Текст книги "Сельское солнце"

Автор книги: Виктория Арутюнян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Ну, прочитал? Как тебе?

– Спасибо, Лексей! Всё на славу удалось, – дед Ермолай вздохнул.

– Ой ли? Ты как будто расстроен…

– Разве ж могу я расстраиваться? Ни в коем случае! А вот у тебя голос усталый. Отдохни хоть. Все дни напролёт пашешь, пашешь…

– Успею ещё. А здорово получилось, дед! Талантливо!

– Ты читал первый вариант? – осторожно спросил Севостьяныч.

– Конечно. И первый, и окончательный. Оба в духе времени…

– А тебе не показалось, что смысл чуть-чуть изменился?

Алексей задумался.

– Ну… Я обратил внимание на стиль. Оригинал поживее, для сердца приятнее и трогательнее, что ли… Но получившийся рассказ соответствует тематике журнала и носит в какой-то степени назидательный характер. Вписывается в формат, понимаешь.

Снова формат…

– Это Рената… Как бишь её? … Солем – постаралась. Вот кто талантливый!

– Всё как надо, дед! Не забивай голову всякими мелочами. Твоя задача – глаголом жечь сердца людей. Задача редакции – работать с текстом. Даже то, что идёт прямо из глубины души, просто так не напечатают. Есть определённые требования. Не будем соблюдать – останемся без публикации…

Дед Ермолай окончательно запутался. Вариант Ренаты содержит полезную информацию и может помочь старикам взглянуть на жизнь с оптимизмом. Он небольшой, правильно составленный, актуальный… Не останется в памяти надолго? Да такой цели, кажется, и не было… А рассказ Севостьяныча для печати не подходит: много просторечных выражений, нет никаких советов… Хочется поделиться с людьми впечатлениями об окружающем мире? Что ж! Стоит научиться делать это яснее.

***

Жизнь пошла своим чередом. Не осталось в ней места черновикам и рукописям. Зато огород требовал внимания. Полоть надо, копать, поливать… Приводить в порядок маленький домик.

Ангелина Фёдоровна держалась в стороне. Конечно, она предлагала свою помощь, угощала соседа вареньем и компотами, поила его душистым чаем и, тихо улыбаясь, смотрела, как он работает – остановится, задумается, тряхнёт головой и опять за дела принимается…

Правда, и у неё хлопот прибавилось – пора было выращивать цветы и зелень. Вот приедут родные в гости… А ну как чудо случится – не на день, не на два, а на целый месяц останутся они в селе!

– Отдохнут хоть по-человечески, – объясняла старушка Севостьянычу, – здесь всё знакомое… А в Испаниях что? Быки свирепые да пальмы эти разлапистые? Нет, верно сказано: где родился, там и сгодился. Своя сторона сердцу милей.

– Так ведь они не здесь родились, – рассеянно замечал дед Ермолай.

– Но и не за границей! В нашей стране, средь такой же вот зелени. – Ангелина Фёдоровна вздыхала. – Как случилось, не пойму: не трогает их красота родной земли. А без них и мне неспокойно. Жить – небо коптить.

– Вот и я говорю – в чём смысл? – соглашался Севостьяныч. – Зачем-то ведь нам Господь отмерил нам такой срок. Детей-внуков вырастили, работу свою выполнили. А дальше..?

– Отжили своё. Но и расставаться с этим, – соседка указала куда-то за горизонт, где холмы и домики с разноцветными крышами сливались с небом, – не хочется. А?

– Не узнать простым людям, в чём промысел Божий, а всё ж не просто так, не случайно делается! Вот покрасил я забор, да? Прополол огород. Скоро морковь в рост пойдёт. И помидоры, и огурцы… Много ли надо старику? Мог бы и в магазине покупать.

– Там же химия сплошная, – возразила Ангелина Фёдоровна.

– Не всё ли равно на склоне лет? А вот копошусь, занимаю себя делами разными, чтобы правды не видеть.

– Зато внукам своё полезно. И домик потом их будет. Нельзя же сидеть да ждать, пока всё быльём порастёт!

– Эх, соседка, да им проще и дешевле в магазине овощи купить, чем к нам сюда ехать! Нынче, говорят, в супермаркеты фермерские продукты завозить стали. Свежие, качественные. А здесь или неурожай, или жуки колорадские, или ещё ерунда какая-нибудь приключится.

– Фермеры… Слово-то не наше.

– Мы испокон веков крестьянами звались: сами вырастили – сами пользоваться будем. А вот фермерам полагаются государственные дотации. Чтобы сельское хозяйство развивать.

Старушка посмотрела на соседа с любопытством:

– Вы интересовались этой темой?

– Да так… По вечерам делать нечего – сажусь новости смотреть. Лучше б не начинал, ей-богу! Взрывы, пожары – катаклизмы сплошные.

– Раньше Вы всё в саду сидели…

– Было время… Холодно теперь в саду. А дом, – сказал он ни с того ни с сего, – долго простоит. Что ему сделается! Раньше ведь как строили? Не на годы – на века.

***

Неторопливо вставало солнце, роняло лучи-перья в реку, золотило дороги и поля. Ветер шумел в кронах деревьев, лохматил волосы.

В доме напротив всё пришло в движение: хлопали дверьми и калиткой, выносили огромные мешки. Рядом останавливались машины, выгружали новенькую мебель.

Дед Ермолай с удивлением наблюдал за этой суматохой. Городские приехали! Вот уже полгода дом стоял без хозяев. Наверное, покупатели наконец нашлись.

Да, событие было важное – люди не просто приобрели участок земли с домом, а, по всему видать, собрались обосноваться в селе. Всерьёз и надолго. Хотя кто их знает! Может, на лето останутся и потом в город укатят…

Ангелина Фёдоровна подтвердила:

– Купили! Не кто-нибудь – новый глава администрации!

– В такой глуши?! – изумился Севостьяныч. – И домишко небольшой…

– Что Вы! Главная дорога неподалёку, магазин за углом. Всяко сподручней, чем с окраин ездить… А что домик маленький… – соседка наклонилась к его уху и зашептала:

– Петровна говорит – золотой человек! Вежливый, сдержанный, исключительно положительный!

– Петровна – стрекоза, каких поискать, – беззлобно отозвался дед Ермолай, гляди-ка, уже познакомиться успела!

– Вот и нет! – торжественно объявила Ангелина Фёдоровна. – Он ей сумку до калитки донести помог. Представляете?

Севостьяныч недоверчиво усмехнулся: прежнего главу администрации даже Петровна не назвала бы положительным человеком. Всякий раз, появляясь на сельском празднике или митинге, тот куда-то спешил и не отвечал на вопросы. Правда, охотно давал интервью журналистам. Рассказывал интересные истории, делился планами… Только к жизни села его рассказы не имели никакого отношения. Зато дом прежний глава построил – всем на зависть. Целый замок! Белый с красной крышей. Двухэтажный. На самом верху красовался флюгер в виде петушка. Птица почему-то особенно не нравилась жителям села.

– Символично, – бросал на ходу Валерий Кузьмич, агроном со стажем.

– Петух-то в чём виноват? – спрашивала его жена. – Хорошая птица.

– Ни в чём, – рассуждал Кузьмич. – Одно слово – петух.

Дед Ермолай в душе был согласен с агрономом, но вслух ничего не говорил: не наше это дело – судить ближних своих. Хотя ругать власть Севостьяныч себе позволял. Куда это годится? «Урбанизация, – передразнивал он, – новые технологии!» А кто будет поднимать село? На нём всё и держится! Так что дед Ермолай скептически относился к кадровым перестановкам в администрации. Конечно, новая метла по-новому метёт. Да только новое – не всегда лучшее.

Как там говорится? Поживём – увидим? И то верно…

***

Сергей Анатольевич Порядин оказался высоким седовласым мужчиной в очках. Он всегда был при галстуке и только дома носил тельняшку. Со стороны это смотрелось комично, но, впрочем, у глав администрации свои причуды. Разве он не человек, в конце концов? Может, на флоте служил…

Шумно в доме: Людмила, жена, по хозяйству хлопочет. Детей почему-то не видно.

Дед Ермолай наблюдал за соседним домом. Это получалось как бы случайно. Севостьянычу очень хотелось написать о том, как весело теперь прыгают по крыше длинноухие солнечные зайчики, как заливисто звенит колокольчик у двери, как соседский дом пробуждается к жизни. Но к чему душу травить! Всё одно не получится складно, стало быть, ненужный это труд. Слово должно побуждать к действию, а коли ты пишешь для удовольствия своего, так и нечего выдавать это за литературное произведение…

Ангелина Фёдоровна не соглашалась. Она долго уговаривала деда Ермолая прочитать что-то из его рассказов.

– Хоть немножко! Пусть и мудрёно, а всё ж любопытно мне!

– Почему мудрёно? – удивлялся старик.

– Не знаю, – задумывалась соседка, – надо, чтоб сердце отзывалось, а ежели оно молчит? Значит, перемудрил автор. Или мы совсем тёмные стали, не поспеваем за мыслью…

– То-то и оно. Вишня символизирует молодость, цветы граната – любовь… Как там ещё пишут? А звёзды – вот, рядом! Ничего они не символизируют, просто смотришь на небо и чувствуешь: счастливый я человек!

– Верно, верно…

– Смотри, – Севостьяныч принёс стопку листов бумаги, перевязанных верёвочкой. Он спешил, руки дрожали, справиться с узлом никак не удавалось.

– Дай-ка я попробую! – вмешалась Ангелина Фёдоровна. Вот как ловко у неё всё получается! Любое дело спорится. Бывают же такие хозяйки, такие добрые, верные и понимающие друзья. Что бы ей такое приятное сказать? Думал-думал дед Ермолай, да так и не сообразил. Слова куда-то разбежались.

«Ну и писатель!» – посмеялся он про себя. – «Курам на смех!»

Сели под яблоней.

– «Холодные зори нынче. Небо далёкое, тёмное, хмурое. Гремит где-то. Неужто дождь собирается? А выглянет солнце, улыбнётся ласково – и расцветёт земля ответною улыбкою, потянется к теплу, задышит. Вместе с ней и мы воспрянем. Переменчива погода, да светило наше – вечное. Резвится, точно дитя малое, и силы жизненные в нём такие же».

– Ну вот! Ладно получается! – поддерживала Ангелина Фёдоровна.

Литературные вечера вошли в привычку.

– Рада я слушать. Будто поднимается что-то в душе и обрывается. Понимаешь больше, видишь лучше… Может, Петровну позвать, а? На ней и проверим, действует ли твоё слово на людей.

– Ни в коем случае! – пугался Севостьяныч. – Не хватало ещё позора на мою седую голову! Игнатьичу не приглянулось, московским тоже… Пора заканчивать эксперименты.

– А мне? А Лексею твоему? Нам приглянулось! Да и потом, в редакции оценили! Мало ли – переиначили. У них формат.

– Нет, боюсь я. Пускай остаётся так, как есть.

– Зря, – вздыхала Ангелина Фёдоровна.

На следующий день, когда дед Ермолай читал вслух рассказ о малине, из-за калитки показалась маленькая круглая голова с двумя задорными хвостиками. Серые глаза смотрели внимательно и лукаво.

– Глянь-ка, – кивнул Севостьяныч соседке, – девчушка. Чья такая?

– Может, познакомиться хочет. Узнать надобно.

Дед Ермолай отложил рукопись и поднялся. Серые глаза теперь взглянули настороженно.

– Простите, дедушка! Я только послушать хотела!

– Да ничего, ничего. Не убегай, куда ты!

Девочка остановилась.

– А Вы не обижаетесь?

– На что ж тут обижаться?!

– Про малину очень интересно! Я люблю чай с малиной, – поделилась девочка и придвинулась поближе к калитке.

– Вот какое совпадение! Мы с Ангелиной Фёдоровной как раз его и пьём. Присоединяйся! Медовик попробуй. Вкусно.

– Можно?

– Почему ж нет. Рады будем. Если у тебя нет никаких дел.

– Какие дела! – отмахнулась девочка. – Я вон из того дома. Гуляла-гуляла и пришла к вам.

– Так ты Сергея Анатольича дочка?

– Точно! Анна Сергеевна.

– Сколько лет тебе, Анна Сергеевна?

– Восьмой пошёл. У меня весной день рождения! Тридцать первого мая. Очень удобно.

В чём заключается удобство празднования дня рождения тридцать первого мая, Севостьяныч спрашивать не стал. Право слово, неудобно держать гостя у дверей и задавать вопросы! Надо и к столу пригласить, и угостить…

– Проходи, не стесняйся! Папа-то разрешает по деревне бегать?

– Разрешает, – беспечно отозвалась девочка, – он говорит, что я хорошо чувствую людей.

– Это как же? – заинтересовался дед Ермолай. Но Ангелина Фёдоровна вмешалась:

– Здравствуй, гостья дорогая! Садись, я сейчас чайку налью… С малиной. Здесь и медовик, и пряники, и сушки… Выбирай! А лучше пробуй всё сразу. Тоненькая какая! Тебе надо больше кушать.

– Спасибо, – девочка благодарно посмотрела на своих новых знакомых, – но не в коня корм! Папа так говорит и смеётся. Это значит, что у меня энергии много.

– А раньше тебя здесь как будто не было видно?

– Я у бабушки в соседней деревне гостила. Теперь вот приехала. Тут веселее! А Вы, дедушка, сами про малину сочинили?

Севостьяныч кивнул. Он не переставал удивляться: какая дочка у главы администрации! Весёлая, сметливая!

Тем временем Анна Сергеевна аккуратно, стараясь не ронять крошки на жёлтый сарафан с цветочками, ела медовик. Но по ссадинам на коленках можно было определить, что она не всегда столь ответственно относилась к своему внешнему виду.

– Очень вкусно, – сказала гостья, – спасибо. Я тоже учусь готовить. Недавно мы с мамой пекли пирожки… По-моему, с яблоками – самые чудесные! А вы как думаете?

– Ягодные пироги тоже хорошие получаются, – мечтательно сказал Севостьяныч.

– Например, ежевичный. Или вот с малиной можно сделать, – поддержала Ангелина Фёдоровна. – В следующий раз приходи на чай, попробуем!

– Обязательно! А про малину Вы сами, да?– обратилась девочка к деду Ермолаю.

– В некотором роде… Да.

– А можно дальше? У Вас так забавно получается. Не сказка, а похоже.

– Неужто тебе это интересно? – удивился Севостьяныч. – С нами, со стариками, не поговоришь, не повеселишься. Лучше с друзьями играть или на велосипеде кататься…

– Конечно, интересно, – Анна Сергеевна рассмеялась, – иначе зачем бы я пришла? Друзей пока нет. А велосипед трёхколёсный, представляете? Папа обещал купить двухколёсный, но с этим можно подождать… Зато у меня есть Мыша.

Она показала вязаную мышку в пёстрой рубашке и брюках на пуговицах.

– Мама сделала.

– Вот это да! – воскликнула Ангелина Фёдоровна. – Как живая.

– Мама и Вас научит, – с энтузиазмом продолжила девочка, – хотите? Приходите в гости! Будем рады.

Старики переглянулись. Милые, милые дети! Как легко они заводят знакомство с разными людьми! И знать не знают о том, что пенсионерам и представителям власти вряд ли удастся найти общие темы для разговора. Обсуждать положение дел в родной деревне? Ну, кому она родная, а кому и чужая. О стихах говорить, об огороде, о ценах? Неискренняя получится беседа. У каждого свои вопросы, свои интересы. Свои цели.

Но новая знакомая доверчиво и простодушно улыбалась. Может, ещё рано делать выводы? Отец её не давал невыполнимых обещаний, не отлынивал от работы. Здоровался при встрече, в конце концов.

– Лучше ты к нам! – нашлась Ангелина Фёдоровна. – Если родители не станут возражать.

– Не станут!

Так и повелось. Дед Ермолай читал рассказы сразу двум слушательницам. Вскоре Аня привела Кольку Быкова – второклассника, который не любил сидеть на месте и с завидной регулярностью придумывал новые развлечения и шалости.

– Вот! Мой новый друг! Тоже хочет послушать сказки, то есть рассказы!

– Ты, Колька, честно скажи, – усмехнулся дед Ермолай, – яблоки собирать пришёл? Или клад у меня в огороде искать? Аль ещё что?

Быков обиделся.

– Чуть что, сразу Колька виноват! Не искал я у Протасовых никакого клада! Это кроты! А яблоки у Маринки Евсеевой градом побило! Разве Вы не видели, какой давеча град был?

Аня перебила:

– Нет-нет, он на самом деле пришёл послушать. Может, и перевоспитается заодно. Ведь всё то, о чём Вы говорили, происходит потому, что многим детям в деревне скучно. Колька! А ты, оказывается, ещё и врёшь!

– Да правда кроты! – гость вскочил и возмущённо посмотрел на свою подругу.

– Ладно, – примирительно сказала Ангелина Фёдоровна. – О чём сегодня будем слушать?

– Может, о кошках и о ёжиках? О том, как они гуляют ночью? – предложила Аня.

И зашуршала бумага, и запыхтел самовар, и были разложены по тарелкам порции ежевичного пирога. Дед Ермолай читал рассказ и чувствовал радость и спокойствие: они – понимают! Они – верят! Значит, всё не зря.

***

Любителей литературных дней и вечеров в саду становилось больше и больше. Не раз уже, проходя мимо и видя детей, которые, словно галчата, сидели вокруг Севостьяныча и Ангелины Фёдоровны и внимательно слушали, глава администрации ласково улыбался. Он даже был немного удивлён: что это за встречи такие? Никто не хулиганит, не кричит, не дерётся. Послушать бы… Но у Порядина неизменно находились свои дела. Собрание актива, например. Да и мало ли забот у руководителя?

Однажды, когда дед Ермолай поливал цветы возле дома, пришла Аня. Хитро улыбнулась:

– Помочь Вам?

– Спасибо, – сказал Севостьяныч, – как-нибудь управлюсь. Вёдра тяжёлые. А ты, егоза, как отдыхаешь-то?

– Хорошо! Я пришла спросить: можно папе тоже прийти, когда Вы будете читать свои рассказы?

Старик растерялся:

– Зачем это?

– Ему тоже интересно! В общем, так. Возвращаюсь я домой, а он спрашивает: «Ну как, Анюта, освоилась в деревне? Друзья появились?» Говорю: «Ещё какие!» и про Вас рассказываю, и про Ангелину Фёдоровну, и про Кольку, и про Таню Тришину, и про Митьку с Советской улицы… В общем, про всех. И папе это очень-очень понравилось! Особенно то, что Вы сами пишете. «А меня примете к себе?» – спрашивает. Примем?

– Отчего ж не принять, – неуверенно ответил дед Ермолай. Он не знал, что делать. Петровну, значит, не позвали, а Порядина примем? С другой стороны, Петровна никогда не интересовалась искусством. Но тем хуже! Опозориться и перед администрацией, и перед селом! Вот и объясни этой смешной девчушке, почему не хочешь приглашать её отца на чтения!

– А разве он любит рассказы? Мои неинтересные, – попытался выкрутиться Севостьяныч.

– Конечно! – уверенно сказала Аня. – Мы ведь и переехали сюда, чтобы отдохнуть от города и послушать, как бьётся сердце деревни. Или деревьев? – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Наверное, всё-таки деревни, ведь у деревьев много сердец. Да, что-то такое папа и сказал.

– Отдохнуть? На курорт, что ли?

– Нет! Навсегда. Там шумно, грязно, а здесь хорошо и привольно! В общем, Вы согласны? Спасибо!

Она поспешила домой, а Севостьяныч остался стоять с опущенными руками. Теперь всё пропало. Придёт Порядин, нахмурит брови и скажет: «Нечего заниматься ерундой и забивать детям головы! Работайте! Дело себе найдите».

И раскрошится в пыль хрупкое счастье.

***

Аня привела отца. Он выглядел смущённым.

– Здравствуйте, – сказал Сергей Анатольевич, – вот, пришёл посмотреть, что за литературные гостиные у вас…

Он снова был в костюме.

– Проходите, – пригласил Севостьяныч, – вот стулья.

– Да мы так… – Порядин снял пиджак и… бросил его на траву. – Устал я на стульях сидеть.

Брови деда Ермолая поползли вверх. А глава администрации расположился на траве и приготовился слушать. В глазах его бегали весёлые искорки.

Вечер оказался замечательным. Превзошёл все ожидания, как написали бы в журналах.

– Да, хочу поднимать село, – рассказывал Порядин, – звучит смешно. По-детски. Возможно, я идеалист. Но, знаете, жизнь надо прожить не просто так. Не пролететь по ней кометой и не пройти по головам, лишь бы занять место получше, потеплее, подоходнее. Масштабнее как-то надо, Вы не находите?

– Верно, – кивал Севостьяныч. Он проникался симпатией к своему собеседнику. И не знал, что это за диковинное явление. Наивность? Незрелость? Или же иной взгляд на мир? Взгляд за горизонт? Взгляд в небеса?

– Я всматриваюсь в жизнь, – подтвердил Сергей Анатольевич. – Поэтому и ношу очки. Глаза, знаете ли, устают.

Он грустно улыбнулся собственной шутке.

– А Ваши рассказы, они… Хорошие. Честно говорю. Видите, как дети к Вам тянутся. Они умеют чувствовать и понимать. Да чего там… Жить они умеют. А из нас многие – разучились.

Холодало. В темноте светились окна соседнего дома. Дед Ермолай думал: «Ба! Да со мной беседует настоящий поэт!»

– Вы не пробовали писать? – спросил он.

– Что Вы. Какой из меня писатель. Вот, кстати, есть у нас «Вестник села». Не хотите публиковаться? Можно поговорить с редактором… Я читал газету… Возможно, стоило бы включить в состав элементы творчества.

Севостьяныч не знал, как бы потактичнее объяснить, что он… в некотором роде… пытался. Да и теперь, прислушиваясь к себе, старик мог честно ответить: это уже не нужно. Лишнее это. Те, чьи сердца надо было жечь глаголом, пришли сами. А другие… Может, их собственные дети откроют им глаза?

– И всё-таки подумайте, – прощаясь, сказал глава администрации, – ведь капля камень точит.

Дед Ермолай обещал подумать. И придумал. На следующий же день он поделился своей идеей с Порядиным.

***

Алексей прибыл в деревню в хорошем настроении. Выходные! О, это волшебное слово! Бодрящее, как ключевая вода в жаркий день, и радостное, как ребёнок, только что получивший подарок.

– Как дела, дед? Вижу, повеселел?

Дед Ермолай встречал внука в любимой васильковой рубахе. Он сиял, как новенькая монетка. В руках держал газету.

– Смотри, Лексей, какие дела творятся! Наш глава в «Вестнике села» творческую страничку ввёл. И адрес написал, куда можно работы отправлять! Теперь любой, кто хочет, будет здесь печатать свои произведения, фотографии, да что угодно! А там, глядишь, и клуб по интересам создадим!

Михал Игнатьич, узнав, что творчество в любых формах селу необходимо, вспомнил балет по телевизору и возражать не стал. И оказалось, что родная земля выкормила стольких славных поэтов и писателей!

– Вот это да! Молодец какой ваш глава! Неужели сам додумался? Или подсказал кто? – Алексей посмотрел на Севостьяныча.

Дед Ермолай засмущался:

– Да… В общем говоря… В целом… Сам. Тут другая жизнь начнётся скоро, увидишь! Телефон нормальный наконец-то провели, связь без перебоев.

– А ты, дед, отправил уже свои рассказы?

– Нет, обожду пока. Там и без меня целая очередь! А первый в списке – Колька Быков! Помнишь, говорил я тебе о нём? Решил писать рассказы о пиратах, о морях-океанах. Анюта его спрашивает: «Это зачем? Выдумки какие-то». Он ей и отвечает: «Никакие не выдумки! В истории и не такое случалось!»

Алексей только головой качал. Дед будто помолодел лет на десять-пятнадцать! Вот что с человеком делает ощущение того, что он на своём месте, что он нужен кому-то!

– Знаешь, что ещё? – не унимался дед Ермолай. – Порядин, глава наш, собрал работы на конкурс «Душа деревни». Вот, участвую…

Внук улыбнулся:

– Горжусь!

Заглянула Ангелина Фёдоровна:

– Ой, простите, я не вовремя…

– Отчего ж? Проходи! Сегодня мы тебя угощать будем! Знакомься: Лексей, внук мой!

Так дед Ермолай обрёл спокойствие.

***

Стояло солнечное утро. Дети запускали воздушного змея где-то в поле, Ангелина Фёдоровна выбирала на рынке новый платочек, Порядин участвовал в очередном совещании, а Михал Игнатьич правил карандашом статью Петровны об удоях. Дед Ермолай чинил радиоприёмник.

Серёжка постучал в дверь:

– Вам письмо! В огромном конверте! Опять!

– Что же это? – удивился Севостьяныч.

– Ох, и интересно же!

– «Уважаемый Ермолай Севостьянович! Спешим сообщить, что Вы заняли первое место в конкурсе прозаических произведений «Душа деревни»! Благодарим за искренность, теплоту и бережное обращение со словами!»

– Такие дела, Серёжка, – тихо улыбнулся дед Ермолай, – приходи чай пить, когда работу закончишь! У нас по вечерам компания собирается…

– Приду! Не один, а с конфетами, – добавил почтальон, – а Вы будто и не рады?

– Рад я, Серёжка. Да оказывается, счастье моё и без этой грамоты, и без го-но-ра-ра было полным. Хорошие люди рядом – главное богатство. А скольких хороших людей я встретил за это время – и не сосчитать. Вот моя награда. Теперь, оказывается, и творчество к месту…

Нет, не умрёт деревня, не станет прошлым, не растворится в сером дыму и в ослепляющем свете фонарей, пока есть на свете такие характеры!