Текст книги "Вторая вожатская (СИ)"

Автор книги: Виктор Молчанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

   Начиналось всё довольно буднично – пазик цвета охры с первым отрядом отправлялся от фабрики. За ним трогались такие же пузатые автобусы со знаками «Осторожно – дети» на переднем и заднем стеклах. Впереди мелькала легковушка с милицией, вроде как младое поколение в лагерь везём, всё по-взрослому. То, что отряд у него будет первый, Валерка знал заранее, предварительное распределение вожатых состоялось ещё в пятницу, в профкоме краснокирпичного фабричного здания. Когда будущая начальница лагеря стала близоруко всматриваться в лица потенциальных вожатых, прикидывая, кто тут покрепче нервами, Валерка сам вызвался на старшаков. Вожатствовал он и в прошлом году и в позапрошлом, опыт кое-какой был, так что Валерий справедливо полагал, что и сейчас как-нибудь справится. А со старшими ведь и договориться можно и... ну, не сопли же им вытирать. И вообще, лето за городом казалось ему куда привлекательнее лета среди опостылевших каменных джунглей. Тем более, что на текущий момент постоянной пассии у Валерки не было, так что жажда новых встреч и приключений двигала парнем не менее, нежели материальный стимул, который должен был свалиться на Круглова по окончанию смены исключительно в награду за полученные им же лагерные удовольствия.

   Итак, автобус тронулся. Валерка вскочил последним на подножку, кивнул очкастой начальнице лагеря, которая почему-то сама принимала по напечатанным на машинке спискам каждого ребёнка и, слегка улыбнувшись, спросил:

   – Мои все?

   – Нет, одна завтра сама доберётся. А вот это Катя, она как раз с тобой на первом, знакомься. Свету ты уже знаешь.

   Заведующая кивнула в сторону ближайшего двойного сидения, расположенного как раз за кабинкой водителя. На нём, рядом с субтильной брюнеткой, уткнувшейся в окно, располагалась слегка полноватая веснушчатая дивчина со вздёрнутым носиком и непослушным чубом вьющихся русых волос.

   – Катя значит? А я Валера. Сработаемся. Список пионеров у тебя?

   – Очень приятно, – улыбнулась последняя. – Да какие они пионеры? Самой младшей четырнадцать уже.

   – Не вожатые? Значит – пионеры. Хоть по восемьдесят. Там как, пацанов много?

   – А ты глянь, – Хихикнула Катерина, протягивая листок.

   Валерка всмотрелся в фамилии, потом поднял голову и глазами прошёлся по рядам.

   – Обалдеть!

   – Ага, двадцать восемь девок.

   – А я тут для чего, в душ их водить?

   – Кто-то же должен быть штатным пугалом.

   – А, ну если только. Пойду знакомиться.

   Сидевшая у окна Светлана во время всего разговора так и не произнесла ни слова. Валерке, конечно, было наплевать, но подобный игнор всё же несколько раздражал. Он же ей пока ничего дурного не сделал. Или сделал? Ну, поставили её старшей вожатой, ему-то что? Он как раз и не претендовал. То есть, конечно, у старшого денежка бы капнула побольше, но ведь там разных планов и графиков как раз вот отсюда и до городу Парижу. Валерка потому на предварительном в разговоре с заведующей тему эту и замял по-быстрому. Мол, куда ему до профессионалов. Он-то в лагерь сам ехал, а не как большинство из этих будущих коллег, которым от педа надо было смену отбыть и отчёт отписать о проделанном. Вроде как – без происшествий. Впрочем, проблемы индейцев шерифа не касались. Его касались теперь только двадцать восемь девок, доставшихся вместо хотя бы одной футбольной команды. Ну, не в мяч же теперь с ними гонять, в самом деле?

   Девчонки были разные. Это чувствовалось и по манере поведения и даже по внешнему виду. Два-три вопроса, вроде бы незначительные «хаха-хихи» и Валерка понимал, кто перед ним, дочь простой ткачихи, завтрашняя пэтэушница с полным уличным образованием или будущая десятиклассница, претендентка на ВУЗ, в чьих жилах одно, а может и два поколения людей с красными дипломными корочками. Некоторые из будущих воспитанниц были между собой уже знакомы, что тоже легко объяснялось. Лагерь был от предприятия, и сотрудники отправляли туда своих чад отнюдь не первый год.

   – А диджеем у нас будет Алекс. Он такой душка, – вещала веснушчатая девчонка с рыжеватой чёлкой и толстенной русой косой чуть пониже плеча.

   – Да, Алекс – чудо,– подхватывала её соседка и Валерка понял, что место секс-символа лагеря занято задолго до его появления в этом автобусе. Впрочем, он и не претендовал. Пусть лучше вздыхают о диджее Алексе, чем... Да мало ли что. Ему-то что до этих малолеток? Ещё до армии им с пацанами тренер по самбо в перерывах между схватками на эту тему мозги вправлял. Палыч жизнь знал, в прокуратуре работал не один год, так что пацанов учил вещам правильным. И одной из этих вещей было – не связываться с малолетками ни под каким предлогом. Потому что отвязаться порой можно только через свадьбу, а это мало для кого в текущей ситуации был зачётный вариант.

   А автобус ехал, Девки, конечно, шумели, но за рамки не выходили. То ли слегка побаивались находящейся в том же автобусе заведующей, то ли просто были в массе своей не совсем уж оторвами. Валерка вернулся к своему сидению и от нечего делать принялся перебрасываться с Катериной незначащими фразами, одновременно знакомясь и демонстрируя свой багаж остроумия. Училась она, как он и предположил, в педе, опыта вожатствования у неё не было от слова «совсем», зато был довольно милый смех, наличие юмора и грудь третьего, а то и четвёртого размера, почти видимая из широкого выреза футболки. Но – любая дорога когда-никогда кончается. Колонна свернула на асфальтированный просёлок. По крыше зашуршали ветки, впереди замаячили какие-то постройки и вскоре милицейская волжанка, возглавляющая колонну, прибилась бочком к одному из строений. Пазики выстроились линейкой следом. Заведующая встрепенулась и, хмуро оглядев расшумевшихся подростков, заждавшихся свободы, зычным голосом попыталась навести тишину:

   – Так! Без моей команды никто никуда не выходит. Все собираетесь возле своих вожатых с вещами возле автобусов. Потом поотрядно будем расходиться по корпусам! Всё поняли?!

   Последующий шум был однозначно интепретирован, как общее согласие. Заведующая кивнула водителю, и тот открыл сразу обе автобусных двери, выпуская притомившихся за поездку девчонок.

   Валерий выпрыгнул из автобуса сразу же за заведующей, которая унеслась к другим пазикам организовывать народ.

   – Первый отряд! Стоим здесь, никуда не разбегаемся. У кого нетерпёж, спрашивайте памперсы у подруг. Все свои дела после расселения. Надеюсь, каждая в состоянии донести свою котомку до корпуса и такси никому заказывать не придётся?

   Девки пересмеивались, но вроде бы слинять без разрешения не планировали. Впрочем, уследить разом за тремя десятками подростков – миссия почти невыполнимая. И Валерка это понял тогда, когда решился-таки их пересчитать. То есть сперва за ними пришла остроносая бабка, вечно живущая в лагере в статусе то ли уборщицы, то кладовщицы, то ли всего сразу на три ставки, за себя, золовку и племянницу.

   – Какие тут первый и второй отряды? Сейчас я вам ключики выдам, Пойдёмте за мной, – позвала она Валерку и всех тусовавшихся рядом с ним, включая Катерину.

   – В колонну по два с вещами за мной, – вскинул руку Круглов, прекрасно понимая, что пойти-то они пойдут, но в колонну... Года через три при благоприятном раскладе. Впрочем, сейчас этого и не требовалось. Кто придёт последним, получает то, что осталось. Всё справедливо, не так ли? Вот по входу в корпус Валерий своих девчат и пересчитал. Вышло двадцать пять. Одна приедет завтра... Итого... Не успело полчаса пройти, а уже две потеряшки. Ладно, разберутся после получения ключей.

   – Первый этаж – второй отряд. Вот ключи от вожатской. Вы ведь муж и жена? – эдак ненавязчиво спросила бабка пару, которую поставили над вторым отрядом.

   – Да, у нас даже фамилия одинаковая. Давайте скорее, – подкатил к ней широкоплечий паренёк небольшого роста.

   – Да уж не торопи, Сама знаю. А вот эти от той комнаты. Там, значит, будет старшая пионервожатая жить и это её комната будет. А вот от ихних комнат. Вот пять ключей с бирочками. Все мне потом сдать. В каждой комнате по шесть коек. Бельё после выдам. На склад ко мне сами придёте с помощниками.

   – А может не надо? Всё равно испачкают, – пошутил парень, вожатый второго.

   – Ясно – испачкают и порвут. А я с вас вычту за каждый полотенец.

   Разобравшись со вторым отрядом, бабка двинулась наверх, сопровождаемая Валеркой, Катей и девчонками, количество которых, скорее всего уже равнялось означенному в ведомости.

   – Вы муж и жена? – Острый нос повернулся в Валеркину сторону.

   – Мы муж и жена? – переадресовал он вопрос Катерине, и та хмыкнула что-то неопределённое.

   – Можно сказать и так, – сам проталкивая нужную мысль в голову кастелянши, уклончиво заметил Валера.

   – Тады вам одной вожатской хватит, – бабка протянула одни ключи, вторые пытаясь засунуть в один из тайных карманов своего затёртого до проплешин халата.

   – Дают – бери, – шепнула Катя, видимо понимая внутренне, что часть положенного им помещения может остаться закрытой наглухо всю смену.

   – Не, вы не так поняли...

   – Фамилии смотрю в списке разные. Какие муж и жена? – Кастелянша принялась переводить взгляд с Валеры на Катю и обратно в список.

   – Вот и я говорю – не муж и жена.

   – Ладно, вот вам второй ключ. Только там не застелено. Кровать перенесёте и сами всё устроите. А это ключи от комнат для ребятишек. Ко мне тоже придёте через полчасика. Вона в тот домик зелёный. Видите?

   – Договорились.

   Бабка удалилась. Валерка забросил свою потёртую сумку в вожатскую, и, оставив Катюху обживать помещение, оглядел толпящихся девчат.

   – Начинаем расселение. Лот номер один. Комната двадцать один. Старшая...– делая вид, что изучает фамилии, он хитро посмотрел на окруживших его девчонок, – Морозова.

   Что он, лидеров в автобусе не выделил во время знакомства? Нет, кто-то мог и потом проклюнулся, но некоторые яркие личности были видны сразу.

   – Давай, Света, набирай подружек, числом пять, Фамилии называем.

   Светка Морозова, та самая с толстой косой, что считала Алекса душкой, поперемигивалась со своей давешней соседкой по автобусу и набрала ещё четверых.

   – А ещё Батурлина с нами будет. Она завтра приедет. Она взрослая.

   – Батурлина – значит Батурлина. Я отметил. Следующий лот...

   Так распределились и последующие комнаты. В одной оказались девчонки постарше, в другой – четырнадцати-пятнадцати летние, в двух ещё – средний состав. Для заселения в последнюю комнату стояли те, кого не выбрал никто из неформальных лидеров. И две из них были как раз ненавязчиво испарившиеся в момент прихода отряда на территорию корпуса.

   – Ну а для вас, сударыни, номер люкс. Коек шесть, а вас только четверо. Нравится?

   Крупная деваха с упрямой чёлкой и хвостом чёрных волос, поджав губы, оглядела помещение:

   – Ничего.

   – А за вами у меня особый контроль будет, понятно?

   – Это ещё почему? – задала вопрос вторая, росточком пониже, но с такой же, только русоватой причёской.

   – Потому что косячницы вы.

   – Кто?

   -Косячницы. Кто от отряда отстал? На сегодня первое предупреждение. Три предупреждения – комната дежурит на территории вне очереди. Прошу учесть.

   – Мы не знали...

   – А чего сразу мы? – послышались реплики.

   – Незнание законов не освобождает от ответственности. Так, кажется? Впрочем, предупреждение пока первое. Пока распаковывайте вещички. У вас есть шанс реабилитироваться. И бельё лучшее получить. Часы есть? Через пятнадцать минут идём к кастелянше. Расклад ясен?

   -Ага...

   Впрочем, как оказалось, расклад понят так и не был. Когда через пятнадцать минут Валерка появился на пороге двадцать шестой комнаты, там никого не оказалось.

   – Второе предупреждение! – строго сказал он в открытую дверь и погрозил пальцем. Как будто подшефные спрятались от него под железными сетками кроватей. – Я сказал – вы услышали.

   Конечно, услышали не они, но Валерка был твёрдо уверен, что тут и у стен есть уши, и не пройдёт и пять минут, как отсутствующие особи получат от подружаек слово в слово сказанное им.

   – Катюнь, что делать? Вся двадцать шестая в отрицаловку пошла: в грош ведь не ставят, уже куда-то лыжи навострили, – вновь вернулся Валерий в свою вожатскую.

   – Да, небось за углом курят. Пройдись вокруг здания. Они же дуры, не скоро до них дойдёт куда подальше смотаться.

   – Точно! – Валерка хлопнул себя по лбу. Как же он сразу не докумекал! Расслабился. Это же старшаки, то бишь – старшачки, первый отряд. И у них курение – первый возрастной принцип доблести и геройства. А всё оттого, что он сам не курит, а раньше в лагерях вожатствовал на том возрасте, когда если кто вредную привычку и пытался показать, то лишь выпендриваясь и под конец смены, а не постоянно и с первого же дня.

   Ладно, специально за угол он не пойдёт, а...

   – Мор-р-розова! – раскатисто позвал Валерка. Не прошло и двадцати секунд, как веснушчатое лицо Светланы, показалось в дверях:

   – Валер, звали да?

   – Дело есть.

   – А... можно в другой раз по имени? – Морозова как-то отвела глаза в сторону.

   – Можно. Только Светок у вас... несколько, а Морозова ты одна. Но – я учту. И смелость тоже.

   Светлана подняла голубейшие глаза:

   – Так чего нужно?

   – Нужно не много. Возьми пару надёжных девчонок и – со мной за бельём. Простыни, наволочки, полотенца там. Сама понимаешь, кто принёс – у того и нос в шоколаде.

   – Понятненько. Танюха Туманова пойдёт и Светка Крикалёва.

   – Вот и лады. Догоняйте.

   Не прошло и минуты, как они выходили из корпуса: Валерка в своей тёмно-синей футболке, за ним Светка Морозова, уже переодевшаяся в алый спортивный костюм, за ней высокая круглолицая Таня Туманова со светлым каре в светлом же свитере, поверх которого был виден воротник рубашки, и Светланка Крикалёва, вёрткая, подвижная, то и дело что-то спрашивающая у подруг, отвлекающаяся каждый миг, но не отстающая ни на шаг.

   – Так, погодите, заскочу на минутку, – Валерка заглянул за тот самый угол и... пока не прозвучало «Шухер», выкрикнул, выставив перед собой два пальца в виде пистолетов:

   – Всем стоять, вы окружены! Выходите по одной. Руки за голову. Бычки глотать не советую.

   Как Катерина ему и подсказала, за углом ошивалась вся двадцать шестая. И не только они. И с этим надо было что-то делать. Не сейчас, так в принципе. Что дети курить не должны, известно всякому. А вот как доказать это пятнадцатилетней оторве, которая только что избавилась от родительского догляда, и для которой курение – это лихость и статус и ещё чёрт знает что, а не только отправляемые на свалку деньги, время и здоровье. Деньги родительские, а двух других составляющих пока у этих мокрощёлок столько, что ешь от пуза – и ещё останется.

   – Сейчас мы уже пошли получать бельё. А я кому не так давно сказал быть в комнате, а? Кто не страдает склерозом?

   – Нам...

   Те из девчонок, которые не принадлежали к горстке неудачниц двадцать шестой, попытались бочком отодвинуться, дабы слинять от неминуемой кары.

   – Ку-да? Я пока никого не отпускал. Так вот – вам второй прокол. Остальным по первому. И всех жду после раздачи белья в вожатской. Будем думать, что с вами сделать.

   – Директрисе доложишь, а та из лагеря попрёт?

   – А вам бы хотелось?

   – Не-ет.

   – Мне тоже. Но если ДО НАШЕГО РАЗГОВОРА увижу кого с сигаретой – перетрясу личные вещи и... Впрочем, и этого хватит. Понятно?

   – А это нехорошо. Мы девочки. А личные вещи – это как чужие письма...

   – Грамотные, да? Курить тоже нехорошо. Так что буду считать это ответкой. Не будете курить до разговора – не полезу. И не надо мне тут быстро перепрятывать. Так что – подождём разговора, хорошо? Кстати, если есть кто в отряде ещё из дымящих – пусть присоединяется. В их же интересах.

   С этими словами Валерка развернулся в сторону ждущих его девчонок из двадцать первой.

   – Теперь пойдём.

   – Валер, а Валер, – тронула его за рукав Морозова, почувствовавшая видно, что он хоть и грозный, но ничего, можно и законтактировать, если не слишком нагло.

   – Аюшки.

   – А ты с ними не очень строго, а?

   – С Пуниной и компанией? Не очень. Пока они даже не наказаны. А мне лично совсем не хочется, чтобы эту дурёху завтра на том же самом месте директриса заловила с окурком. Влетит и мне, и ей, и Кате и... Кому это надо? Никому.

   – А, если и другие тут курят?

   – Кто хочет, тот и будет курить. Но – не на виду. А что, многие паровозят?

   – Ну, все почти, кроме двадцать четвёртой, там они правильные, ну Жанка ещё. Эта не курит. Она «Момент» нюхает. Ну и...

   – Всё, я понял. Всех заложила.

   – Ну, и себя же тоже.

   – Репей на грудь за доблесть. Я же сказал – буду над вопросом думать. Из любой ситуации есть как минимум, два выхода. Плохой и... какой?

   – Хороший?

   – Нет, плохой и ещё хуже. Ладно, шучу. Туки-тук, есть тут кто живой? – постучался Валерка в домик, в котором их обещали снабдить бельём.

   – А может нет никого? – Он открыл дверь и вошёл вовнутрь.

   – А может мне гранату кинуть?

   – И нечего так шуметь. Я уже сама иду, – показалась из одной из каморок домика кастелянша. – Сколько вас в отряде? Двадцать шесть или двадцать четыре?

   – Тридцать с вожатыми.

   – Давай считать тогда. Вот полотенца. По десятку даю. Потом простыни – по две и наволочки. Под твою расписку. Вот в ведомости циферки и роспись.

   – Конечно. Под чью же ещё.

   – Ну, смотри...

   Кастелянша убедилась, что цифры правильные и в нужных местах, отложила журнал и принялась отсчитывать постельное бельё, подавая с деревянных стеллажей сыроватые стопки полотенец, наволочек и простыней. Валерка пересчитывал и отдавал девчонкам. Кастелянша отбирала новую партию и всё повторялось. Наконец процесс подошёл к концу, и представители первого отряда покинули зеленоватый домик, уступив место получения белья товарищам из второго. Валерка принял от девчонок самый большой узел и, немного сгибаясь под его тяжестью, повёл свой мини-отряд назад.

   – Валер, а ты ругаться не будешь? – Сбоку снова к нему пристроилась Морозова.

   – Смотря за что. Если кастеляншу палкой припёрли – не буду. Второй отряд освободит. А если горящий бычок ей в бельё кинули – шкуру спущу. Потому что тётку всё же жалко. Она ж – вроде местного почтальона Печкина, как сестра его близняшная.

   – Ну, мы... Светка Крикалёва всё сбила. Там вместо тридцати с вожатыми она тридцать без вожатых присчитала.

   – То есть два комплекта у нас в плюсе, так?

   – Типа того.

   – Не спёрли, а как бы обсчитались? – Хмыкнул Валерка.

   – Ну...

   – Отдадите мне. НЗ – он и в Африке НЗ. Мало ли что за смену быть может...

   – А что быть может?

   – Моро...Светка, не провоцируй! Я что, тебя плохому учить должен?

   – Ага! – Восторженные глаза Светки светились. – И не только меня.

   А ведь Валерка мог. Он и сам когда-то ездил в такие лагеря, как этот. И не только, как вожатый, но и как воспитанник. Да и друзья с подругами у него в университетской общаге жили не на первом этаже. Так что для чего нужны простыни он знал не понаслышке. Да и тут не зря первый отряд на второй этаж засунули. Малые детки – малые бедки... А большие...

   – Ну, не тут же, а? Вот соберу вас всех и расскажу сто четыре способа использования простыни не по назначению. А теперь помоги узел на другое плечо перевесить. До Шварцнегера мне ещё расти и расти.

   Когда простыни были доставлены и выданы на руки в каждой комнате, Валерка грохнулся у себя поверх расстеленного прямо на матрасе пододеяльника.

   – Катюнь, кровати будем требовать их заправлять одинаково или как получится?

   Катерина задумчиво посмотрела на него, потом на четыре оставшихся комплекта и неторопливо произнесла:

   – Сейчас придумаем что-нибудь попроще. Если совсем слабину дать – распустятся ведь. Вон один уже на одеяло улёгся.

   -Ну. Я вожатый и я устал.

   – Ага, а кто примером должен быть? Ладно, пока вы там хороводились, я чуток прибралась. Пойду покажу им, как сделать красиво и уютно. А потом тебе тоже проведу мастер класс.

   – А может сама всё? А я пугалом поработаю.

   – Нетушки. Ты мальчик уже взрослый. Сумеешь, если постараешься.

   – Ну, тогда у меня пять минут, чтобы поспать.

   – Обед не проспи. Там ждать не станут. Ко мне Светлана приходила.

   – Две Светки со мной были. У нас третья есть?

   – Да нет. Камальдинова. Ну, старшая наша. Мы ж с ней одногруппницы. Вроде даже подруги. Через полчаса уже разносить в столовке надо. А потом нашим и убирать. В обед, так и быть, я покомандую, а ужин весь от сервировки до котлов – твой.

   – Замётано.

   Катерина покинула комнату, а Валерка принялся в голове выискивать ответ на вопрос, что же всё же делать с отрядными курильщицами. Но там, где нельзя было просто запретить процесс, надо было... надо было взять руководство им на себя! И взгляд Валеры упал на ещё не застеленные комплекты белья.

   С застиланием кроватей девчонки справились на удивление быстро. То ли в природе женского пола как-то само всё аккуратно получается, то ли Катин способ был настолько прост, что даже у Валеры почти без тренировок получилось всё в меру аккуратно и... В общем, даже будучи измятой, постель приобретала генеральски идеальные формы буквально за три-четыре движения руки.

   – А теперь все лётчицы-залётчицы, курильщицы пассивные и активные забиваемся в вожатскую, чтобы я вам рассказал, что делать, если страсть к никотину плавит мозги.

   В вожатскую набилось столько, что сидели не только на обеих койках, но и на тумбочках.

   – Итак, милые леди, – Начал Валера, как только установилась относительная тишина. Дымящие за углом папуасы мне не нужны.

   – Мы не папуасы...

   – Неграм слова не давали. Точнее – папуаскам. Не сбивайте с мысли. Итак, если директриса засечёт дым, плохо будет и мне и вам. Это как бы ясно?

   – Как бы да...

   Валерка глянул, кто там пискнул. Ага, это из двадцать третьей, симпатяжка с хохляцкой фамилией, сейчас забыл только, и тонко поджатыми губами. Хохлушки в его жизни всегда оказывались смазливыми стервами и эта, судя по всему, ещё попьёт его кровушки.

   -Тогда слушайте. У меня есть ключ от второй вожатской. Кому приспичило подымить – берёт его лично у меня или у Кати, закрывается изнутри, идёт там на балкон, и, сидя, повторяю, сидя, чтобы мордой лица не светить, курит. Потом сдаёт ключ обратно. Я проверяю. Если порядок там не идеальный – штрафую нарядами. Если кто что спрашивает вас – курю там я. Или Катя. Всё понятно или будут другие предложения?

   Девчонки шептались между собой, но по всему выходило, что идей лучше у них нет.

   – А если в туалете? – Донеслось из угла, где обосновалась Пунина с подружками.

   – В мужском или в женском?

   – В женском...

   – То есть приходит кастелянша мыть толчок, ведёт шнобелем, и.... меня втыкают носом в ваши бычки? И я имею жалкий вид и начинаю проводить следственный эксперимент, так?

   – А в мужском...

   – А это неприятно лично мне, как некурящему. Впрочем, предлагаю картину маслом. Идёт, значит, Мария Пунина пыхнуть беломорину.

   – А чё сразу Пунина? И – у меня «Ява», между прочим.

   – Ловлю на слове. Если вижу бычок от «Явы»... – Валерка сделал многозначительную паузу, – Так вот, входит Мария в место, куда мужики по нужде ходят, а тут стою я такой хороший и яйца чешу, вывалив все свои причиндалы...

   – Что я там не видела? – отвернулась Машка.

   – Там? – Валерка указал на свою ширинку, – Пока ты ничего там не видела. Но если кто увидит как бы девочку выходящую из мужского сортира... В общем – учую там запах – осерчаю. А теперь Катя возьмёт легендарную двадцать шестую и пойдёт накрывать на столы. Косяки надо отрабатывать. А в какой позе это делать за вас, увы, пока решат вожатые.

   Косяки двадцать шестая ушла отрабатывать почти беспрекословно. Поворчали самую малость. Потом до кого-то из них дошло, что сегодня завтрака нет, а потому им выходит отрабатывать меньше, чем другим и девчонки, отправились за Катериной в столовую. А Валерка, пользуясь их отсутствием, принялся разбирать две пустые койки в двадцать шестой. Как разобрать кровать дети узнают и в десять лет. Разобрать порой бывает легко, а вот обратный процесс... После перетаскивания всего металлолома из двадцать шестой во вторую вожатскую новых деталей, конечно не прибавилось, но старые как-то не очень жаждали вставать на свои законные места. Нужен был помощник. Чтобы подсобить, стукнуть где надо, придержать если что. И Валерка спустился за посильной подмогой к вожатому второго отряда.

   – Олег, не сильно оторву? – окликнул он коллегу, гонявшего по этажу с завязанным на одном конце в узел полотенцем одного из своих оболтусов.

   – Да без вопросов. Ты мне этого хмыря только поймай, я ему пару горячих впишу, и весь твой.

   Хмырь был пойман незамедлительно, расстелен плашкой на кровати, подвергнут экзекуции и тут же отпущен прощённым.

   – С ними только так. У, оглоеды! – Олег погрозил кулаком в сторону прохода, где хихикало ещё с десяток школяров возраста от двенадцати до четырнадцати. – Чего надо-то?

   – Кровати собрать. Понимаешь, у меня обе руки левыми оказались и те из одного места растут...

   Олег уважительно покивал:

   – Бывает. А у меня тут где-то был молоток. Ага, вот. Двинулись.

   Олег носил армянскую фамилию Хачикян, был небольшого роста, с кривыми ногами и... типично рязанским лицом с русым ёршиком волос надо лбом. На армянку больше походила его жена Нина, чернявая и шустрая. Впрочем, об особенностях родословных вожатых второго отряда Валерка ничего не знал, и Олег ему был нужен на тот момент исключительно в качестве помощника по сборке кроватей.

   – Чего, раздельно жить будете? – спросил тот, когда они принялись собирать железки во что-нибудь пристойное.

   – Там посмотрим. – Уклончиво ответил Валерка, – Он ещё не знал, срастётся ли у него что с Катериной, они не прожили и полдня под одной крышей, так что строить далекоидущие планы было рановато.

   – А ты не дрейфь. Смелость она города берёт. Эх, не было бы Нинки тут...

   – Так ты чего её с собой взял?

   Оказалось, что взяли как раз Олега. Это Нинка училась в педе. А он вообще в политехе. У неё-то практика, но кто-то ведь за ней должен уследить, не так ли? В общем, приходилось получать удовольствие хотя бы в качестве начальника над оболтусами.

   Валерка застелил кровати резервными комплектами, а потом Олег, сидевший ту же на корточках, предложил:

   – А давай их сдвинем. Будет такой траходромчик. Авось пригодится...

   – А почему бы и нет...

   Когда парни выходили, закрытый номер люкс для особых персон остался поджидать первых посетителей.

   Обед прошёл спокойно, а после ужина Катерина как-то между прочим предложила:

   – Валер, давай и ужин я с пионерами понакрываю. А ты как-нибудь потом.

   Он, конечно, покосился, но вида не понял. По идее меньше всего вожатые любят со своим отрядом дежурить по столовой. Это ж – всё поставь, за всем усмотри, потом всё прибери. И чтоб всем хватило, и чтобы порядок был хотя бы показушный. Дети народ непредсказуемый, и выпитый лишний компот – это самое малое, что может случиться во время дежурства. Да ещё, если у тебя эти залётчицы в качестве рабсилы.

   Ему оставалось сходить на педсовет и чем-то развлечь гоп-компанию всю оставшуюся половину дня. Правда, на педсовете, ничего умного им не выдали в качестве руководства к действию. Надо было к завтрашнему вечеру придумать имя отряда, девиз для него и уметь его хорошо орать на линейке. Желательно было ещё и песню строевую, но...пока разрешили хотя бы так. В качестве программы на смену были заявлены и «Весёлые Старты» и «День самоуправления» и «Конкурс вожатых» и даже помощь шефам. Называли даже в качестве предложения «День Нептуна», но до ближайшей речки было, как до Китая на карачках, и с какой радости Нептун мог объявиться у них, никто ответить не смог. Поэтому было решено сделать нечто похожее на игру «Двенадцать записок» с фольклорным уклоном. Но всё это по ходу дела, как пойдёт работа. Лагерь был небольшим – всего пять отрядов. На младшем, пятом, значились две девчонки, одна – полноватая блондинка, вторая – высоченная брюнетка. Обе кудрявые. Одна – Лера, вторая – Лена. Какая кто – Валерка пока не разобрался. Четвёртым отрядом управляли парень с девушкой. Катюшка уже рассказала Валерке, что ранее они были парой, но разбежались как раз за три дня до вожатства, так что... Впрочем, кто ж их знает? Сегодня разбежались, завтра снова вместе. Милые бранятся – только тешатся. А на третьем работали два парня – широкоплечий Дима и высокий с усиками Николай, которого про себя Валерка уже окрестил «Николя», настолько французский вид был у последнего. Это и тонкие усики и тёмно-синий свитер и лёгкая волна волос. Николаю не хватало только манер. Едва стоило ему открыть рот, все понимали, что Францией тут не пахнет даже близко. Впрочем, от будущего трудовика, большего и не требовалось. После ужина планировалась дискотека...

   Чем занять девок от обеда до ужина Валерка надумал ещё давно. Идея была простой, как валенок, но вполне рабочей. Занять подчинённых хоть чем-то – долг каждого руководителя. Пусть он только вожатый. Потому что иначе они займут себя сами. Да так, что мало не покажется. А лучше всего занять их тем, чем бы они занялись сами, если... В общем, Валерка организовал чемпионат отряда по игре в «подкидную дурочку». Сперва внутри палат, а потом и... Играли пара на пару. Колоды нашлись быстро. Сперва, правда, девчонки уверяли, что ни у кого карт нет, но, когда им было заявлено, что никто их отбирать не собирается, а даже наоборот, в каждой комнате оказалось не меньше двух полных колод. Так что азарту было много, но всё происходило под контролем, а ему оставалось только ходить туда-сюда и фиксировать результаты. К ужину он получил две пары, которых можно было выставлять и на лагерный уровень. Пары играли более-менее ровно, междусобойчики у них складывались то так, то эдак, тут уж решал случай. Одна пара была из сорванцовой двадцать третьей, и состояла из Жанки Шохиной, которая, судя по всему, имела ловкие ручки и той самой хохлушки, Оксанки Деревянко, которая как раз отвлекала, когда Жанкины пальчики шалили на столе. Вторая же пара была из «правильной» двадцать четвёртой, у Ритки Обуховой оказалась просто феноменальная память. Её же партнёрша просто хорошо ловила её взгляд и по малейшим проявлениям мимики понимала, как вести игру.

   А на ужине... на ужине Валерка вдруг заметил, что «его» Катерина уже вовсе как-то и не «его». Возле неё вовсю увивался широкоплечий хмырь в тельнике, обретавшийся при лагере то ли в статусе подсобного рабочего, то ли в статусе посудомоя. Он строил глазки, распускал павлиньи перья. А Катерина мелко подхихикивала незамысловатым шуточкам уровня вчерашнего дембеля. Впрочем, партия ещё не была проиграна всухую, но не тут же выяснять отношения в самом деле? Да какие ещё отношения? Пару раз пообщались и уже «отношения»? Так, непонятки у раздатка. Зато двадцать шестая летала по столовке так, словно им выдали по полпачки сигарет, если всё пройдёт, как по маслу. Все такие расфуфыренные, в белых передничках, хвосты кобыльи – под платочками. Впрочем, случился-таки и тут мелкий инцидент. Кто-то из пацанов второго отряда, выбегая из столовки, прихватил хлеб со стола у мелких. Кто-то что-то сказал, и вот уже о том, что за хлебом не следят и его тащат, начала гудеть вся столовая.