Текст книги "Иду на Вы!"

Автор книги: Виктор Зайцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

Глава девятая

– Всё, добрались, – выпрыгнул на берег из лодьи Сергей, едва не упав от неожиданной качки на твёрдой земле. Проведённые в лодке четыре дня дали себя знать, рядом многие переселенцы падали на песчаный берег.

Привыкнув за полтора месяца пути к организации ночлега, мужчины и женщины ловко устанавливали шатры, вытаскивали лодьи подальше от воды, разводили костры, соскучившись по горячей пище. Не прошло и часа, как в ложбине за холмом, укрытые от резких порывов штормового ветра, переселенцы наслаждались отдыхом, с интересом осматривая землю, где им предстоит жить. Несколько крупных отрядов князь выслал на разведку, с ними отправились нурманы, знавшие языки племён, населявших Оловянные острова. Ещё по пути, разговаривая с примкнувшими нурманами, Сергей с удивлением узнал, что почти всё северное побережье острова заселено варягами и викингами, причём некоторые селения существуют сотни лет. Сам сыщик в школе изучал немецкий язык и о географии Британии, как и её истории, имел весьма смутные представления. Единственная дата, что он твёрдо запомнил, да и то из «Алисы в Стране чудес», это высадка Вильгельма Завоевателя в 1066 году от Рождества Христова. Что касается других исторических сведений, тут, кроме встречи Робин Гуда и Ричарда Львиное Сердце в шервудском лесу, да путешествия мушкетёров в попытках спасения короля Карла, ничего более конкретного капитан не мог припомнить.

Викинги рассказали, что английский король Вильгельм умер три года назад, и сейчас его сыновья делят наследство, совсем как на Руси, где двадцать лет дерутся между собой наследники Ярослава. Сергей терзался сомнениями, тот ли это Вильгельм или другой, но дело сделано, славяне добрались до берегов Британии, отступать никто не собирался. Князь Ярослав за время плаванья убедился в преимуществе огнестрельного оружия над хвалёными нурманами. Он сбросил свой провинциальный комплекс нерешительности и горел желанием прощупать английские войска, тем более что вожди викингов обещали победу над любым врагом. Лосев несколько недель плыл в одной лодье вместе с князем и не упустил возможности обработать того по части сохранения единой государственной власти. Из курса истории государства и права сыщик знал, что феодальная раздробленность в Англии была значительно меньше, нежели во Франции, не в последнюю очередь из-за грамотного выделения земель королями своим баронам и графам.

Английские короли, начиная с Вильгельма, не оделяли щедрой рукой своих соратников большими областями своего королевства. Кто уж их надоумил, неизвестно, но короли нарезали земельные участки небольшими порциями в различных частях своего королевства. Таким образом, достигались сразу несколько оригинальных и полезных королевству и его жителям эффектов. Во-первых, вынужденные передвигаться из одного своего надела в другой, чтобы уследить за порядком и доходами, графы и бароны стали заинтересованы в развитии и обустройстве дорог во всей Англии. Постоянные разъезды по хозяйственным делам оставляли баронам мало времени для политических интриг, что возникают обычно от безделья и скуки. Это второй плюс, а третьим стала заинтересованность всех феодалов в сохранении королевства как такового, иначе их наделы могли оказаться в разных странах, у разных королей. Английские феодалы, в отличие от французских, польских, немецких и русских, оказались кровно заинтересованными в сохранении территориальной целостности королевства, независимо от отношения к самому королю.

Все эти доводы не уставал повторять Сергей князю, оставив последний аргумент сохранения страны напоследок. Перед отплытием от берегов Скандинавии в сторону Британии капитан пригласил Судислава к князю, где заявил обоим, что главным способом сохранить славянскую веру в сильном государстве считает изменение принципа наследования. Два года общаясь с власть имущими славянами, Сергей не мог не заметить их странную ограниченность, когда дело касалось наследования. Все собеседники понимали, что феодальная раздробленность, произошедшая на Руси после смерти Ярослава Киевского, гибельна для страны, почти сразу распавшейся на удельные княжества. Все соглашались, что единственная возможность сохранения любого княжества или хозяйства суть единая сильная власть. Как говорится, две хозяйки на одной кухне не уживутся. Никто с этим не спорил, пока дело не касалось его самого и его детей-наследников.

– Как я могу оставить младшего сына без наследства, без доли в моём уделе? – едва не кричал на капитана Ярослав. – Что скажут мои бояре и дружинники? Меня вся родня опозорит, да и родную кровь нельзя бросить без удела. Ты хочешь, чтобы мои младшие дети в нищете жили, меня проклиная? Как только язык повернулся такое непотребство высказать, как ты мог предложить такое?

Много раз пытался изменить губительную привычку раздавать всем сёстрам по серьгам, а всем детям по уделам, Лосев, разговаривая с князем, Судиславом, Бранко и старостами общин. Именно в этом направлении он наткнулся на глухую стену непонимания, родительская любовь славян стояла камнем преткновения перед любыми разумными аргументами и доводами. Сейчас он предпринял последнюю, самую решительную попытку повлиять на Ярослава, поскольку бездетный Судислав в целом начал склоняться к предложению сыщика о единонаследии.

– Что надумал, князь, по единонаследию? – присел рядом с Ярославом у костра в темноте Лосев. – Сейчас самое время менять Покон[2]2
  Закон по-славянски.


[Закрыть]. Новая земля, новая страна, новые традиции, если их не создашь ты, твои правнуки могут не появиться, уже внуки перережут друг друга, а соседи легко захватят страну. Сам видишь, какие нурманы цепкие, они своих внуков воспитают правильно, не забывай, что мне ведомо будущее. Даже если мы его изменим для славян и Англии, другие страны легко захватят уделы твоих детей и внуков, там зевать не станут.

– Не знаю, капитан, не знаю, – мрачно вперился взглядом князь в языки пламени, разгонявшими темноту первой ночи на острове, – умом я понимаю твою правоту, но как подумаю, что младший мой останется без удела и будет проклинать меня, так сердце сжимается. Ты меня не поймёшь, я сам с детства в бегах, кабы не Брыль да покойные волхвы, не быть мне князем. Своим детям подобной судьбы не желаю.

– Тут вот какое дело, – сыщик выхватил из костра печёную картошку, двести мешков её переселенцы взяли с собой по настоянию Сергея, но выдавали для питания лишь князю, даже Судислав отказался, – королевство Англия, что мы хотим завоевать, занимает едва ли половину Оловянного острова. Пока твои дети растут, как и дети твоих дружинников, мы вполне сможем захватить для королевства остаток острова. А что касаемо единонаследия, через несколько лет я собираюсь отправиться дальше, в те края, о которых рассказывал, где много пустующих богатых земель. Всех младших сыновей и дочерей, не нашедших себе вовремя мужа, возьму с собой. Там земли и работы хватит на всех, хоть на тысячу удельных княжеств. Думай, князь, решай.

Уже за полночь привели первых местных жителей, действительно оказавшихся нурманами. После длительного допроса, да ещё через переводчика, сыщик с князем еле уразумели, что высадились в пограничной области, между скоттами и саксами. Скотты владели землями далеко на севере, а саксы, соответственно, на юге, всего в полудне пути. Ярослав вопросительно взглянул на недоумевающего капитана. Пленники ни о каких англах и нормандцах, как и Вильгельме, явно не слышали. Лосев задумался, перебирая в памяти немногие сведения о племенах, населявших Англию. Британцы были, иначе откуда название Британии, англы были, это наверняка. Вильгельм Завоеватель был нормандским герцогом, в древности вроде ещё римляне высаживались. Но саксы откуда? Саксы по определению должны в Саксонии жить, как греки в Греции, а франки во Франции.

Со словами, мол, утро вечера мудренее, капитан распрощался с князем и отправился спать в палатку к молодой жене. Шторм затихал, зарядил мелкий нудный дождик, настраивая на крепкий здоровый сон на свежем воздухе, любимая с детства погода. А как уснёшь, если рядом любимая женщина? Оторваться друг от друга молодожёны смогли уже засветло, надеясь урвать пару часов сна, и, уже засыпая, Сергею вспомнились рассуждения шута из «Айвенго», на каком языке называют свинью, что пасётся, и свинью, что жареная на столе лежит. Как этих свиней звали, он не вспомнил, но в тексте определённо упоминались англы и саксы. Вывод – переселенцы приплыли по адресу, всё нормально, пора двигаться к югу. Это воспоминание успокоило сыщика, дав с чистой совестью провалиться в короткий крепкий сон.

Едва Сергей заверил князя и волхва, что всё правильно, это именно то место, куда все плыли, надо двигаться на юг, огромная флотилия отплыла на всех парусах в сторону полуденного солнца. В течение дня лодки держались вдали от берега, выбираясь на берег лишь к вечеру. На четвёртый день плаванья вдоль побережья Оловянного острова, как называли славяне Британию, местные жители сообщили, что до главного города королевства, Лондона, два дня пути на коне. Такое расстояние вполне устраивало переселенцев, измученных почти двумя месяцами пребывания в лодках, особенно страдали пятеро буртасов, умудрившихся сохранить своих коней за долгое плаванье. Впервые из лодок и лодей выгружали не только шатры и продукты, но и всё оружие с припасами.

Буртасы, ушкуйники и нурманы отправились по окрестным селениям за повозками и гужевым транспортом для перевозки снаряжения и пушек. Нурманам Ярослав выдал часть доспехов и разрешил заняться любимым делом – грабежом, но без усердия в истреблении местных жителей. Об отношении к будущим подданным славяне и нурманы условились давно и накрепко, никакого насилия против горожан и селян, если у них пустые руки. Возьмут оружие, другое дело, своя рубашка, как говорится, ближе к телу. За два дня подготовки к походу на Лондон разведчики пригнали две сотни телег и тележек, заполненных различным барахлом. Лошадей, ослов и быков, способных к перевозкам, собрали меньше сотни голов. Славяне удивлялись, но факт остаётся фактом, большую часть тележек и даже телег перевозили сами люди, саксы и англы, как уже разобрались переселенцы. Дикие люди, одним словом.

На третий день сборная армия двинулась в путь на юго-запад, по дороге на Лондон. И сразу, буквально через два часа пути передовой отряд буртасов, добывших себе два десятка годных под седло коней, наткнулся на препятствие. Им оказался отряд до полутысячи ополченцев, вооружённых едва ли не дубинами, во главе с полусотней конных воинов, по виду дружинников. Славяне издалека разглядели среди вражеского войска несколько десятков лучников и не стали приближаться, остановившись на расстоянии в сотню метров. Караван постепенно собирался возле этой невидимой линии, пока все подводы с пушками не выстроились тесным рядом в полсотни стволов. По заранее обговорённой схеме князь отправил большую часть нурманов и конных буртасов в обход, прямо через холмы, поросшие мелким кустарником, всё же скрывавшим передвижение четырёх сотен воинов. Потому и так неспешно собирался караван на виду местных жителей.

Чтобы дать время нурманам пробраться в тыл противника, князь выслал двух человек для переговоров с ветками деревьев в руках, но те были обстреляны из луков, едва вышли за линию сосредоточения. Спустя час славяне прикрыли десяток повозок с пушками деревянными щитами и стали подвигать их в стороны врага. За ними, под прикрытием передвижных щитов на повозках, которые сами же толкали вверх по небольшому склону, двинулась сотня ушкуйников и столько же стрелков. Осыпаемые густым дождём стрел, передвижные щиты остановились в полусотне метров от передовых воинов врага, где пушки сняли с повозок и быстро укрепили на станках, прикрываясь щитами. К этому времени лучники убедились, что стрельба не даёт результата, и стали бить из луков навесом, ранив нескольких славян.

Заметив это, князь протрубил в рог начало атаки, после чего оставшиеся повозки бодро двинулись на врага. Выдвинутые вперёд пушки отреагировали нестройным залпом, густо осыпав картечью передовых воинов врага, уложили на землю практически всю первую линию и большую часть второй. Конечно, погибли или получили серьёзные ранения немногие, но контужены или просто упали от неожиданного удара почти все, кто стоял в первых рядах. Не меньше сотни человек, в большинстве своём ополченцы. После залпа орудий вступила в бой полусотня снайперов Ёжика, расстреливая с удобного расстояния всех командиров и опытных воинов, пытавшихся остановить паническое бегство ополченцев, непонятно чего испугавшихся больше, звука выстрела или его результата. За считанные секунды пушкари перезарядили орудия и повторили свой нестройный залп, окончательно решив исход краткого сражения. Противник дружно бросился назад, бросая немудрёное оружие, цепы и рогатины, дубины и топоры на длинных топорищах.

Как их останавливали нурманы, славяне не видели, хватило хлопот с оставшимися на поле боя англами и саксами. Убитых оказалось меньше тридцати, в основном они были застрелены снайперами. Раненых картечью набралось за восемь десятков, остальные были контужены или просто напуганы. Местный барон, его указали пленники, стал первым нормандцем, что встретился славянам на Оловянном острове, к сожалению покойным. Зато выжили два десятка его дружинников, тоже одни нормандцы, их речь неплохо понимали нурманы. Дружинники подтвердили предположения Сергея, переселенцев действительно встретил владелец здешней округи. Они же подробно нарисовали несколько дорог, ведущих на Лондон. Сделали это, правда, лишь после обещания сохранить жизнь в обмен на сведения об удобном пути в столицу королевства.

Потери самих славян составили два стрелка, истекших кровью от ранений в спину стрелами, ещё два десятка получили ранения, опять в спину, навесным огнём из луков. Нурманы, остановившие и пленившие три сотни беглецов с поля боя, не получили серьёзных ранений. Князь не находил себе места от радости первой серьёзной победы на Оловянном острове. Бранко и Брылю стоило трудов немного охладить его восторг упоминанием о предстоящих штурмах замков и городов, главное, о встрече с войском короля. Там только дружинников будет как минимум тысяча, не считая ополченцев-лучников. Однако удержать князя от пира они не смогли, до утра из его шатра раздавались громкие голоса и песни Ярослава, атамана ушкуйников и вождей нурманов. Северяне с удовольствием присоединились к пиршеству, проявив незаурядные способности и железное здоровье. Утром после бессонной ночи за пиршественным столом все вожди нурманов твёрдо стояли на ногах, направляясь поднимать своих воинов в поход на Лондон.

К удивлению Сергея, весь день пути ожидавшего нападения из засады или встречи с очередным бароном, ни единой попытки сопротивления славянское войско не встретило. Даже пленные, четыре с лишним сотни ополченцев, равнодушно шагали за своими победителями, конвоируемые буртасами. Те набрали коней для всей полусотни, совмещали разведку с охраной пленников. Нурманы организовали целый обоз из двадцати телег с награбленным имуществом и трофеями, в него впрягли наиболее сильных и выносливых пленников. Сергей накануне довольно долго с переводчиком опрашивал пленников, выискивая среди них лекарей, кузнецов, чеканщиков и ювелиров. Довольно скоро он убедился, что люди этих профессий даже в средние века не попадали в армию. Пришлось ограничиться просто грамотными, независимо от профессии. Но даже при таком подходе удалось выявить всего четырнадцать человек, двое оказались писарями, попавшими в немилость барону. А сразу четверо неожиданно моряками с торговых судов, неплохо разбиравшимися в парусах и конструкциях судов. Этих умельцев Сергей передал своему шурину, отправив под конвоем на берег моря.

Все лодьи и парусники с небольшим отрядом из сотни стрелков остались ждать известий в захваченном баронстве. К ним отправили всех раненых стрелков и полсотни пленников для тяжёлых работ по обустройству лагеря. Остальные восемь грамотных пленников были, как и следовало ожидать, управителями барона из окрестных селений, набиравшими ополчение и командовавшими своими односельчанами. К удивлению Лосева, один из них, по имени Робин, довольно сносно говорил по-славянски, по крайней мере, было понятно без переводчика. Так вот, Робин рассказал, что в трёх селениях баронства проживают славяне, приплывшие на Оловянный остров двести лет назад. Когда Сергей не поверил таким новостям, Робин выбрал из толпы пленников сорок восемь односельчан, все они были славянами или их потомками.

Такому сюрпризу удивились все переселенцы, включая князя. Лишь Судислав невозмутимо кивал головой, подтверждая, что на Оловянные острова часто перебирались славяне, ещё триста лет назад, как записано в книгах. Ярослав сразу освободил пленных славян, пообещал им вольности в случае захвата власти в королевстве. Часть местных славян забрали к себе волхвы, остальные прибились к пушкарям под командованием Глузда. Добродушный здоровяк принял единоплеменников словно дальних родичей, распределил в помощь пушкарям, первым делом накормив. Остальные пленники весь день голодали, только к вечеру им выдали немного реквизированной в соседних селениях сушёной рыбы и сыра. Местные славяне охотно делились с неожиданными родичами знаниями о королевстве, о земле и урожаях, о нравах баронов и графов, о саксах и англах. Некоторые оказались христианами, с детским простодушием показывали нательные крестики, равнодушно соглашались поменять веру на дедовский Покон.

Сергей вечером усадил у своего костра Робина, выспрашивая того о промышленных центрах королевства, о добыче руды и кузницах, о том, где в Лондоне можно найти ртуть и медь, запасы свинца и железа. К нему присоединились Вуйко и Свист, привычно интересуясь запасами продуктов и товаров, где богатые купцы держат свои склады и как добираться до мастерских. Робин оказался шустрым малым, не жалевшим о покойном бароне, жестоком нормандце, оставившем в замке десять человек воинов и челядь охранять молодую жену с двумя малолетними детьми. Однако с некоторой опаской он поинтересовался у Сергея судьбой семьи барона, получив успокаивающий, но неопределённый ответ. В принципе, Ярослав не был сторонником излишней жестокости, но, как известно, власть меняет людей. Однако в поддержке князем местных славян сомнений у сыщика не оставалось, тут он был уверен в полной поддержке Судислава и других волхвов. Да и князь не промах, опора среди местных жителей любому правителю нужна, особенно единоплеменников.

С расстоянием нурманы немного ошиблись, даже к вечеру второго дня славяне до Лондона не добрались, видимо сказался обоз, заметно снизивший скорость передвижения войска. За три дня на Оловянном острове дождь прекращался лишь на ночь, каждое утро заступая на работу с упорством настоящего трудоголика. Извилистая дорога, и без того не асфальтированная, а грунтовая, в лучших традициях советской провинции, после прохождения нескольких сотен воинов и почти сотни телег превратилась в настоящее болото. К счастью, за обочиной не стояла сплошная тайга, как в Прикамье, а тянулись луга и посевы, перемежаемые полупрозрачными рощицами, более похожими на городские парки. Переселенцы удивлялись не только редким лесам, но и полному отсутствию хвойных деревьев, такой непривычной для Приуралья картине. Без сосен и елей, можжевельников и лиственниц лес славянам казался пустым и голым, несмотря на середину лета и густые заросли кустарника.

Однако в этих смешных лесах оказалось немало дичи, не только пернатой, мимо каравана часто проскальзывали стайки косуль и благородных оленей, бесцеремонно и бесстрашно бродили кабаны, отгоняя поросят подальше от дороги с людьми.

– Чего у вас зверьё такое непуганое? – не выдерживали славяне такой наглости дичи, обращаясь к Робину. – В наших краях звери осторожнее.

– Так законы у нас такие, за охоту в лесу сразу вешают, – невесело усмехнулся управляющий покойного барона, – даже не за охоту, а за оружие в руках, если увидят.

– Как вешают? – искренне удивились переселенцы. – За что?

– За шею, – мрачно комментировал аборигена Лосев, – охота в королевстве всем, кроме короля и баронов, запрещена, хоть с голоду подыхать будешь.

Королевское войско встретило славян возле самого Лондона, в виду городских стен, выстроившись на широком ржаном поле. При виде внушительной линии всадников, довольно серьёзно вооружённых, Сергей машинально обернулся назад, не обошли бы сзади, тогда полный каюк настанет. На всякий случай попросил у Глузда пять пушек, чтобы прикрыть стрелков с тыла, установил их на небольшом холме, с возможностью разворота на оба вероятных направления ударов. Не верил капитан английским джентльменам и очень сомневался, что король выстроил свои войска для честного удара грудь в грудь, как писали древнерусские летописи о подобных битвах между князьями. Переселенцы с помощью местных родичей выстраивали повозки с пушками, накрывали их щитами, в ожидании команды к наступлению.

Лосев подошёл к князю, стоявшему в окружении воевод на холме, прислушался к обсуждению предстоящего сражения. Судя по репликам воевод, особых изобретений никто не совершил, полагаясь на испытанную три дня назад схему. Вмешиваться в ход планирования сыщик не собирался, на людях он избегал показывать своё право совета и дозволенную близость к руководству. Как говорится, поближе к кухне и подальше от начальства. Жаль тех ребят, что погибнут, если конница начнёт атаку, не дав укрепиться пушкарям. И, судя по всему, так и будет, если не вмешаться вовремя.

– Дозволь, княже, попросить о милости перед боем, – низко, непривычно для себя, поклонился Сергей Ярославу, – разреши вместе с моими ребятами в бой идти, лучшей милости не прошу.

В свою просьбу сыщик вложил сразу несколько моментов, в присутствии бояр и воевод князь не откажет ему в просьбе принять участие в бою. Но если он не дурак, подстрахуется, отправив с Сергеем для его защиты не менее полусотни нурманов, а их и хотел попросить Лосев для защиты своих пушкарей. Лишь викинги и ушкуйники смогут выдержать натиск рыцарской конницы в случае неожиданной атаки и дать возможность пушкарям подготовиться к выстрелу. Потому и собирался капитан стать вместе со своими ребятами, что иного выхода не было. В рядах готовой для атаки рыцарской конницы он насчитал не меньше двухсот всадников, выдержать их удар практически невозможно, если не выстроить препятствие между стрелками и всадниками. К этому и стал готовить своих парней капитан, благо ни один командир не пытался помешать ему.

Ребята быстро сгрузили пушки и поклажу с двадцати повозок, срубили и накидали в них ветки и жерди, нарубленные в ближайшей роще. Затем все стрелки надели трофейные доспехи, повесили на спину щиты и спрятали между ветками свои ружья. Сами парни впряглись в повозки, выстраивая их между пушкарями. Потянулись долгие минуты ожидания, прежде чем прозвучал княжеский рог, и два десятка орудийных повозок неспешно потянулись навстречу линии рыцарской конницы. Не успели они пройти двадцать метров, как вторым рядом их стали догонять столько же телег, груженных ветками и жердями, они шли быстрее, обгоняя пушкарей. Примерно на полпути до линии вражеской конницы, вторая линия повозок проскользнула вперёд, продолжая движение на корпус впереди пушкарей. В этот момент лучники противника принялись за стрельбу, осыпая смертоносным дождём авангард славянского войска.

Капитан ждал именно этой минуты для развёртывания заграждений, прикрываясь щитом, он выкрикнул команды, помогая разворачивать передовую тележку, что толкал вместе с десятком ушкуйников. Вслед за ними стали разворачивать остальные телеги, заполненные хворостом и жердями, стрелки и ушкуйники выдвинули жерди и ветки в стороны от телег, сооружая примитивные заграждения от конницы. Несомненно, эта преграда будет сметена в первые же секунды атаки рыцарской конницы, но даже им придётся пробираться к пушкарям не сплошным фронтом, а в узкие промежутки между расставленными телегами с хворостом. После установки преграды вятичи со стрелками вернулись под защиту больших пушечных щитов второго ряда телег. Там пушкари споро снимали орудия с повозок и устанавливали на лафеты, нацеливая в свободные проходы временного заграждения. Английское войско продолжало осыпать славян стрелами, не предпринимая никаких попыток атаки.

Тянулись напряжённые минуты ожидания, перемежаемые вскриками боли и обиды от всё учащавшихся попаданий стрелами. После очередного стона Сергей не выдержал и скомандовал залп из всех орудий, привычно открывая рот, чтобы не оглохнуть. Особого эффекта картечь на таком расстоянии не дала, но заставила коней передовой линии рыцарей взбеситься. Судя по выкрикам, получили ранения и воины противника, славяне заметили десятка два упавших. Пока королевские войска успокаивали коней, Лосев приказал зарядить пушки ядрами, несколько десятков таких зарядов на случай разбивания городских и замковых ворот в запасе имелись.

– Не получилось картечью, попробуем ядрами, – пробормотал он про себя, давая отмашку к залпу, – нас стрелами не закидаете, Робин Гуды хреновы, не французы какие.

На этот раз эффект от выстрелов получился достаточный, чтобы вывести противника из себя. Два десятка свинцовых ядер врезались в плотные ряды рыцарской конницы, убив и покалечив не меньше пятнадцати воинов. Не успели рыцари восстановить порядок, как новая порция свинцовых болванок угодила в нестройные шеренги королевского войска, найдя себе другие жертвы. Тут любому рыцарю стало ясно, что их просто расстреливают, не оставляя шансов заслониться щитами, из двух вариантов – отступить или немедленно атаковать – гордые нормандцы выбрали именно тот, на который и рассчитывал Лосев. Не ожидая общей команды, отдельными группами всадники устремились в атаку, с вполне очевидной целью – раздавить хлипкие два десятка телег. Наступила долгожданная атака, с усердием провоцируемая Лосевым, в которую втягивались всё новые и новые королевские воины. Сорвавшись с места, воины третьего и более глубоких рядов нормандской конницы не видели ничего впереди, а шум множества копыт и бряцанье сотен доспехов заглушило любую возможность организованного руководства войсками. Нормандцы втягивались в примитивную мясорубку, где воинский опыт и численный перевес гарантировали им победу.

Так, без сомненья, думали королевские воины, продвигаясь вниз по склону, навстречу чужакам, бросившим вызов королевству. Многие успели рассмотреть врагов, оценить их количество и не сомневались в лёгкой победе. Воины спешили добраться до врагов, чтобы урвать свою долю трофеев, зря, что ли, они два дня добирались в Лондон. Возвращаться домой без трофеев обидно, вот и рвались вперёд все восемь тысяч воинов, не сомневавшихся в быстрой победе. Стволы орудий, открывших беглый огонь картечью, стали быстро нагреваться, Сергей дал отмашку пушкарям подвозить новые орудия. Лучники противника прекратили стрельбу, увлечённые вперёд потоком воинов, тоже стремились сблизиться с врагом, явно не бескорыстно. Сразу все шестьдесят повозок с пушками и снарядами рванули на помощь лихорадочно отстреливавшимся выселковцам. За ними не удержали строй нурманы, уже видевшие результаты подобных столкновений и не сомневавшиеся в победе переселенцев.

Беглый огонь из передовой двадцатки пушек укладывал на землю всё больше приближавшихся рыцарей, тела убитых и бьющиеся раненые лошади заметно снизили скорость сближения врагов. Немногочисленных нормандцев, прорвавшихся к передовой линии славян, расстреливали из ружей. Пришлось вступить в бой сотне ушкуйников, приданных князем для прикрытия пушкарей, по просьбе Сергея. Глядя на их слаженные действия, Лосев залюбовался работой профессионалов. Вятичи сбили плотный строй, прикрытый щитами, о них разбивались немногочисленные королевские воины, сумевшие пробиться сквозь смертельный свинцовый град. Щиты воинов не давали возможности врагам пробить оборону, зато одновременная атака сразу двух или трёх ушкуйников из-за линии щитов не оставляла шансов противнику устоять.

Не прошло и пары минут шумной неразберихи возле линии обороны переселенцев, как подоспели сорок пушек и четыре сотни викингов. За ними продвигались немного запоздавшие сотни стрелков, их сразу перехватил капитан, отправив на фланги. Стрельба через головы пушкарей и нурманов означала бесполезную трату патронов. Помощь подоспела как раз к моменту, когда раскалившиеся стволы двадцати передовых орудий вынудили прекратить стрельбу из них. Пробиравшиеся прямо через трупы своих соратников королевские воины не успели заметить момента, дававшего им призрачную надежду на победу. Мощный залп сразу сорока пушек услышали все, кто шёл за ними. А выкошенные с расстояния тридцати метров сотни воинов буквально открыли глаза бежавших за ними ополченцев. Неожиданно для себя собранное впопыхах ополчение поняло, что рыцарей и дружинников впереди не осталось. Лавочники и кузнецы, конюхи и селяне, собиравшиеся пограбить кучку очередных беглецов с континента, почувствовали, что грабить будут не они. Более того, они физически ощутили остриё вражеской секиры на своей шее.

Первые ряды дружно стали бросать оружие, падая на колени, они понимали, что убежать не успеют, задние ряды продолжали напирать вперёд. Пока до тех дошёл факт поражения, не меньше двух тысяч ополченцев успели бросить оружие и опуститься на колени. Часть ополченцев посмышлёнее бросились наутёк, расставаясь с тяжёлым оружием. Как-то неожиданно прекратился огонь пушек, после циничного расстрела из ружей трёх групп нормандцев, не прекративших сопротивление, оставшиеся в живых немногочисленные профессионалы приняли решение о сдаче в плен.

Убедившись, что всем раненым пушкарям оказывают помощь, Сергей, в сопровождении местных славян и Робина, отправился к толпам пленников, что собирали привычные к таким делам нурманы. Снова начался отбор мастеров и ремесленников, заранее обговорённый с князем. Плотники, корабелы, кузнецы, ювелиры и чеканщики, красильщики и лекари, отозвавшиеся на вопросы Робина и его помощников, отводились в сторону пушкарей. Окончательное решение по своим пленникам Лосев собирался принять позднее, когда прекратятся боевые действия. Нурманы, ушкуйники и дружинники хозяйственного Бранко бодро раздевали трупы рыцарей, собирая трофеи. Они и обнаружили тело короля Вильгельма, в окружении группы рыцарей, трём из них удалось выжить. Позднее выжившее окружение короля рассказало, что смертельным оказался залп подоспевших сорока орудий. К этому времени стоявшие впереди короля воины успели продвинуться вперёд, оставив его величество без живого щита. А окованные серебром доски деревянного щита, удерживаемого перед Вильгельмом оруженосцами, картечь разнесла вдребезги, как и самого короля. Опознать то, что осталось от его величества, удалось по золочёному шлему и пробитой кирасе.