Текст книги "Обычные суеверия"
Автор книги: Виктория Борисова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
Глава 2
Продажный мент
Опер Сергей Арефьев сидел у себя в кабинете за обшарпанным канцелярским столом, тыкая двумя пальцами в компьютерную клавиатуру, поминутно ошибаясь и поминая черта, чью-то мать и женщин легкого поведения. Ему предстояла нелегкая задача написать обоснованный и юридически грамотный отказ в возбуждении уголовного дела. Шедевры канцелярско-милицейского языка цеплялись друг за друга, образовывая причудливые цепочки.
Смысл литературного произведения сводился к одному: граждане, оставьте милицию в покое и сами справляйтесь со своими проблемами.
А ведь когда-то был Сергей восторженным юношей и пламенным комсомольцем. Он пошел служить в органы с искренней верой в правоту своего дела. Как получилось, что храбрый и честный парень Серега Арефьев сломался в первый раз, когда начал брать деньги у своих «подопечных» и оказывать им разного рода услуги, он сейчас уже не помнит, да это и не важно.
Брать взятки, как и терять невинность, тяжело и страшно только впервые. Потом привыкаешь.
Сергей тоже привык. За годы службы он хорошо поправил свое материальное положение, продвинулся по карьерной лестнице и угрызениями совести никогда не страдал. Это все выдумано для слабонервных интеллигентов, а преступность… Да что преступность? С ней, проклятой, бороться нельзя, ее можно только организовать и возглавить.
От плодотворного труда Сергея оторвал телефонный звонок. После короткого, но содержательного разговора опер заметно повеселел. Просьба пустячная, дел на копейку, а небольшое денежное воспомоществование сейчас будет очень кстати.
Но, набрав знакомый телефон («Добрый день, девушка! Капитан Арефьев беспокоит. До Вологды доедем сегодня?») и записывая данные какого-то Геннадия Андреевича Разлогова, тысяча девятьсот сорок четвертого года рождения, Сергей почувствовал себя очень плохо. Голову словно сдавило железным обручем, пальцы начали противно дрожать, лоб покрылся липкой испариной, а к горлу подступила тошнота.
К счастью, Сергей еще находился в том возрасте, когда люди не склонны обращать особого внимания на свои хвори.
«Давление, наверно, шалит. Переработался», – подумал Сергей. Он действительно считал себя очень много работающим, а потому ценным для общества человеком.
Вечером у него было прекрасное настроение. Сергей выполнил поручение и получил свой честно заработанный гонорар. После окончания рабочего дня позвонил жене и горестно поведал, что ему сегодня опять придется дежурить вне очереди.
Однако его дальнейшие планы на вечер не имели никакого отношения к борьбе с преступностью.
Как и у всякого уважающего себя оперативника, у Сергея имелась конспиративная квартира. Туда-то он сейчас и направился. Разумеется, квартира эта предназначалась для общения с агентурой, а вовсе не для интимных развлечений личного состава, но Сергей точно знал, что служебное положение существует для того, чтобы им пользоваться. В самом деле, не тащиться же домой. Там – вечно орущий ребенок и давно опостылевшая супружница.
В десять придет Светка. Девка она, конечно, тупая, но зато грудь – пятый номер. И ноги длинные. И вообще, ему с ней не в шахматы играть. Порнушку надо бы прихватить какую-нибудь.
Когда Сергей добрался до неприметной многоэтажки на окраине Москвы, до прихода Светки оставалось еще полчаса.
Она никогда не опаздывала.
Небольшая однокомнатная квартира на пятом этаже была стандартно обставленной, чисто убранной и… подчеркнуто никакой. Глазу не за что зацепиться. Как раз то, что и требуется.
Сергей привычно раскупорил бутылки (Светка пила только ликеры, а он сам терпеть не мог это липкое, приторно-сладкое пойло), поставил видеокассету и удобно развалился кресле. На экране молодые красивые мужчины и женщины с энтузиазмом совершали половые акты в самых различных формах. Кто бы мог подумать, что в человеческом теле для этого столько возможностей!
Сидя в уютном кресле с бокалом вина в руке, Сергей незаметно отключился.
Ему снилось, что он крадучись входит в какое-то полутемное помещение. Со всех сторон на него пялятся наглые бандитские рожи. Вот проклятая работа, и ночью от нее нет покоя!
В этот момент заиграла музыка, замелькали разноцветные прожекторы, и Сергей с ужасом понял, что находится на эстраде ночного клуба. Но хуже было другое – он был голым. Только на голове была милицейская фуражка, да еще капитанские погоны чудом держались на плечах. И уж совсем было невыносимо, что помимо воли Сергей вдруг начал грациозно двигаться под музыку, покачивая бедрами, и даже кокетливо улыбаться.
Музыка звучала все быстрее и быстрее, плавный блюз перешел в бешеный канкан, а капитан Арефьев все никак не мог остановиться.
К счастью или к несчастью, но все на свете когда-нибудь заканчивается. Музыка затихла, прожекторы погасли, публика издевательски зааплодировала, и Сергей смог наконец-то перевести дух. Ему казалось, что самое страшное уже позади, вот сейчас он проснется и все в его жизни будет по-прежнему. Но в этот момент увидел, что к эстраде медленно идет высокий человек в длинной черной хламиде. Лицо его было спрятано под капюшоном.
Сергей никогда не был трусом, но все его существо охватил панический страх.
Фигура в черном двигалась прямо на него, а он не мог пошевелиться. Даже бандитские рожи показались теперь симпатичными и почти родными, но и они вдруг куда-то пропали.
Теперь они остались вдвоем – он и это чудовище под черным покрывалом. Только сейчас Сергей понял, что оно не было больше человеком.
Подойдя почти вплотную, существо вытянуло что-то, похожее на руку. Но это была не рука. У Сергея даже не хватило сил, чтобы испугаться еще больше. На него указывала огромная когтистая лапа, покрытая зеленовато-коричневой чешуей.
Низкий хриплый голос произнес всего два слова:
– Продажный мент.
Сергей проснулся от собственного крика. Давно знакомая и привычная квартира вдруг приобрела какой-то нереальный вид. Все предметы вроде бы на месте, но изменилась атмосфера.
Как будто здесь есть кто-то еще.
Сергей потянулся за бутылкой, чтобы налить себе еще вина. Приснится же такое! Точно переработался!
С журнального столика он смахнул на пол лист бумаги. Надо выбросить. Непорядок. Работая опером, Сергей привык очень внимательно относиться к документам.
Но что это за бумага? И откуда она здесь взялась? Развернув листок, Сергей тут же отбросил его, будто боялся обжечься.
На стандартном альбомном листе отвратительной ярко-красной губной помадой было небрежно нацарапано:
Продажный мент.
Трясущимися руками Сергей порвал бумагу на клочки. Сложил их в пепельнице аккуратной горкой. Зашарил по карманам в поисках спичек. Ах, вот зажигалка. Ничего, тоже подойдет.
Но почему из маленькой зажигалки «Крикет» вырвался целый сноп ярко-синего пламени? Так недолго и пожар устроить. Почему из-за горстки бумажных обрывков вся квартира наполнилась дымом и гарью? Сергей почувствовал, что не может больше дышать.
Туман скоро рассеялся. Сергей немного успокоился, отдышался и повернулся к экрану телевизора.
И вновь увидел прямо перед собой кошмарную фигуру из сна.
Пальцы нащупали рукоять табельного пистолета. Так просто он не дастся. Сергей выстрелил, целясь в голову. В последний миг своей жизни он успел разглядеть лицо монстра.
Лицо было его собственное.
Светлана Самсонова появилась ровно в десять. На звонок никто не открыл. Светлана уже собиралась уходить, когда обнаружила, что дверь не заперта. Раньше Сергей такого никогда себе не позволял. Интересно, что он на этот раз придумал?
В квартире стоял резкий неприятный запах. Сергей лежал посреди комнаты на боку, почти касаясь подбородком колен. Рядом валялся пистолет. Подойдя ближе, Светлана увидела, что вокруг головы опера растеклась большая лужа крови.
Осознав случившееся, женщина зашлась в истошном крике.
Глава 3
Древняя книга
Алексей Сергеич Иващенко, крупный мужчина средних лет, блаженствовал в ванной. Горячая вода, нежная пена, запахи ароматических солей всегда успокаивали его. Для полного счастья он прихватил с собой «Одиссею капитана Блада» и теперь внимательно следил за перипетиями пиратских разборок.
Почему-то подобное чтиво тоже действовало на него благотворно. А сейчас он нуждался в отдыхе как никогда.
Сам себя Алексей Сергеич называл эстетом и гедонистом. В общем-то так оно и было. Он действительно любил вкусную еду, красивые вещи и телесный комфорт и считался одним из самых богатых и преуспевающих торговцев антиквариатом в Москве.
Наживать состояние Алексей Сергеич начал давно, еще лет двадцать назад. Тогда он был всего лишь нищим студентом, которого угораздило жениться на однокурснице Наташе, залетевшей от него после шумной и пьяной студенческой вечеринки… Дурацкая порядочность, ничего не поделаешь! Жить пришлось у ее родителей, денег катастрофически не хватало. Теща Антонина Андреевна смотрела на зятя явно неодобрительно и все чаще заводила отвлеченные разговоры о безответственности современной молодежи, о том, что правильнее было бы сначала на ноги встать, в жизни определиться, а потом уже и семью создавать… После таких профилактических бесед Леше просто кусок в горло не лез, и он старался подрабатывать, как мог. Разгружал вагоны по ночам, устроился сторожем, писал курсовые и даже экзамены ходил сдавать за других.
После третьего курса поехал в стройотяд. Дома сказал, что это еще одна возможность подработать, но на самом деле так хотелось вырваться из семейного болота хоть ненадолго, пожить веселой и беззаботной студенческой жизнью. Кто бы мог подумать, что эта поездка определит всю его дальнейшую судьбу!
Совхоз «Андрюшино», райцентр Куйтун… Боже мой, как давно это было! До сих пор помнит Алексей Сергеич, как поразила его красота сибирских лесов. Огромные вековые деревья, маленькие озерца, заросшие кувшинками и камышом, холодные и чистые реки – все великолепие дикой природы, мало затронутой человеком, обрушилось, как чудо.
Но на фоне величественной красоты Сибири особенно жалкой, грязной и убогой казалась жизнь людей. Покосившиеся избы, деревянные тротуары, одичавшие худые свиньи и коровы… Чем и как живет местное население – не ясно. Уже тогда, в начале восьмидесятых, это было Богом и людьми забытое место.
Оставшиеся в деревне мужики уже тогда спились окончательно, причем в целях экономии потребляли какое-то жуткое пойло мутно-зеленого цвета, пахнущее ацетоном. Алексей как-то попробовал и два дня не мог в себя прийти. Тошнило очень, и голова болела. А они ничего, пили…
Алексей работал на пилораме. Его напарником был страшно худой бывший зек по имени Николай. Освободился он всего полгода назад, считался ссыльным и уехать никуда не мог. Да и незачем ему было ехать. Поэтому и прижился бывший в избе у одинокой сибирячки Анны Прохоровны. К тому времени она разменяла пятый десяток, но женщина была свежая, разбитная и, что особенно странно, жизнью не шибко умученная. Нежданному сожителю Анна Прохоровна была только рада.
– Какой ни есть, а мужик, – гордо говорила она. И добавляла обычно: – Хоть пьяница, конечно, но тихий.
И то сказать, был Николай действительно редким молчуном. За весь месяц, что проработали вместе, Алексей от него и слова не слышал. Так и не узнал ничего о прошлой жизни случайного напарника.
Перед отъездом зашел проститься. Анна Прохоровна тут же захлопотала вокруг стола, сооружая немудрящую закуску. Накладывая квашеную капусту, отодвинула с кадушки какую-то почерневшую доску. И вдруг… Словно в душу глянул Алексею строгий иконный лик.
– Анна Прохоровна… Откуда это у вас?
– Что? Ах, это… – отмахнулась она. – У нас такого добра раньше пруд пруди было. Деревни-то кругом раскольничьи, кержацкие. А уж сколько в печках сожгли да возле сельсовета топором порубили…
Через час Алексей уже трясся в стареньком автобусе по грунтовой дороге в райцентр. С собой он увозил икону, бережно завернутую в чистое полотенце. Анна Прохоровна охотно согласилась уступить ее всего за десятку. Зачем ему икона – он точно не знал, как и почти все его сверстники, был неверующим, но почему-то не хотелось оставлять такое чудо в грязной избе на кадушке с капустой.
С тех пор и зачастил Леша Иващенко в «турпоездки» по сибирским деревням. Нищие старухи, едва сводившие концы с концами на грошовую колхозную пенсию, охотно расставались с бесценными иконами. Если артачились – никогда не настаивал, улыбался, разводил руками, мол, простите, что взять с дурака, и сразу же уходил.
Хоть и считался Леша преступником, но угрызений совести не испытывал. Он не грабил, не убивал, старухам платил, по их мнению, щедро, а что до «расхищения национального достояния», то в печках за незабываемые революционные годы его сгорело много больше.
А дальше пошло-поехало. Появились в руках шальные деньги, а к хорошему человек привыкает быстро. Уже не казалась привлекательной работа инженера-электронщика с нищенским окладом, а потому институт Алексей закончил кое-как, лишь бы не выгнали.
С женой вскоре развелся, и с огромным облегчением снова почувствовал себя свободным человеком, а не вьючным животным по кличке «муж».
Были, конечно, и слезы, и скандалы, и угрозы вроде «Развода не дам!» или «Ребенка больше не увидишь!», но Алексей стоял на своем. Свобода – это рай! К маленькому человечку, все время требующему внимания и заботы, он никаких особенных чувств не испытывал, хоть и стыдился этого немного, а жене объяснил спокойно, но твердо: будешь вести себя прилично – буду помогать деньгами и тебе, и ребенку, а нет – извини. Развод все равно состоится, не в католической Италии живем, алиментов по суду получишь три копейки, так что решай, дорогая!
Наташа как-то сразу сникла, даже жаль ее стало – такая она сидела потерянная, несчастная, с зареванными глазами и красным носом. На суде она только кивала и говорила, словно механическая кукла: «Да, на развод согласна… Да, несходство характеров… да, материальных претензий к супругу не имею…»
Слово свое Алексей держал честно – каждый месяц выдавал бывшей супруге сумму вполне достаточную, чтобы жить не бедствуя. И даже в самые тяжелые годы, когда миллионы бывших советских людей оказались не у дел и вынуждены были перебиваться кое-как, были у Наташи и шубки, и платья, и на курорты заграничные ездила каждый год. Сын Мишенька ходил сначала в частный садик, потом – в платную гимназию, где на детей не орали и не ставили двоек, а в каждом классе было не более десяти-пятнадцати учеников, а теперь вот учился в престижном институте. Алексей Сергеич никогда не ворчал, когда отпрыск требовал то ролики, то плеер, то джинсы с особенными лейблами: деньги, что шли «в семью», мужчина полагал вполне приемлемой платой за свою свободу.
Зато с женитьбой завязал навсегда, и подруг себе подбирал с большим разбором, чтобы потом никаких претензий и никаких обязательств.
От всех потрясений и перемен Алексей Сергеич пострадал не особенно, ибо заблаговременно переводил деньги в симпатичные зелененькие бумажки с портретами заокеанских президентов. Конечно, поначалу это было опасно. Обменный курс был совсем другим. Это сейчас за доллар почти тридцать рублей дают, а тогда – десять лет. Приснопамятную восемьдесят восьмую статью отменили только в начале девяностых, а до того любой советский гражданин с иностранной бумажкой в кармане считался опаснейшим государственным преступником.
Да вот Бог миловал.
За эти годы Алексей Сергеич постепенно приобрел вкус к красивой жизни, научился наслаждаться каждым ее мгновением. Невесть откуда появились у него вальяжные замашки московского барина. А уж в своем бизнесе он разбирался так, что иным искусствоведам и не снилось.
Так и жил себе Алексей Сергеич в полное свое удовольствие до того дня, когда Наташа прибежала к нему вся в слезах. Поначалу он только досадливо поморщился и привычно схватился за бумажник.
Но Наташа все никак не успокаивалась, и по ее бессвязным словам между всхлипами Алексей Сергеич понял: стряслось что-то серьезное. Оказалось, Мишенька ведет себя как-то странно в последнее время. Разговаривать с матерью совсем перестал, домой то приходит, то нет, появились у него какие-то странные друзья, а уж когда Наташа обнаружила пропажу старинного, еще бабушкиного, кольца с бриллиантом, то совсем испугалась.
– Мальчик мог связаться с дурной компанией! – рыдала она. – Он такой доверчивый, совсем ребенок… Поговори с ним, ты же отец в конце концов!
Алексей Сергеич утешал жену, говорил, что все обойдется, но сам похолодел от нехорошего предчувствия. И когда он увидел сына – худого, дерганого, с какой-то отсутствующей улыбкой и заторможенной речью, заглянул в его пустые глаза с неестественно расширенными зрачками, то понял – самые худшие его предположения оправдались. Сынок плотно подсел на кокаин. Самое печальное – оказалось, что Миша не только нюхает, но и продает отраву таким же, как и он, наркоманам, причем бодяжит по-черному, разводя порошок сахарной пудрой, потому что доза требуется все больше и больше…
Подняв все свои связи, Алексей Сергеич выяснил, что зельем сына снабжает некий Коля Бык – очень авторитетный товарищ с хорошими связями в милицейских кругах. Миша уже задолжал ему астрономическую сумму, и теперь не соскочит… Освободить его может только тюрьма или пуля.
Умом Алексей Сергеич понимал, что сыну уже не поможешь, но сердце никак не хотело смириться. Удивительно – почти двадцать лет он не особенно интересовался его судьбой, никогда не играл в футбол, не ходил на стадион, не ездил на рыбалку, как другие отцы…
А теперь так невыносимо было видеть его, страдающего, запутавшегося и так похожего на него самого! Кажется, все бы отдал, но – поздно.
Однажды дождливым осенним вечером Алексей Сергеич сидел у себя на кухне с чашкой крепкого кофе и в который раз уныло размышлял, что же делать дальше. В пепельнице дымилась неизвестно какая по счету сигарета, настроение было – хоть в петлю.
Когда раздался деликатный стук в дверь, он немного удивился – кто бы это мог быть? И почему стучат, если звонок работает? – но все же поднялся и пошел открывать. За дверью стоял совершенно незнакомый человек – высокий, крепкий, со светлыми волосами и короткой русой бородой.
– Добрый вечер, – сказал он, светски улыбаясь, – не знаю, насколько он добрый лично для вас, но все же… Мне кажется, у нас есть общая тема для разговора. Вы позволите войти?
Алексей Сергеич и сам не понял, как впустил в квартиру незнакомца поздней ночью. Было в нем что-то такое, что хозяин покорно посторонился.
– Благодарю вас.
Мужчина по-хозяйски прошел в комнату, пробежал глазами ряды книг на полках.
– Да-да-да… Так я и думал. Вот она!
Он точным движением достал одну книгу, быстро перелистал и аккуратно вернул на место.
– Простите… Я не понимаю! Кто вы, собственно, такой? Что вам нужно? – спохватился наконец Алексей Сергеич.
– Сейчас все узнаете! – незнакомец улыбнулся открыто и искренне. – Не надо волноваться и тем более искать кнопку сигнализации. Вас никто не собирается грабить. У меня к вам деловое предложение.
Он удобно уселся в старое кресло, обитое мягким плюшем, в котором сам Алексей Сергеич так любил коротать время за книгой.
– Я сейчас не занимаюсь делами. И кроме того, не разговариваю с людьми, которых не знаю, – буркнул негромко. Он уже досадовал на свою беспечность и прикидывал, как выпроводить бесцеремонного гостя.
– Зря вы это, – тот сокрушенно покачал головой, – никогда не стоит отказываться, не выслушав прежде. Итак, мое предложение таково: ваш сын больше никогда не прикоснется к наркотикам и Николай Семенович Быков, известный в некоторых кругах как Коля Бык, уже не потревожит ни его, ни вас.
– И что вы хотите взамен?
Алексей Сергеевич понимал, конечно, что подобное предложение может исходить только от сумасшедшего или афериста, но в сердце уже стукнула безумная надежда – а вдруг?
– Мне нужна книга. Вот эта.
Толстый фолиант непонятным образом вновь оказался в руке незнакомца. Алексей Сергеич скользнул взглядом по обложке. Ну да, раритет, книга рукописная, Германия, примерно четырнадцатый век, кожаный переплет и состояние прекрасное… В свое время она досталась ему за бесценок – принес какой-то оборванец, скорее всего, на помойке откопал, и охотно отдал за стоимость трех бутылок водки.
– Какие гарантии? – быстро спросил он.
– Очень простые, – гость пожал плечами, – я не беру предоплату.
– А… Если я откажусь?
– Воля ваша. Приятно было познакомиться, до свидания.
Он легко поднялся и направился к выходу. Алексей Сергеич стоял и смотрел, в душе проклиная себя. Ну как можно было упустить такую возможность? Пусть призрачную, почти нереальную, но разве не будет он всю оставшуюся жизнь терзаться проклятым вопросом – а вдруг? Как говорится, лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном. Уж бог с ней, с книгой…
– Подождите! – голос был такой слабый и хриплый, что он сам с трудом узнал его. – Подождите, я согласен!
– Ну вот, давно бы так! – незнакомец уже шагнул через порог. – Мой человек на днях зайдет за книгой.
Уже на следующий день выстрел наемного убийцы оборвал непутевую Колину жизнь. Когда об этом сообщили в новостях, Алексей Сергеич внутренне похолодел. Вот ведь как дела нынче делаются…
Еще вчера был вполне законопослушным гражданином (ну если не считать некоторых махинаций с таможней и налоговой, но это ведь не считается), а теперь – заказчик убийства, случись что – нести ему такую же ответственность, как если бы сам стрелял.
Еще через несколько дней сын вдруг пришел сам, без звонка, без предупреждения. Сказал, что завязывает с прежней жизнью и уезжает в Австрию – восстанавливать средневековый монастырь в составе международной команды волонтеров по студенческому обмену. Алексей Сергеич был, конечно, рад такому повороту событий, но и ошарашен немало. Прежде всего пугала необъяснимость происходящего. Каждый наркоман периодически клянется родственникам, что бросит употреблять наркотики, завязывает навсегда, готов лечиться… Клятвам этим грош цена. Но сыну он почему-то поверил.
– Что ж такое стряслось с тобой? – только и спросил.
Сын покачал головой. Лицо у него стало испуганное, как у ребенка, который увидел ночью, как в шкафу прячется бука.
– Не знаю, пап… Девушка. На дискотеке познакомились. Красивая! Волосы черные… Вместе на улицу вышли, смотрю – она вдруг пропала, будто испарилась. Только что рядом была – и никого! Только птица. Черная, гладкая… Села на дерево совсем рядом, не боялась… Перо уронила, а я поднял зачем-то. Вот, – он достал из кармана смоляное, отливающее в синеву перо – дальше не помню, вроде вырубился. Хорошо так стало…
Он улыбнулся мечтательно.
– Так что кокса больше не хочется, представляешь?
Когда хмурый малый со шрамом во всю щеку явился за книгой, Алексей Сергеич отдал ее почти с радостью. Кто бы ни был странный гость, обещание он выполнил.
Сын уехал, и присылает теперь веселые открытки с изображением древних стен на фоне красивых пейзажей. Вроде бы можно расслабиться и жить, как раньше, но с некоторых пор с Алексеем Сергеичем стали твориться вещи непонятные. Он даже утратил изрядную долю своего жизнелюбия и оптимизма. Приближалось полнолуние, и все чаще он стал видеть по ночам какие-то путаные, тревожные сны. Просыпаясь, никак не мог их вспомнить. Оставалось только тягостное ощущение в теле да головная боль. Он долго курил, пил воду, а потом лежал до утра без сна, бессмысленно уставившись в потолок.
