Текст книги "Разлом в пространстве (СИ)"

Автор книги: Виктория Ленц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Разлом в пространстве
Виктория Ленц

Глава 1

В один из самых важных дней своей жизни я проснулась еще до рассвета. Наспех застелила кровать, раздвинула шторы, выглянула в окно и полюбовалась красными лучами, поднимающимся над пустошью. Я улыбнулась и немного покружила по комнате. Хороший обещал быть день.

–Ну Маня!– простонала Нора и демонстративно перевернулась на другой бок, лицом к стене.

–А нечего столько спать,– добродушно усмехнулась я. В любой другой день я бы может и понежилась в мягкой кроватке, часов так еще пять-шесть, хотя Нора все равно дала бы мне фору. И была бы недовольна, что я так рано вскакиваю. Ну не могу я спать до обеда, не умею. А особенно в такой-то день, ведь именно сегодня мы, наконец, уезжаем в Арени.

Я распахнула уже пустой шкаф, вещи я собрала еще неделю назад, это вон Нора только вчера впервые открыла свои чемоданы. Схватила единственное болтавшееся на вешалке платье. Оно было очень простое: бордовое с длинной юбкой. Спешно натянула его на сорочку и поправила рукава. В зеркало смотреть не хотелось, итак знала, что там увижу, поэтому быстро зачесала назад свои светло-серые волосы и закрепила заколкой. Карета за нами все равно часов так через шесть, а то и семь приедет, к тому времени и растрепаться успеют: сидеть и ждать-то я не намерена.

Я бросила еще один взгляд на улицу и громко вздохнула: лучи все так же алели на горизонте, но не освещали даже половины пустоши. Вереск качался в утренней тишине.

–Ну Мааань,– протянула Нора. Я хихикнула. Нора издала еще один стон, вытащила подушку из под своей головы и угромоздила ее себе на голову.

И как она только может спать? Ведь мы уговаривали дядю Рудольфа, отца Норы, отправить нас в академию последние два года, да все в пустую. Мол опасно это двум нэйти путешествовать одним, а у него хозяйство, он свою ферму оставить не может. Да и мол чему нас там научить-то могут? Вон старуха Хильда и так научит нас всему, что должна знать ведьма, к тому же всего за пару репец да короб моровы.

А тут, бац, и согласился. Мы же потом вокруг дяди Рудольфа неделю выплясывали, и чего вам дядюшка угодно, и, может, вам любимый наш чем помочь. А то ведь еще мог и передумать. Я – так целый месяц все боялась, что он нас в последний момент не пустит. Да и даже утром, когда карета из города уже была заказана, вещи сложены и чемоданы закрыты, а их у нас получилось три, плюс два кулька свежих овощей, нет, ну а вдруг проголодаемся за два дня пути до Арени?

В общем, я перестала боятся, что дядя Рудольф запретит, только когда мы отъехали от дома. И то на расстояние, на которое он бы не стал догонять нас на своем старом Йосе, он же Йосиф, много лет назад – прыткий коричневый жеребец, выигранный дядей Рудольфом на ярмарке. Характер у него премерзкий, это я про Йосю, дядя Рудольф у нас мягкий и добрый, хотя и упрямый. А может я это предвзято к коняге, он только меня-то и не слушается, на дух просто не переносит. Впрочем как и кобыла Эгона, и жеребенок Холцкнехта.

Я все-таки решила оставить Нору в покое и дать ей поспать, по крайней мере до рассвета. Мне, возможно, и скучно станет одной по дому слоняться, но невыспавшаяся Нора – это злая Нора, а такую компанию видели мы по ту сторону.

Я острожно выскользнула из комнаты и прикрыла за собой дверь. Стараясь не шлепать босыми ногами по половицам, медленно спустилась вниз по лестнице, дядя Рудольф тоже еще спал и нечего было его будить. Чем дольше бы проспал дядя Рудольф, тем меньше у него бы осталось времени тревожится о нашем отъезде, тем меньше была бы вероятность того, что он передумает. Поэтому в тот день я была готова пойти на все, лишь бы он проспал до завтрака. А лучше и его тоже, хотя покормить дядю Рудольфа стоило.

И вот как он только тут без нас? Кто как не я будет ему пфанки жарить? А он ведь их так любит. Я остановилась на последней ступени и вздохнула. Ну уж нет. Отступать было поздно, слишком долго мы просились в академию. Мы и так на два года, можно сказать, опоздали: учиться принимали с восемнадцати лет, а нам с Норой – уже по двадцать. Собственно это-то и был последний аргумент против дяди Рудольфа, мы с Норой стали совершеннолетними и запрещать нам он как бы больше не имел права. Хотя бы по закону королевства. А на каникулы мы все равно приедем, так что не соскучится он без нас.

Я легонько толкнула дверь в комнату дяди Рудольфа и заглянула внутрь. Сопит он, как же еще. Укутался по уши. Я прошмыгнула внутрь и на цыпочках прошла к окну, задернула шторы поплотнее, дядя Рудольф обычно оставлял щелочку, чтобы вставать с первыми лучами и идти проверять свои посадки. Я хмыкнула и оглянулась на спящую фигуру, что мерно поднималась и опускалась. Один день не проверит, ничего не случится. Не придут же эти, с той стороны.

Так же тихо я выскочила из комнаты, окинула взглядом чемоданы и, не удержавшись, еще раз поправила бирочки с нашими именами. Я так вокруг своего чемодана уже третий день кружилась. Все равно, то он криво лежит, то топорщится что.

Натянув туфли, я выбежала на улицу, оббежала дом и остановилась под окнами дяди Рудольфа. Ну уж чтобы наверняка. Огляделась: невысокая скамеечка обнаружилась поблизости. Я подтащила скамеечку к окну и закрыла ставни. Уже чувствую, как лицо растягивается в самодовольной ухмылке. Теперь уж точно не проснется.

Слезла со скамейки и плюхнулась сверху, что делать дальше было не понятно. Посмотрела на горизонт – рассвет. Ну, это уже лучше. Осталось еще часа три до завтрака, из них ближайшие часа два меня никто не хватится, потом еще часа три до приезда кареты. А на одном месте мне спокойно не сиделось, хотелось бежать… да хоть в Арени. А ведь зачем тогда в Арени, если я готова была отправится в академию пешком? Мне же можно тогда напрямик, через лес. Вот была бы у меня карта… Эх.

Я вздохнула и опустила голову на руки. Не то что Нора, Нора вон дрыхнет себе спокойно в мягкой постельке. Но каждому свое: у Норы длинная русая коса, мягкие черты лица и куча поклонников, у меня – две общипанных косички да деревянная сабля, вырезанная дядей Рудольфом. Хотя я бы не сказала, что Нора у нас кисейная найнэн, в Пустоши такие не выживают, а в нашей деревне бы и тем более. Мы уже с детства таскали ведра с водой, эх, вот бы нам хоть одного водного в деревню, такое было бы хозяйство! Да только нету в округе магов ближе чем день пути верхом, на Пустоши только ведьмы и ведьмаки живут. Зелья и проклятья это конечно хорошо, старуха Хильда нас паре научила, вот только на этих зельях урожая не вырастишь. О проклятиях я вообще молчу. В добавок деревня у нас настолько далеко в глуши, что у нас и их-то знает только старуха Хильда. Да и то всего пару. Живем как варвары, чес слово.

Я решила пробежаться до Герхарда, может, даже круг по полю дяди Рудольфа сделаю. Только лучше с этим поосторожней, а то он мне уши оторвет, если что с его почти вызревшей витной случится.

По общеизвестной версии в академию мы с Норой рвемся, чтобы научится простеньким заклинаниям стихий полезных в хозяйстве. Может даже не доучится и вернуться домой раньше чем через четыре положенных года. Я не удержалась и хмыкнула, уж не знаю, кто нам поверил, проще назвать тех, кто не поверил. То есть все. Да и так ли это важно? Не поверить то, не поверили, а спорить никто сильно не стал, только вон одного дядю Рудольфа два года убеждать пришлось. Но он скорее боится, что с сами что-нибудь случится, Арени большой город как-никак, а там нам придется остановиться на пару дней. Из Пустоши на карете в Арени, там подаем заявления и ждем ответа из академии, у них как раз новый учебный год скоро начинается, а там, если повезет конечно и нас возьмут, за студентами пришлют кареты академии. Говорят, до Красного Ущелья от Арени пол дня верхом.

–Доброе утро, Герхард,– крикнула я во всю глотку, хорошо, что еще слишком рано и меня точно никто не услышит, и со всей дури стукнула соломенный бок.

Герхард качнулся со скрипом веревки и полетел обратно на меня, только вот я уже схватила его руку, крутанула и противник был повержен, прижат к стволу дерева. Нет, ну это решительно не интересно. Я отпустила его руку и похлопала по плечу.

–Не скучай тут без меня,– сказала я чучелу. –Дядя Рудольф тебя сегодня снимет, будешь в нашей с Норой комнате жить. А то ведь отсыреешь тут совсем без меня.

Герхард не ответил, и я оставила его висеть, напоследок еще раз толкнув в соломенный бок.

–Вернусь – прокляну,– крикнула я, уже убегая, и пригрозила Герхарду пальцем. А ведь точно, приеду-то я настоящей ведьмой, такие зелья научусь варить, такие силы вызывать. Я аж подпрыгнула от нетерпения. А в голове одна мысль стучит: только бы взяли, только бы взяли.

По полям слонялась я недолго, четко направляясь к пустоши. Там и урожай ничей не пострадает и точно никого не встречу, а то двадцать лет все-таки, не солидно уже сломя голову носится. В пустошь мало кто ходит, не растет там почти нечего кроме вереска. Так цветочки на отвар да, может, и пискуна какого в котел. Ну действительно? Кто за этим полезет в пустошь на рассвете?

По пустоши, изъеденной ямами и рытвинами, я пробиралась с легкостью. Уже привычные мы. Сухой вереск, в высоту почти с меня, слегка покачивался, красное солнце поднималось все выше. Я ловко перепрыгивала с холмика на холмик и раздвигала вереск в стороны. Направляться куда-то определенно было бессмысленно и даже невозможно: пустошь, абсолютно одинаковая, простиралась куда глаза глядят. И все же, наверное, буду скучать по ней. Пустошь у нас хоть и скучная, но родная. Да и тренироваться драться мне на ней нравилось, противники правда всегда воображаемые были, но так кто же стал бы учить нэйти. Хорошо хоть дядю Рудольфа уговорила на деревянную саблю.

Прикинув время по солнцу, повернула обратно. У меня был еще час, но никуда спешить уже не хотелось. Медленно петляя через заросли, я втягивала такой знакомый аромат полевых цветов. Вздохнула. Нет, все-таки скучать буду.

Я подошла к дому и убедилась, что была единственной его жительницей, кто уже не спал. Ухмыльнулась, значит сработала моя шалость с дядей Рудольфом. Он, конечно, злится будет, но уж больно отходчивый. Да и слишком о нашем с Норой отъезде беспокоится будет чтобы злится. И еще его любимых пфанков напеку. Точно.

Нора спустилась к завтраку, то ли учуяв запах, то ли просто решив наконец встать. Она все еще была в сорочке, плюхнулась за стол перед тарелкой.

–И вот когда только успела, а Мань?– протянула Нора и ухватила верхний пфанк.

–Спать надо меньше,– заметила я.

Нора поморщилась и промолчала, сонно жуя пфанк. –А папа?

–Папа спит еще,– ответила я и протянула Норе кувшинчик облепихового варенья.

Дядя Рудольф появился на кухне через пол часа. К тому времени и я, воровавшая каждый третий пфанк прямо с лопатки, и Нора, лениво облокотившаяся на стол и потаскивающая их из тарелки, уже наелись, а на столе виднелась высокая стопка. Решила, что на пару дней дяде Рудольфу точно хватит. Сперва он немного пофыркал на меня, да скоро успокоился и мирно запивал пфанки цветочным наваром.

Еще через пару часов, наконец, подъехала наша карета. Дядя Рудольф помог привязать чемоданы и, едва ли не задушив нас в объятьях, погрузил внутрь. Я поморщила нос от спертого запаха. Вот уж повезло. И это в этом нам два дня трястись придется? Нет, я конечно всегда чувствовала любые запахи намного лучше всех, кого я знала, но только это уже перебор. Хотя бы лошадь меня не заметила, а то могли бы вообще никуда не поехать. Все водила носом да ржала, пока я пряталась за каретой, прощаясь с дядей Рудольфом. Похоже ненавидят они меня все-таки, зверюги этакие.

Я продвинулась к окну и поудобней уселась на синем сиденье, Нора села рядом. Она еще долго махала в окно дяде Рудольфу, при этом ей приходилось перевешиваться через меня, а вот я занялась изучением кареты. Напротив меня, около окна, уже сидела пожилая найнэн и мирно похрапывала. Судя по количеству шалей, в которые была замотана наша спутница, я решила, что ехать она могла еще с болот на границе Пустоши. Так, это значит уже часов так шесть. Седые волосы были спрятаны под чепчиком, а на носу – маленькие кругленькие очочки. Не хотелось бы мне с ней говорить о погоде, да и плохо у меня получалось поддерживать разговор с незнакомцами. Так что даже хорошо, что спит. Пусть ее. Только вот на следующей остановке кто-нибудь да подсядет: все-таки шестиместная у нас карета.

–Маань.

Я уставилась в окно и смотрела как мимо мелькал вереск и, изредка, голубые цветочки. Если высунуться, можно было уже увидеть лес, чернеющий в дали. Ну как лес, по сравнению с лесами Арени или вокруг тоже Красного Ущелья академии, наш с Пустоши все лишь маленький лесочек. Так говорят по крайней мере, я-то ни разу в Арени не была. Дядя Рудольф если и ездил на ярмарку, то один. Наверное раз так пять за всю жизнь.

–Мааань,– сново протянула Нора. Наша спутница дернулась, всхрапнула, но не проснулась. Мда, похоже Нору старушка не очень заботила. Вот ведь не дает поспать человеку! Сама с ней разговаривать будешь, как проснется.

–Ну, Маааня.– Нора ущипнула рукав моего платья и легонько потянула, потом уже схватила за руку и начала трясти.

Я хмыкнула и повернулась к ней. –Чего тебе?

Нора улыбнулась, нет даже не так, Нора оскалилась, а потом резко стала рыться в своей небольшой суме через плечо, которая стояла рядом. Эх, не люблю я, когда она так лыбится, не всегда это хорошо заканчивается.

А тем временем Нора уже нашла то, что искала, и самодовольно протянула мне небольшой сверток. Знакомый запах ударил мне в нос, когда Нора только вытаскивала сверток из сумы.

–Это что, кестены?– воскликнула я, хотя ответ-то я уже знала. Этот запах было сложно перепутать.

–Ага,– кивнула Нора. –Твои любимые.

Я медленно развернула верх свертка и аж глаза вытаращила, действительно, это были мои любимые запеченные кестены.

–Онория! За ними же часов пять-шесть пешком до леса. Когда успела только, да и мне ничего не сказала, вместе бы пошли.

–Сюрприз.– Нора только развела руками и заключила меня в объятия.

–Да правда, не стоило же,– все пыталась отнекаться я. Хотя, если учесть, что мое лицо было вжато в ее плечо, получалось не очень. –Пять часов, а еще обратно!

Нора отпустила меня и села обратно, откинувшись на спинку. –А так я и не пешком.– И хитро-хитро так прищурилась.

Я вздохнула, нет она просто неисправима. Мы тут на четыре года уезжаем, а она! Еще одного охмурила. И ведь не кому из бедняг больше пары поцелуев-то не перепало, а все равно вокруг вертятся.

–Мы в Арени и тебе, наконец, Прынца найдем.

Я только хмыкнула. Вот уж спасибо, нужен он мне больно. Что я с ним делать-то буду? Хотя… Научил бы фехтовать – не отказалась бы.

Глава 2

К Арени мы подъехали следующим вечером. Почти всю дорогу я таращилась в окно, рассматривая причудливые пейзажи. В лес мы так не разу и не свернули, хотя огромные деревья с красными листьями простирались слева от кареты почти половину пути. По пути заехали в еще одну деревушку в Пустоши, там к нам присоединился добродушный и очень разговорчивый ведьмак лет так пятидесяти. Через несколько часов мы уже знали все и о его жене, талантливой ведьме, и о его сыне-оболтусе. Собственно из-за этого оболтуса он и ехал к своей тетке, из самого ведьмак-то вышел не очень, а жену расколдовать нужно.

Сошел ведьмак на следующей остановке, карета завернула в какой-то небольшой дворик, да там его и оставили. На развилке у леса вошла найнэн в черном пальто и остроконечной шляпе, потом нэйти с какой-то корзинкой, вышла наша первая попутчица, зашло еще двое, а мы все ехали и ехали. У меня тело уже не просто затекло, оно ныло от боли, только вот откинуться было некуда: на сиденье трое помещались только если очень сильно подвинуться. Вперед вытянуть ноги – тоже не выход, сиденья стояли так близко к друг другу, что я почти упиралась коленями в пассажира напротив. Разговоры не о чем с людьми, которых я больше никогда не увижу, тоже изрядно надоедали. Меня спасали только кестены, а то узнали бы наши попутчики, что я о них всех думаю и какой ужасный у меня характер.

Словом, когда на второй день мы наконец добрались до Арени, состояние у меня было никакое. Уже темнело и при мерном покачивании кареты и постукивании колес я задремала, как мы не пропустили нашу станцию – не знаю. Хотя почему же не пропустили-то? Я как раз таки почти уехала дальше. Вышло все очень просто: пока я дремала, облокотилась на окно, отвернув лицо от Норы, поэтому, что я сплю, она не заметила.

Приехали в Арени, остановились. Нора вышла из кареты и вероятно стала распоряжаться о наших чемоданах, самой бы у нее стащить их не получилось. Затем кто-то очень предприимчивый, вероятно та найнэн, что все боялась простудится всю дорогу, закрыла дверь. Ей видишь ли дует! И вот так бы и тронулась карета вместе со мной, Нора-то была уверена, что я вышла и жду ее на улице. А там темно и только один фонарь горел.

От продолжения пути меня спасла, как не странно, лошадь. Громко заржав и взбрыкнувшись, она тряханула карету – я слетела вперед и врезалась в какую-то найнэн. Вскочила с нее и быстро извинилась, намереваясь сесть обратно, как вдруг заметила, что мы в каком-то городе, снаружи мелькнула фигурка, напоминавшая Нору.

–Какая это станция?

–Арени,– безразлично пожав плечами бросила одна из попутчиц. Карета дернулась вперед.

–Подождите, подождите меня!

Я метнулась к двери и толкнула ее, только вот незадача, с той стороны кто-то был и этот кто-то уже потянул дверь. На ногах я не удержалась и грохнулась вниз, придавив, разумеется, незатейливого пассажира. Хотя бы мягкий.

–Найнэн, смотреть нужно куда вы идете,– гневно заметил кто-то подо мной. Я быстро поднялась на руках и посмотрела вниз, лицо собеседника оказалось прямо напротив моего. Дыхание перехватило от взгляда ледяных глаз. Взгляд скользнул по лицу незнакомца, я могла его хорошо разглядеть, ведь единственный фонарь стоял как раз-таки прямо рядом с нами. Обрамляя его лицо, длинные белые волосы были разбросаны на мостовой.

Одна из бровей незнакомца вздернулась вверх и тут я поняла, что он что-то говорил.

–Может, наконец, слезете? А, я понял,– его лицо исказилось в язвительной усмешке, –я думал, что разговариваю с найнэн, а тут,– он протянул руку к одной из моих косичек, –крыська какая-то.

–Чего!?– Я аж подавилась от наглости и резко вскочила, как будто бы нечаянно задевая его туфлей. –Ой, извините.

Незнакомец тоже явно не поверил моему тону, он все так же смотрел на меня с усмешкой.

–Крыська.

–Ах, вы… вы…!

В общем от покушения на жизнь и здоровье нахала спасла Нора, она, наконец, заметила мое отсутствие и спешила ко мне. Схватила меня за руку и резко оттащила в сторону, попутно извиняясь. К тому времени наш багаж был аккуратно сложен друг на друга на углу улицы, куда меня так усердно и тащила Нора, а оглянувшись, я увидела, как незнакомец медленно встал, поправил плащ и сел в карету.

–Нет, ты видела этого хама!?– воскликнула я и гневно зыркнула в его сторону.

–Видела, видела,– согласилась Нора. –А вот ты еще и рассмотрела.

–Ч-чего!?

–Да во все глаза ты на него пялилась. Симпатичный? А теперь хам да хам.

Я выдернула свою руку из Нориной хватки. –И ничего я не пялилась. Я из-за него вообще-то упала.

–Из-за него или на него?

Вот ведь. Я легонько хлопнула Нору по плечу и нахмурилась, она же только рассмеялась.

–Да ладно, ладно тебе. Мы же в городе впервые, никого кроме наших деревенских ведьмаков раньше и не видели. А тут,– Нора расставила руки по сторонам и махнула, –такой простор. У них же здесь красавчиков хоть отбавляй.

–Красавчиков, красавчиков,– передразнила ее я и подняла верхний чемодан, потом второй. Эх, и что же такого Нора туда нагрузила?

–Вон, помогла бы лучше мне, чем этих хамов разглядывать.– Я кивнула на оставшийся чемодан и два свертка. Они полегче, донесем вместе как-нибудь. –И он меня обозвал.

Мы тащились вперед по темной улице, я, хоть никогда и не бывала в Арени, была уверена, что знаю дорогу. Холцкнехт вроде хорошо объяснил, где находилась таверна, в которой можно было дешево остановится на пару дней. Прямо от станции, наверх в горку.

Наверх в горку тащить два нагруженных чемодана было не весело. Я насупилась и злобно стиснула зубы, как он вообще посмел!? Крыська. Какая я ему крыська!? Вот если бы не Нора точно бы пнула! Только вот лежачих не бьют, резонно заметила моя совесть. Да ради такого я бы ему и руку подала подняться!

–И как?

Я остановилась и обернулась к Норе. –Что и как?

–Как обозвал?

Я резко развернулась и поспешила вперед. Как, как. Интересно что ли так? Говорят же ей, обозвал, значит обидно. Эх. Только вот в чем-то он действительно прав. У меня же две тощие светло-серые косички торчат, а после кареты еще и жутко растрепанные, плащик тоже вон серенький такой. Таращила небось на него свои белые глазища. Как крыска. Маленькая такая крыска. Я шумно вздохнула и бросила Норе,

–Крыська. Он назвал меня крыськой.