Текст книги "Ты думал, что я слабая... (СИ)"
Автор книги: Виктория Осадчая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)
– И всех этих людей пришлось дергать из-за меня.
– А ты думаешь, я детей не хочу? – заявил Захар на мои стенания.
– Ты бы мог найти себе здоровую женщину, а не возиться со мной, – продолжала делиться я своими переживаниями.
– Мог. Но я с тобой, поэтому у тебя даже мыслей таких не должно возникать, а иначе я просто тебя заброшу в какую-нибудь глухой поселок и заберу только когда ты перестанешь страдать дурью.
То ли слова возымели действие, то ли этот волшебный поцелуй в висок, который был коронным у Ольшанского, я расслабилась.
А дальше нас ждал ещё один перелет. Пока Служба спасения перевозила гуманитарную помощь, мы под шумок стали пассажирами авиатранспорта. На этот раз рано утром мы приземлились в крохотном поселке далеко от Жиганска. Именно из таких вот поселений и состояло основное население улуса. При температуре тринадцать градусов я просто срослась со своей курткой, когда местная ребятня носилась вокруг нас в футболках, играя в подобие наших «салок». Почему-то здесь эти погодные условия мне было переносить тяжелее. Темир всё это время следовавший за нами молчаливой тенью, тут вдруг ожил в общении с местным населением. Местный язык я не понимала, зато Захар почти с легкостью оперировал им, посвящая в детали диалога и меня. Балаган Шамана, к которому мы направлялись, стоял далеко от поселения.
– Алиса? – из толпы вышла женщина, высокая, тонкая как тростиночка. Она говорила на русском, поэтому я могла ее понять. Только не пойму, откуда она меня знала.
– Идем, он тебя ждёт, – объявила она, взяв меня за руку. – Я Айты, внучка шамана.
– А откуда ты меня знаешь? – поинтересовалась я у женщины, пока она легко обходила кочки, тогда как я спотыкалась и начинала злиться.
– Дед сказал, что ты должна прилететь. Ты не бойся, он человек странный, но он сказал, что поможет тебе.
– Почему? Захар мне говорил, что он не за каждого берется.
– Этого уже нам не понять, по какому принципу выбирает он людей, нуждающихся в помощи.
Мне женщина казалась чуть ли не божеством со своими раскосыми глазами, светлой обветренной кожей, темными смоляными волосами. Осанка ее была горделивая, тогда как взгляд обволакивал каким-то теплом. Говорила она мягко, певуче, хотелось ее слушать.
– Я помню твоего мужа, – Заявила Айты.
– Он мне не муж.
– Если вы не получили документы перед государством, это не значит, что он тебе не муж. Вам благоволят духи.
– Ты тоже…
– Нет, – усмехнулась она, – я, конечно, и обладаю хорошей интуицией, но дара не получила. У нас он передается по мужской линии, и дедушка говорит, что мой сын должен его унаследовать.
– У тебя есть сын?
– Еще нет. Я вышла замуж в начале весны, мы живём в Верхоянске. Но я не могу надолго оставлять дедушку. Муж позволяет мне находится в поселении, пока он в командировке, чтобы я не скучала.
– Это здорово.
И так, передо мной появился балаган, окутанный оленьими шкурами, по форме напоминающий казахскую юрту.
– Иди, – улыбнулась женщина. – И ничего не бойся, ты сильная.
Преодолевая навалившуюся вдруг усталость и волнение, я двинулась вперед, утопая во мраке жилища. Глаза к нему привыкли не сразу, а потом уже я смогла отчётливо разглядеть пучки трав, развешанных вдоль стены, очаг посредине, где горел огонь, а дым поднимаясь вверх, уходил в круглое отверстие на самой макушке балагана. У огня сидел старик, одетый в шубу, правда принадлежность меха какому-то зверю не стала отгадывать. На голове у него был убор, увешанный бусами из камней и костей.
Скорее всего, кости принадлежали животным, не думаю, что украшения делали из человеческих. В полумраке разглядеть его лица толком я не смогла, зато пряди седых волос отчетливо просматривались под скупыми пучками света, падающим сверху. Он указал мне на пол, устланный коврами, и я повинуясь указаниям, уселась напротив.
– Смотри в огонь, – приказал старик. Этому голосу Я сопротивляться не могла. В очаг он кинул несколько веточек сухих трав, которые начали обволакивать помещение густым дымом, а я как завороженная смотрела на языки пламени, которые начали рисовать причудливые картины. Я видела двух пляшущих оленят, они играли на просторной поляне. Они были настолько увлечены своей игрой, что не заметили приближение волков, которые окружали их плотным кольцом. Эти образы были настолько правдивы, что у меня возникло непреодолимое желание спасти их. Я начала кричать, вот только звук получался совсем тихий и… Нет, это кричала не я, это кричала животное, которое в испуге билось между наступающими хищниками. В один миг я превратилась зайца, оказавшегося на открытом пространстве. Над ним кружил беркут, пытаясь его поймать. А я бежала со всей силы, пытаясь скрыться от хищной птицы, которая нападала с каждым удобным случаем, но я снова выворачивались и мчалась к холмам в надежде скрыться там. Когти больно впивались в шкуру, но я изворачивалась и продолжала. Немного, осталось немного дотянуть… И вдруг я становлюсь птицей, кажется фазаном. Мирно ковыряю в только что вырытой из под снега ямке, где много корма. Почему я не боюсь? Если в двух случаях меня преследовали хищники, то сейчас тоже должно что-то случиться. Глупый-глупый фазан. Я замечаю, тень сзади, а потом вижу только огромную кошачью лапу….
Я открываю глаза и с криком, сажусь на лежак. В помещении по-прежнему темно, но тепло. Из этого мрака снова появляется старик.
– Страшно? – спрашивает он.
– Страшно, – соглашаюсь я. – Мне было больно. Что вы со мной сделали?
– Это не я. Это твоя душа. Видишь, она очень лёгкая добыча для сильных хищников. Она больна.
– Хотите сказать, что все мои проблемы из-за этого?
Он промолчал, оставив у изголовья сложенную сорочку и кафтан.
– Иди до своего мужа, скажи, чтобы приезжал через две недели.
Две недели? Он серьезно? ОН СЕРЬЕЗНО?
Захар ждал меня снаружи, он курил, рассматривая горизонт.
– Привет! – поздоровались я, поцеловав в небритую щеку. Мне казалось, что не видела я его целую вечность. Он оглядел мой новый наряд и одобрительно улыбнулся.
– Тебе идёт.
– Поверю, потому что зеркала у него нет.
– Какое время он тебе дал?
– Сказал, что две недели.
– Хорошо! Я если что останусь в поселении. Меня приютил старейшина, вспомнил, что когда-то я здесь проел целый месяц. Правда всю ночь проворочался, думал о тебе, – он притянул мен ближе и поцеловал в макушку. – Все будет хорошо, я обещаю.
– Я знаю. Но, как всю ночь? Мы же прилетели только, – не поняла я.
– Мы прилетели сутки назад, Алис, – сообщил Захар.
Но как же? Прошло-то всего не больше часа. Если лечение и дальше будет таким, то я и не замечу этих двух недель.
Но не тут-то было… Мои видения повторялись раз за разом, причем не всегда они были такими безобидными. Было больно неимоверно, когда я попадалась в когти орла, рвущего мою тушку на куски, или когда меня в шкуре фазана душил барс. И это повторялось много-много раз, когда я корчилась в муках, а Шаман наблюдал за этим с совершенно непроницаемым лицом. Все изменилось, когда я уже знала, что меня ждет, поэтому пыталась сначала бежать, а потом драться и отбиваться от мучивших мня образов. Вы знали когда-нибудь, что у зайцев мощные задние лапы, которыми они могут задрать орла? Нет, думаю, это бывает только в видениях, но на самом деле своего соперника они могут победить именно так. А у оленя, даже маленького, очень сильный удар, и если он попадет копытом человеку по голове, может убить его. Ну, это не мои фантазии уже. И вот, это я уже волк, это я уже орел, это я уже барс, крадущийся на мягких лапах в поисках добычи. Это я хищник, и мне не жалко свою добычу, я наслаждаюсь своими маленькими победами, потому что сегодня останусь сытой, и смогу накормить свое потомство. Я сильная… Я СИЛЬНАЯ!
ЧАСТЬ СЕМНАДЦАТАЯ О НОСТАЛЬГИИ, МАМЕ И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОМ ЭТАПЕ ЭТОЙ ИСТОРИИ
Мне казалось, что я разучилась ходить, все тело ныло от долгого лежания, но оно было отдохнувшим. А может, не из-за лежания? После всего, что со мной творил Шаман, мне была предложен огромный ушат с горячей водой и отварами трав. Принимала я свою «ванну» в его же юрте, правда помогала мне во всем этом Айты. Я не сразу заметила на своём теле царапины, словно от когтей и клыков животных.
– Что это? – если честно, я была напугана.
– Это твоё перерождение, – объяснила женщина, намыливая мне волосы. – Не бойся, они быстро заживут, – заверила она. Теперь я не удивлялась уже ничему, но свято верила в то, что это все было не напрасно. Все получится! Теплая вода, от которой пахло скошенным сеном почему-то, здорово успокаивала. Я снова расслаблялась и погружалась в сладкую негу своих видений. Я была рысью. Да именно рысью. В этом образе я чувствовала себя очень комфортно. Я на мягких пушистых лапах ступала по мокрому снегу, бродя среди высоких сосен по крутым склонам гор. Мое тело было гибкое, шаги пружинистые и тихие. Да, мне это нравилось просто безумно.
– Ты ещё не успела отдохнуть за две недели? – услышала я насмешливый голос Айты. Пока я сидела в импровизированной ванне, молодая женщина подожгла берестовую кору и прошлась вдоль моего тела, нашептывая какие-то слова. Дым, как я ожидала, не щипал глаза и не заставлял задыхаться.
– Это для изгнания злых духов, которые могли прицепиться к тебе в том мире и очистки души, – объяснила она.
– В том мире? – уточнила я.
– А ты думаешь, ты просто спала? Нет, это был другой мир, откуда приходят и куда уходят наши души. Только так он мог тебя вылечить, – заявление, мягко говоря, было странным. Но как я уже говорила, я уже ничему не удивлялась. Странности меня уже не пугали.
А ещё я чувствовала себя безумно голодной. Диета на одних отварах здорово отразилась на моей внешности. Все лишние килограммы, о которых так пекутся современные модницы, пропали бесследно.
– На пищу пока сильно не налегай, – объяснила Айты, обтирая меня жёсткой тканью.
После того, как я обсохла, меня, наконец, выпустили наружу. Утро только-только занималось, и ранняя заря окрашивала горизонт в алый цвет. Я вздохнула полной грудью и почувствовала лёгкое головокружение. Ноги меня понесли к поселению, где уже вовсю возились люди в хозяйственных хлопотах.
Захара я увидела издалека. Он помогал женщине развешивать куски мяса в какую-то бочку, видимо, для копчения. У меня внутри все сжалось от его созерцания, от того, как он двигался, как жестикулировал, разговаривая с ней. У него уже почти борода отросла, по крайней мере, густая поросль на лице делала его безумно уютным и домашним. Он словно что-то почувствовал, обернулся, замер, видимо, не узнал меня сразу, такую изменившуюся. Опять же, себя я не видела, но чувствовала. Хотя и по похудевшим рукам можно было понять, что стало с моим телом.
Захар оставил своё занятие, сказав что-то женщине, и направился ко мне, обтерев руки полотенцем.
– Привет! – выдохнула я, борясь со слезами. Как же я соскучилась!
– Привет, родная! – он обхватил меня своими лапищами, оторвал от земли и прижал к себе крепко-крепко. Мне казалось, даже кости затрещали. – Я соскучился. И кстати, ты очень хорошо выглядишь.
– Тебе нравятся тощие селёдки? – уточнила я
– Нет, просто ты стала какая-то другая. Глаза горят.
– Потому что тебя увидела, и ужасно хочу есть.
– Ну, это мы поправим. Сначала, пир на весь мир, а потом долгая прогулка. Завтра прилетит вертолет, и мы с тобой отправимся назад.
Дорога домой была, конечно, быстрее. Правда на следующий день случилось то, о чем я даже подумать не могла. Это случилось в Жиганске, пока я потихоньку точила домашнюю колбаску и запивала это яство кумысом, который понемногу начал кружить голову, Захар вошёл в гостеприимный дом главы поселка, где я беседовала с хозяйкой, с очень довольной улыбкой.
– Бросай все, идём!
– Куда? – не поняла я и даже немного испугалась. Через несколько минут мы оказались в зале дома культуры, где нас ждали несколько человек.
– Ну что, готова?
– К чему?
– Совершать самый безумный поступок в своей жизни…
И «Тадада-там, тадада-там, там-там, тарам-пам-пам-пам»… Кому не понятно, то это Марш Мендельсона под который я входила в зал, с колотящимся сердцем и подкашивающимися ногами. Что это? Для чего это?
Первая паническая мысль – сбежать. Но предвидя это, Захар крепко держал меня за руку. Потом – закатить истерику. Но думаю, мой голос все равно бы не одолел громкость торжественной музыки. А следующая – сказать «нет». Но когда я увидела виноватый, но торжествующий взгляд своего жениха, я поняла, что язык мой просто не повернется, чтобы сказать что-то подобное. «Да» и только «да». Когда после торжественных клятв и обмена серебряными кольцами, я спросила у Ольшанского, зачем он так поторопился с бракосочетанием? Ответ был прост:
– Чтобы ты не сбежала.
Ну, да, получая фамилию мужа, я становлюсь гражданкой этой страны. Значит, теперь мне точно не удастся сбежать. Но пока я этого и не хотела. Хотя с моей тягой на приключения, это «пока» могло когда-нибудь случиться. От меня можно ожидать что угодно.
В Петербург я вернулась уже в новом статусе. Когда подругам сообщила, что остаюсь, то реакция каждой была неоднозначна.
– Вернулась всё-таки блудная дочь, – заявила Рима.
– Значит, теперь будем видеться, – обрадовалась Полина.
– И даже не сказала, что замуж выходит, – обиделась Арина.
По приезду Захар погрузился в работу, а я училась быть хорошей женой для холостяка, который прожил столько лет один. Конечно, это было тяжело в силу его сформированных привычек, но он все терпел, сжав зубы и поглощая все, что я приготовлю огромными порциями, комментируя о полезности женщины в доме.
Через неделю нагрянули Рима и Полина для того, чтобы потаскать меня по магазинам, так как вещи мои, отправленные тетей Розой, находились еще в пути.
– А ты не собираешься навестить крестницу? – поинтересовалась Полина.
– Собиралась. Просто с Тимофеем боюсь встречаться. А ещё нужно, наконец, поговорить с родителями.
– Слова мудрой женщины! Нужно за это выпить! – чокнулась чашкой кофе о мою Рима.
А потом я выслушивала о неугодном королеве Риме Пимановой холопе, который посмел ей перечить и даже оскорбить. По-моему, моя подруга просто влюбилась.
Параллельно со всеми этими событиями, я пыталась найти работу. С моим образованием найти что-то высокооплачиваемое было тяжело, зато предложили должность преподавателя в академии. Ну, а что? Все лучше, чем ничего. С моей ученой степенью, с моим талантом педагога, думаю, с этой должностью я могла бы справиться. На шее у Захара тоже сидеть не хотелось, да и с ума сходила я в четырех стенах.
До начала учебного года оставалась всего неделя, когда я все-таки решилась на ещё один отчаянный шаг. Я собиралась ехать к родителям. Эту идею мой супруг поддержал с большим воодушевлением.
– Давай я с тобой поеду, если ты хочешь.
– Думаю, мне сначала самостоятельно нужно разобраться. Я тебе позвоню потом.
– Как скажешь, солнце, – согласился он. – Деньги нужны?
– Нужны, – опустила я глаза. – Я тебе отдам.
– Ага! Умнее ничего не могла придумать? Хотя у тебя есть возможность отработать. МММ! В спальне… – глаза его заблестели, улыбка наползла на лицо хитрющая, хитрющая.
Конечно, это было сказано в шутку, но процесс был уже запущен и необратим!
Ностальгия. Во всех словарях это слово обозначает тоску по Родине, по детству, родному краю. А в качестве медицинского термина, это даже психическое расстройство, связанное со всем вышеперечисленным. Да, с последним определением я согласна.
Душа просто болела, катастрофически, когда я, заезжая в город на автобусе, рассматривала знакомые улицы, все таких же размеренно идущих людей, а не спешащих, как в больших городах. И вон тот знакомый поворот, ведущий к ресторану «Берёзка». А там Аринка, наверное, уже руководит своим властным голосом, оставив своих малых Барышниковых на бабушку. Хотя как говорила Рима, там и Ромкин отец играет в присмотре за внучатами немаловажную роль, пока дети подымают свой бизнес.
А здесь поворот, ведущий к моему дому, вернее, к дому моих родителей. Сколько? Три года? Почти три с половиной года. Я давно перестала считать, понимая, что это занятие может ранить только сильнее. Может быть, если бы я не совершила своё псевдо-паломничество к Шаману, я бы до сих пор обижалась. С этим перерождением, я обрела какую-то мудрость, которая позволила мне простить родителей.
Снова мои вещи, которые я взяла с собой поместились в небольшой рюкзак, который я закинула за спину, обшаркивая подошвы новых мокасин о старенький асфальт, державшийся всё ещё «молодцом», направляясь с автовокзала к стоянке, где могла найти такси.
Не стала звонить своим девчонкам потому, что знала, что до папы и мамы не доберусь. Эти засранки меня просто так не отпустят. Решу этот вопрос, потом уже встречусь с Аринкой.
Через минут двадцать я подъехала к кованным воротам дома, который когда-то был излюбленным местом для посещения моими одноклассниками. Мы любили устраивать пикники в саду, пока мама нам таскала всякие вкусности, приготовленные собственными руками. Что с подростков взять?!
Калитка была открыта, мне оставалось только ее толкнуть и сделать первый нерешительный шаг. Я не думала, что это может быть так сложно. Ничего не изменилось, только вот цветов стало больше во дворе. А на крыльце, вытянувшись пригрелся на солнышке мой найдёныш, который уже превратился в старого ленивого кота, Туча. Назвала я его так из-за грязно-серого цвета, ну и, естественно, из-за погоды, в которую я его нашла.
– Есть кто дома? – подала я голос, не замечая хоть каких-то движений ни внутри, ни снаружи. Ага, послышались шаги, которые с каждым ударом моего сердца становились все громче и громче.
Знакомая фигура, вытирающая руки о передник… наверняка папе готовит ужин. Изменилась, немного осунулась, волосы белеют ярко выраженной сединой, но все так же безупречно уложены. Вокруг глаз стало больше морщинок. Понимаю, что многие из них появились из-за меня, непутёвой дочери.
Мама, моя мама. Я не забыла, как пахнут твои руки, как они могут ласкать и обнимать. Я не забыла твой голос, который напевал мне колыбельные, немного фальшивя. Я не забыла твои глаза, сколько в них всегда было любви и тепла, даренных только мне…Боже! Я смотрела, как она прикрывает трясущейся рукой рот и сама начала реветь.
– Господи, Господи, – тихо шептала она, пытаясь выговорить сквозь всхлипы слова. Ком сковал мое горло, и чтобы окончательно не впасть в слезную истерику, я кинулась к ней. Наверное, все эти годы я мечтала об этом.
Что может делать мать и дочь после столь долгой разлуки. Мы просто плакали, я обнимая ее колени, она, гладя меня по голове. Не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Мы, наверное, никогда не были ещё столь близки. Мама, мама, мама…
А вечером, после того, как я не менее эмоционально встретила папу, мы долго-долго говорили о моей жизни. Я рассказывала о своём счастье, которое родители приняли как своё, я рассказывала о новой работе, упуская многие моменты моей итальянской жизни, боясь их обидеть. Мы так и уснули с мамой вдвоем, боясь выпустить друг друга из объятий, и я снова чувствовала себя маленькой девочкой.
К Арине я смогла попасть только через два дня. Все это время родители затискивали меня дома и отказывались, куда-либо отпускать.
– А со своим мужем ты нас познакомишься хоть? – уточнила мама.
– На выходных приедет, мы говорили с ним, – объяснила я.
– На выходных? А чего ж ты молчишь? Нужно дом в порядок привести, подготовиться к встрече с зятем, – забегала мама. И когда это только она стала такой хозяйственной?
– Конечно, нужно! Но эту миссию я возлагаю на вас, – а сама потихоньку слиняла из дома.
Подруга моя давно жила на два дома. Первое место поселения находилось на территории дома отдыха, где Ромка, как и обещал, отгрохал огромный дом. Второй – это была квартира, где иногда приходилось оставаться, а с тем учётом, что Наська должна была идти в школу, то это было даже необходимым.
В ресторане хозяйки не оказалось. Управляющий послал меня в гостиницу, где мадам Барышникова раздавала весёленьких «люлей» персоналу, а вместе с тем, как я заметила по прибытию, и своему муженьку. Вся такая в классике, на каблуках, прическа «аля-греческая богиня» с интересным плетением. Ну, прям «ПИСЬНЭСЬ ВУМАН» в теле подростка. А ещё мать троих детей, когда со спины ее саму можно было принять за девочку.
А голос-то, а голос! Бедный Ромка! Он кривился от каждого произнесенного ею слова, понимая, что это все говориться в его честь. Фанфар не хватало ещё!
После воодушевляющей мотивации все подопечные Аринки поползли по рабочим местам.
– Какого черта ты на меня наезжаешь при подчинённых? – возмутился Ромка. Ууу! Походу, назревал семейный мини-скандал, ну или что-то вроде разборок. Я шагнула вперёд, чтобы обозначить хоть как-то своё присутствие в прачечной. Да-да, нагоняи раздавались так, чтобы гости дорогие, которые только должны были подняться с постелек в своих уютных номерах, не слышали грозный хозяйский тон.
Нет, не заметили, продолжили спорить дальше.
– Если бы ты не косячил, Барышников, никто бы на тебя не орал. У меня такое ощущение, что я должна сама все и везде успевать. Смотри мне, допляшешься. Сделаю тебя нянькой и домохозяином, – ткнула пальчиком с идеальным маникюром Аринка в грудь своего мужика.
– Да я чувствую себя тряпкой с твоими диктаторскими замашками.
– Ну, так и докажи, что ты МУЖИК! Я понимаю, что сейчас практически все на тебе, но почему-то я успеваю и детьми заниматься, и рестораном, и сюда нос совать.
– Хм! Люблю, когда ты злишься? – Ромка расплылся в довольной улыбке и притянул жену к себе.
– Фу, фу, фу! Мне ещё живого порно не хватало лицезреть. Отпусти мою подругу, извращенец! – подала я голос.
– Бог ты мой! – мужчина отлепился от Аринки, обратив на меня свой удивленный взор. – Это кого в наши края, да попутным-то ветром занесло! – теперь в его грязных ручонках оказалось зажатым мое трепыхающееся тельце. – Как Вас теперь величать, мадам?
– Теперь я Ольшанская! – гордо огласила я.
– Так, любимый мой, родной, перестань лапать чужих жен, и марш работать. Смотри, герой, оставлю тебя без зарплаты, – пригрозила мужу моя подружка.
– О! Вот ни минуты покоя с вами. Все, иду-иду, а то правда без зарплаты оставишь, горгона! – Ромка удалился, а мы с Аринкой с возгласами, кинулись друг к другу в объятья.
На вечер была назначена суппер-крутая пьянка, в которой моя многодетная мамашка готова была даже оставить детей на попечение мужа. Да и как это все происходило.
– Барышников, меня сегодня не жди! Я буду рано…утром. Пьяная!
– Да? И с какой это кстати?
– С такой, что я уже и так три раза сидела с детьми, пока ты шлялся с друзьями. Все! Пора возвращаться долги.
– Ты за все три раза собираешься отгулять? – хмыкнула он.
– Может за четыре или за пять, это как рюмка зайдёт. Так что, любимый, – Арина чмокнула мужа. – Если тебе вдруг позвонят и поросят меня забрать, не думай, что это розыгрыш! Мамки сегодня нет. Есть свободно гуляющая кошечка Ариша, – я давилась от смеха от этой комедии. Неужели материнство может настолько снести башню? Наверное, все-таки дело в мужике. Мой смех достиг апогея, когда Ромка в тон жене голосом похотливого самца вторил:
– Твой котик будет ждать тебя дома с котятами!
М-да, однозначно, это безумие передается воздушно-половым путем и присуще только чите Барышниковых.
Римка была оповещена раньше остальных, что я в городе, поэтому забив на работу, уже летела к нам. Полинка тоже решила сорваться из назойливых лап руководителя своей интернатуры, собираясь поддержать компанию. И судя по расстройствам памяти, тысячам звонков и сообщений на номер мужа, я поняла, что встреча удалась на славу.
А уже на выходных нас ждал тихий семейный ужин с моими родителями, и знакомство Захара с Ромой. Я наслаждалась обществом шумных котяток с фамилией Барыгниковы, а ещё мне просто было хорошо. Вот хорошо и все!
И уже не пугала встреча с Тимофеем, которого я случайно встретила перед отъездом. Да, этот разговор должен был состояться. Он как-то сверхъспокойно говорил о том, что ему пришлось пережить после моего побега.
– Я тебя искал, знаешь? – заявил он.
– Если бы хотел, то нашел. Значит, была не судьба.
– Почему ты такая злая, Алис. Ты ведь не была такой.
– Была, ты просто сломал меня, сделал марионетку, которой так легко управлять. Сделал меня слабой, немощной. А я смогла воспротивиться. Тебя только это и мучило, когда я уехала. И где-то в глубине души, ты это понимал. Так ведь? Ты думал, что я слабая, а оказалось, я еще была способна сопротивляться. Не вороши прошлое. Я прошу прощения за то, что так бесцеремонно поступила. Но не жалею, нисколечко!
Меня уже не напрягало расставание в одностороннем порядке с Арландо, с которым я поступила так не красиво… Все потом, потом. У меня есть любимый муж, на которого я смотрю с замиранием сердца, как оказалось, у меня есть дом на берегу залива, который теперь мы собирались отстроить для будущих Ольшанских. И уже никуда не хотелось бежать. Я чувствовала себя на своём месте, в своей тарелке, словно так оно и должно быть. А самое главное, теперь я знала, что такое любовь. Не больная, не из-за благодарности, а настоящая, от которой хотелось жить, дышать, творить.
Тимофей мне дал развод. Он не стал сопротивляться, потому что знал, что бесполезно. И если для синьорины Бурджанини было все ясно, как белый день и она была женой господина Ольшанского. То для бывшей Агеевой все было не так просто. Я скрывалась под новой фамилией ото всех, но я хотела, чтобы моя личность настоящая, с той, с которой я родилась, вернулась к нормальной жизни. И это случилось. Я не стала долго ждать после развода, и в этом паспорте, под торжественный вальс Мендельсона, в кругу друзей и родственников, у меня появился новый штамп. Так я начинала свою новую жизнь, избавившись от страхов, сомнений и груша прошлого. Я любила, и по-настоящему была счастлива. Согласна, не все у меня получилось правильно и гладко.
Будучи на седьмом месяце беременности, я все же встретилась с Арландо. Мы с Захаром полетели в Италию для встречи с его родителями, там я и улучила момент, поговорить с ним и объясниться. Я знала, что останусь непонятой, и не ждала прощения. Просто мне было необходимо попросить прощение и уже со спокойной душой жить дальше. Мы говорили больше часа. Я рассказала ему все о своей жизни, и даже поделилась приключениями, которые со мной произошли, пока он работал.
– Знаешь, я злился на тебя, – сообщил он. – Это выглядело самым настоящим предательством с твоей стороны. Но я понимаю, что не получится насильно заставить кого-то любить. И мне жаль, что я не стал тем человеком, с которым бы ты обрела спокойствие.
– С тобой я обрела свободу, научилась принимать и любить себя. Надеюсь, наша встреча принесла что-то полезное и в твою жизнь.
– Я так глубоко не заглядывал. Но теперь я настороженно отношусь к любого рода чувствам. Я женюсь на девушке, которую мне выбрали родители. И ирония в том, что она русская.
– Снова наступаешь на те же грабли?
– Они отличаются от предыдущих. Дело в том, что мы друг друга не любим.
– Я только могу вам обоим посочувствовать. Я хочу, чтобы ты был счастлив, сеньор Маттеви.
И пока мой Отелло не начал беспокоиться моим долгим отсутствием, я распрощалась с Арландо, закрывая эту страницу. Теперь каждый из нас продолжит жить дальше. Главное, что я в любви, потому что у меня есть любимый муж, и скоро появится сын. Это главное! Сейчас, это самое главное!
