Текст книги "Чертополох и роза"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Ничто нас больше не разлучит, – пылко объявил Яков. – Теперь я король, и меня нельзя отвлечь от избранной цели.
Но от цели его временно отвлекла Джэнет. Когда король попытался все ей объяснить, фаворитка ответила таким взрывом страсти, что он не смог устоять, и то, что должно было стать кратким прощанием, превратилось в столь бурную ночь наслаждений, что Яков начал сомневаться, действительно ли Маргарита сумеет освободить его от чар, каковыми опутала Джэнет Кеннеди.
– Она умеет так любить? – потребовала ответа Джэнет.
Она схитрила. Этой ночью был зачат их сын. Человек, любящий детей, не способен проявить равнодушие к собственному ребенку.
Король продолжал видеться с Джэнет, а Маргарита не сетовала. Она была превосходной любовницей – всегда мягкой, доброй и понимающей.
«Я исполню обещание, данное так много лет назад, – пообещал себе Яков. – И женюсь на Маргарите».
И так они медленно приближались к трагической развязке. Король твердо решил жениться на Маргарите Драммонд. Последняя уже родила ему дочь. Девочку назвали в ее честь, и Яков настоял, чтобы малышку именовали леди Маргаритой Стюарт. Сын Джэнет родился через два года после дочери Маргариты, и Яков так безумно любил этих детей, что не мог бы сказать, кто ему милее. Впрочем, если он не мог бросить любовницу, то как отказался бы от ребенка?
Якову часто приходили на ум воспоминания собственного детства. Он не мог позволить своему крошке Якову страдать, как страдал сам. А значит, надо все время навещать сына, а мать, естественно, всегда была с ребенком. В общем, все эти годы разброда и шатаний и Джэнет, и Маргарита удерживали короля около себя: Джэнет – бурными страстями, Маргарита – тишиной и покоем.
Но любил Яков Маргариту и решил, что перед свадьбой надо окончательно порвать с Джэнет.
Когда король приехал рассказать о предполагаемой женитьбе, молодая женщина прикрыла глаза тяжелыми веками и откинула назад пылающие огнем волосы; но ни разу не посмотрела па него.
– Я принял решение, – отчеканил Яков. – И между нами отныне все кончено.
– А наш сын?
– Не думай, что я когда-нибудь оставлю его. Мальчик станет графом Морэй; и ты тоже не будешь забыта. Я подарю тебе замок Дарнауэй и окружающие его леса. Он будет твоим, пока ты не выйдешь замуж или не обзаведешься другим спутником. В этом случае замок вернется ко мне.
Дженет, прикрыв глаза, кивнула. Графство Морэй… Замок Дарнауэй… Это очень хорошая награда.
– Вроде бы в лесах Дарнауэя неплохая охота, – спокойно заметила она.
Король улыбнулся. Пусть думает, будто он намерен охотиться там и навещать ее во время охоты. Не стоит говорить, что он и не думает снова видеться с ней после женитьбы на Маргарите Драммонд.
– Да, просто великолепная.
Тогда она обвила Якова руками и бесшабашно рассмеялась. Ну, это в последний раз, и он был готов уступить. Что значит одна ночь среди тех, что ему еще оставались? «Прощай, Джэнет», – сказал он себе, уезжая наутро.
Он часто гадал потом, какую роль Дженет и ее семейство сыграли в последовавшей за этим трагедии. Но он ни в чем не был уверен, и Дженет могла быть ни при чем, ведь и многие другие противились его браку.
Когда Якову сообщили эту новость, он вспомнил, как давным-давно услышал о смерти отца.
Маргарита в замке Драммонд занималась приготовлениями к свадьбе. С ней была ее четырехлетняя дочь, леди Маргарита Стюарт, а еще две самые младшие сестры – Юфимия, не слишком счастливая в браке с лордом Флемингом, и незамужняя Сибилла.
Сестры спокойно завтракали, а через несколько часов все три были мертвы. Одно из поданных им блюд содержало смертельный яд.
Так горе постигло короля во второй раз. «Я никогда не забуду Маргариту», – скорбно повторял он, как некогда клялся, что никогда не забудет о смерти отца.
Яков был убит горем, но первым долгом подумал о ребенке и немедленно отправился в замок Драммонд, чтобы увезти девочку в Эдинбург. Он сам будет охранять дочь.
Король часто думал о том, кто совершил подлое убийство, но не было никакой возможности это узнать. Кое-кто уверял, что лорд Флеминг, страшно устав от своей жены Юфимии, хотел избавиться от нее и ненароком погубил еще двух сестер.
В действительности никто этому не верил. Очень многие выступали против союза короля с Драммондами. Даже появилась группа людей, считавших, что для Шотландии великим благом стал бы брак Якова с Маргаритой Тюдор, дочерью короля Англии. Беспощадных политиков не остановило бы то, что вместе с Маргаритой им пришлось убить и двух ее сестер.
В голове Якова шевелились подозрения насчет Кеннеди. Возможно ли, что порывистая Джэнет и ее семейство избрали такой способ уничтожить более счастливую соперницу? Не надеялись ли Кеннеди поставить Дженет на место погибшей?
Якову было все равно: он не отличался мстительностью. Что бы он ни сделал, это не вернет Маргариту.
Король равнодушно внимал приводимым ему доводам. Политический брачный союз – это долг короля. Он обязан подумать о том, какое благо принесет Шотландии, избрав верный способ сохранить мир с исконным врагом вдоль границы. Ничто так легко не укрепляет мир между странами, как брачный союз королевских домов.
Яков знал, что они правы. Пусть ведут переговоры с Генрихом VII.
Это было сделано. И теперь король, предполагавший оплакивать Маргариту Драммонд, как он думал, всю жизнь, готовился к встрече с другой Маргаритой, ехавшей с севера, чтобы разделить с ним трон.
Глава 3
ЧЕРТОПОЛОХ И РОЗА
В солнечный июньский день, через четыре месяца после смерти матери, Маргарита, королева Шотландии, выехала из Ричмонда в сопровождении отца. Вдоль дороги, по которой ехала кавалькада, собирались толпы народу, и Маргарита не могла скрыть восторга оттого, что стала средоточием таких празднеств.
Девушка была юна и прекрасна. Она все еще оплакивала нежную любящую мать, но не так уж часто видела ее и при жизни, так что теперь казалось, будто Елизавета Йоркская скончалась довольно давно. Так много событий произошло в этот промежуток времени: волнующие приготовления приданого – а как Маргарита любила эти шелка и дамасский атлас, этот пурпурный и алый бархат! Какое удовольствие получала она от приносившейся ей дани уважения! Жизнь слишком прекрасна, чтобы грустить.
Пусть юный Генрих поджимает губки и называет сестру легкомысленной. Ей это безразлично. Брат тоже пребывал бы в радостном волнении, делайся все это ради него.
Маргарита слышала рассказы о своем муже, и ей все это нравилось. Девушка жаждала быть рядом с ним. Король Яков был красив и бесстрашен, любил охоту и турниры, а еще увлекался музыкой.
– В нем есть все, чего я хотела бы от мужа, – говорила она друзьям.
Выезжая верхом из Ричмонда, Маргарита ни разу не оглянулась, ни разу не спросила себя, увидит ли когда-нибудь вновь эти башни и башенки. Она твердо верила, что жизнь в Шотландии придется ей по вкусу и не возникнет причин сожалеть о прошлом.
Девушка выглядела очаровательно в костюме для верховой езды из зеленого бархата с пурпурными блестками; и, видя изящную фигурку на белой лошади, люди сердечно приветствовали свою прелестную маленькую принцессу. Тем более, что она уже стала королевой, и этот брак должен принести стране мир. Маргарита улыбалась, принимая приветствия. Как и Генрих, она не страдала застенчивостью и восторженно отвечала ликующему народу.
Когда Маргарита уставала ехать верхом, ей услужливо подавали карету: великолепную, с золотистой парчовой обивкой золотой бахромой; на дверцах был вышит королевский герб Англии. А еще у Маргариты была колесница, при виде которой у всех дух захватывало от восхищения, – повозка, отделанная медвежьими шкурами и украшенная гербами Англии, а сбруя лошадей и попоны – из черного и алого бархата. На кучерах – цвета Тюдоров, зеленые с белым, зато поверху вышиты соединенные гербы Англии и Шотландии.
Они неспешно добрались до Колвестона в Нортгемптоншире, где король предполагал оставить дочь. Здесь располагались владения бабушки Маргариты, графини Ричмонд, в чью честь ее и назвали.
Графиня устроила великое пиршество, дабы отпраздновать прибытие возлюбленных сына и внучки; и веселье длилось около педели.
Но вскоре настало время продолжать путешествие, и Маргарита в зале Колвестона прощалась с отцом и бабушкой. Вся сопровождавшая их знать и те, кто собрался по этому случаю, наблюдали церемонию прощания.
Король обнял дочь, произнес напутственные слова и подарил разукрашенный молитвенник с собственноручной надписью: «Помяни доброго и любящего отца в своих молитвах. Генрих К.».
Маргарита была тронута этим знаком отцовской любви. В эту минуту она вспомнила, что навсегда покидает дом, и, несмотря на всю окружавшую ее помпезную праздничность, на роскошь гардероба, девушка ощутила тревогу.
Откуда ей знать, какой окажется эта новая страна, куда она едет? Ее отец и вся родня будут далеко-далеко, и Маргарита попадет во власть своего шотландского мужа.
Но, когда Колвестон исчез за спиной и путешествие возобновилось, девушка обнаружила, что теперь, когда отца рядом нет, к ней стали относиться с еще большим почтением. Страхи растаяли, и настроение мигом поднялось.
Во время долгой поездки по Англии Маргариту всюду встречали с почетом. В любом городке и деревне, еще издали заметив процессию, начинали звонить в колокола. Местные лорды радушно принимали путешественницу и везде с ней обращались, как с королевой.
Все восхищались красотой и обаянием Маргариты, яркой тюдоровской внешностью, веселым нравом, цветущим здоровьем и прекрасным аппетитом. На всем пути от Линкольншира до Йоркшира ее приветствовали шериф сэр Уильям Коньерс, сэр Эдвард Сэвидж, сэр Ральф Райдер, сэр Джон Милтон, сэр Джон Сэвил и лорд Скроун – самые достойные люди в этих краях, почитавшие своим долгом собраться и приветствовать дочь своего короля. Когда Маргарита достигла города Йорка, ворота распахнулись, и лорд-мэр вышел приветствовать ее во главе видных сограждан, а граф Нортумберленд, одетый в великолепный камзол алого бархата, с бриллиантами, сверкающими на воротнике и рукавах, вел за собой дворянство. Звучали трубы, и менестрели распевали в честь английской принцессы и королевы Шотландии.
Маргарита очень веселилась на церемониях, ожидавших ее в этом старинном городе. В платье из парчи, с украшенным драгоценными камнями поясом, каковой не только охватывал талию, но ниспадал до самого подола, дочь Генриха VII посетила архиепископа Йоркского и там же, в его дворце, прослушала мессу; а потом ей представили местное дворянство. Маргарите хотелось задержаться в этом прекрасном городе, по не следовало забывать, что ее ждет жених.
Это было дивное путешествие, с народным ликованием и празднествами на каждом шагу. Отличная наездница, Маргарита могла ехать верхом часами, не чувствуя ни малейшей усталости. Если ей хотелось перемен, то следом двигались великолепная карета или еще более роскошная повозка. А потом они наконец достигли границы.
Это был очень важный момент. Люди здесь проявляли еще большее ликование, чем где-либо раньше: до чего же приятно видеть сверкающую процессию, а не бешеные орды дикарей, готовых все жечь и разрушать!
«Мир навсегда!» – таково было общее желание. И прекрасная девушка – в сущности, совсем ребенок, – с круглым, румяным личиком и сверкающими золотом волосами несла людям эту мечту.
«Да здравствует принцесса Маргарита! – кричали они. – Да здравствует Маргарита, королева Шотландии!»
Теперь Маргарита знала, как следует принимать восторженные клики толпы, ибо ныне она была милостивой леди, а не робкой юной принцессой.
Леди Дарси, супруга капитана Бервика, встретила Маргариту у ворот. Гостью осыпали приветствиями и комплиментами, кроме того, в ее честь был приготовлен пир. Для развлечения пригласили музыкантов, устроили танцы, а еще некое охотничье действо – дикие собаки дрались с большими медведями. Потом Маргарита приготовилась въехать в страну своего мужа.
Вся в сверкающих драгоценностях, с глазами, горящими ярче любых бриллиантов, и алыми от возбуждения щеками, она являла собой прелестное зрелище, верхом па белой лошадке. И торжественный миг настал: ворота широко распахнулась, и Маргарита проследовала из Англии в Шотландию.
Она с нетерпением огляделась. «Это страна, где я теперь королева», – сказала она себе. Девушка испытывала волнение, видя ее впервые. Здесь происходило множество отчаянных битв. И как чудесно было думать, что отныне тут воцарится радость!
Первая остановка была в Ламмермуре. Любопытные выходили посмотреть на свою королеву, и у всех дыхание захватывало при виде ее юности, красоты и грации.
В Ламмермуре Маргариту встречали местные дворяне, и, хотя все они выказывали королеве глубокую преданность, она заметила, что нарядам шотландской знати не хватает того великолепия, коим блистали одеяния английских лордов. На их дублетах не было ни золота, ни драгоценных камней, зато они были сшиты из превосходного бархата или вельвета.
Здесь королева получила подарок от мужа – фрукты, каковые, по его мнению, освежат благородную леди во время путешествия. Маргарита была еще так молода, что испытывала голод при любых обстоятельствах, а потому с удовольствием проглотила угощение. Теперь настало время попрощаться с английскими дворянами, сопровождавшими дочь своего короля от северных владений до границы, но Маргарита сделала это без сожалений и отправилась дальше, к Фасткаслу. Ехать им пришлось по таким диким местам, подобных которым принцесса никогда не видела. А из ее покоев в Фасткасле открывался вид на залив у Сент-Эббс-Хэд – от черных, крутых и обрывистых скал до Вулф-Крэйга, грозно нависавшего над замком. Двигались путешественники медленно, потому что земли Ламмермура таили немало опасностей. Маргариту предупреждали о предательских топях, скрытых среди пустошей, и только опытные проводники могли помочь им проделать этот путь без потерь.
Той ночью, несмотря на теплый прием, оказанный ей лордом и леди Хьюм, хозяевами Фасткасла, Маргарита почувствовала, что и впрямь оказалась в чужой, неведомой стране.
Она провела в замке всего одну ночь, а наутро выехала к Хаддингтону. Поздно вечером королева и ее спутники достигли женского монастыря в Хаддингтоне. Настоятельница ожидала Маргариту. Королева переночевала в монастыре со своими придворными дамами – леди Лайл, леди Стэнли, леди Гилдфорд и графиней Суррей. Кавалерам, естественно, не дозволялось оставаться в женской обители, поэтому их отправили ночевать к Серым братьям.
Жители Хаддингтона вышли посмотреть, как отбывает торжественная процессия. Свиту королевы охватывало все большее волнение – близилась встреча с королем. А Маргарита, нисколько не сомневаясь, что произведет на супруга неизгладимое впечатление, все-таки жаждала выглядеть в тот миг как можно лучше.
Им предстояло достигнуть замка Далкит к полудню, и, поскольку это всего в семи милях от Эдинбурга, казалось почти неизбежным, что там-то и произойдет встреча царственных невесты и жениха.
До замка Далкит оставалось полмили, когда Маргарита вдруг выразила недовольство своим видом. Она подъехала на лошади к статс-даме, леди Гилдфорд, и хмуро осведомилась:
– Как я выгляжу?
Леди Гилдфорд ответила, что ее величеству должно быть известно, сколь глубокое восхищение она вызывает, и что опое поистине заслуженно.
– Но я думаю, что должна предстать во всем блеске, а это платье мне не нравится. Кто знает, что ждет нас в Далките?
Леди Гилдфорд поняла, что имеет в виду Маргарита. Первая встреча – великое событие, и король вполне мог проскакать семь миль от Эдинбурга, чтобы неофициально увидеться с невестой до того, как знакомство произойдет публично, с должной помпой.
– И как ваше величество намерено поступить? – спросила леди Гилдфорд.
– Переодеться в самое лучшее платье, а остаток пути проделать в карете.
– Что? Раздеться прямо тут, на дороге?!
– А почему бы и нет?
– Но слыханное ли дело, чтобы королева меняла платье в карете па обочине дороги?
– Отныне станет слыханным, – отрезала Маргарита, – потому что именно так я и собираюсь сделать, И никто не посмеет мне возразить.
Леди Гилдфорд недовольно поджала губы. Еще с самого начала путешествия она наблюдала приступы упрямства у юной госпожи. Маргарита сейчас больше, чем когда бы то ни было, напоминала своего брата Генриха. Девочка отличалась таким же своеволием и только ждала момента показать характер.
Отговаривать принцессу не имело смысла. Процессия остановилась. Из сундука достали платье, дамы окружили карету, и королева сменила дорожный костюм на ослепительно великолепное одеяние.
К Далкиту Маргарита подъехала в бархате и драгоценном уборе. Глаза ее сияли от предвкушения встречи с королем, а круглые щечки пылали здоровым румянцем.
Кастелян замка Далкит и его супруга ожидали, пока королева проследует через городские ворота, и граф с низким поклоном подал ей ключи от замка.
Леди Мортон проводила Маргариту в покои, и та, выразив полное удовлетворение их комфортом, а также любезностью графини и ее супруга, осталась с придворными дамами готовиться к предстоящему пиршеству.
Пока леди Мортон принимала благодарности Маргариты, во дворе замка вдруг началась какая-то суета. Леди Мортон побледнела и, забыв, что находится в присутствии королевы, подбежала к окну.
– Король здесь, – повернувшись, объявила она Маргарите.
Глаза принцессы широко распахнулись, и по всему телу пробежала дрожь. Но, вспомнив, сколь ослепительное зрелище она являет собой в великолепном наряде, девушка невольно бросила на леди Гилдфорд преисполненный торжества взгляд. «Вот так-то! Ну, разве я была не права?» – казалось, говорила она.
Маргарита подскочила к окну, но король уже вошел в замок.
– Его величество идет сюда, к вашей милости, – прошептала леди Мортон.
Маргарита разгладила складки на платье и машинально подняла руку, поправляя золотистые локоны. Не было времени спрашивать, как она выглядит, но это и не требовалось: принцесса сама знала, что дивно хороша.
Дверь открылась, и на пороге возник Он. Король был удивительно красив в охотничьем костюме даже без всяких изысканных украшений. Он ведь приехал сюда прямо с охоты, без церемоний, видимо желая подчеркнуть, что это неофициальная встреча.
«Он прекрасен», – думала Маргарита и решила, что уже любит его. Какое счастье, что она здесь, в Шотландии, и пусть пока номинально его жена!
Король раскраснелся от скачки и, возможно, разделял волнение Маргариты, ведь, в конце концов, и он впервые видел свою жену, как она – мужа! У Якова были карие глаза, темно-рыжие волосы, и сейчас девушка вдруг поняла: те, кто уверял, что это самый красивый король на свете, не лгали.
Король с улыбкой – самой доброй и нежной, какую Маргарита могла представить, направился к ней. Принцесса низко присела, а он поднял ее обеими руками и, притянув к себе, поцеловал.
Маргарита не могла отвести от него глаз. Король будил в ней какие-то совершенно новые чувства. Но принцессе и в голову не пришло, что вряд ли хоть одна женщина, столкнувшись с Яковом Шотландским, в той или иной степени не испытывала подобного волнения. Маргарита была неопытна и так привыкла к лести, что верила, будто король разделяет ее восторги. Она не задумывалась о том, что мужчина тридцати с лишним лет, а тем более такой красавец, не мог не испытать бездну любовных приключений.
Яков за долгие годы правления убедился, что всегда разумнее соблюдать внешние приличия, а потому, отойдя от жены, стал приветствовать ее свиту. Он поцеловал ручки всем дамам и весьма учтиво раскланялся с кавалерами.
И все это время Яков думал: «Она всего лишь дитя. Бедная маленькая девочка! Такая нетерпеливая, но решительно настроенная исполнить свой долг. Юная Маргарита Тюдор! О, почему это не другая Маргарита? Моя Маргарита!»
Отдав дань вежливости придворным, было вполне уместно вновь обратить внимание на невесту. Король вернулся к ней, взял за руку и отвел в сторону. Видя, что его величеству угодно побеседовать с принцессой, все держались в отдалении. Яков, улыбаясь Маргарите с высоты своего роста, шепнул:
– Вы прекрасны… куда прекраснее, чем я смел надеяться.
– Зато все, что мне о вас говорили, – правда.
– И что же обо мне говорили?
– Что вы самый красивый в мире король! Яков рассмеялся:
– Знай я об этих разговорах, стал бы опасаться, что после столь лестных описаний могу вас разочаровать.
– Вы меня вовсе не разочаровали.
Глаза Маргариты сияли, губы слегка приоткрылись. Яков – великий охотник до женщин – знал эти приметы. Принцесса не лицемерит, так что исполнять супружеские обязанности ему будет вовсе не трудно. Король был рад увидеть в жене чувственность, сравнимую со своей.
– Надеюсь, – сказал он, – вы будете счастливы в Шотландии.
– Я знаю, что буду… теперь, когда увидела милорда.
– Вы всегда делаете выводы после столь краткого знакомства?
– Всегда.
– А разумно ли это?
– Я могу доверять только собственным чувствам, а они очень редко мне изменяют, – ответила Маргарита.
Он поцеловал ей руку.
«Сладчайший святой Ниниан! – подумал король. – Нам надо поскорее идти к придворным, иначе мы займемся любовью, не успев оказаться в постели!»
Яков сравнивал девушку с другой Маргаритой. Эта никогда не будет тихой и безмятежной. С досадой он вспомнил о Дженет Кеннеди, почувствовав в этой девочке необузданную, хотя еще не вполне пробудившуюся страстность. Но когда-нибудь она, пожалуй, сравнится с Дженет. Это напомнило королю о его Маргарите, сидящей за последним в жизни завтраком вместе с сестрами. Могла ли Дженет приложить к этому руку? Но сейчас неподходящее время думать об этом, как, впрочем, и любое другое, поскольку те события давно канули в прошлое. Но Яков и в самом деле испытывал неловкость оттого, что о Дженет ему напомнила Маргарита Тюдор, девочка, на которой он обязан жениться ради блага своей страны.
– Пойдемте, – предложил король, – нам не следует пренебрегать своими друзьями. И клянусь, нас ожидают отличный обед и вино.
Они сидели рядом за столом, уставленным роскошными яствами и винами, и Маргарита все время ощущала близость короля.
– Жаль, что вам надо вернуться в Эдинбург без меня.
Яков со смехом легонько коснулся ее руки. Это походило на ласку. Карие глаза короля светились нежностью. А принцесса не подозревала, что такое выражение непременно появляется в этих глазах, когда их обладатель смотрит на женщину – даже если это базарная торговка рыбой или служанка из таверны.
– Не слишком благопристойно для короля было примчаться сюда таким образом, – усмехнулся Яков. – Но я сгорал от нетерпения повидать невесту и уверить, что ей нечего бояться.
– Я никогда бы вас не испугалась, – ответила Маргарита. – Вы добрый и хороший, а самая счастливая женщина в Шотландии – это королева.
Он снова улыбнулся:
– Вы, англичане, умеете говорить куда красивее, чем мы тут, в Шотландии. Надеюсь, наши грубые манеры не оскорбят вас.
– Вы… грубый?
– Еще увидите, – предупредил король, но в его взгляде поблескивала усмешка, и принцесса влюбилась еще больше.
Маргарита танцевала для него, выбрав себе парой леди Суррей: ей так хотелось показать королю, как много она умеет! Девушка вспомнила, как они с Генрихом танцевали на свадьбе своего брата и Екатерины Арагонской, а все присутствовавшие потом уверяли, что никто еще не танцевал так замечательно. А еще Маргарита словно воочию увидела, как отец и мать наблюдают за ними с довольной улыбкой, радуясь крепкому здоровью и хорошему настроению детей.
Но тогда она танцевала по-детски, стараясь перещеголять Генриха; а теперь двигалась в танце как женщина – грациозно и соблазнительно.
Король аплодировал и, когда Маргарита вернулась на место, объявил, что очарован своей суженой.
– Но близится ночь, – добавил он, – и мне надо поспешить в Эдинбург, потому что, как вы помните, мы еще не дали брачных обетов, вступив в союз лишь через доверенное лицо. И пока мы не сделаем все, как должно, нам, увы, придется побыть в разлуке.
– Но скоро мы дадим эти обеты, – отозвалась Маргарита.
– Я рад, что вы ждете этого момента с таким же нетерпением, как и я.
Когда король попрощался и отбыл, леди Гилдфорд хотела предупредить свою подопечную, что ей не следует так откровенно показывать свои чувства, но статс-дама понимала, сколь непросто давать советы королеве Шотландии и английской принцессе.
Маргарита спала и грезила о будущем. Она танцевала для короля с леди Суррей, а он вдруг поднялся и сам стал танцевать с нею, крепко сжимая в объятиях. Его карие глаза смотрели настойчиво; Яков говорил, что и не представлял, насколько она красива. Маргарита охотно прильнула к его груди. Ей стало очень тепло, и внезапно она почувствовала, что задыхается.
Принцессу разбудил мерцающий свет в комнате, и она раскашлялась от дыма.
Маргарита поспешно вскочила с постели, и тут в комнату вбежала леди Гилдфорд:
– Ваша милость! Вставайте скорее, нельзя терять ни минуты!
– В замке пожар?
– Боюсь, что так.
Принцесса торопливо надела платье и выбежала из спальни. В приемной к ней присоединились придворные дамы, и с ними была графиня Мортон.
– Скорее спускайтесь вниз, ваше величество, – сказала графиня. – Случилось нечто ужасное – весь замок в опасности.
Торопливо сбегая по лестнице, они слышали крики, доносившиеся снаружи. Казалось, яростное пламя наступает со всех сторон, и отовсюду раздавалось потрескивание огня.
К женщинам присоединились граф и несколько его дворян.
– Пожар начался в конюшнях, – пояснил он. – Боюсь, они полностью сгорели. Но, думаю, замок нам удалось спасти. Вам нечего бояться, сударыни. Мы можем остаться здесь. Огонь усмирен.
Это была тяжелая ночь. Маргарита, хоть и вернулась в спальню, заснуть больше не смогла. Она долго стояла вместе со своими дамами у окна, глядя на тлеющие развалины конюшен, а узнав, что обе ее новые белые лошадки погибли при пожаре, принцесса бросилась на кровать и заплакала, как ребенок.
Милые, дорогие лошадки, она так их любила! Лошадки, что привезли ее в такую даль!
– У меня уже никогда не будет лошадей, которых бы я так любила, – горевала девушка.
Но утром пришло нежное послание от короля. Он узнал о несчастье, постигшем его невесту, и был глубоко огорчен. Обещал приехать сегодня же, но, коль скоро Далкит оказался несчастливым для Маргариты местом и она здесь не будет чувствовать себя так удобно, как хотелось бы королю, он предлагал немедленно перебраться в расположенный неподалеку замок Ньюбэттл, где и пребывать до торжественного въезда в Эдинбург и настоящей свадьбы. «Это продлится всего несколько дней – и только чтобы я смог подобающим образом поухаживать за вами», – писал Яков.
Маргарита, услышав это сообщение, повеселела и вместе со свитой тотчас отправилась в Ньюбэттл.
Она уже совсем успокоилась, без всяких хлопот обосновалась в новом жилище и села играть в карты (принцесса обожала это занятие) у себя в покоях, когда доложили о прибытии гостя.
Маргарита поднялась и невольно вскрикнула от восторга – Яков куда больше походил на короля в черном бархатном камзоле с алыми вставками, отороченными белым мехом.
Принцесса вернула жениху поцелуй, и он, усевшись рядом, выразил сочувствие по поводу печальных событий прошлой ночи.
Маргарита рассказала о гибели своих белых лошадок и опять заплакала.
– Они были такие милые… – пробормотала она, – и я их очень любила…
– У моей Маргариты – нежное сердце, – отозвался король. – Но не надо плакать – мне больно видеть ваши слезы. У вас появятся другие лошадки, а мы возблагодарим Бога, что с нами не произошло никакой беды.
Принцесса смахнула слезы и сказала, что благодаря ему чувствует себя счастливой.
– Ну, – улыбнулся король, – вы еще ничего не знаете о счастье. Погодите, пока мы поженимся на глазах у моего народа. – Он хлопнул в ладоши. – Нельзя ли нам послушать музыку? Я думаю, дорогая, вы любите ее не меньше, чем я.
Заиграли менестрели, и король попросил Маргариту потанцевать для него с леди Суррей, как в Далките, и принцесса с радостью выполнила просьбу. Глядя на счастливое личико, которое всего минуту назад было таким печальным, король думал, что Маргарита, в конце концов, просто ребенок.
Будучи большим любителем музыки, Яков сам захотел что-нибудь сыграть и действительно мастерски исполнил на клавикордах небольшую пьесу. Маргарита захлопала в ладоши и объявила, что никогда не слышала столь прекрасной игры. Потом король взял лютню и сыграл для нее такую нежную мелодию, что девушка была совсем очарована.
– Я уверен, – заметил Яков, – что здесь найдутся и другие, кто мог бы усладить наш слух.
Маргарита знаком велела сэру Эдварду Стэнли сыграть на клавикордах и спеть.
– Чудесная английская баллада, – одобрил исполнение король и взглянул на одного из дворян, сопровождавших его в Ньюбэттл. – А теперь спойте дуэтом, – приказал он.
И они спели, причем голоса сливались в столь совершенной гармонии, что все присутствующие восторженно зааплодировали. Но хлопали они не только пению, а еще и тому, что дуэт оказался символом зарождающегося союза между двумя странами.
И опять Якову пришлось оставить невесту. Уходя, он шепнул Маргарите:
– Как я хотел бы провести эту ночь с вами! – Король почти не лукавил – девушка была так молода и свежа, а он устал от любовницы, появившейся после смерти Маргариты Драммонд. – Увы, короли и королевы вынуждены подчиняться созданным для них правилам… как бы им ни хотелось поступить иначе.
Горящие щеки и блеск глаз Маргариты яснее всяких слов говорили, что она разделяет желания короля.
– Всего несколько дней… – прошептал он.
– Да, несколько дней, – повторила принцесса. Она настояла па том, чтобы проводить Якова до коня, и король вместе со своими дворянами и невестой покинул дворец.
Яков еще раз обнял Маргариту, а потом вскочил в седло, не ставя ногу в стремя, – ловкость, вызвавшая общий восторг. Он повернулся, снял шляпу и, отвесив невесте поклон, ускакал прочь, во тьму.
Эти дни королевских ухаживаний стали самыми счастливыми из всех, что знала Маргарита. Король верхом приезжал в Ньюбэттл, девушка играла для него на лютне и клавикордах, а он – для нее; и все замечали, насколько внимателен к Маргарите король – вплоть до того, что в ее присутствии всегда остается с непокрытой головой.
В замке неизменно велись беседы и звучала музыка, а потом наконец настал тот августовский день, когда Маргарите предстояло торжественно въехать в Эдинбург.
Придворные дамы одевали принцессу в платье из золотой парчи, отделанное черным бархатом; украшали ее шею жемчугами и драгоценными камнями, когда графиня Суррей явилась доложить, что прибыл подарок от короля. Это были две лошадки взамен потерянных при далкитском пожаре.
