Текст книги "Случайный многоженец ч.3"
Автор книги: Виктор Зайцев
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
– Ему их ика принесла, – закричали любопытные малыши, – мы сами видели, сами.
Девушки занялись привычным приготовлением шурпы из остатков мяса лося, которого загнали вчера человек с барсом. Даже малыш радостно бегал, свежий ветер сносил гнус и дал возможность вздохнуть свободно. Человек разделал рыбу и повесил коптиться, сам собрался в лиственничный бор неподалёку. Не успела свариться шурпа, он вернулся с мешком грибов, которые сел чистить.
– Ты будешь их есть, – спросили малыши, – потом будешь камлать и прыгать, будешь видеть духов?
– Нет, что вы, я не шаман, просто люблю грибы, а вы разве грибы не едите?
Действительно, после того, как грибы были почищены, человек сварил их в маленьком котелке и с явным удовольствием съел. Детям он грибов не дал, а взрослым разрешил попробовать, Хорг съела несколько кусочков, ожидая появления духов наяву, закрыла глаза. Но, никаких духов и видений эти грибы не принесли.
– Твои грибы неправильные, они не вызывают духов, – решилась напомнить она мужчине, вдруг он забыл что-либо добавить к грибам, или заклинание прочитать, – ты что-то забыл?
– Ничего я не забыл, – весело ответил уралец, – я ем грибы для сытости, а не для встреч с духами.
Впервые за почти две недели бегства хурги спали ночью на твёрдой земле, да под навесами из веток. Следующий день уралец провёл на берегу, даже не пытаясь продолжить путь, это не давало покоя беглянкам, а вдова после полудня решила поинтересоваться, когда все поплывут дальше.
– Завтра, всё завтра, – отмахнулся человек, раньше не выглядевший таким беззаботным, – завтра до нас доберутся мои друзья, мы пересядем к ним в лодку и поплывём быстро и удобно.
– Почему ты так думаешь, – поразилась женщина, – ты умеешь видеть будущее?
– Нет, я умею говорить с животными, о приближении моих друзей сообщила ика, сплававшая вниз по течению реки.
Действительно, решившая посмотреть будущее Хорг, увидела прибывающую с низовьев реки большую лодку, с которой Белову радостно махали руками его сородичи.
Так наутро и случилось.
Глава пятая.
– Да, – вспоминал своё путешествие к верховьям Иртыша Белов, – просто каникулы Бонифация получились. Совсем, как в детстве, когда мы сплавлялись по рекам несколько дней, никуда не торопясь, лето длинное, погода отличная, рыба клюёт, времена спокойные.
Они завтракали на балконе третьего этажа с Поповым, в доме старейшины, естественно. День назад подполковник вернулся из путешествия, устроил беглянок на проживание, под плотным контролем учеников Сили. Новости Уральска оказались спокойными, варяжско-новгородское войско, не добравшись до волоков, остановилось и потеряло две недели, пока вожди племён и родов выбирали командиров и согласовывали долю в грабеже. Теперь оно неспешно плыло по матушке-Волге, занимаясь грабежом окрестных родов и племён, что не успели спрятаться. Явно, всё награбленное надеялись легко реализовать в Булгарии.
Уральцы давно подготовились к встрече с неприятелем, главной задачей оставалось сохранение тайны. Где подготовлены ловушки, какие войска и где находится, сколько пушек и пароходов на границе и прочее. Поэтому уже три дня из пределов уральских не выпускались купцы, многие из которых и сами не желали попадаться в руки новгородско-варяжской вольнице. В соседних с Булгарией лесах почти три десятка дружинников с овчарками устроили настоящую пограничную стражу, не хуже Карацупы с Джульбарсом перекрыли движение в любую сторону. Одни они, может, не справились бы, но суларцы и обитатели соседних селений за последние годы получили неплохую возможность сравнить образ жизни и благосостояние с тем, что было прежде. Всё приграничное население поддержало карантин, принимая сторону уральцев. Собственно, даже не от особой любви к ним, сколько из разумного опасения попасть в руки варягам и нурманам. То, что новгородцы и булгары нападут в ближайшее время, не осталось тайной, да, уральцы и не скрывали этого.
Приграничье, в большинстве своём, не желало возвращения в состав булгарского царства. По оперативным данным, были контрабандисты и просто любители предавать всех, но за ними, как раз, присматривали достаточно жёстко. За три дня вынужденной блокады уже пятерых нарушителей задержали и привезли в поруб Сулара, где те будут сидеть до начала боевых действий. Возмущений, на удивление Белова, не было. Он за проведённые в этом мире годы всё не мог отвыкнуть, от опасений нарушить права человека, в псевдодемократическом понимании российских властей. Даже сейчас, обладая в пределах уральских практически неограниченной властью, ждал бунтов или других подвохов, предпочитая действовать с возможной мягкостью.
Те же попытки перейти границу с Булгарией начали пресекать строго после объявления о запрете перехода рубежей во всех уральских селениях, поэтому нарушители винили в основном себя, да просили не говорить старостам рода, резонно опасаясь их гнева. За прошедшие годы удалось вырвать из беспрекословного подчинение роду только молодёжь, воспитываемую в Уральске. Те, кто продолжал жить в родных селениях, старосты рода боялись несравнимо больше, чем того же Белова. Как говорится, до бога высоко, до царя далеко, а старший мужчина в роду рядом. Что характерно, он не обязательно был мужчиной, многие роды, славянские и угорские, считали старостами женщин, не всегда самых старых. Те, правили, пожалуй, жёстче, нежели мужчины, да и слушали их лучше.
С одной стороны, управлять селениями, беспрекословно выполняющими волю старейшин, подполковнику было легко. Убедить старейшину или просто принудить к чему-либо, подкупить, наконец, проще всего. Тем более, что в Уральске и других городах в обязательном порядке несли службу их дети и племянники, большинство в дружине, некоторые в мастерских. С другой стороны, именно эта сила родового послушания, не давала притока людей в Уральск. Кроме первоначального набора подростков, обязательного для любого селения, входившего в состав уральцев, другая молодёжь родовые селения покидала крайне редко. Общий приток добровольцев в города из уральских селений не превышал полусотни человек за год. Причём, не обязательно молодых парней и девушек, определённую часть из них составляли изгои, не ужившиеся в роду, как правило, сильные взрослые парни и девушки, с определённым норовом, которым не давали согласия на брак или иными конфликтами с родичами. И это при численности всех уральцев, с зауральскими и южными племенами, свыше пятидесяти тысяч, по самым скромным прикидкам. Но, лишь около пяти тысяч из них проживали в уральских городах, остальные оставались лесными жителями, в прямом смысле слова. Селения аборигенов были немногочисленны и раскиданы на огромной территории, не ближе дневного перехода друг от друга, чтобы не мешать охоте. Посевы зерновых и посадки картофеля оставались редкими исключениями, характерными для славянских селений. Угры в массе своей оставались охотниками и рыбаками, особенно северные роды, посадки картофеля и овощей воспринимавшие, как добавки к мясным блюдам.
Быстро растущая промышленность требовала ежегодного притока не менее пары сотен рабочих в мастерские. Насильно забирать людей из уральских уже селений Белов не желал, не забывая, что раствориться в лесах легко десяткам родов. Если в семнадцатом и восемнадцатом веках целые деревни староверов уходили в уральскую и сибирскую тайгу аж из центральной России за сотни и тысячи вёрст, то немногочисленным родам угров-лесовиков сделать это гораздо проще. Им далеко ходить не надо, откочевать на сотню вёрст за Каму и всё, уральцы даже искать не будут, физически не смогут.
– Что задумался, Михалыч? – прервал размышления подполковника Попов, единственных, кто знал имя-отчество сыщика в этом мире и обращавшийся к нему так наедине, – ты мне вот, что скажи, у нас царство или княжество?
– Может, республику сделаем, – не удивился сыщик вопросу, сам часто к нему возвращался, – какие, к чёрту, князья и цари в эпоху электричества и дизелей?
– Что угодно, только не республику, демократии мне хватило по уши, – занервничал Фёдор Васильевич, задетый за живое, – чтобы на тысячу лет раньше старого мира уральцы обленились, спились и скурвились. Побойся бога, наших правнуков татаро-монголы голыми руками возьмут, просто подкупят, а потом вырежут! Стоит ли всё начинать, если Чингисхан на пароходе Америку откроет? Для кого мы работаем, если не для наших потомков?
Год назад Попов женился и со дня на день ждал появления наследника, его мысли о будущем уральцев проявлялись не первый раз. Он внимательно всю историческую литературу в запасниках Алексея, от романов Яна до исследований Носовского, часто обсуждал эти книги и реальность с сыщиком. Как многие простые русские люди, он неоправданно верил печатному слову, не делая различий между вымыслами литераторов, предположениями историков и действительностью. Долгие месяцы разговоров на эту тему и примеры окружавшей реальности с трудом подвинули бывшего тракториста к некоторой критике в оценке прочитанных книг. Мысль Белова ускорить развитие техники для защиты славян и угров он, безусловно, поддерживал. Но, считал необходимым создание великой Русской империи, как минимум, в границах начала девятнадцатого века, от Польши и Финляндии, до Аляски и Калифорнии.
Пока сыщик не торопился его разубеждать, надеясь на изменение позиций, но, к советам земляка неизменно прислушивался, понимай необходимость критического взгляда на свою работу.
– Что тогда, Уральское царство или княжество? – взглянул он на Попова, явно решившего высказать не только свои мысли, старейшина уральцев догадывался, чьи предложения это могли быть. Другое дело, что Фёдор Васильевич, как и уральские командиры, насмотревшиеся на князей и бояр Булгарского царства, не хотели поддерживать боярские замашки средневековых феодалов. Выросшие в демократичном, полусемейном обществе, устроенном Беловым, парни, скорее всего, не желали ничего менять в структуре уральского общества, разве, что внешнее оформление. Однако, разговоры о неопределённом статусе уральского общества уже шли, некоторые командиры и торговцы просили подполковника назваться князем, царём или каганом. Мол, для поднятия авторитета в чужих землях, лучше называться подданными царя или кагана. Сам уральский старейшина откладывал решение о статусе уральцев до захвата Булгарии.
– Конечно, царь, – убеждённо начал Попов, солидно подготовивший свои предложения, – иначе, как ты дворянство будешь жаловать? Командирам своим дашь каких-нибудь графов и баронов, а дружинникам после успешной войны – дворянство. На фоне бояр булгарских неплохо будут смотреться.
– Так им же надо вместе с дворянством землю давать, обрати внимание, с людьми, чтобы обрабатывали угодья, – заметил подполковник, – мне крепостное право на пятьсот лет раньше вводить не хочется. Ты забыл, из-за него Россия оказалась отсталой аграрной страной. Где мы с тобой мастеров найдём, если кругом крепостные будут. Да и разбегутся все, сейчас в лесах места достаточно.
– А если без земли дворянство давать, только доплату вводить за звание, как у докторов наук? – предложил бывший тракторист.
– Тогда по справедливости у булгарских бояр придётся землю отбирать, представь, сколько недовольных будет, – развёл руками сыщик, – если все бояре пойдут против нас, долго в Булгарии будем воевать, можем всех своих людей погубить. Булгар надо захватывать быстро и максимально бескровно. Тут думать надо, Васильич, думать долго и хорошо. Хотя мысли мне твои нравятся, так ребятам и скажи.
Задумчивый Попов даже не спросил, что за ребята, кивнул головой, соглашаясь, что идея не доработана. Хороший человек, талантливый даже, в своих механизмах, а по жизни, простой, как три рубля. Может, и к лучшему, интриги для уральцев в силу немногочисленности и поголовной молодости, не были характерны. Немного поднаторели в этом Силя, Кисель и несколько других оперативников, но они в Уральске практически не бывали. Кисель укреплял Самару-городок, крепость на Волге, все оперативные усилия направил на поддержание мира с казарами. Силя регулярно объезжал города и селения внутри "камской петли", опасаясь новых нападений приграничных племён.
– Фёдор Васильевич, – перевёл разговор на давно интересовавшую его тему подполковник, – как ты смотришь на строительство паровозов? Когда мы объединимся с булгарами, железные дороги придётся строить. Иначе начнутся восстания, которые мы не сможем контролировать. Железа мы выпускаем теперь достаточно для массового производства рельсов, по ним и войска сможем перевозить по всей территории за день. Сам понимаешь, выбор не большой, либо мы строим железные дороги и сохраняем небольшую армию. Либо придётся увеличивать количество войск в десятки раз, не забыл, чем кончилась гонка вооружений для России?
– Да, ты прав, от железных дорог не отвертеться, – согласился Попов, – завтра начнём с ребятами дрезину готовить, для начала. Там посмотрим.
– Беда, старейшина, – прервал разговор двух иновремян Окорок, вместе с Ойдо, подходивший к дверям дома.
– Не кричи, сейчас открою, – уралец спустился на первый этаж и отпер три засова настоящей железной двери, – проходите. Что случилось?
– Ночью кто-то убил обоих охранников в третьей сторожевой башне и украл их ружья, собака след не берёт, никто не видел злодеев, – быстро разъяснил причину тревоги Окорок, – вместе с ружьями пропали все патроны и пушка с двумя снарядами.
– Во как, – не удержался от присвиста сыщик, – как понимаю, свидетелей нет?
– Нет, – вступил в разговор Ойдо, – следы выходят на дорогу, там теряются. Ещё, залазили в пороховую мастерскую, взяли там немного сырья и готового пороха.
– Как убили охранников? – сыщик быстро одевался, прикидывая, что взять с собой.
– Одного стрелой, другого ножом, скорее всего. Мы отправили по два дружинника на дом к убитым охранникам, велели ничего не трогать.
– Правильно, ещё нужно разослать по всем дорогам и в обе стороны Камы наряды, с указанием задерживать и проверять всех, даже идущих в Уральск, подозрительных доставлять сюда. Купцы сегодня отплывают?
– Нет, никто не собирался.
– Ладно, пойдём, – Белов прихватил немного угольного порошка и кисточку, в лупе он давно не нуждался.
Сначала осмотрели трупы в третьей береговой башне, Ойдо показал обнаруженные следы кожаной обуви трёх человек. Судя по всему, убийцы трижды поднимались на башню, когда выносили похищенное оружие. Ни стрелы, ни ножа, поразивших охранников, на месте не оставили, да и следы убийц мало поддавались идентификации, не имели индивидуальных признаков. Даже размер следа мало что мог сказать, у всех была нехарактерная для этого времени длина следа двадцать семь сантиметров. Ойдо, опытный следопыт, предположил по форме отпечатка, что обувь заведомо велика и надета поверх сапог.
При осмотре следов нашли частицы перца, объяснившие, почему собаки не взяли след. А в траве около следов, выходивших на дощатый тротуар, обнаружились деревянные чётки, завалившиеся под доски тротуара. Предположение, что чётки лежат там давно, не подтвердилось, на них не было росы, как и на следах убийц. Роса нынче упала рано, за час до рассвета, что установили подробными расспросами других охранников. Убедившись в бесполезности дальнейших поисков следов, уральцы отправились в пороховые мастерские.
При виде взлома на косяке двери, на лице Белова появилась непроизвольная улыбка, наконец, появилась классическая кража со взломом. В бытность работы сыщиком он любил работать по таким кражам, где практически всегда есть вещественные доказательства в виде следов взлома, похищенных вещей, и прочих осязаемых предметов. Именно раскрытие краж нравилось ему отсутствием тупой "работы" с подозреваемым, сводившейся к многочасовому "раскалыванию", как, например, работали по убийствам и телесным повреждениям. В преступлениях против личности, где, как правило, нет иных доказательств, кроме основанных на признании преступников, нередки самооговоры и просто ошибки. Белов навсегда запомнил убийство, по которому были приняты две явки с повинной от разных людей, причём, именно приняты, а не выбиты. В маленьком городке, особенно в восьмидесятые годы, после "федорчуковской чистки", когда по всей России были посажены и уволены 80% состава уголовного розыска, а из двенадцати инспекторов уголовного розыска в Бражинске, только за 1983 год, сели на нары четверо, сыщики долгие годы боялись не то, что ударить, крикнуть на подозреваемого.
Так вот, по тому памятному убийству, где были двое подозреваемых и оба написали в разное время явки с повинной, так оно до сих пор нераскрыто. И не по причине плохой работы сыщиков, а из-за отсутствия вещественных доказательств. Убийцей мог стать только один, а признались в нём двое. Оба нормальных взрослых мужчины, и у нормальных сыщиков и прокуроров возникла естественное опасение привлечь к ответственности невиновного. Пришлось не привлекать никого. Поэтому Белов полюбил работу по кражам, там, при наличии достаточных доказательств, зачастую даже допрашивать злодея не было необходимости. И вероятность ошибки была в сотни раз меньше, чем при раскрытии убийств. Сыщик же гордился тем, что ни он, ни его друзья, никогда не фабриковали уголовные дела. Как бы ни требовали высокие начальники непременного раскрытия или высокого процента, какими бы наказаниями не грозили. Совесть подполковника, при всех его грехах, в данном случае, была чиста.
Наскоро осмотрев следы взлома на косяке, он убедился, что их можно идентифицировать и показал, как правильно выпилить часть косяка и двери. В мастерской продолжил аккуратный осмотр и нашёл то, о чём мечтал. Великолепные следы пальцев рук в двух местах – на стеклянной банке, из которой высыпали приготовленную селитру, на железном листе, покрывавшем поверхность рабочего стола. Рабочие мастерской показали, что каждый вечер протирают стол тряпками, а банку берут руками иначе. Сомнений в принадлежности следов рук преступникам не оставалось, а папиллярные линии чётко просматривались при обработке обеих следов кисточкой с угольным порошком. Этот угольный порошок несколько лет использовал Арняй при изготовлении телефонных аппаратов, в доме его хранилось предостаточно. Нет, у пасынка была своя мастерская, но, будучи холостяком, он продолжал жить вместе с семьёй, и притаскивал домой многое, частенько занимаясь и дома конструированием.
Банку со следами рук аккуратно отнесли в дом Белова вместе с выпиленными косяками, орудие взлома, к вящему удовольствию сыщика, не нашли. Следовательно, оно осталось у преступников, которых опять было трое, в такой же обуви-бахилах. На великолепный отпечаток руки, оставленный на верстаке, положили корзину, прикрывая его от опасности уничтожения. Ближайшие дни для мастерской подполковник объявил нерабочими и собирался заканчивать осмотр, когда услышал радостный возглас Окорока. Тот нашёл у порога железную подковку-набойку от сапога. Очень походило, что подковка слетела с каблука одного из воров, учитывая, что все работники мастерской такими подковками не пользовались. Набойка была оригинальной формы, что давало шансы обнаружить хозяина. У крыльца снова нашли частицы перца, отбившие собакам всё желание идти по следу.
Осмотр домов, где жили убитые охранники, продлился до позднего вечера, но ничего не дал. Версия об их соучастии в кражах не подтверждалась, к вящему удовольствию Окорока и самого Белова, всё же, сбрасывать её со счёта было рано. Вечером стали поступать отчёты поисковых нарядов, нескольких человек, задержанных с подозрительными товарами, отпустили после осмотра, а реальных задержаний не произошло. Впрочем, сыщик на это не надеялся, рассчитывая на свои силы. Обсуждали, как использовать найденные доказательства, показывать их всем подряд открыто, или работать неофициально?
Сошлись на следующем, первыми с утра начнут открыто проверять всех торговых гостей, одновременно часть дружинников, привлечённых к розыскам, с рисунками подковки, отправятся в обход по городу, высматривая возле домов недавних поселенцев следы обуви. Они же будут проверять их дома, и показывать всем рисунки набойки. Чётки же сначала покажут всем уральцам, занятым в работе с торговцами, затем самим торговцам. Собственно, о преступлениях знали все жители Уральска, наверняка, и Бражинска. Для городков с населением тысячу-другую жителей, убийство двух человек стало главной новостью. Все обдумали возможные тайники, не дома же будут хранить украденное, тем более, пушку. Наметив на утро проверку возможных мест хранения украденного, командиры разошлись.
Белов долго не мог заснуть, прикидывая вероятных преступников и места хранения краденого. Внезапно в голову пришла мысль, не слишком ли много следов? Допустим, о следах рук и трасологии в этом мире никто не знает, криминалистике сыщик никого не обучал в силу малой востребованности. Тогда главными доказательствами вины преступников становятся лишь чётки и набойка, неужели преступники ходят на убийство с чётками?
Краж в этом мире не было, а драки между подростками не воспринимались преступлениями. Убийств в Бражинске и Уральске за все годы не случалось. Это в кино для убийства нужна корысть, в жизни они происходят либо по пьянке, либо из-за семейных скандалов, причём, обычно, не на трезвую голову. Спиртное в Уральске и Бражинске, учитывая несовершеннолетие подавляющего большинства населения, не продавали. Немногочисленные вина, привозимые купцами, покупали взрослые, как правило, для знатных гостей. Поэтому пьяных скандалов не случалось, а приехавшие из разных родов подростки дрались первый год, не дольше. Становясь старше, практически все начинали заниматься как минимум одним боевым искусством – рукопашным боем, стрельбой, фехтованием, или просто бегали на лыжах и плавали. Такие занятия, в подавляющем большинстве, достаточно дисциплинируют человека и снимают юношескую агрессивность. Да и сами ребята быстро понимают, что внешний вид и рост бывают обманчивы. От иного худощавого подростка убегают взрослые силачи, что резко снижало количество задир на улицах.
Нет, были три случая, когда в Уральск попадали совсем отмороженные подростки, не понимавшие никаких уговоров. Так их отправили обратно в свои роды, как недостойных, опозоривших своих родичей. Одного из подростков родичи довели до самоубийства, остальные влачили жалкое существование полуизгоев в родной семье. А старейшины родов привели трёх подростков взамен и долго извинялись перед Беловым за позор. Эти факты знали все уральцы и постоянно озвучивали при воспитании своих детей, нет ничего хуже, чем опозорить род и родичей. После этого неуживчивость и подростковое желание беспричинно подраться резко пошли на убыль. Хотя к равным дракам один на один уральцы относились спокойно, воспринимая их своеобразными дуэлями, способом отстоять свою честь.
Большую роль в семейной жизни уральцев, особенно молодых, стали играть священники. Приезд профессионалов из Арконы много добавил к практическим навыкам официальных психологов, как их иногда называл Белов. На исповедях, посещение которых становилось обязанностью каждого уральца, священники обращали внимание именно на мир и понимание в семейной жизни. Воспитывали дерзких лесовиков, видевших зачастую унижение женщин в родной семье с детства и воспринимавших это нормой, приучали их к миру и отвыканию от рукоприкладства.
Синхронно с ними действовали учителя и тренеры, с которыми ежемесячно встречался Белов, понимая важность и силу влияния на подростков учителей. Больше десятка фактов регулярного избиения жён выявили за последние годы. К тем, кто не понимал никаких увещеваний и разговоров, отвечая на них, мол, моя семья, делаю, что хочу, пришлось применить крайние меры. Сам сыщик и тренера этих парней несколько раз избили драчунов, спокойно, без унижений, словно, на тренировке. Трём хватило четырёх раз, двое поняли после десятого случая. Остальным хватило примера избитой пятёрки, домашние драчуны стали придерживать свои кулаки. Понятно, что не всё так безмятежно, иногда и жёны избивали мужей, но, системой семейные побои не стали. А об избиениях детей даже не шло речи, подполковник сразу пригрозил, что таких родителей продаст купцам, а детей отдаст священникам, на воспитание.
Так, собственно, и исчезали понемногу основные причины преступности в Бражинске и Уральске. Поскольку краж и до Белова не случалось. Взять чужое без спроса или большой нужды считалось позором, так воспитывали своих детей все племена Прикамья. Нельзя без спроса охотиться в чужих угодьях, но, можно воспользоваться чужим зимовьем в трудную минуту жизни, а затем отблагодарить хозяина. Нельзя брать чужую лодку, оставленную в укромной заводи, каждый мог оставить в лесу любую свою вещь, от кухлянки до ножа, обозначив, что сам оставил её и вернётся. Даже найденные вещи аборигены не брали себе, а выкладывали на видное место, пусть там ждут своего хозяина. Что касается бытовой преступности в других городах, священники и учителя уже работали в них, но, перевоспитать взрослых жителей подполковник не надеялся. Там, как раз и происходили убийства, исключительно случайные, с которыми отлично справлялись старейшины.
Так вот, если убрать следы рук и взлома, остальные доказательства не совсем логичны. Кто ходит на убийства с чётками, учитывая, что в нынешних костюмах нет карманов? Если убийца сунул чётки за пояс, чего же они выпали? Почему он не услышал звук падения? Набойка тоже интересна, следы на земле от одной обуви, набойка от другой. Воры прямо в мастерской переодеваться стали? Конечно, бывало в практике Белова, когда преступники роняли на месте преступления свои паспорта и водительские удостоверения. Но, во всех подобных случаях, опять же, они были пьяны. Здесь всё сделано чётко, пьянством и не пахнет. Рассуждая, что во всех преступлениях остаются непонятные моменты, сыщик не заметил, как уснул.
За ночь ничего криминального не произошло, с раннего утра оперативники, командиры и дружинники занялись проверкой торговых гостей и вновь прибывших уральцев. Подполковник занялся работой со своими "контактами", большая часть этих людей работали исключительно на него и не были известны никому. Связь с сыщиком они не афишировали, встречаясь иногда раз в полгода. Этими "контактами" служили самые различные уральцы, от грузчиков на пристани, до девушек-лекарей, от почтенных матерей семейств с тремя детьми, до приезжих торговцев из Персии и Армении. Некоторые даже не подозревали, что сообщают Белову какие-то секреты, искренне делясь новостями и своими проблемами с хорошим дядькой, который иногда может помочь.
Информация, полученная сыщиком, не представляла интереса для непосвящённого в оперативную работу человека. К примеру, ничего криминального в том, что за лекаркой Клюквой, ухаживает второй месяц помощник ромейского купца, нет, если не знать при этом, что брат Клюквы недавно устроился в пороховую мастерскую, ту самую, что обокрали. Никакой беды не увидишь в новой подружке грузчика Булыги, если забыть, что тот доставляет в пушкарские башни снаряды и припасы, а сама подружка два года жила с Лютыней, пленным варяжским вождём. Учитывая, что Лютыня один из вдохновителей и вождей предстоящего набега на уральцев, очень интересная картина вырисовывается. Эти и другие мелкие фактики, ничего не говорящие по отдельности, вместе давали достаточно конкретное направление поисков.
После обеда, когда основные мероприятия провели, командиры дружинников и оперативников собрались у Белова. Хорошие новости пришли от торговцев, найденные у башни чётки принадлежали персидскому купцу, месяц торговавшему в Уральске, накануне он как раз просил пропустить его на родину. Хозяина подковки не отыскали, на торговых причалах таких следов никто не видел, сейчас дорабатывают с приезжими уральцами. Из других интересных новостей заслуживала внимание необычное поведение византийца в отношении к персам, проявившееся два дня назад. До этого, ромей не разговаривал с южными торговцами, подчёркивая, что Византия ведёт войну и поддерживать отношения с её врагами непатриотично. Позавчерашним вечером Константин неожиданно подошёл к персам, извинился за своё проведение и попросил разрешения их угостить в знак понимания мирных дружеских отношений.
Получив согласие, до позднего вечера ужинал в кампании персов, угощая тех за свой счёт, что для прижимистого ромея более, чем необычно. Именно помощник ромея опознал одним из первых чётки, он же добавил, что пару раз видел купца возле третьей башни по вечерам. Грузчик Булыга рассказал, его подружка видела, как ночью на лодку персов заносили тяжёлые мешки, подружка подтвердила, что возвращалась от него и на пристани заметила трёх мужчин, заносивших тяжёлую поклажу персам на корабль. Это как раз под утро, в ночь кражи из мастерской и убийства охранников.
– Брать их надо, персиян, быстрее, пока не увезли похищенное, – азартно настаивал Силя, подпрыгивая от нетерпения, за сутки раскрыть убийство, да ещё какое!
– Я ведь вам не рассказывал, что месяц с лишним назад ко мне приходил Константин, и вот с каким разговором, – Белов коротко вспомнил встречу с ромеем, – очень желает византиец заполучить наших мастеров и наше оружие, и не только оружие. Это первое, теперь второе, четыре года назад мы выдали Иву замуж за Али, перса, показывали ему ружья, стреляли из них. С тех пор он ни разу не вспоминал о ружье и патронах, посчитал их забавной игрушкой. Правильно, мы эти годы не воевали, а охотиться лучше с луками, ружьё всю дичь распугает. Если бы персы захотели получить наше оружие, Али, хоть раз бы намекнул или попросил продать, он каждый год бывает у нас.
– Не забывайте, – продолжил старейшина, – в каждом серьёзном преступлении первым делом надо смотреть, кому это выгодно. Кому выгодна кража оружия? Всем? Нет, только тем, кто сам воюет и будет против нас воевать. Тем же персам в сто раз выгоднее с нами торговать, почти половина товаров уходит к ним – зеркала, украшения, меха, кирасы, стальные инструменты и оружие. Зачем им с нами ссориться? Тем более, что ни нам с ними, ни им с нами никогда воевать не придётся, не одна тысяча вёрст между нами, и море.
– Может, его ромей и нанял? – мрачно предположил Сысой, – чтобы нас обвести вокруг пальца.
– Вот, ты вполне обоснованно считаешь, что кража оружия выгодна именно ромею, – поднял палец вертикально сыщик, – а ещё кому?
– Булгарам, новгородцам, варягам, – высказались все командиры.
– Почему про казар не слышу? – поинтересовался Белов.
– Казары тоже, или нет, – задумались командиры, прикидывая, почему казары ни разу официально не просили оружие, – так у казар уже полсотни ружей имеется! У служилых, конечно.