Текст книги "Лети, чайка! (сборник)"

Автор книги: Викторас Милюнас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Викторас Милюнас
Лети, чайка!
Рассказы

К читателю этой книги

Прежде чем ты узнаешь о том, что написано в этой книжке, я хочу рассказать тебе о литовском писателе Викторасе Милюнасе, который написал её для тебя, о рыбацком посёлке Ниде, о его жителях и о Куршской косе, где живут герои этой книги. Куршская коса – неширокая, но длинная полоса песчаных гор – дюн, заросших лесами, посаженными руками человека. Коса отделяет от Балтийского моря Куршский залив, куда впадает главная литовская река – Неман. Литовцы называют эту косу Неринга, а почему – поймёшь, когда познакомишься с рассказами этой книги.

Посёлок Нида стоит на берегу залива – широкого, богатого рыбой. А перейдёшь через дюны – всего какой-нибудь километр-полтора – и перед тобой море. В Ниде живут литовские рыбаки. Их моторные лодки – дорки – плавают и в заливе, и в море. Посёлок невелик, но летом, когда на широких пляжах у моря много солнца, сюда приезжают отдыхать люди со всех концов Советской страны. И Нида становится похожа на оживлённый курортный город. Но так бывает только три летних месяца.

Писатель Викторас Милюнас со своей семьёй каждый год много времени проводит в Ниде. Приезжает ранней весной и работает там до глубокой осени. Он писал немало рассказов о литовских рыбаках, а эту книгу сочинил про их детей. Герой книги Ромас по характеру похож на его внука Дарюса, а дедушка – и на самого Милюнаса, доброго и умного человека, и на других жителей Ниды – старых рыбаков.

Рыбаки Ниды – мужественные и суровые люди. На лов рыбы они выходят не на кораблях, а на своих дорках, где весь экипаж – три человека. А на море бывают бури, гудят над высокими волнами ветры, налетают неожиданные шквалы… Ребята, живущие в Ниде, гордятся своими отцами и дедами. Многие из них мечтают, когда вырастут, тоже стать рыбаками.

Мне много раз доводилось бывать в Ниде. Я дружу с Викторасом Милюнасом и Дарюсом, который скоро пойдёт в школу, со многими нидскими рыбаками и ребятами из посёлка. Вместе с ними ходил я на лов рыбы, бродил по дюнам, искал грибы и ягоды в лесах Куршской косы, купался в море и собирал янтарь. И когда я читал книгу о Ромасе, то словно видел его перед собой, видел его друзей Дануте, Гедрюса, Руту, видел Игнаса, Юстинаса и Вилюса. Может быть, в жизни их зовут по-другому, может быть, Игнас лучше умеет играть в футбол, а Рута – не такая ябеда, но всё-таки они очень похожи на мальчишек и девчонок Ниды, на весёлое племя рыбацких детей с их играми, заботами, увлечениями, с их дружбой и ссорами. И мне захотелось познакомить с ними тебя, дорогой друг.

Георгий Герасимов

Я не трус

Они старшие. Они большие, давно учатся в школе и называют себя «парнями». А на него покрикивают: «Не путайся под ногами!» Но Ромас не обижается: со старшими ребятами так интересно!

Осенью и он пойдёт в школу. Дедушка говорит: «Потерпите, скоро наш Ромас отца перерастёт!» А раз дедушка говорит, так оно и будет. Уж он-то знает. Дедушка всегда всё правильно говорит.

Но пока Ромас ещё маленький. Волосы у него русые, глаза синие, лицо и шея коричневые от солнца и морского ветра, как у настоящего рыбака. И ему очень хочется, чтобы ребята приняли его в свою компанию. Главный у них – Игнас, ему почти тринадцать лет. Ромас готов делать всё, что он скажет.

Вот и сейчас он увязался за ребятами. Они забрались на песчаную гору, что нависает над берегом залива неподалёку от посёлка. И Ромас не сводит глаз с Игнаса, который, словно учитель, объясняет ему:

– Мы стоим на самой высокой песчаной горе. На дюне! Ясно? А знаешь ли ты, малявка, какой высоты эта дюна? И как она называется? Ну чего ты на меня уставился? – строго спрашивает он. – Посмотри-ка вниз. Видишь залив? Гляди, гляди! Боишься, что ли? Ну чего молчишь?

Ромас хлопает глазами, облизывает губы, как будто они у него сладкие, и молчит. А ребята дружно хохочут. Ну не потеха ли – таких простых вещей не знает!

Наконец Ромас медленно подходит к самому откосу и, как велено, смотрит вниз. Какой высоты дюна, он пока не знает. Просто очень высокая. А вот называется она «Большая». Большая дюна. Может быть, и в самом деле это самая большая песчаная гора в мире? С одной стороны она круто обрывается в залив, с другой – полого спускается к сосновому лесу. А за зелёной каймой сосен – море. Отсюда, с дюны, можно увидеть, как рябит ветер морскую гладь, как бегут и бегут к берегу белые гребешки воли, разбиваются и раскатываются по широкому пляжу, по белому песку и гальке…

Но Ромас не видит ни сосен, ни моря. Они у него за спиной. Перед ним, далеко внизу, сверкает на солнце голубой залив. По заливу плывёт большая моторная лодка, или, как называют их в посёлке, дорка. Дорка кажется маленькой, игрушечной, а привязанная к ней остроносая рыбачья плоскодонка и совсем крошечной. Это возвращаются с лова рыбаки.

Ромас смотрит на Дорку, снова вздыхает и молчит. А большие ребята, с которыми ему так хочется дружить, думают: раз молчит, значит, боится. И смеются над ним.

– Мал ещё. Потому и не знает ничего, – хриплым голосом говорит Юстинас.

Ромас уважает Юстинаса. Ему ничего не стоит без передышки взобраться на дюну. И плавает он лучше всех. Бросится в воду и так далеко заплывёт, что совсем из глаз скроется! Вчера перекупался, вот и охрип.

– Это он со страху язык проглотил! – смеётся рыжий Вилюс. Давно ли старшие ребята его самого шпыняли? А теперь он потешается над Ромасом… Вилюс загорел до черноты, и волосы кажутся совсем огненными. – Вот что: раз ничего не знаешь, да ещё трусишь, проваливай отсюда!

– Высоты испугался? – спрашивает Игнас. – С трусами мы не водимся!

А Ромасу так хочется, чтобы с ним водились! Ребята сами по всему лесу ходят, и родители не боятся, что они заблудятся. И на рыбалку в настоящих лодках плавают. Чуть не на середину залива! Ни волны им не страшны, ни глубина. Лишь бы окуни клевали! А после шторма всей компанией отправляются к морю – искать разные диковины, которые волны выбрасывают на берег: бутылки – и стеклянные, и пластмассовые, – куски пенопласта, поплавки от рыбацких сетей – кухтыли, капроновые тросы… Да мало ли что ещё! Но главное – в войну играют, в разведчиков, всякие приключения выдумывают…

А как они скатываются с дюны! Если разбежаться и прыгнуть с откоса (хотя это строго воспрещается, чтобы не осыпать песок, не губить красоту дюны), то вместе с кучей песка полетишь вниз с такой скоростью, что дух захватывает. Тут не только смелость, тут и ловкость требуется: не затормозишь вовремя – угодишь с разгона прямо в залив, а он в этом месте глубокий, и дно вязкое. Хотя вообще-то залив у берегов мелкий и дно у него твёрдое, песчаное. Бредёшь, бредёшь – берег уже невесть где, а ласковая тёплая вода всё ещё по пояс.

– Ну-ка докажи, что не трус, прыгни с дюны! – Вилюс подталкивает Ромаса в спину. – Не бойся, закрой глаза и прыгай, – ехидно советует он. – Ну? Парень ты или девчонка?

– Боится! Куда ему! – галдят ребята.

– А боишься, так беги к мамочке! – И Вилюс громко хохочет.

Ромас всё ещё смотрит на залив. Дорка с рыбаками подходит к молу рыбозавода. За ней с криками летят чайки. Легко сказать «прыгай». Тут такая высотища.

– Струсил? – презрительно щурится Игнас и сплёвывает, будто раскусил зёрнышко перца.

Ромасу правда страшно. Обрыв крутой, залив далеко внизу… Но ведь ребята прыгают! Он сам сколько раз видел, как они прыгают…

– Ну что? Будешь прыгать? – не отстаёт Вилюс.

– Сейчас, – тихо-тихо отвечает Ромас. – Сейчас прыгну.

Он пятится назад для разбега, останавливается, втягивает голову в плечи и вдруг устремляется вперёд. Изо всех сил. И вот, когда ещё шаг и он полетит вниз, Ромас чувствует, что кто-то хватает его за плечи и держит. Это Юстинас.

– Не надо. – Голос у Юстинаса уже нехриплый. – Не надо!

– Это почему же не надо? – спрашивает кто-то.

– Пусть прыгнет! – настаивает Вилюс.

– Не надо! – не уступает Юстинас. – А если он ногу сломает? Ты отвечать будешь?

Правильно говорит Юстинас. Вдруг ногу сломает? Кто будет отвечать? Ребята умолкли. Поостыли. Задумались.

– Не надо так не надо, – ворчит Игнас. – Но пускай тогда и не бегает за нами, как собачонка. Ясно?

– Трусы нам ни к чему, – поддакивает Вилюс.

– Он бы прыгнул, если бы я его не задержал, – говорит Юстинас.

Они живут в одном доме, и Юстинас иногда играет с Ромасом.

– Смелого бы не задержал! – снова сплёвывает Игнас, чтобы все видели, как он недоволен.

А у Ромаса набегают на глаза слёзы. Он бы прыгнул, прыгнул! Он же не виноват, что ему помешали.

– Только не реви, если хочешь с нами, – говорит Юстинас. – Рёвы нам уж точно не нужны! – Он кивает головой товарищам: – Пошли, что-то скажу. А ты подожди. У нас военный совет.

Ребята собираются в кружок и о чём-то шепчутся. Ромас понимает: речь идёт о том, принимать его или нет. Потом ребята с гиканьем несутся вниз по пологому скату дюны к лесу, а Игнас подходит к нему и говорит:

– Мы будем играть в войну. Хочешь?

Ещё бы! Лицо Ромаса расплывается в счастливой улыбке. А Игнас таинственно шепчет:

– Видишь защитную дюну? Вон там, где сосны к самому морю спускаются? Видишь? Значит, приказ такой: затаись в соснах и жди. Тебя найдут. Кто первым найдёт, тому и передашь вот эту секретную записку. Спрячь в карман и береги. В ней сказано, что делать дальше. Ясно? А если никто тебя не найдёт, посидишь до обеда и беги домой. Только про записку никому не болтай – военная тайна! Ясно?

– Есть! – шепчет Ромас. – Есть, товарищ командир! Игнас легонько хлопает его по плечу и бежит догонять ребят. Только пятки сверкают. Ромас, сунув листок бумаги в карман и придерживая его рукой, тоже мчится вниз с Большой дюны. Вот он и около моря, на длинном песчаном валу – на защитной дюне. Она защищает лес от штормовых морских волн. Ромас отыскивает в гуще невысоких сосенок укромное местечко и усаживается на тёплый песок.

Можно передохнуть. Вот было бы здорово, если бы первым его нашёл Юстинас!

Время идёт и идёт, но никто из ребят не появляется. Почему они его не находят? Может, он очень уж здорово спрятался? Ромас выползает из своего укрытия, осторожно встаёт, оглядывается по сторонам. Никого. Только щебечут в низких сосенках какие-то птахи. По хребту Большой дюны идёт цепочка людей. Но это не ребята. Взрослые. Экскурсия…

А солнце всё ниже и ниже. Оно уже проплыло над дюной и склоняется к морю. Море к вечеру утихло. Ветер упал. Далеко-далеко, там, где небо сходится с морем, поднимается дымок. Это плывёт корабль. Его не видно – только дымок. Ромас зевает и снова забирается в своё укрытие – ждать.

Уже совсем стемнело, когда вернувшийся домой Юстинас услышал тревожную новость.

– Ромас пропал, – сказала ему мама. – Искали, искали, нигде нет.

Он бросился к Игнасу:

– Ромаса нету!

– Я же велел ему бежать домой. Если не найдут, подождать немного – и домой!

– А он всё ждёт, чтобы его нашли!

– Чего доброго, уснул или заблудился.

И они со всех ног помчались к защитной дюне. По сыпучему песку, прямиком через тёмный уже лес.

– Ау! Ромас, ау!

– Я тут! – кричит Ромас и выглядывает из чёрной стены сосенок. – Я тут, Юстинас! Я тут! – Ему очень хочется, чтобы первым взял у него секретную записку Юстинас.

Только записка эта ни Юстинасу, ни Игнасу не нужна. Едва передвигая ноги от усталости, подходят они к Ромасу и тащат его домой. А как же «военная тайна»? Ромасу очень обидно, что игра кончилась так неинтересно.

Окуни в колодце

На срубе стоит ведро, привязанное верёвкой к колодезному вороту. Ромас с Гедрюсом крутятся возле колодца, заглядывают в ведро, постукивают по железному боку, пересмеиваются… И вдруг: трах-бабах! Ведро опрокинулось, грохот, брызги, вода льётся и на землю, и в колодец. Ребята отскакивают, потом снова кидаются к колодцу. Ведро пустое. Они внимательно осматривают его, землю вокруг, наклоняются над срубом.

Что же теперь делать? Беда!.. А тут, как назло, Рута – девчонка из соседнего дома – подходит к ним и ехидно улыбается: «Ага! Попались!»

– Мы не нарочно. Оно само…

– Ах, само! Видела я, как «оно само». Вот скажу твоему дедушке, он вам покажет «не нарочно»! Зачем рыб в колодец напустили? Я всё видела.

Что же делать? В ведре и правда пять окуньков плавало – весь их утренний улов. Хорошо ещё клёва не было, а то сколько бы сейчас рыб в колодце резвилось! Ой, беда!

– Нечаянно мы, Руточка! Не говори! Ну пожалуйста, не говори! – жалобным голосом просит Гедрюс.

А Ромас сердится:

– Ну скажешь. Ну попадёт нам. Тебе-то какая польза? Лучше придумала бы, как их нам оттуда вытащить.

– Как напустили, так и вытаскивайте! – подбоченясь, отвечает Рута. – Я вам окуней в колодец пускать не помогала…

Гедрюс – настоящий друг. Не хочется ему, чтобы Ромасу досталось, пытается выручить товарища:

– Так ведь не нарочно мы!

– А зачем в ведро сажали? То-то, «не нарочно»! – И она направляется прямо к Ромасовой двери.

Скверное дело! Колодец-то ведь действительно для того, чтобы воду из него брать, а не окуней разводить. Попадёт от дедушки. Точно, попадёт.

– Рут, а Рут! – бежит за ней Гедрюс. – Постой! Не говори! Я тебе за это конфету дам! Хочешь? Честное слово, дам. У меня их дома целых три штуки. В золотых бумажках… Вкусные! Ты таких, может, в жизни не пробовала… А окуней мы вытащим, чего-нибудь придумаем и вытащим. Погоди, ладно?

Рута соглашается подождать. И Гедрюс мчится к себе.

А Ромас искоса поглядывает на неё и думает: вот вредная! И чего только в ней взрослые нашли? Рута да Рута – и послушная, и умная, и красивая… Нет, не нравится она Ромасу. Ябеды красивыми не бывают.

Руте неприятны его сердитые взгляды, и она цедит сквозь зубы:

– Чего смотришь? Ты лучше думай, как окуней вытаскивать, а то я всё равно скажу.

– Ну и говори! Беги, ябедничай! – У Ромаса даже уши от гнева покраснели. – Ни стыда у тебя, ни совести.

– Ни совести, ни стыда, говоришь? А тебе не стыдно было окуней в колодец пускать? Не стыдно? Что же мы теперь – с рыбами должны воду пить, что ли?

– Так ведь мы же нечаянно! – в который раз пытается убедить её Ромас.

– А если нечаянно, почему боишься?

«И правда, чего я боюсь? – задумывается вдруг Ромас. – Ведь не нарочно. Понятно, по головке за это не погладят, но если самому признаться: так, мол, и так…» И он, насупившись, говорит:

– Нисколечко я не боюсь. Вот пойду и расскажу дедушке. Сам.

– Иди, раз такой храбрый. Чего же стоишь? Иди!

– И пойду, – бурчит он, а сам – ни с места…

Ох, до чего это неприятное дело – признаваться!

– Иди-иди! Я тебя не держу, – подзуживает Рута.

И Ромасу приходится отправляться к дедушке. Загребая носками сандалий песок, бредёт он к своей двери, медленно открывает её и заглядывает в кухню. Там у стола сидит дедушка и точит на бруске ножик. Остановился Ромас на пороге, смотрит на деда и молчит, словно язык проглотил. Как сказать, с чего начать? Дедушка, продолжая водить лезвием ножа по бруску, поднимает на внука добрые глаза.

– Ну, какие новости принёс, внучек?

Тут Ромас наконец собирается с духом и выпаливает:

– А мы в колодец рыб напустили!

– Кого-кого? – не понимает дедушка.

– Окуней… Пять штук… Мы с Гедрюсом. Принесли с рыбалки, хотели посмотреть, как они в ведре будут плавать, а ведро возьми и опрокинься… прямо в колодец…

– Так-так… – Глаза у дедушки уже не такие добрые, как всегда. – Значит, в колодце теперь ваш улов?

– Ага. В колодце, – горестно вздыхает Ромас.

– Наделали делов! – Дедушка откладывает в сторону ножик и брусок, с укоризной разглядывает внука. – Ну, а от меня чего же ты хочешь? (Ромас молчит и всё ниже опускает голову. Щёки у него огнём горят.) Хочешь, наверное, чтобы помог я вам окуней этих из колодца вытащить? Правильно? Ну, тогда пошли!

Уф-ф! Гора с плеч! Кто-кто, а уж дедушка с бедой справится! И не видать теперь противной Рутке конфет как своих ушей!

Однако только вышли они во двор, видит Ромас: стоит у колодца Гедрюс, а рядом с ним Рута – рот конфетами набила, чмокает от удовольствия… Губы, щёки, подбородок – всё в шоколаде перемазано. Эх, не успел!

Подошли они с дедушкой, а Гедрюс опасливо в сторонку отступил: мало ли что… Рута же – ни с места, жуёт конфеты и, прищурившись, на Ромаса поглядывает.

– Как же вытаскивать будем? – спрашивает дедушка, обращаясь ко всей троице. – Может, удочкой? Насадим червяка, рыбка клюнет, мы её – дёрг! А?

Гедрюс хлопает глазами: то на Ромаса посмотрит, то на дедушку – откуда ему известно про окуней? Никак не поймёт.

– Что, не согласны? И правильно! Разве можно червяка – в колодец? Отсюда люди воду пьют. Придётся вычерпывать. Не возражаете? Заодно и огород польём. (Ромас с Гедрюсом переглядываются и кивают.) Тогда бегите за лейкой.

Накручивая ворот и вытаскивая из колодца ведро с водой, дедушка добродушно ворчит:

– Вот задали задачку – ничего не скажешь! Первый раз в жизни рыбу в колодце ловлю…

Окуней в ведро нет. Дедушка переливает воду в лейку, и ребята, вдвоём ухватившись за ручку, несут её в огород. Потом дедушка вытаскивает второе ведро, третье… Только в пятом плавает юркая рыбка.

– Есть! – восторженно вопят ребята. И Рута тоже радуется.

Политы уже все грядки: и огурцы, и помидоры, и лук… Уже под каждую яблоню по две лейки опрокинуто…

– Откуда же дедушка узнал? – шёпотом спрашивает у приятеля Гедрюс.

– Да я сам сказал… Нельзя ведь, чтобы в колодце окуни жили!

И они направляются к дедушке за очередной порцией воды.

Земляника

Земляника ещё не поспела. Рано ей. Кто же в середине июня по землянику ходит?

А Вилюс вчера во дворе расхвастался:

– Завтра идём землянику собирать. Её на мысе Грабшто – завались! Мы сегодня объелись. Надо было ведро захватить.

В руках у него стеклянная банка. Донышко едва покрыто бел о-розовым и ягодам и.

Он суёт банку под нос Ромасу и даже высыпает несколько земляничек ему на ладонь.

– На, попробуй. Красные я сам съел.

Ромас понюхал ягоды, сказал «спасибо» и робко попросил:

– А можно, я с вами?..

– Там видно будет, – усмехнулся Вилюс.

Есть землянику Ромас не стал, решил угостить Дануте. Она второй день болеет. Кашляет. Мама даже не выпускает её гулять. А без неё скучно. Хороший человек Дануте. Это тебе не Рута!

Дануте попробовала землянику и говорит:

– Вкусно! Вот бы ещё!

– Больше нету. Вот завтра много-много принесу. Пойду с ребятами и насобираю, – пообещал Ромас.

Всё это было вчера.

А сегодня… Подошёл Ромас, к Игнасу: когда, мол, по землянику пойдём? А Игнас отмахнулся:

– Какая ещё там земляника?!

– Вилюс говорил: вы сегодня…

– Мало чего Вилюс наболтает. Отвяжись!

– Но я же обещал Дануте…

– А мне какое дело? Обещал, так и топай сам!

Игнас повернулся к нему спиной, сунул руки в карманы и вразвалочку зашагал по двору. У калитки он обернулся и крикнул:

– Смотри, малявка, не все ягоды оборви! Оставь и нам немного! – и засмеялся.

Постоял, постоял Ромас, обдумывая, что же ему теперь делать, но так ни до чего и не додумался. «Обманщик ты, вот кто! Человек болен, а ты обещанного не выполняешь!.. Стыд, позор!»

Дома, немного успокоившись и напившись воды, Ромас наконец придумал, что делать. Пойду один, решил он. Я же знаю дорогу. Наберу и принесу.

Сказано – сделано. Ромас прихватил лукошко и быстро зашагал по влажной кромке берега. Если идти по сухому песку, ноги вязнут, а по самой кромочке, как по асфальту – волны утрамбовали песок, – ровно, удобно. А путь предстоял не близкий…

Не знал Ромас, что хвастун Вилюс обманул его. Никакой земляники ребята вчера не нашли – так, горстку розовых ягод, и всё. Да и не на мысе Грабшто были, а на полянке у старого аэродрома, на самом солнечном месте…

Пригревало вылезшее из-за лёгкого облачка солнце. Тёплый ветерок еле-еле рябил воду. А Ромас, не оглядываясь, шагал всё вперёд и вперёд. Притомившись, забрёл по колени в залив, сполоснул лицо, передохнул и уже без остановок дошёл до самого мыса Грабшто.

Этот песчаный мыс широким языком выдаётся в залив, на нём растёт молодая ольха да берёзки, а на зелёных лужайках всегда много земляники.

Проходя ольшаником, Ромас вспугнул сладко спавшего зайца. Зайчишка вскочил и запетлял по опушке, только белое пятнышко хвоста замелькало.

– Не бойся, зайка! – крикнул ему Ромас. – Я же по землянику пришёл!

Но заяц не остановился. То ли не услышал, то ли со страху не понял и поскорее скрылся в близком березнячке.

На лужайке за ольшаником земляника ещё не поспела. Так кое-где бочок розоватый, которым ягода к солнышку повёрнута. А вообще-то ягоды ещё твёрдые и невкусные. Много, а незрелые!

Как быть? Но возвращаться же домой с пустыми руками! Ромас зашёл в березнячок. Миновал и его. Новая лужайка. Высоко-высоко в небе звонит жаворонок. Задрал Ромас голову, заслушался, а когда глянул перед собой – сердце вздрогнуло от радости: вся лужайка алела спелой земляникой! И густой земляничный аромат висел в воздухе. Ромас собрал горсточку, губами снял с ладони. До чего же сладка! Язык проглотишь! «Нет, сначала лукошко наберу. Для Дануте», – решил он.

Присел на корточки, потом встал на коленки, да так, на коленках, и пополз по лужайке… Насыпал полное лукошко, листиками ягоду прикрыл: свежее будет. И тут уж о себе вспомнил: до тех пор лакомился, пока не почувствовал, что больше ни одной ягодки в него не влезет. Объелся.

Отдохнул немного, опять ополоснул в заливе лицо и руки (липкими от земляники стали!) и отправился в обратный путь.

Возвратился домой, когда солнышко совсем уже низко опустилось. Мама волновалась, даже сердилась, а дедушка успокаивал её:

– Я же тебе говорил: ничего плохого с нашим Ромасом не случится! У него голова на плечах. А человек с головой на плечах никогда не пропадёт! Ну, внучек, что принёс?

– Землянику.

– Не может быть! Рановато ещё для неё.

– А вот на мысе Грабшто поспела!

– Ну-ка, покажи. Хороша!

– Это для Дануте!

– Ишь ты! Дануте, значит, обещал? Ну тогда неси, порадуй подружку.

– Да не задерживайся! – добавила мама.

– Сейчас отнесу! – И Ромас повернулся к маме: – Ой, как есть хочется!

Дануте обняла лукошко обеими руками и весело сказала:

– Поем – и сразу здоровой стану!

В это время в окно заглянул Игнас.

– Правда, что ли, будто Ромас земляники… – Он не договорил: своими глазами увидел, как Дануте берёт из лукошка ягоду за ягодой.

А на следующее утро Ромас напрасно искал больших ребят. Хотел позвать их на мыс Грабшто за земляникой, но они исчезли ещё на заре, и никто не знал, куда ушли. Вернулись только после обеда. Злые, хмурые, уставшие. Вилюс сердито приказал Руте:

– Ну-ка, позови Ромаса!

И как только Ромас вышел во двор, Вилюс зашипел на него:

– Зачем наврал? Не поспела ещё на мысе Грабшто земляника!

– Я правду сказал, – обиделся Ромас. – Просто вы не там искали.

– Весь мыс вдоль и поперёк облазили…

– Но я же нашёл!

Вилюс прищурился и сердито проговорил:

– Где нашёл, не знаю, но не на Грабшто! Смотри, не забуду я, как ты нас обманул. Ясно?

Но разве он обманывал? Просто ему попалась самая солнечная лужайка…