Текст книги "Я не сдамся"
Автор книги: Виктория Вольская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
– С ума сошла. Ты позеленела вся. Пошли, говорю.
Он практически силком вытащил меня на воздух. Я еще долго не могла отдышаться. Большими глотками впитывала в себя свежий воздух. Мы сидели на лавочке около морга под большим деревом.
– Попей, – он достал из рюкзака бутылку воды и протянул мне.
– Спасибо, – сделала пару глотков и вернула бутылку. Он тоже отпил воды.
– Пошли гулять.
– Куда? – ошарашено спросила я. У нас вроде как занятия. И я не привыкла прогуливать.
– В парк, – он опять взял меня за руку и потащил прочь с этого места.
Так состоялось наше первое свидание.
Из воспоминаний одиннадцатилетней давности меня вырывает телефонный звонок. Так и не разувшись, я продолжаю сидеть в темном коридоре. Достаю из сумочки сотовый и отвечаю.
– Привет, дед, – еле дыша, произношу я.
– Привет, внуча. Как первый рабочий день?
– Плодотворный и выматывающий.
– Что-то счастья я в твоем голосе не слышу.
– Дед, скажи мне честно, ты не имеешь никакого отношения к моему переводу?
– С ума сошла. Конечно, нет. Ты же знаешь, как я не люблю кумовство. Это не та профессия, где приемлема подобная форма принятия на работу. Ты сама всего добилась. И я горжусь тобой.
– Спасибо.
– Что с моей девочкой? – дед всегда чувствовал меня на интуитивном уровне, знал, когда мне плохо, когда хорошо. Ему стоило только взглянуть на меня. А я не умею ему лгать.
– Он тоже работает в этой клинике.
– Я надеюсь, ты не пакуешь чемоданы, чтобы вернуться обратно?
– Нет.
– И правильно. Выше нос, крошка. Ты же МАРТЫНОВА!!!!
Да, да, Мартынова.
И по папе.
И по мужу.
Была.
Глава 3
– Доброе утро, опаздываете, – говорит мне охранник, выдавая ключи от кабинета.
– Вроде, вовремя – смотрю на наручные часы, до восьми еще двадцать минут.
– Сегодня среда, а по средам летучка у врачей в половину восьмого.
– Я не знала, – растерянно произношу я.
– Не переживай, девочка, – добродушно улыбаясь, говорит пожилой мужчина, – главный еще сам не пришел. Разговаривает в своем кабинете по телефону с министерством. Беги давай быстрее в конференц-зал.
– А где он находится?
– Слева от лифта. Там одна дверь, не потеряешься.
– Спасибо большое.
Благодарю мужчину и быстрым шагом иду в указанном им направлении. Вхожу в просторный кабинет с овальным столом посредине и большим проектором позади него. Все места заняты, есть лишь одно, справа от двери, рядом с Мартыновым. Ну почему мне так не везет, вот прямо с утра? Я недовольно плюхаюсь на свободное место.
– А говорила, что мы не будет встречаться? – тихо шепчет Олег, чуть наклонившись к моему уху.
– Я говорила «возможно», – сквозь зубы отвечаю я. Действительно, я сказала вчера чушь, невозможно нам работать в одном лечебном заведении и не пересекаться. И он, конечно же, указал мне на мою глупость. Промолчать никак не смог.
– Кстати, с первым провалом тебя.
– Ты о чем?
– Девица-то ушла вчера вечером. Без ребенка. Ты как была никчёмной, такой и осталась. Мне даже ничего не надо делать, чтобы ты свалила. Ты сама себя закопаешь.
– Смотри, чтобы тебя не закопали, – раздраженно отвечаю я.
– Ты будешь закапывать? – спокойно интересуется он.
– А если и я? – смотрю с вызовом в его серые и холодные глаза.
– Ну, попытайся, – усмехается он.
– Доброе утро, коллеги, – от нашей перепалки нас отвлекает главврач, вошедший в конференц-зал. Он садится на свое центральное место. – Извините за опоздание, разговор был очень важным. Приступим к совещанию. Начнем с хороших новостей, министерство закупило для нашей клиники четыре анестезиологических комплекса и два наркозно-дыхательных аппарата. Эти новые приборы будут поделены между хирургией и реанимацией. А в травматологии, наконец, появится свой негатоскоп. И врачам этого отделения больше не придется бегать с рентгеновскими снимками в хирургию.
– Отличная новость, Виталий Петрович! – говорит заведующий вышеуказанного отделения.
– Я знаю, Иван Валерьевич. Самому нравится, когда оборудование клиники обновляется. Причем современнейшими аппаратами.
– Виталий Петрович, а когда в родильное новые кресла для рожениц привезут?
– Ой, Светлана Викторовна, я помню. Партия сломанных кресел вернулась на завод производитель, они официально признали брак, о чем прислали мне письмо, еще вчера. Но выслать другие на замену сейчас не могут, на складе нет нужного нам количества. Обещали до конца месяца осуществить поставку оборудования. В общем, Светлана, ждем.
* * *
Я ненавижу совещания. Считаю время, проведенное на летучке, зря потраченным. Вместо этого я мог произвести обход пациентов, проанализировать результаты анализов, скорректировать лечение или осмотреть вновь прибывших. Но нет, нас заставляют собираться каждое утро в среду в этом зале. Для чего? До сих пор понять не могу. Хочется порадовать Ваню новым негатоскопом, вызови его к себе и сообщи об этом, но нет, надо при всех, официально. Или Света со своими креслами, слава Богу, хоть не про зеркала и прокладки говорят. Единственная польза от этих собраний, я могу поспать. Именно по этой причине, я всегда сажусь у двери, и вздремнуть можно, и выйти быстрее всех. Еле дождавшись окончания утреннего сборища, я как всегда первым покидаю эту богадельню. Спешу в отделение.
– Олег Евгеньевич, – окликает меня Мироныч, охранник наш, – Вас девушка дожидается в зале.
– Спасибо, – отвечаю я и меняю траекторию своего движения, иду в общий зал для пациентов и родственников.
Вот это да. Кого, кого, а вот Викулю я никак не ожидал увидеть. Красивая, эффектная блондинка в коротком приталенном костюме и черных туфлях на шпильке стоит у окна, спиной ко мне.
– Чего надо? – спрашиваю я, как только встаю рядом с ней.
– Что, не поздороваешься даже?
– Привет, Вика. Чем обязан?
– Привет, Олег, – она улыбается, но посмотрев на мое каменное лицо, осекается. – Я приехала ключи тебе от твоей квартиры вернуть.
– Не стоило, я сменил замки.
Рядом сидящая старушка уже навострила уши и придвинулась ближе к нам. Вика тоже это замечает.
– Олег, мы можем поговорить в другом месте? – шепотом просит девушка.
– Пошли.
Мы поднимаемся в отделение на пятом этаже, я пропускаю ее первой в мой кабинет.
– У тебя не более пяти минут, – предупреждаю я бывшую любовницу.
– Ты злишься на меня?
– Если ты пришла выяснять отношения, то можешь сразу идти отсюда.
– Олежик, прости меня, – она пытается обвить своими руками мою шею, но я скидываю их.
– Вика, что тебе нужно? Только честно и прямо.
– Я соскучилась, – она демонстративно надувает губки.
– Ты вышла замуж три месяца назад. Или уже успела развестись?
– Не успела. Но ведь одно другому не помеха? – она очень томно произносит эту фразу, что я начинаю реагировать на нее совсем не так, как хочу. Точнее, я никак не хочу.
– Что чему не помеха? Вик, ты же не предлагаешь мне стать твоим трахарем?
– Какое грубое слово.
– Зато оно четко определяет суть, – обрубаю я, – Вика, ты сама была инициатором разрыва наших отношений. Тебя жутко раздражало и бесило, что я всегда на работе и уделяю тебе очень мало времени. Я согласился с этим твоим утверждением, так как это чистая правда. Мы, действительно, очень редко виделись. На твое день рождения я не приехал, так как пришивал оторванную руку нерадивому пиротехнику. На годовщину нашего знакомства не явился, так как был в цейп ноте из-за массовой драки. И в Новый год меня вызвали на операцию прямо из-за стола, за пол часа до полуночи. Все твои претензии я помню. Но ты же вроде нашла себе внимательного, нежного и уделяющего тебе внимание мужчину. Ты выскочила за него замуж, даже не успев съехать из моей квартиры. Что сейчас поменялось?
– Он мне изменяет.
– И ты решила ему отомстить со мной?
– И да, и нет. Я правда очень соскучилась. Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой.
– Извини, Вика, но я не играю вторых ролей.
– Олег.
– Тебе лучше уйти. Не говори больше ничего. Не заставляй меня разочаровываться в тебе еще больше.
Вика, помолчав пару минут, сверля меня своими голубыми глазками, все же уходит.
Вика. Виктория. Первая женщина после Насти, которая смогла действительно меня зацепить, заинтересовать. С Викой было очень легко. Роман наш был стремительным и крышесносным. Через две недели после знакомства она перебралась ко мне, и я ни разу об этом не пожалел. Мне правда было очень тепло и уютно рядом с этой женщиной. Два года полной идиллии. Я даже подумывал жениться, хотя после развода зарёкся, что ни одна баба не окольцует меня. А потом, как гром среди ясного неба, скандал, претензии, обвинения и хлопок дверьми в заключение.
И вот сейчас она снова решила появиться в моей жизни. Глупая. Неужели и правда думала, что я соглашусь стать любовником замужней бабы. Глупая, но красивая. И до сих пор действует на меня. Я возбужден. Причем очень. Сейчас бы выпить, но нельзя.
Я не имею право на алкоголь. Меня в любой момент могут вызвать на операцию. Поэтому единственным приемлемым способом сбросить пар и отключить мозги – это секс. Секса в моей жизни много. Может поэтому я не женился до сих пор. Я, в принципе, не могу быть верным, хотя Вике я не изменял. Она просто была легка по подъем. Могла приехать в отделение в любое время дня и ночи, стоило только набрать ее номер.
А вот сейчас позволить себе расслабиться именно с Викой не могу. Не позволяет мужское эго. Она пренебрегла мною. Ушла. Сама. Назад дороги у нас нет.
В последнее время я спускаю пар со своей операционной сестрой Натальей. Удобно скажу я вам. Она всегда рядом. И тащится по мне, как кошка по валерьянке.
Покидаю кабинет и иду в сестринскую. Медсестры пьют чай и обсуждают очередной любовный сериал. Поругать бы их за то, что языками чешут в рабочее время, да не до этого мне. Наташа замечает меня первой и опускает кружку на стол. Я киваю ей, и она покорно выходит следом за мной. Идти пол отделения до моего кабинета нет сил, и я завожу девушку в ближайшую свободную палату. Сразу набрасываюсь на нее, щупаю упругую попку под халатиком. А она быстрыми движениями пальцев расстёгивает на себе халатик, оголяя внушительный бюст. Быстрые и рваные поцелуи сопровождают процесс освобождения от одежды.
– Ой, простите, – доносится от двери.
Поворачиваю голову и встречаюсь с карими глазами своей бывшей жены.
Она смотрит, то на меня, то на Наташу, а затем быстро закрывает за собой дверь и убегает.
Наташа снова льнет ко мне, желает продолжения. Да только у меня запал уже погас. Не хочу.
– В другой раз, котенок, – выхожу из палаты и бегу за названной гостьей. – Чего хотела в моем отделении? Неужели меня искала? – перехватываю Настю на лестничной площадке между этажами. Коллеги всегда пользуются лифтами, поэтому на лестнице никого кроме нас нет.
– Нужен ты мне, – огрызается она, пытаясь освободить руку от моей хватки. Но и я, и она прекрасно знаем, что не получится у нее ничего. Отпущу только тогда, когда сам этого захочу. – Я палаты перепутала. Мне нужен был пациент из пятьсот восьмой.
– А что ж тогда убежала, если так нужен, иди. Я могу проводить, чтобы ты снова не заблудилась.
– Попозже зайду.
– А что так? А может ты возбудилась от увиденного? Тоже захотелось? Так ты только попроси, так и быть, выделю для тебя пару минут.
– Смотри, не лопни, как воздушный шарик, от такого самомнения. Ты мне не интересен.
– Да ладно. Давай проверим, – я прижимаю ее к стене плотнее.
– Нет! – резко отвечает она и брыкается, как кошка дикая.
– Испугалась? Себя или меня? Не гарантирую, что у меня встанет на тебя, но ты же можешь постараться.
– А я не гарантирую, что меня не вырвет на тебя. Ты мне противен.
– Так и я не испытываю к тебе ничего кроме отвращения.
– Отпусти! – почти кричит она.
– Не держу, – опускаю руки, и Настя, воспользовавшись моментом, быстро бежит вниз по лестнице. Не оглядываясь.
Провожаю ее взглядом и задумываюсь.
А может я смогу добиться ее увольнения, если начну склонять к близости.
Вон как сопротивляется.
Надо подумать об этом.
Я, конечно, не могу даже представить нас вместе в одной постели, но ради работы можно и пойти на некоторые жертвы?
Глава 4
Сегодня ровно месяц, как я работаю, точнее, как мы работаем вместе. Мини юбилей «холодной войны Мартыновых». Олег сменил тактику, теперь он не нападает, он просто игнорирует меня. Я для него не существую. Меня, в принципе, устраивает это. В работе, конечно, возникали трудности, но я приловчилась. Мы общаемся только письменно, официальными бумагами. Коллеги по началу настороженно смотрели на наш процесс взаимодействия, а сейчас и внимания не обращают, привыкли. Никто не задает лишних вопросов. Да и нет времени их задавать. Нам иногда и вздохнуть некогда бывает. Работы много, недаром мы работаем в клинике экстренной помощи.
Пятница и я снова иду на работу, пешком, обходя лужи на асфальте. Октябрьское утро хмурое и ветреное. Ночью шел дождь. Днем тоже ожидаются осадки. Но все же, не смотря на слякоть и промозглость, я улыбаюсь. Сегодня день рождения моей мамы, я позвонила ей с утра и зарядилась позитивом на весь день. Теперь пронизывающие взгляды Олега мне будут нипочем. Он не испортит мне настроение в этот день.
Снимая на ходу мокрый плащ, я захожу в ординаторскую и вижу Олега, мечется из угла в угол, как раненый зверь. Матерится сквозь зубы. Он даже не обращает на мое появление никакого внимания. От неожиданности я замираю и не замечаю, как кто-то берет меня за локоть и выдергивает обратно в коридор.
– Не надо туда ходить.
– Юлия Романовна, что происходит? – я смотрю на коллегу, на которой просто лица нет.
– Пошли к тебе в кабинет, расскажу.
Мы быстро идем до моего кабинета, и я несколько раз оглядываюсь на дверь, за которой мой бывший муж просто в неадекватном состоянии.
– Не против, если я закурю? – спрашивает Юлия.
– Нет, – я подхожу к окну, отодвигаю цветочный горшок с гортензией и приоткрываю створку.
– Спасибо, – она присаживается на подоконник, прикуривает и сразу затягивается несколько раз. – К нам доставили двух парней после автомобильной аварии. Мальчишкам по двадцать лет: Юрий и Илья, – у нее после этих слов затряслись руки, и она с трудом попала в пепельницу, точнее в обычное блюдце.
– И…
– У Ильи пробито легкое, печень, селезенка, в общем, оперировать бессмысленно, нужна только трансплантация органов. А Юра…. он… у него отказал мозг. Ты сама знаешь, что это значит.
– Надо отключать от аппаратов, констатировать смерть и в морг.
– Да, но он идеальный донор для второго. Будто родственник. Мы с Мартыновым не стали его отключать. Сейчас Коршунов разговаривает с матерью мальчика, пытается добиться разрешения на пересадку органов. Но судя по тому, какие из его кабинета доносятся крики, ничего у него не получается.
– Олег… Олег Евгеньевич поэтому бродит словно приведение?
– Олег, хоть и циник, но душой болеет за каждого пациента. Для него смерть пациента на операционном столе – это личная трагедия. Слышишь? – Юля погасила сигарету и спрыгнула с подоконника, – дверь хлопнула у главного. Пошли.
Мы направились обратно в ординаторскую. Вошли тихо, но главный врач заметил нас сразу и одобрительно кивнул, разрешив войти.
– А что, если я его прооперирую без ее согласия? – от его уверенного вопроса у меня по спине пошли мурашки. Неужели он готов рисковать своей карьерой ради жизни пациента?
– Не глупи, Олег. Ты прекрасно знаешь, что она может заказать повторное независимое вскрытие сына. И если там выясниться, что не хватает органов, тебя посадят. Да и клинику закроют.
– Но что-то же надо делать!? – он сжал кружку так сильно, что она треснула. И я машинально бросаюсь к нему, убираю осколки из ладони, облегченно вздыхаю, увидев, что порезов нет. Беру полотенце и вытираю холодный чай с его ладони и стола. Он смотрит на мои манипуляции, молча, отстраненно.
– Может, я с ней поговорю? – тихо предлагаю я.
– Да куда ты лезешь, девочка, – повышает на меня голос Олег. Он пригвоздил меня своим взглядом к месту так, что я и дышать перестала.
– Сбавь тон, Олег, – пресек его начальник. – Во-первых, контролируй себя, во-вторых, согласно протоколу, психотерапевт обязан побеседовать с матерями пострадавших. Так надо. Иди, Настенька, она в моем кабинете.
Я повесила на спинку стула влажное полотенцу, которое почем-то все еще держала в руках. И вышла из кабинета под пристальным взглядом Мартынова.
Я тихонько вошла в кабинет, где находилась мама Юрия. Женщина лет сорока пяти. Женщину выдернули прямо из дома, она в домашнем халате. Мать парня, лежащего сейчас под аппаратами в реанимации, не просто плакала, она скулила от боли.
Я налила стакан воды и поставила перед женщиной.
– Выпейте, пожалуйста, – сказала, присаживаясь на соседний стул. Не напротив, а намеренно рядом. Позиционно я с ней на одной линии, так проще общаться. Мы молчим. Я примерно знаю, какие вопросы ей задавал Коршунов, какие предложения озвучивал. Я не хочу их повторять. Ее ответ на эти вопросы я знаю. Мне нужно выяснить причину ее отрицательного решения.
Гнетущую тишину первой не выдерживает она. А я именно этого момента и ждала.
– Вы видели результаты анализов? – она бросает на меня мимолетный взгляд, и я одобрительно киваю. – Они братья, – женщина теребит край халата дрожащими пальцами, – мой гадёныш, Колька, сына соседке сделал. Илья же через девять месяцев после рождения Юрочки родился. Значит, изменил мне, пока я в роддоме была. Был бы жив Николай, я бы ему сейчас…. А что сейчас? Поздно. Поздно и бессмысленно.
– Вы не хотите спасти соседнего парня, потому что он тоже сын вашего мужа? Вы вините мальчика за ошибки его родителей?
– Я не знаю. Юрочку не спасти, а жизнь Ильи зависит от моего решения. Но вы правы, я виню его. Я ненавижу его за то, в чем он, по сути, не виноват. Почему у него есть шанс жить, а у моего сына нет?
– Расскажите, как давно дружат мальчики?
– Так с песочницы ещё. Они тогда на улицу гулять вышли с одинаковыми грузовиками. Синие такие, с желтой кабиной. Колька, идиот, даже игрушки им дарил одинаковые. А я ещё удивлялась, что это муженек мой так эту дружбу поддерживает. На рыбалку – обоих. В гараж машину чинить – обоих. На стадион футбол смотреть, опять обоих. Мол, друзья же. Какая же я дура. А я ведь всю жизнь жила и считала, что счастливее меня нет. Муж верный, любимый. Ведь ни разу в жизни не прокололся. Это ж надо быть таким …. я даже слово подобрать не могу.
– Ребята правда были не разлей вода?
– Да, друг за друга горой были. Если побитые, так оба. В клуб или на дискотеку какую, тоже вместе. На учебе за одной партой. Я очень боялась, что влюбятся они в одну девчонку, и тогда придет дружбе конец. Но и тут они оказались выше этого. У нас во дворе вертихвостка есть одна – Машка, решила она обоих охмурить. То одному глазки строит, то второго целует в подъезде. Не вышло у нее ничего. Мужская дружба у них на первом месте оказалась. А, может, Колька рассказал им, что они братья родные?
– Ольга, если бы ваш сын сейчас имел право голоса, он спас бы жизнь друга?
– Конечно, – она опешила от своего быстрого и уверенного ответа. Четко поняв смысл моего вопроса.
– Может, вы дадите ему этот шанс?
Она не успела ответить. В кабинет ворвалась другая мать. Она прямо с порога встала на колени перед Ольгой. Две матери, два горя. Но в глазах одной смерть и пустота, а у другой ещё есть надежда. И она готова ее вымолить.
Напротив друг друга, а между ними я.
– Уйди, Светка, – обессилено просит обманутая женщина.
– Ольга, спаси, – умоляет вторая, подходя к первой, не поднимаясь с колен.
– От Кольки родила?
Светлана заплакала еще больше и кивнула.
– Всю жизнь меня обманывали, да?
– Нет. Это случайно вышло. Мы выпившие были. Он отмечал рождение Юрочки, а я со дня рождения подруги приехала. Я сама к нему пришла, – Светлана вытерла ладонями мокрые щеки. – Один раз всего. Больше никогда. Клянусь, он не искал встреч, и я не хотела. Помогал? Да. Деньги давал, игрушки покупал, велосипед на десятилетие подарил. С вступительными экзаменами помог. Это всё. Хочешь, ноги твои целовать буду, квартиру на тебя перепишу?
– Да зачем мне твоя квартира? Мне свою-то теперь некому оставить.
В ординаторской никого нет, кроме Олега. Он сидит за столом и просто смотрит на стену напротив. Я молча подхожу к нему, кладу бумагу на стол перед ним и ухожу.
Он опускает обреченный взгляд на строки, которые подарят Илье жизнь.
Я не жду от него в ответ спасибо.
Я слышу, как хлопает дверь. Он, не дожидаясь лифта, бежит вверх по лестнице, отдавая распоряжения по телефону о подготовке операционной.
Я хочу, чтобы он спас этого мальчика. Это в его силах, он сможет. И пусть я ненавижу его как мужчину, как хирургом я им восхищаюсь.
Он Бог со скальпелем в руках.
