Текст книги "Тварь (СИ)"

Автор книги: Виктор Завизион

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 7

Глава 7

Платформа несла его по бесконечному коридору в блок исследования Паразита. Бергем давно выпрашивал у ОСС живого клона. С одними фрагментами тканей и капельками слизи много выводов не сделаешь. Своего первого клона он получил на заре борьбы с Паразитом. Изрезал его на маленькие кусочки и ничуть не жалел об этом. Зато удалось собрать много статистического материала о этом организме. К тому же ОСС сама проводила испытания с живыми особями, а Бергему отправляла лишь итоговые результаты и фрагменты тканей. Хоть так. У них в приоритете стоит исследование поражающих факторов. Бергем же изучал Паразита еще и как феномен.

На этот раз он планировал провести исследование еще предметнее и детальнее. Уже известно, что нужно обращать внимание на скорость регенерации, а не на сам факт ее наличия или сопутствующие ей визуальные эффекты. Нужно выявить средний запас слизи, которая защищает особей от высоких температур. И так по многим другим показателям.

Наконец благоприятный для Бергема день настал. Благодаря опасному, но успешному, рейду на территорию врага, удалось захватить одного из нападавших клонов. Он замешкался, его опалили напалмовыми ружьями с нескольких сторон, затолкали в капсулу. Бергем решил наблюдать за операцией, и в случае чего – проконтролировать пленение именно его клона. До начала операции он провел небольшую летучку о том, как лучше поймать клона и какой ему нужен. По итогу выполнения задания счастью Александера не было предела.

В строжайшей секретности клона доставили в исследовательский центр несколько дней назад. Только малая часть сотрудников знала об этом факте. Отсек, в котором содержался клон, полностью загерметизировали. Его стенки блокировали все известные человечеству внешние излучения. Так и изнутри ничего не могло проникнуть наружу. Повышенной безопасностью здесь не пренебрегали никогда. И без клона в центре проводились исследования с применением агрессивных веществ, опасных вирусов.

Бывшее некогда человеком, тело все еще сохраняло изначальные черты. При отсутствии прямого наблюдения, клон находился в состоянии гибернации. В момент нахождения людей рядом с мониторами, он пробуждался, смотрел на камеры, потом снова замирал. Создавалось полное ощущение, что он видит или чувствует, когда на него кто-то смотрит. На вопросы он не реагировал, но реагировал на голос. За все время наблюдения клон не произнес ни звука. Хотя запись ведется постоянно. Датчики постоянно считывали биометрические показатели и просвечивали тело насквозь. Структура внутренних органов изменена до неузнаваемости. Некоторых нет вообще. Клон сильно отличался от всего живого. Предположительно у него имелось несколько жизненно важных центров и отсутствовала, свойственная высокоразвитым организмам, пищеварительная система. Зато присутствовала специфическая система переноса внутренней жидкости – кровью это уже нельзя называть – к поверхности тела и обратно. Покровы тела состояли из вещества со свойствами хитина, целлюлозы, липидной оболочки простейших и полимеров. Благодаря этому регенеративные способности клонов при поражении стрелковым и холодным оружием поражали. Большинство костей отсутствует. Вместо них – подобие гибких хрящей, которые крепились к более плотной и структурированной слизи. Все говорило о том, что в клоне от человека не осталось практически ничего.

Судя по видеозаписям военных операций, заражение человеческого организма происходило в считанные минуты. Что именно происходит в этот момент – неизвестно. Все опыты для понимания этих процессов были бы слишком бесчеловечными. Хотя с некоторыми преступниками может и можно провернуть такое. Но тогда чем мы будем отличаться от Паразита? В общем, вопрос еще оставался открытым. Это может быть использовано, как одна из крайних мер.

Клон содержится в отсеке уже больше четырех дней. Все, что можно выяснить обычным наблюдением – уже выяснили. Настала пора переходить к активной фазе исследования. Жалости или чего-то подобного Бергем не испытывал – этот организм убил уже миллиарды его соплеменников. Опыты над ним и его смерть послужат основой понимания как с ними бороться. «Да нет же – с Ним» – поправил себя ученый. Бергем оказался у шлюза в специальный комплекс, вынырнул из мыслей.

– Привет, Леонардо! Ну, как там наш бормоглот? – спросил Бергем, входя на пост управления комплексом.

– Пялится в камеру. Как обычно. Изменений не было, – оператор чуть кивнул в знак приветствия.

– Понял тебя, Лео. Приступим. – лицо Бергема приобрело сосредоточенное выражение.

Он включил запись. Объявил о начале завершающей стадии эксперимента. Персонал давно ждал этой команды. «Если клон выживет, то продолжим наблюдение, – подумал Бергем. – Если нет, то невелика потеря. Все, что нужно – опыты покажут сейчас».

Внутри камеры опустилась прозрачная перегородка, разделив ее на два отсека. В открывшуюся дверь вошел солдат с оружием наизготовку. Клон моментально оказался у перегородки. Внимательно осмотрев стену из прозрачного пластика, уставился на солдата.

Доктор задумчиво почесал подбородок.

– Значит думать тоже умеет, и с анализом все хорошо. Следующий этап!

– Запускаю, – отозвался оператор.

Боец в камере с клоном опустил винтовку и встал возле двери. Клон встал ровно напротив, продолжая смотреть на солдата. Из стены показалось дуло стационарной винтовки. Тело дернулось от выстрела, но положение не изменило. Датчики невозмутимо собирали биометрические данные. Через несколько мгновений пуля выпала на пол. Далее по плану шло постепенное увеличение количества одновременно выпущенных пуль. В каждой из серии эксперимента замерялось время на полное восстановление. В последней серии эксперимента тело клона стало буквально похоже на сито. Оно лежало на полу. Жидкости под ним появилось очень мало. Через несколько секунд после того как стволы закончили стрельбу, по распростертому телу пробежала волна. Затем еще одна, и еще. Несколько мгновений спустя клон сотрясался в конвульсиях. Еще через минуту стоял невредимый ровно напротив солдата. Даже поражение жизненно важных центров не смогло остановить регенерацию. «Значит они не важные и не жизненные» – невесело усмехнулся про себя Бергем. Чем-то этот клон отличался от того первого. Надо бы сравнить показатели. Червячок сомнения почти незаметно прополз по краю сознания, но его отвлекли.

– Доктор Бергем, запускаем следующую стадию?

– Да, Лео, запускай, – Александер вновь сосредоточил все внимание на показателях и графике эксперимента.

Все стадии активной фазы исследования поделили на этапы. Сперва решили изучить механическое воздействие, которое включает в себя стрельбу, взрывы, расчленение лезвиями и так далее. Эта стадия продемонстрировала устойчивость клона к таким воздействиям. Затем следовала биохимическая стадия, при которой в тело вводились вирусы, бактерии и агрессивные вещества. Ни штаммы смертельных заболеваний, ни кислоты не причинили серьезного ущерба клону. Скорость восстановления и выведения из тела патогенных веществ стала несколько ниже, чем при механическом воздействии. С этими данными нужно еще поработать. Третья стадия включала физическое воздействие. Исследовались поведение клона и реакции организма на широкий диапазон температур. Кроме экстремально высоких – сжигать клона пока не собирались. Ожидаемо подтвердились данные про выделение слизи при высоких температурах, которая спасает тело от перегрева. При экстремально низких клон замерзает, но при повышении температуры до комфортной – ведет себя, как ни в чем не бывало. Причем полностью он не замерз. Датчики отмечали медленный ток жидкости внутри клона и повышение ее температуры, а также переход ее в состояние коллоидного раствора. Электрический ток действует примерно так же, как и высокая температура – при высоких показателях объект может просто сгореть. Относительно низкие разряды не причиняют никакого вреда. Разряды больше тысячи вольт пробивали оболочку, но регенерация происходила с той же скоростью, что и при механическом воздействии. Длительные разряды лишь сотрясали тело и происходило обугливание точки контакта. Существенного ограничения функционирования организма не наблюдалось. А потом и вовсе покровы тела перестали проводить ток – адаптировался. Изменение атмосферы в отсеке, давления, показателя электромагнитного поля, радиационного фона – все это либо не действовало, либо причиняло незначительный урон клону.

– Да, ребята, крепкий орешек нам достался, – Бергем устало потер глаза.

– Почти десять часов непрерывного воздействия разного рода, а он продолжает стоять и пялиться на бойца! – возмутился Лео.

– Только скорость регенерации снизилась на двадцать процентов. Мда… Можете заканчивать. Данных достаточно. Возьмите образцы тканей, и закончим на этом. Оставим пока только пассивное наблюдение.

Бергем тяжело поднялся. Гипотезы и теории подтвердились на практике. Скорее всего, это все же внеземной организм, единственной задачей которого является полное доминирование и уничтожение всего живого, кроме растений. Да растения и сами не выживут без фауны. Что стоит за целью уничтожения высших форм жизни? Явление Паразита ставит перед человечеством три вопроса: кто его создал и запустил на планету; с какой целью они это сделали; и как этому противостоять.

Глава 8

Глава 8

Судя по информации из библиотеки, Тварь быстро поняла, что мозг не каждого человека ей интересен. Приоритетом стали ученые и высшие офицеры. Благодаря знаниям из светлых голов Она создала настолько профессиональное войско, что с успехом теснила нашу армию. По земле уже прокатилась серия ударов малыми тактическими ядерными зарядами, силой несколько килотонн. Но обе стороны негласно отказались от применения этого оружия – грязно и малоэффективно. Человечество оставило крупные ядерные заряды на самый крайний случай, когда ничего уже больше не поможет. Только в этом случае можно перешагнуть последний рубеж и забрать с собой Тварь. Об этом ужасном конце даже не хотелось думать.

А на текущий момент люди проживают в хорошо укрепленных резервациях, этаких современных мега-крепостях. В каждой резервации проживают несколько миллионов человек. Иногда и десятков. Враг уже успел изрядно проредить человечество. Как правило, стены резерваций возносятся на сотни метров вверх, и почти на столько же уходят жилые и производственные уровни вглубь земли. Защита от биологической угрозы на высшем уровне, но это не спасло некоторые из первых резерваций. В том числе и амазонскую. Каждое живое существо крупнее крысы представляло угрозу и могло переносить заразу. Тайно, обходя все защиты, Паразиту удалось занести заразу в две резервации и истребить всех людей. Тогда ОСС принимал решение о тотальной зачистке. Наносился точечный ядерный удар сверху с одновременным подрывом местных зарядов для уничтожения всего комплекса над и под землей. До тех событий, наличие локальных ядерных зарядов держалось в строжайшем секрете. Даже не все техники реакторной зоны знали, что обслуживают не просто реакторы, но еще и ядерную бомбу. Из-за этих потерь приняли решение в срочном порядке повысить защиту инженерных сетей в остальных резервациях, усилить охрану периметра и переделать старые входы в ловушки.

Больше всего ужасало и убивало всякую надежду то, что человек, долгое время считавший себя венцом творения, царем природы, теперь вынужден прятаться за толстыми стенами, защищая то немногое здоровое пространство, что еще осталось от первой войны с клонами. Ее формальное окончание ознаменовалось возведением резерваций в экологически чистых местах. Тварь притихла почти на полтора года. А люди получили небольшую передышку и возводили стены. Глупцы надеялись на мирное сосуществование с Тварью. Слава богу, таких было не много.

Резервации строились в труднодоступной местности, что, в теории, должно было усилить защиту. В это время начала погибать биосфера. Враг заражал любое позвоночное, кроме самых маленьких. Мелкая живность, при необходимости, шла на восстановление энергии особей. Из-за этого по Земле прошла волна локальных биокатастроф, которые слились в общий коллапс биосферы. Засухи, проливные дожди, поражение растений невиданными грибками и паразитами, нашествие орд насекомых, ураганы – все это лишь малая часть того, что происходит с планетой. Способности монстра потрясали, заставляли ощутить свою слабость. Только уверенность ОСС помогала человечеству противостоять угрозе. Все верили, что у них есть план.

– Я уверена, что мы победим, – Джилл с угрюмой решимостью смотрела куда-то вдаль. – Человечество всегда выживало в любых ситуациях. Великие переселения, ледниковые периоды, глобальные засухи, чума и прочее – мы, как вид, всегда выживали и продолжали двигаться вперед, развиваться. Так произошло и сейчас. Мы смогли защититься – выстроили биорезервации. Мы получили передышку, чтобы разобраться с этой проблемой. У нас есть ОСС, армия, аналитический и исследовательский отделы. По слухам, ведутся разработки материала для больших куполов, которые могли бы накрыть биорезервации и сделать из них замкнутые биоценозы. Александер должен быть в курсе этих разработок, но пока молчит. Да я и не спрашиваю. Также эти материалы могут использоваться и для постройки станций на орбите. Мы точно справимся.

Я с восхищением смотрел на эту хрупкую девушку, так много перенесшую. Впрочем, как и остальные. Очень скоро наши отношения стали даже больше, чем просто приятельские. А первое официальное свидание случилось в парке резервации. Потом все стремительно закрутилось, и мы не заметили, как оказались в одной постели. Она часто любила шутить, что спит с ископаемым. А я не мог насмотреться на нее и насытится общением. Для меня она являла собой воплощение всех надежд человечества. Она спасла меня.

– Джилл, спасибо тебе, – прошептал я, привлек ее к себе, провел рукой по нежной коже.

– За что? – промурлыкала она, устраиваясь на мне. Твердые соски нахально уперлись мне в грудь.

– За то, что спасла меня. Вернула тягу к жизни. Мне есть ради чего жить – ради тебя, любимая.

– Это мило, – улыбнулась она. – Я тоже тебя люблю. Но и это часть моей работы – возвращать к жизни. И я знаю много интересных способов.

Ее губы нежно заскользили по моим. Затем мы снова долго любили друг друга.

– Я хочу, чтобы ты жила и нарожала много детей, – начал я в очередной перерыв. – Хочу, чтобы человечество, как вид, продолжало существовать. Пришествие Твари – это большая несправедливость, которая случайно выпала нам на голову. Это недоразумение нужно стереть с лица Земли, перевернуть эту страницу и восстановить планету.

– Немного высокопарно, – засмеялась она, – тебе не кажется?

– Потому что момент подходящий – я хочу сказать тебе одну важную вещь.

– О боже! Ты хочешь предложить мне выйти за тебя? – она запрыгала на постели, захлопала в ладоши. – Я согласна!

– Да нет же! – я тоже засмеялся. – Хотя мысль хорошая!

– Ну вот, – притворно надула Джилл губки, – так и просижу в девках до ста лет!

– Джилл, любимая, пойми меня правильно сейчас. Я хочу разобраться с Тварью. У нас с ней давние счеты. Я решил, что отправлюсь на фронт.

Её веселое настроение мгновенно угасло, в глазах заходили грозовые тучи, которые вот-вот исторгнут молнии.

– Ты опять про чувство вины? – в ее голосе зазвучала сталь. – Ты, как ученый, принесешь больше пользы здесь, нежели тебя убьет на фронте первый попавшийся клон. Ты понимаешь, что это глупо? Какие счеты?! Очнись! Почти сто двадцать лет прошло, Она уже и забыла про тебя…

– Зато я помню.

– Зато у Нее появилась большая армия, а сама Она… то есть – Он, даже не появляется в боях. И никто до сих пор не знает, где Его искать! С кем ты будешь бороться? С Лернейской гидрой?! Тут не силой оружия нужно бороться, а мозгами! Наши против его! А ты предоставляешь Ему возможность в благоприятном случае полакомиться и твоими мозгами!

Она отвернулась, зашлась в рыданиях. Я обнял ее за плечи, успокаивал. Говорил нежные слова, целовал в шею, баюкал на руках. Затем мы снова занялись любовью.

Чем меньше дней оставалось до конца моей реабилитации, тем больше крепла мысль о том, чтобы отправиться на фронт. Я не мог поступить по-другому. Жаль расставаться с Джилл, но лучше сейчас, чем, когда у нас будет настоящая семья. Я не могу сковывать себя отношениями.

Конечно, просто так меня никто не отправит в сражения с клонами – иначе я стану еще одной боевой единицей врага. Причем очень быстро, без соответствующей-то подготовки. Я проштудировал все процедуры и инструкции о поступлении на службу. Все начинается с военной академии. Пять месяцев обучения и физических тренировок. По сути, эти два вида деятельности сменяли друг друга. Как шутили курсанты, лучший отдых – это сменить зубрежку на спортзал и наоборот. Шесть дней в неделю с пяти утра и до десяти вечера проходили занятия – с мозгами или телом. На седьмой день полагалось отдыхать, но редко кто действительно ничего не делал в этот день – в основном, занимались все тем же. После «учебки» шли семь месяцев боевой подготовки. Вот тут все накопившиеся знания находили применение. От использования всех видов вооружения, до способов выживания в самых жутких условиях. Техника рукопашного боя претерпела серьезные изменения, вооружение кардинально поменялось, тактика и стратегия мало напоминали таковые в двадцатом и двадцать первом столетиях. Новые технологии, экзоскелеты, броня сродни легкому скафандру, недавно разработанные винтовки, стреляющие сгустками плазмы – все это зажигало мои глаза и сердце азартом в предвкушении расплаты.

В последнюю неделю реабилитации, Джилл в который раз решила предпринять попытку переубедить меня.

– Твое восстановление закончилось. Что ты будешь делать теперь, Кристофер? – спросила она с надеждой.

С болью в душе и комом в горле взглянул на нее, выдавил:

– Я уже решил и не передумаю.

– Крис, ведь ты ученый, – мягко начала она, – твой удел решать проблемы мозгами. У тебя это будет получаться гораздо эффективнее, чем оружием. Ведь ты даже ни разу не стрелял!

– Да, ученый, который поставил планету на край пропасти. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но не могу избавиться от чувства вины! Да и прошло слишком много лет, теперь моими знаниями обладают даже дети, поэтому я принесу больше пользы на фронте. Научусь, программы рассчитаны на новичков.

– Может ты уже перестанешь заниматься самоистязанием?! – взорвалась Джилл. – Если уж ты считаешь себя виновным, то нет смысла в уничижении и уничтожении себя! Признай вину, если тебе так хочется, и начинай работать с последствиями. Хочешь убиться на войне с Паразитом, в прямой схватке – пожалуйста! Если передумаешь, то освоить новую систему знаний будет очень просто, благодаря твоему исследовательскому опыту в прошлом. У тебя есть и другой путь, на котором ты можешь быть более полезен! Подумай об этом.

Она ушла. Я понимал, что между нами возникли чувства, но все же и правда лучше уйти сейчас. Чем дальше, тем сложнее будет отпустить ее.

На следующий день зашел попрощаться с Джилл. Выпросил у Бергема старую бутылку вина. Вечер был восхитительным, об отъезде старались не вспоминать. Рано утром поднялся пока она еще спала. Поцеловал ее, оставил написанное накануне бумажное письмо. Анахронизм, но ей должно понравиться.

Оставив Джилл мирно досматривать сны, я пошел в свою комнату, чтобы забрать вещи. Собрался я давно. Да и собирать-то особо нечего – одна небольшая сумка вещей, заполненная на половину. Сверху улегся подарок от Джилл – устройство напоминающее планшет из двадцать первого века. По возможностям напоминало персональный компьютер, но с бОльшим функционалом и к тому же его легко можно свернуть в трубочку или сложить вчетверо, как листок бумаги.

По пути в порт я зашел к доктору Бергему попрощаться.

– А, дорогой Кристофер, вы зашли попрощаться? Вижу вы уже готовы к ратным подвигам. В вашем-то возрасте, – театрально покачал головой Александер.

– Доктор, мы с вами уже обсуждали – обращайтесь ко мне на «ты», вы гораздо старше меня и опытнее. Не пристало…

– Что вы, что вы! – замахал рукам Бергем, лукаво улыбаясь. – Вы гораздо старше – вам почти сто шестьдесят, а мне всего лишь – сто два.

Повисла пауза. Затем Бергем не выдержал и заразительно рассмеялся. Я поддался его обаянию и через мгновение мы хохотали вдвоем. Отсмеявшись, еще немного поболтали о мелочах и попрощались.

– Берегите себя, Кристофер.

– И вы, Александер.

Перелет до резервации ОСС должен пройти в стратосфере. Я, пара добровольцев и группа ученых в шесть утра загрузились в стратолет. Название модели очень интересное – «Орион-пятьдесят один». Старые воспоминания зашевелились, но меня отвлек один из добровольцев:

– Здорово, брат! – услышал я сзади.

Не успел оглянуться, как огромная черная ладонь, шириной с лопату, опустилась на мое плечо. Я конечно не страдал дистрофией и всегда уделял телу внимание. Зарядка и командные игры спорта на любительском уровне – всегда присутствовали в моей жизни. Плюс в резервации думал, что вернул себе форму. Но его дружеский хлопок заставил меня споткнуться и сделать несколько быстрых шагов, чтобы восстановить равновесие. Он оглушительно захохотал. Большое добродушное лицо, живые и внимательные глаза заставили забыть раздражение, рвущееся на наружу. Не знаю из-за чего больше я подавил раздражение – из-за его широкой улыбки или впечатляющих размеров. Военный комбинезон сидел на нем как влитой, а закатанные рукава наводили на мысли о том, что они ему коротковаты. Образ дополняли огромные руки, перевитые тугими валиками мышц, бычья шея и высокий рост. Он протянул мне руку. Я еще раз поразился ее размеру, пожимая с опаской.

– Извини, если напугал тебя. – За силу хлопка он, судя по всему, извиняться не собирался. – Иван Кучин, – представился здоровяк.

От неожиданности сперва даже не успел осознать, как хрустнула моя ладонь при рукопожатии. Негр с абсолютно нетипичным для этих людей именем и фамилией. Видя мою реакцию, он снова зашелся мощным и заразительным смехом. Я смущенно улыбнулся.

– Да, брат, ты не первый, кто удивляется моему виду, имени и фамилии. Отец мой русский, мать шотландка. Но прабабка была такой же черной, как и я!

Его улыбка и настрой мгновенно расположили меня к нему.

– Очень приятно, Иван. Ты прав, действительно – не ожидал такого поворота. Крис Иванов – бывший ученый, – представился я. – Ныне доброволец. Как я понял – ты тоже.

– Это ты, глядя на мой комбез догадался? Выпросил его у одного ветерана, – пояснил Иван, – работает тут в отделе связи. Мелковат все же оказался, но других нет. Подумал, что на сборы лучше ехать не в штатской одежде и уж тем более не в халате лаборанта!

Поймал себя на мысли, что постоянно улыбаюсь, глядя на этого громилу.

– Ты никак еще и на фронт собрался? – спросил Иван.

– Да, думаю, что там буду полезнее всего.

– О да, брат! Не терпится начистить рожу этому Паразитушке, или что там у него вместо нее. Можно и по заднице настучать, главное, чтобы толк был.

Он настолько приглашающе улыбался, что я не выдержал и расхохотался. Внутреннее напряжение, что сковывало меня с момента разлуки с Джилл, немного отпустило и я отдался новому ощущению.

– Что ты здесь делаешь, Иван? Странно видеть человека вроде тебя в исследовательском центре.

– Что, думаешь, сила – уму могила? – он хитро прищурился.

Я понял, что сморозил глупость.

– О, нет! Я не то имел в виду. Просто…

– Да ладно тебе! Не бери в голову – это я так пошутил, – он добродушно усмехнулся. – Предлагаю сесть рядом. Полет будет долгим, скоротаем его за разговором.

– Долгим?! Ты считаешь перемещение на другой континент за два часа – долгим перелетом?

Он усмехнулся.

– Дружище, ты как будто в спячке провел последние лет пятьдесят! – впервые эти слова не произвели на меня прежнего эффекта. – Скорость обычного стратолета – восемь-десять Махов. Этого достаточно, чтобы облететь весь наш шарик за четыре-пять часов.

– Мда, транспорт я, как-то упустил из виду. Ну, пойдем занимать места – расскажешь мне подробнее о нашем воздушном судне и о себе.

– О, с удовольствием! А ты совсем не интересовался таким транспортом что-ли? И не летал? – Что-то заподозрил Иван.

– А я, как раз, расскажу тебе об этом, – усмехнулся я.

– Тогда договорились!

Внешне стратолет оказался чем-то неуловимо похож на конкорды – были такие сверхзвуковые пассажирские самолеты на рубеже двадцатого и двадцать первого столетий. Их производство прекратили из-за дороговизны, а затем и полеты остановили по той же причине. Стремительный корпус, шипообразный нос, тёмно-серый, с металлическим отливом, цвет. Вблизи он оказался не таким уж и большим. Как потом объяснил Иван – пассажирские модели бывают нескольких классов. Этот оказался почти самым маленьким – раза в три больше семисотой сессны из моего времени. В него с комфортом могли вместиться двенадцать человек и три члена экипажа, не считая грузового отсека.

Полет на стратолете сопряжен с небольшими перегрузками из-за ускорения. Но к ним здесь оказались все привычные, даже дети. Взлет осуществлялся со специальной полосы, которая, как у некоторых авианосцев, загибалась вверх над глубоким обрывом. Таким образом быстро удавалось достичь нужной скорости для подъема в стратосферу. Для компенсации давления внутри летающего чуда стояли специальные устройства, поэтому постоянно сглатывать пассажирам не приходилось.

В стратолете еще оставались несколько свободных мест, поэтому оставался определенный выбор. Мы выбрали места в левом ряду ближе к носу корабля. За нами никто не занимал.

Кресла оказались просторными, разместились мы с удобством. Зря переживал по поводу комплекции Ивана. Все сравнения у меня были с самолетами из первой четверти двадцать первого века.

Пока мы усаживались он с упоением рассказывал о технических характеристиках воздушных судов – это его хобби. Он изучал всю доступную информацию по этим машинам, собирал масштабные модели. Развернул планшет, чтобы продемонстрировать свою коллекцию.

– Жаль нельзя взять их с собой настоящими – у меня их больше ста штук, занимают половину моей комнаты. А в армии, как я слышал, кубрики – разве что двоим разойтись. А с моими габаритами мне и одному в них будет тесно.

Он перелистывал изображения своей коллекции. Я кивал, улыбался. Его природная мощь впечатляла и заражала своей энергичностью.

Иван оказался младшим ребенком в семье ученых. С успеваемостью, как оказалось, у него все хорошо, но его с самого детства интересовало вооружение и война с Паразитом. Ну и комплекция не располагала для небольших лабораторий. Родители уговорили его закончить обучение по микробиологии и только после этого пойти в армию. Так у него будет еще и научная оценка при встрече с Паразитом и его клонами, сказали они. Иван поддержал решение родителей, и я подумал, что это не такая уж и плохая идея. И в двадцать шесть лет он-таки исполнил свою мечту – отправляется записаться добровольцем на фронт.

– Крис, тебя-то как угораздило записаться в добровольцы? Ладно я – здоровый, сильный, быстрый, умный – это в порядке уменьшения качества, – весело хохотнул Иван, – но ты-то куда? Ты же не похож на солдата, тебе бы пристало где-нибудь в аналитическом отделе сидеть или в исследовательском центре остаться.

– Ты прав, Иван, – ничуть не обиделся я за низкую оценку моей «тщедушной» комплекции. – Дело в том, что я не из этого времени. Секретность соблюдать меня не просили, но я и сам обычно не стремлюсь изливать душу первому встречному. Ладно-ладно, не округляй так глаза – тебе расскажу, – улыбнулся я.

– Тааак, – протянул он, – рассказ обещает быть интересным. Я за напитками. И спрошу у персонала – есть ли у них в аптечке что-нибудь, что снимает наркотический трип. Вон, зрачки как у тебя расширились! Что употребляешь-то? Ладно, ты пока придумай с чего начать.

– Да я… уже, – бросил я удаляющейся широкой спине, – придумал.

Что тут придумывать? Все до сих пор стояло перед глазами, словно вчера. Через минуту он вернулся, принес холодное мате в больших стаканах. Я поблагодарил, начал рассказ о событиях, которые произошли почти полтора века назад. Иван оказался благодарным слушателем, практически не перебивал, только изредка вставлял свое «нихренасибе».

Когда я закончил, он еще некоторое время молчал. Мне же стало легче, как будто камень свалился с плеч. После непродолжительного молчания здоровяк произнес:

– Да, брат, ну и потрепало же тебя. Вечно вы ученые лезете в какую-нибудь жопу, тащите за собой мир, а потом, простым ребятам, вроде меня, вытаскивать вас оттуда приходится.

После его слов у меня возникли противоречивые чувства. Я повернулся к нему. Но в его глазах не было ни капли осуждения. Наоборот – там плясали озорные искорки в ожидании моей реакции. Обиду схлынуло, как отлив на пляже. Я рассмеялся.

– Спасибо, Иван. Ты не представляешь, как ты мне помог. Я ожидал, что ты будешь успокаивать меня. А ты сказал все, как есть. Спасибо тебе!

Он хлопнул меня по плечу.

– Можешь на меня рассчитывать! Где «накосячишь» – я сразу тебе скажу об этом, будь уверен. Ну, а если на самом деле, успокаивать я тебя, конечно, не буду. Будь я на твоем месте – поступил бы также.

– Ну и особо распространяться не стоит об этом. Не хочу, чтобы меня линчевали в академии, – мрачно пошутил я.

– О чем вопрос, дружище! Я – могила! Но если вдруг захочешь, чтобы как можно больше людей об этом узнало – только свистни. О, скоро будем приземляться.

Время в компании здоровяка пролетело незаметно. Мы шутили и смеялись, Иван еще раз сходил за напитками. Во время снижения желудок начал подниматься к горлу, и мы пристегнули удерживающие ремни. Стратолет спускался быстро. Уши почти не закладывало.

Я приник к иллюминатору. База ОСС только по названию база. На самом деле это огромный комплекс величиной с город и почти с таким же городом по размеру под землей. Здесь проживали, работали, служили больше ста миллионов людей. Город раскинулся не только в горизонтальной плоскости, но и по вертикали. Стоэтажные здания высились, как редкая щетина на лице подростка. Но под землю уходило не меньшее количество этажей, уровней, связываясь между собой бесконечными коридорами и залами. Таким образом спустившись под землю в одном здании, на поверхность можно выйти через любое другое. При наличии доступа, разумеется.

Стратолет пролетел над самым ограждением, что опоясывало весь город. Впервые увидев это циклопическое сооружение так близко, я остолбенел. Для человека и ученого из прошлого новые технологии, научный прогресс – вполне ожидаемы. Фантастика замечательно подготовила человечество к будущему. Но высоченный забор представлял собой крепость, ограждающую город по периметру с орудийными башнями и бойницами. Высота в среднем на уровне ста семидесяти метров, а ширина… В общем, там с легкостью разворачивались длинные грузовозы.