки, я вскользь окинул взглядом его внешность. У Паскаля было округлое, одутловатое лицо; кожа в розоватых прожилках и небольших оспинках, как пемза. Очевидно, он давно предпочитал крепкие напитки и обильный ужин. Об увлеченности едой свидетельствовал двойной подбородок, перетекающий в складчатую, как у шарпея, шею. Маленькие и узкие глаза, мясистый нос и толстые губы. Несколько минут спустя месье Ризи, взглянув из-под низкого лба на подплывшего официанта, хрипловатым голосом сказал:

– Пожалуйста, помидоры черри, фаршированные козьим сыром и совиньон блан. А затем-стейк, запеченные овощи и красное бордо.

Я решил заказать то, что и мой собеседник. Если верить психологам, это – хороший способ найти общий язык с предполагаемым собеседником.

Мне уже стало понятно, что мужчина никуда не спешит и, по-видимому, неспешный разговор и выпивка – лучшее развлечение для него, как впрочем, и для многих других. Я решил подыграть Паскалю и в ожидании заказа заговорил о погоде.

Как только мы заговорили об осенних капризах небес – появился официант с нашей закуской и белым вином.

– Чем я могу вам помочь? – спросил мой собеседник после того как, пригубив вино, удовлетворенно причмокнул.

Хитрить с Паскалем не было никакого смысла, поэтому я ему изложил, какая информация мне нужна, четко обозначив, что потраченное им время и некоторые напряжения его памяти будут оплачены. Но я не стал предупреждать мужчину о включенном диктофоне. Когда человек знает, что записанный разговор может еще неоднократно прослушиваться, он будет более тщательно подбирает слова и, безусловно, будет более осторожен в выражении своих мыслей.

– Меня интересует смерть актрисы Мишель Байю в 1990 году. Вы тогда работали и жили в доме, где жила умершая девушка. Вы ведь помните этот случай?

Месье Ризи не удивился, похоже, в его жизни больше не случалось каких-либо историй, которые могли быть кому-то интересны.

Мужчина несколько секунд помолчал в раздумьях. Затем медленно и как-то обреченно произнес:

– Да, конечно, такую девушку трудно забыть, – Паскаль устало вздохнул, сразу состарившись на несколько лет. Но, вероятно, грустил мужчина не по Мишель, а по своей ушедшей молодости, а может, и по несбывшимся мечтам.

Он чуть улыбнулся, обнажив ровные желтоватые зубы, и посмотрел на меня с интересом:

– Вы симпатичны мне, месье Лоутон. Хотя не знаю, чем могу быть вам полезен… Столько лет прошло…Я и тогда толком ничего не знал. – Он растерянно пожал плечами. Но подошедший официант дал ему возможность помолчать.

– Вы удивитесь, но меня в большей степени интересуют другие подробности, – пояснил я после того, как официант отошел от нашего столика.

Мужчина на секунду задумался, чуть хитро прищурившись.

– Наверно, вы хотите узнать о постоянном поклоннике мадемуазель Байю? – спросил он уверенно.

– Не только, но вы просто прочитали мои мысли.

Он хмыкнул.

– Я описывал его следователю, но понимаю так, что его не нашли?

– Не нашли.

– Но почему?

– Вероятно, не очень искали. Я прочитал описание этого месье Перрена. У вас не сложилось впечатления, что он был… ее любовником и тщательно скрывал свои отношения с мадемуазель Байю?

– Может быть, – тусклым голосом ответил бывший консьерж. – Они меня не приглашали на чашечку кофе. А судить со стороны – значит, сплетничать. Я же был привратником, поэтому ограждал себя от такого рода занятий, потому что дорожил своей репутацией и работой.

– Но какие-то мысли об этом человеке у вас были? Сейчас вы можете изложить ваше личное мнение. Столько лет прошло.

Паскаль пожевал свои толстые губы, будто пробуя их на вкус:

– Знаете ли, я был уверен, что он женат и, возможно, опасался быть уличенным в измене. – Задумавшись, мужчина посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы, очевидно, вспоминая прошлое. Затем обратил свое внимание на закуску и выпивку. Я дал ему возможность утолить голод, хотя, глядя на его энергично двигающиеся губы, щеки и подбородок вместе со складчатой шеей, ужинать мне расхотелось и я для виду поковырял вилкой в помидорах, яркими мазками оживлявшие зеленый салатный лист.

– И потом, – Паскаль вытер салфеткой губы, – ведь он уехал за несколько дней до ее смерти.

– Это он вам сказал?

– Нет, конечно. Месье со мной только здоровался. Об этом мне сказала прислуга Мишель, Мадлен… не помню ее фамилии.

– А она тоже не знала: кто он?

– Нет. Она его почти и не видела. Прислуга приходила два раза в неделю, в первую половину дня.

– Скажите, месье Ризи, а не мог кто-нибудь пройти через черный вход незаметно, минуя вас?

Паскаль взглянул на меня чуть возмущенно, видимо, я задел его самолюбие.

– Я, месье Лоутон, относился к своей работе очень ответственно, тем более что двери запасного выхода мы закрывали на ключ. – Он с удовольствием допил вино и расслабленно откинулся на спинку стула.

– Скажите, месье Ризи…

– Называйте меня Паскаль. Я, знаете ли, простой парень.

– Хорошо, вы тоже ко мне тогда обращайтесь по имени… Марк.

– Отлично, Марк.

– Вам нравилась Мишель?

Полное лицо мужчины сразу сникло, как будто радостный настрой, наполнявший его щеки, куда-то испарился. В маленьких желтоватых глазах промелькнула горькая усмешка.

– Я был в нее влюблен. – Он достал из кармана мятый носовой платок и вытер им выступившие на лбу и носу капельки пота. – Да в нее нельзя было не влюбиться. Мишель была… сказочной, но совсем не идеальной. Вернее, она была вполне реальной, земной, несмотря на свою красоту. – Мужчина замолчал, погрузившись в воспоминания. – К ней можно было прикоснуться, – он почти по-мальчишески хихикнул.

– Так у вас с ней что-то было? – изумился я.

– Нет, что вы. – Уголки его влажного рта скорбно опустились. – Об этом я даже не мог и мечтать. Я ее любил… Издалека, конечно, – он печально усмехнулся. – За всю свою жизнь мне так и не удалось познать радость взаимной любви.

– Вы никогда не были женаты?

– Нет. Не случилось, но у меня все впереди, – засмеялся он почти счастливым смехом.

– А Мишель догадывалась о том, что вы к ней питали… гм, гм… симпатию?

– Да. Она знала о моем отношение к ней. – Паскаль глотнул вино. – Знаете, женщины всегда это чувствуют. Но мадемуазель Байю никогда не насмехалась надо мной. Я ведь тоже понимал, что мною она никогда не заинтересуется. Но мечтать-то можно. Кто я и кто она? – Мужчина рукой пригладил редкую, чуть сальную челку. – Я никогда не был привлекательным, но и глупым меня, пожалуй, тоже нельзя было бы назвать.

Что-то в его словах меня царапнуло. Что? Надо будет потом эту часть разговора прослушать повнимательнее.

– Конечно, она кокетничала со мной, – с довольным видом продолжил он. – Но это же понятно… красивая женщина, тем более актриса… хочет очаровывать всех: и королей, и их слуг… – В его голосе прозвучали усталость и разочарование. По-видимому, для Ризи вполне привычен был такой ритуал самобичевания и поиска причин собственной несостоятельности: растравливать себя выпивкой и сожалеть о том, что жизнь не удалась, а затем, с увеличением дозы алкоголя, подогревать в себе негативные эмоции, нередко выливающиеся в агрессию, направленную на окружающих. Кто же, если не остальные: благополучные и успешные – «виноваты» во всех твоих неудачах? Хотя я мог ошибаться, и Паскаль был вполне доволен своей жизнью. Впрочем, к финалу вечера ответ на этот вопрос мне, возможно, будет известен.

– Мишель не была заносчивой и высокомерной, не то что та студентка, – Паскаль скривил жирные губы в злобной ухмылке. Столько лет прошло, а он до сих пор не забыл какую-то студентку. Что ж, я ей был благодарен.

– А что, та студентка была красивее Мишель?

– Что вы, Марк! – изумленно воскликнул он, чуть вытаращив на меня припухшие глаза. – Худющая пигалица, без сисек и задницы! А мнила о себе, словно она Брижит Бардо!

– А ее лицо? – спросил я, уже хорошо представляя себе ее фигуру. – И как, кстати, ее звали, не помните, Паскаль?

– Как это не помню! – несколько экзальтированно вспылил уже изрядно подогретый алкоголем мужчина; еще немного-и на нас будут оборачиваться. – Такие ведьмы не забываются! Ее звали Сара. – Он замолчал, нахмурив щетинистые брови. – Вспомнил… Райт. Мисс Сара Райт.

– Она американка или англичанка?

– Она приехала откуда-то из Великобритании. И училась здесь, в Сорбонне. – Паскаль хмуро уставился на свой пустой бокал.

Я быстро исправил свою оплошность, и спустя пять минут он уже улыбался, покачивая красное вино пухлой короткопалой рукой.

– Слушайте, Паскаль. А что она вам такого плохого сделала, что вы спустя столько лет не можете ее забыть?

Мужчина, сделав большой глоток вина, осклабился и вновь откинулся всей своей массой на спинку стула:

– Вы можете не верить, но ничего плохого она мне не сделала. Эта пигалица была со мной всегда вежлива, как королева. – Он замолчал, задумавшись, очевидно, пытаясь вспомнить, как «выглядит» вежливость королев. Затем встрепенулся и озадаченно посмотрел на меня: – Вот вы сейчас спросили о ее лице, а я не могу его вспомнить.

– Ну а цвет волос, прическа?

– Да она всегда ходила в бейсболке, тем более что жила девчонка всего-то несколько месяцев в нашем доме.

– А вы не помните, с какого времени мисс Райт поселилась в вашем доме?

– Да летом. Я тогда даже подумал, видно, богатенькая студентка, если до начала учебного года еще пару месяцев, а она уже заселилась. Но у богатых свои правила. – Ризи со злостью отрезал кусочек мяса, как будто оно было в чем-то повинно. Но жевал он его уже с завидным аппетитом.

– А когда съехала англичанка?

Не торопясь дожевав стейк, Паскаль ответил:

– Да, спустя пару недель после смерти мадемуазель Байю. – Ризи вновь пришел в хорошее настроение и с благодушным выражением лица допил вино. Поставив пустой бокал на стол, мужчина посмотрел на меня весьма красноречиво. Что-то не срабатывал мой прогноз для Паскаля Ризи. Он не становился агрессивнее, несмотря на вспышки секундного гнева, которые мужчина успешно подавлял, вернее, растворял их в очередной дозе выпивки, поэтому его гневливость оставалась в пассивном состоянии. Надолго ли?

Я уловил его молчаливый намек:

– Кофе?

– Нет ничего лучше на десерт, чем порция коньяка, – широко и радостно улыбнулся он. – И чашечка эспрессо будет к нему очень уместна.

Я мысленно ему поаплодировал: вот уж плут! Но как умеет поднять настроением таким философским отношением к жизни. Пожалуй, он и не сожалеет ни о чем… Хотя нельзя сказать, что Паскаль был так уж равнодушен к богатству.

– Какой коньяк вы предпочитаете? – спросил я скорее проформы ради, догадавшись, что Паскаль неспроста назначил мне встречу в этом кафе, судя по всему, здесь, да и не только, видимо, здесь, он является завсегдатаем. Вообще-то, это для меня не новость: есть такие мужчины, да и женщины тоже, для которых постоянное состояние легкого опьянения – норма, такие любители никогда не напиваются вусмерть, для них это нонсенс, но и трезвое состояние для этой категории выпивох – из разряда патологии. Похоже, месье Ризи относится к ним.

– Мой любимый – «Курвуазье ВСОП», а кофе-эспрессо. – Светло-карие глаза Паскаля лукаво прищурились.

Мне стала понятна причина такой отзывчивости мужчины. Удивительно, что несмотря на его явную любовь к дармовой выпивке и наличие в характере бывшего консьержа откровенной хитрости и даже наглости, во мне Паскаль вызывал симпатию, может, своими добродушием и открытостью. Во всяком случае, он не пытался выглядеть лучше, чем был на самом деле.

– Скажите, Паскаль, а не было ли среди жильцов дома еще таких «краткосрочных» арендаторов?

Но он не слышал меня, повернув круглую голову в сторону подошедшего официанта. Глаза моего собеседника, похожие на золотистые бусинки, радостно сверкнули, завидев коньячные бокалы, наполненные темно– янтарным напитком. Но, оказывается, мужчина услышал мой вопрос. И ответил мне после того как, уподобившись сомелье, проделал почти весь ритуал дегустации коньяка. «Почти», потому что не стал запивать глоток напитка порцией воды. Зажмурив веки, похожие на скорлупу засохшей фисташки, он впал в откровенную эйфорию. Я даже позавидовал этому немолодому мужчине, тучному, пьющему и, судя по костюму и обуви, небогатому, одинокому и… счастливому! Правда, подозреваю, что счастье месье Ризи было весьма кратковременным, и длилось оно до тех пор, пока полон его бокал.

– Нет. Все, кроме Мишель и Сары, жили в нашем доме не один десяток лет.

– А на каких этажах жили актриса и студентка?

– Мишель – на втором, а пигалица – на четвертом.

– А эти девушки были знакомы друг с другом?

– Не думаю. Во всяком случае, я такого не замечал. – Он глотнул кофе. – Да у каждой из них была своя жизнь… актриса и студентка… Что их могло связывать?

– Пожалуй, вы правы, – я тоже пригубил красивый бокал, похожий на огромный цветок, и глотнул любимый коньяк Наполеона и обычного его соотечественника, а затем спросил: – Но вначале вам показалась, что Сара из богатой семьи? Потом вы не изменили своего мнения? Хотя я так и не понял, чем она вас достала?

– Так в том-то и дело что ничем. Она смотрела на меня, как на ничтожество, высокомерно и надменно, хотя сама одевалась очень просто: обычные джинсы, рубашка, ветровка и бейсболка. Вот я и решил, что так могут смотреть только очень богатые люди, – он вяло пожал плечами, – может, и ошибался. Но когда случилось несчастье с Мишель, я подумал о том, почему Господь забрал красивую и добрую девушку, а эту… ведьму оставил?

Глаза у Паскаля чуть повлажнели. Я боялся, что под действием алкоголя и несостоявшейся любви, мужчина впадет в слезливые откровения о предмете своего давнего вожделения, и поспешил его отвлечь:

– А много у мадемуазель Байю было поклонников, кроме того солидного мужчины?

– На самом деле Мишель не так долго прожила в нашем доме: около года до отъезда в Ниццу и после своего приезда – около двух-трех месяцев.

Таких подробностей не было в его показаниях, и я сделал простой вывод, который был настолько очевиден, что только такой тупица, как я, не мог его сразу заметить:

– Скажите, Паскаль, а вы ведь не все рассказали следователю?

Мужчина внимательно посмотрел на меня почти трезвым и цепким взглядом, скептически спросив:

– А вы бы стали рассказывать полиции то, о чем вас не спрашивают?

– Если это касается смерти человека– да.

– А если не касается?

– Но не вам же об этом судить!

– Меня не спрашивали о каких-либо событиях годичной давности. – Ризи сердито опрокинул в себя оставшийся коньяк, выразительно посмотрев на меня. Его намек мне был понятен, и я заказал официанту еще порцию алкогольного эквивалента «сыворотке правды». Взбодрившись, он продолжил цепочку своих логических рассуждений:

– Если так считать – тогда надо было бы изучать жизнь Мишель с момента ее рождения. Тем более я тогда и не предполагал, что это важно, пока тот частный детектив не спросил меня об этом. Да и дело было понятно. Я и сейчас думаю, что это не имеет никакого отношения к смерти мадемуазель Байю. – Бывший воздыхатель актрисы вновь пригубил бокал с коньяком.

Вот это новость!

– К вам обращался частный детектив?

– Да.

– Так расскажите мне об этом, – попросил я, вынув из черного портмоне купюру и положил ее на стол, рядом с его бокалом.

Его глаза, казалось, прожгли ее красным алчным взглядом. Но он не стал ее уничтожать и, посмотрев на меня маслянистым взглядом, тихо пропел:

– Я думаю, вам эти сведения не очень-то нужны. Тому детективу они нужны были в три раза больше, в пересчете на франки, конечно.

Усмехнувшись, я положил купюру в 50 евро.

– Если вы мне ответите на все вопросы, несомненно, без своих домыслов, получите еще столько же.

– Я и так вам рассказывал всю правду, ничего не придумывая, – обиделся Ризи или принял такой вид. – Я же не знаю, что вас еще интересует. Спрашивайте! Расскажу вам только то, что знаю, но я могу не все вспомнить, – твердо сказал он и, помолчав, пояснил: – Знаете, алкогольный стаж почему-то не очень способствует укреплению памяти, – он огорченно причмокнул губами, а затем насупился и, пытливо посмотрев на меня, спросил: – Неужели Мишель могли убить? Но как? И почему?

– Пока не уверен, что это так, но постараюсь узнать. Думаю, вы мне в этом можете помочь. – Я сделал глоток коньяка и попросил: – Постарайтесь пояснить мне поподробнее о том детективе, о чем вы с ним говорили, даже если это не касается Мишель.

Но вначале расскажите все-таки о поклонниках актрисы.

– Именно поклонники, насколько я помню, интересовали того детектива, да еще – та английская студентка. А поклонники у Мишель были, но не так уж много, – Паскаль почесал седой ежик волос, торчащий на облысевшей макушке, – ее нередко провожали, цветы дарили, само собой. – Он на минутку задумался. – Один молодой парень часто дежурил у подъезда. Но я не помню, чтобы кто-то из ее поклонников оставался у актрисы на ночь. Даже если бы такое произошло не в мое дежурство – я бы об этом все равно узнал, – угрожающе проговорил мужчина, словно нырнув в свое прошлое.

– Вы не знаете, она сама оплачивала аренду жилья? И задавал ли вам такой вопрос тот детектив?

Паскаль озадаченно нахмурился:

– Помилуйте, Марк!.. Это же не вчера было… и даже не год назад. Разве я могу помнить такие детали о том детективе?

Я промолчал, мысленно взвешивая свои вопросы на их важность для бывшего консьержа.

– Тем более что жильцы дома не мне же платили аренду! – чуть эмоционально дополнил тот.

Логично, – подумал я.

– Извините, Паскаль. Пожалуй, я увлекся. Но что вы тогда думали о материальном статусе мадемуазель Байю?

– Я полагал, что у нее богатые родственники, кроме, конечно, спонсора-любовника.

Все понятно, думал я. Детектив, судя по тому, что мне рассказал Ризи, не спрашивал консьержа о любовнике, потому что именно он, этот любовник и нанял детектива расследовать смерть своей любимой женщины.

Сам спонсор актрисы, похоже, очень редко появлялся в доме Мишель. Боялся быть узнанным? Был женат? Не хотел компрометировать девушку? В принципе, у той могли быть и другие любовники… Молекулярная масса моих, изнывающих любопытством, нейронов приблизилась к своей критической точке, еще немного – и моя черепная коробка могла не выдержать такого натиска. Вряд ли дополнительная порция алкоголя станет сдерживающим фактором этого неконтролируемого процесса, но я у меня не было под рукой успокоительных капель. Сделав пару глотков, я почувствовал некоторое облегчение. Иногда подобное лечится подобным. Видимо, это был как раз тот случай. Усилием воли я мысленно «спрессовал» свои размышления в шарик и закатил его подальше, оставив для вечернего досуга.

– А когда он к вам обратился? – вновь необдуманно спросил я. Но, заметив выражение лица Паскаля, поднял руки в извинительном жесте. – Паскаль, я не спрашиваю точной даты, конечно. Хотя бы ориентировочно: спустя месяц, два после смерти Мишель?

– Господи, да ведь столько лет прошло, – обреченно вздохнул мужчина и закрыл глаза. Минуту спустя он вяло промолвил: – Неделю или полторы спустя. Я уж и не могу вспомнить точнее.

– Но вы же сами говорили, что эту трагедию хорошо помните. – Я полез за очередной купюрой в двадцать евро. – Может, это улучшит вашу память?

– Вы неправильно меня поняли, – смутился Паскаль. – Дело не в деньгах, у меня есть совесть. – Он открыто посмотрел мне в глаза. – Но я действительно не все хорошо помню, – покраснев, стыдливо промолвил он. – Я же вам говорил, это увлечение, – Ризи поднял бокал с коньяком, – если оно чрезмерное, без плохих последствий для памяти не обходится. Да и не молод я уже, – иронично усмехнулся он. – Хоть и пыжусь.

– Возможно, тот детектив спрашивал о чем-то необычном?

Мужчина оторопело посмотрел на меня. В светло-карих глазах промелькнуло радостное удивление:

– А ведь точно! Этого детектива, помнится, не очень-то интересовала мадемуазель Байю.

– А кто же? – озадаченно спросил я, пытаясь «нарисовать» на своем лице искреннее удивление, хотя уже знал, о ком сейчас мне скажет мой визави.

– Та студентка! Как я мог забыть! Вы мне прям-таки глаза раскрыли. Может, мне меньше пить? – озадачился он.

Я искренне засмеялся:

– А вы часто хотите оживлять свои воспоминания, кроме сегодняшнего вечера, конечно?

– Нет, – уверенно ответил он.

– Тогда зачем вам лишать себя маленьких радостей?

– И то верно, – облегченно согласился Ризи.

– А внешность детектива можете описать? Хотя бы в общих чертах.

– Ничего примечательного. Лет сорока, среднего роста, обычного телосложения. Был в темном плаще и шляпе. – Он задумался и вновь, откинувшись на спинку стула, закрыл глаза. – Нет, не могу больше вспомнить. Пытаюсь представить его лицо, а получается какое-то размытое пятно.

– А была ли Сара дома в ночь смерти Мишель?

– Это я помню. Об этом меня спрашивали полицейские. Вернее, они расспрашивали о всех жильцах дома. Вечером она вошла в дом и поднялась в свою квартиру, а чтобы она выходила – я не видел. Но вот еще один момент… Не знаю, имеет ли он отношение к вашему расследованию. – Паскаль неуверенным движением приподнял почти пустой бокал и растерянно посмотрел на оставшиеся капли амброзии. – Не скрывая огорчения, мужчина допил коньяк и, озадаченно посмотрев на меня, спросил:

– О чем я говорил?

– О каком-то моменте, связанном со студенткой Сарой Райт. То, что может не иметь отношения к моему расследованию. – Мысленно молясь, чтобы имело, медленно проговорил я.

Паскаль сильно напряг мышцы лица и лба, даже его глаза, казалось, увеличились до размеров крупного миндаля. Его сверх напряженный вид вызвал во мне смешные ассоциации: то ли – потуги роженицы, то ли – геморройные страдания. Стерев невольную улыбку со своего лица, я допил остывший эспрессо.

Наконец, физиономия Паскаля разгладилась, и на ней отразилось выражение радости и облегчения. «Потуги» мужчины, очевидно, разрешились благополучно.

– Я вспомнил, что хотел рассказать! Студентка часто уезжала или уходила куда-то.

– Как это?

– Ну появится вечером, а потом исчезает на пару дней. И так постоянно.

Паскаль принялся за кофе, настроение моего собеседника явно улучшилось: похоже, мои быстро исчезнувшие в его кармане купюры согрели душу месье Ризи.

– Так что вы хотели рассказать о студентке? – напомнил я ему.

– Да! – очнулся он. – Я еще тогда подумал: а не подрабатывает ли эта курица проституцией?

– Не выяснили?

– Да по мне… пусть хоть кем. – Ризи пренебрежительно махнул рукой.

– Скажите, Паскаль, а в последнее время вас никто не расспрашивал о том трагическом случае?

– Нет, – твердо ответил он.

Я протянул ему свою визитку и попросил мне позвонить, если он еще что-нибудь вспомнит. Мужчина любезно сообщил мне номер своего мобильного телефона, сказав, что если у меня возникнут еще вопросы, он будет рад вновь встретиться со мной (в чем я и так не сомневался!). Расплатившись за счет и оставив щедрые «чаевые», я мысленно порадовался, что эта беседа обошлась Элизабет более скромно, нежели вчерашняя. И это несмотря на любимый коньяк Наполеона! С Паскалем мы распрощались почти как близкие приятели, обоюдно довольные встречей.

Один минус все же в ней был: никогда я еще не чувствовал себя таким голодным, как после этого ужина. Решив поесть в каком-нибудь незнакомом для себя месте, я направился по бульвару Монпарнас, размышляя о полученной информации. Сара Райт. Все обстояло слишком туманно: причем тут девушка – студентка? Зачем бы ей понадобилось убивать Мишель? И каким образом она могла ее убить? Знала об аллергии мадемуазель Байю? Никто не знал, а она знала? Могла ли появиться аллергия после родов? Насколько я помню, такое могло быть, но надо спросить у специалиста. Вопросов накопилось много, и помощь мне была очень желательна.

Заглянув в пару заведений и не обнаружив свободного столика, я решил поехать в отель и заказать ужин в номер, тем более что стало заметно прохладнее. Сложностей с такси почти не возникло, и вскоре я был у своего отеля.

Кивнув швейцару, я зашел в вестибюль и вдруг уловил себя на мысли, что непростительно расслабился. Исходя из своей логики, я сделал вывод, что следить за мной пока бессмысленно, но у моих противников может быть совершенно другая логическая конструкция, и я уже мог стать для них объектом пристального наблюдения, незаметного для меня. Сделав себе соответствующее внушение, я оглянулся по сторонам. У стойки портье стоял парень и о чем-то спрашивал служащего отеля. Пожилая пара постояльцев шли мне на встречу. Большая группа японских туристов оживленно щебетала неподалеку от стойки рецепции. В холле было немало людей, но никого и ничего подозрительного я не заметил. Да у меня просто и не получилось бы за такое короткое время выделить из этой толпы своих наблюдателей, если они, конечно, профессионалы.

Поднимаясь в лифте вместе с немолодой парой, я был уверен, что они-супруги. Но, кроме них, некоторые личности вполне могли ожидать меня и на этаже, и в номере. Впрочем, моя интуиция молчала, причем вполне умиротворенно; да и логика предыдущих событий диктовала благополучный исход сегодняшнего дня.

Просмотрев почту, я не обнаружил никаких странных посланий. Будет ли что-нибудь от анонима в последующие дни? У меня было стойкое убеждение, что я получу еще хотя бы одно послание от неизвестного… друга или врага?

Заказав еду, я позвонил Фрэнку: новости были, и я связался с ним по скайпу. Мне было не очень понятно, насколько я привлекателен на экране у Тодескини, но он на моем выглядел неплохо.

– Тебе идет эта змейка со стразами, красивая заколка, – хмыкнул я. – Тебе что, передалось хобби мисс Кэмпион – любовь к рептилиям?

– А кто тебе сказал, что я их не любил? У меня просто нет времени на коллекционирование. А так мне очень нравятся эти зверушки, особенно-змеи. – Темп его речи был достаточно быстрый: Фрэнк всегда так говорил, когда спешил и не был склонен к ироничной болтовне, тем не менее он не стал рассказывать о своих успехах, а они были: только при одном взгляде на лицо Тодескини можно было подумать, что Нобелевская премия вот-вот будет у него в кармане. Полагаю, что он таким образом хотел меня ободрить. Я тоже ничего не стал ему рассказывать, просто дал понять, что я здесь не только здесь любуюсь красотами Парижа. В конце нашей беседы-вокруг да около – хакер на несколько минут задумался, а затем меня огорошил новостью, что завтра прилетает в Париж и уже забронировал номер в моем отеле. Я надолго потерял дар речи, а потом сердито спросил:

– А почему же ты мне сразу не сказал?

Фрэнк улыбнулся и спокойным, чуть извинительным тоном объяснил:

– Мне нужны новые факты для размышления. Вдруг именно этой ночью она придет!

Явно заработался, подумал я и осторожно спросил:

– Фрэнк, кто придет к тебе этой ночью?

– Я сказал «придет»?

– Да.

– Нет, она, скорее всего, прилетит!

– Кто прилетит? Ты можешь мне толком сказать? – заорал я.

– Марк, что ты так кричишь? Я и так неплохо слышу, пока. Но если ты теперь будешь так со мной разговаривать, боюсь, у меня могут возникнуть проблемы со слухом. Видишь ли, я не люблю визгливые звуки. – Он замолчал, я – тоже, застыв в состоянии паники.

– Прости, я неправильно выразился, – продолжил Тодескини далекий от нормальности монолог. – Разговариваю с тобой, а в голове крутится мысль, что я не тот глагол выбрал. Так и есть! И ты меня не понял. Я хотел сказать, что может этой ночью меня посетит… посетит – вот правильный глагол.

– Уверен, она тебя уже посетила! – парировал я.

– Кто?

– Шиза, Фрэнк, шиза.

– Нет, шиза всегда со мной. Меня может посетить Муза.

– Если бы ты сразу мне так сказал… я так разнервничался. А мне нельзя волноваться!

– А кому-то можно?

И сейчас он мне напомнил сатира: хитрое, даже нечестивое, выражение лица, по которому невозможно было угадать, что у него на уме.

– По-моему, тебе. Ты такой же толстокожий, как твои любимые рептилии!

– Не сердись, Марк. Мне было так скучно.

– Развеселился?

– Немного, – ухмыльнулся он. А ты, похоже, подумал, что меня посетит дама?

– Да, – буркнул я. – И что, тебе было скучно с твоим Бифом.

– Птица не может заменить человека, – фальшиво огорчился он.

– Фрэнк, меня сейчас совсем не волнует твой дефицит человеческого общения…

– Я знаю, что тебя волнует. Но можешь успокоиться: мое проживание в отеле не будет стоить миссис Старлингтон ни пенса, как впрочем, и тебе. У меня появился клиент… – И он замолчал, наивно улыбаясь, своими наглыми ярко-голубыми глазами.

– Но каким-таким образом? И кто твой клиент?

– Отдохни и расслабься! Завтра поговорим.

– Скажи, Фрэнк! Я не смогу до утра сомкнуть глаз!

– А это тебе расплата за твои дурацкие комплименты! Я же тебя давно предупреждал!

– Какие комплименты?

– Заколка, змея, хобби!

– Ну ты и сволочь!

– Ладно, остынь. Я же тебе говорил, что компьютеры, а значит, и любая связь не всегда могут хранить секреты. – Жди моего звонка завтра и закажи в свой номер отменный ланч на двоих часам к одиннадцати утра. Напейся, чтобы отключить мозги! Незаметно, что они у тебя сейчас хорошо соображают! Пока. – Фрэнк отключился, оставив меня в состоянии отрешенного недоумения.

Посторонний стук вытащил меня из транса. Принесли мой ужин, но у меня после разговора с хакером аппетит заметно поубавился.

Пока официант расставлял на небольшой овальной столешнице мой ужин, я осмысливал свои предположения. После ухода довольного моей щедростью официанта, я налил в бокал «Шато Лафит «и сел в удобное кресло, стоящее у столика. Но равиоли с домашним сыром и томатным соусом источали такой аромат, что даже если бы я и был сыт – все равно умял бы их с огромным удовольствием. В общем-то, я это и сделал. Но напиваться я не собирался, двух раз за такой короткий период было более чем достаточно.

Стемнело как-то быстро и незаметно для меня, но небо не могло похвалиться звездной россыпью. Казалось, темный покров, таинственный и немного сказочный, медленно и незаметно опускаясь на город, затягивает сверкающий Париж смерчем безудержного веселья, фейерверком красок и огней… И многоликие ночные соблазны-демоны стали править балом. Они так много обещают… красоту и роскошь, вакханалию вкусов, ароматов, звуков… наслаждение, счастье, сладострастие… И, казалось бы, не требуют за это почти никакой оплаты. Все дело в «почти». Дьявол – в мелочах. А люди так их не ценят! Только расплата бывает отнюдь не мизерной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю