Текст книги "Лев-триумфатор"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Кого это волнует? – сказал он. – У меня есть три отличных парня, и я горжусь ими.

Мне хотелось, чтобы он схватил меня, встряхнул, как много раз прежде. Я хотела услышать от него, что все это глупость, ерунда. Да, Пенн – его сын. Он ходил к ней, когда я была нездорова и, кроме того, огорчился, что я не родила сына. Я хотела услышать от него, что с этим покончено. Я знала, что он изменял мне, наверное, сто раз… тысячу раз во время своих долгих отлучек.

Но случилось иначе. Он ушел, и в ту ночь я больше его не видела.

«Значит, это правда, – сказала я себе. – Он хочет избавиться от меня. Он хочет жениться на Ромелии, которая может дать ему сына, и не одного… законных сыновей».

* * *

Инстинкт подсказывал, что моя жизнь в опасности, и я абсолютно не сомневалась, с чьей стороны она грозит. Мой муж хотел жениться на другой женщине, а поводом для женитьбы служило желание иметь наследника. Это пронырливое ничтожество вкралось в мою семью и теперь очень ловко плетет сети.

Сама по себе она значит для него не больше, чем сотни других женщин, которые у него были. Но она доказала, что может приносить сыновей… а таким мужчинам, как Джейк, хочется наследников. У них это навязчивая идея. Вот, к примеру, наш последний король: несколько жен поменял, и главной целью его жизни стала заповедь: «Мне нужен наследник».

Это лозунг сильных мужчин. Им обязательно нужно продолжить свой род. Дочери им не нужны.

Джейк обожал мальчишек, ему всегда было интересно с ними; а девочек он не замечал, разумеется, только до того возраста, когда они становятся сексуально привлекательными. Джейк был страстным, необузданным мужчиной, который всегда знал, чего он хочет, и добивался своего любой ценой.

Теперь как раз такой случай.

Я больше не желанна для него, ведь я исчерпала свои возможности и безнадежно ждать от меня сына. Поэтому нужно убрать меня с дороги.

Я вспомнила об Изабелле, о неколебимой настойчивости Фелипе. Он хотел меня, хотел узаконить нашего сына. Фелипе хотел жениться на мне, а Изабелла стояла на его пути, так же, как я теперь на пути Джейка и Ромелии.

Изабеллу нашли мертвой под лестницей. Она – не первая, скончавшаяся таким образом. Говорили, что когда-то давно королева намеревалась выйти замуж за Роберта Дадли. Но у него была жена, и ее обнаружили мертвой под лестницей.

Берегитесь, отвергнутые жены!

Что же делать? Можно поехать к матери. Допустим, я скажу: «Матушка, позволь мне жить у вас, потому что мой муж хочет меня убить».

Можно поговорить с дочерью. Но позволю ли я это себе? Она и так ненавидит отца. В доме поселилась ненависть. А в глубине души все-таки теплилась надежда, что я заблуждаюсь. Часть меня словно говорила: «Он не может тебя убить. Прежде он любил тебя – именно любил, иначе его чувства не назовешь. Ты осталась той же, лишь постарела немного и больше никогда не родишь сына. Но он никогда не убьет тебя. Ты все еще имеешь над ним власть, можешь разозлить, привести в бешенство. Как забыть те годы, полные страсти и безудержного взаимного влечения – да, взаимного. Правда, случались и ссоры, но разве эти ссоры не доставляли удовольствие вам обоим?»

Вот почему казалось невероятным и поразительным, чтобы Джейк задумал меня убить.

* * *

Бывало, я просыпалась среди ночи, вся дрожа, от каких-то смутных кошмаров.

Джейк подолгу не бывал дома, и я часто оставалась одна. Он разъезжал по приморским городам, где в это время усиленно готовились к отражению возможного нападения Испанской Армады.

В данном случае это меня устраивало, – оставалось время на размышления. Я отчетливо вспоминала сцены из прошлого, перебирая отдельные мелкие эпизоды нашей совместной жизни. И каждый раз, в конце концов, я говорила себе: «Нет, я не верю, что он способен на это… только не Джейк».

Я решила не видеться с Ромелией. Видимо, она знала, что мне известно, кто отец Пенна. Джейк наверняка все ей рассказал.

Пенна я также не видела, мальчишка старался не попадаться мне на глаза. Мне неприятен был даже его вид – сильный, здоровый, живущий у меня, как у себя дома, сын Джейка и другой женщины, которая смогла сделать то, что мне не удалось.

Линнет беспокоилась обо мне.

«Мама, ты здорова?» – постоянно спрашивала она. Порой она заставляла меня прилечь и сидела рядом.

А в доме продолжали происходить странные вещи. Как-то раз, когда Джейк был в отлучке, я проснулась ночью и увидела в комнате фигуру. Неясную фигуру в сером. Она стояла у двери. Я не могла разглядеть лица, закрытого покрывалом.

Я закричала, и в комнату сбежалась прислуга.

– Кто здесь? – кричала я. – Сюда кто-то вошел. Найдите, кто это!

Они искали, но никого не нашли. Несколько позже появилась заспанная Дженнет. Понятно, она замешкалась, вылезая из постели любовника.

– Тебе приснился страшный сон, мама, – успокаивала Линнет. – Я напишу бабушке, чтобы она прислала тебе успокоительное. Ты немного не в себе.

Кто входил в мою комнату и с какой целью? Что со мной? Я не из тех, кого легко запугать. Почему меня одолела эта странная усталость, разбитость, чуждая моей натуре?

Линнет сказала, что я должна на день остаться в постели. Я перенесла потрясение. Она принесла мне еду. Я ужасно хотела спать.

– Это хорошо, – сказала Линнет. – Значит, тебе нужно отдохнуть.

Я заснула, а когда проснулась, уже стемнело. Я увидела неясную фигуру у кровати и закричала. Надо мной склонилась Линнет.

– Все хорошо, успокойся, мама. Я сидела с тобой, пока ты спала.

* * *

Да, я стала другой. Со мной что-то случилось. Усталость не проходила. Весь день меня одолевал сон.

«Что на меня так подействовало?» – спрашивала я себя и снова вспомнила о бабушке, как она учила меня в детстве разбираться в травах. Я была не слишком внимательной ученицей, а мама говорила: «Кэт, дорогая, внимательно слушай бабушку. Она очень умная и много понимает в таких вещах. В жизни тебе это пригодится. Когда с ней случилась ужасная трагедия, она нашла утешение в своем саду и гордилась своими познаниями, как ты гордишься успехами в верховой езде».

Чтобы угодить матери, я старалась учиться у бабушки, и в результате кое-что сохранилось в моей памяти.

«На земле найдется все, что угодно, Кэтрин. Для жизни и для смерти. Есть растения, которые лечат, и которые убивают. Есть такие, которые бодрят, и такие, которые погружают в сон».

Погружают в сон. Я вспомнила – маковый сок!

Кто-то пытается вывести меня из равновесия. Но кто? Кто входил в мою комнату? У кого в доме есть серый балахон? Кто в нем стоял у двери?

Почему же я, которая боролась с Джейком Пенлайоном и даже иногда выходила победителем, теперь постепенно превращалась в апатичную испуганную женщину?

Это мне предстояло выяснить.

Я была уверена, что кто-то подсыпает зелье в мою пищу. Возможно, Ромелия и Джейк действовали заодно. Что если они сговорились погубить меня? Что если Ромелия уже видит себя хозяйкой этого дома? Что если они с нетерпением спрашивают друг друга: «Сколько еще ждать?»

Фелипе никогда не говорил мне, что ждет смерти Изабеллы. Между тем Изабелла умерла, а в тот день, когда это случилось, все домочадцы ходили на аутодафе и ни меня, ни Фелипе на гасиенде не было.

А теперь Джейк отсутствовал. Он сделал это специально? Не надеется ли он по возвращении найти меня мертвой… скажем, под лестницей.

Кто задумал столкнуть меня? А кто столкнул Изабеллу? Слуга Эдмундо. Он признался. Но он сделал это ради Фелипе и, значит, виновен Фелипе. Кто может совершить такое ради Джейка? Безусловно, Джейк из тех, кто предпочел бы такие вещи сделать сам. Мог бы он тайком пробраться в дом, когда считалось, что он далеко? Мог бы он войти в мою комнату, затащить меня на верх лестницы и оттуда сбросить вниз? Или придушил бы сначала? Я слышала, это можно сделать, зажав рот мокрой тряпкой. Говорили, так поступили с Изабеллой.

Мне обязательно нужно восстановить силы и твердость духа. Прежде всего следовало выяснить, каким образом я превратилась в слабое беззащитное существо.

Джейк называл меня дикой кошкой, а я стала тихой мышкой, испуганной и попавшей в ловушку. Сейчас я – пассивная женщина, которая позволила другим строить смертельную западню.

«Хватит!» – приказала я себе.

Больше я не буду ничего пить и есть в своей комнате. Если обедать за общим столом и брать пищу с того же блюда, что и остальные, то никто не сможет ничего подмешать в мою еду.

Я сделала этот первый шаг и сразу почувствовала себя гораздо лучше.

Итак, я заняла место во главе стола, поскольку Джейк отсутствовал. Ромелия сидела, – вот хитрюга опустив глаза. Неудивительно, что она не смеет даже взглянуть на меня.

Линнет пришла в восторг.

– Да ты поправляешься, мама, – сказала она.

* * *

Через три для у меня восстановились силы. Я смеялась над собой: мысль, что Джейк хочет жениться на Ромелии, казалась нелепой. Чем она может привлечь его? Ее скромность надоест ему через неделю. Только я подхожу Джейку, так же как Джейк подходил мне.

Чтобы это понять, мне потребовались двадцать лет и нависшая угроза убийства.

Тем временем странные случаи возобновились. Я не могла найти свой плащ в шкафу и послала за Дженнет, но ее нигде не было.

– От этой чертовки никакого толку! – взорвалась я. Я вышла в сад и обнаружила ее у овощных грядок. Я спросила:

– Куда ты пропала?

– Ой, что вы, госпожа, я тут все время, – ответила она.

– Ты не знаешь, где мой зеленый плащ?

– На месте, утром был на месте, госпожа. Я его видела, когда доставала вашу одежду.

– Ну, а сейчас его там нет.

– Где же ему быть, госпожа?

Она пошла за мной назад в мою комнату.

Она открыла шкаф – там висел мой плащ.

– Вот он – на своем месте.

– Его здесь не было.

– Но, госпожа, я сама его сюда повесила.

– Десять минут назад плаща здесь не было.

Она не посмела возразить, только с сомнением покачала головой.

Такие случаи повторялись неоднократно. У меня постоянно что-нибудь пропадало, я у всех спрашивала о пропаже, а потом обнаруживала ее на своем месте.

Домочадцы начали обращать на это внимание, и Линнет это очень беспокоило.

* * *

Я часто спускалась к хижине, где скрывался Роберто. С того момента на рассвете, когда он уехал, я томилась неизвестностью. О нем ничего не было слышно. Что с ним? Я надеялась, что он не попал в черные списки и избежал неприятностей, которых опасался.

Он молод и импульсивен, ему не тягаться с такими людьми, как Вальсингам.

Иногда я тихонько входила в хижину и искала, не спрятался ли он там.

В то время так много говорили о заговоре и испанской угрозе, что мое беспокойство о нем усилилось. Поэтому я бы не удивилась, если бы вдруг обнаружила его здесь.

К этому времени я чувствовала себя гораздо лучше. Если бы не свидетельство аптекаря, то я бы все пережитые страхи приписала своему глупому воображению. Теперь я уверена, что Джейк не причастен к козням против меня. Скорее всего, суп и эль отравила Ромелия. И много лет назад она же отправила меня в коттедж Мэри Ли. Возможно, Джейк говорил ей, что я когда-то давным-давно отвергла его; и вот теперь он задумал убить меня, при этом не навлекая на себя и тени подозрения.

Но потом Джейк надолго уехал от нас, и мы потеряли его на многие годы.

В то время я была в безопасности. Кто сделал восковую фигурку – подобие меня? Ромелия? Но как тогда она оказалась в кармане Джейка? Положила Ромелия? А если она, то зачем?

К возвращению Джейка Ромелия и сын выросли. Джейк хотел законного сына, одного она ему уже родила, чем доказала свои способности. Она может дать ему и законного наследника… если убрать меня с дороги.

Все сходилось.

Я восстанавливала в памяти череду событий. Я съела тарелку супа и получила легкое отравление. Значит, тот, кто это делал, или не хотел меня убить, или не знал, какое количество яда даст желаемый результат. То же самое можно сказать и об эле. Но кто же хочет, чтобы я заболела, но все же не умерла?

Ромелия! Она знала свойства лекарственных растений, но не дозы. Что же мне делать с ней? Отослать ее к моей матушке. Потенциальную убийцу – к матушке? Никогда! Кроме того, есть Пени. Она без сына не уедет, а Джейк его не отпустит.

Нет, я сама расставлю ей сети. Обдумывая это, я брела к хижине. Она, как и прежде, пустовала. Я испытала огромное облегчение, так как не могла себе представить, что случилось бы, если Джейк обнаружил скрывающегося там Роберто.

Несколько минут я стояла в лачуге, вспоминая то тревожное время, а когда захотела выйти, то обнаружила, что дверь не открывается. Я толкнула изо всей силы, но тщетно.

«Меня заперли», – подумала я и почувствовала, как волосы встали дыбом.

С какой целью? Здесь я довольно далеко от дома. Если закричать, меня никто не услышит. Со мной и раньше происходили странные вещи, а теперь кто-то запер меня в этой лачуге.

Что за этим последует?

Я взглянула на оконце под потолком. Через него Роберто хотел выбраться в случае внезапной облавы.

Но мне было до него не достать. Я начала колотить в дверь. Никакого ответа.

Я прислонилась к стене.

«В какую историю я попала?» – спрашивала я себя.

От этой хижины, вообще-то, есть ключ. Мануэла увидела его на стене. Она еще говорила, что нужно запереть Роберто, чтобы никто не вошел к нему. А если за ним придет королевская стража, он выпрыгнет в окно.

Я подошла к крючку на стене – ключа на нем не было. Кто-то заметил, что я часто сюда хожу, взял ключ и теперь запер меня снаружи.

Но зачем, с какой целью?

Что если сейчас некто притаился в засаде и ждет, чтобы затем убить меня?

Джейк? Но он далеко.

Кто запер меня? Ромелия? Она собирается держать меня здесь до возвращения Джейка… скажем, до сумерек… и отпереть тогда? А Джейк тайком проберется, убьет меня и снова уйдет? Мужчина не должен быть дома, когда убивают его жену. Фелипе тоже не было дома тогда, да и меня отправили подальше.

Хоть бы кто-нибудь пришел. Кто угодно. Все лучше, чем пытка неизвестностью. Никого. Я совершенно одна. Я колотила в дверь, пока не разбила в кровь кулаки. Я кричала. Но кто меня услышит? Ведь именно потому, что эта лачуга стоит далеко от дома, она послужила надежным убежищем для Роберто.

Стоял полдень. Я чувствовала страх и разбитость. Но если войдет мой убийца, я ему не дамся. Я буду бороться за жизнь. Это все-таки лучше, чем просто ждать.

Я начала кричать, но стены хибарки были довольно толстыми и меня никто не услышал. Я попыталась залезть и выглянуть в окно, но неудачно. Вторая попытка тоже не удалась, я только расцарапала руки до крови.

День клонился к вечеру. Скоро станет темно.

«Ночью! – думала я. – Ну конечно же, они ждут наступления ночи. Господи, молила я, – спаси меня! Ну чего плохого в моей жизни? Что меня не устраивало? У меня был Джейк, который желал меня, и мы любили друг друга. У меня есть обожаемые дети. Чего еще мне нужно?»

И вот теперь мне предстоит потерять все, что мне дорого. Кто-то задумал убить меня.

Сумерки сгущались. Снаружи ни звука. Ничего. Хоть бы кто-нибудь пришел сюда. Линнет, наверное, волнуется. В это время я должна быть с ней и Дамаск. Они пойдут искать меня. «Господи, сделай так, чтобы открылись двери и Линнет пришла за мной!»

Я снова подошла к двери и ударила кулаком. К моему удивлению, она подалась. Я толкнула дверь. Она открылась, и я вышла на свежий воздух.

Я побежала к дому.

Увидев меня, Линнет зарыдала.

– Мама, что с тобой случилось? Мы так переволновались. Где ты была?

Мы кинулись в объятия друг друга.

– Меня заперли в хижине, – сказала я.

– В какой, мама? А, ты имеешь в виду эту развалюху… Что ты там делала?

– Я вошла… а потом дверь оказалась запертой снаружи.

– Кто же ее запер?

– Не знаю.

– Тут все с ног сбились. Я послала две группы слуг на поиски. Мы так волновались. Но ты совершенно обессилела, дорогая. Сейчас я уложу тебя в кровать и принесу попить горячего.

Какая у меня заботливая дочь! Как я любила ее в этот момент! Ну как мне умереть, если на свете есть моя обожаемая Линнет?!

Мне не хотелось спать. Пить горячий травяной настой мне тоже не хотелось. Пусть останется на прикроватном столике.

– Постарайся уснуть, – сказала она.

– Но мне надо знать, кому понадобилось запирать меня в хижине?

Линнет погладила меня по голове и как-то странно взглянула на меня, словно не узнавая.

– Мама, дорогая, – сказала она, – тебя никто не запирал. Все это время дверь оставалась открытой.

– Что за глупости! Дверь была заперта. Я не могла открыть ее. А потом вдруг она сразу открылась.

– Возможно, ее заклинило.

– Нет, этого не может быть. Я толкала ее изо всей силы, а потом легко открыла. Кто-то отомкнул дверь снаружи.

– Теперь это не имеет значения. Ты думала, что тебя закрыли, но ведь внутри был ключ.

– Где был ключ?

– Все время висел на крючке.

– Нет, кто-то запер меня, а затем снова повесил ключ на место.

– Ну, да это и не важно, – мягко сказала Линнет. Я так устала, что для меня это уже не имело значения. Я так измучилась и так рада была вновь увидеть Линнет.

А что это имеет большое значение, я догадалась позже, когда проснулась.

* * *

Они следили за мной. Я чувствовала их взгляды. Моя дочь, Эдвина, Мануэла, Ромелия, слуги… все.

Что-то случилось со мной. Я не в себе. Мне являлось привидение. Я провела несколько часов в хижине, думая, что меня заперли, в то время как дверь была открыта, а ключ висел на стене.

В меня вселились бесы, а это значит, что у меня начинается помутнение разума. Так они, видимо, считали, но я-то знала, что меня преследуют. Кто-то хочет лишить меня рассудка или убедить других, что я его потеряла, прежде чем убить. Не так уж невероятно, что мой муж хочет избавиться от меня, чтобы иметь возможность жениться на молодой женщине, которая даст ему наследников. Смерть крадется за мной, а со Смертью ее спутница – Безумие.

Никто никогда не называл меня слабой. Я всегда умела постоять за себя, не уступлю и сейчас. Несомненно, меня заперли там, в хижине, а потом дверь неожиданно открыли, а ключ вернули на место, когда я ушла. Кто-то прятался неподалеку. Но кто?

Видимо, так развивались события. Да, именно так все и было, я не сомневалась.

И я решила это доказать.

Как ни странно, случай с хижиной придал мне силы. Нужно освободиться от летаргии, которая, я это поняла, вызвана дурманом, подмешанным в мою пищу. Я должна всеми силами бороться с этим и уверена, что смогу победить.

«Ромелия! – убеждала я себя. – Ты найдешь в моем лице сильного противника. Я не уступлю тебе своего мужа. А ты, Джейк, еще не выиграл свою последнюю битву».

Линнет ушла. «Я посплю», – сказала я. На самом деле я была далека ото сна в тот момент.

Я взяла с тумбочки стакан и понюхала. Разве может оказаться плохим напиток, принесенный дочерью?

И все-таки я оставила стакан нетронутым.

* * *

Итак, нужно разработать план. Во-первых, тщательно проверять всю пищу. Во-вторых, приготовиться и ждать в любое время ночи моего таинственного визитера. На этот раз, когда фигура в балахоне придет ко мне в комнату, ей не удастся улизнуть. Я обязательно схвачу ее, сдерну капюшон и выясню, наконец, чьи это штучки.

Я притворюсь больной и останусь у себя на несколько дней. Прикажу, чтобы еду приносили сюда, а сама ничего есть не буду. Надо будет понемножку откладывать пищу, чтобы потом отнести на анализ аптекарю. Когда я получу ответ о наличии в пище яда, то выложу улики перед… перед… перед кем? Перед Джейком! А если мои подозрения правильны и он сам мой предполагаемый убийца? Как он будет смеяться… Перед Линнет? Могу ли я сказать ей: «Кто-то хочет убить меня. Помоги мне выяснить, кто». Ладно, подождем – увидим. А пока буду собирать улики.

Я взяла на кухне большой кусок говядины и буханку хлеба и отнесла к себе в спальню. Кроме того, я принесла бутылку мускателя и к нему орехи, яблоки и марципаны.

Один раз я симулировала сильный жар. Наверное, я хорошая артистка! А теперь пусть думают, что у меня после жара появилась сонливость. На самом деле я ничего подобного не чувствовала. Я достала припрятанную еду, а ту, что мне принесли, не ела, а отложила небольшие порции для анализа.

Настроение улучшилось. Наконец-то я заняла привычную для себя активную позицию. Я готовилась перейти в наступление.

Я никому не доверяла свои планы, даже Линнет, хотя, признаюсь, не раз мне хотелось поделиться с ней.

Итак, я во всеоружии ждала моего ночного «гостя» в балахоне.

И дождалась.

Все эти дни я специально ходила как сонная муха, так как знала, что большая часть приносимой еды «сдобрена» маковым соком, который оказывает на людей отупляющее действие. Выходит, инстинкт не обманул меня и меры предосторожности оказались далеко не лишними.

Я оказалась права и в главном. Было три часа ночи на третьи сутки ожидания, когда меня разбудило чье-то присутствие в комнате.

Кто-то осторожно стягивал с меня одеяло.

Я открыла глаза и увидела в ногах постели знакомую фигуру в сером балахоне. Капюшон на голове полностью скрывал лицо, оставляя только прорези для глаз. Я замерла в ожидании. Фигура передвинулась, но не ко мне, а в сторону двери и там остановилась. Я напряженно ждала, готовая вскочить с кровати. Как только она двинется, я брошусь на нее. Я сорву этот балахон и наконец-то выясню, кто скрывается за ним.

Но внезапно меня пронзила мысль: что если это и вправду привидение? Что если мне является призрак Изабеллы? Какую роль я сыграла в ее внезапной смерти? Было ли это убийство? А если так, то не я ли послужила тому причиной?

Почему мне в этот момент пришла в голову Изабелла? Откуда я знаю, разве что сама эта облаченная в серое фигура неуловимо напоминала о ней.

В общем, я и собиралась выяснить, привидение это или нет. Фигура отступила назад. Затем я увидела, как появилась рука и поманила меня пальцем.

Я чуть не вскочила с кровати, но инстинктивно удержалась. Если под этим покровом скрывается убийца, то эта же личность подмешивала мне снотворное. Я симулировала тогда слабость, значит, теперь нужно вести себя так, как будто я нахожусь под действием макового сока.

Я медленно поднялась с постели.

Рука исчезла; фигура двинулась в коридор. Я вышла. Фигура ушла на несколько ярдов вперед и снова поманила меня.

Стараясь двигаться как лунатик, я последовала за ней.

Фигура скрылась за поворотом. Я поспешила за ней. Я остановилась передохнуть наверху главной лестницы, ведущей в холл.

Никаких следов фигуры в сером.

И вдруг я все поняла. Кто-то сзади протянул руки, готовясь сбросить меня вниз с лестницы.

Я обернулась, и тут мы сцепились.

Я услышала, как кто-то кричит: «Иду… иду!» – это прибежала Линнет. Она уцепилась за серую накидку. На какое-то время мы все трое сбились в беспорядочную кучу. Я почувствовала, как мои ступни отрываются от пола. Но тут внезапно раздался дикий вопль. У меня в руках остался обрывок серого плаща, а сама фигура с грохотом скатилась вниз по лестнице.

Мы с Линнет молча сбежали вниз к распростертой фигуре. Она лежала лицом вниз. Я подняла капюшон и маску, закрывавшую лицо.

– Это ты, Мануэла! – сказала я.

* * *

Она прожила еще три дня. Бедная Мануэла! До самых последних минут она находилась в сознании и ясном уме. Я не отходила от ее постели, и она знала, что я рядом. Она сказала, что часы ее сочтены и ей нужно о многом рассказать.

Страшно подумать, что эта испанка так много лет жила в моей семье, а я так мало о ней знала! Удивительно, она была очень предана Роберто и при этом замышляла убить его мать.

Это была месть. Кара, как она называла.

– Как только я увидела рубиновый крест, я решила, что убью вас, – сказала она. – Но перед этим я хотела заставить вас страдать.

– Но ты не делала попыток убить меня до прошлой ночи, – заметила я. – Ты давала мне малые дозы яда, чтобы я постепенно теряла разум. – Именно так случилось с Изабеллой. Она заболела, стала терять рассудок, а потом в один прекрасный день ее сбросили с лестницы.

Я привела здесь связную историю, тогда как Мануэла рассказывала ее сбивчиво и без всякой последовательности. Она очень ослабла, но хотела рассказать все, как на исповеди. Она хотела исповедаться и причаститься, и я считала своим долгом исполнить ее просьбу. Я знала несколько католических семей по соседству – они помогут мне найти священника, который сможет облегчить ее последние часы.

Конечно, пригласить в дом католического священника было для меня связано с определенным риском. Он может прийти тайно, но, в крайнем случае, я не посчитаюсь с Джейком, чтобы доставить Мануэле последнее утешение.

Из рассказа Мануэлы я узнала, что она приходилась Изабелле сводной сестрой, – ее мать была горничной в имении родителей Изабеллы. Когда Мануэла подросла, ей тоже дали в доме место, а когда Изабелла приехала, чтобы обручиться с доном Фелипе, Мануэлу отправили на Тенериф.

Когда отряд Джейка захватил гасиенду, ей удалось спрятаться от мародеров. Она помогала при рождении Карлоса и очень его полюбила. Только в Англии, где Карлос забыл, что он испанец, она переключилась на Роберто.

Но главной персоной в ее истории был Эдмундо. Она любила его, и они собирались пожениться. Ей очень понравился рубиновый крест, который часто носила Изабелла. Она даже один раз взяла его и надела, собираясь на свидание с Эдмундо. За этот грех она жестоко поплатилась.

Эдмундо тогда сказал: «Как бы я хотел подарить тебе такой же крест».

Возможно, кто-то подслушал его слова. Во всяком случае, крест пропал, а Эдмундо признался, что задушил Изабеллу, а затем сбросил ее с лестницы. Он сделал это, по его собственным показаниям, из-за того, что украл крест, был пойман с поличным самой Изабеллой и ему грозила тюрьма.

Мануэла примирилась с этой версией, так как знала, что Эдмундо любил ее и что крест пропал. И вдруг она увидела на мне тот самый крест! С того рокового момента она решила, что мне его подарил дон Фелипе, и, следовательно, я знала, что Эдмундо не крал его, а признался под пыткой, которую мало кто может вынести.

Ей казалось совершенно очевидным, что Эдмундо убил Изабеллу по приказу хозяина. Слуга принадлежит своему господину, и, если от него что-нибудь потребуют, он должен это выполнять, но в этом случае, действуя по принуждению, он не берет на душу грех.

Когда Эдмундо арестовали, дон Фелипе обязан был помочь ему, но он этого не сделал. Он не хотел, чтобы кто-либо знал, что Эдмундо убил Изабеллу по его приказу. Ситуация осложнялась еще и тем, что дон Фелипе хотел жениться на мне, несмотря на упорные слухи, что я еретичка и ведьма. Поэтому-то он и пальцем не шевельнул, чтобы спасти Эдмундо, он боялся навлечь на себя подозрения. Пропажа рубинового креста послужила удобным поводом для обвинения Эдмундо в убийстве такова была версия дона Фернандо, хотя крест все это время находился у Фелипе, а бедный Эдмундо, у которого под пыткой вырвали признание, был приговорен к смерти.

Увидев этот крест на мне, Мануэла решила, что он находился у меня все эти годы. Ей не приходило в голову, что Джейк украл его, как и другие ценные вещи, во время налета на гасиенду, и с тех пор крест был его собственностью, а мне он достался совсем недавно.

Она всегда ненавидела меня и считала главной виновницей случившегося несчастья. Если бы не я, то ничего бы не случилось. Поэтому, с ее точки зрения, именно я несла ответственность за гибель Изабеллы. Некто иной, как она, сделала фигурку Изабеллы и положила в мой ящик, она же все время настраивала Пилар против меня. А для Пилар эта фигурка свидетельствовала о том, что я ведьма.

А потом, увидев, что у меня возникли подозрения, она их намеренно усиливала. Она хотела, чтобы я подозревала своего мужа в том, что он хочет меня убить. Она специально положила фигурку, изображающую меня, в вещи Джейка, чтобы я ее нашла. Она мстила мне долго и упорно. Куда торопиться? Короче говоря, пока я не надела этот злополучный крест, ей доставляло удовольствие просто пакостить мне.

Увидев крест, она уже не сомневалась в моей и Фелипе виновности. Она грустно размышляла о неудавшейся жизни, о так никогда и не родившихся их с Эдмундо детях. Ее страстная натура требовала мести.

Тогда она приняла решение, что заставит меня страдать так же, как страдала Изабелла. Она хотела справедливости, а не просто убить меня. Изабелла сошла с ума – пусть так же произойдет и со мной. Она долго страдала, такая же участь должна была постигнуть и меня. В конце концов, меня должны были найти под лестницей, как Изабеллу.

Она жила ради мести. Ничто другое не могло бы возместить ей потерю Эдмундо.

Она добавляла отраву в таких дозах, которые не убивают, но разрушают здоровье; она заперла меня в хижине, а потом открыла ее, повесив ключ внутри. И, облачившись привидением, пугала меня. Она задумала свести меня с ума, а когда мои близкие начнут сомневаться в моем душевном здоровье, заманить на верх лестницы, предварительно одурманив, и столкнуть вниз. Потом люди бы говорили: «Она была одержима дьяволом. Помните, как странно она себя вела?»

– Моя бедная Мануэла! – плакала я, уверяя, что до недавнего времени в глаза не видела этого креста. Теперь-то я вспоминала, что какое-то украшение упоминалось при казни Эдмундо, но я не связывала это с подарком моего второго мужа.

«О, Джейк, – думала я, – ты украл этот крест на гасиенде. Ты брал все ценное, что попадалось под руку. А ты, Фелипе… ты виновен в гибели Изабеллы не меньше, чем если бы сам задушил ее и сбросил с лестницы».

Мне стало легче от того, что Мануэла перед смертью узнала о моей непричастности к гибели Изабеллы.

– Берегите Роберто, – сказала она. – Я любила его… всей душой.

Я заверила ее, что, конечно, позабочусь о нем, ведь это мой сын.

Я поехала к соседям, которые прятали священников, гонимых при Эдуарде.

В это время у них жил только один. Его привезли из убежища, где он скрывался от нежданных визитеров. Священник в одежде грума поехал вместе со мной в Лайон-корт.

Я понимала, что совершаю дерзкий поступок. Если Джейк уже вернулся домой, невозможно представить себе, что будет.

Я поделилась своими опасениями со священником, и он ответил, что к риску привык и не может отказать умирающей женщине в последнем утешении на бренной Земле.

Я провела его в комнату умирающей, и он стоял, держа перед ней распятие, пока она не скончалась.

Я все простила ей, и она умирала спокойно. Она была рада, что не смогла меня убить и предстанет перед Создателем не отягощенная преступлением.

Она умерла, держась за распятие.

Я снова ожила. Прежние страхи казались теперь глупостью. Ну в самом деле, зачем Джейку меня убивать? А если бы он решился на это, то использовал бы не изощренные методы, а просто заколол шпагой. Я шутила, смеялась. Жизнь прекрасна, когда ничто ей не угрожает. Да, Джейк мне изменяет, но он и раньше не был верным супругом. Я всегда об этом знала. Я уже вырастила под своей крышей двух его сыновей. Пенн оказался третьим. Сыновья удовлетворяли его отцовские чувства.