Текст книги "Семь дней страсти"
Автор книги: Виктория Дал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)
Глава 22
Едва не расплакавшись, Ник осторожно положил руки ей на плечи. У нее такая нежная кожа, такое изящное тело. Он не должен хотеть от нее этого. Он обнял ее и тихо прошептал:
– Тебе не будет больно.
– Я знаю.
Ник приказывал себе повернуться и уйти, оставить эту комнату и Синтию, но продолжал гладить руками ее спину и мягкий изгиб бедер.
Если он свяжет ее, то может забыть обо всем, как и говорила Синтия. Он может забыть Ричмонда, страх и сосредоточиться на удовольствии. С ней.
Понимая, что все это неправильно, несмотря на слова Синтии, Ланкастер не мог остановиться. Не мог, когда она стояла перед ним, обнаженная и теплая, и просила о том, чего он хотел больше всего.
– Клянусь, тебе не будет больно.
Он коснулся губами ее ключицы. Вздохнув, Синтия выгнула шею, поощряя его ласки. Это молчаливое согласие решило его судьбу.
Он рассказал ей ужасную правду. Всю, без утайки. И теперь ему необходимо было избавиться от вкуса этой правды во рту.
Стараясь не думать о том, что он делает, Ланкастер отпустил Синтию и подошел к шкафу. Из небольшой стопки шейных платков он вытащил два простых черного цвета и вернулся к Синтии.
– Дай мне свои руки.
Синтия сцепила пальцы и подняла руки. Ник обвил полоской темной ткани белую кожу ее запястий и почувствовал, как восстала его плоть.
– Скажи мне остановиться, – прошептал он, оборачивая платок вокруг ее запястий.
Он ждал, что она остановит его, и умолял, чтобы она не делала этого. «Пожалуйста, позволь мне», – молил зверь внутри его, и Ланкастер его ненавидел. Он завязал платок и вздрогнул от звука натянутой ткани.
Ланкастер взял Синтию на руки и отнес на кровать. Синтия посмотрела на узел на своих руках, потом на Ника. Лицо ее было спокойным. Ник дрожащими руками поднял ее руки высоко над головой и стал завязывать второй узел, привязывая ее к столбику кровати.
Пока он затягивал этот последний узел, его сердце стучало где-то в горле. Потом Ник отступил на шаг и посмотрел на то, что он сотворил. Руки Синтии были вытянуты высоко над головой, и все ее тело было открыто его взгляду. Синтия выгнула спину, словно подбадривая его, соски затвердели, как две темные горошины.
Все его тело напряглось, и Ланкастер глухо застонал от предвкушения.
Он содрал с себя сюртук, жилет и так рванул рубашку, что отскочили две пуговицы. Прошло всего лишь несколько секунд, и он остался без одежды. Больше ждать он не мог.
Свободный делать то, что ему хочется, Ланкастер накрыл ее своим телом. Синтия задохнулась, а у него от восторга перехватило дыхание. Уткнувшись носом куда-то ей за ухо, Николас наслаждался, чувствуя ее близость. Просто чувствуя, как каждый дюйм ее тела прикасается к нему.
Когда он снова смог дышать, он протиснул свои колени у нее между ног, а губами прикоснулся к ключице. Потом обхватил губами сосок и стал осторожно посасывать его. Синтия стонала и корчилась, и прикосновения его губ становились все более властными и требовательными, а ловкие пальцы ласкали второй сосок.
Слишком грубо, но Синтия задыхалась от удовольствия. Как, впрочем, и Ник.
Женщины, которых он привязывал раньше, ничего не значили для него. Они словно безымянные сосуды служили для удовлетворения его тайных желаний. У него не возникало желания ни задерживаться с ними рядом, ни анализировать что-то.
Но Синтия подходила ему. С ней все было по-новому. Ничего безобразного или нездорового. Это был шанс узнать ее тело, делать с ним то, что он никогда не осмеливался проделывать с другой женщиной.
Ланкастер склонился над ней и провел языком по ребрам. Она втянула живот, и он улыбнулся, обнаружив, что она боится щекотки. Когда он потерся щекой о ее живот, она снова дернулась.
– Прости, – пробормотал он, – мне надо побриться.
Синтия засмеялась.
Господи, он никогда не представлял этого, но когда кончик его языка проник в крохотное углубление ее пупка, она взвизгнула, и Ланкастер понял, что занятие любовью может быть… смешным.
Он засмеялся и вдохнул ее теплый запах. Кожа Синтии покрылась пупырышками.
– Ты замерзла?
– Нет, – выдохнула Синтия. – Совсем нет.
Спасибо, Господи. Иначе его сердце было бы разбито, если бы хоть какую-то часть ее тела пришлось прикрыть. Ланкастер склонился к ее бедру и коснулся языком. Синтия была другой. Нежной, сладкой, с соблазнительными изгибами тела. Совершенной.
Он опустился еще ниже, его плечи оказались на уровне ее бедер.
У него задрожали руки, когда он увидел мягкие завитки волос, сквозь которые была видна розовая плоть. Он попробует ее на вкус, хотя прежде никогда ничего подобного не делал. Стоять перед кем-то на коленях и ждать, когда тебе уцепятся в волосы, всегда ассоциировалось с… беззащитностью.
Ланкастер вздрогнул, но мотнул головой, отказываясь думать об этом. Руки Синтии связаны, и он может делать все, что ему нравится.
Его рука легла на шелковистый холмик, прикрывавший ее естество, и он погладил его.
– Что ты делаешь?
– Ласкаю тебя.
Синтия хихикнула, живот напрягся от смеха: Продолжая ласкать ее, он скользнул пальцами во влажное тепло заветных глубин. Ее смех замер на губах, и она тихо застонала.
– Хочу видеть тебя, – восхищенно выдохнул он.
Ее нога скользнула в сторону, и Ланкастер как загипнотизированный смотрел на изящные лепестки трепещущей плоти.
Новый стон сорвался с губ Синтии, когда его голова скрылась у нее между ног. Когда его язык коснулся возбужденного и напряженного бутона, Синтия выгнулась ему навстречу.
– Ник! – простонала она, когда он обхватил ее за бедра, удерживая на месте.
Да, он может делать то, что хочет, а он хочет именно этого.
Все произошло слишком быстро. Синтия вскрикнула и выгнулась дугой. Он почувствовал губами, как сжались мышцы ее плоти, и по телу пробежала сладостная дрожь.
И хотя его плоть продолжала оставаться болезненно напряженной, в этот момент он чувствовал в себе удивительную сдержанность. Он действовал медленно и терпеливо, целуя округлые бедра. Он мог бы оставаться здесь вечно, доставляя ей удовольствие. Смакуя ее и чувствуя, как дрожит ее тело, откликаясь на ласки.
Но все-таки это слишком – держать ее привязанной к кровати еще несколько часов. Ему не хотелось, чтобы у нее онемели руки или стали ныть запястья.
Синтия выдохнула его имя, когда он приподнялся над ней. У нее был совершенно довольный вид, и то, что она привязана к кровати, похоже, нисколько не волновало ее.
Ник улыбнулся, хотя сердце при виде черной повязки у нее на руках стало биться сильнее. Он сместился немного ниже, и его восставшая плоть легко проникла в глубь ее тела.
– Я люблю тебя, – пробормотал он. – Я люблю тебя.
Синтия выгнулась, одной рукой обхватив платок, который удерживал ее привязанной к кровати. Увидев это, Ник напрягся.
Это была его фантазия, и он никогда не смел подумать, что сможет превратить ее в реальность с Синтией. Это были его самые темные желания, и она осуществила их.
Его толчки стали глубокими и ритмичными. Синтия уперлась ногами в матрас, чтобы встречать удары его плоти. Она закусила губу, всхлипывая и выгибаясь под тяжестью его тела.
– Да, – прошептал Ник, видя, как натянулись завязки у нее на руках.
Она сжала кулаки, а когда он ускорил ритм, то увидел, как они разжались от потрясения.
– Возьми меня, – прорычал Ник.
При каждом толчке его плоти у нее из горла вырывался крик.
Прекрасный момент, и все же что-то продолжало беспокоить его.
– Син. – Ник замедлил движение, потом остановился вовсе. – Посмотри на меня.
Она открыла глаза, и Ланкастер накрыл ее своим телом, отдыхая. Он нежно целовал ее снова и снова.
– Если…
Он замолчал, обдумывая, сможет ли сделать это. Но она же позволила себя связать. Значит, и он сможет.
– Если я развяжу тебя… ты прикоснешься ко мне?
– В этом нет необходимости, Ник.
– Есть. Это нужно мне. Только медленно, пожалуйста.
– Хорошо.
Он лег рядом и развязал ей руки.
– И не… не прикасайся к волосам, хорошо?
Синтия долго молчала, потом кивнула. Теперь ее руки были свободны.
Ник лег на спину, направив ее на себя, и Синтия осторожно опустилась на него, удерживая руки на своих бедрах.
– Так?
– Да, так. Ты не представляешь, как ты прекрасна.
Для него это был новый опыт, и хотя он ощущал внутреннюю дрожь, страха не было. Даже когда рука Синтии осторожно запорхала по его груди.
Она положила сначала одну ладонь на его грудь, потом вторую. Ник закрыл глаза и прикрыл руками ее руки, прижимая их к себе. Она касалась его, но он все равно мог ее держать и знать, что ему нечего бояться.
– Да, – выдохнул он, когда Синтия начала двигаться.
Он позволил ей установить собственный ритм, найти свой темп. Она вонзила ногти ему в грудь, и он изумился, насколько приятна была ему эта боль. И когда, наконец, наступил долгожданный момент и поток его жизненной энергии с силой хлынул в нее, щеки Ника стали мокрыми от слез.
Стук вторгся в ее сон, а ударившаяся о стену дверь окончательно разбудила ее.
– Они исчезли, – прозвучал из темноты женский голос.
– Что? – Синтия прижала одеяло к груди. – Кто?
– Наши мужчины. Поторопись. Одевайся, я принесла твою одежду.
– Дуэль! – вспомнила Синтия.
– Да, да. Скорее.
Синтия несколько мгновений пребывала в нерешительности, понимая, что она совершенно голая находится в постели мужчины. Но Эмма наверняка все поняла. Она же принесла ее вещи.
Решение было принято. Она выпрыгнула из кровати и натянула сорочку, которую ей подала Эмма. Через пять минут, полностью одетая, она шла за Эммой, которая вела ее через лабиринты коридоров и лестниц.
Они, наконец, добрались до входной двери и вышли в туманный серый рассвет. Их ждал двухколесный экипаж, и Эмма села на место кучера.
– Вы знаете, где это происходит? – спросила Синтия под шорох гравия.
– Я подслушала, когда Брэм вернулся обговорить детали. Но не уверена, что мы успеем добраться.
Синтия крепко держалась, когда они вылетели прямо на лужайку и помчались к небольшому холму.
Она собиралась не спать совсем, но после такого утомительного дня это было просто невозможно. Спал ли Ник? Не слишком ли он утомлен для дуэли и для решающего выстрела?
Экипаж достиг вершины холма, и Синтия приготовилась увидеть сцену дуэли, но холм был пуст, и Эмма направила экипаж в долину.
Синтия заметила лошадь, привязанную рядом с густой рощицей. Но только одну. Что это могло означать? Вторую лошадь она увидела, когда с деревьев взметнулась большая стая птиц. Синтия подпрыгнула, как будто услышала выстрел.
– О Господи!
– Мы почти приехали, Син. Не волнуйся. С ним все будет в порядке. Я уверена в этом.
– Да, – взмолилась Синтия, – пусть так и будет.
Она не могла представить себе мир без Ника, даже если их разделит океан. Она только что вернула его. И теперь ничего не может с ним случиться.
Они спустились в долину, и Эмма пустила лошадей галопом. Казалось, что прошла целая вечность, пока они добрались до рощицы, потом еще одна вечность, пока они завернули за нее и увидели мужчин. Даже на расстоянии, даже в сумеречном и туманном рассвете она сразу узнала Ника.
Другой человек поднял пистолет. Ник не двигался.
– О нет! – воскликнула Синтия.
– Что бы ни случилось, не отвлекай его! – Эмма хлопнула ее по коленке.
«Целься! – мысленно крикнула Синтия. – Стреляй!»
Но Ник уставился на Ричмонда, словно ему был неведом страх и пуль он не боялся.
Экипаж стал замедлять ход. Тишину безмятежного утра нарушил звук выстрела, и сердце Синтии раскололось пополам. У Ричмонда дымился пистолет, а Ник по-прежнему стоял не двигаясь.
Наконец Ланкастер поднял руку и еще некоторое время не торопясь рассматривал свою жертву. Ричмонд сделал шаг назад, но все было бесполезно. Ник нажал на спусковой крючок, в воздухе прозвучал выстрел, и Ричмонд стал падать.
Эмма еще не успела остановить экипаж, а Синтия уже спрыгнула на землю. Она хотела сжать в объятиях Ника, потом наклониться к телу Ричмонда и плюнуть на него.
Но Ник все еще держал пистолет наготове и целился прямо в Брэма.
Синтия затормозила на влажной от росы траве, поняв, что ничего еще не закончилось.
– Задержите Синтию, – обратился Ланкастер к Сомерхарту, прежде чем направиться к Брэму. Ричмонд лежал на траве у его ног, и кровь медленно сочилась из дырки в шее.
Ланкастер испытывал непреодолимое желание выстрелить в него снова. Невозможно, чтобы это существо, которое причинило столько мучений, могло умереть так легко. Надо, чтобы он мучился.
Но Ланкастеру был нужен его последний патрон.
Он еще крепче сжал рукоятку пистолета и нацелил его в голову Брэма.
– Ты его наследник?
– Нет. Я выполняю обязанности экономки.
– Ты его сын.
– Да. – Брэм опустил глаза.
– Ты вырос там, – Ланкастер колебался, – в его доме?
– Да.
Лицо Брэма было абсолютно безразличным, и Нику стало как-то не по себе. Вот так выглядел человек, воспитанный Ричмондом. Ни одной эмоции на лице. Ни одной мысли в глазах. Он был пропащим человеком, как будто никогда и не существовал.
– А что насчет мисс Мерриторп?
Ланкастер направил пистолет ему в сердце.
– А что с ней? – пожал плечами Брэм.
– Ты желаешь ей зла?
– Теперь она меня не интересует.
– А почему раньше она тебя интересовала? – напрягся Ланкастер.
– Ричмонд хотел наследника, но сам не мог сделать это с ней. Мне он обещал две тысячи фунтов.
– За что? – рявкнул Ланкастер, и рука, державшая пистолет, дрогнула.
– За успешное оплодотворение.
– Ты проклятый ублюдок!
От гнева у Николаса зашумело в голове. Он так сдавил пистолет, что у него побелели косточки пальцев.
– Застрелите меня, если хотите. – Брэм опустил руки. – Мне все равно. Мертвый или живой, я теперь освободился от него.
Застрелить его. Ланкастер хотел этого. Этот человек собирался изнасиловать Синтию. По мнению Ланкастера, Брэм уже только за это заслуживал смерти. Но его пустые глаза указывали на то, что он уже давно умер.
«Теперь я освободился от него».
Этот человек тоже может быть монстром. А кто не станет монстром, живя в доме Ричмонда? Только как можно быть уверенным в этом?
Ланкастер не знал, что делать, и, в конце концов, Брэм просто повернулся и пошел прочь.
Все закончилось. К худу или добру, но теперь они освободились от него.
Глава 23
Синтия вытирала мокрые от слез щеки.
Ланкастер на расстоянии наблюдал за происходящим, борясь с желанием броситься к ней и утешить. Синтия в последний раз обняла мать, прежде чем та устало уселась в экипаж и помахала рукой.
Как только экипаж тронулся с места, Ланкастер подошел к Синтии. Испытав значительное облегчение после окончания дуэли, Синтия все утро злилась на Ника за то, что он выскользнул из постели, не разбудив ее. Как будто он добровольно подверг бы ее опасности. Но, несмотря на ее настроение, он не мог оставить ее сейчас одну.
– С тобой все в порядке?
– Да.
Синтия вытерла щеки и оглянулась на него.
– Кажется, она была… потрясена.
– Да, но она была рада видеть меня живой и не пыталась убедить вернуться домой.
– Хорошо.
– Я отдала ей половину денег. – Синтия повернулась, чтобы посмотреть вслед уехавшему экипажу. – И сказала, чтобы она берегла их на тот случай, если понадобится защитить себя или Мэри, если вновь возникнет такая ситуация. Но она может отдать их мужу, как только переступит порог Оук-Холла.
– Но ты ничего не можешь с этим поделать.
– Я знаю. Она чувствует себя в безопасности, когда рядом такой муж, который уверен во всем, что делает. Даже… Даже после того, что произошло. Она просила прощения, что не остановила этот сговор, но потом сказала, что я всегда была сильной. Сильнее Мэри.
– Но ты правда сильная. Хотя это не повод, чтобы бросать тебя на произвол судьбы.
Ник крепко сжал ее руку.
– Ладно, – пробормотала Синтия. – Что сказали в магистрате?
– Мне кажется, судья был вполне удовлетворен объяснениями Сомерхарта. И только лишь попросил меня задержаться на пару-тройку дней, если потребуется дополнительное расследование.
– Спасибо, Господи.
– Я думаю, что здесь более резонно благодарить Сомерхарта. Похоже, он был прав, когда говорил о власти герцогского слова. Я подумал, если у тебя есть минутка, может, мы прогуляемся по парку. Кажется, дождь закончился.
Синтия кивнула, и они пошли в сторону парка.
– С тобой все хорошо? – понизив голос, поинтересовался Ланкастер.
– Я же сказала, все нормально.
– Но после ночи…
– Я довольно крепкая, чтобы выдержать ваш еще более серьезный штурм, уважаемый виконт, – сердито улыбнулась Синтия.
Ланкастер задохнулся и едва не споткнулся о неровный камень на тропинке. Вся печаль Синтии моментально испарилась, и она смеялась до слез.
– Ты такой высокомерный!
– Неправда! Это ты ведешь себя бесчеловечно!
– О да. Со мной все в порядке, не беспокойся.
Боковым зрением Ланкастер видел, что она улыбается.
– У тебя не осталось… отвращения?
– Я даже не возмущена.
Ланкастер притворился, что почувствовал лишь незначительное облегчение, тогда как на самом деле у него голова кружилась от счастья.
– Я не хотел, чтобы ты стала свидетелем того, что произошло сегодня утром.
– Я знаю.
Ну, вот и все, больше здесь сказать было нечего. Но перед Ланкастером стояла еще одна трудная задача. Он проводил Синтию к каменной скамейке и сел вместе с ней.
Начали цвести желтые нарциссы, и ветерок доносил запах молодой зеленой листвы. Наступила весна, и он должен возвращаться в Лондон.
– Я о нашем будущем…
– Ник, я не стану отрицать, что люблю тебя. Я тебя люблю. И всегда любила. Но любовь не может заменить семейное благополучие. Положение твоей семьи зависит от того, насколько удачно ты женишься. И я для этого неудачная партия и не стану разрушать твое будущее. Не стану.
Ланкастер знал, что она должна сказать, и все же ему хотелось схватить ее, поцеловать и хорошенько встряхнуть.
– Значит, ты отправишься в Америку?
– Отправлюсь.
– Хорошо, – ответил Ланкастер, и Синтия, похоже, поразилась его ответу. – Хотя, может, подождешь немного? Ведь ты можешь быть беременна. Моим ребенком.
Он видел, как Синтия приложила на секунду руку к животу, и у него глухо стукнуло сердце, но она тут же покачала головой:
– Нет. Я… У меня уже болит живот.
Ланкастер с недоумением посмотрел на нее.
– Это значит, что скоро опять начнутся месячные.
– Ты уверена?
Для него подобные вещи всегда были пленительной тайной.
– Да. Так происходит каждый месяц, – покраснела Синтия.
– Ты уже написала своей тете?
– Да, написала.
У Синтии был озадаченный вид. О да, она собиралась ехать, но все же ждала борьбы с его стороны.
– Эмма говорит, что поможет тебе выбрать компаньонку. Я надеюсь, ты воспользуешься ее рекомендациями. Она хорошо разбирается в людях.
– Конечно, – нахмурившись, сказала Синтия и замолчала.
Они долго сидели молча, наблюдая, как колышутся головки нарциссов на легком ветерке. Или только Ланкастер наблюдал. Синтия смотрела на них так, словно они не оправдали ее надежд.
– Я приеду за тобой, – нарушил, наконец, молчание Ланкастер. – Ни на ком другом я не женюсь. Никогда.
Синтия повернулась к нему:
– Ник, ты должен!
– Нет, – ответил он бесцветным голосом. Он смотрел на их руки и сплетенные пальцы. – Если честно, я надеялся, что в том кладе окажется достаточно золота, чтобы выкупить долги обеих наших семей. Без этого… – Он пожал плечами. – Я найду выход. Я уже достаточно жертвовал ради своей семьи, Син. Я на собственных коленях заплатил за их комфорт и будущее, и я больше ничем не стану жертвовать ради них.
– Но это неправда. – У Синтии дрогнула рука. – Это была ложь. Твой отец никогда бы… Он никогда бы… Скажи мне, что ты не веришь в это.
Эта боль никогда не покидала его, и вот теперь благодаря воспоминаниям снова напомнила о себе с силой.
– Да, это была неправда. Но потом превратилась в правду. Ричмонд заплатил за наш дом в Лондоне. Он заплатил за новый гардероб для моих родителей и для меня, за уроки танцев для моей сестры и за уроки французского для моего брата. Он купил нам легкий доступ к светскому обществу. Мой отец взял у него деньги в обмен на молчание. В обмен на услуги, которые я так тщательно оказывал.
– Это неправда, – давясь слезами, прошептала Синтия.
– Ради собственного оправдания, я думаю, он не хотел верить, что его сын был истерзан, изнасилован и едва не убит человеком, которому он доверял. Любому отцу тяжело это вынести. Легче поверить Ричмонду, который сказал, что это я сделал ему такое противоестественное предложение, а потом пытался покончить жизнь самоубийством, когда он вытолкал меня из своей постели.
Ее ногти теперь вонзились в кожу, и было таким облегчением чувствовать эту физическую боль.
– Знаешь, отец никогда больше не смотрел на меня. Либо я был вырождающимся трусом, либо он предал меня. Ни то, ни другое пережить невозможно, я думаю. Поэтому, когда я говорю, что не стану выполнять долг по отношению к своей семье, – Ник слышал, как повысился его голос, но остановиться не мог, – это значит, что я ничего им не должен. Я уже все им отдал.
Невидимый зверь внутри его зарычал от удовольствия.
Синтия медленно обняла его за талию. Ланкастер задержал дыхание и позволил ей сделать это. Она прижала голову к его груди, и он прижал ее к себе.
– Не плачь. Я не пытаюсь злоупотреблять твоей жалостью, чтобы добиться своего.
– Перестань, – приказала Синтия.
– Просто я рассказываю тебе это, чтобы ты знала, что я настроен серьезно. Я не стану жениться ради денег. Ты была права. Я заслуживаю такого же счастья, как и любой другой человек. И я знаю, как добиться этого счастья.
– Как?
– Возможно, потребуется время, Син. Год. Возможно, больше. Ты стала причиной, по которой я освободился от этого долга, но не ты явилась началом этого. Ты станешь завершением. Ты будешь ждать меня?
Ник отклонился немного назад, чтобы встретиться с ее взглядом, но Синтия не отвечала.
– Ты веришь мне?
– Я… – Синтия запнулась. – Через год все может случиться, Ник!
– Тогда ладно. Не верь мне. Но я приеду за тобой, поэтому лучше не давай обещаний какому-нибудь американскому джентльмену. – Ник коснулся пальцем слезинки, которая катилась по ее щеке. – Лучше оставь возможность для меня.
– Я не понимаю!
– Позволь мне проявить себя.
– В этом нет необходимости, Ник, – покачала головой Синтия.
– Ты сказала, что я только думаю, что люблю тебя, потому что ты – как передышка в моих обязательствах. Но это не так, Син. Ты – сильная, смелая и страстная. Ты – мой лучший друг. Ты знала меня мальчишкой, видишь, каким человеком я стал, и все еще любишь меня.
– Ник… – У Синтии дрожал подбородок. – Тебя так легко полюбить. Есть женщины с доходом в десять тысяч фунтов в год, которые будут любить тебя. Не соглашайся на меньшее, чем ты заслуживаешь.
– Я заслуживаю быть счастливым, Син. Я найду способ. И приеду за тобой. И буду ухаживать за тобой так, как подобает, а не так… как я сделал.
Синтия вытерла слезы и робко улыбнулась ему:
– Если это было не так, как подобает, тогда я не уверена, что разбираюсь в этом.
Ланкастер проворчал что-то в ответ, но на самом деле испытал облегчение.
– А еще мне необходимо взять на вооружение ужасные рисунки раздетых мужчин.
Синтия покачала головой.
– Если я найду тебя развлекающейся с красивым американцем, когда приеду, мне придется случайно упомянуть о твоей папке с рисунками.
Синтия не смеялась, но слезы высохли. Николас поднял ее со скамейки, и они продолжили прогулку по парку.
Он сделает все так, как следует, даже если сердце его будет разрываться от тоски. И она будет ждать его, потому что сказала, что всегда его любила. Поэтому будет ждать. Он был почти уверен в этом.
Ланкастер смотрел на янтарный отблеск виски и думал, что ему делать. Перемены, которые он затевал… Они и его изменят тоже. Но он уже чувствовал себя другим. В нем жила надежда. Вместе с капающей на траву кровью Ричмонда из него уходила ярость.
За его спиной открылась дверь кабинета. Ланкастер встал и повернулся к Сомерхарту:
– Я надеялся, что ты случайно наткнешься на меня. У тебя есть минутка?
Сомерхарт налил себе виски и, кивнув, сел в кресло напротив.
– Ты был прав насчет магистрата. Я получил уведомление, в котором сообщается, что я могу уезжать. Похоже, его удовлетворила твоя версия событий.
– Я герцог, Ланкастер. Моя правда действительно правда.
– Даже когда это не так.
– Ричмонд выстрелил первым, – пожал плечами Сомерхарт.
– Ты забыл упомянуть, что это была дуэль.
– Действительно забыл.
Герцог откинул голову на спинку кресла.
– Возможно, короля не так легко разубедить.
– Посмотрим. Но я уверен, что он будет только рад, что титул перешел по наследству. А кто будет протестовать? Новый граф? Никто ничего не потерял со смертью этого животного.
– Спасибо, ваша светлость. – Ланкастер посмотрел на свой бокал.
– Пожалуйста. Я полагаю, мой долг исчерпан?
– Конечно. Теперь я вечный твой должник за…
– О Господи, надеюсь, нет. Давай покончим с этим прямо сейчас, а? Будем здоровы! – Сомерхарт выпил виски и со стуком поставил бокал на стол.
Ланкастер тоже выпил, но не мог так легко закрыть эту тему.
– Я должен извиниться. За то, что притащил его сюда за собой. И за то, что тебе пришлось выслушать.
Сомерхарт, подняв голову, встретился взглядом с Ланкастером и долго смотрел на него.
– Скорее всего, я никогда не скажу этого снова, поэтому слушай внимательно. Ты намного сложнее, чем я представлял себе, Ланкастер. Если бы ты не был настолько мерзко привлекателен, наверное, мог бы даже понравиться мне.
Сомерхарт снова откинул голову на спинку кресла, а Ланкастер смотрел на него, онемев от изумления. Он не знал, что Сомерхарт хотел этим сказать.
– Итак, ты собираешься ехать сегодня днем?
– Да. Я надеюсь, ты проводишь мисс Мерриторп вместо меня. Она не привычна к путешествиям и…
– Я отправлю ее на одном их своих кораблей и сам доставлю ее в каюту. Конечно, если ты не передумаешь и не примчишься назад до заката солнца.
У Ланкастера все сжалось внутри от этой мысли. Он не хотел, чтобы она ехала, но у Синтии тоже были мечты, и он увидит, как она их осуществит, если… будет постоянно молиться, чтобы в ее мечтах нашлось место и для него.
– Я не стану ее останавливать, – пробормотал Ник. – Что касается кораблей… – Он сложил руки пирамидкой и наклонился вперед, увидев, что Сомерхарт открыл глаза. – У меня есть для вас предложение, ваша светлость. Кое-что немного… необычное.
Спустя несколько часов он уехал в Лондон в таком волнении, какого не чувствовал много лет.
