Текст книги "Победный ветер, ясный день"

Автор книги: Виктория Платова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Покойного Романа Валевского.

– Фонтанка.., кажется, пять. Рядом с цирком Чинизелли. Его окна выходят прямо на воду, квартира 27, последний этаж.

Вас сопроводить туда?

– Туда поедет бригада.

Векслер закашлялся и, все так же кашляя, протянул Бычьему Сердцу визитку:

– Вот, возьмите. Телефоны Куницыной и Мюрисеппа я написал на обратной стороне.

Даже не взглянув на самоуверенно-черный кусок картона. Бычье Сердце сунул его в карман. И направился к двери. И только ухватившись за ручку, обернулся к Векслеру.

– Фамилия Антропшин вам, конечно же, ничего не говорит.

– Как вы сказали? Антропшин? – Векслер, желая угодить страшному майору, даже выкатил глаза из орбит. – Антропшин, Антропшин… Что-то знакомое.

Вот как? Очень интересно. Бычье Сердце затаил дыхание: давай, Макс толстые ляжки, американский подпевала, вспоминай!

– Яхтсмен Вадим Антропшин, – не выдержав, подсказал Бычье Сердце.

– Погодите!.. Ну, конечно же! Яхтсмен Вадим Антропшин! Он погиб в прошлом году, летом, на регате. То ли он поскользнулся на палубе и его смыло за борт… То ли его ударило парусом… Я не помню. И честно говоря, никогда не интересовался обстоятельствами его смерти. Мы специально ездили в Красную Горку, чтобы оттуда посмотреть на гонки…

– Кто – «мы»?

– Я и моя жена. Ей очень нравятся яхты. Импозантный вид спорта.

– А Валевский?

– А что Валевский?

– Валевский с вами не ездил?

– С какой стати? Если мне не изменяет память, это был июль. А в июле «Лиллаби» как раз находился на гастролях в Швейцарии. А что, собственно, случилось?

– Да нет, ничего. А Валевский и Антропшин могли быть знакомы? Может быть, с ним знакомы Мюрисепп и Куницына?

Векслер наморщил лоб, имитируя бурную мозговую деятельность. Морщить лоб было необязательно, и так все понятно: ку-ку, старичок, ну ты и слепил горбатого!

Бычье Сердце и сам чувствовал, что его заносит, но уж очень прочно обхватил его своими литыми ручищами мареман Антропшин – не вырвешься.

– Ума не приложу, где бы они могли пересечься… Роман никогда не увлекался яхтами, это точно. А что касается Лики и Жени… Вы бы сами у них спросили.

– Уже спросил. Они никогда не слышали о погибшем яхтсмене.

– Вот видите! – почему-то обрадовался Векслер. – Я ведь тоже узнал о нем случайно. Из-за того, что мы с женой были на регате в прошлом году. Я сам бы никогда не вспомнил, если бы вы не напомнили…

У вас ко мне все?..

Все. Аллее капут. Пообщавшись с наиболее яркими представителями труппы современного балета, Бычье Сердце вынес одно: здесь он никакой правды не добьется. «Лиллаби» будет держать глухую оборону, и личность Романа Валевского (во всяком случае, те ее грани, которые могли бы пролить свет на убийство) так и останется за семью печатями.

* * *

…Покинуть «Лиллаби» Бычье Сердце не торопился.

Он надолго застрял возле огромного, самодовольно раздувшегося стенда с заголовком «О НАС». Под заголовком толпилось множество отксерокопированных статей – из падкой на запах окультуренных русских портянок иностранной прессы. Бычье Сердце наивно полагал, что мода на Рос сию умерла естественной смертью еще в начале девяностых. Но оказалось, что метастазы этой моды все еще продолжают расползаться. Чего стоили одни только названия (в переводах, помещенных под статьями)!

«РУССКИЕ ИДУТ!»

«ВАЛЕВСКИЙ ИЛИ БЕЖАР?»

«СЕВЕРНАЯ ЯРОСТЬ СМЕТАЕТ ЕВРОПУ»

«СТРАСТИ ПО ВАЛЕВСКОМУ»

«ЗАСТРАХУЕТ ЛИ РОМАН ВАЛЕВСКИЙ СВОИ НОГИ?»

«ГЕНИЙ ТАНЦА В АНТВЕРПЕНЕ»

«НОВЫЙ РУССКИЙ БАЛЕТ ПОКОРЯЕТ СЕРДЦА ПАРИЖАН»

«ВАЛЕВСКИЙ И НАТО: КТО ВЫЙДЕТ ПОБЕДИТЕЛЕМ?»

«РОМАН С ЕВРОПОЙ»

«ЯЗЫК, ПОНЯТНЫЙ ВСЕМ»

«ЧЕТЫРЕ СЛУЧАЯ ОБМОРОКА НА РУССКОМ СПЕКТАКЛЕ»

«МАСТЕР-КЛАСС ВАЛЕВСКОГО: ЗАСНЕЖЕННАЯ ГОТИКА»

Пробежав глазами несколько статей, Бычье Сердце скуксился и даже почувствовал легкое покалывание в сердце. Кого мы потеряли, господи прости! Рузвельта, Сталина и Черчилля на Ялтинской конференции, вместе взятых! Де Голля в его звездный период! Мартина Лютера Кинга за десять секунд до рокового выстрела! Махатму .Ганди наших дней… И почему только такой человек не баллотировался в президенты?..

В статьях Бычье Сердце насчитал сто пять ссылок на «Лиллаби» и сто шесть упоминаний о Валевском. Поминались и Мюрисепп с Куницыной – соответственно десять и одиннадцать раз. Не густо.

Покончив со статьями, майор переметнулся к текущим делам «Лиллаби». Организационные бумажки занимали гораздо меньше места, чем переводные статьи. График спектаклей, график гастролей, административная текучка и самые разнообразные послания самих балетных:

«ГОСПОДА, КТО СВИСТНУЛ МОЕГО ФАУЛЗА В РЕП.КЛАССЕ № 2? ВЫ БУДЕТЕ ПРОКЛЯТЫ. СЕРЖ КУШНИР».

«ПОЗДР. ТОЛЮ КАЛАШНИКОВА С ДНЮХОЙ!!!! УРА!!!»

«ДЛЯ НОВИЧКОВ: ЗАГРАНПАСПОРТА ДОЛЖНЫ БЫТЬ ГОТОВЫ НЕ ПОЗДНЕЕ 11.07 СЕГО ГОДА. ШЕВЕЛИТЕ БУЛКАМИ, ИНАЧЕ ПРОЛЕТИТЕ С ИТАЛИЕЙ»

Отдельную колонку занимал тот самый балет, о котором Бычье Сердце уже успел наслушаться от разных людей, «Вверх по лестнице, ведущей вниз». Ох уж эти америкашки, слова в простоте не скажут! Колонка была достаточно сдержанной: список утвержденных ролей – и только. Не все роли нашли своих исполнителей, в длинном столбце то тут, то там мелькали прочерки. А рядом с фамилией в первой строке вообще стоял вопрос. Довольно красноречивый:

СИЛЬВИЯ БАРЕТТ – А.КУНИЦЫНА (?)

А. Куницына.

Векслер и Мюрисепп называли балеринку Ликой. Лика, стало быть, Анжелика.

Анжелика Куницына, ведущая солистка труппы, если верить переводным статейкам. Прима. Интересно, кому понадобилось ставить вопрос против ее фамилии?

Да еще такой издевательски жирный? И не в этом ли вопросе нужно искать ответ?..

Погруженный в свои мысли, Бычье Сердце не сразу почувствовал это. Для «этого» в сиверсовском лексиконе имелось одно-единственное, но упоительное слово – кукан. «Кукан» с майором Сиверсом случался не часто – особенно в последнее время, – но, когда случался… Бычье Сердце входил в штопор, брился по три раза в сутки, менял носки каждый день, а не раз в неделю, как обычно; Бычье Сердце выщипывал волосы, торчащие из ноздрей, и судорожно начинал копить деньги для косметической операции на сломанном носу…

И даже (свят, свят, свят!) покупал самую дорогую туалетную воду. Которую только мог найти в косметической лавчонке, арендовавшей площади у соседнего магазина «Молоко». Легкое помешательство Бычьего Сердца сказывалось и в работе: на задержаниях он был кроток, рук не распускал, матом не ругался и не грозил задержанным петушиной карьерой в зоне.

А все потому, что какая-нибудь сумасшедшая девица снимала его самым неприкрытым образом и волоком волокла в постель. Источая флюиды, которые, собственно, и являлись куканом. Флюиды – вот что было важно для Бычьего Сердца. Непристойные, первобытные флюиды. За эти флюиды он продал бы свою заросшую шерстью милицейскую душу кому угодно.

Вот и сейчас он ощутил флюиды. Поначалу флюиды робко касались его спины, потом осмелели и перебрались на шею. Пощекотав моментально взмокший сиверсовский затылок тонкими пальчиками, флюиды соскользнули к разинувшей пасть ушной раковине: путь в недра майора был открыт.

Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз. Вверх по лестнице, ведущей вниз, вертелось в мозгах Бычьего Сердца.

Вверх – вниз. Вверх – вниз. Как на качелях. Как в лифте, забитом потными следаками. Вверх – вниз. Вверх – вниз.

Интересно, какая она?

Балетная крошка с натренированными гладкими икрами, с чисто выбритыми подмышками, с чисто выбритым.., о-о.., нет, лучше думать о высоком! О высоком выпуклом лбе крошки, о высоко поднятых волосах, о высоко задранном носике с двумя (о, боже, кто бы мог подумать – с двумя!) крошечными ноздрями… С тонким колечком в бров… (о, черт!), конечно же, в крошечной мочке… Такая аккуратненькая, такая чистенькая, такая невинная, как отличница с первой парты… Вести ее к себе смерти подобно, ни одной приличной простыни.

И куча пустых пивных бутылок в коридоре… Ну, ничего, она наверняка что-нибудь придумает, балетная крошка, она найдет укромное местечко… Здесь полно укромных местечек…

Никогда, никогда еще у Бычьего Сердца не было пернатой танцовщицы. Сотрудник прокуратуры – была, сотрудник детской комнаты – была, сотрудник отдела милиции на транспорте – была, делопроизводитель в суде – была, понятая – была.

Шлюх было немерено.

Интересно, что она нашла в Бычьем Сердце? Что может найти балерина в стойком оловянном солдатике?

Все, сил больше нет. Нужно оборачиваться.

Бычье Сердце оперативно навесил на лицо самую сексапильную из своих улыбок (верхняя губа чуть оттопырена, чтобы просматривался кончик языка), взбил волосы, прикрывая компрометирующий его низкий лоб, дыхнул на ладонь (не дай бог балетная крошка учует какой-нибудь неприятный запах) – и повернулся на сто восемьдесят градусов.

Ах, ты!..

Твою мать и далее по списку пятиэтажных нецензурных выражений – со всеми остановками.

Прямо за его спиной стоял балетный.

Аккуратненький, чистенький, невинный, как отличница с первой парты. С тонким колечком в крошечной мочке. И – почти наверняка – с натренированными гладкими икрами.

Но – мужик.

Именно от этого брюнетистого чмо, от этого ангелоподобного пидорюги, извращенца, пакостника – именно от него и исходили флюиды. Те самые, за которые и душу заложить не жалко. Жаждущий штопора и ежедневной перемены носков, майор Сивере был уязвлен в самое сердце. Раздавлен. Размазан по стенке. Разочарование было столь велико, что он даже позабыл снять улыбку с лица.

– Привет, – сказало брюнетистое чмо, ободренное улыбкой. И поток флюидов захлестнул Бычье Сердце с головой.

Несколько секунд Бычье Сердце примерялся, как бы половчее дать балетному в пятак. Но не дал. Потом он и сам не мог объяснить себе – почему.

– Вы кого-то ищете? – брюнетистое чмо решило взять Бычье Сердце за рога. – Может быть, вам помочь?

Может быть. Все может быть. Может быть, стоит пролезть в «Лиллаби» с черного хода, если уж не пустили с парадного.

– А вы кто? – отрывисто спросил Бычье Сердце.

– Я?

Чмо расплылось в улыбке (почти такой же, как и у Бычьего Сердца, – верхняя губа чуть оттопырена, чтобы просматривался кончик языка) и ткнуло пальцем в шестую строку актерского списка. В строке было выведено:

ЛУ МАРТИН – И. СОЛЛЕРТИНСКИЙ.

– Можете звать меня Лу Мартин, – сказал Лу Мартин.

Это было приглашение на танец.

Перед так неожиданно приглашенным Бычьим Сердцем все еще стояла дилемма: вырвать танцору ноги или оставить их пристегнутыми к порочному тазу. По здравом размышлении – все-таки вырвать, но тогда…

– Можете звать меня Антон Сивере, – сказал Антон Сивере.

– Вы из милиции, – в устах Лу Мартина это прозвучало как «вы просто душка».

– Информация у вас распространяется оперативно, – только и смог выговорить Бычье Сердце. – Я действительно из милиции и занимаюсь делом Валевского.

– Информация здесь ни при чем. У вас очень мужественный вид. Человека, который ни перед чем не останавливается. И всегда добивается своего. Вы герой, да?

Бычье Сердце дернулся, как от удара током, и поспешно сунул в карманы пиджака свернувшиеся кулаки – от греха подальше.

– Вас, наверное, интересует «Лиллаби», – продолжал завлекать Бычье Сердце Лу Мартин.

– Интересует.

– Многих интересует «Лиллаби». Могу быть гидом – персонально для вас.

Гидом-пидом, мать его ети!..

– А вы давно здесь работаете?

– Со дня основания. Роман взял меня сразу после училища. Жуткая история…

Мы-то думали, что это обычный романовский фортель… Когда священные животные явились без него.

– Священные животные?

– Ну да. Мюрисепп с Куницыной.

– Понятно. Явились куда?

– На вечеринку к Грэгу. В пятницу.

Вот оно что! Пеструшка с кольцом тоже была в числе приглашенных. Америкосы и есть америкосы, привечают всякий сброд.

Это называется у них политкорректностью.

– Может быть, выпьем кофейку где-нибудь?.. Поговорим в.., более располагающей обстановке… – Лу Мартин увеличил поток флюидов и подергал колечко в ухе. А миниатюрный колокольчик, болтавшийся в колечке, призывно звякнул.

– Где? – насмерть перепугался Бычье Сердце.

– Здесь за углом есть симпатичная кафешка.

Спокойно, майор, спокойно. В симпатичной кафешке, при некотором скоплении симпатичного народа, никто не полезет тебе в штаны. А небесно-голубой Лу Мартин наверняка обладает кое-какой информацией.

– Ну, так как?

– Хорошо. – Еще никогда мужчина не приглашал его в «симпатичную кафешку», и Бычье Сердце сломался. – Полчаса у меня есть.

На выходе из «Лиллаби» Бычье Сердце нос к носу столкнулся со следователем Дейнекой. Столкнулся в самый последний момент, когда прятаться было бессмысленно.

И тем более бессмысленно открещиваться от намертво приклеившегося Лу Мартина.

Бычье Сердце покраснел так, как будто его уже застукали за актом мужеложства, и преувеличенно бодро помахал рукой Дейнеке.

Неформальное появление в «Лиллаби» балетомана Дейнеки было вполне объяснимо: трудится человек, нарывает сведения, да еще и совмещает приятное с полезным.

– А я тут тоже информацию собираю, – пролепетал Бычье Сердце заискивающим голосом. – Кое с кем уже успел переговорить.

– – Ну-ну, – Дейнека выразительно посмотрел на Лу Мартина. – Заедь ко мне, когда освободишься. – И, не удержавшись, добавил:

– Если освободишься.

Бычье Сердце даже не нашелся что ответить.

…В полчаса он не уложился.

Да и Лу Мартин не спешил расстаться со своим новым знакомцем. После круто заваренного кофе он заказал себе женскую – в пятьдесят граммов – пайку коньяку, потом снова кофе и снова коньяк: все по-викториански целомудренно, чопорно, с далеко отставленным мизинцем. Прыгать в штаны к Бычьему Сердцу он не собирался, но Сивере все-таки придерживал руку в паху. На всякий случай.

Береженого бог бережет.

Лу Мартин (если закрыть глаза на его ориентацию) был, в сущности, неплохим парнем. К тому же он имел свой взгляд на произошедшее в «Лиллаби», что было особенно ценно. В отличие от заполошного Максима Векслера, Лу Мартин не рассматривал ситуацию с проектом «Русский Бродвей» как безвыходную.

– Свято место пусто не бывает, дорогой майор. Слегка попричитают о безвременной кончине, порвут волосы на заднице, а потом обязательно кто-нибудь найдется.

Тот же Женя Мюрисепп, например. Вот кто только выиграл. Ему Роман просто кислород перекрывал. А он тоже человек не без таланта. И не без амбиций.

– Вот как?

– Это ведь была его идея с высокобюджетной постановкой. И с новой хореографией. Он провел всю предварительную работу, он разработал идею. Но деньги давали под Валевского, вот в чем загвоздка.

– Говорят, что он гениальный хореограф, – светски вставил Бычье Сердце.

Лу Мартин презрительно изогнул темно-лиловый абиссинский рот, прикрыл утыканные длинными ресницами веки и выдал компромат на босса:

– Гениальный танцовщик – это да. Но гениальный танцовщик не может быть гениальным хореографом. Хореография в голове, а не в ногах. А с головой у Ромы было далеко не все в порядке. Особенно в последнее время.

Интересный поворот сюжета, хотя и не такой уж неожиданный. Еще в кабинете директора «Лиллаби» Куницына пыталась втюхать Бычьему Сердцу подобный товар.

Но Лу Мартин заметно сместил акценты.

– Мне никто об этом не сказал.

– Вам и не скажут. Роман Валевский – это хоругвь. Икона Божьей Матери. А разве вы слышали когда-нибудь, чтобы Божья Матерь страдала падучей? Или, например, геморроем. Уж тебе, с твоей разработанной задницей, геморрой и вправду не грозит.

– Оставим в покое Божью Матерь, вступился за Деву Марию Бычье Сердце.

Поговорим о грешных людях.

– Оставим, – Лу Мартин был удивительно покладист. – Поговорим. О нас.

«О нас двоих» в подстрочнике, коню Понятно. Если уж давать какую-то информацию, то срывать за нее надо по максимуму.

Лу Мартин, это скопище псов-рыцарей, вытянул губы атакующей «свиньей» и попытался водрузить мизинец на запястье Бычьего Сердца. В любое другое время Бычье Сердце мизинец просто бы сломал, даже не удосужившись сделать предупредительный выстрел из серии «Убери культю».

В любое другое, но только не сейчас. Сейчас он лишь аккуратно выдернул руку из-под наглого пальца и замаскировал ее под вазочку с салфетками. И только потом взглянул на Лу Мартина.

– Поговорим о вас. О «Лиллаби», – поспешно нажал на театр Бычье Сердце, – Начнем с того, с кого начали. Мюрисепп.

– Талантливый неудачник. Рабочая лошадка. Генератор идей, которыми успешно пользуются другие. Всегда в тени. Подбирает крохи с барского стола. Но сейчас у него появился шанс, если вы это имеете в виду.

– Куницына.

– Стерва, – Лу Мартин показал кончик острого, как жало, языка. И тут же снова втянул его обратно. – Уж вы мне поверьте на слово. Как танцовщица не бог весть что, но работает на износ. «Лиллаби» для нее все. Она и замуж-то за Валевского выскочила только потому, что он был главным в «Лиллаби». А Роме было все равно, на ком жениться, лишь бы носки ему стирали и в душу не лезли. Гений что одичавшая собака: все ее боятся, а всего-то и надо, что накормить и позвать погреться. Сразу хвостом завиляет. Так что, кто смел, тот и съел. Лика быстро сообразила, что к чему.

– Почему же они развелись, если, как вы утверждаете, ему было все равно?

– Это вы у нее спросите, для протокола. Но, в общем, друзьями они остались, уж не знаю, чего ей это стоило. Иначе Лике просто пришлось бы уйти из «Лиллаби».

Бычье Сердце вспомнил лицо балеринки, художественно подсвеченное ненавистью. Никакого намека на «остались друзьями» в этом лице не было.

– Правда, в последнее время отношения у них испортились. Из-за ведущей партии в нашем супер-пупер-проекте.

– Валевский сомневался? – спросил Бычье Сердце. – Или просто не утвердил ее на роль?

– В самый последний момент. Когда эту роль она уже вроде бы получила. А это, майор, самое болезненное – иметь в руках и упустить. Лучше уж вообще не иметь. – И Лу Мартин плотоядно облизнулся. Своего он упускать явно не собирался.

– То есть роль была отдана ей, а потом отобрана?

– Да. Появилась новая звезда. Трогательная такая скромница. В третьей сотне приходила пробоваться в кордебалет и моментально взлетела. В классическом танце она, конечно, ни в зуб ногой, но темперамент! Есть в ней что-то такое, без дураков.

Завораживающее. Изюминка, одним словом. Отшлифовать как следует – и бриллиант получится.

– И как зовут новую приму?

– Афина. Афина Филипаки.

Что ж, красивое имя. Звучное. Это тебе не какая-нибудь там Птицына-Куницына.

– Роман последние полторы недели с ней носился, но в открытую с Ликой не конфликтовал. А слухи все равно уже пошли.

Просто зачеркнуть фамилию – на это у слухов полномочий не было, но вот приписать к фамилии экс-примы вопрос – вполне, вполне…

– В прошлый четверг Лика потребовала объяснений, тут-то Роман все и вывалил. Предложил ей вторую по значимости партию. Но для Лики это равносильно тому, что быть сосланной в гардероб на выдачу пальто.

– Был неприятный разговор?

– У Макса в кабинете раздавался какой-то шум. Но двери в таких случаях прикрываются плотно, – дипломатично ушел от ответа Лу Мартин.

– А Мюрисепп?

– Мюрисепп ничего не решает. Никто ничего не решал, за, исключением Валевского. Теперь Лика может торжествовать.

Романа больше нет, а это значит, что и новой примы не будет, уж Лика постарается.

К тому же есть вероятность, что проект перейдет к Мюрисеппу, а Мюрисепп известный куницынский подкаблучник.

– А ваш директор сказал, что проект может вообще закрыться…

– Проект останется. В него уже вбухана куча денег.

– Понятно. Расскажите-ка мне о пятнице.

– О вечеринке у Грэга? Да ничего особенного на ней не было: вечеринка как вечеринка. Половина «Лиллаби» приволоклась, засвидетельствовать почтение. Были еще какие-то художники, несколько журналистов, пара-тройка актеров с «Ленфильма». Типично русская попойка, Грэг был на ней единственным иностранцем. Но пьет он как русский, нужно отдать ему должное, Основная масса подтянулась к девяти, тогда же ждали и Романа. Грэг, кажется, даже звонил ему на сотовый. В одиннадцать появились Мюрисепп с Куницыной. Злые, как собаки. Рассказали про всю эту бодягу с Валевским. Грэг выразился в том смысле, что Роман встретил девушку своей мечты.

Какую-нибудь цветочницу, как у Чаплина.

Это было темой вечера, пока водка не кончилась. Пошли за водкой, ну и проветриться заодно…

Все это Бычье Сердце уже слышал от Куницыной и Мюрисеппа, за исключением версии с цветочницей. В ней было рациональное зерно, и зерно это проросло в убийство. Если вместо цветочницы подставить преступника.

Вполне вероятно, что Роман Валевский встретил кого-то. И эта встреча оказалась для него настолько важной, что он даже не вернулся к машине. И к ожидавшим его людям. А через два с половиной часа «гения танца» не стало…

– Вы провели на вечеринке всю ночь?

– Большую ее часть. Ближе к утру отогнали джип Романа к «Лиллаби». Это я уже помню не очень хорошо.

– А Мюрисепп и Куницына никуда не отлучались? Может быть, кто-то один из них?

Лу Мартин проницательно захихикал:

– Майор! У вас совсем не милицейское воображение. Я, положим, тоже недолюбливаю наших священных животных, но зачислить их в убийцы – это слишком.

Бычье Сердце и сам понимал, что слишком. Даже если предположить невероятное и смириться с мыслью, что эти два дохляка задумали извести Валевского. Но проклятый кооператив «Селена»! Слишком далеко и совсем уж бессмысленно. Чтобы обернуться из конца в конец, потребуется часа два с половиной – три, никак не меньше.

При самом благоприятном раскладе. Кроме того, и Векслер, и теперь вот Лу Мартин утверждают, что «священные животные» появились на шабаше в одиннадцать. Или сразу после одиннадцати. А по предварительным данным экспертизы, смерть Валевского наступила в районе полуночи.

Конечно, данные еще будут уточнены при вскрытии, но вряд ли время изменится кардинально. Кроме того, в эллинг Рома-балерун попал, будучи в полном здравии…

– Еще кофе? – спросил Лу Мартин.

Кофе категорически отказывался лезть в глотку Бычьему Сердцу. Да и высококалорийным Лу Мартином майор объелся до тошноты. Кроме того, существовала реальная опасность, что в кафешку, находящуюся на пересечении всех торговых путей из «Лиллаби», может завернуть Дейнека. Просто так, по закону подлости.

Ничто не мешало уйти, но без комментариев все еще оставалась одна реплика Лу Мартина: «С головой у Ромы было далеко не все в порядке. Особенно в последнее время».

В каком контексте у Валевского было не все в порядке с головой? И в чем выражался этот «непорядок»? И как долго длилось «последнее время»?

– Я бы хотел уточнить вот какой момент… Если я правильно понял, Валевский отличался определенной эксцентричностью поведения? – по максимуму смягчил формулировки Бычье Сердце.

Лу Мартин, казалось, только и ждал этого вопроса. Он откинулся на стуле, потеребил пальцами серьгу в ухе и пристально взглянул на Бычье Сердце.

– Это долгая история.

– Ничего. Я готов ее выслушать.

– Я не настроен говорить об этом сегодня. Как-нибудь в другой раз. Если вы не возражаете, конечно.

– Когда? – В голосе Бычьего Сердца невольно проскользнули нотки плейбоя пенсионного возраста, добивающегося свидания у юной прелестницы.

– Ну, не знаю, – закапризничал Лу Мартин. – Может быть, завтра… У меня репетиция до восьми. Подъезжайте к «Лиллаби»…

Бычье Сердце выполз из кафешки выжатый, как лимон. Никогда еще допрос свидетеля не давался ему с таким трудом.

Но самым ужасным было то, что пытка не закончилась. И продолжится завтра, после восьми. Нужно сменить носк.., тьфу ты, черт! – нужно взять кого-нибудь из ребят для подстраховки. Если бы Лу Мартин был просто голубым, который пытается снять себе партнера, Бычье Сердце сломал бы ему хребет и вообще отделал так, что мама не горюй. Но Лу Мартин был голубым, обладающим информацией. Не факт, что она окажется важной, но для выяснения личности Романа Валевского все средства хороши (до известных пределов, разумеется).

А Бычье Сердце был стойким приверженцем теории, что истоки преступлений нужно искать не в убийце, а в жертве. Если, конечно, речь идет о полноценном, настоящем, хорошо продуманном убийстве, а не о случайности. И не о серийных убийствах с маньяческим душком.

В любом случае кое-что из поджарой коровы; Лу Мартина выдоить удалось.

Во-первых, и Мюрисеппу, и Куницыной смерть Валевского только на руку. Оба ущемлены. Обоим смерть худрука «Лиллаби» развязывает руки. И оба, в принципе, могли совершить преступление – если не сами, то руками нанятых ими людей. Эта версия лишь сейчас забрезжила в голове у Бычьего Сердца. И показалась ему привлекательной. Почти такой же привлекательной, как незабвенная понятая из чуланчика в квартире с двойным убийством.

Ай да Бычье Сердце, ай да умник!

Куницына и Мюрисепп были предоставлены сами себе с восьми, когда закончилась репетиция, и до одиннадцати, когда они появились у американца. Допустим, даже не с восьми, допустим, с половины десятого, когда они выехали из «Лиллаби»

(наверняка найдется масса свидетелей в самом театре, которые подтвердят, что это было именно так, – какие-нибудь охранники или уборщицы. Или кто-то из подзадержавшихся балетных трудоголиков).

В любом случае – полтора часа вполне достаточно, чтобы провернуть всю операцию.

Куницына и Мюрисепп утверждали, что совершили остановку у метро «Маяковская».

Тут у Бычьего Сердца не было никакого основания не доверять им. Еще как останавливались и мозолили глаза окружающим. Мюрисепп даже возле цветочного ларька крутился. И даже расспрашивал продавщицу о Валевском. Она наверняка это подтвердит.

Мобильный телефон Валевского остался в машине (Бычье Сердце сам видел специальное гнездо для него). Вот только вопрос – сам ли Рома-балерун оставил его там. И может быть, если бы америкашка не позвонил Валевскому, то америкашке позвонил бы кто-то из двоих – или Куницына, или Мюрисепп. Со все той же рождественской историей о букете цветов.

А конец беседы с самим Бычьим Сердцем! Они разыграли его, как по нотам! Мюрисепп как бы между прочим выдвинул версию о похищении ради выкупа, а Куницына тотчас же ее опровергла. Прямо психологический этюд. Иногда разнобою во мнениях доверяешь гораздо больше, чем показному искусственному единодушию.

Материала для рабочей версии больше чем достаточно.

…Но материала оказалось недостаточно.

И все из-за чека, который был найден в кармане убитого. Об этом чеке из ИЧП «Бригита» (на сумму одна тысяча восемьсот рублей) ему напомнил Дейнека, к которому Бычье Сердце заглянул в самом конце дня. Бычье Сердце ожидал, что Дейнека подколет его с голубым Лу Мартином.

Но Дейнека многозначительно промолчал.

И так же многозначительно («не в службу, а в дружбу») попросил майора заняться «Бригитой».

По документам владельцем ИЧП значился некий Гусейн Эльдорович Сулейман-оглы. И это сразу привело Бычье Сердце в самое воинственное расположение духа.

К пряному и не всегда законному восточному бизнесу Бычье Сердце относился чуть лучше, чем к гнусной шпионской деятельности Соединенных Штатов, но все же недолюбливал его. Так же, как и окончания «швили», «дзе», «ан» и «ян». Майор Сивере был свято уверен, что все российские беды вытекают прямиком из этих окончаний и что стоит только обрубить злостный кавказский хвост, как многострадальное отечество заживет весело и счастливо. И тут же повысит рождаемость, изобретет средство от СПИДа, восстановит популяцию уссурийских тигров и снарядит экспедицию к Венере.

С полновесной и недвусмысленной пристройкой «оглы» Бычье Сердце встречался впервые и потому был полон самых нехороших предчувствий. Ему грезился заросший жестким волосом кавказец с кинжалом в зубах. По карманам кавказца были рассованы пакеты с героином, пистолеты с глушителем и пачки долларов – для дачи взяток продажным чиновникам. А под скромной вывеской «Бригита» могло скрываться все, что угодно: от наркосиндиката до разветвленной сети подпольных борделей.

Действительность превзошла все ожидания.

Кавказское ИЧП оказалось ларьком на станции метро «Маяковская», к тому же с весьма почтенным ассортиментом: парфюмерия, косметика, средства гигиены. Никакого намека на терроризм и торговлю оружием. Еще больше разочаровал Антоху чертов «оглы». Оглы заламывал тонкие пальцы скрипача, тряс консерваторской шевелюрой, протирал профессорские очки, обильно цитировал Плавта [4]4
  Плавт Тит Макций – римский комедиограф.


[Закрыть] и Перси Биши Шелли [5]5
  Перси Биши Шелли – английский поэт XIX в.


[Закрыть]. И никак не мог взять в толк, чего же хочет от него Бычье Сердце.

– Это ваш товарный чек, Гусейн Эльдорович?

На чеке, кроме названия шарашки Гусейна Эльдоровича, были проставлены сумма и время покупки – с точностью до одной минуты: 22.03. Это косвенно подтверждало показания Мюрисеппа и Куницыной: в десять часов вечера, в ларьке на станции метро «Маяковская» покойным Романом Валевским было приобретено нечто на сумму в одну тысячу восемьсот рублей. Сумма сама по себе немаленькая и вполне может потянуть на подарок. «На скорую руку», как заявили балетные.

– Это ваш товарный чек?

Оглы некоторое время разглядывал предоставленный Бычьим Сердцем вещдок.

– Да. Это товарный чек моего предприятия. А что, собственно, произошло? До сих пор ко мне не было никаких претензий – ни со стороны налоговой инспекции, ни со стороны правоохранительных органов…

Налоги я плачу исправно, торгую строго по накладным…

Как же, строго по накладным, держи карман шире! С такими очками, с такой заколкой на галстуке, с такими нервными щупальцами записного щипача – тысячи две «зеленых» в месяц утаиваешь. Никак не меньше. А то и все две с половиной.

– Этот чек был найден в кармане убитого гражданина Валевского… За несколько часов до смерти он сделал покупку у вас, я так понимаю. Сопровождавшие его люди видели его в последний раз чуть раньше, чем… – Бычье Сердце заглянул в чек. – Чем в двадцать два ноль три.

Известие об убийстве сразу же успокоило Оглы, поскольку напрямую его бизнеса не касалось.

– И что же вы хотите от меня? – обрадованно спросил он.

– Меня интересует, кто работал в прошлую пятницу, когда была совершена покупка. Я бы хотел побеседовать с этим человеком.

– Зачем?

– Вопросы здесь задаю я!..

Свирепый вид майора сразу же привел Гусейна Эльдоровича в чувство. Оглы забился под прилавок, под крыло молоденькой перепуганной продавщицы.

– Кто работал в пятницу? Лена или Ира?

– Лена, по-моему, – прочирикала продавщица. – Я забыла вам сказать, Гусейн Эльдорович… В кассе не хватает тысячи ста двадцати рублей…

– Поговорим об этом попозже, – Оглы цыкнул взглядом на продавщицу. – Без посторонних… Какой номер телефона у Елены?..

…Продавщица по имени Елена появилась через полчаса, когда Бычье Сердце вдоль и поперек изучил ценники на товарах и успел одуреть от приглушенного гортанного клекота Гусейна Эльдоровича. Зато теперь он хорошо представлял себе особенности игры на кяманче [6]6
  Кяманча – народный смычковый инструмент.


[Закрыть], не путал Нахичевань с Ленкоранью, а польские парфюмерные подделки смог бы легко отличить от венгерских.