Текст книги "Великий псевдоним"

Автор книги: Вильям Похлебкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

4. Почему задерживалось издание Собрания Сочинений И.В.Сталина при его жизни и как Сталин относился к раскрытию чужих псевдонимов

Как известно, при жизни И.В.Сталина, все, что касалось его биографии, не могло быть предметом обсуждения, исследования и даже изложения со стороны какого-либо отдельного историка. Этим вопросом могло заниматься лишь учреждение – ИМЭЛ[6]6
  ИМЭЛ – Институт Маркса, Энгельса, Ленина.


[Закрыть] при ЦК ВКП(б), где в составе ЦПА[7]7
  ЦПА – Центральный Партийный Архив – т.е. Архив РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС.


[Закрыть] находился фонд И.В.Сталина, выделенный в особое, тщательно засекреченное хранение. Фактически никаких исследований по этому фонду не велось, пока был жив сам Сталин, а после его смерти Институт, преобразованный на короткое (1954-55 гг.) время в ИМЭЛС, так и не успел развить исследовательскую деятельность в отношении жизненного пути И.В.Сталина, так как решения XX съезда КПСС, осудившие культ личности Сталина, привели к новой (1956 г.) реорганизации Института в ИМЛ (Институт марксизма-ленинизма) и к свертыванию предполагавшейся ранее работы по окончанию издания Собрания сочинений И.В.Сталина. А именно эта работа должна была бы вызвать подлинно научное, подробное изучение биографии Сталина и привести к составлению хроники событий его жизни и деятельности, что в свою очередь дало бы основание для выяснения многих неосвещенных сторон его биографии. Но ни в 60-е, ни в 70-е, а тем более в 80-е годы систематическая работа по исследованию деятельности И.В.Сталина не только не велась, но и была по разным мотивам фактически запрещена.

Новая волна «развенчивания сталинизма», возникшая во второй половине 80-х годов сконцентрировала весь интерес исследователей, которые были, наконец, допущены к сталинским фондам, лишь на материалах, касающихся борьбы Сталина против его политических противников внутри партии, к процессам 1930-х годов, к репрессивным действиям ГПУ и НКВД. Именно эти материалы – переписка Секретариата ЦК ВКП(б), постановления и решения, имевшие резолюцию или визу Сталина, личные дела бывших членов Политбюро и ЦК партии, – стали в первую очередь объектом интереса различных историков. Что же касается до собственно изучения личности и биографии И.В.Сталина, то в этом отношении наступила полная остановка: все факты, все данные, все «нейтральные» сведения, которые не работали на версию «кровожадного тирана», практически ныне игнорируются историками. В результате мы имеем серию крайне похожих друг на друга «разоблачительных», «антисталинских» биографий, отличающихся одна от другой лишь степенью «ядовитости слюны». Среди авторов этих работ Л.Д.Троцкий, Р.Такер, И.Дейтшер, А.В.Антонов-Овсеенко Младший, Р.Слассер, и пара бездарнейших фальсификаторов, создавших исторически безграмотные и фактически грубо ошибочные «опусы»-фолианты – Ф.Д.Волков и Д.Волкогонов (довольно странное совпадение авторских фамилий и «качества» их произведений).

Все вышеуказанные «труды», своим фактическим материалом лишь «обирая» Троцкого, не прибавляют нам в совокупности ни грана деловой исторической информации, крайне узки по сфере исследования, и совершенно лишены добротного, объективного, проверенного по архивам и полного по всем своим аспектам справочного материала, освещающего всю хронологию, все факты, все события без исключения, связанные с деятельностью И.В.Сталина, день за днем.

Фактически до 60-70% таких фактов абсолютно исключены из рассмотрения и один этот «технический прием» резко искажает картину и суть событий, в которых не только участвовал, но и которые определял, направлял и контролировал И.В.Сталин – государственный деятель, доминировавший в течение 30 лет в истории страны, партии, международного коммунистического движения и в марксистской идеологии. При таком положении Сталина, стоит только придать тот или иной специфический оттенок или черту его личности, как все события получают соответствующее объяснение. Сталин – тиран. И вся история его времени превращается в историю тирании. Сталин – гений человечества, светлая личность и тогда вся его эпоха может трактоваться, как непрерывная эра прогресса.

Стремление рассматривать историю страны и определенного исторического периода через призму психологии руководителя этой страны – будь то царь, император, вождь, президент – один из самых стандартных, распространенных методов идеалистической, субъективной историографии. Он не имеет ничего общего с научным, марксистским пониманием истории, но он весьма прост и доступен для понимания профанов, для мышления т.н. «человека с улицы». Вот почему им пользуются в пропагандистских целях, вот почему при таком методе объяснением истории можно вертеть как угодно.

Почти все биографы Сталина принадлежат к таким субъективным идеалистам. Все они создают «целенаправленную», заранее намеченную историческую версию, к которой подстегивается все, что «работает» на нее, что позволяет сделать «биографию злодея» увлекательной для чтения, как детектив.

Все остальные, т.н. «противоречивые» или «нейтральные» факты спокойно отбрасываются: ведь они мешают писать, не создают «цельности».

Кроме того, факты – будь они хорошие, или плохие – рассматриваются не хронологически – а «тематически», один к другому по типу, а не в порядке их возникновения во времени, не хронологически.

Все фальсификаторы истории – боятся и не любят хронологии! Да они и не умеют писать «хронологическую историю»: это для них трудно, нудно и неэффектно. Вот почему все фальсификаторы и их вдохновители упорно борются против хронологических историков, как «объективистов». Они неудобны, как сторонникам версии «тиранства», так и их противникам. Они путают обоим их карты. К таким объективным работам принадлежит книга венгерских советологов Л.Белади и Т.Крауса[8]8
  Белади Л., Краус Т. Сталин. М.: Политиздат, 1989. С.318.


[Закрыть]. Она – самая объективная, самая лучшая из всех изданных до сих пор биографий Сталина. Но, к сожалению, она кратка, сжата, и сами авторы считают ее не научной, а популярной, хотя именно она свободна от дезинформации, фальши и прямой 100-процентной лжи многих работ, считающихся «научными».

Пренебрежение к хронологии со стороны биографов Сталина из всех лагерей и всех мастей стало причиной того, что несмотря на наличие огромного числа его биографий, мы до сих пор не знаем некоторые, совершенно элементарные факты его биографии, особенно факты личного порядка, обычно известные относительно деятелей гораздо меньшего масштаба, и важные для историка именно с точки зрения точности. Так, например, до сих пор неизвестен или остается спорным … год рождения И.В.Сталина, о чем нам придется еще говорить ниже. Точно также мы не знаем всех его псевдонимов, а тем более их значения, и что уже совершенно невероятно, – мы не имеем никакого, даже мифического, апокрифического – представления о его самом главном, основном псевдониме – Сталин – под которым он и вошел в мировую историю.

Вопрос этот, разумеется, должен был бы интересовать и советских и буржуазных историков, но они проявляли к нему поразительную индифферентность, что ясно говорит о том, что тогдашние историки были начисто лишены исторического чутья. Ибо кто запрещал интересоваться этим вопросом буржуазным историкам за кордоном? Конечно, кто знает, может быть они вначале заинтересовались этим, а затем пришли к выводу, что тема не поддается раскрытию или что ее разработка им невыгодна. Но, никаких публикаций, никакой реализации подобной темы, зарубежные советологи так и не осуществили.

Вопрос этот должен был бы встать официально и в СССР, при подготовке издания Полного Собрания Сочинений И.В.Сталина, но поскольку само издание так и не было завершено, то вопрос этот так и остался вопросом.

Странно лишь то, что никто не взялся за разработку этого вопроса сам, без официального поручения со стороны ИМЭЛ или АН СССР. Вот почему остается фактом, что советские историки не только проявляли обывательскую трусость, но и главное – не были историками в профессиональном смысле, были лишены исторического чутья. И этот приговор им можно считать ныне абсолютно объективным. Те, кто в 40-е – 50-е годы возглавлял ИМЭЛ, да и весь т.н. «фронт советской исторической науки», по существу занимали антинаучные позиции в чисто профессиональном плане, и фактически, по этой причине … саботировали завершение издания Собрания сочинений Сталина.

Как ни парадоксально, но Сталин стал самой яркой жертвой политической конъюнктуры и даже при его жизни вопрос об издании его собственных послевоенных выступлений (перед избирателями, по экономическим проблемам и языкознанию) в качестве 17 тома его собрания сочинений не ставился, а отсюда не решался и вопрос о 18-м томе, справочном, который должен был бы завершить все издание, и аналогом которого были два справочных тома к сочинениям В.И.Ленина, где сосредотачивался громадный фактический материал.

В ИМЭЛ считалось, что «время покажет», как быть, а пока, заранее, ничего не предрешать, и, главное, – ничего не уточнять и не объявлять, сохраняя спасительную туманность. Вот это и была классическая шкурническая позиция.

Практически это означало, что все вопросы, могущие интересовать в первую очередь профессиональных историков, т.е. точные даты и часы политических и партийных событий, полные фамилии, имена, отчества, инициалы и псевдонимы и партклички работавших со Сталиным товарищей и его политических врагов, упоминавшихся в его произведениях, предметный, именной, географический и библиографический указатели, – все это заранее не предусматривалось в качестве необходимого научного справочного сопровождения сталинских сочинений.

Они, этого рода справки были изъяты во всех уже вышедших отдельных томах, но они и не предполагались, по-видимому и для всего собрания сочинений в целом.

А это делало все издание крайне куцым, жалким, лишенным информативности, т.е. крайне неудобным для пользования со стороны профессиональных историков и исследователей.

Нет сомнения, что в этом оказался, по крайней мере отчасти, повинен и сам Сталин, который не мог не понимать, что простые именные, алфавитные, хронологические и библиографические указатели, а тем более неизбежные комментарии к ним, если делать их по типу принятому для сочинений В.И.Ленина, могут вызвать целую череду недоуменных вопросов, как у тех, кому будет поручено составлять эти указатели, так и у читателя, пораженного их скудностью, если делать их без … архивов. Вот почему сам Сталин не торопил ИМЭЛ с окончанием работы, как только этот Институт достиг 13 тома.

Но гораздо большая вина ложится и на руководство ИМЭЛ и Комиссию по изданию сталинских сочинений, т.е. на Поспелова П.Н., Митина М.Б., Кружкова В.С., которые, предлагая программу издания произведений И.В.Сталина, просто-напросто побоялись включить в нее данные о необходимости Указателя. А они обязаны были это сделать, если хотели, чтобы издание мыслилось как научное. Сталин же мог просто не заметить отсутствие в программе Указателя, считая это техническим делом, или вообще, не придавая этому значения, как обычно не придают ему все, кто не является ученым или издателем по профессии. Указанная же выше «троица» и особенно М.Б.Митин вполне сознательно формировали традиции «культа личности», и устанавливали ряд его чисто формальных атрибутов, так что их ответственность перед историей и партией – за систематическое насаждение «культа личности» – огромна, и особенно в системе партийной пропаганды, которой эти люди заведовали в течение четверти века.

М.Б.Митину, например, принадлежит «заслуга» исключения из биографий деятелей революции и партии периода их допартийной жизни, т.е. детства и юношества, которое до 1931 г. считалось наоборот, важнейшим периодом, для объяснения идейного формирования личности[9]9
  В 41 томе Энциклопедии Бр. Гранат, изданном в 1925 г. указывалось, что советская историческая наука, желая не повторять того недочета, который отмечают все историки, занятые изучением английской и французской буржуазных революций, – предложила деятелям Октябрьской революции самостоятельно написать свои подробные автобиографии, причем по предложенной для них программе, в которой подчеркивалось, что «наибольшее внимание должно быть уделено среде и истории развития личности», т.е. детству и юношеству, в то время как последующая деятельность, отраженная в архивах партии, может быть указана «только очень кратко и схематически». («Деятели Союза Советских Социалистических Республик и Октябрьской революции», часть 1, стр.2).


[Закрыть]. И жертвой этого «исключения» стал и Сталин[10]10
  Так, в то время как в 1939 г. в биографиях Сталина и в воспоминаниях о нем публиковались данные о его детстве, окружении, о его стихах, то в 1947 г. все сведения подобного рода исключались. И даже в Грузии в 1948 г. сталинское стихотворение «Утро» было опубликовано лишь анонимно, хотя до революции, в 1912 г. оно уже включалось в учебники и хрестоматии для школьников. Таковы были гримасы культа личности, насаждаемого чиновниками от пропаганды. Из Сталина создавали «бога», лишая его чисто человеческих черт.


[Закрыть].

Вот почему в силу сложившейся в ИМЭЛ «новой» традиции подачи биографических сведений деятелей партии, их биографии начинались с вступления в партию, и перечисляли затем данные анкетного листка по учету кадров, т.е. то, что заносилось в учетную карточку райкома и в трудовую книжку.

Что же касается тех деятелей, фамилии которых упоминались в истории партии – или в вышедших томах собраний сочинений И.В.Сталина в негативном смысле как его корреспонденты или политические оппоненты и противники, то такие упоминания никак не комментировались, со стороны издателей и редакторов ИМЭЛ, так что читателю невозможно было даже понять, о ком шла речь. Так, например, письма Сталина, адресованные им в свое время т-щам Ч-е, Д-ову, Ме-рту, Рафаилу (имя это или фамилия?) – и т.п., публиковались без раскрытия полного имени, инициалов, фамилии адресатов, а также без всякого указания их положения в партии и государстве, их места работы, должности и т.д.

Все это крайне затрудняло представление о круге лиц, корреспондировавших со Сталиным, искажало диапазон и значение его собственных высказываний. Все это Сталин, несомненно, понял и даже, вероятнее всего, осознал, что подобный подход ухудшает его собственное «историческое значение», но уже ничего исправить во всем этом просто не мог, и физически не успел.

Таково было положение, когда издание Сочинений И.В.Сталина, неожиданно застопорилось на 13 томе. Даже вышедшие ранее отдельной книгой выступления и приказы И.В.Сталина в период Великой Отечественной войны 1941-45 гг., для которых заранее отводился резервный 14 том, так и не были переизданы в составе Собрания Сочинений, хотя это было технически совершенно простым делом, тем более что в данном случае ни о каких затруднениях с комментированием не могло быть и речи.

Дело же заключалось в том, что ИМЭЛ и его руководство просто-напросто «затаились» и решили никак и ничем не напоминать о себе, будучи хорошо информированы о том, что самому Сталину этот вопрос не казался актуальным.

Остановка издания Сочинений И.В.Сталина автоматически повлекла за собой и то, что никому так и не была в ИМЭЛ поручена «опасная» работа по сбору, систематизации и комментированию псевдонимов самого И.В.Сталина. Более того, вокруг этого вопроса именно в период 1947-49 гг. шла какая то не совсем еще ясная нам, но скрытая, подспудная борьба. Этой теме, во-первых, не было посвящено ни одной специальной научно-исследовательской статьи в историко-партийной и в академической печати, хотя И.В.Сталин, как почетный академик, имел все основания на внимание со стороны «Биографической» и «библиографической» серии, издаваемой АН СССР об ученых страны. Публикации ИМЭЛ и Истпарта также хранили глубокое молчание на этот счет.

В то же время, в 1949 г. в период борьбы с «космополитами», когда газеты стали раскрывать литературные псевдонимы типа «Викторов», «Маринин», сообщая еврейские фамилии их подлинных владельцев, – т.е. писателей, поэтов, журналистов, скрывавшихся десятилетиями за этими псевдонимами, Сталин публично выступил на одном из совещаний, и осудил тех, кто раскрывал литературные псевдонимы, подчеркнув, что это недопустимо. В этом «указании» ИМЭЛ увидел намек на то, что вопрос о псевдонимах самого Сталина, не может быть вообще предметом не только исследования, но и простого собирания, перечисления или любого внимания. Такова была атмосфера «культа», дававшая поводы к самой неожиданной интерпретации «указаний вождя» со стороны той клики присяжных «идеологов», которая возглавлялась Митиным и Поспеловым[11]11
  О запрете И.В.Сталина раскрывать псевдонимы писателей-евреев см. цит. книгу Л.Белади и Т.Крауса, с.294.


[Закрыть].

Таким образом, задача выявления псевдонимов И.В.Сталина так и не была никогда поставлена в ИМЭЛ, не стала ни при его жизни, ни тем более после его смерти предметом исследования. А без этого, мы не можем ответить на ряд существенных вопросов и личной и партийной биографии Сталина, не можем правильно судить о нем и о его деятельности в дореволюционный период.

С чего начать собирание псевдонимов Сталина? Прежде всего с тех, которыми он подписывал свои политические статьи и которые сравнительно легко выявить при сплошном просмотре Собрания его сочинений.

Помимо этого у Сталина были «устные псевдонимы», или партийные клички, употреблявшиеся в ходе практической подпольной партийной работы и оставшиеся в памяти его товарищей по партии, и зафиксированные в их воспоминаниях, а также в полицейских протоколах ареста, следствия и суда, которым подвергался Сталин до революции.

Наконец, нельзя упускать из виду, что Сталин печатался не только в партийной прессе, и писал не только прокламации, пропагандистские статьи и марксистские исследования. До перехода на нелегальное положение (в 1902 г.) Сталин печатался в легальных литературных журналах и газетах Грузии (на грузинском языке), причем его произведениями были романтические стихи, которые публиковались издателями тоже под разными псевдонимами.

Таким образом, только кропотливый исследователь, изучающий биографию Сталина день за днем и располагающий всеми архивными материалами, связанными с его партийной и политической деятельностью (донесениями полиции, прессой Грузии и рабочей печатью, личным досье и т.п.) мог бы составить полный перечень сталинских псевдонимов, среди которых, в определенный момент, появился и псевдоним «Сталин». Сопоставление всех этих данных между собой и с событиями биографии Сталина, их, наконец исторический, литературный, лексический и не в последнюю очередь психологический анализ, – позволили бы с достаточной долей достоверности реконструировать ход мысли Сталина или его источники, послужившие толчком, или поводом, причиной для возникновения того или иного псевдонима.

5. Сводный список сталинских псевдонимов и их классификация

Не располагая абсолютно всеми материалами для указанной работы, и не считая то, что удалось найти, совершенно исчерпывающим, мы, тем не менее собрали воедино все известные печатные (письменные) и устные (клички, прозвища) псевдонимы Сталина и расположили их по алфавиту, как это принято было прежде в отношении псевдонимов В.И.Ленина, во втором справочном томе Собрания сочинений.

В их числе 18 псевдонимов из печатных произведений И.В.Сталина, выявленных по изданным томам Собрания Сочинений; 6 партийных кличек, приводимых в краткой биографии И.В.Сталина, написанной в 1925 г. И.Товстухой (тогдашним сотрудником ИМЭЛ и видным партийным работником) и три литературных псевдонима, выявленных по грузинской периодике конца XIX века. Кроме того два устных псевдонима, не указанных И.Товстухой в 1925 г., приводятся, без ссылки на источник в книге Д.Волкогонова и один – в книге венгерских советологов.

Если учесть, что две партийные клички Сталина совпадают с его печатными псевдонимами (Коба и Сталин), то общее число всех выявленных в настоящее время сталинских и устных и печатных псевдонимов составляет 30 единиц.

1. Бесошвили И.

2. Василий

3. Гилашвили

4. Давид

5. Дж-швили

6. Иванович

7. К.

8. К.С.

9. Като, К.

10. Ко..

11. К.Ко.

12. Коба

13. Коба Иванович

14. Товарищ К.

15. Нижарадзе (Нижерадзе)

16. Меликянц (1910 г.?)

17. Тот же

18. Чижиков

19. Чопур

20. С.

21. С-н.К

22. Салин, К.

23. Солин, К.

24. Сосели (Созели)

25. Сосело

26. Ст. И.

27. Ст. К.

28. Сталин, К.

29. Стефин, К.

30. Сталин, И.В.

Если учесть еще настоящую фамилию – Джугашвили и вариант фамилии-псевдонима Иосиф Джугашвили-Сталин (2 ноября 1917 г.), то весь сталинский номо-фонд составит – 32 единицы.

Для сравнения укажем, что число псевдонимов В.И.Ленина, помешенных в Справочном томе, части 2-й, 5-го издания Полного собрания сочинений составляет 146 единиц, причем из них 17 иностранных и 129 русских. Почти пятикратное превосходство (численно!) ленинских псевдонимов косвенно указывает на различия в масштабах деятельности Ленина и Сталина. Эти различия касаются разных географических (пространственных) и территориально-государственных рамок деятельности двух этих людей, разного объема, выполняемой ими работы, отражаются в разном ее характере, в разной доле ответственности и в различных масштабах партийных контактов с организациями, учреждениями, общественными и партийными деятелями и членами собственной партии.

Чрезвычайно интересно было бы привести такого же рода (хотя бы численные) данные и сопоставления с другими видными деятелями большевиков, стоявшими, как вокруг Ленина, так и позднее – составлявших окружение самого Сталина. Но это – разумеется – потребовало бы совершенно отдельного, особого исследования, что в настоящее время крайне затруднено в связи с наметившимся после 1993 г. отрицательным отношением к партийным архивам и их прямой утратой (многие материалы ИМЭЛ оказались уничтожены или даже проданы за рубеж).

Тем не менее косвенное значение подобных сравнений следует учитывать, в принципе, как немаловажную дополнительную объективную информацию. И ее необходимо применять при комплексном изучении истории РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС.

Конечно, алфавитный список псевдонимов, не способен дать сколь-нибудь «направленной» информации, которой мог бы обладать хронологический список, но поскольку время употребления псевдонимов может быть определено лишь для печатных псевдонимов с известной точностью, а не для устных, то общего хронологического списка, дающего строго последовательную картину их смены – без кропотливого архивного изучения материалов полиции о времени бытования каждого устного псевдонима в отдельности, пока еще нельзя составить. Однако для наших целей исследования такой список даже не столь необходим, поскольку, во-первых, возможен приблизительный список, а во-вторых, можно применить и к алфавитному списку метод отсечения или группировки псевдонимов по их смыслу или по назначению, и тогда само собой выявляются постоянные, стабильные и серьезные псевдонимы, стоящие совершенно особняком от псевдонимов-аутсайдеров, т.е. случайных, временных или рассчитанных на «одноразовое» применение.

Внимательно изучая вышеприведенный список, мы уже по нему одному получаем некоторое представление о процессе псевдонимотворчества Сталина, о некоторых излюбленных и определенных буквах и словах, избираемых им для псевдонимов, о последовательной вариации им одних псевдонимов и совершенной случайности других. Так, если отсеять случайные псевдонимы, то легче будет оперировать с постоянными, стабильными и понять их логику.

Прежде всего, вовсе не выглядят псевдонимами некоторые фамилии. В них от псевдонимов только то, что там отсутствуют инициалы. Стало быть, это клички, партийные фамилии для явок, а не псевдонимы. Действительно, «Василий», «Гилашвили», «Иванович», «Нижарадзе», «Чижиков», «Чопур» являются явочными кличками, употреблявшимися Сталиным в чрезвычайно краткие периоды – сразу после побега из тюрьмы или ссылки, или при поездке на съезд партии (в период дороги, при явках) или в другой регион, т.е. практически каждый раз в одиночных случаях и каждый раз заново, в том числе и по фальшивому паспорту, который по миновании надобности – просто выбрасывался. Показательно, что все эти «псевдонимы» основываются на фамилиях реально существовавших людей: так, рабочий Нижарадзе был известен Сталину по Батуми, П.А.Чижиков – по Вологде (с его настоящим, неподдельным паспортом Сталин бежал из вологодской ссылки). Как «Иванович» Сталин был делегирован на IV Объединительный съезд партии в Стокгольм и отмечен так в его протоколах, как представитель Тифлисской организации. Таким образом, все эти «псевдонимы» были эпизодическими, приобретались «по случаю», и фактически не оставляли следа в сталинской системе псевдонимов, ибо он от них как можно скорее отделывался. Они были слишком заурядны – не «псевдонимны».

Фактически же лишь две буквы – К. и С. привлекали Сталина и использовались им в разных вариациях для создания псевдонимов. И это не случайно: К и С – две самые массовые буквы русского алфавита, на них встречается больше всего слов в русском языке. Тем самым Сталин как бы намекал, что он является общероссийским политическим деятелем, а не региональным или узконациональным, как другие.