Текст книги "Седьмая — для тайны"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Наступил день перед балом. Я пошла в Бэлл-Хаус повидать Рэчел. Она вся излучала какое-то сияние. Мне казалось, что она собирается поделиться со мной какой-то радостью, но она колебалась. Я вспомнила тот случай, когда ее напугал мистер Дориан, и тогда она доверилась мне. Ведь она очень отличалась от Тамарикс; та была замкнута и все свои тайны держала при себе.
Я еще раз придирчиво осмотрела ее платье. Свое-то я осматривала уже раз пятьдесят!
– Вы сносите его только глядя, – с кривой усмешкой заметила Лили. – Ручаюсь, милая, вы будете в нем как конфетка!
Мне было страшновато. Пригласит ли меня кто-нибудь танцевать?
Мы снова и снова повторяли наши па и достигли в них совершенства, но меня волновали партнеры… У Тамарикс их будет полно, не только из-за ее красоты и шарма, но и потому, что бал дается в ее доме и хозяйка бала – ее мать. Несмотря на то, что сделала тетушка Софи, чтобы бал состоялся, люди будут считать своим долгом приглашать Тамарикс. И у Рэчел не будет недостатка в кавалерах: в ее беспомощной хрупкости таилось некое очарование. Но я? Может быть, меня пригласит Джек Гриндл или Дэниэл. Криспин? Не могу вообразить его танцующим!
Пока я предавалась этим размышлениям, Рэчел вдруг произнесла:
– Дэниэл сделал мне предложение.
Я изумленно посмотрела на нее. В голове мелькнуло:
«Все-таки ей первой из нас сделали предложение! Тамарикс это не понравится: она считает, что во всем должна быть первой она».
– Как прекрасно! – воскликнула я.
– Не знаю. Все это так сложно…
– Он очень славный и добрый! Вы будете отличной парой! Ты дала согласие?
Она отрицательно покачала головой.
– Почему? Тебе он не нравится?
– Нравится и даже очень. Мы с ним давно были друзьями, еще до того, как его отец женился на тете Хильде. Некоторое время назад… – она замолчала и нахмурилась. – Я… мне он очень нравится, – закончила она.
– Я понимаю. Это слишком быстро. Мы только что закончили школу… Конечно, многие женятся очень молодыми. А вы давно знакомы?
– Да, но здесь дело не в этом…
– Что ты сказала?
– Я невольно ответила ему, что не могу… Я ненавижу себя за это… Он всегда так хорошо относился ко мне, ты же знаешь. Он был так добр. Я чувствовала себя в безопасности рядом с ним… после…
Я вдруг все поняла. Рэчел все еще не могла забыть того ужаса, который испытала у себя в спальне, она все еще слышит приближающиеся шаги, слышит прерывистое дыхание за дверями запертой спальни… Меня не удивляло, что после пережитого она хотела чувствовать себя в безопасности, как и я после того происшествия в лесу.
– Видишь ли, – продолжала она, – он же ничего не знает о дяде… Он думает, что все в порядке… Мы были такими друзьями.
– А все и в порядке! Просто дело в том, что все случилось очень быстро. Ты еще не готова к этому!
Рэчел пристально посмотрела вдаль.
– Не думаю, что я теперь когда-нибудь смогу…
– Но он же тебе очень нравится!
– Да, нравится… но…
– Тебе просто нужно время, – сказала я, подумав, что именно так сказала бы и тетушка Софи. – Подожди, что будет, когда об этом услышит Тамарикс!
– Я ей не скажу. Пожалуйста, Фредди, не говори ей ничего!
– Конечно, нет! Но я бы очень хотела увидеть ее лицо! Она же любит во всем быть первой!
Я улыбалась. Я была убеждена, что Рэчел выйдет замуж за Дэниэла. Это будет правильно, и она будет счастлива, как и ее тетя. Какое замечательное завершение того, что они пережили в доме, где царил мистер Дориан.
Танцевальный зал в Сент-Обине был великолепен. Пальмы в горшках и цветущие кусты, принесенные из теплиц, расположенные в художественном беспорядке; отполированный французским маслом пол; музыканты в ярко-розовых рубашках и черных пиджаках на импровизированной эстраде, – все это выглядело очень величественно и внушало благоговейный трепет.
Миссис Сент-Обин, чудом выздоровевшая по случаю бала, приветствовала гостей. Она сделала себе лишь одну уступку: принимала гостей, сидя в богато украшенном кресле, к которому гости приближались с большим почтением. Тетушки Софи и Хильда находились рядом с ней, как бы желая напомнить гостям, что их протеже не менее важны, чем Тамарикс, но, разумеется, это был Сент-Обин Парк, и миссис Сент-Обин была в нем основной хозяйкой. Мы с Рэчел имели право присоединиться к Тамарикс на этом балу.
Тамарикс сидела по одну сторону от миссис Сент-Обин, мы с Рэчел – по другую. Я чувствовала себя гораздо менее уверенно, чем дома, где тетушка Софи и Лили заявили, что я выгляжу очень красивой.
– Красавица бала, вот кем ты будешь, – заявила тетушка Софи.
А Лили добавила:
– Ну вот, мисс Фред, я никогда не знала, что платье может быть так к лицу девушке! Вы выглядите настоящей конфеткой!
Однако рядом с Тамарикс в огненно-красном шифоне и Рэчел в васильковом крепдешине я поняла, что мне далеко до «красавицы бала», и то, что выглядело «конфеткой» дома, было не столь прелестно в элегантном танцевальном зале.
Как только заиграла музыка, перед нами оказался Гастон Марчмонт. Он поднял глаза к потолку и что-то сказал о трио очаровательниц; затем с изящным поклоном спросил Тамарикс, не окажет ли она ему честь… Она только этого и ждала, и ее как ветром сдуло с места.
К нам подошли братья Гриндл. Дэниэл пригласил Рэчел, а меня Джек. Джек прекрасно танцевал, весело болтая о великолепии пола, размерах танцевального зала и выражал уверенность, что теперь, когда Тамарикс выросла, балы будут устраиваться чаще. Это была легкая, ничего не значащая болтовня.
Второй танец Гастон Марчмонт танцевал с Рэчел, Дэниэл с Тамарикс, а меня пригласил друг Сент-Обинов, джентльмен средних лет, которого я прежде видела один раз.
Я догадалась, что следующий танец буду танцевать с Гастоном. Он, видимо, решил облагодетельствовать каждую из нас, и это мне не понравилось. Мне не хотелось быть выбранной «по протоколу» или по долгу. Я понимала, что на самом деле ему совсем не хочется танцевать со мной.
Когда окончился танец и мой партнер отвел меня на место, я с удивлением увидела Криспина, беседующего с тетушками Софи и Хильдой.
При моем приближении он встал. В этот момент Гастон подвел Рэчел к ее месту. Она раскраснелась и выглядела счастливой.
– Это было очень приятно, – сказал ей Гастон, – я должен сделать вам комплимент: вы божественно танцуете!
Рэчел что-то прошептала в ответ, но в этот момент начался следующий танец, и я поймала на себе взгляд Гастона. Не успел тот вымолвить и слова, как Криспин, положив руку на мое плечо, твердо сказал:
– Этот танец обещан мне!
Когда мы с Криспином заскользили в танце, я увидела, что Гастон поражен.
– Надеюсь, я не разочаровал тебя, вырвав из рук потрясающего Марчмонта? – смеясь, спросил Криспин.
В ответ я тоже рассмеялась. Мне было очень приятно и весело.
– О нет, – успокоила я Криспина. – Он хотел пригласить меня только потому, что считал себя обязанным сделать это!
– Ты уверена, что он считает это своим долгом?
– В данном случае, да!
– Ты говоришь загадками. Имеешь в виду, что в других случаях он может не столь ревностно стараться выполнить свой долг?
– Вовсе нет. Просто я подумала, что он всегда хочет выглядеть безупречным в глазах общества!
– Вижу, на тебя он не произвел столь глубокого впечатления, как на некоторых. Я доволен этим. Правда, боюсь, я танцую не так хорошо, как он! Он действительно отличный танцор! Если речь зашла о танцах, скорее всего, ты найдешь меня неуклюжим. Не присесть ли нам? Полагаю, тебе это будет удобнее!
Не дожидаясь моего ответа, он подвел меня к креслам возле пальм. Мы сели и некоторое время наблюдали за танцующими. Гастон танцевал с одной из дам. Криспин проводил его взглядом и заметил:
– Да, это мастер! Скажи, как ты думаешь, Флоре нравится новая кукла? Она приняла ее?
– Иногда кажется, что приняла, а иногда… не уверена. Мне чудится, что у нее такой взгляд, будто она знает, что это всего лишь кукла. Тогда она морщится и на лице у нее появляются такие складки.
– Да что ты говоришь? А раньше так бывало? Я имею в виду складки на лице?
– Не уверена! Может быть.
– Бедная Флора! – Криспин некоторое время молчал, потом произнес:
– Тогда продолжай периодически навещать коттедж!
– Конечно!
– Трудно говорить в этом шуме. Мы поужинаем вместе? Я подойду к тебе. У тебя с собой карточка для танцев?
Я протянула ему свою карточку. Не спрашивая меня, он небрежно нацарапал свои инициалы против танца перед ужином.
– Ну вот, – сказал он, – у тебя множество шансов потанцевать с теми, кто умеет это делать, но этот танец мой!
Я была разочарована, что он пригласил меня только на этот танец, и в то же время он держал себя несколько повелительно. Он даже и мысли не допускал, что я не соглашусь. Это было типично для него и напоминало мне поведение Тамарикс.
Я не удержалась и спросила:
– Вы всегда говорите людям, что им делать?
Он спокойно посмотрел на меня, поднял брови и улыбнулся.
– Это способ быстро получить то, чего желаешь!
– И всегда успешный?
– Увы, нет!
– А если я уже обещала танец перед ужином?
– Ты же не обещала, правда? Он не был записан в твоей карточке!
– Но ведь она только что начата…
– Так все в порядке, не так ли? Я думаю, мы поужинаем вместе. Я хочу поговорить с тобой.
Мне это было приятно, и я заметила, что когда мы шли к моему креслу, некоторые гости смотрели на нас с интересом.
Один раз я танцевала с Гастоном. Он подошел ко мне вскоре после того, как Криспин проводил меня на место. Полагаю, Криспин не имел ни малейшего желания танцевать несколько презирая это занятие, без сомнения потому, что не умел хорошо это делать!
Он занялся разговором с одним из управляющих имением, а позже с джентльменом, имевшим поместье в нескольких милях от Сент-Обина, который был приглашен на бал с женой и дочерью.
Гастон танцевал прекрасно и всячески давал мне понять, что и я превосходная партнерша… Он находил меня очаровательной, а цвет моего платья – вообще его любимый цвет. Я догадывалась, что когда он танцевал с Тамарикс, его любимым цветом был огненно-красный, а когда танцевал с Рэчел – отдавал предпочтение васильковому. Ну, хорошо, он мог быть не искренним, но пытался сказать что-то приятное, в отличие от Криспина.
Разговор касался Сент-Обин Парка и Криспина.
– Это обширное поместье, не так ли? Вероятно, самое большое в Уилтшире? Тамарикс говорит, что вы проявляете интерес к странной паре из коттеджа на территории поместья.
– Вы имеете в виду сестер Люси и Флору Лейн?
– Их так зовут? А как насчет куклы, которую одна из них нянчит и думает, что это настоящий ребенок?
– Это правда!
– Странно, не правда ли?
– Это продолжается уже много лет.
– Она считает, что кукла – хозяин поместья?
– Когда он был ребенком, она была его няней.
– И он проявляет особую заботу об этих сестрах?
– Они обе были его нянями. Люди часто так относятся к своим няням! Это очень хорошо, что мистер Криспин о них так заботится!
– Действительно щедро! Тамарикс говорит, что у вас прекрасные отношения с сумасшедшей и вас она очень интересует!
– Мне ее очень жаль!
– У вас, вижу, доброе сердце, и вы часто их навещаете. Тамарикс говорит, что вы ходите туда, когда другой сестры нет дома, и пытаетесь выяснить, отчего же бедная женщина потеряла рассудок?
– Тамарикс вам это рассказала?
– А это не так?
– Ну…
– Разумеется, нам всем нравится добираться до сути вещей. А ведь должно же быть что-то, что свело ее с ума, как вы думаете?
– Не знаю…
– Вероятно, с вашей пытливостью, вы это узнаете!
Танец подошел к концу.
– Мы должны потанцевать еще! Для меня это огромное наслаждение! Вы полностью заняты?
– У меня свободны один или два танца, – ответила я, когда он вел меня к моему месту.
Во время следующих танцев с другими молодыми людьми я думала, почему это Гастон Марчмонт проявляет такой интерес к сестрам. Я подозревала, что Тамарикс рассказывала о них много небылиц. Она всегда любила все преувеличивать, а Флора с ее куклой, конечно, необычна.
Вскоре, забыв о Гастоне, я стала ждать танца перед ужином. Боялась, что Криспин забудет обо мне, но как только объявили танец, он уже был тут.
Мы сделали один тур по залу, когда он заявил:
– Теперь мы пойдем и займем тот столик, который захотим. Иначе нам придется сидеть с кем-нибудь еще.
Криспин подвел меня к двум креслам под пальмой, на которых мы сидели раньше. Между креслами был накрыт столик на двоих.
– Этот подойдет, – сказал он. – Положи свою карточку на стол, чтобы видели, что он занят. А теперь пойдем со мной и возьмем что-нибудь поесть.
В столовой был накрыт длинный стол, украшенный зажженными свечами. Стол ломился от всякой всячины: тут были и холодные цыплята, и семга, и паштеты, и всякие салаты. Все выглядело очень соблазнительно.
С полными тарелками в руках мы вернулись к нашему столику, на котором уже стояло серебряное ведерко с бутылкой замороженного шампанского.
Музыка смолкла и гости устремились в столовую.
– Какая предусмотрительность! – заметила я. – Быть первыми! – В самом деле! Мы избежали толпы, а нас здесь уже все ждет! Он сел напротив меня. Один из слуг подошел и налил шампанское в бокалы.
Криспин испытующе посмотрел на меня и поднял свой бокал.
– За Фредерику! – произнес он. – За ее выход в свет! Ты довольна, что детство позади?
– Думаю, да!
– Что ты собираешь теперь делать?
– Я не слишком много размышляла об этом!
– Большинство девочек хотят поскорее выйти замуж; это, кажется, конечная цель. А ты?
– Я не думала об этом!
– О, ладно уж! Все девочки об этом думают!
– Вероятно, вы не знаете всех девочек! Только некоторых!
– Наверное, ты права. Во всяком случае, ты на пороге взрослой жизни. Твой первый бал! Он тебе понравился?
– Очень.
– Однако я слышу удивление в твоем голосе.
– Никогда не знаешь, как все пройдет. А если бы меня никто не пригласил танцевать?
– Это поставило бы тебя в неловкое положение. Готов поклясться, ты не любишь ждать, пока тебя пригласят! Tы бы сама захотела пригласить!
– Любой бы захотел…
– И ты бы пригласила танцевать Гастона Марчмонта?
– Вот уж этого я бы никогда не сделала!
– О! Я забыл, что ты не так впечатлительна, как некоторые! Ты очень проницательна, вот что!
– Надеюсь… Немного…
– Тебя не удивило, что я попросил оставить мне танец перед ужином? – он внимательно посмотрел на меня. – У нас с тобой в прошлом несколько необычных встреч, не так ли? Ты помнишь, как мы с тобой покупали куклу? А событие в Холмистом лесу?
Я вздрогнула. Помню ли я? Этого я никогда не забуду! Я могла мысленно перенестись туда в любое мгновение! Это всегда стояло передо мной!
Он протянул руку через стол и крепко сжал мои пальцы.
– Прости! Я не должен был напоминать тебе об этом!
– Ничего, – ответила я. – Но этого я никак не могу забыть!
– Это было ужасное испытание для тебя! Но, слава Богу, я проезжал мимо!
– Он умер из-за этого, – сказала я. – Я не могу забыть об этом.
– Это лучшее, что могло с ним случиться. У него не были мужества посмотреть правде в глаза, когда он открыл свое истинное лицо, а между тем все время корчил из себя святошу.
– Он, наверное, был в страшном отчаянии, когда пошел в конюшню и повесился…
– Не думай о нем, как о мученике. Будь счастлива, что я оказался рядом. Я не испытываю сожаления!
– А вы не думали, что он умер потому, что знал, как вы его презираете? Тогда в лесу, я была убеждена, что вы его убили. Вас это не волнует?
– Нет. Он был трусом и лицемером, изображая из себя святого, а поступал, как грязное животное! Я могу только paдоваться, что смог помочь тебе и разоблачить его! Лучшее, что он сделал, – это то, что он избавил мир от своего гнустого присутствия – и, дорогая моя Фредерика, твое благополучие гораздо важнее его жалкой жизни! Посмотри на это с такой точки зрения, и у тебя не останется чувства жалости к этому отвратительному созданию. Мир избавлен от него; я был бы оправдан, если бы убил его, но гораздо удачнее что он сам это сделал!
На его лице не было сочувствия, но я все еще не могла отрешиться от мысли, что несмотря на все это мистер Дориан хотел быть добрым,
Криспин продолжал: I
– Просто я не должен был снова это ворошить! Я хотел убедиться, что тебя это не тяготит! Не нужно! Жизнь иногда может быть отвратительной, и ты должна это понять. Вспоминай о приятном и выкинь все дурное из головы!
Теперь он очень доброжелательно улыбался мне, и я вспомнила слова Тамарикс о том, что, если мы спасли кого-то от чего-то ужасного, мы любим их, потому что это напоминает нам, как сами добры и благородны.
– Хочешь еще семги? – спросил Криспин.
– Нет, спасибо!
– Ладно, теперь скажи мне, что ты думаешь о мисс Флоре? Вы с ней часто беседуете, не так ли?
– Немного. Но я говорила вам, что в ее словах мало смысла.
– Ты думаешь, что иногда она понимает, что куклу подменили?
– Кукла действительно не очень похожа на старую, правда? Теперь делают кукол в другом стиле, а та у нее была старинная…
– Но она же не сказала, что это не та…
– Нет, но она выглядит озадаченной… Правда, такой она бывала в последнее время.
– Как будто пытается что-то вспомнить?
– Скорее обратное: пытается не вспоминать…
– Она пробовала что-нибудь тебе рассказать?
Я колебалась, а он пристально наблюдал за мной.
– Да? – выпытывал он. – Как бы пытается что-то тебе открыть?
– Это картинка в детской, – сказала я, – она все время смотрит на нее и в это время что-то тихонько шепчет. Мне удалось разобрать только: «чтобы тайну никогда не раскрыли!»
– Так эта картинка…
– Не знаю! Полагаю, дело в ней. На память мне пришел разговор с Гастоном Марчмонтом во время танца, и я продолжила:
– Должно быть, произошло что-то, лишившее ее рассудка… что-то очень драматичное. Вероятно, это имеет отношение к какой-то тайне, которая никогда не должна быть раскрыта.
Криспин спокойно смотрел в тарелку, пока я говорила.
– Наверное, это случилось давно, когда вы были младенцем. Это так напугало ее, что она лишилась разума. Вероятно, она была виновата и делает вид, что ничего не произошло… и хочет вернуться в более ранние дни. Поэтому она и хочет, чтобы вы для нее оставались младенцем…
Он медленно произнес:
– Интересная теория!
– Меня, правда, смущает, что если бы что-то действительно случилось, люди бы об этом знали. Но, может быть, об этом знает только Флора! Все довольно таинственно. Один или два раза я слышала, как она упомянула Джерри Уэстлейка.
– Джерри Уэстлейка?
– Кажется так…
– Что она о нем говорила?
– Просто назвала его имя.
– Поблизости живет семья Уэстлейков. Супружеская пара средних лет с дочерью, которая где-то служит. Был еще и сын, уехавший за границу. В Австралию или Новую Зеландию. Мне не слишком много известно о них.
– Ну, а я лишь слышала, как она прошептала его имя один или два раза!
– Полагаю, она любит тебя?
– Уверена, ей нравится, когда я захожу.
– Только когда мисс Люси нет дома?
– У меня такое впечатление, что мисс Люси не любит посторонних. Вероятно, она считает, что они могут вывести Флору из равновесия.
– Но это не удерживает тебя?
– Мне нравится беседовать с Флорой, а ей – со мной. Не вижу в этом никакого вреда!
– А ты от природы любопытна!
– Полагаю, что так.
– И ты заинтригована тайной этих сорок, тебе интерес" но знать, в чем же причина того, что лишило рассудка бедную Флору!
– Я все более склоняюсь к тому, что это последствие какого-то ужасного шока. Такие вещи бывают!
– А мисс Хэммонд стала сыщиком-любителем и полна решимости разгадать тайну?
– Вы преувеличиваете!
Криспин засмеялся.
– Но в преувеличении есть доля правды?
– Я полагаю, любому было бы интересно!
– И особенно некоторым! – он поднял бокал. – Я желаю тебе успехов в твоих начинаниях!
– Если известна причина чего-нибудь, больше шансов поставить все на свои места!
– А может быть, истина настолько ужасна, что ее не надо раскрывать? Ведь в этом случае можно многое испортить?
– Подозреваю, что такая возможность есть.
– Мы все время говорим о других. Расскажи мне о себе. Чем ты занимаешься, когда не посещаешь Флору?
– Я совсем недавно окончила школу и еще ничего для себя не решила…
– Тебя впереди ждут много балов и других развлечений. Они будут тебя занимать. Кажется, для моей сестры запланировано несколько приемов, и не ошибусь, если скажу, что ты и Рэчел примете в них участие!
– Да, мы всегда втроем с тех пор, как я переехала сюда.
– Ты счастлива в Харперз-Грине?
– Очень счастлива! Тетушка Софи удивительно хорошо относится ко мне!
– Мне так жаль было услышать о твоей матушке!
– Это было печально, потому что она никогда не получала от жизни удовольствия. Отец бросил нас, а она хотела вернуться в свой старый дом, но его продали. Мы поселились в маленьком доме неподалеку от старого; из наших окон мама постоянно видела их бывший особняк, и это ее убивало…
– Так Харперз-Грин более счастливое место?
– Мне очень повезло, что у меня есть тетушка Софи!
– Твой отец…
– Я не помню его. Они с мамой расстались давно.
– Такое случается, – кивнул Криспин. «Вероятно, вспомнил о жене, покинувшей его», – подумала я.
– Надеюсь, когда ты выйдешь замуж, то будешь счастлива, как сейчас в Роуэнзе.
– Благодарю вас. Надеюсь, вы тоже будете счастливы!
– Ты знаешь, что произошло. В Харперз-Грине немного тайн, кроме той, которая так привлекает тебя. Моя жена оставила меня. Вероятно, ее нельзя упрекнуть за это!
В голосе Криспина звучала горечь, и я чувствовала, что надо сменить тему, но не знала, как это сделать. Мы замолчали.
Наконец, я нашлась. Указывая рукой на роскошно убранный зал, я произнесла:
– Сколько хлопот было, чтобы приготовить все это!
– У нас очень хорошие домоправительница и дворецкий. Они имеют богатый опыт и были счастливы показать свое искусство! Она покинула меня ради другого, – продолжал он, – а потом погибла в железнодорожной катастрофе.
– Это, наверное, было для вас большим ударом?
– Что? Ее бегство или смерть?
– И то и другое, – сказала я.
Криспин не ответил.
Я довольно неосторожно произнесла:
– Ничего. Вы сможете найти себе другую… Я думала о леди Фионе, которая, как говорили, очень ему' подходит. Однако, как мне показалось, разговор принимал несколько необычный оборот, затруднительный для нас обоих.
– О да, – сказал он. – У тебя есть кто-нибудь на примете? Мне пришлось продолжить.
– Ходили слухи о леди Фионе…
Криспин рассмеялся.
– Ходили слухи? Мы с ней хорошие друзья. На брак никогда не было и намека. Она недавно вышла замуж за моего друга. Я был на их свадьбе.
– Так это лишь сплетни?
– Сплетни есть всегда. Будь в этом уверена. Если люди считают, что человеку пора остепениться, они тотчас же попытаются найти ему жену!
Меня поразило облегчение, которое я испытала при этих словах.
Часы били полночь, гости расходились, вставая из-за столов.
– Увы, – сказал Криспин, – этот приятный вечер подходит к концу. Спасибо, что поговорила со мной!
– Я получила от этого огромное удовольствие!
– И ты не жалеешь, что я настаивал, чтобы ты присоединилась ко мне?
– Это была лучшая часть вечера, – честно призналась я, Он улыбнулся, встал и подвел меня к группе гостей, вставших в круг в середине танцевального зала. Оркестр заиграл старинный народный танец, а мы все стали подпевать и хлопать в ладоши.
Арчи Гриндл отвез нас с, тетушкой Софи домой. Лили уже с нетерпением поджидала нас.
– Горячее молоко вас ждет, – сообщила она. – А как прошел бал?
– Он был очень хорош, – ответила тетушка Софи. – Горячее молоко весьма кстати. Оно поможет нам снять усталость и спокойно заснуть. Где же оно?
– На кухне. Идемте. Оно уже готово!
Мы сидели на кухне, пили молоко и отвечали на вопросы Лили.
– Молодые люди, наверное, чуть не дрались друг с другом, чтобы потанцевать с тобой? – спросила Лили.
– Это, конечно, сильно преувеличено, но партнеров у Фредди было полно! – ответила тетушка Софи. – И что ты думаешь? Ею целиком завладел хозяин дома!
– Что вы говорите! – удивилась Лили.
– Правда, он танцевал с ней немного, но танец перед ужином был с нашей юной леди! Он даже записался заранее, чтобы никто его не опередил! Разве не так, Фредди?
– Да, все так и было!
– Ну, черт меня побери! – воскликнула Лили.
– За ужином он угощал ее шампанским!
– Не говорите! Шампанским! Это крепкое зелье!
– Могу тебе сказать, что было все очень торжественно. Я вспомнила балы в Сидер-Холле. Одно время они внушали мне ужас: я всегда боялась остаться без кавалеров, пока не сказала себе, что меня это ни капли не волнует! Если они не хотят танцевать со мной, то я с ними и подавно!
– Это главное, – изрекла Лили. – Глупые молодые люди, они не понимают, наверное, что теряют! Ну, с мисс Фред вовсе не тот случай!
– Конечно. О чем с тобой говорил Криспин, Фредди? Я вспомнила нашу беседу.
– В основном о сестрах Лейн. Он проявляет к ним интерес и хотел знать, что я думаю о Флоре.
– Он действительно очень добр к ним, – сказала тетушка Софи.
Она сидела, прихлебывая молоко, и возвращалась мысленно в те дни в Сидер-Холл, когда, полагаю, партнеры устремлялись к моей матери, а не к ней. Воистину Лили права: молодые глупцы не знали, что они теряют!
Я любила тетушку Софи больше, чем когда-либо.
