Текст книги "Жизнь Софи"

Автор книги: Винс Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Месяц спустя к нам приехала Кристин Мэннинг, заведующая отделом шимпанзе зоопарка в Уганде. Мы с ней до этого обсуждали по телефону возможность перевозки нескольких шимпанзе из Энтеббе в Суитуотерс, так как их зоопарк был переполнен детенышами-сиротами. Кристин захотела осмотреть наш питомник. Когда она приехала, она поставила свою сумку на землю, и мы пожали друг другу руки. А в это время Софи подошла к сумке и начала там рыться. Кристин это заметила и стукнула ее по голове, после чего Софи стала громко хныкать.

Мы сидели в саду и пили коктейли. Пока мы разговаривали с Кристин, я заметил, что Софи ее не простила. В течение получаса она ходила вокруг гостьи с угрожающим видом. Круги все сужались. Я понял, что Софи хочет отомстить, но ничего поделать не мог: Софи выбрала такой момент, когда Кристин повернулась к ней спиной. В мгновение ока Софи подбежала к Кристин и сильно укусила ее за лодыжку. Сделав свое дело, она тут же исчезла. Я извинился за ее поведение, и Кристин отнеслась к этому с пониманием.

Мораль этой истории такова: никогда не обращайся грубо с шимпанзе. Они очень злопамятны, и у них острые клыки.

Теперь, когда строительство было закончено, у нас было впечатляющее здание, но не было шимпанзе. Меня вовремя проинформировали о том, что у обезьян из Энтеббе нашли бациллы туберкулеза, так что мы решили не брать их в Суитуотерс. Меня послали в Киншасу и Браззавиль, чтобы я встретился с министром окружающей среды Заира и министром водных ресурсов, лесов и рыбного хозяйства Республики Конго. Нам предстояло обсудить возможность предоставления убежища для шимпанзе, которые были конфискованы у браконьеров.

В аэропорту Киншасы начальник аэропорта спросил меня, зачем я приехал в Заир. Я ответил, что у меня назначена встреча с министром окружающей среды. Он бросил мой паспорт в ящик стола, а потом, по совершенно непонятной для меня причине, сказал, чтобы я убирался из его офиса. Я вышел и сел на деревянную скамейку. Прошло довольно много времени, а потом он вышел, закрыл дверь офиса и уехал. Я просидел там восемь часов, пока моей приятельнице Гразиэлле не удалось получить разрешение войти в здание аэропорта.

К тому времени я был уже уверен, что мне придется провести всю ночь на жесткой скамье. Я объяснил Гразиэлле, что начальник аэропорта держит меня, в сущности, как заключенного. Вероятно, надеется на то, что с утра я дам ему взятку. Гразиэлла связалась с министром, который подписал распоряжение о моем немедленном освобождении.

На следующий день я наконец встретился с министром. Главной проблемой в стране была торговля мясом диких животных и осиротевшими шимпанзе. Конфискованных животных негде было размещать, и не хватало средств на их кормежку. Мы обсудили возможность передачи их в наш заповедник.

А потом мы с Гразиэллой переправились по реке Конго в Браззавиль. На маленькое открытое суденышко набилось полно народу, порядка не было никакого. Лодка скользила по спокойной воде и через двадцать минут причалила к браззавильскому берегу. Вскоре мы уже ехали по зоопарку Браззавиля. В зоопарке я снова встретился с Жаном Мбото. Я очень обрадовался, узнав, что старина Грегуар все еще жив и нормально себя чувствует.

Через пару дней, походив под палящим солнцем, я удивился, как жара выматывает силы. Позже вечером я обратил внимание на то, что у меня появилась какая-то красная сыпь на сгибе правой руки. Наутро сыпь распространилась почти на полруки. Я проглядел справочник в поисках симптомов. Все признаки говорили о том, что у меня либо тиф, либо лихорадка, вызванная укусами блох. Я вспомнил, что как раз видел на себе блоху десять дней назад, еще в Кении.

Гразиэлла позвонила Эрнсту Дэвису, американскому врачу, и он ион взял меня кровь на анализ. На следующий день правая рука у меня так распухла, что была уже вдвое толще левой. Анализ крови подтвердил, что у меня тиф.

Доктор Дэвис сказал мне, что, если к следующему утру не будет никакого улучшения, ему придется перевезти меня в Кению. В тот вечер я лежал на кровати и думал: неужели я умру в Браззавиле? К счастью, на следующее утро температура у меня спала. Я пролежал в постели с температурой еще два дня. Но времени на то, чтобы себя жалеть, особенно не было, так как у меня была назначена встреча с министром водных ресурсов, лесов и рыбного хозяйства. Несмотря на довольно высокую температуру, я заставил себя подняться с постели и отправился на встречу.

На следующее утро я встал очень рано, чтобы вернуться в Киншасу и успеть на самолет в Кению. Так как я все еще чувствовал слабость, доктор Дэвис договорился, что меня встретит в Киншасе, на другой стороне реки, кто-нибудь из американского посольства, поможет пройти таможню в Заире и отвезет в аэропорт. Когда наша лодка причалила к пристани, я увидел мужчину, который показывал на меня, потом на себя и энергично размахивал руками. Я был единственным белым человеком на этой лодке.

– Вы из американского посольства? – спросил я.

– Да. Меня зовут Кристиан. Меня прислали вам помочь. Слава богу, подумал я.

Он тут же взял мой багаж, и я пошел вслед за ним на таможню. Нас провели в комнату, где инспектор проверял мои вещи. Он увидел фотоаппарат «Кэнон».

– У вас очень хороший фотоаппарат.

Фотоаппаратом этим я пользовался уже четыре года, никакой квитанции на него, конечно, не было. Инспектор сказал, что мне придется уплатить за него пошлину в сто долларов. Я сказал, что это просто смешно, и в конце концов мы сошлись на тридцати. Я с раздражением пошел за Кристианом по коридору, нас провели еще в одну комнату, на этот раз там были трое полицейских. Они снова начали просматривать мой багаж и сказали, что я должен заплатить им пятьдесят долларов.

– Не забывайте, что вы в Африке, так что, если вы не согласны, мы можем продолжить наш разговор в полицейском управлении, – сказали они с угрозой.

Я дал им еще тридцать долларов, ворча себе под нос, что больше у меня денег нет. Наконец мы вышли из здания таможни и отправились на парковку.

– А где же машина? – в недоумении спросил я. Мой сопровождающий пожал плечами.

– Вы что, хотите сказать, что вы солгали мне и что вы вовсе не из американского посольства? – воскликнул я.

Кристиан опустил глаза, изобразив смущение.

Я огляделся в поисках того, кто на самом деле должен был меня встретить. Но это было бесполезно, так как пристань кишела сотнями людей.

– Из-за тебя, – продолжал я, взбешенный этой нелепой ситуацией, – я теперь упустил того, кто должен был довезти меня до аэропорта.

И после всего этого у него еще хватило наглости попросить у меня денег за оказанные им «услуги».

В аэропорту Киншасы ко мне подошел какой-то человек и предложил быстро провести меня через таможню. Он попросил мой билет, паспорт и сколько-нибудь денег, чтобы дать взятку таможенникам. Я отдал ему последние двадцать долларов. Он сказал, что вернется через полчаса. Но прошло полчаса, потом час, а его все не было. Меня охватила паника: мой самолет должен был взлететь меньше чем через час. Мужчина назвался Альфредом и сказал, что работает в багажном отделении.

Какой-то военный обратил внимание на то, что я очень волнуюсь, и любезно спросил меня, не нуждаюсь ли я в помощи. Я все ему рассказал, и он отвел меня в багажное отделение. Когда он спросил, где Альфред, они сказали, что у них такой не работает. У меня все оборвалось внутри. Какую же я сделал глупость, отдав свой паспорт, билет и последние деньги незнакомцу, на котором и формы-то не было! Я чувствовал себя полным идиотом и не знал, что делать.

И тут кто-то хлопнул меня по плечу. Я обернулся и увидел Альфреда, он улыбался во весь рот.

– Куда вы подевались? – спросил он. – Я искал вас по всему аэропорту. Я же сказал, чтобы вы оставались на месте и ждали меня. Пойдемте, ваш самолет скоро взлетает.

Никакими словами не опишешь, что я почувствовал, когда увидел этого человека. Я сел в самолет, нашел свое место, закрыл глаза, и на несколько часов время перестало для меня существовать.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Наши друзья, звери

Я так счастлив был снова оказаться дома, что целый день провел в постели. Софи радостно встретила меня и поцеловала в шею. Диксон, один из смотрителей питомника, сказал, что Софи очень по мне скучала. Он рассказал, что в мое отсутствие сотрудники постоянно поддразнивали ее, спрашивая: «А где же Винс?» Она сразу же бежала к дому, пытаясь меня разыскать. Они не издевались над ней, они ее все любили, просто им хотелось посмотреть, насколько она сообразительна.

У нас с Одри были очень хорошие отношения со всеми сотрудниками. Все они обожали Софи, угощали ее чаем и зачастую вместе с ней обедали. Особенно Софи любила Стивена.

А в питомнике мы с нетерпением ждали прибытия первой партии шимпанзе. Первыми мы приняли трех взрослых животных из Кении. Из дома Карла Амманна привезли Чарли и Джуди, а вслед за ними прибыл самец по имени Барук из питомника в Найроби. Барук был рад встрече с Джуди, но со своим соперником вел себя очень агрессивно. Но нам как-то удалось свести их троих в одну группу.

Мы не планировали присоединять Софи к этой взрослой троице. Мы хотели познакомить ее со сверстниками. Из Бурунди к нам собирались отправить десять детенышей. Так что Софи продолжала жить с нами в доме.

Шестнадцатого сентября 1994 года мы отметили день рождения Софи, ей исполнилось четыре года. В подарок ей купили большую плитку шоколада. Обычно она получала шоколадки два раза в год – на свой день рождения и Рождество. Софи взяла свой подарок и уселась в тени под кустом. Шоколадка была для нее особым лакомством, и она ела ее медленно, откусывая по маленькому кусочку.

Заканчивался засушливый сезон, все с нетерпением ждали дождя. Стояла такая жара, что трава совсем высохла. Пожары в буше стали постоянным явлением. Часто они возникали по вине местных жителей, которые забирались на территорию ранчо в поисках дикого меда. Найдя гнездо, они выкуривали пчел, выгребали мед, а потом забывали затушить огонь. Для пожара достаточно было одной искры.

В конце сентября 1994 года у нас поселилась еще одна обезьянка – молодая самка Тесс. Ее хозяйка жила в Найроби. Она приехала в Киншасу навестить сестру и увидела на базаре маленькую самку шимпанзе. У обезьянки был такой несчастный вид, что женщина не выдержала и купила Тесс. Когда же шимпанзе исполнилось три года, она стала слишком большой, и хозяйка уже не могла держать ее у себя в квартире.

Наконец-то у Софи будет подруга-обезьяна, а не человек. Пока я ехал из Найроби с Тесс на заднем сиденье, я все гадал, как же Софи отнесется к мохнатой гостье. Я поднес Тесс к Софи, которая сидела у гаража. Казалось, что Софи ревнует меня – ведь я несу на руках еще какую-то шимпанзе. Она подошла поближе и села рядом с Тесс. Потом несколько раз ткнула незнакомку пальцем в грудь. Тесс не проявила особого интереса к Софи. Обе они так и сидели рядом весь день, пока ближе к вечеру Софи не начала играть в салочки. Скоро они уже смеялись, а к концу дня Софи принялась ухаживать за своей новой подругой. Оливер тоже прекрасно поладил с Тесс, он катался на ней как на игрушечной лошадке.

К сожалению, Тесс привезла с собой из Заира «сувенир» – ленточного червя. Таблетки не помогли, и вскоре она заразила Софи.

Еще три месяца спустя к нам прибыла еще одна шимпанзе, Найка. У нее была пневмония. Ее оставил на границе Уганды и Кении цирк из Египта, который гастролировал в нескольких странах Восточной Африки. Ей повезло: ее спас ботаник из Кисуму, который вылечил ее травами.

Я поехал в Кисуму в середине января 1995 года и вернулся домой с Найкой. Найка была большой любительницей чая. Каждое утро она кричала, требуя свой чай. Она быстро выпивала кружку и требовала вторую. То, что еще две обезьянки жили в нашем доме, давало Софи возможность освоить разные навыки, которыми владели ее сородичи. Софи у этих шимпанзе была заводилой. Спали они все вместе в переоборудованной специально для них кладовке.

А тем временем ленточный червь не поддавался никаким лекарствам, и через месяц его сегменты начали вылезать наружу. Мы опасались, что у Оливера тоже могут завестись паразиты. Найке прописали другое лекарство, и оно помогло. С той поры мы каждые два месяца на всякий случай давали нашим питомцам таблетки.

Шимпанзе очень подвержены заражению разного рода паразитами, которые могут вредить и людям. В Национальном парке Кибейл в Уганде было обнаружено, что шимпанзе могут избавиться от ленточного червя самостоятельно, поедая листья определенного куста. Один из известнейших специалистов в области самоизлечения приматов – доктор Майкл Хаффман – приезжал к нам в Суитуотерс дважды. Я поводил его по заповеднику, где мы обнаружили несколько видов растений, которые поедают дикие шимпанзе для самоизлечения.

К концу засушливого сезона жара усилилась. Так как мы жили прямо на экваторе, мне хватало всего десяти минут на солнце, чтобы обгореть. Сухой воздух действовал и на Софи. У нее часто болели ноги. Но больше всех страдали антилопы канны. Они исхудали так, что выступали кости. Как ни странно, на зебрах это, по крайней мере внешне, не отражалось. Даже когда они голодали и были при смерти, они выглядели как обычно.

И вот когда уже казалось, что дождь вообще никогда не пойдет, небеса внезапно извергали сильнейший ливень. Трава мгновенно отзывалась на долгожданную влагу, и буквально через несколько дней появлялись свежие побеги. Чернозем, который во время засушливого сезона становился твердым, как камень, быстро превращался в густую, липкую грязь.

Каждый год река выходила из берегов. Перебраться на другую сторону можно было только по металлическому мосту, построенному британскими военными. Я решил попытать счастья и медленно поехал по мосту, хотя он на метр погрузился в бушующую воду. Вода доходила до окон машины и плескалась о крышу. Плавать я не умел, так что, если бы машину снесло в реку, я был бы обречен. Добираться до шимпанзе во время сезона дождей стало трудно. Дорогу вдоль болота тоже затопило, и я постоянно застревал в грязи. А однажды нашу спальню залило сантиметров на пятнадцать липкой грязью.

Несмотря на потопы и грязь, все очень радовались дождям. Особенно ливневые дожди любили слоны. В заповеднике обитало примерно сто слонов, и как-то утром мне удалось запечатлеть на пленку большое стадо купающихся слонов. Они создавали неимоверный шум, плескаясь и трубя на полную мощь. Молодые затевали борьбу, а остальные лежали, погрузившись в воду, виднелись только бивни, напоминавшие перископы. Я впервые видел, чтобы животные так веселились и радовались жизни.

Наша молодежь тоже любила дождь. Дождь означал грязь, много грязи, а самым любимым занятием малышей было играть в ней. Они терпеливо пережидали, пока дождь закончится, а потом выбегали во двор. Оливер раздевался догола, и они вчетвером долго плескались и кувыркались в лужах, пока не покрывались грязью с ног до головы. После этого Тесс хватала шланг и держала его над головой, чтобы смыть с себя грязь. А вот Софи и Найку приходилось протирать мокрой тряпкой. У Оливера, конечно, выбора не было, его просто посылали принять горячую ванну.

В начале января 1995 года мне позвонила моя приятельница Нина Хан, которая работала в научно-исследовательском институте приматов в Найроби. Она нашла брошенного детеныша мартышки и спросила, не хотим ли мы вскормить его. Я согласился. Мартышке было около четырех недель. Мы назвали ее Энни. Я не знал, как три

шимпанзе отнесутся к представителю другого вида, особенно если учесть, что в условиях дикой природы шимпанзе обычно охотятся на мартышек и поедают их. Но они, кажется, восприняли ее с любопытством и очень бережно с ней обращались. Особенно Софи, которая очень любила носить ее на руках.

Вначале Софи поеживалась от щекотки, когда Энни прижималась к ее волосатой груди, и хохотала. Но я был удивлен, когда понял, что Софи хочет, чтобы я показал ей, что нужно делать с Энни». Когда я показывал ей, как надо Энни держать, она внимательно смотрела то на меня, то на свою руку, которую я пытался положить как надо.

На протяжении нескольких последующих дней Софи все время носила на руках Энни. Она укладывала ее спать рядом с собой и даже кормила ее кусочками бананов, которые вынимала у себя изо рта. Она откусывала кусочек и бросала его перед благодарной малышкой. Меня очень удивило: раньше Софи иногда неохотно делилась с кем-то морковкой или еще какими-нибудь овощами, но никогда никому не давала банан или еще что-нибудь из ее любимой пищи. Софи, очевидно, заметила, как я разжевывал банан для Энни на маленькие кусочки.

Энни привязалась к Софи. Однако, как это ни грустно, это и послужило причиной трагедии. Всего неделю спустя Энни уже ходила за Софи повсюду, как хвостик. Софи как-то уселась рядом с поленницей, сложенной позади кухни. Энни побежала мимо Софи и угодила прямо в печь, которую как раз в это время разожгли. Стивен вытащил ее оттуда. И хотя Энни находилась в печке всего несколько секунд, она сильно обожгла ступни. Мы отвезли ее к ветеринару, тот прописал ей курс антибиотиков, но она так и не поправилась. Ее неокрепший организм не выдержал, и она умерла.

Прошло два года с тех пор, как Софи снова стала жить с нами. Они с Оливером росли и развивались с одинаковой скоростью. Хотя Оливер был немного выше Софи из-за того, что у него были более длинные ноги, Софи казалась крупнее и сильнее, чем он. В течение двух лет у Софи не было передних зубов из-за того, что другие шимпанзе в зоопарке выбили их. Я уже начал беспокоиться, что новые зубы у нее никогда не вырастут. Но в середине февраля 1995 года у нее распухли десны, потом прорезались постоянные передние зубы. Наконец-то она могла грызть как следует яблоки и морковь. Она очень гордилась своими новыми зубами, а еще больше тем, что снова могла кусаться. Теперь она более агрессивно устанавливала свое превосходство и при малейшей провокации кусала Найку и Тесс. Оливер с любопытством разглядывал ее новые зубы и все время просил ее показать их ему.

– Софи, покажи зубки, – говорил он, и она охотно раскрывала пасть.

Раньше ей трудно было есть жесткую пищу, и еще она по собственному опыту знала, как это больно, когда тебя кусают. Когда позже у нее расшатался один из молочных зубов, Стивен хотел помочь ей избавиться от него, Софи с готовностью приняла его помощь и, схватив его за руку, поднесла к своему открытому рту. Однако, когда ему удалось вытащить зуб, она захотела, чтобы Стивен вернул ей его. Но Стивен так и не отдал ей зуб, и Софи закатила настоящую истерику. Она кричала и гонялась за ним по саду. Это был единственный раз, когда Софи рассердилась на Стивена.

После многих месяцев бюрократических проволочек 20 февраля 1995 года нам наконец удалось привезти в Кению десять взрослых шимпанзе из приюта Джейн Гудолл в Бурунди. Теперь в приюте Суитуотерс жили тринадцать шимпанзе. У всех у них общим было одно: они стали сиротами после того, как от пули браконьеров погибли их матери. Большинство шимпанзе, оказавшись в неволе, умирают от различных заболеваний. Некоторых местные жители какое-то время держат их как домашних животных, а потом, когда они становятся слишком вялыми, чтобы с ними играть, съедают или просто выбрасывают.

Среди этих сирот было пять самцов (Поко, Сафари, Сократ, Гербил и Ндаронсе) и пять самок (Джоджо, Султана, Чита, Элли и Фураха). У всех у них была трагическая история жизни. Поко провел семь лет в очень маленькой клетке – он мог в ней только стоять или сидеть. Клетка висела над гаражом как реклама лавчонки. Из-за того, что ему пришлось жить в такой тесноте, Поко превратился чуть ли не в двуногого. Большую часть времени он проводил, расхаживая или бегая кругами.

В начале сентября 1995 года меня приехал навестить Рассел Кларк. Он рассказал, что меня повысили в должности – назначили управляющим не только приюта, но и заповедника. Это увеличило мою нагрузку, но, к сожалению, не мой счет в банке. Я основал Исследовательский центр Суитуотерс, и скоро к нам стали приезжать студенты-этологи со всего мира.

В заповеднике работало восемьдесят человек. Двадцать из них наблюдали за черными носорогами и практически все время проводили в буле. Это были прекрасные следопыты, которые могли с первого взгляда определить, какому животному принадлежат следы. В заповеднике опасность подстерегала тебя повсюду, но ты чувствовал себя более уверенно, если с тобой рядом шел следопыт.

Вскоре после того, как меня повысили, мы получили сообщение о том, что в заповеднике видели следы раненого в ногу слоненка. Мы с двумя следопытами сразу же отправились туда. Мы поехали на моей машине, но потом перед нами оказалась речка. Мы вышли и отправились дальше пешком. Оба следопыта – один из племени туркана, а второй из самбуру – шли босиком. Подошвы их ног огрубели так, что были похожи на старую диванную кожу. В траве было полно острых как иглы колючек от акации, но они уверенно продвигались вперед через густой кустарник, не обращая на них никакого внимания. Мы разыскивали стадо слонов, и следопыты сказали мне, что мы находимся на территории особенно агрессивных самцов черных носорогов.

Когда мы добрались до стада слонов, главная самка почему-то очень рассердилась. Она повернулась и приняла угрожающую позу, прижав уши и издавая громкие трубные звуки. А потом двинулась в нашем направлении, а мы, естественно, рванули от нее в другую сторону. Пробежав совсем немного, слониха остановилась. А потом, подбросив вверх большой пучок травы, присоединилась к стаду. Мы подождали несколько минут и продолжили свой путь. И вдруг из буша до меня донеслось громкое рычание. Это был лев. Я застыл на месте, а следопыты тут же взвели курки и показали мне жестами, чтобы я отступил назад. Оказалось, что мы стоим в окружении очень опасных животных: впереди – слоны, с одной стороны – львы, с другой – буйволы, а где-то между ними – черные носороги.

Мы решили не испытывать судьбу и влезли на ближайшее дерево, чтобы там переждать опасность. Мы, должно быть, являли собой жалкое зрелище, когда взбирались на него. Сверху мы увидели, что львов было четыре и они как раз готовились напасть на буйвола. К счастью, буйвол убежал, и львы за ним. Мы подождали еще несколько минут и только потом с опаской спустились на землю.

И все же мы продолжали идти по следам стада слонов, пока наконец не увидели на опушке раненого слоненка. У него, казалось, повреждено колено, и ногу он старался не ставить на землю. Другие слоны с большим вниманием и заботой относились к нему. Они переходили дорогу, и слоненок изо всех сил пытался взобраться на обочину. Каждый раз ему удавалось влезть, но потом он соскальзывал вниз. Слоны стояли и терпеливо дожидались, когда слоненок их нагонит. В конце концов мать подошла к нему и осторожно поддела его своим хоботом, и тогда ему удалось взобраться на дорогу. Мы сообщили о своих наблюдениях в Кенийскую службу охраны дикой природы, нас попросили приглядывать за слоненком и информировать о его самочувствии. Я с радостью сообщил им несколько недель спустя, что он выздоровел.

На работе у меня все шло хорошо, но вскоре я узнал ужасную новость. Нашего ветеринара Джона Ричардсона нашли мертвым в его квартире в Найроби. Он покончил жизнь самоубийством. Мы все были потрясены. Джон был очень приятным человеком. К тому же он был единственным ветеринаром в Кении, имевшим опыт работы с шимпанзе.

В конце концов на соседнее ранчо пригласили из-за границы ветеринара Тома де Маара, и нам любезно разрешили пользоваться его услугами в неотложных ситуациях.