Текст книги "Среди сыпучих песков и отрубленных голов"
Автор книги: Вильгельм Гартевельд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Ружья у них были того образца, который в Европе можно встретить лишь в музеях. Равнялись им и пушки, мирно лежавшие без лафетов на траве перед цитаделью.
И если народная толпа и площадь перед дворцом действительно воскрешали сказки Востока, зато сама цитадель, с ее стражей и войском, как нельзя больше переносила нас на сцену оперетки.
Кругом Регистана расположена масса мечетей и мы, конечно, пошли (пешком) их осматривать. Самая большая мечеть Медржди-Калым. По пятницам там сам эмир совершает намаз. Эта мечеть иначе называется Кок-Кумбаз, т. е. зеленый купол. Рядом с нею возвышается знаменитый минарет, вышиною в 87 аршин. С этого минарета сбрасывали вниз женщин, уличенных в прелюбодеянии. Последняя такая казнь была совершена еще не так давно.
Зашли мы еще в магометанские училища: (университеты) Мадрасе Ир-Назар и Мир-Араб.
(Первое из них сооружено с помощью Императрицы Екатерины Великой).
Все мадрассы располагают превосходными и просторными аудиториями, что, конечно, не лишнее, так как в Бухаре числится 10000 студентов!
Тут, конечно, слово "студент" надо понимать иначе, чем у нас.
Бухарский студент – и торговец, и ремесленник, но вместе с тем, прилежно проходит курс мусульманских наук в мадрассе.
Да кроме того, Бухара служит сейчас центром, откуда выпускается магометанское духовенство для всей Средней Азии.
Мы, было, пытались завести беседу со студентами, но тщетно. За незнанием языка, пришлось ограничиться одной мимикой.
Минареты особенно красивы в Бухаре; на самой их верхушке вы обязательно увидите огромные гнезда аистов; их не трогают, так как аист является одной из любимейших птиц бухарцев.
Мы вернулись обратно через базарную площадь и увидели, что вся толпа сосредоточилась вокруг сказочника, рассказывавшего сказки и во время отдыха показывавшего какие-то непонятные для нас фокусы с маленькими красными шариками.
Вообще надо сказать, что не зная языка, трудно пройти любознательному человеку по Бухаре. Что же касается самих бухарцев, то я не встретил ни единого, который хотя бы одно слово знал по-русски. Особенно бросалось это в глаза, когда я покупал на базаре кое-какие вещи: туземную обувь и одежду. Приходилось тыкать пальцем в тот предмет, который вам хотелось купить, а потом выложить наглядно ту сумму денег, или, вернее сказать, то количество бухарских пятиалтынных, которых, по вашему мнению, товар стоил.
Купец же, со своей стороны, так же наглядно прибавлял сумму, желаемую им за товар и, таким образом, молча вы торгуетесь, пока не придете к окончательному результату.
Перед одной из мечетей я увидел замечательную птицу, величиной с голубя, но блестяще-черного, как уголь, оперения с ярко-желтыми лапами и клювом (из породы скворцов), и мне сказали про нее, что она "говорит, как человек". По-туземному она называется "майно-джоу" или просто майно.
Так как ее, оказывается, можно было купить (как все в Бухаре), то я полюбопытствовал о ее цене, и с меня спросили 50 руб. что в переводе на настоящие русские деньги будет, конечно, значить 25 р.
Знаменитые и, действительно, очень красивые и грациозные бухарские кошки продаются здесь, на месте, тоже не дешево.
Пара хороших экземпляров (самец и самка) стоит от 75 до 100 рублей.
Мы прошли еще раз главным, крытым базаром, где шла огромная торговля и где опять перед нашими глазами, как в этнографическом словаре, промелькнули все народности Востока.
Все предметы торговли здесь размещены по отделам; так, есть хлопковые, шелковые, каракулевые, халатные и другие ряды.
Что касается каракуля, то он здесь, на родине своей, делится на три сорта: черный, серый и коричневый; последний самый дорогой, ценный. Дешевле шести рублей за шкурку, хороших смушек купить нельзя.
Но что, действительно, хорошо в Бухаре и что я рекомендую каждому там купить – это изюм всевозможных сортов и вообще всякие сушеные фрукты. Все это там превосходного качества и весьма недорого.
Утомившись от долгой ходьбы по бухарским рытвинам, мы обрадовались, увидев своего извозчика, и двинулись обратно на вокзал.
Вез он нас теперь другой дорогой, и мы по пути успели осмотреть главный священный пруд (Хауз), в котором, сам эмир, раз в год, совершает омовение {Я этим вовсе не хочу сказать, что повелитель бухарцев один раз в год умывается. Боже меня сохрани выразить сомнение в чистоплотности эмира!}. В Бухаре прудов, вообще, много и получают они свою воду из реки Зеравшана через канал Шахруд. При этом вода в прудах, разумеется, застаивается и, благодаря этому, в них разводятся мириады бактерий, главным образом дафний и циклопов, и в результате масса жителей Бухары страдает ужасной болезнью, известной под туземным названием – ришты.
Ришта – это низшее животное из отряда круглых червей, рода нитчатки (Faleria). Червь этот похож на белый тонкий шнурок и достигает часто 80 сантиметров длины, тогда как зародыш его еле виден и имеет едва ли 0,6 сантиметра. Зародыш этот попадает в человеческий желудок вместе с питьевой водой; там он прекрасно развивается и через кишки проникает в кровь человека. Полного своего развития он достигает в соединительных тканях человека. Затем, посредством нарывов или ужасных язв, он показывается наружу. Единственное лечение состоит в извлечении червя из тела человека, и тут сартские доктора являются большими искусниками. С помощью тонкой, расщепленной на конце палочки они ущемляют червя и, ежедневно делая по несколько оборотов, постепенно извлекают ришту из тела больного.
Недурная вещь!
Заходил я еще в знаменитую лавку не менее знаменитого бухарского еврея Дауда, торгующего древностями.
В Бухаре масса очень типичных евреев и все они ведут свою родословную от Вениамина. Самый старый и самый типичный из них, это старый Дауд, и между всеми древностями, которыми он торгует, пожалуй, он самый любопытный.
Редкие древности в Бухаре, конечно, найдутся, но цены на них (на настоящие) чудовищные.
Зато имитаций и фальсификаций теперь появилось здесь множество, и за полтора рубля вы найдете сколько угодно "подлинных" мечей Олоферна или Камбиза.
Подъезжая к вокзалу, мы в каком-то русском трактирчике дорого и скверно пообедали, а через час уже вернулись обратно в Коломну... тьфу ты! Я хотел сказать – в Новую Бухару!..
Да разницы, собственно, никакой!
Разве только та, что в Коломне исправник, а здесь политический агент.
Зато в Коломне пастила, а здесь – ничего...
Во сне я видел, что меня назначили эмиром и, проснувшись, долго от страха не мог прийти в себя...
VII.
Кабала в Бухаре.
Площадь в Регистане перед дворцом Эмира в Бухаре...
Полдень...
Пестрая восточная толпа, разинув рты, глазеет на роскошный выезд первого министра (Кушин-бега) из дворца.
Я также глазел и почтительно удивлялся...
Но, по скверной своей привычке глазеть и по сторонам, я увидел вокруг, недалеко около мечети, странную группу.
Взрослый мужчина и женщина, да два мальчика лет по 12-14, все в лохмотьях и невероятно грязные, стояли, понурив свои головы.
Все они между собою были связаны по рукам крепкими ремнями...
Около них стояло два "раиса" (бухарские полицейские), державшие в руках нечто вроде плетей...
Думаю – за какое такое коллективное преступление постигла такая участь целую семью?
Оказывается, это были кабальщики, т. е. люди, попавшие за долги в рабство.
Чтобы объяснить такое странное и ужасное явление, надо прежде всего кое-что сказать о нынешней форме управления в Бухаре.
Официальный образ правления – деспотический, т. е. эмир нераздельно правит страною и права его неограничены. Такое явление основано на правилах шариата.
Исполнителями воли Эмира являются – Казы-Келян (министр юстиции и духовных дел), а также Куш-бег (министр финансов).
Провинциями управляют беки (губернаторы), назначенные и по желанию сменяемые Эмиром. Бекства делятся на амлякдарства (уезды). Амлякдар – это уездный начальник.
Жалованье (кроме служащих в войсках) в Бухаре никто не получает. Все дворцовые чины живут милостями и подачками эмира.
Беки и амлякдары кормятся, как хотят, т. е. стригут население в той мере, какая им кажется удобной.
Законная подать состоит для земледельцев в одной десятой части урожая (херадж), а для торговцев в 2 1/2 % стоимости всего их товара (зякет).
Земледелец не может продать зерна, пока умолот его не будет определен амлякдаром.
Когда произойдет исчисление обложения, эмир устанавливает цены на продукты земледелия, и каждый может внести подать деньгами или натурой.
А покупателями обыкновенно являются подставные лица от самого бека.
Тут, разумеется, бек наживается, а население стонет.
Иногда, но очень редко, на бека решаются жаловаться в Бухару и бывают случаи, когда зарвавшийся сатрап лишается бекства и подвергается суровому наказанию, вплоть до конфискации его имущества и палочных ударов.
Но, если бек уличался в уменьшении доходов от бекства, то его ждала та же участь.
Напрасно он будет ссылаться на неурожай или другие всевозможные причины. Оправдания ему нет!
Он лишается всего, превращаясь в нищего. И тогда он и дети его должны продавать свой труд в качестве поденщиков на рынке.
Сейчас же после сбора урожая, бек обязан превратить натуру в монеты и отослать их в Бухару.
Каждые 1500 рублей, зашитые в мешок, составляют вьюк одной лошади, и сын бека отправляется с караваном в Бухару – сдавать подать Эмиру.
Скверные минуты переживает почтенный администратор, ожидая возвращения посланного.
Если все обойдется по-хорошему, бек остается на месте и может продолжать свои коммерческо-административные операции.
А если в Бухаре найдут, что присылка "мала", придется злополучному сатрапу отправить другой караван с дополнительным взносом, который выжимается на скорую руку из населения.
Амлякдару тоже, волей-неволей, приходится стричь публику, ибо он обязан "дарить" беку одного верблюда, одну лошадь и двух баранов и, кроме того, еще от 100 до 300 рублей презренного металла.
Иногда беку удается сойтись "по-хорошему" с бухарскими правителями. Тогда последние предлагают беку сообщить цифру накопленного им капитала, после чего требуют возвращения в "казну" известной суммы.
После того, как обе стороны изрядно поторгуются, все кончается к общему удовольствию и бек остается на месте.
Весь доход поступает в кассу эмира, который содержит "армию" и, по своему усмотрению, раздает кое-что служащим.
Школы содержатся на частные средства, а мадрассы на завещанные (вакуфные) капиталы.
Результатом такой финансовой системы было то, что народ в Бухаре обеднел до крайности, а если кто-нибудь и имеет кое-что, то старается спрятать свое добро подальше от жадных глаз беков и амлякдаров.
Долго ломали себе голову мудрые правители, чем поправить свои делишки.
Какой-нибудь вольнодумец сказал бы, что для этого надо было бы поднять народное благосостояние и образование, усовершенствовать земледельческую культуру, развить торговлю и пути сообщения и т. д. и т. д.
Но такие советы вызвали бы в Бухаре смех.
И в довершение ее несчастия, по русско-бухарскому договору, заключенному 40 лет тому назад, бухарская казна совершенно лишилась одной очень выгодной отрасли торговли – торговли людьми.
Дело в том, что статья 17 этого договора гласит: "В угоду Государю Императору; и для вящей славы Его Величества отныне, в пределах Бухарского Ханства, уничтожается постыдный и противный законам человеколюбия торг людьми".
Так что рабства (официального) в Бухаре нет. Меж тем, торговля рабами была одним из главных ее доходов, и уничтожение этой торговли для бухарской казны было равносильно упразднению рулетки в княжестве Монако. Но изворотливые азиатские политики сумели весьма «обходительно» обойтись с 17-ой статьею договора.
Вместо рабства существует теперь в Бухаре кабала, т. е. то же рабство, но с другим названием.
Ведутся даже бухгалтерские кабальные книги.
В эти книги вносятся имена тех несчастных, которые не могли своевременно уплатить казенных податей, а также и имена частных должников.
Девяносто % из этих людей составляют, конечно, должники казны.
Внесенный в кабальную книгу лишается всех прав состояния и не смеет отлучаться от места своего жительства. Через особых глашатаев имя его выкрикивается на улицах и площадях.
И вот каждый бухарец, располагающий капиталом, имеет право купить у казны те претензии, которые она имеет к несостоятельному должнику. Если у покупателя нет свободного капитала, чтобы заплатить долги сразу, то достаточно, если он обяжется вносить деньги частями. И покупатель после этого делается, в полном смысле слова, владельцем кабального человека.
Можно было бы думать, что кабала есть нечто временное, т. е. существует она лишь до тех пор, пока должник не отработает всей суммы долга.
Но это только в теории.
Контроля над собственником кабального человека не имеется никакого и рабовладелец сам оценивает как работу, так и стоимость его содержания, причем, конечно, себя не забывает.
Все это резко идет вразрез с учением Корана, который запрещает брать проценты или обижать должников.
Жаловаться кабальному некуда и некому.
До Кушин-бега, живущего в Бухаре, кабальный не дойдет, ибо без разрешения хозяина он шагу никуда сделать не может. Писать?
Грамотей-бухарец такая же редкость, как белый негр.
Ни один туземец не гарантирован от того, чтобы не попасть в кабалу.
Бек или амлякдар наложат на неугодного им человека штраф таких размеров, который тот уплатить не в силах – и кабала готова!
Несчастный с семьею (кабала распространяется также и на семью) выводится на рынок и продается.
А наложение штрафа для бухарского администратора не безвыгодно, ибо, по тамошнему обычаю, в казну поступает лишь часть штрафных денег, остальные же составляют доход лица, наложившего его.
Штраф налагается, конечно, сообразно размерам состояния и общественного положения намеченной жертвы.
Семья того кабального, что я видел на бухарском базаре, "стоила" всего около 250 рублей на русские деньги. (Три хороших верблюда!).
Ужасна участь кабальных!
Они живут, большею частью, вместе с домашними животными, или просто "на вольном воздухе". Кормят их рисовой кашицей или, в минуту человеколюбия хозяина, черствой кукурузной лепешкой.
А работать заставляют их с утра до ночи, причем никакой труд не считается для них тяжелым.
За малейшую провинность хозяин имеет право наказать кабального не только побоями, но и заковать в колодки. Избиение до смерти не редкость.
И вот любой бек и даже амлякдар таким образом создает для себя сколько угодно даровых работников.
Ведь постановление этих господ о наложении штрафа – окончательное, и обжалованию не подлежит.
Уж раз кто внесен в кабальную книгу – несчастный и вся его семья обречены на гибель. Женщины и мужчины превращаются в вьючных животных, а девушки служат в гаремах потехой для гг. бухарских администраторов.
Все это ужасно!
Но еще ужаснее то, что сделать с этим ничего нельзя.
Даже русский политический агент в Бухаре бессилен, ибо он тут, разумеется, для того, чтобы поддерживать дружеское отношение к соседней стране, а вовсе не для того, чтобы вмешиваться во внутреннюю жизнь дружеского государства, что, конечно, могло бы вызвать неудовольствие бухарских властей и, чего доброго, привело б к столкновению между Россией... и Бухарой!
Тут шутки плохие!
Помочь могли бы здесь только капиталы, достаточные для того, чтоб выкупить несчастных рабов, т. е. – простите – должников.
А поговорите с бухарским администратором обо всем этом, он вам скажет:
"Помилуйте, у нас рабства нет, а должников и у вас по головке не гладят!"
И он почти прав.
Тут нужны деньги и большие деньги!
Где вы, господа американские короли?
Где вы, гг. Рокфеллеры, Карнеджи, Асторы, Вандербильды и др.?
Тут есть куда отделить из ваших миллиардов...
Любопытен рассказ, который я слышал от одного старого дарвозца о таком "кабальном случае".
Привожу его вам...
В Кулябском бекстве, недалеко от Хирманджо, жила счастливо и в некотором достатке семья таджика (таджики – бухарцы иранского происхождения).
Семья состояла из мужа, жены, двух сыновей и дочери.
Сыновья были уже взрослые, а дочь Мейхун, 15 лет, считалась во всем округе первой красавицей, и старик не нарадовался на своих детей.
В один прекрасный день, в дверь сакли таджика постучал посланник от бека, обыкновенный раис (полицейский) и, когда перепуганный старик вышел к нему, посланец бека сказал:
– "Благодать Аллаха снизошла над твоим домом! Я явился к тебе вестником большой радости и чести для всей твоей семьи! Могущественный бек увидел твою дочь, когда она собирала плоды гранатного дерева, да, кроме того, он услышал, что она мастерица ткать маты (бухарские материи) и он милостиво приказал привести ее к нему!"
Побледневший старец сначала от испуга онемел, но, наконец, нашелся и ответил:
– "Могущественный бек слишком добр и милостив к нам, и избави меня Аллах от того, чтобы я воспользовался для моей Мейхун добротой нашего господина! Дочь моя слишком недостойна, чтобы осмелиться войти в дом бека! Да от солнечного сияния твоего господина она завяла бы сразу. Пусть уж она здесь, в тени влачит свои дни!"
С этим ответом посланец ушел, оставив в отчаянии и горе семью таджика, ибо для всех было ясно, что бороться с желанием бека бесполезно и что бедную Мейхун, так или иначе, придется отдать беку.
И на семейном совете решено было тайком ночью отправить девушку в Сарыгор, к родственникам таджика.
Так и сделали.
А утром вся семья подняла ужасный вопль и крик, и на вопросы соседей ответили, что их дорогая Мейхун вечером, желая покупаться в речке – утонула. А когда посланец бека на другой день явился с людьми, чтобы силою взять девушку, то семья вышла к нему в траурных одеждах и старый таджик сказал:
– "Аллах велик! Да будет его святая воля! Он наказал нас за то, что мы не приняли от бека его милости. На дне речки наша радость, наша Мейхун покоится навеки". – При этом вся семья заливалась слезами и надо думать, что слезы эти были искренни, ибо пережитое волнение и разлука с любимой дочерью представляла достаточную причину для слез.
Гнев бека был ужасен.
Он, да и все население, конечно, прекрасно поняло, что Мейхун спрятана в укромном месте и что она находится "вне пределов досягаемости" для бека и, в результате, сластолюбивый сатрап через кадия возбудил обвинение против всей семьи таджика в том, что они ночью утопили девушку, причем приближенные бека свидетельствовали, что слышали жалобные крики Мейхун около реки.
Бухарское правосудие скорое и не милостивое.
Все члены семьи были присуждены к 500 ударам плетьми каждому и к уплате штрафа в 3000 тилли (тилли = 3 р. 80 коп.). Так как такой огромной суммой почти никто из частных лиц не владеет, то таджик и его семья были объявлены кабальными людьми.
Сакля их и имущество было взято в казну, а сам таджик с женою и сыновьями был выведен на рынок.
Мейхун же, как только услыхала об участи ее родителей и братьев, сама явилась к беку, и бек с неделю отдал должное ее... умению ткать... но в помиловании ее родных все-таки отказал.
И Мейхун в отчаяньи, на этот раз на самом деле, утопилась там же, где прежде это только предполагалось.
Говорят, впрочем, что беку за его "шалости" был объявлен из Бухары выговор...
Говорят еще, что бек от этого не утопился...
Я далек от мысли винить в чем-нибудь жизнерадостного и веселого бека и вовсе не желаю оправдывать строптивую Мейхун и ее погрязших во лжи родителей, но думаю:
"Ceterum censeo Carthaginem esse delendam!".
VIII.
Самарканд и могила Тамерлана.
Из Бухары я отправился в Самарканд.
Дорога здесь удивительно однообразная и скучная, хотя, конечно, не похожая на ужасную песчаную пустыню, что тянется от Красноводска до Асхабада.
На 87 версте от Бухары лежит городок Кермине, представляющий собой немалый интерес.
Этот город служит излюбленным местопребыванием эмира.
По бухарским обычаям, каждый престолонаследник должен служить некоторое время беком (губернатором), чтобы научиться управлять и чтобы познакомиться с народом.
Нынешний эмир когда-то служил беком в Кермине, и по настоящие дни большую часть своего времени проводит в нем.
Там есть несколько дворцов, отделанных очень роскошно, и склад с имуществом эмира.
Есть и цитадель с бойницами, но европейских учреждений там нет совсем.
Немного дальше находится город Карши, и здесь вы уже проезжаете по Каршимскому оазису, где сама природа дала высокую культуру всяким земным плодам. Тут прямо рай в смысле растительности.
Город Карши лежит на берегу реки Кашки-Дарьи, и очень древнего происхождения. Он очень богат, с громадной торговлей и со множеством маслобойных заводов.
Особенно славятся в нем чай-ханэ (чайные). В них, в качестве прислуги, служат мальчики. Эти мальчики расхаживают в шелковых халатах и ноги их украшены браслетами. Кроме того, они надушены до омерзения. Все они до мозга костей развращены и, вообще, составляют позор и язву мусульманских нравов...
На берегу реки в г. Карши есть огромный сад, составляющий собственность эмира.
Удивителен местный гарнизон войск: он вооружен фитильными ружьями...
Замечательна здесь и тюрьма. Арестанты все сидят в колодках и содержатся всецело на счет благотворителей.
Но все на свете кончается. Кончился и бухарский кошмар, и за станцией Термес вы попадаете опять "в Россию", т. е. в Самаркандскую область.
В шесть часов вечера я очутился на вокзале в г. Самарканде.
Самарканд!
Тут вы уже стоите на исторической почве, где земля, может быть, оттого так плодородна, что веками удобрялась людской кровью.
Но оставим в стороне поэзию и вернемся к прозе.
Самарканд столица и главный город Самаркандской области.
Город, конечно, делится на русскую и азиатскую части и население его равняется (около) 60.000 душ – 20 тысяч русских и 40 тысяч туземцев.
Климат великолепный, но летние жары достигают 40® Ц. в тени...
В конце февраля все уже цветет.
Растительность богатая и роскошная, и почти все русские обитатели занимаются садоводством.
Проживает здесь начальник области и имеется, конечно, масса правительственных учреждений.
Есть Общественное собрание и городской театр.
С вокзала я проехал прямо в гостиницу (первую в городе), где драли с меня немилосердно и отвратительно кормили. Хороших ресторанов в городе нет ни одного, но зато есть недурная кондитерская, в которой кофе и пирожками я старался вознаградить себя за отсутствующий обед.
(Я, конечно, все время говорю пока о русской части Самарканда).
Вечером я пошел в городской театр и, должен признаться, что никому не посоветую попасть в этот "Храм муз".
Дело в том, что в январе месяце в Самарканде бывает весьма холодно, и я в театре чуть было не замерз, так как театр деревянный и, при этом, почти не отапливаемый. Кроме того, он построен в какой-то яме, где, как мне говорили, прежде было болото. Публика – (я и еще человек тридцать товарищей по несчастью) сидела в калошах и шубах и стучала зубами все время, точно кастаньетами.
После такого посещения самаркандского театра и несмотря на то, что день, сравнительно, был теплый, я, вернувшись в свою гостиницу, велел затопить печь и три дня никак не мог согреться.
В городе существует музыкальный кружок.
Кружок этот и содержит холодильник, называемый "Городской театр" и немудрено, что деятельность этого кружка все время стоит на точке замерзания.
Имеется еще Военное собрание с очень хорошей библиотекой до 2000 томов, но туда, даже на платные вечера и спектакли, посторонних лиц, а особенно лиц нерусского происхождения, не допускают вовсе.
Я как-то "зайцем" побывал там: человек 10 сидели и молча смотрели друг на друга.
Скука была легендарная.
Зато Общественное собрание радушно открывает свои двери для всех желающих покушать, поиграть в карты и повеселиться.
Газет в городе не издается.
Была одна, но "вся вышла" по обстоятельствам, от редактора не зависящим.
Вообще надо сказать, что весь Туркестан утоляет свой газетный голод "Туркестанским курьером", выходящим в Ташкенте. Этого "Курьера" вы найдете везде.
Газета юркая с явно консервативно-либерально-реакционно-прогрессивным направлением. Или, как говорят благонамеренные люди, оппортунистическая!
Но самаркандцы, кажется, мало горюют об отсутствии местной прессы.
У них имеется невероятное количество кинематографов, а ведь "Пате журнал все видит и все знает!"
Войско составляет большую часть русского населения Самарканда. Затем идут служащие в разных казенных и частных учреждениях, коммерсанты, агенты и небольшое количество лиц свободных профессий.
Но все то, что можно сказать о русской части Самарканда, можно сказать и о любом русском губернском городе и потому, прошу вас последовать за мной и ехать в настоящий, туземный Самарканд.
Для этого только следует пересечь Абрамовский бульвар, и вы из будничной русской действительности сразу попадете в сказочный, яркий мир исторического Востока.
Азиатский городок с его базаром, чай-ханэ, караван-сараями и т. д. начинается непосредственно за Абрамовским бульваром. Этот городок необыкновенно грязен, и туземное население ютится в деревянных или глиняных лачугах удивительно причудливой архитектуры.
Все это похоже, сказал бы я, на восточный Нюренберг.
Лишь только вы покажетесь в туземный город, как сейчас же, точно из-под земли, вырастают перед вами проводники, предлагающие свои услуги для осмотра древностей.
Но тут вы натыкаетесь на курьез:
Все эти гиды до единого уверяют вас, что они сопровождали по Самарканду – кого вы думаете – Верещагина!
Они, очевидно, прекрасно понимают, что имя великого художника известно всем русским, и в результате получается, что Верещагин ходил по Самарканду со свитой, по крайней мере, из 30-40 проводников. Когда я одного из них спросил, а кто же такой был Верещагин, он не задумываясь ответил:
"Хороший господин был! Большой купец!"
"Не полотном ли он торговал?" – продолжал я.
"Верно говоришь, – ответил сарт, – хорошим полотном!.."
Взявши одного из этих гидов, я пошел за ним бродить по древним зданиям города. Он же упорно тянул меня к лавкам с целью заставить купить что-нибудь.
И здесь, оказывается, комиссионное дело процветает.
Что за сказочное зрелище открывается перед вами, когда солнце играет своими лучами на этих неувядаемых красках изразцов старинных величественных дворцов и мечетей. Грандиозность размеров, красота архитектурных линий и богатство красок переносят вас в волшебный мир восточной поэзии.
Но, к сожалению, здесь не только создавали, но и разрушали, и все эти азиатские вояки: Александр Македонский, Чингис-Хан, Тамерлан и легион других огнем и мечом расписались здесь в своем пребывании.
Поражают вас также не менее великолепные сады при каждом древнем дворце или храме.
И не удивительно, что послы кастильского короля Генриха III рассказывали чудеса о своем здесь пребывании. По их словам, город по своей величине превосходил Севилью и имел 150.000 жителей!
Я всегда с некоторым недоверием любовался на чудные полотна Верещагина и его закаспийские эскизы и подозревал этого замечательного художника в преувеличении колорита. И я рад, что имею теперь случай публично покаяться в этом, ибо увидел в натуре точные копии с его красок.
Но в чем заключается тайна выделки эмали на изразцах, покрывающих древние дворцы и храмы Самарканда?
Цвет красок так же ярок, как будто возник вчера, а это "вчера" у некоторых зданий считается за 2000 лет. Ни время, ни действие атмосферы, ни жгучее солнце Туркестана не повлияли на целость красок и они горят сегодня так же, как и много веков назад.
Изразцы окрашены в белый, синий и желтый цвет, имеют форму небольших квадратиков и все эти огромные здания выложены такими изразцами.
Лучше всего сохранились мечети: Тилля-Кара – выстроена Багадуром; затем мечеть Улуг-Бек – построена внуком Тамерлана; мечеть Шир-Дор и мечеть Биби-Ханым, построения Тамерланом в честь его любимой жены. На ней день и ночь работало 700 индусских рабов, причем мрамор был привезен из Индии на слонах.
Но самая красивая и интересная мечеть Шах-Зинды. К сожалению, она хуже других сохранилась и, благодаря современным "ремонтам", значительно обезображена.
При ней существует магометанская школа медрессе. При входе в этот медрессе, с правой стороны находится бронзовая дверь удивительно тонкой работы, ведущая в особую комнату. В этой комнате, на мраморном пюпитре, лежит копия с Корана, за чтением которого был убит калиф Осман.
Подлинник хранится в... Петербурге в Имп. Эрмитаже!!..
Когда вы смотрите на эти грандиозные и единственные в мире памятники былого величия мусульманского мира, то, закрывши один глаз, ваш взгляд сможет в то же время схватить и те лавчонки и чай-ханэ, что ютятся кругом древних гигантов. И как мало красота и чистота линий древних мечетей гармонирует с царящей кругом грязью!
Содержатся эти исторические сокровища плохо или, вернее сказать, они совсем не содержатся. Правда, не так давно вышло запрещение брать материал из древних зданий для современных построек, но это именно недавно, так что в сущности успели уже, конечно, расхитить все, что было ценного по этой части.
Да, наконец, в Самарканде случился такого сорта анекдот... Приехало туда, из Ташкента, одно очень высокопоставленное лицо из чинов туркестанской администрации. Во время пребывания "особы" в городе, один из легкомысленных обитателей позволил себе обратить ее внимание на то, что надо было бы принять решительные меры для охраны самаркандских исторических древностей.
И изрекла сия особа:
"Чем скорее разрушится все это, тем лучше для русской государственности".
Так сказал не Заратустра!
Простой администратор изрек такую мудрость...
Неужели Чингис-Хан и Тамерлан нагнали такого страха, что еще и теперь, через столько веков после их смерти, они могут быть опасны для "государственности"?
Интереснее всего в Самарканде мавзолей, воздвигнутый над могилой Тамерлана. Называется она "Гур-Эмир", что в переводе значит – могила повелителя.
Мавзолей этот представляет из себя огромное здание красоты, поистине, замечательной. Над центром его высится выложенный цветными изразцами грандиозный купол. Изразцы желтого и черного цвета и, по-моему, напоминают тигровую шкуру, отчего все здание имеет в себе что-то зловещее. Лишь только вошел я в мавзолей, как увидел в вестибюле муллу с учениками, которые, сидя на корточках, хором, нараспев читали молитвы из Корана. Все сейчас же поднялись мне навстречу, и на мое желание осмотреть могилу, ответили любезным предложением проводить меня.
