Текст книги "Никто не узнает правду (СИ)"

Автор книги: Виктория Денисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Матерь Божья! Это же Салли Ричардсон!

Глава 3. Кто такая Салли?

– Кто мог сделать с ней такое, шеф? – Джонни Вивер с нескрываемым ужасом смотрел на бледное, почти белое лицо Салли.

За свои недолгие двадцать шесть Джонни ни разу не видел смерть так близко. Тем более смерть юной девушки. Он глядел на труп и не мог поверить, что эта та самая Салли, которую знал весь город. Было что-то противоестественное в гибели молодых. Вчера она ходила по улицам, такая красивая и улыбалась, а теперь ее нет. Есть тело, все еще красивое, несмотря на смерть. Пугающе красивое. Но это больше не Салли. Джонни впервые задумался о душе. Ведь эта девушка не была просто смазливой куклой. Салли – это нечто большее. Если душа и впрямь существует, то, где теперь Салли Ричардсон?

– Уверен, это не местные! – голос шерифа вывел Джонни из задумчивого состояния.

– Да, никто из местных не решился бы на такое! – Вивер с горечью наблюдал как застегивают черный мешок для трупов. – Бедная миссис Ричардсон!

– Эмили жила ради дочери. Не представляю, что теперь с ней будет.

– Странное дело: никаких следов, кроме отпечатков подошв того фермера, что нашел тело, – криминалист из Бансинга Нэтт Калхун подошел к полицейским. – Кажется, тут кто-то поработал метлой или чем-то похожим.

– Возможно щеткой для машины? – предположил шериф, – вряд ли этот выродок возит с собой метлу.

– Думаю, он сделал ее из еловых веток, – Калхун внимательно изучал землю вокруг камня, – возможно они валяются где-то неподалеку, хотя на его месте я бы выбросил их подальше от Блэклейка.

– Прочешем лес и обочину, – скомандовал Блейк и полицейские отправились в глубь чащи.

– Это какая-то ошибка! – Эмили Ричардсон отчаянно качала головой, стоя у порога местного морга. – Вот увидишь, Мэтью, это не она. Это не моя Салли.

Эмили была на стадии отрицания. Она все повторяла и повторяла, что тело, найденное Гарри Холивелом – не ее дочь, но все же войти в морг никак не решалась. Ведь если она войдет и увидит там Салли, ей придется принять правду, а смерть Салли не может быть правдой. Такие красивые и умные девушки не умирают, нет. Они живут, поступают в колледж, получают степень магистра, выходят замуж, рожают детей, заводят золотистого ретривера и живут в прекрасном загородном доме с чудной лужайкой. Так что это наверняка не Салли. Нет.

– Мне очень жаль, Эмили, – шериф аккуратно взял миссис Ричардсон под руку и повел в здание.

Тело Салли лежало на металлическом столе для вскрытия, прикрытое простыней. Даже после смерти девушка не утратила привлекательности, но черты ее чуть заострились, стали строже. Бледная кожа, синие губы – казалось это просто макияж для костюмированной вечеринки, и где-то там под гримом все еще есть живая Салли.

Увидев дочь, Эмили закрыла лицо руками и затряслась в глухих рыданиях.

– Мы обязательно найдем того, кто это сделал, – пытался утешить мать шериф.

Миссис Ричардсон, завывая выбежала из зала.

– Дайте ей проплакаться, – доктор Дьюик, числившийся в Блэклейке еще и коронером внимательно рассматривал голову Салли. На шее явственно проступали темные отпечатки, синяки и кровоподтеки.

– Что скажете, док?

– Ее определенно задушили.

– Мужчина?

– Вполне возможно, но скорее всего не слишком сильный. Она боролась и довольно отчаянно. Под ногтями что-то осталось, мы пошлем это на анализ в Бансинг. Возможно, будут совпадения по базе.

– Сексуальное насилие?

Доктор отрицательно покачал головой.

– Должно быть какой-нибудь жалкий импотентишка, убивающий не доступных ему красавиц. Поищу похожие преступления в соседних штатах.

– Оно ведь весьма ритуально, это убийство, – Дьюик продолжал осмотр тела.

– Ритуально? – шериф не понимающе уставился на доктора.

– Ну да. Черный венок, вуаль, платье… – врач открыл Салли рот и пинцетом достал оттуда что-то маленькое, белое и круглое.

– Это что? ЛСД– марка?

Дьюик поднес предмет к лампе и стал внимательно рассматривать.

– Нет, шериф. Это гостия. Обычная церковная гостия.

Полицейский в недоумении глядел на доктора.

– Я же говорил, что это убийство весьма ритуально! – Дьюик отправил облатку в пакет для улик.

– Знаете, я не любитель много болтать, да и не мое это дело, – владелец заправки Джимми Хоуп нервно ерзал в кресле, сидя напротив шерифа, – откровенно говоря я бы не придавал этому значение, но все же у нас тут убийство…

– Господи, Джимми, ближе к делу, – Блейк нетерпеливо постукивал карандашом по столу.

– Да. Дело. Так вот. Парнишка, что у меня работает – Элайджа Томпсон, ты ведь знаешь его Мэт?

Шериф молча кивнул.

– Он вечно рисует что-то в своем блокноте. – продолжал Хоуп, – ну там всякие комиксы, годзиллы, чудища и всякое такое. Так вот пару раз я видел, как он набрасывал портреты этой убитой девчонки, Салли. Он в нее вроде как влюблен или что-то в этом роде. Я ни на что не намекаю, но ведь всякое может быть. – Джимми придвинулся ближе к шерифу и тихо добавил. – Я не хочу проблем, Мэт, ты же понимаешь? – И встав в полный рост во всеуслышание произнес: – Я просто выполняю гражданский долг.

– Спасибо, мистер Хоуп! – сухо ответил Блейк и уткнулся в материалы дела.

Последнее, чего бы хотелось шерифу так это узнать, что в Блэклейке завелся местный Тэд Банди. Впрочем, если Элайджа Томпсон и впрямь причастен к убийству Салли Ричардсон серийником его все равно не назовешь. Итак, Элайджа. Что вообще известно об этом пареньке, кроме того, что он неплохо рисует и работает заправщиком? Воспитывался матерью-одиночкой, в старшей школе учился неплохо, но в колледж так и не поступил. Наверное, этот Элайджа весьма терпеливый малый раз так долго работает на Джимми Хоупа. Шериф решил, что с Томпсоном в любом случае стоит поговорить, хоть и сильно сомневался, что этот тихий парень может быть убийцей. Впрочем, из-за несчастной любви сходят с ума как раз такие тихони. Легкомысленные красавчики, собирающие восхищенные взгляды девиц, редко когда зацикливаются на одной. Да и зачем им, если у них такой выбор. Мэтью Блейк с раздражением вспомнил Энтони Сандерса – капитана бейсбольной команды, который в старшей школе встречался с Синди Варга. О, Синди Варга – первая любовь всегда заставляет страдать. Но ведь мне никогда не приходило в голову убить Синди, – размышлял шериф, – скорее уж Сандерса. Сколько раз я мысленно надирал ему его тощий зад. Однако все люди разные и у Элайджи Томпсона могут быть свои мысли на счет того, как поступать с отвергнувшей тебя девицей. Показаний Хоупа явно недостаточно для того, чтобы нагрянуть к парню с обыском. Поэтому придется просто мирно потолковать.

– Так, как давно вы с Салли дружили? – Мэтью Блейк расположился в старом, но довольно уютном кресле в гостиной Сары Томпсон. Женщина принесла шерифу кофе в огромной кружке. Конечно, эта коричневая жижа не шла ни в какое сравнение с ритуальным кофе самого шерифа. Но все же из вежливости он сделал пару глотков. Элайджа Томпсон сидел напротив на диване. Это был довольно симпатичный парень, но весь какой-то неловкий и стеснительный, что явно не прибавляло ему очков в глазах девушек. В двадцать пять бедняга все еще жил с матерью и довольствовался теми грошами, что платил ему Джимми. Так себе биография.

– Мы не то, чтобы дружили… Так иногда перекидывались парой фраз при встрече. – Элайджа явно был расстроен куда больше, чем просто знакомый. Он нервно чесал запястье левой руки и кусал губы. – Я бы сказал, мы были… едва знакомы. Да. Не больше, чем с кем бы то ни было в Блэклейке.

– А когда ты последний раз видел мисс Ричардсон?

– Вы же не подозреваете Элайджу, шериф? – вмешалась в разговор Сара.

– Я опрашиваю всех, кто хоть сколько-нибудь знал убитую, мисс Томпсон. Думаю, вам не о чем беспокоиться.

– Кажется позавчера. – парень снова почесал запястье, – Да, позавчера в торговом центре. Но мы не разговаривали. Я просто видел, как Салли с подругами выходила из парфюмерного.

Шериф сделал заметки в блокноте.

– Ты же не будешь против, если я взгляну на твою комнату? Говорят, ты классный художник. Наверняка там на стенах много крутых работ.

Нервозность Элайджи явно усилилась. Блейк заметил, как руки парня задрожали.

– О, там ужасный беспорядок. Знаете куча мусора и всякое такое.

– Я жил с двумя старшими братьями, поверь, меня очень сложно напугать беспорядком, – шериф добродушно усмехнулся и встал, готовый направиться в комнату парня.

– Там, там прорвало трубу и… и все затопило.

– Чтооо? – Сара Томпсон была в недоумении.

– Да, мам, я забыл тебе сказать. Сегодня с утра. Это случилось утром. Труба…

Элайджа видел, что ни шериф, ни мать ему не верят. В отчаянии он сел на диван и закрыл лицо руками.

– Господи, Элайджа, ты же не надел глупостей? – Сара взволнованно приобняла сына.

– Уверен, мы во всем разберемся. – Блейк старался голосом приободрить обоих Томпсонов, – так могу я взглянуть на комнату?

Комната Элайджи Томпсона не представляла собой ничего особенного: забросанная мятой одеждой кровать, небольшой стол, и стены, сплошь увешанные карандашными рисунками. Шериф бы, наверное, покинул ее бормоча проклятия в адрес Джимми Хоупа себе под нос, если бы взгляд его не уперся в большую доску, стоящую на тумбе. Обычную доску, вроде тех, что полицейские используют для визуализации хода расследований, только здесь вместо фотографий подозреваемых были портреты Салли Ричардсон. Двадцать, может даже тридцать портретов. В разных позах– Салли смеется, Салли сидит, задумчиво подперев рукой лицо, Салли игриво смотрит на кого-то рядом. Тут же были приколоты палароидные снимки, и даже какие-то предметы, видимо принадлежавшие покойной.

– У, – присвистнул шериф Блейк, – да у тебя тут целый алтарь.

– Я любил ее, но я не убивал, – сбивчиво затараторил Элайджа, по его лицу текли слезы, – клянусь, я бы и пальцем не посмел ее тронуть.

– Я позвоню Дэнни Лэдингтону, он – адвокат, – Сара спустилась в гостиную и стала набирать номер.

– Где ты был вчера с восьми вечера и до шести утра? – шериф решил, что можно перейти пусть к неофициальному, но допросу.

– Дома. Я был здесь.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Мама.

– Он был здесь все это время, – крикнула Сара с первого этажа, – вы не повесите это дело на моего сына.

Шериф внимательно рассматривал предметы на доске. Тут был какой-то кислотный браслетик с надписью “Друзья бездомных собак”, коричневая перчатка и даже, перемазанная помадой и кетчупом бумажная салфетка. Рисовать портреты девушки, в которую втрескался по уши не запрещено законом, как и хранить использованные салфетки, однако пока Элайджа Томпсон был единственным подозреваемым в этом деле, и Блейк решил, добиться от прокурора ордера на обыск.

– Я слышала, они арестовали того парнишку с заправки, Элайджу, – Френни Полсен пила свежесваренный горячий кофе на кухне у Риты, и даже не чувствовала, как обожгла язык, – говорят вся его комната была увешана изображениями бедняжки Салли.

– Не арестовали, а просто обыскали дом его мамаши, – Рита подула на свой напиток, – и, насколько успела растрепать всем Аннабель Стюарт, ничего кроме портретов полиция не нашла. А к делу эти портреты не пришьешь.

– О, но я почти уверена, что это он, – Френни почему-то перешла на заговорщический шепот. Как ни старалась она прятать свою любопытную сущность под личиной сочувствия и напускного горя, сплетница в ней вовсю ликовала. Впервые за долгие годы в Блэклейке происходит что-то интересное. Подумать только – настоящее убийство! Мисс Полсен совсем забыла про Банни и Люциуса и полностью посвятила себя выяснению подробностей преступления. Она искала в интернете статьи про маньяков, слушала лекции по психологии убийц, даже купила книгу какого-то бывшего профайлера ФБР и теперь была твердо уверена, что Элайджа Томпсон – это новый Ричард Рамирес.

– Ну не знаю, – Рита флегматично откинулась на спинку стула, – как по мне, так этот Элайджа выглядит безобидным.

– Оооо, это самый первый признак убийцы. Они все выглядят безобидными, но потом кто-нибудь случайно обнаруживает запертый подвал, набитый останками несчастны жертв.

– Что за ужасы ты говоришь, Френ!

– Правда жизни, дорогая! Я нисколько не удивлюсь, если выясниться что этот Томпсон давно уже промышляет убийствами. Ездит в крупные города, опустив козырек бейсболки пониже и выискивает там кого-нибудь, кого никто не ищет, например, проституток или бездомных, а потом…

– Остановись, Френ! Этот парень может и впрямь задушил Салли, когда та ему отказала, но он уж точно не Сын Сэма блэклейкского разлива.

– Кто знает, кто знает, – Полсен задумчиво поджала губы. Ей до жути хотелось, что Элайджа оказался серийным убийцей. Уж тогда-то точно будет о чем вспомнить в старости.

– Пойдем, Люциус, мы должны поступить как хорошие соседи, – Банни Калахен заворачивала в полотенце форму с овощной запеканкой. Она собиралась, как и полагается в таких случаях отнести блюдо бедной Эмили Ричардсон.

Люциус стоял рядом и с любопытством наблюдал за старушкой. Последнее время мальчик стал проявлять больше эмоций и даже иногда издавал звуки в знак согласия со словами Банни, однако четких и уверенных слов или фраз от него так никто и не слышал.

– Кто бы мог подумать, – сокрушенно бормотала мисс Калахен, – что подобное может произойти в таком тихо и уютном месте, как на Блэклейк. А Эмили? Знаешь, Люциус, хоть я никогда и не была матерью, но теперь, когда у меня появился ты, я со всей отчетливостью могу представить себе горе несчастной миссис Ричардсон. Если бы кто-нибудь убил тебя, я бы просто сошла с ума.

Банни присела на корточки и крепко обняла мальчика. По ее морщинистому лицу покатилась слеза, которую старушка быстренько смахнула, и, вновь вернувшись к своему вечно бодрому состоянию ласково скомандовала: Пойдем-ка!

– Как ты, Эмили? – шериф Блейк, не дожидаясь приглашения сел на кресло.

– У меня нет сил на все это дерьмо, Мэт, – Эмили Ричадсон устало показала на груду еды, лежащей на столе, – они все тащат и тащат свои чертовы запеканки и пироги. Мой Салли больше нет, понимаешь, Мэт? – у женщины начиналась истерика, – я потеряла свою единственную дочь, а они тащат мне сраные пироги!

Эмили грохнула об пол принесенную Банни Калахен запеканку и зашлась в рыданиях. Шериф осторожно присел рядом и обнял ее за плечи.

– Пожалуйста, Мэт, скажи, что у тебя есть хоть какие-то зацепки? – миссис Ричардсон подняла на него свое заплаканное лицо? – Ты же знаешь, Мэт, я воспитывала ее одна с тех самых пор, когда Салли было три и Дерек погиб, я посвятила ей свою жизнь. Я хочу знать, кто, кто отнял ее у меня!

– Мы обязательно это выясним, Эмили! Клянусь тебе!

– О да, конечно! Ежедневно пропадает сотни девушек, и никто не находит ни тел, ни убийц. Уж я-то знаю, как работает полиция Мэт!

– Мне нужно осмотреть ее комнату.

– Валяй! – Эмили безразлично махнула рукой, – делай, что хочешь!

Комната Салли Ричардсон была обычным обиталищем современной девицы. Растения в милых горшочках, кристаллы кварца, постеры в нюдовых тонах, коврик для йоги и много ароматических свечей. Ничего, что могло быть хоть сколько-нибудь облегчить задачу по поимке ее убийцы. Надежда была только на ноутбук, который, к удивлению шерифа, оказался не запаролен. Видимо, Салли доверяла матери или у Эмили нет привычки копаться в вещах дочери. Внимание Блейка привлекла иконка с названием сайта, на которых девушки трогают себя перед камерой. Не то чтобы Мэтью Блейк был частым посетителем подобного рода сайтов, но название этого было у всех на слуху. Шериф кликнул по значку на экране и с ужасом понял, что Салли Ричардсон, та самая Салли – отличница, красотка, гордость школы и городка была одной из тех, кто за деньги показывает свое тело в сети. Видео, много видео, записи каких-то стримов. Салли танцует обнаженной, Салли засовывает в себя какие-то предметы, Салли облизывает собственную обувь.

– Господи Иисусе! – прошептал шериф, – как я скажу об этом Эмили?

Но говорить не было нужды. Эмили уже стояла за его спиной.

Глава 4. Тайны Блэклейка

Отец Макконахью курил маленькую коричневую сигарету на заднем дворе. Он наблюдал, как большие белые хлопья снега покрывают не убранные с лета пластиковые стулья, и это его немного успокаивало. Пять лет воздержания от никотина псу под хвост, а ведь Макконахью старался. Вся эта история со смертью Салли выбила его из колеи. Юная мисс Ричардсон не была прилежной прихожанкой, и священник никогда не глядел на ее прекрасное лицо через решетку исповедальной комнаты, но он знал Салли очень хорошо. Он видел ее, много раз. Салли и понятия не имела, чьи просьбы она исполняет перед камерой. Удовольствие и стыд – вечные спутники его наполненной лицемерием жизни. Почему преподобный выбрал именно ее? На сайте полно молодых и очень красивых девушек. Неет. Нужно признаться, что священника возбуждала именно Салли, потому что она ходила с ним по одним улицам и магазинам. Сколько раз отец Макконахью представлял, как Салли Ричардсон приходит к нему на исповедь и подробно рассказывает о своих грехах. Смог бы он сдержать себя или… Теперь ему предстоит читать псалмы над ее могилой, глядеть как комья земли разбиваются о крышку ее гроба. «Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим…» У всех есть свои тихие воды, свой тихий омут, в который постороннему лучше не заглядывать. «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…» Но со мной ли Господь или он давно оставил это грешное тело без своей милости…

– Преподобный отец! – голос шерифа вывел священника из раздумий. Он быстро потушил сигарету и натянуто улыбнулся.

– Шериф! Вы, наверное, по поводу той девушки. Следует опросить всех, не так ли?

– Такова наша работа. Скажите, отец Макконахью, кто в церкви имеет доступ к гостиям для причастия?

– Гостиям? – преподобный был крайне удивлен. – Какой странный вопрос. Обычно ими занимаются служки. Ну и, конечно же, я.

– Служки это…?

– Томас Майер и Дилан Уиллоби.

Шериф записал имена в блокнот, а отец Макконахью начал судорожно размышлять зачем полицейским понадобилось знать о гостиях.

– Простите, шериф Блейк, но почему вас так интересуют гостии? Это имеет какое-то отношение к расследованию?

– Мы нашли одну во рту у жертвы.

– Пресвятая Дева Мария!

– Кто-нибудь еще мог взять гостию?

– Да, в общем-то любой, кто решил зайти за алтарь. Мы не запираем церковь. Но зачем он это сделал? Убийца? Вы думаете это кто-то из Блэклейка? Он ведь мог взять гостию в любой другой церкви.

– Если бы я только знал ответы, преподобный, я бы не таскался по всему городу с эти блокнотом, а потирал руки, глядя как ублюдка запихивают в полицейскую машину.

– Это просто ужасно. – Отец Макконахью плюхнулся за заснеженный стул и внезапно зарыдал.

Шериф ошеломленно смотрел на подрагивавшие плечи старика и думал – бедняга настолько добр и чист душой, что жестокая расправа над молодой девушкой просто рушит его картину справедливого устройства мира.

Но не только преподобный тщательно оберегал свои грязные тайны. Ни одна живая душа (вечером в субботу в морге только мертвые) не видела, как доктор Дьюик достал из камеры рефрижератора тело Салли, как стащил с мертвой девушки простыню и как, глядя на вздымающиеся соски молодой груди начал мастурбировать. Что бы сказала Френни Полсен, застань она уважаемого врача за подобным занятием? А шериф? Догадался бы полицейский, что доктор не раз и не два удовлетворял себя, представляя несовершеннолетнюю Салли? Стал бы подозревать Дьюика в убийстве?

Впрочем, это не важно, ведь есть секреты, про которые никто не должен знать. Правда, Салли? – спросил доктор вслух, вытирая руки влажной салфеткой. Он подошел вплотную к трупу, нагнулся к самому лицу девушки и прошептал: как думаешь, наш мистер Блейк уже раскрыл твой секрет, Салли?

Затем Дьюик тщательно обмыл тело покойной.

– Ты должна быть чистой, Салли. Мы смоем с тебя все твои грехи. Смерть сама по себе – очищение. Про покойников нельзя говорить плохо. Теперь никто не скажет о тебе плохого, Салли. Никто. – И доктор поцеловал юную мисс Ричардсон в бледный лоб.

– Ты еще никогда не была такой красивой, дорогая! – Эмили Ричардсон гладила золотистые волосы на голове дочери. Девушка безмятежно лежала на белой подушке и тонула в свежих лилиях. Казалось, она просто уснула, и на ее губах появилась улыбка. Гример ритуального бюро “Фридман и сын” постарался на славу.

На похороны собрался весь город. Еще бы – в Блэклейке не каждый день умирают люди, а уж убийства юных красоток так и вовсе не случались раньше. Каждый пришел сюда за своим: кто-то искренне сочувствовал Эмили и хотел оказать скорбящей матери поддержку, кто-то притащился просто поглазеть, кто-то явился соблюсти приличия. Френни Полсен, возомнившая себя частным детективом решила пристально наблюдать за Элайджей Томпсоном. Если Салли единственная жертва и он убил ее за отказ в близости, то на его лице несомненно будет страдание, – размышляла медсестра, – а если он матерый серийник, то наверняка останется спокойным и надменным. Вариант, что Элайджа может быть не виновен, Френни не рассматривала вовсе.

Банни Калахен решила не тащить Люциуса на похороны и оставила мальчика с Джорджиной Принстон, которая до ужаса боялась покойников, поэтому старательно избегала погребальных мероприятий. Банни несколько раз подходила к Эмили и выражала ей соболезнования. Она предлагала миссис Ричардсон помощь по дому, с готовкой или уборкой. “Или просто, если тебе захочется с кем-то поговорить, дорогая, знай – ты всегда можешь на меня рассчитывать.” Эмили отвечала грустной вежливой улыбкой.

Аннабель Стюард ходила от группы к группе и прислушивалась к разговорам. Сегодня она была настроена не болтать, а вынюхивать. Секретарь шерифа кивком головы поздоровалась с Френни. Не смотря не взаимную неприязнь, мисс Стюард не могла не восхититься пронырливостью медсестры. Джуди рассказала, что Френсис вроде как даже ведет собственное расследование. “Не удивлюсь, если эта пигалица обскачет нашего Мэтти и первой найдет убийцу, – размышляла Аннабель.

Похороны прошли торжественно, но скромно. И хоть, после слов священника Эмили страшно хотелось разрыдаться и броситься в могилу с криками: "закопайте и меня тоже!", она все же смогла сдержаться. Подружки Салли изредка всхлипывали по очереди, немного попричитали старушки. Шериф и его помощник Джонни поглядывали по сторонам – не явится ли кто-то подозрительный и незнакомый. Никого постороннего не было. Только жители Блэклейка прощались с самой красивой девушкой города, чье имя останется теперь в местных страшилках, да быть может в тру-крайм подкастах какого-нибудь дотошного блогера.

– Мы так и не обсудили это с тобой, Эмили, – шериф присел на краешек дивана.

– Не обсудили что? – Эмили Ричардсон отвернула голову и уставилась в стену.

– Ты знала?

– Знала что?

– Господи, Эмили, давай не будем притворяться будто я не видел тот самый сайт, а ты не видела, что я его видел. Это важно, Эмили. Возможно, убийца нашел ее там и выследил.

Миссис Ричардсон села в кресло и закрыла лицо руками.

– Я была уверена, что если я пашу в этом чертовом супермаркете, беру чужие смены, откладываю каждый цент, то смогу обеспечить ей достойное будущее. Но, видимо, она считала иначе. Мать-неудачница. Никчемная кассирша, не способная купить дочке дорогие шмотки. Такого она была обо мне мнения, да?

Эмили снова разрыдалась. Блейку было ее искренне жаль, и он мысленно пытался подобрать слова, способные утешить мать, которая сперва потеряла своего ребенка, а после узнала о нем нечто мерзкое.

– Я все время думаю, Мэт – где я оступилась? Где сделала ошибку? Могла ли я уберечь ее от этого? Быть может, я дала ей слишком много свободы? Но ведь ты знаешь, Мэт, Салли всегда казалось такой разумной. Никаких наркотиков, даже травки, никаких тусовок до утра с подружками. Когда, Мэт? Когда она свернула не туда? И почему? Неужели все из-за денег?

– Не вини себя, Эмили. Мы не можем контролировать их всю жизнь. Рано или поздно сладкий младенец в розовой пижамке с котятами становится взрослым. Появляются секреты. Они есть всегда и у всех, особенно у подростков. Я, например, скрывал от родителей, что пробовал кокаин на вечеринке у одноклассника. А мой Джо едва не умер, выпив на спор две бутылки текилы, и я узнал это случайно от отца его друга Джереми. Салли была прекрасной девушкой. Мы все запомним ее как добрую, чуткую и умную школьницу и любящую дочь.

– Боже, Мэт, время для поминальных речей прошло, – Эмили вытерла слезу. За напускным сарказмом она пыталась скрыть, что слова Блейка – это именно то, что ей необходимо сейчас услышать. Она не виновата. Она сделала все, что могла.

– Все ошибаются, – шериф накрыл своей ладонью руку миссис Ричардсон, – Салли тоже ошиблась.

После смерти мужа Эмили Ричардсон так и не отважилась завести любовника, считая, что таскать мужиков домой при дочери – так себе идея. Но сейчас она глядела на эту огромную кисть Блейка и думала о том, что, если бы Мэтью Блейк не был бы счастливо женат, Эмили, пожалуй, предложила бы ему остаться на ночь.

А шериф Блейк – примерный семьянин, любящий отец и обожаемый дедушка имел на вечер особые планы. И у этих планов было имя – Джуди Лавлейк. Удивительно, как в таком маленьком городке, кишащем сплетницами, где от любопытных глаз не ускользает даже содержимое мусорных баков жителей, Джуди и Мэтью удалось сохранить свой роман в тайне. Впрочем, мисс Лавлейк хоть и любила почесать языком, но, когда речь заходила о ее личной жизни держала в уме поговорку “скажешь одному – знают все”, и потому прикидывалась одиночкой в вечном поиске достойного кавалера. За Блейком же так сильно закрепилась репутация идеального отца семейства, что даже самым отъявленным распускательницам грязных слухов вроде Джорджины Принстон не приходило в голову подозревать его в изменах жене.

– Я переживаю за Эмили, – шериф жестом остановил Джуди, пытавшуюся расстегнуть ему рубашку, – ей сейчас как никогда нужна твоя поддержка. Вы же подруги.

– Я все эти дни предлагаю Эм поговорить по душам и поплакать вместе, – Джуди отошла от Блейка и закурила сигарету, – но она упорно не желает принимать мою помощь, Мэт.

Шериф упал в кресло и тяжело вздохнул.

– Есть подвижки в расследовании?

– Абсолютно никаких.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Блейк озадаченно рассматривал ворс на ковре, Джуди молча выпускала клубы дыма. Зачем я здесь? – думал шериф и его с головой накрывала волна стыда. Он представлял добрую улыбку жены, детей, внуков, виснущих на нем каждый раз, когда он приходил навестить их, семейные ужины, поездки с сыновьями на рыбалку, походы с ночевкой к дальнему озеру. Все это так важно и ценно. Так зачем он сейчас здесь? Тем же вопросом задавалась и Джуди. Зачем он здесь? Его жизнь наполнена чем-то более глубоким и важным. У нее не было ничего и она ничего не могла ему дать, кроме пары часов отвлеченности от привычного уклада жизни. Так зачем он здесь?

– Я должен идти, – шериф медленно поднялся и, стараясь не глядеть на любовницу мял в руках шляпу, – понимаешь…

– Понимаю, – отрезала Лавлейк, так и не дав Мэтью закончить фразу.

Блейк вздохнул и медленно направился к двери. Оба отчетливо осознавали, что это конец. Не то, чтобы Джуди рассчитывала на что-то серьезное. Нет. Она прекрасно знала, что Мэт никогда не оставит семью и все такое. Но почему тогда ей сейчас так больно? Нет, она не будет размазывать сопли из-за мужика. Джуди смахнула со щеки слезинку и отправилась на кухню. Там, в буфете была припасена бутылка бароло. Да, она хотела романтично распить ее с Блейком у горящего камина, но раз этот кобель побежал к своей законной хозяйке, Джуди Лавлейк и в одиночку справится с напитком. Тем более что в холодильнике давно заждался своего часа отличный швейцарский сыр. Едва лишь Джуди приготовилась наслаждаться одиночеством или горевать об ушедшем Блейке – она сама пока не решила, что именно ей сейчас ближе, как раздался звонок в дверь.

– Боооже! Неужели наш мистер Идеальный Отец Семейства решил вернуться в объятья порока?

Однако Джуди ошиблась. За дверью оказался вовсе не шериф.

– Ты знала, что дочь Эмили промышляла интимными видео? – голос Аннабель Стюард несмотря на поддельное возмущение все же выдавал, что дамочка страшно рада пикантной сплетне.

– Проходи, – Лавлейк отхлебнула из стакана и впустила подругу в дом.

– У Салли был профиль на сайте… Ну ты знаешь эти сайты, где молодые девушки делают всякое по желанию мужчин, – Аннабель тараторила как заведенная, – ты только представь себе! Салли Ричардсон! Вся такая из себя примерная…

– Погоди. Откуда тебе это все известно?

Аннабель одарила Джуди взглядом, в котором смешивались укор и недоумение. Дескать ты что, не знаешь, что старушка Стюард узнает обо всем в этом городе первой?

– Скажем так, я кое-что увидела. Мэтти сперва написал про это в одном из своих отчетов, а после подтер информацию, видимо, не желая позорить Эмили, но я успела увидеть достаточно.

– То есть Мэт обо всем этом знает? И Эмили тоже?

– Ну да. Впрочем, на счет Эмили я не уверена.

Джуди крепко задумалась. Почему Блейк решил скрыть подобное? Только ли из жалости к Эми или тут что-то большее? Быть может, он направился сейчас вовсе не к супруге, а в дом Ричардсонов.

– Ну и дерьмо, – Лавлейк налила вина гостье, – слушай Аннабель, не рассказывай об этом больше никому.

– Ооо! Можешь быть уверена, что дальше этой гостиной информация не просочится, – мисс Стюард заговорщически подмигнула.

Банни Калахен сидела у костра на заднем дворе. Она бросала в огонь сухие еловые ветки и размышляла о том, как изменился мир. Еще каких-нибудь лет десять назад Блэклейк был самым спокойным местом в штате. Никто не запирал двери и можно было спокойно отпускать детей гулять до темноты. Но теперь все изменилось. Что-то витает в воздухе. Зло. Зло прокралось в Блэклейк. Банни не верила, что убийца Салли – чужак, она нутром чувствовала что он где-то здесь, поблизости. В ком-то из жителей города поселилось Зло и оно не остановится. Оно будет искать новую жертву. Что-то плохое произойдет снова. Как уберечь ребенка от всех опасностей? Ведь ей уже семьдесят. Что будет с Люциусом, когда Банни не станет? А если она превратиться в овощ, писающий в катетер, кто позаботиться о бедном мальчике? Неужели его поместят в приют. Но это же ужасно!

– Уютно тут у вас! – голос шерифа вывел мисс Калахен из размышлений.

– О! Мистер Блейк! Добрый вечер! – Банни рассеянно посмотрела на полицейского.

– Я увидел дым, стучал, но никто не ответил, так что уж извините за вторжение. Просто хотел убедиться, что все в порядке.