Текст книги "Сталь от крови пьяна (СИ)"

Автор книги: Виктория Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– Я тоже, как видите, не так молод, – снова усмехнулся Гленн, – а справляюсь, по-моему, неплохо. Но вы права, дорогая. У вас прекрасно получается планировать все дела, и я уверен, что скоро вы с ними расправитесь. Когда вы займёте трон отца, из вас выйдет прекрасная правительница.

Кристина вздрогнула.

Конечно, она часто думала об этом. Она была единственной наследницей рода Коллинзов: сыновей у лорда Джеймса не было, ибо после смерти леди Лилиан он больше ни разу не женился, поддавшись на уговоры дочери не приводить в дом чужую женщину. Поэтому Кристина прекрасно осознавала, что рано или поздно ей придётся занять место отца, постоянно готовила себя к этому, настраивала… Но всё же она не ждала этого часа, как можно было подумать. Отец был дорог ей. Она до сих пор не оправилась после потери матери, и теперь, отправив лорда Джеймса на войну, тихонько молилась ночами, чтобы он вернулся живым и здоровым и правил Нолдом ещё много лет. Да, она хотела стать правительницей, но чем позже это случится, тем лучше.

– Я очень надеюсь, что займу место его милости лорда-отца не столь скоро, – сказала Кристина, набрав в грудь побольше воздуха.

– О, конечно. Поверьте, миледи, я не имел в виду ничего плохого, – ответил Гленн.

Глава 4

К концу новаса* бьёльнская часть войска миновала замок барона Клауда: тот, будучи гостепреимным хозяином, предлагал остановиться у него – конечно, не всей армии, хотя бы командющим и рыцарям, – но пришлось отказать. Разведка доложила о большом вооружённом фарелльском отряде, что расположился в пятидесяти километрах севернее от Клауда, и насчитала там не менее четырёх тысяч человек.

– Нельзя позволить им дойти до Клауда и взять его в осаду, – сказал Генрих: был вечер, и они собрали небольшой военный совет в его шатре. – Нас не так много, и мы не знаем, когда нолдийцы и шингстенцы смогут прийти к нам на помощь. Поэтому мы отгоним фарелльцев отсюда, погоним их севернее, к Ледяному мосту. Пока это всё, что мы можем сделать самостоятельно, – добавил он со вздохом, внимательно посмотрев на разложенную на столе потрёпанную карту Нолда, которую освещали маленькие, почти прогоревшие свечи.

– Пойдём всеми? – подал голос Вильхельм, стоявший у противоположного края стола, скрестив руки на груди. Почему-то на карту и на Генриха он взирал с недоверием, будто был уверен, что сам смог бы придумать план получше.

– Слишком рискованно, – отозвался лорд Штейнберг. – Мы могли бы, конечно, задавить их числом, но вдруг они будут драться до последнего, как обезумевшие, и мы потеряем почти всё, что у нас есть?

– Значит, если их самое малое четыре тысячи, то нам надо послать не менее пяти, но и не более, – сделал вывод Хельмут, поправив чёлку на лбу.

Потом они долго обсуждали план атаки, расстановку войск и решали, кто какой частью будет командовать. В итоге Вильхельм вызвался вести авангард, а Хельмут взял на себя засадный полк.

Этот вечер настраивал на тревожный лад – чувствовалось, что не каждый готов к битве полностью. Все они были молоды и не очень опытны, хоть и разбирались в стратегии и умели сражаться… И так не хотелось принимать сложных решений самостоятельно. Можно, конечно, написать лорду Джеймсу на север и попросить совета, но пока гонец доскачет с письмом, пока привезёт ответ, пройдёт несколько дней, а за это время ситуация может измениться в корне, например, фарелльцы решат пойти в наступление.

Но Хельмут ни мгновения не сомневался в Генрихе: не было на свете человека, которому он доверял бы сильнее. И если ему сказали возглавить засадный полк, готовый в любой момент ударить по берущему превосходство врагу, попытаться оттеснить его, выручить главный полк, он это сделает. Пусть даже это будет первым его смертельным боем. Настоящим, а не тренировочным.

Конечно, среди вассалов и советников Генриха были не только молодые, едва достигшие совершеннолетия люди: граф Роберт Варден, правитель земель на северо-западе Бьёльна, почти достиг пятидесяти лет и полностью поседел, мужу герцогини Эрики, герцогу Курту Рэйкеру, уже стукнуло тридцать, барон Герхард Штарк не раз бывал в битвах – это доказывал шрам на его лбу, чудом не задевающий глаз. Но то были вассалы, привыкшие прислушиваться к решениям своего сюзерена, несмотря на его возраст и небольшой опыт в ведении войн. Однако никто не запрещал им давать советы и указывать на ошибки. Так, общими усилиями, план битвы был составлен уже затемно.

Следующим утром Вильхельм, изо всех сил пришпоривая своего гнедого коня, поскакал к обширному полю недалеко от Клауда, чтобы как следует изучить место сражения. Во время скачки его чёрный плащ и распущенные волосы развевались на ветру подобно крыльям летучей мыши. А Хельмут уже несколько минут безрезультатно пытался его нагнать – получилось лишь после того, как Вильхельм натянул поводья, резко останавливая жеребца метрах в двухстах от поля. Копыта взбили землю, в воздух взметнулось облако пыли, но Вильхельм и бровью не повёл.

– Уилл, чёрт тебя возьми, за тобой что ли стая упырей гналась? – прикрикнул Хельмут, подъезжая к нему.

– Не называй меня так, – закатил глаза Вильхельм. – Мы в Нолде всего-то седмицы две, а ты уже нахватался местного говора…

Дальше они ехали спокойно и спустя пару минут добрались наконец до интересовавшего их места. Среди ещё не покрытых листвой деревьев виднелась та поляна, что они искали. На ней оставалась серо-коричневая прошлогодняя трава – свежей, весенней, зелёной пока не проросло ни былинки. Ни ям, ни пробоин, ни бугров или горок там не было – поверхность была ровной, отлично подходящей для сражения.

Они спешились, и Вильхельм сделал пару шагов вперёд, почти не глядя под ноги, в то время как Хельмут принялся внимательно изучать поверхность под подошвами, чтобы случайно не наступить в грязь и не испачкать свои до блеска вычищенные чёрные ботфорты. Хотя грязи на этой местности почти не было: снег сошёл уже достаточно давно, а дожди ещё не успели оросить землю. Что ж, тем удобнее сражаться. И пешим, и конным было бы очень несподручно вязнуть в грязи во время битвы.

– Я думаю, в свою очередь, разделить авангард на две части и ударить с двух сторон, – сказал вдруг Вильхельм, присев на одно колено и положив руку на землю. – Мы возьмём их в клещи, окружим и задушим… – Он сжал затянутые в чёрную кожу пальцы и как-то странно ухмыльнулся. – Может быть, твоя помощь и не понадобится, если мой план сработает, – бросил он через плечо. – Всю опасность я возьму на себя, так что радуйся.

Его слова о том, что помощь может не понадобиться, задели Хельмута едва ли не сильнее, чем сама идея о смене плана.

– Генрих ничего не говорил о разделении авангарда, – напомнил он. – И его вроде бы никогда не разделяют, а для взятия в клещи используют полки правой и левой руки. В этот раз нам они не понадобятся, потому что численность войска не столь большая, полки будут слишком маленькими, это опасно…

– Это всё тебе Генрих сказал? – Вильхельм поднялся и отряхнул колено.

– Ну да, – кивнул Хельмут. Взгляд друга ему не понравился.

– А сам-то ты что думаешь?

Вильхельм, поправив сползший с одного плеча плащ, приблизился к нему почти вплотную и внимательно, с интересом взглянул в глаза. От этого взгляда Хельмут вздрогнул, но быстро взял себя в руки: Генрих, чьи глаза были такого же зелёного оттенка, тоже часто смотрел на него подобным образом. Только вот взгляд сюзерена его не пугал. Он скорее притягивал и завораживал, погружал в эту изумрудную глубину, от которой невозможно оторваться… А от взгляда Вильхельма как раз хотелось оторваться, потому что в его зелёной глубине плескалось что-то… что-то не то. Нехорошее, чужеродное, то, чего раньше там никогда не было.

– Ничего я не думаю, – нехотя ответил Хельмут, делая шаг назад. – По-моему, его план вполне хорош, мы его несколько раз обсудили, и тебе не надо ничего в нём менять. К тому же он завтра перед битвой обязательно осмотрит войска и всё поймёт.

– О, об этом я и хотел тебя попросить… – Вильхельм опустил взгляд, будто его что-то смущало. – Мне гораздо удобнее было бы разделить авангард перед битвой, а не во время её. А до битвы ещё целый день. – Он резко поднял голову, взглянув на небо: солнце медленно катилось к центру небосклона, близился полдень. – За оставшиеся часы попробуй убедить Генриха не смотреть войска. Он ведь должен доверять нам, так?

– Он нам доверяет, – кивнул Хельмут, которого предложение Вильхельма ввело в настоящий ступор, – но он должен осмотреть войска, дело тут не в доверии, а…

– В чём? – нагло ухмыльнулся Вильхельм, наклонив голову вбок.

– Слушай, это странно. Не то чтобы я нахожу твою идею неудачной, просто… – Вообще-то он именно что находил её неудачной. – Просто не делай этого, хорошо?

Вчерашнее ощущение беспомощности, мысли о том, что они ещё слишком молоды и неопытны, сейчас показались ему сущей глупостью. Впрочем, странная затея Вильхельма тоже не обрадовала: так ли важно разбивать авангард на две части, большую ли пользу это принесёт? И почему он так упёрся, почему так вцепился в этот свой план, что даже готов нарушить приказ своего сюзерена? Хельмут не собирался ему в этом помогать. И почему бы Вильхельму просто не сообщить Генриху о своём намерении? Почему этот план нужно держать в тайне?

Но и донести лорду Штейнбергу на Вильхельма что-то мешало. Будто некая невидимая рука схватила Хельмута за плечо, заставляя прирасти к земле и держать язык за зубами.

Вопросы, казалось, вот-вот разорвут мозг, и Хельмут покачал головой, пытаясь привести мысли в порядок. Вряд ли Вильхельм ответит на все эти вопросы, поэтому не стоит вообще продолжать бессмысленный разговор.

Хельмут развернулся на каблуках и направился к своей лошади, не сказав больше ни слова. Утро наполнялось прохладой, и от мерзкой дрожи не спасал даже суконный чёрный плащ поверх фиолетового камзола. Стоило взять с собой худ или берет из шатра, но он попросту не успел. Теперь хотелось поскорее вернуться в шатёр, к тёплому костру и забыть о Вильхельме и его глупых идеях.

– Бегаешь за ним, как сторожевой пёс, – раздался позади злой голос барона Остхена, пригвоздивший Хельмута к месту. – А что бы сказала Хельга, как думаешь? Наверняка бы она встала на мою сторону.

– Ну конечно, – буркнул Хельмут. – Но ведь Генрих – наш сюзерен, твой сюзерен, твой лорд! – Он оглянулся: Вильхельм стоял, скрестив руки на груди, и всё нараставший ветер шевелил кончики его густых смоляных волос, издалека напоминавших капюшон плаща. – Он твой родственник, в конце концов. А ты что-то пытаешься скрыть от него, идёшь против его воли, меняешь его планы… И меня пытаешься в это втянуть!

– Это для нашего же блага, для его блага, для блага всего королевства, – уже спокойнее заявил Остхен. – Если мы выиграем эту битву (а мой план лишь увеличит шансы на победу), то дальше нам будет легко прогнать фарелльцев с этой земли. Нолдийцы нам ещё благодарны будут.

– О да, будут… – закатил глаза Хельмут и ускорил шаг.

Вести беседы с Вильхельмом по-прежнему не хотелось, а понимание, что отговорить и переубедить этого упрямца вряд ли удастся, вызывало в сердце страшную досаду. Однако мысль о необходимости доложить об этом Генриху точила не меньше, и Хельмут буквально не знал, что делать. Спрашивать совета у кого-то ещё и тем самым посвящать в дело третье лицо казалось ему ещё более провальной идеей.

Хельмут запрыгнул в седло и, не оборачиваясь, направил коня назад, к лагерю. Там ждали тепло и покой. Там приятно пахнет дымом, мясом и сталью. Там он сможет всё как следует обдумать и решить, следует ли рассказывать Генриху о том, что задумал Вильхельм, или всё-таки нет.

***

Генрих был зол. Даже не просто зол, а взбешён. В его глазах плескалась адская ярость, смешанная с ледяным отчаянием. Хельмут мог поклясться, что ещё никогда не видел друга таким, а тот даже сейчас изо всех сил пытался строить из себя ледяного бездушного истукана. Возможно, другие и не замечали его ядовитую злость… Или просто делали вид, что не замечают. Вильхельма так вообще по-хорошему должно было терзать чувство вины: если бы не его дурацкая попытка поменять расстановку войск за пять минут до начала битвы, у них был бы неплохой шанс на победу… А так им пришлось бежать, отступать к Клауду, иначе фарелльцы бы попросту перерезали всё их войско, всех до единого.

Впрочем, Вильхельм тоже старался не выдавать своих чувств, а на Хельмута смотрел взглядом умоляющим и поистине жалким. Тот кивал с подбадривающей улыбкой: всё, мол, хорошо, я понимаю, я никому не скажу.

Хотя стоило бы сказать, но что-то по-прежнему удерживало его, и объяснений этому не находилось.

Однако Генриху одной улыбки явно было мало, и лёгким кивком его не успокоить. Сейчас, во время очередного совета (после битвы они проходили каждый вечер, были долгими, выматывающими, полными споров и даже криков), Хельмут сидел рядом с ним, как всегда, по правую руку, но он не смел ни коснуться его, ни посмотреть в его глаза – нужно было соблюдать этикет, следить, чтобы не вырвалось случайное «ты», держаться отстранённо и говорить лишь после разрешения.

– В общем-то, это поражение особо не поменяло расстановку сил, – проговорил герцог Рэйкер, пытаясь утешить себя и окружающих. – Наша армия поистрепалась, но ведь и фарелльская – тоже!

– Фарелльцы в любой момент могут получить подкрепление с севера, – угрюмо возразил Вильхельм, закинув ногу на ногу. Напротив него стоял бокал с красным вином, из которого он пока не выпил ни глотка.

– Я боюсь, что они отгонят нас к Клауду, пойдут на штурм замка или возьмут в осаду… – вздохнул Хельмут. – Мы все этого боимся, милорд.

– Я уже написал лорду Джеймсу о случившемся, гонец ускакал час назад, – отозвался Генрих совершенно безжизненным тоном. Его стеклянный взгляд застыл на разложенной на столе карте, но Хельмут прекрасно понимал, что в глубине этого взгляда плескались отчаяние и злость. – Я попросил у него совета, – признался он совсем тихо, возможно, только Хельмут и Вильхельм его и услышали, а до слуха остальных, сидевших на противоположном краю стола, эти слова не долетели, – но за этот час у меня появился новый план, и от точности его исполнения зависит, будем ли мы отбивать штурм или сидеть в осаде. В случае, если до фарелльцев дойдёт подкрепление, конечно.

– Вы предлагаете взять остатки их войска в кольцо? – поинтересовался Рэйкер, глядя при этом почему-то на Хельмута. Тот вздрогнул, невольно вспомнив утро, проведённое в объятиях Эрики. Но не мог же её муж что-то заподозрить? Они, кажется, сделали всё, чтобы сохранить ту краткую связь в тайне, о них узнала лишь Хельга – но от неё Хельмут и так ничего не скрывал… Более того, он не собирался больше поддерживать эту связь: Эрика ему нравилась, но не настолько, чтобы и дальше рисковать… Поэтому герцогу Рэйкеру беспокоиться больше не о чем.

Хельмут покачал головой, выводя себя из задумчивости. Размышлять о таких вещах на военном совете было крайне неуместно.

– Вроде того. – Генрих слабо улыбнулся и поднялся со своего стула, склоняясь над картой, и остальным тоже пришлось встать. – Для начала мы вернёмся к Клауду. – Он взял лежащий справа от карты грифель и прочертил им небольшую линию от места их лагеря до замка. – Там и остановимся на ближайшее время, чтобы набраться сил и дождаться подкрепления либо с северо-запада, – указал на Белые леса и горы, куда сейчас отправился лорд Джеймс со своим десятитысячным войском, – либо с востока, – поставил точку на Серебряном заливе, где сражались за эти воды и берега шингстенцы и барон Клаус Остхен.

– Несмотря на то, что битва нас потрепала, – невесело усмехнулся Вильхельм и всё-таки отпил из своего бокала, – вся наша армия в Клауде попросту не поместится.

– Я и не предлагаю всей нашей армии идти в Клауд. Здесь, на этом самом месте, – Генрих обвёл взглядом шатёр, имея в виду, впрочем, территорию явно побольше, – мы поставим временную сторожевую башню. Деревянную. А также здесь… и здесь. – Он отметил жирными точками места северо-западнее и северо-восточнее первой. – Дозорные на этих башнях будут высматривать возможные диверсии, вылазки шпионов и, естественно, предотвращать их при необходимости. Также выделим особый отряд, который доберётся до ставки фарелльцев, попытается незаметно её обогнуть и засесть с севера. Нужно постараться ограничить поставки продовольствия к этой ставке, ослабить их, а самим набираться сил и строить дальнейшие планы. Тогда мы окружим их и… собственно, можем ударить снова, – пожал плечами Генрих, поднимая голову. – Конечно, слаженно и по общей команде. И не сразу.

– Не слишком ли сложный план? – ухмыльнулся доселе молчавший граф Варден, поглаживая свою русую с пробивающейся сединой длинную бороду. – Поймут ли сотники, солдаты?

– А вы объясните, – улыбнулся лорд Штейнберг, и Хельмут, увидев эту улыбку, более уверенную и искреннюю, чем предыдущая, почувствовал немалое облегчение. – Вы им для этого и нужны, ваше сиятельство.

Распределение отрядов по башням решили отложить до завтра – разведка докладывала об относительном спокойствии со стороны фарелльцев. Они, видимо, тоже потеряли много сил и не собирались в ближайшее время наступать. Генрих пообещал написать письмо барону Клауду с известием, что он всё же примет приглашение и приедет в его замок. Также был отдан приказ разведчикам и их главе, герцогу Рэйкеру, не сводить глаз с фарелльского лагеря, следить за каждым солдатом и докладывать буквально обо всём.

Вскоре все разошлись, но Хельмут остался.

Генрих тяжело рухнул на свой жёсткий стул и сжал пальцами переносицу. Одна из свечей на столе, догорев до основания, погасла, к тому же снаружи стемнело: солнце зашло за горизонт, и на мрачном небе высыпали редкие звёзды. Оттого в шатре стало совсем сумрачно, да ещё и прохладно – нолдийская весна теплом не баловала. Хельмут поправил лиловый плащ на плечах, зябко поёжился: жаль, что оставил перчатки в своём шатре… Можно было бы сбегать, взять, да вот только уходить отчего-то не хотелось.

– Ты как? – Он приблизился к другу, не решаясь ни сесть рядом, ни наклониться, чтобы взглянуть в глаза. Да и что бы он увидел сейчас, в темноте? Более того, Хельмут прекрасно помнил эту злость и отчаяние во взгляде Генриха, который, впрочем, за время совета вроде бы немного успокоился. – Устал?

– Чертовски, – отозвался он, не убирая пальцев от лица. – После поражения в битве я вообще не… не знаю.

Хельмут молчал и продолжал переминаться с ноги на ногу – от холода и от волнения, – не зная, что ему делать и говорить. Казалось, один неверный жест, одно неверное слово – и друг кинется на него в ярости и попросту придушит: сейчас он был похож на затаившегося хищника, которого очень легко вывести из равновесия и тем самым обречь себя на гибель.

– Варден в чём-то прав – план сложный, – продолжил Генрих. Его голос звучал глухо и чуть слышно дрожал. – И лорд Джеймс всегда мне говорил, что нет ничего лучше простого плана: иначе кто-то обязательно что-то напутает, не поймёт, и тогда обязательно жди провала. Но здесь… Я не знаю, как всё упростить. Нападать в лоб мы не можем. Нам надо застать их врасплох.

Интересно, а что делает лорд Коллинз сейчас, на северо-западе, за Белыми лесами? Как продумывает свои планы, как атакует и защищается? Хельмут мог бы порассуждать об этом вслух, но понял, что это не лучшая идея.

– Я, в конце концов, делаю всё, что в моих силах, – добавил Генрих. – Но вдруг этого мало? Вдруг я ошибаюсь, и эта ошибка будет стоить слишком дорого? Мы ведь уже проиграли один раз…

«Мы проиграли не из-за тебя», – хотел сказать Хельмут, но осёкся. Нет, про Вильхельма надо молчать. Что-то мешало этим словам сорваться с языка, а мысль быстро тонула в бесконечном потоке других, не менее гнетущих мыслей.

– Всего один раз, – сказал Хельмут, присаживаясь на краешек стула, стоявшего рядом со стулом Генриха, и чуть склонился. – Мы ещё возьмём реванш, вот увидишь. Покажем им, чего стоим.

Генрих почему-то не ответил – наверное, слова Хельмута его не очень воодушевили.

– А от усталости обычно помогает уединиться с лагерными девушками, – ляпнул он вдруг, неожиданно для самого себя. – Одну или даже двух позвать в шатёр на ночь – с утра как рукой снимет, поверь.

– Я не сплю со шлюхами, – невесело усмехнулся Генрих и наконец убрал пальцы от лица. – Но если тебе это помогает – хорошо. Ты, кстати, как? Это же вроде была твоя первая битва?

Хельмут кивнул и откинулся на спинку стула. Если до этого он ощущал в душе какую-то весёлость, вспомнив о шлюхах и их удивительной способности дарить не только плотское удовольствие, но и прекрасное ощущение забытья, то теперь это прошло.

Он старался не думать о тех чувствах, что оставила битва в его душе. Его занимали более важные мысли: что делать после поражения, как спланировать реванш, как утешить друга, стоит ли рассказывать ему о Вильхельме… Но в глубине души то и дело вспыхивал страх, смешанный с болью и жалостью к себе. Он видел поистине пугающие вещи и теперь пытался забить их куда-то в глубину сознания, но сейчас, после вопроса Генриха…

Он вспомнил битву, вспомнил этот водоворот смерти и ужаса, который затягивал в себя любого – и простых солдат, и рыцарей, и опытных воинов, и новичков вроде него… Было так шумно, громко, оглушающе, кажется, сама земля стонала под ногами и копытами коней, против воли глотая всё новые и новые потоки людской крови. Хельмут помнил эти безумные взгляды – никогда он не видел таких глаз у людей, а тут… Что-то противоестественное было в самой сути битвы и войны, что-то, чего люди, высшие существа и венцы творения, делать не должны. Но всё равно делали.

– Я… да ничего, – приврал Хельмут. – Тут уж ничего не поделаешь, надо привыкать.

Генрих недоверчиво покачал головой.

– Если тебя что-то гложет, ты можешь сказать мне, – с лёгкой обидой в голосе произнёс он.

– Спасибо, – улыбнулся Хельмут, поправляя фибулу, скрепляющую плащ на груди. – Думаю, я справлюсь. – Он сглотнул. – Возможно, не будь битва проигранной, мне было бы лучше, потому что это ощущение, когда ты велишь отступать, разворачиваешься и бежишь, и кажется, что сзади тебя преследует настоящая лавина…

– Или как будто сама смерть дышит тебе в спину, – добавил Генрих, не глядя на него.

Хельмут лишь кивнул в ответ. Всё-таки нечего распускать сопли: он ведь воин, совсем взрослый мужчина, поэтому нельзя позволять себе жаловаться и плакаться.

– Но есть и хорошее. В каком-то смысле мне даже стало легче. После… после Агаты, – добавил Хельмут сдавленным голосом – называть имя бывшей невесты было неприятно, будто он глотал что-то горькое. – Я, кажется, понял, что вообще-то ни капли её не любил.

– Я рад, что тебе легче, – кивнул Генрих и на минуту закрыл глаза – воцарилась тишина.

– Что я могу для тебя сделать? – подал голос Хельмут, уже жалея о том, что заговорил о шлюхах. Всё-таки они вели серьёзный разговор. – Может, чем-то помочь?

– Нет, пожалуй, не надо. – Генрих поднял голову и посмотрел на друга с неожиданной теплотой. Сейчас, в полумраке, он будто сливался с заползшей в шатёр тьмой, будучи одетым полностью в чёрное, лишь воротник светло-серой нижней рубашки виднелся из-под дублета. – Только разве что… Завтра мы решим, кто будет следить за сторожевыми башнями, кто поедет в обход фарелльской ставки, а кто останется в Клауде. Так вот, не мог бы ты остаться в Клауде со мной?

– О… конечно… – Хельмут опешил. Он был готов к любому приказу, в том числе и возглавить один из отрядов, но это был даже не приказ – это была дружеская просьба, и он не мог отказать. Не то чтобы эта просьба вызвала в нём чувство облегчения: пребывание в Клауде вовсе не сулит полную безопасность, да и биться с фарелльцами после полного окружения всё равно придётся. – Конечно, я останусь. Хотя я полагал, что отряды на башнях будут иногда меняться…

– Да, будут, – едва заметно улыбнулся Генрих, постукивая пальцем по столу. – Но ты можешь не ездить к башням. Я тебе разрешаю. – Он резко взглянул на Хельмута, и тот невольно отпрянул – тон друга показался ему донельзя странным. – Пусть Вильхельм возьмёт твоих людей, когда придёт их черёд дежурить на башнях. Думаю, он не откажет.

– Только не… – Хельмут вовремя осёкся. Не то чтобы Остхен лишился его доверия после битвы, просто… просто было как-то боязно. – Не стоит. Если потребуется – я выеду.

– Я-то тоже в Клауде без дела сидеть не собираюсь, – сказал Генрих. – Нужно будет объехать окрестности с востока и запада, до границ земель Клауда и, может, чуть дальше. Восточнее там, кажется, идут территории Шелли, их почти не тронули, а западнее – Аллета… Думаю, стоит поездить по ним, вдруг найдём… ну, ты понимаешь. Подарок от нашего неприятеля. Дозорные с башен до тех мест вряд ли доглядят, а ставить больше башен у нас нет ни возможности, ни средств, да и людей не хватит. Не стоит дробить достаточно большие отряды.

Хельмут кивнул. Казалось, что Генрих продумал буквально всё, каждый шаг, каждое движение. И он ещё смеет сомневаться в себе? Впрочем, винить его нечего. Всем им сейчас не хватало опоры, уверенности, твёрдости… даже Хельмуту, который по жизни был в себе уверен, который постоянно отстаивал свою правоту и готов был переспорить даже Господа Бога. Но не сейчас… и не рядом с Генрихом.

Да и зачем спорить с ним, если он, кажется, действительно продумал всё просто идеально? Это не могло не восхищать.

– Конечно, я останусь, раз ты просишь, – улыбнулся Хельмут и зачем-то накрыл его постукивающие по столу пальцы ладонью. Стук тут же утих, а Генрих с некоторым недоумением взглянул сначала на их внезапно соприкоснувшиеся руки, а потом на Хельмута, который так и не убрал с лица тёплую, приободряющую улыбку.

– Спасибо, – только и смог вымолвить Генрих.

Примечания:

Новас – март