355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Виктория Александер » Милая грешница » Текст книги (страница 2)
Милая грешница
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 21:18

Текст книги "Милая грешница"


Автор книги: Виктория Александер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава 2

Лорд Уортон оказался возмутительно пунктуален, но она была к этому готова. В данный момент он сидел в ее гостиной, хотя идти туда, чтобы поприветствовать его, было слишком рано.

Джудит взглянула на часы, стоявшие на дамском письменном столике в ее будуаре. Еще семь минут – и пройдет ровно четверть часа, что является идеальным количеством времени, которое должен затратить джентльмен, ожидая леди. Если заставить его ждать меньше, он может подумать, что ей не терпится увидеться с ним. А если больше, то это будет уже бестактностью.

Она сделала глубокий вдох, окинула взглядом свое отражение в зеркале и еще раз убедилась, что выглядит практически безупречно. Каждый белокурый волосок был на своем месте. Платье, которое она тщательно выбирала для этого вечера, не помялось, а линия ворота не сдвинулась с места с тех пор, как она его надела, и не открывала взорам более того, чем она предполагала, но и – упаси Боже! – не прятала больше, чем следовало. Для предстоящей вечерней встречи тщательный выбор наряда был столь же важен, как и время, которое она заставляла джентльмена ждать ее. Платье, скрывающее слишком много достоинств, показывало джентльмену, что леди не особенно заинтересована в чем-либо, кроме ужина, тогда как слишком откровенное декольте можно было истолковать так, как будто она не только согласна на большее, но и с нетерпением ждет этого. Независимо от того, что Джудит чувствовала на самом деле к джентльмену, с которым встречалась, она была склонна продемонстрировать ему некоторый энтузиазм, но не более того. Проявлять нетерпение было бы слишком неприлично. Абсурдность этой мысли поразила ее, и она улыбнулась своему отражению в зеркале. Приличие? Не было абсолютно ничего приличного в том, что она пригласила мужчину к себе на ужин с явным – пусть даже не облеченным в словесную форму – намерением лечь с ним в постель где-то после десерта. А возможно, даже раньше. Такое поведение, конечно, было на грани неприличия, однако, учитывая все обстоятельства, эту грань не переступало.

Однако в отношении предстоящего вечера у Джудит имелись определенные правила, которых она придерживалась. Они касались в том числе того, что считать приличным, а что – нет. Разумеется, те леди из английского общества, которые слепо следовали правилам поведения, установленным ее королевским величеством, не нашли бы ничего приличного в том, что женщина, не сопровождаемая дуэньей, пусть даже она вдова, принимает у себя красивого дерзкого холостяка. Джудит в ранней молодости вела себя именно так, как подобало юной благовоспитанной леди хорошего происхождения, и выполняла все обязанности, которые требовались от нее в соответствии с правилами, установленными кем-то другим. Она, как и полагалось – пусть даже несколько рановато, – вышла замуж за почти такого же юного джентльмена из хорошей семьи, унаследовавшего большое состояние, который, как она тогда считала, был любовью всей ее жизни. Но он умер, а она еще жива и поэтому не видела причин вести себя так, как будто она тоже умерла.

«Что подумал бы Люсиан, если бы могу видеть меня сейчас?»

Улыбка на губах ее отражения в зеркале несколько потускнела. За десятилетие, прошедшее после смерти Люсиана, эта мысль не впервые посещала ее. Обычно, как и сегодня, она возникала неожиданно, причем ответ на этот вопрос был всегда один и тот же. Вероятно, ее муж рассмеялся бы с неподдельной радостью и, одобрив ее усилия, стал бы уговаривать Джудит продолжать жить полной жизнью. Или, возможно, он пришел бы в ярость от ревности, что случалось с ним крайне редко и тем более производило ужасное впечатление. В таком случае он, скорее всего обозвав ее проституткой, показал бы ей, как поступают мужчины с такими женщинами, как она.

Она тряхнула головой и стала вспоминать. Воспоминания относились к далекому прошлому и едва ли стоили того, чтобы воскрешать их сейчас в памяти. К тому же за три коротких года их брака она наблюдала вспышки его ярости всего несколько раз. А вообще-то он был человеком веселым и любящим жизнь. Наверняка, решила она, Люсиан рассмеялся бы и одобрил ее поведение и мужчин, которых она выбирала. Нет никакого смысла считать иначе и ломать себе голову над тем, что он мог бы сказать. Сейчас ей надо было подумать о своей интрижке с лордом Уортоном.

«Но все-таки что бы он подумал, если бы увидел меня сегодня?»

Она наморщила носик. Носик был несколько островат, чтобы считаться породистым, но тем не менее это был хорошенький носик на лице с правильными чертами, широко расставленными синими глазами и румянцем на щечках, лишь слегка усиленным с помощью пудры. Вплоть до сего времени комбинация этих черт позволяла ей считаться весьма миловидной. Некоторые даже называли ее внешность воплощением английской красоты. По правде говоря, пока еще, смотрясь в зеркало, она не замечала особых изменений, хотя иногда думала о том, сколько еще осталось ждать до того, как вместо «миловидной» ее будут называть «интересной», а потом кто-нибудь скажет: «Глядя на нее сейчас, трудно поверить, что в юности ее считали чуть ли не красавицей». Придет время, когда, взглянув в зеркало, она заметит одну-две морщинки, а то и все двадцать. С этим, конечно, ничего не поделаешь. Хочешь не хочешь, а ей уже тридцать лет. Придется мириться со старением, как и со многим другим в жизни, что является неизбежным, воспринимая все с достоинством и юмором. К тому же интересные женщины с годами становятся еще интереснее. И если Джудит даже в детстве была хорошенькой, то интересной она стала только тогда, когда повзрослела и приобрела опыт. Она считала это качество горазда более ценным, чем внешность. И все же было бы очень приятно сохранить привлекательную внешность, став при этом интересной.

Фигура у нее пока тоже была ничего, хотя сама Джудит считала ее далеко не идеальной. Она была значительно ниже ростом, чем хотелось бы, со слишком полной, на ее вкус, грудью. И все же у нее была узкая талия, изящная шея и безупречная кожа. В целом все было совсем неплохо. По крайней мере на данный момент.

«Интересно, он тоже так подумает?»

Странно, что она с таким волнением ждала сегодняшнего вечера. Или всему виной предвкушение, вызывавшее дрожь внизу живота? Она не видела Уортона после встречи у Сюзанны, то есть целых пять дней. Она, разумеется, не искала встреч с ним, но и не пыталась прятаться от него. В один из вечеров, например, она присутствовала на обеде, который давала миссис Уинем и который можно бы было считать маленькой частной вечеринкой, если бы на нем не присутствовали примерно две сотни человек из числа самых близких друзей этой леди. На следующий день она заглянула на музыкальный вечер лорда и леди Карлайл, программа которого была гораздо более изысканной, чем у Сюзанны. А еще один вечер она провела в компании друзей в театре на представлении какой-то сразу же забывшейся пьесы. Однако там играла одна актриса, которая ей нравилась, и уже одно это обстоятельство несколько искупало недостатки спектакля. Следует признаться, что одна из причин ее полного невнимания к пьесе заключалась в том, что Джудит в течение вечера то и дело незаметно окидывала взглядом театр в надежде отыскать его сиятельство.

Но, поскольку именно она назначила, когда и где они будут ужинать, было бы неразумно винить его в том, что они за это время не увиделись, хотя в связи с этим и возникали всякого рода неприятные мысли. Ждал ли он их встречи с таким же нетерпением, как она? Правда, этому человеку следовало отдать должное: даже не появляясь лично, он заставлял ощущать свое присутствие. На следующий день после вечера у Сюзанны ей доставили томик стихов Китса с запиской, в которой его сиятельство выражал надежду, что это подарит ей большее удовольствие, чем творчество племянника леди Динсмор. Два дня спустя она получила еще одну записку из нескольких строк, где говорилось, что он с нетерпением ждет новой встречи с ней. Записка была очень вежливая, в ней не было ничего неподобающего, однако ей показалось, что в этих словах чувствуется предвкушение, от которого у нее по спине пробегала нервная дрожь. Разумеется, это радостное волнение могло не иметь никакого отношения ни к его словам, ни к его намерениям, а имело отношение к ее собственному состоянию. Вчера ей были присланы две дюжины роз, причем желтых, что несколько удивило Джудит. Ей почему-то казалось, что лорд Уортон должен был предпочитать красные розы. И теперь, пожалуй, придется отбросить все предположения, которые она сделала раньше об этом обворожительном виконте.

Пропади все пропадом. Она снова взглянула в зеркало. Пока что между ними ничего не было, кроме одного момента на балу и разговора зимней ночью, а этот мужчина заставляет гулко биться ее сердце и думать о разных вещах, основываясь исключительно на предположениях. А вдобавок ко всему продолжает бесчинствовать эта стая диких гусей, поселившихся в ее животе. Может быть, будет еще хуже, если они и впрямь проведут некоторое время вместе? Или… Она медленно улыбнулась. Или будет лучше?

Она взглянула на часы. Пора. Она, конечно, могла заставить его подождать еще дольше, но это означало бы играть в игру, в которую ей не хотелось играть. Она сделала глубокий вдох. Несмотря на то что они с самого начала были искренними по отношению друг к другу, между мужчинами и женщинами неизбежно начинаются своего рода игры.

Джудит улыбнулась своему отражению. То, что она заставила его ждать, не было одной из этих игр.

Гидеон подавил желание взглянуть на французские позолоченные часы, стоявшие на каминной полке. Это произведение искусства с его золотыми фигурками было практически невозможно не заметить. Но при этом он не делал вид, будто не чувствует, как течет время. Хотя и показывать, что он нервничает и теряет терпение, он тоже не хотел. Ситуация ему явно не нравилась, и он не мог припомнить, когда в последний раз испытывал нечто подобное. Это было хорошее упражнение для совершенствования умения владеть собой, и Гидеон, как всегда, был доволен своей способностью держать в узде собственные желания. А кроме того, ему не нужны были ни карманные, ни каминные часы. Гидеон всегда отличался уникальной способностью без них точно определять, сколько прошло времени. Он знал, что ждал леди Честер ровно шесть минут, и полагал, что придется подождать еще столько же. В конце концов, она была женщиной. К тому же, если бы она ждала его прибытия, это бы его несколько насторожило. Однако он ничуть не сомневался в том, что она ждет встречи с ним с таким же нетерпением, как и он с ней, но ей было бы неприлично встретить его сразу по прибытии. Такие вещи делаются подобающим образом.

Но это в том случае, если она, конечно, вообще не передумала встретиться с ним снова.

Вздор. Он отмел эту мысль. Он был все-таки богат, привлекателен и пользовался немалым успехом у представительниц слабого пола. Его считали завидным женихом, хотя в данном случае речь отнюдь не шла о браке. А кроме того, пусть он и недостаточно хорошо знал леди Честер, – вернее, совсем ее не знал, – она была из тех женщин, которые, решив прекратить с ним знакомство, обязательно предупредили бы его об этом задолго до того, как он появился бы на пороге. Она была не робкой, застенчивой девицей, а опытной женщиной, которая знает, чего хочет. Если бы она его не хотела – в своем доме или в своей постели, – то так или иначе дала бы ему это понять. Ему это нравилось. С леди Честер не потребуется никаких глупых игр. Между ними все будет честно и открыто.

Заложив руки за спину, Гидеон прошелся по комнате. Подобно большинству обычных гостиных, она была прежде всего предназначена для развлечения гостей. И все же интерьер дома мог многое поведать о личности хозяйки. В целом комната производила вполне приятное впечатление. Ее убранство нельзя было назвать излишне женственным, однако, на его вкус, здесь было слишком много статуэток, ваз и различных безделушек, которые так милы сердцам дам. Так диктовала последняя мода, а значит, без этого нельзя было обойтись. Его особняк был тоже, по его мнению, переполнен декоративными предметами благодаря влиянию его тетушки. Но она являлась его единственной оставшейся в живых родственницей, а поэтому он без возражений потакал ей в таких вещах, которые не имели большого значения, включая убранство его дома – или, вернее, их дома. Кроме того, женщинам вообще свойственно таким образом наводить уют в своем гнездышке. И с этим приходилось мириться.

На стенах висело множество картин – преимущественно пейзажи и портреты. Большей частью это были полотна английских художников, но было довольно много и французов. По одну сторону камина висела картина, несомненно, принадлежащая кисти Буше, на дальней стене – Фрагонара. Это была интересная смесь некоторой непристойности, присущей живописи предреволюционной Франции, и более мрачных и суровых картин позднего периода.

Мебель, украшенная затейливой резьбой, тоже была в стиле времени. Тяжелые шторы скрывали высокие окна, и он подумал, что леди Честер, возможно, опускает шторы в дневное время, чтобы краски не выцветали на солнце. Правда, он надеялся, что это не так. Она показалась ему порождением света, и ему бы очень не хотелось ошибиться в этом Порождение света? Он улыбнулся самому себе. Что за странная фантазия? Обычно, думая о женщинах, он не оперировал такими категориями.

– Надеюсь, я не заставила вас ждать слишком долго, – сказала леди Честер, входя в комнату и протягивая ему руку, ее синие глаза искрились в свете газовых рожков, кожа словно светилась изнутри, белокурые волосы блестели, будто светлое золото. Порождение света. Как ему удалось выдержать целых пять дней?

– Откровенно говоря, заставили. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Каждое мгновение, проведенное без вас, кажется вечностью.

Она с довольным видом приподняла бровь:

– Хорошо, милорд. Очень хорошо.

Гидеон посмотрел ей прямо в глаза:

– Да, я такой.

Леди Честер рассмеялась и отобрала у него руку.

– Я имела в виду ваши слова, и вы отлично знали, что я имею в виду.

– Да, но разве можно отделить человека от его слов?

– Думаю, что можно.

– Чем или, вернее, кем бы был Китс без своих слов? Или Байрон? Или Шекспир?

– Понятия не имею.

– И никто этого не знает. – Он улыбнулся самодовольной улыбкой. – И я так думаю.

Она окинула его изучающим взглядом.

– Вы очень умный, милорд.

– И хороший, – добавил он, поигрывая бровями. – Не забудьте слово «хороший».

– Похоже, что вы не позволите мне забыть это слово.

– Нет, – сказал он тихо. – Не позволю.

Он встретился с ней взглядом, и они оба долго молчали. Тем не менее между ними происходил обмен информацией: признание взаимного желания, взаимного любопытства и предвкушения. Приятного и волнующего.

Она сделала глубокий вдох, и момент был упущен. А жаль. Это был такой момент, когда мужчина может заключить женщину – даже ту, которую едва знает, – в объятия и женщина с готовностью подчинится ему. Хотя, возможно, это было к лучшему. Его дыхание, как ни странно, тоже было прерывистым, и кто знает, к чему могла привести утрата контроля над собой.

Ее взгляд скользнул к свертку в коричневой оберточной бумаге, который он оставил на ближайшем к двери столике.

– Это мне?

– Вопрос прямой и задан деловым тоном. Никакого притворства, будто вы не заметили большой пакет, в котором не могло быть ничего другого, кроме подарка, – сказал он с самым серьезным видом. – Вы не желаете играть в игры, миледи. Мне это нравится.

– Ошибаетесь, – рассмеялась она. – Мне доставляет удовольствие играть в игры, и я твердо намерена поиграть с вами. Только к подаркам это не имеет отношения.

Он поморщился:

– Довольно меркантильный подход, вам так не кажется?

– Отнюдь Я назвала бы его… – она помедлила, подыскивая слово, – практичным. Да, именно так. Если гость принес мне подарок и положил его на виду у всех, это означает, что он не имеет намерения устраивать сюрприз, а, следовательно, с моей стороны было бы абсолютно непрактично притворяться, будто я его не заметила Меркантильность подразумевает жадность, а ваши подарки пока что были недостаточно экстравагантными, чтобы спровоцировать жадность.

– Я не хотел оскорбить вас экстравагантностью, – медленно произнес Гидеон, подумав, что с этой женщиной на данном конкретном этапе экстравагантность была бы непростительным тактическим просчетом. – Надеюсь, я не ошибся.

– Разумеется, не ошиблись, хотя экстравагантность редко бывает оскорбительной – Она одарила его лучезарной улыбкой. – Однако, насколько я знаю по собственному опыту, мужчины дарят дорогие подарки, чтобы завлечь женщину в свою постель. Предваряя, так сказать, ее положение любовницы. Поскольку я не имею намерения стать вашей любовницей, ваши подарки были именно такими, какими им следовало быть.

– Правда?

– Абсолютно уверена в этом.

– Боюсь, вы совсем меня запутали и немного разочаровали.

– Дорогой мой лорд Уортон, – сказала она и снова рассмеялась тем самым грудным смехом, который ему так понравился. Смех зарождался где-то глубоко внутри. О, глубоко внутри она, очевидно, находила его более забавным, чем ему хотелось бы. – Вы и я столкнулись с разницей в понимании или, возможно, определении слова. Любовницам джентльмены оказывают финансовую поддержку в обмен на их благосклонность, а возможно, и любовь. Я не нуждаюсь в получении от джентльмена финансовой поддержки, а поэтому считаю сам термин «любовница», – она сморщила носик, – неточным, неприемлемым и ставящим человека в зависимое положение. А я не имею намерения находиться в зависимом положении. Никогда.

– Понимаю, – сказал он, хотя ровным счетом ничего не понял, а поэтому счел за благо помалкивать. И все же не удержался: – Но как насчет отношений между вами и мной…

– Я уверена, что вы не будете разочарованы. А теперь, – она кивком указала на пакет, – вы позволите?

– Прошу вас. – Он не имел ни малейшего понятия, что здесь произошло, однако был уверен, что была достигнута какая-то договоренность. Но будь он проклят, если знал, в чем она заключалась.

Она подошла к пакету и с любопытством взглянула на него. Ему казалось, что любой сразу же понял бы, что там завернуто растение. Он усмехнулся в предвкушении. Потому что растение было великолепным.

Она аккуратно сняла обертку, под которой оказалась высокая орхидея с крупным цветком с бледно-розовыми лепестками, переходящими ближе к центру в сиреневый цвет, и несколькими толстыми листьями. Он мало разбирался в растениях вообще, а об орхидеях тем более ничего не знал, но это был великолепный экземпляр. По крайней мере так ему говорили.

Она отступила на шаг и застыла, глядя на орхидею.

– Силы небесные!

– Это каттлея, – с гордостью произнес он.

– Вижу, – пробормотала она, не отрывая от цветка взгляда. – А точнее, каттлея губастая.

Он шагнул к ней, делая вид, что заинтересовался орхидеей.

– Насколько я понимаю, это отличный экземпляр.

– Экземпляр превосходный, – сказала она, наклонившись к растению. – И в отличном состоянии. – Она взглянула на него. – Вы хорошо за ней ухаживали.

Он скромно пожал плечами:

– Должен признаться, что она у меня недавно.

Она выпрямилась и улыбнулась ему.

– Как вы узнали?

– О вашем увлечении экзотическими растениями, в частности орхидеями? Об этом мне сказал один наш общий друг. – Разве не было чрезвычайно умно с его стороны поговорить с лордом Хелмсли о том, что любит и чего не любит леди Честер?

– Наш общий друг? – Она продолжала улыбаться, но в голосе появилась какая-то странная нотка. – Вы имеете в виду лорда Хелмсли?

– Да, – кивнул он.

– Вы обсуждали мои вкусы с лордом Хелмсли?

Весьма неудобно говорить женщине, которая, как вы надеялись, скоро станет вашей любовницей, что ее бывший любовник рассказал вам, чем завоевать ее расположение. Теперь эта идея уже не казалась ему такой удачной, как мгновение назад. Но поскольку леди, похоже, не рассердилась, с ней, наверное, лучше быть абсолютно откровенным. И все же он, отвечая, предпочел осторожно выбирать слова.

– Должен признаться, что именно так я и поступил.

– Но зачем? – спросила она, прищурив глаза. Зачем?

Он обдумал вопрос. Честность, пожалуй, была единственным выходом из сложившейся ситуации, хотя честность в отношениях с женщинами была для него чем-то абсолютно новым. Он глубоко вздохнул.

– Я хотел произвести на вас впечатление, покорить вас своим вниманием. Я пытался быть…

– Великолепным?

– Именно так, – кивнул он.

– Очаровательным? Неотразимым?

– И это тоже. – Он улыбнулся с покаянным видом. – Позвольте спросить, удалось ли мне эго?

– Это зависит оттого, что, помимо моего увлечения орхидеями, вы узнали обо мне от лорда Хелмсли, – сказала она.

– Смею заверить вас, леди Честер…

– Джудит. – Она улыбнулась. – Если мы будем друзьями, – в ее глазах вспыхнули озорные искорки, – то вам следует называть меня Джудит.

– А мы будем друзьями?

– Вы слишком нетерпеливы, милорд.

– Это один из моих недостатков. – Он пожал плечами. – Я уже говорил, что у меня есть недостатки. И если я буду называть вас Джудит, то вы должны называть меня Гидеоном.

– В честь библейского Гидеона?

Он фыркнул.

– В честь дедушки по имени Гидеон, который настоял на том, чтобы его единственный сын назвал в его честь его единственного внука мужского пола.

Она приподняла бровь:

– Но у библейского Гидеона было семьдесят сыновей.

– А также многочисленные жены и наложницы. – Он усмехнулся. – Если мне не изменяет память, он дожил до весьма преклонного возраста и умер счастливым.

– Ни на минуту не сомневаюсь в этом. – Она жестом указала на орхидею: – Будьте любезны, помогите мне отнести это в зимний сад.

– Ваш знаменитый зимний сад? – Он осторожно взял горшок с цветком и последовал за ней. – Мне не терпится увидеть его своими глазами.

– Значит, вы интересуетесь растениями? – Выйдя из гостиной, она повела его по длинному коридору.

– Должен признаться, что абсолютно ничего не знаю о растениях. Смогу, пожалуй, отличить маргаритку от розы – не более того. Однако меня интересует все, что привлекает ваше внимание, – вкрадчиво сказал он. Получилось очень хорошо. Честно и очаровательно одновременно.

Она улыбнулась ему через плечо:

– Лорд Хелмсли и про зимний сад вам рассказал?

– Он упомянул о нем в связи с вашим интересом к растениям.

– Должно быть, вы довольно долго беседовали?

– Да. То есть нет. Не очень, – быстро сказал он, продолжая следовать за ней по бесконечным коридорам. – Должен заметить, что Хелмсли был очень осторожен во время нашего разговора.

– Значит, это был не тот лорд Хелмсли, которого я знаю.

– Возможно, «осторожный» – неподходящее слово. Лучше сказать «осмотрительный». – Осмотрительный? Он чуть не застонал. Так говорят, когда пытаются что-нибудь скрыть. А он ничего не скрывал. – Правда, я не спрашивал его ни о чем личном, – добавил он.

Она рассмеялась, но ничего не сказала.

– Я начинаю чувствовать себя довольно глупо, – продолжил он. – Надеюсь, леди Честер – Джудит, – вы понимаете, что, обратившись к лорду Хелмсли, я всего лишь имел намерение…

– Вот мы и пришли. – Она распахнула застекленную дверь и шагнула внутрь.

– Послушайте, Джудит, остановитесь на мгновение и позвольте мне объяс… – Он шагнул за ней следом и замер на месте. – Боже милостивый, да это настоящие джунгли!

– Вы так думаете? Я всегда считала его чересчур разросшимся садом. – Она огляделась вокруг. – Если уж он и напоминает джунгли, то джунгли цивилизованные, ухоженные.

Несмотря на то что Хелмсли описал ему зимний сад, Гидеон не был готов к тому, что увидел у Джудит. Само собой разумеется, он бывал в пальмовом павильоне в Королевском ботаническом саду, а также несколько раз гостил у герцога Нортумберлендского в Сайон-Парке, где видел великолепный зимний сад. Этот сад был значительно скромнее по размеру, но не менее великолепен.

Строение почти полностью было сделано из стекла и кованого железа с единственной кирпичной стеной. И повсюду, куда ни глянь, росли, как в джунглях, роскошные экзотические цветы. Пальмы и другие деревья достигали высокого стеклянного потолка, сквозь который проглядывали звезды. Воздух был насыщен влагой, где-то слышалось журчание воды. «Уж не Амазонка ли это?» – подумал он. Что за странные мысли лезут в голову? Обычно такого рода фантазии у него не возникали. А тут уже второй раз подряд…

– Уверяю вас, здесь все вполне цивилизованно. И нет никаких диких зверей, прячущихся за банановым деревом, хотя, признаюсь, у меня имеется несколько экземпляров растений-хищников, которые могли бы проявить агрессивность, если бы вы были насекомым. – Улыбнувшись ему, она пошла по вымощенной плитами дорожке, ширина которой соответствовала ширине ее юбок. Дорожка довольно хорошо освещалась газовыми фонарями. – Идемте.

– Постараюсь не отставать. Одному мне никогда не выбраться отсюда, – сказал он.

Окружающее ошеломляло и оставляло глубокое впечатление, как будто он попал с упорядоченных лондонских улиц в хаос тропиков. Судя по всему, Джудит была значительно богаче, чем он себе представлял. Она вела его по дорожке, обсаженной папоротниками, пальмами и всякими прочими растениями, разросшимися, как на воле, и обильно цветущими. В воздухе чувствовался какой-то сладкий аромат. Жасмин, наверное, подумал он, или какое-нибудь неизвестное ему растение. Подаренная им орхидея показалась ему очень жалкой. Это было все равно что подарить хорошенький цветной камешек владелице королевских драгоценностей. Он с трудом подавил желание взглянуть, не завяло ли бедное растение от сознания собственной неполноценности.

Дорожка привела их к фонтану из белого мрамора. Фонтан был значительно выше его, и вода, низвергаясь тремя каскадами, падала в округлый бассейн диаметром не более пяти футов. За фонтаном, вымощенным плитами, дорожка продолжалась. По обе ее стороны стояли легкие деревянные столики, почти сплошь заставленные горшечными растениями, стоявшими также и на полу.

Обогнув фонтан, Джудит остановилась перед столом, на котором стояли горшки с орхидеями различных размеров, форм и расцветок. Ему стало жаль принесенный им цветок, хотя к тому времени он и сам немного сник, утратив самоуверенность.

Она взяла у него горшок и разместила его между двумя другими орхидеями. Он нахмурил лоб. Это были две совершенно одинаковые орхидеи. Он мог бы, пожалуй, поклясться, что все три растения не отличаются друг от друга.

– Силы небесные! – пробормотал он сквозь зубы. Она усмехнулась. – Мне придется убить Хелмсли.

У Джудит в глазах появились озорные искорки. Она явно забавлялась ситуацией.

– Но, насколько я понимаю, он был вашим очень старым и очень хорошим другом?

– Был. И тем не менее мне придется ею убить. – Он прищурил глаза. – Я уверен, что он не только поймет меня, но и готов поклясться, ожидает это!

Она рассмеялась.

– Лорд Хелмсли приходил вчера с просьбой подарить ему одну орхидею. И, хотя я никогда не продаю их, он получил орхидею, которая была нужна ему для благородной цели. Для доброго дела. Я, конечно, будучи натурой щедрой, отказалась от какой-либо компенсации. Цель была благотворительная, а мне лишнее доброе дело никогда не помешает.

– Как и всем нам, – пробормотал он. – Возможно, я оставлю Хелмсли в живых.

– Это тоже будет хороший поступок, хотя мое доброе дело было связано с гораздо большей жертвой, и я рада получить растение назад. – Она повернулась к орхидеям. – Изо всех забавных и завораживающих растений, которыми я заполнила свой зимний сад, больше всего я люблю орхидеи. – Интонация, с которой это было сказано, и взгляд, брошенный ею на цветы, могли бы осчастливить любого мужчину. – Они великолепны, не правда ли?

Он взглянул на нее, на грациозный изгиб шеи и безупречную кремовую кожу.

– Великолепны.

– Мне бы очень хотелось увидеть, как они растут на природе. В Колумбии они растут тысячами. Я намерена когда-нибудь поехать туда, чтобы увидеть это собственными глазами. Это будет замечательное приключение.

– Не сомневаюсь. – Его взгляд скользнул к низкому вырезу платья, который был не глубже, чем того требовала мода, но провоцировал и соблазнял. – Это будет увлекательное приключение.

– Знаете, их считают весьма эротичными цветами, – задумчиво сказала она, понизив голос. – Леди не подобает их выращивать. Опасаются, видимо, что нас охватит страсть при одном виде цветка орхидеи.

Он судорожно глотнул воздух.

– Я мечтал бы взглянуть на это.

– Вы опасаетесь, что меня охватит страсть?

– Молю Создателя, чтобы такое случилось.

Она повернулась к нему:

– Скажите, что именно обсуждали вы с лордом Хелмсли?

– Исключительно то, что вам нравится и не нравится. Чтобы выбрать подходящий подарок, – торопливо добавил он.

– Вы говорили, что не обсуждалось ничего личного. Полагаю, вы подразумеваете под этим, что не обсуждалось ничего интимного свойства?

– Абсолютно ничего подобного не обсуждалось, – решительно запротестовал он.

– А почему?

– Потому что тогда была бы утрачена вся прелесть приключения.

Она приподняла бровь:

– Приключения?

– Меня, не считая ранней юности, никогда особенно не привлекали такие вещи. Но я никогда еще не встречал женщины, которая без предупреждения и без всякой причины заставила бы меня ощутить предвкушение приключения. Великолепного приключения. – Уже произнося эти слова, он понял, что именно так он представлял себе развитие отношений между ними. – Дорогая моя Джудит. – Он шагнул к ней, взял за руки и заглянул ей в глаза. – Я хотел бы сам узнать все, что вам нравится и не нравится, даже вещи очень личного, интимного характера. – Он поднес ее руку к губам. – Я никогда не буду охотиться за орхидеями в Южной Америке или изучать джунгли в Африке, но твердо намерен исследовать то, что происходит между нами. – Он поднес к губам и поцеловал вторую руку. – И вас.

– Понятно, – сказала она, прерывисто дыша. – И когда вы намерены начать свои… исследования?

– Мне кажется, – он решительно заключил ее в объятия, – что сейчас самое время. – Он наклонился, приблизил к ней лицо, и она сразу же потянулась ему навстречу. Губы у нее были теплые и именно такие приятные на вкус, как он себе представлял. Казалось, время на мгновение остановилось, чтобы дать ему возможность насладиться этой лаской.

Страсть, дремавшая до сих пор, неожиданно вырвалась наружу. Он еще крепче прижал ее к себе. Ее губы раскрылись, впуская его язык.

Вдруг она высвободилась из его объятий и пристально посмотрела на него.

– То, что мы испытываем друг к другу, – это всего лишь похоть. Примитивная животная похоть. Вы знаете это, не так ли?

– Конечно, знаю, – кивнул он.

– Вот и хорошо. – Она схватила его за лацканы сюртука и снова прижалась к его губам. На вкус она была экзотичной, великолепной, пьянящей. Сколько ни целуй ее, все было бы мало. Оторвавшись от ее рта, он скользнул губами вдоль подбородка и вниз по горлу. – И я не жду ничего большего, – пробормотала она, затрепетав от его прикосновения.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю