Текст книги "Вторая вожатская (СИ)"

Автор книги: Виктор Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

   -Не, – поморщился Серёга. Те ж просто дураки. Яблок-то и у нас в деревне – хоть свиней корми. Тут дело туже.

   – О как! Проясняй.

   – Ну, – тот развёл своими похожими на грабли ручищами, – есть ведь дачник – в вагончике живёт, брёвна на себе прёт, над каждой ягодкой трясётся. Иль старуха какая. Таких и обидеть грешно. А есть... ну, буржуи.

   – То бишь у вас классовый подход.

   – Вроде как. Им – что слону дробина, а яблоки хоть девки стрескают.

   – Ну, разве так. Только... к отбою чтоб все были. Под твою личную четыре человека даю.

   – Замётано, командир. – Серёга пожал руку Валерке и исчез вместе с Жекой за поворотом. А он стал соображать, не погорячился ли он, и как он будет объяснять Катерине отсутствие двадцать шестой в полном составе.

   Впрочем, вернулись все и вовремя. Яблоки были кислющие, но девки преподносили их, как плоды победы над неведомым противником. А, впрочем, это были победы над собой, более-менее приемлемые способы выйти из-под взрослой опёки.

   – Так, родные мои, – сразу поставил точку под дальнейшими походами Валера, – Как сами понимаете яблоками сильно тут не раскидываться. Хвастовства чтоб не слышал. И не дай бог хоть один огрызок не в урне. Заставлю схряпать за ужином. Лады?

   Девчонки кивали удовлетворённые. С их точки зрения это были совсем уж детские условия после такого значимого мероприятия, и штатное занудство вожатого вписывалось в гармоничную картину мира и отпадного отдыха, полного приключений.

   Впрочем, не все моменты решались настолько же стремительно. Какое у вожатого, спрашивается, любимое время суток? Конечно же – тихий час. Потому что именно в это время можно хоть на два часа вырубиться и отдаться в объятия Морфея. Девчонки дня через три-четыре уже ведь пуганые, сильно не орут, сидят себе по комнатам, кто в картишки сражается, кто книжку почитывает, кто...

   – Скип-скрип, скрип-скрип, – противно и мерзко заскрипело именно в тот момент, когда Валерку накрыло пластом розовой неги.

   Он перевернулся и попытался вернуться в свой туман.

   – Скрииии-и-п.

   Пришлось вставать, обуваться и идти смотреть, кто из его подопечных дошёл до жизни такой, у кого в мозге ещё не утрамбовалось, что тихий час он всё же тихий, а не как придётся.

   – Кто? – Это он в двадцать первую ломанулся, Злой и невыспавшийся, точнее разбуженный на самом тёплом месте. Светка Крикалёва прыгала на кровати, словно на батуте, а та издавала звуки, напоминавшие сразу и начинающего скрипача и несмазанную телегу.

   – Мы ей говорили, а она... – подала голос Морозова, едва увидев Валеркино лицо.

   – Светка, перестань скакать. Я спать лёг. Воздержись хоть полчаса... – Попытался он по-хорошему, и та закивала, как умная девочка:

   – А я ничего. Я больше не бу...

   Но через пять минут скрипы продолжились.

   – Крикалёва, твою мать, – ворвался Валерка вторично, Настроение было уже коту под хвост. – Твоя моя по-русски не понимэ? Ещё раз и в глаз. Морр.. Светлана, ты у нас таки над комнатой главная или куда? Анна, скажи Светлане, чтобы она сказала этой дурёхе, чтобы она... А...

   Он махнул рукой и вышел. Кажется, он уже закипел. Надо лечь и продолжить. Он остановился у косяка.

   – Скрр-рип.

   Валерка не знал, насколько последний звук был от Крикалёвской вредности. Скорее всего, просто кровать уже разболталась. А может Крикалёва решила переложить матрас другой стороной. На противный скрип прошёлся по голове парня, как электроток.

   – Крикалёва, ещё один скрип, я тебя во вторую вожатскую отведу и там так оттрахаю – мало не покажется!

   Дверь громыхнула на весь корпус. Валерка дошёл до своей койки. Хлоп. Блаженство....

   – Валер, а Валер, зачем ты так? – нежный голос Анночки попытался вернуть его к действительности. Он ещё во сне, потянулся к ней, но она ускользнула и села в ногах. Валерка приоткрыл правый глаз.

   – Светка теперь под одеялом дрожит. Истерика у неё.

   – А я что?

   – Ага, что ты ей обещал?

   – Что отругаю её, и ей мало не покажется.

   – Нет, ты сказал иначе....

   О, великий и могучий русский язык! Что он, совсем с дуба рухнуть заниматься непотребством с малолеткой? Да ещё сильничать.

   – Сдалась она мне. – Он сел.

   – Вот и я толкую, а она, дурёха, ревёт. Сказал, мол, Валерка – оттрахает – значит всё.

   – Морально... И что теперь?

   – Извинись что ли.

   – Да надо. Успокоить. Обнять, приласкать. – Валерка со вздохом поднялся с койки и протёр глаза.

   – Ну, маленькая она ещё, дурочка...

   – Ладно, пошли. Что бы я без тебя делал?

   – А я курить бросила. Честно-честно.

   Весьма своевременная информация! А Светка Крикалёва так и сидела под своим одеялом и только редкие сопливые всхлипы доносились изнутри холмика.

   – Мышка норушка, домик открой.

   – Нет.

   – Мышка норушка, медведь извиняться пришёл. Он не будет с мышкой ничего плохого делать.

   – Не верю, – буркнула Светка.

   – Ну, злой был мишка, наговорил лишка. Вот теперь кается. Жутко извиняется. Выгляни в окошко, дам тебе горошка.

   – Давай, – худенькая рука высунулась откуда-то изнутри.

   – А носик выглянет?

   – Носик напудрить нужно.

   – Валерка аккуратно словил мизинец вытянутой руки своим мизинцем и символически потряс.

   – Мирись, больше не дерись. На кроватях не скрипи, а то будешь гнойным пи...

   – Фу, – Ручка спряталась, но голосок уже был не обиженным. – Только, чур, сегодня я по яблоки пойду.

   – Вымогательница мелкая. Ладно. Ну что я с тобой теперь сделаю? – Вознёс он руки к небесам.

   – Отведешь во вторую вожатскую и... – с самым серьёзным видом произнесла Таня Туманова и развела руками, мол, а я-то тут при чём?

   А через два дня в лагере проводили конкурс на лучших вожатых. В лагерном клубе собрались все, кто мог, кто не мог, и кто просто мимо проходил. Начиналось, конечно, с домашних заготовок, песня, представление и всё такое прочее. Валерка выехал на сцену на трёхколёсном велике, куцем и потёртом ещё семидесятых годов сборки, на котором дети катаются пока ещё и говорить толком не научились. Выехал под звуки «Я долго буду гнать велосипед», потом смачно шмякнулся, под всеобщий восторг потёр мягкое место, отыскал заныканный в кустах букет и цветами вниз принялся с самым умным видом вручать его Кате. Та, как могла отбивалась, «Хулиганки» «болели», кричали и свистели, Валерка тыкал пальцем в Сашку, показывая, кто тут «другой», тот кивал и хлопал, Катерина уходила... уходила с букетом, а он оставался один на сцене в компании своего трёхколёсного коня. Всё было как в немом кино с Чаплиным. Впрочем, хотя аплодисментов был шквал, до победы они не дотянули. Победителями выбрали Олега и Нину. Валерке обидно не было. Второе место – тоже здорово. Тем более, что вожатые второго отряда, чего греха таить, и на самом деле были очень сплочённой и весёлой парой. По настоящему семейной парой. Третьими были Николя и Лера, которая, по сути, вытащила всю программу. Николаю оставалось только изображать невозмутимого джентльмена, кивать в нужных местах и вставлять одну из десяти заученных фраз, которые в контексте давали неподражаемый эффект.

   А потом был момент расслабухи. Когда эмоции уже отошли, когда всё решено. Подшефные? Да они, полные эмоций сейчас будут без задних ног дрыхнуть. Заведующая? Да кто ж попрётся ещё проверять кого, когда пора спать, а уже поздно. Вдобавок у Марины, это у Катиной подружки, что работала на четвёртом, как раз днюха случилась. Победы им с партнёром не досталось, зато они позвали всех к себе в корпус, чтобы немного расслабиться и просто потусить в непринуждённой обстановке. Не пошли только Хачикяны и Лена с пятого. Лена укладывала малышей и хотела придти попозже, а Олег с Ниной... Наверное, они просто уже немного переросли холостяцкие тусовки. Олег обещал чуть проследить за первым в момент отсутствия Кати и Олега. Не то чтоб сильно, а так, чтоб не разбежались. Кроме вожатых, пригласили ещё Сашку и Гошу Комахина. Гошка ухлёстывал за Маринкой, Сашка – за Катериной, соответственно. Ребята притащили с кухни пищевого спирта, который тут же развели до умеренной кондиции.

   – Так, по кружке на пару, – скомандовал Гоша, потрясая густым каштановым чубом, – Разбиваемся мальчик-девочка. И – на двоих. Так что не расслабляемся и не пропускаем. Валерке, так как Катерину уже оккупировали, досталась Камальдинова.

   – Ой, а я совсем не пью, – пискнула она. Кто-то усмехнулся. Сашка сказал, что кружка дана на пару, а кто пьёт в паре. А кто пропускает – решают они сами. Валерка взглянул на Светлану, ему стало её жалко. «Ломать» или прогонять из компании было бы подло и неуместно. Насмехаться – не по-мужски. Он только вздохнул и дёрнул двойную дозу.

   Спирт, хоть и сильно разведённый, огненной рекой прокатился по пустому пищеводу и исчез в районе кишечника. Валерка закусил, смахнул нечаянную слезу, крякнул под всеобщее одобрение и вновь вернулся к разговору. Выпили по второй. Потом Гошка с Маринкой пошептались и начали изображать бруденшафт. Катерина с Сашкой на соседней кровати решили от них не отставать. Светлана оглядела трезвым взглядом собравшуюся компанию и не слова ни говоря, вышла. Выпили третью. В голове у Валерки поехало, он подумал, что давно пора на свежий воздух и взяв со стола спелый помидор, поднялся с кровати.

   – Ты куда? – окликнул его Николя.

   – Продышусь.

   – Давай, а то за двоих тянешь. Сам дойдёшь?

   – Куда ж я денусь.

   – Ну, лады. Не обблюй там всё.

   – Как-нибудь.

   Блевать не хотелось. Немного штормило. Валера усилием воли взял себя в руки и спустился на первый этаж, держась за недавно пролаченные перила. Помидор в руке сам собою треснул, обрызгав парня соком с зёрнами. Валера чертыхнулся про себя, стряхнул брызги и зашвырнул остатки овоща в ближайшую урну. Овощ описал дугу и врезался в стену, над урной, потом покатился по краю и упал на пол. Валера посмотрел на него. Надо было поднять и выбросить правильно, но сейчас он этого делать бы не стал. Потому что не был уверен, что всё выйдет как надо. Поэтому он вышел из корпуса и двинулся протоптанной тропкой к своему. Там можно лечь. Там можно закрыть глаза и пусть завертит. Чёрт с ним, завтра пройдёт. Может, конечно, голова болеть, но это всё вторичное. Главное – сейчас не засветиться ни перед кем. Ни перед заведующей, ни перед своими...

   Но не засветиться не удалось.

   – Валер, а мы в сады собрались. Сейчас пойдём. С нами Алекс, так что не страшно. – Подлетела к нему Анночка, едва Валерка, стараясь держаться как можно прямее, поднялся на второй этаж.

   Алекс? Чёрт, а они всё думали, кого не хватает на вечеринке. После шоу, когда все ушли, Алекс остался демонтировать аппаратуру и, ясен пень, ни слухом, ни духом. Нет, может Олег ему потом и сказал, но это было потом и тот, как человек культурный, не стал врываться без приглашения. А он, Валерка, как бы поступил на его месте? Наверное, вошёл бы. Ёк-макарёк, что за странные вопросы, словно сам себя ловишь на отсутствии совести и заставляешь оправдываться. Так, о чём ему сказали... Алекс... Идут... В сады? А, впрочем, почему и нет?

   – Да, с Алексом здорово. Алекс – душка. – Подошла Светка Морозова.

   – Ну, если так. – Валера постоял, слегка покачиваясь.

   – А пойдём с нами. Тебе тоже, вроде, надо проветриться, – повела носом Анночка.

   – А – хорошо.

   И правда, хмель выйдет быстрее на свежем воздухе. Да и, если совсем плохо станет – кустики вон они. Никто их в лесу не отменял. Это не посреди комнаты себя не сдержать, не добежав до туалета.

   А девчонок Валера даже пересчитал. Тех, кто с ними пошёл. Вожатый он тут или погулять вышел? Кажется, второе. Девчонок было всего шесть. Впереди с Алексом под ручки шагали, чуть подпрыгивая и стараясь идти в ногу, Светка Крикалёва со Светкой Морозовой. Потом Таня Туманова, Наташка Разживина и Ольга Захарова. Эти не подпрыгивали, но то и дело терялись, то вперёд уйдут, то вроде как приотстанут, то разойдутся, то снова вместе. А замыкали шествие они с Анночкой. И не было совсем понятно, то ли она его придерживает за пояс, то ли он её обнимает за плечи, то ли и то и другое вместе. Двигались не торопясь. А в лесу, чуть в стороне от лагеря девчонки даже решили затянуть песню.

   До садоводства было недалеко, но путь в темноте всегда длиннее пути при ясном солнце. Дорожка не петляла, Валерка шёл тут в первый раз, а потому старался запоминать, как идти обратно. Ничего особо сложного не было. А девчонки закончили одyу песню, принялись за вторую. Когда перешли к традиционной «Ой, мороз, мороз», которую не знает только ленивый, Валерка попытался вступить. У него был довольно сильный голос. В такт Валерка мог попадать не всегда, но уж «Мороз» он вытягивал при любом раскладе. Но узенькая ладошка легла ему на рот:

   – Валер, не надо.

   – Тогда... – он притянул её тонкую фигурку к себе и попытался губами найти её лицо. Хотя бы лицо, но девушка выскользнула, и, оставшись рядом, как-то очень легко высвободилась из пьяненьких объятий.

   – Не надо сейчас. Не время и не место, да и ты...

   – А что я? – Вздохнул Валера. А ведь она была права. Сто тысяч раз права. Слюнявить кого-то своим спиртоароматным хавальником... Да, за то, что она его ту выгуливает, ей уже памятник ставить надо. А он ещё насчёт курильщиц... А от него как сейчас прёт? Она-то не пила, весь букет вдесятеро. Да и состояние у него не как у агента 007, который после марафона может всю ночь с красивой подружкой прокувыркаться. Он оглянулся. Потом посмотрел вперёд.

   – Пошли догонять.

   Метров за двадцать до товарищества они остановились.

   – Стоп, я тут подожду, – сказал он, аккуратно отстраняя её от себя.

   – Я быстро, ладно?

   – Куда я без тебя?

   Девчонки шумели где-то впереди, и Анночка поспешила к ним. А он остался. Голоса смолкли вдали. Они ушли. И с ними не было никого из деревенских. Почему? Обычно на сады ходили с правильными Серёгой и Жекой, или с Вовчиком, рыжеватым толстячком из той же деревни. Но сегодня они шли сами. Чёрт, чёрт и ещё раз чёрт! И он с ними увязался. Валерка подождал. Потом сел. Потом ещё подождал. Ждать надоело и он, не торопясь, тронулся назад. Дорога почему-то показалась ему на этот раз куда длиннее. Может, оттого, что никто не пел. Да, у него не было такой подпоры, и он двигался по наитию. Несколько раз Валерка останавливался и оглядывался. То ему казалось, что он идёт не туда, то – что его кто-то догоняет. Наконец показался лагерь, и парень облегчённо вздохнул. Ну, увидят они, что его нет, придут ведь сюда, никуда не денутся. Почти на автопилоте, не встретив ни одной души, он просочился в свою вожатскую, стянул футболку и, как был, в спортивных штанах, залез под одеяло.

   Разбудил его свет. В комнате были посторонние. Они громко о чём-то разговаривали, и Круглов сразу не мог понять, что им от него надо.

   – А вот их вожатый. Спит, – голос заведующей, наконец, пересилил остатки сумбурного сна.

   – А что случилось? – Валерка принял сидячее положение и поднял веки, словно Вий после векового сна.

   – Вот из «Ландыша» садоводы, Поймали твоих хулиганок прямо в садах. Яблоки воровали.

   – Ничего себе... – Влип. Мало того, что он сейчас, мало сказать, что не совсем трезвый, так ещё и это.

   – Где они?

   – У меня в кабинете. С ними Светлана. Сейчас пройдём по комнатам. Может, ещё кого узнают.

   Валерка встал, натянул футболку. То, что брюки на нём – это даже хорошо. Обулся.

   – Пойдёмте.

   Всё, поезд приехал на конечную, пакуем вещички. Вышли в коридор. Он повёл их к двадцать четвёртой. Там ни одного яблочка точно нет. Там девчоночки правильные, а набегах не участвующие. За них он спокоен.

   – Тук-тук.

   Обождав положенные три секунды договорённости, Валерка выдал излишне громко, так чтоб слышали все:

   – Девочки! Сейчас из садоводства пришли смотреть, нет ли у вас в палате ворованных яблок. – И открыл дверь.

   Мужики вошли. Им уже не совсем удобно, но они ещё возбуждены.

   – А вы смотрите, может, где под кроватью или на окне! – провоцировал Валера.

   Один, с солидным брюшком и джинсах на подтяжках, попытался заглянуть под ближайшую кровать. Там, естественно ничего не оказалось.

   – Под мою тоже загляните, – подала голос с соседней койки Ольга Соколова, брюнетка с хвостом жёстких волос и чёлкой прикрывающей брови, – Но там ничего нет, я огрызки кидаю только в урну.

   – Да ладно уж... – Мужику было явно неудобно.

   – Пойдём дальше? – Валерка глазами показал на дверь. Он уверен, что пока они были в двадцать четвёртой, остальные быстренько просекли политику партии и сумели избавиться от вчерашних фруктов. Хорошо, если успели. Он старался.

   – Нет, мы посмотрим ещё, – второй мужик, кудрявый и длинный, чем-то смахивающий на Немцова, сам пошёл дальше и без стука вломился в двадцать третью. Это он зря. Если на Петросяна садовод, может, и ходил, то сольный концерт О. Деревянко, заслуженной артистки без публики, кудрявый точно не видел.

   – Насилуют! А-а-а! Посторонние в палате! Валера-а-а-а!

   А сама задницу отклячила, на заднице от трусиков три какие-то ниточки, одно название, голову в подушку вобрала. Иногда поднимает своё гладкое точёное лицо и, повиливая попой, как бродвейская шалава, продолжает изощряться в остроумии.

   – Милицию вызывайте! А-а-а! У меня ж ещё месячные не начались, а они уже...

   Кудрявый вылетел из палаты красный, как рак.

   – Она что, совсем ненормальная?

   – А вы нормальные? В лагере ради яблок у девчонок постели перетрясать.

   – Да чёрт с этими яблоками... – ворчит полный, да вот у меня ж первый год урожай был, а они ободрали. Ни попробовать, ни чего...

   – Ветки не поломали?

   – Вроде нет.

   – Значит, попробуете.

   – Когда ещё оно будет. Да! Они не одни были!

   – О, как! – Валерка даже остановился.

   Толстый обернулся к заведующей:

   – Вы их там поспрошайте. Их больше было. А ещё с этими два парня было. Один совсем пьяный, другой не очень.

   – Наверное, местные. – Валерка посмотрел на заведующую, – Помните, к нам на дискотеку приходили. У меня ведь отряд – одни девчонки. Им хоть какое-то разнообразие. Вот их и соблазнили яблоками.

   – А откуда эти ребята были? – Уже заведующая спросила Валеру.

   – Да мне почём знать? Знаю, что ходили, а лично не знаком, – Валера развёл руками. Совсем пьяный – это, понятно, он. Не совсем – Алекс. Учитывая, что Алекса на вечеринке не было и его они в упор не признали, вероятность списать всё на деревенских виделась очень высокой. То, что ребят никто искать не станет – тоже понятно. Не пойдут садоводы в деревню. Это на лагерных отыграться ещё можно, а деревенские ведь зимой не яблоки, дом могут поджечь и всё спишется на несчастный случай. Да и после таких наездов ни один деревенский не продаст им ни доски, да и трактор не выделят для копки трудовых соток.

   – Ладно, пойдём, – тот, что с подтяжками смахнул с залысины градины пота и... И тут из двадцать первой показалась взъерошенная Светка Крикалёва с тазиком, в котором были яблоки, некоторые – частично надкушенные, некоторые – целые.

   – Это ещё что? – заведующая подалась вперёд, заслоняя Крикалёву от садоводов.

   – Это... э... со вчерашнего ужина не доели, – Светка делает поднимает бровки, – Прибралась вот.

   Ага, в два или около того ночи.

   – Иди до мусорки, – отправляет её заведующая, а сама поворачивается к садоводам, – Вы не беспокойтесь, мы примем все возможные меры. Родителям сообщим, в школах тоже будут знать. Ну и эти...

   – В школы не надо, – машет рукой длинный. Он после встречи с Оксаниной попой более лояльный, – Сами были не сахар. А родители – пускай. Ладно. Пошли.

   Валера тем временем заглянул в двадцать первую. На четырёх кроватях из шести девичьи головы, Головы, да не те. На одной – контур лежащего с головой под одеялом человека. И тишина.

   – Конспираторши! – прокомментировал он. Головы хихикнули, хоть в общем-то пока было не до смеха.

   Валера проводил ночных гостей до ворот из лагеря и вернулся к корпусу. На лавочке его ждала заведующая.

   – Пойдём со мной. Сдам тебе твоих. И чтобы!!!

   – Да ясно всё.

   – А завтра после завтрака придёте с Катериной ко мне. Будем думать, что делать.

   – Хорошо.

   Молча они дошагали до домика заведующей, вошли. Наташка Разживина сидела, сгорбившись, на левом краю коротенького бардового диванчика, уткнув носик в рукав фиолетового пуловера и, кажется, рыдала. На другом конце, откинувшись на спинку и сцепив в замок пальцы с веснушками, вперила глаза в потолок рыженькая Ольга Захарова. Лицо и руки у неё были ободраны, но она словно не чувствовала боли. В центре сидела Анночка. Она смотрела на старшую вожатую, которая что-то внушала всем девочкам сразу.

   – Спасибо, Света, – повернулась к ней заведующая. – Время позднее. Мы сейчас отпустим девочек. Им по режиму спать надо. А завтра после завтрака все у меня соберёмся и проговорим по этому вопросу.

   – А вот эта – даже не раскаивается! – Камальдинова ткнула в Анночку пальцем.

   – Света, пусть идут спать, – мягко, но достаточно уверенно произнесла заведующая. Завтра, всё завтра. Они под присмотром вожатого.

   – Пошли, – Валера кивнул на дверь. Пока суть да дело, хмель куда-то испарился. Какие-то запоздалые сполохи, тяжесть в голове ещё оставалась, но уже не приходилось контролировать каждый шаг и жест.

   Девчонки поднялись.

   – Спокойной ночи, – выходя, сказала Анночка.

   – Спокойной, спокойной, – на автомате ответила заведующая.

   Они шли по ночному лагерю, вожатый и три девочки: ещё всхлипывающая Разживина, напряжённая как пружина и готовая взорваться Захарова и внешне спокойная Анночка.

   – Так, девчонки, не кукситься. Всё уже обошлось. Садоводы ушли. Деревянко им такой концерт дала... Вон потом у подруг расспросите.

   Наташка хихикнула.

   – А на работу? Так что с того. Ну, позвонят. Скажут, так и так, ваша дочь скушала десять яблок. Что те скажут? Угадайте.

   – Посмеются. Спросят – почему так мало. – Вышла из транса Захарова.

   – Валер, я ведь тебя искала. Ты ушёл, а я... – Анночка.

   – В смысле?

   – В прямом. Не могла тебя бросить. Думала – ты там где-то, и тебе плохо.

   Плохо ему стало теперь. Гадко и совестно. Мало того, что нахрюкался, как не знай кто, так ещё и девчонку подвёл.

   – А ещё – выгонят меня теперь... Позвонят на фабрику и всё. Это недолго. Я же взрослая.

   И тут Валерке стало ещё хуже. Внутри было уже так плохо, словно перепил, а оно просилось наружу и не могло никак выйти.

   – Ладно, спать давайте. После завтрака разговор ещё будет. Посмотрим там.

   Хотя, что он может сделать? Обнадёживать не хотелось.

   А утром Валерка обнаружил вторую вожатскую открытой, а там... Грубое слово «срач», по сравнению с увиденной картиной казалось детским лепетом. Разве что стены не были ничем измазаны. Он закрыл дверь на ключ, обнаружившийся в их комнате посреди стола. Да... хулиганки показали себя во всей красе.

   – Кать, ты ключ кому последнему давала? – спросил он.

   – Не помню, – потупилась она, – А что?

   – Ничего. Устроили свинарник...

   И только тут до него начало доходить, что, начиная от вечеринки и до сих пор, он Катерину, собственно и не видел. – Ты вообще в курсе, что у нас тут происходит?

   Судя по её испуганному виду, ночные события обошли Катерину стороной и не коснулись даже по касательной. Валерка присел на свою койку и, насколько мог подробно, обрисовал девушке случившееся, сообщив, что после завтрака их ждут у заведующей для расстановки точек над "Ё".

   – Сама-то давно явилась?

   Он-то просто не слышал, когда она пришла. А пришла она за пять минут до вожатского подъёма, потому что... В общем было и так всё ясно. Любовь-морковь и... Пошлить не хотелось.

   На линейке хулиганки не ёрничали, как обычно, а блеяли, словно невыспавшиеся овцы. Их заставили девиз читать второй и третий раз, но получилось ещё хуже и под общий смех их всё же отпустили. Катя пыталась их взбодрить, но Валерка только махнул ей рукой, поморщившись, – оставь, мол. Всё равно после такой ночки вызвать у них бодрость нереально. Он и не пытался. А во время завтрака Валера поймал Алекса и вывел из столовой.

   – Давай потолкуем. Мне вот сейчас топать к заведующей, так что расскажи диспозицию. Как вчера, и кто, и где.

   – А то сам не знаешь? – тот сперва вздыбился, уж слишком настырным показался ему, Валеркин наезд, слишком резким.

   – Знаю, да не всё. Не в кондиции был. А потом не до того было.

   – То-то, что ни в кондиции, – хмыкнул Алекс.

   – А ты не лыбься. Что не позвали – извиняй, как я понимаю, что просто в суете не вспомнили, а что сам не дошёл до нас, так кто виноват?

   – Да плевать...

   – А плевать не надо. Ты за девчонками без меня чуток приглядел – за это спасибо. – Валерка развёл руками.

   Алекс улыбнулся:

   – Приглядишь за ними. Не пошёл бы я с ними, сами бы в поход намылились. Даже спорили, какой комнате идти. Наконец решили...

   – А то что суббота, и все садоводы по участкам сидят – не допетрили? Я-то хоть никакой уже был...

   – Ну, а нам в башку не пришло. Не успели выйти – ты на бровях. У меня чуть отлегло – вроде половину ответственности с себя снял. Так сколько их – а я один. За одной смотришь – другая распрыгалась, что коза. А тут эти. Из дома выскочили. Девки – в разные стороны. Они – туда-сюда. Крикалёва – та сразу за забор порснула. Я Морозову тащу – а она – за яблоками. Захарова растянулась, её длинный схватил. Она орёт от боли, а он ей, гад, руки крутит. Разживина – нет, чтоб бежать, за пакет яблок вцепилась. Толстый с одной стороны тянет – она с другой. Как в комедии. И – не поможешь ничем. Ору – «Беги, дура!», а она оборачивается: – «Сам такой». Право, дура.

   – А Анночка?

   – Батурлина? А её совсем не понял. Она сперва вроде собиралась, а как эти выскочили, туда бросилась, откуда пришли. Тебя искала. Не кричала, а так, круги нарезала. Там её и прихватили.

   – Понятно. Ладно, спасибо. Ну и, как я понимаю, ты вроде как совсем не при делах. Так что не светись. Девчонки, вроде не сдали.

   – Да, ладно. Мне-то что? Я дискотечник. Вот если колонки украдут...

   – Ну, припереть любого можно. Ещё раз спасибо, – Валерка хлопнул Алекса по плечу и отправился в домик заведующей.

   Там уже собрались все, кто был хоть как-то задействовал в процессе. Заведующая, старшая вожатая, даже Катерина.

   – Можно?

   – Только тебя и ждём, – сходу взяла быка за рога заведующая. – Рассказывайте, как ваши дети оказались в саду.

   – Как-как? Корпус на ночь у нас не запирается.

   – Очень плохо! – подала голос Крикалёва.

   – А если пожар? Всем гореть прикажешь? – Валерка перешёл в нападение, – Мы спали, они...

   Светлана открыла было рот, чтоб сказать что-то, но посмотрела на свою институтскую подругу, которая округлила глаза и вся, казалось бы, вжалась в стул и осеклась.

   – Это всё дружба с местными, зря вы их приручили, – гнула свою линию заведующая.

   – А мне казалось, что лучше вместе на дискотеке, чем по простыням в окно.

   – Окна заколотить надо бы, – опять подала голос Камальдинова.

   – И опять пожарная безопасность... Ну, поговорю я с девчонками. Слово даю – больше не повторится.

   – Ещё бы повторилось. Твои хулиганки что-нибудь новенькое выкинут.

   – Возраст такой. – Валерка попытался улыбнуться, – Трудное детство.

   – Ладно, идите. И чтобы завтра на линейке первый отряд был лучшим. Обещаете?

   – Постараемся, – закивала Катя, понимая, что, кажется, пронесло.

   – Вот и помните.

   Все стали выходить.

   – Зоя Викторовна, – задержался Валера, – можно просьбочку.

   – Слушаю.

   – Может не стоит на фабрику сообщать, ну о том, что? Садоводы, вроде, утихли и...

   – Вот именно, что вроде, – она устало посмотрела на Валерку, – Ты меня, Валер, уж совсем за дурочку-то не держи. А то я не понимаю, кто там с твоими девчонками был?

   – Проговорились?

   – Нет. Эти как партизаны молчали. Но лагерь маленький – все на виду. Да и не первый год я в заведующих. И не такого навидалась. А сообщать тоже никому не буду. Это ж и на меня пятно. А мне оно надо? Так что иди к своим подшефным и паси их так, чтоб.... Ну ты понял.

   Валерка понял. Валерка всё понял, даже то, на что до этого как-то второпях и внимания не обращал. И то, что заведующая не обмолвилась ни словом о его состоянии в злополучный вечер, а ведь наверняка он благоухал спиртзаводом. И то что она даже ни словом про Катю не спросила. И то, что отвлекала садоводов от злополучной Крикалёвой с яблоками. Он понял и был глубоко тронут. Заведующая не была злом, нет. Так, штатной пугалкой, как он для девчонок. Не более. А они...

   Валерка подошёл к корпусу. Всё было хорошо. Светило солнце. Чирикали какие-то птахи, Жужжал полоумный шмель, всё никак не решающийся, сесть куда-нибудь или улететь прочь от громкой детворы. И ничто никому не грозило, ни садоводы, ни звонки родителям. Ни-че-го. Даже Анночке, взрослой девушке, которая отвечала за себя сама. Даже ей. И тем более – ей. Никто никуда не позвонит и не напишет. Но девчонки...

   – Аврал, свистать всех наверх, через пять минут, чтоб в холле были все, не исключая младших классов.

   Валерка поднялся на второй этаж. Зашёл в холл и сел на стул. Сейчас все соберутся и он им... Собрались и правда быстро. Но мордочки были напуганные, некоторые – злые, некоторые растерянные. Все ждали. И ждали самого худшего. Пришла и Катя, встала, прислонившись к косяку, вроде как полюбоваться, что тут будет и как пойдёт дело. Как понял Валерка, она ещё ни полслова хулиганкам не сказала, предоставив ему сию почётную обязанность.

   – Новость номер один – положительная, – Валерка театрально поднял указательный палец, взывая к вниманию. – Домой никого не отправят, на фабрику звонить не будут, даже заныканные яблоки не отнимут!

   Девчонки зашумели, переговариваясь. Им ещё не верилось. Они ещё боялись, они ещё ждали. Ведь не могло всё кончиться вот так просто. Все облажались по самые помидоры, а им взяли и простили. Так ведь не бывает, да?

   – Конечно, не всё так радужно, и нечего мне тут глазки строить. Поцелуи потом, не все сразу, – под общий смех продолжил Валера. – Первое, завтра девиз чтоб на линейке орали так, чтоб всех ворон спугнуть. Справитесь?

   – А то!

   Да, когда надо, орать они умеют. Правда, иногда, и когда не надо, но это другая история.

   – Так вот, это раз. Во-вторых, барышни, я понимаю, вожатые чуток расслабились...

   – Такой чуто-ок.

   Юморят. Это уже хорошо.

   – Ну, может не совсем чуток. Но расслабились. И некоторые малолетние гражданки этим не преминули воспользоваться. Так? Молчите?