Текст книги "РОК или Один день Олега Русанова"

Автор книги: Виктор Серов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– И никто тебе деньги не предлагал?

– Деньги?… Ты знаешь, что-то такое было, но я расценил это как шутку. Два дня назад в одной из здешних аудиторий у меня состоялась пресс конференция. Ты помнишь об этом. Вы с Брайаном в это время были в соседней комнате. Один журналист по фамилии… Либерман, да, вспомнил, корреспондент израильской газеты Игаль Либерман задал мне несколько вопросов, связанных с оплатой труда американских ученых. Конечно же, сумму своего контракта я ему не назвал. Тогда он с ехидной улыбкой спросил, за какие деньги я согласился бы работать в другой стране. Ну, я как бы в шутку сказал, что за огромные. Тогда он назвал нереальную цифру и я, опять же, со смехом, выразил желание познакомиться с тем человеком или организацией, которые могут позволить себе такие контракты.

– И какую же сумму озвучил… журналист?

Ответ Рассела не сильно шокировал Русанова. Сумма составляла ровно половину той, которую сегодня предложил ему олигарх.

– Послушай, Джордж, ты можешь то же самое повторить этому Михаилу Семеновичу?

– Кому?

– Олигарху, который делал мне предложение. Кстати, как раз тот, кто такой возможностью, похоже, и обладает.

– Могу, конечно. Где он?

– Здесь рядом, на третьем этаже.

Как почему-то и полагал Олег, дверь в апартаменты была заперта. На стуки и крики тоже никто не реагировал, да и на всем этаже не было видно ни одной живой души. Русанов забежал в комнату, где недавно связывался по скайпу с семьей, и выглянул в окно. Черный джип на парковке отсутствовал.

Во второй части первым выступал Джордж. Русанов переводил его лекцию и в очередной раз убеждался в том, что талантливый ученый может быть и талантливым… артистом. Этот дар Рассела проявлялся тем больше, чем многочисленней была публика. Его вдохновенную речь можно было сравнить с полетом. Он извлекал из своей памяти такие слова и обороты, что Олег едва успевал подбирать аналоги в русском языке. Конечно же, он не копировал жесты и мимику друга, да и не пытался это делать, потому что со стороны это смотрелось бы уже не очень серьезно.

Однажды ему все же пришлось сделать некорректный перевод, поскольку тот упомянул один из проектов, курируемый Пентагоном. Однако некоторые представители просвещенной публики заметили неточность и настаивали на повторении первоисточника. Больше всех в этом усердствовал как раз тот самый Андрей Буров – молодой аспирант, который в первой половине дня поведал о своем оригинальном эксперименте. Русанову с трудом удалось замять инцидент. Зато в следующий раз, когда он сам представлял свои последние разработки, аспиранта остановить уже было нельзя. Хотя, в конце концов, Андрей и признал свое поражение, оба остались довольны друг другом. Когда же Русанов выразил свое восхищение молодым российским ученым, весь зал встал.

Дискуссия постепенно перетекла в ресторан, где организаторами встречи был устроен банкет по случаю завершения визита американских ученых. Олег старался не отходить от Джорджа, который сам его об этом и попросил. Буров же не отходил от Русанова. Так они и провели весь вечер. Даже в туалет ходили вместе. Однако примерно за час до окончания банкета Олегу пришлось все же оставить обоих приятелей. Один из присутствующих российских гостей подошел к нему и попросил уделить несколько минут для очень «важной», как он выразился, конфиденциальной беседы. Этого молодого человека Русанов заметил еще во время своего выступления. Тот выделялся тем, что, в отличие от остальной публики, смотрел не на лектора, а в сторону входной двери. Беседа состоялась тут же, в том же помещении, рядом с небольшим подиумом.

– Олег Константинович, я не тот, за кого вы меня, возможно, принимаете, но прошу меня выслушать и… помочь мне. А я, в свою очередь, помогу вам, – сразу же заинтриговал Русанова собеседник. – Я хочу предупредить об опасности, угрожающей вашей жизни.

– Простите, вы кто?

– Пообещайте, что вы не прекратите наш разговор, когда я представлюсь…

– Хорошо, обещаю.

Стоя спиной к публике, молодой человек вытащил из бокового кармана пурпурную книжицу и развернул ее:

– Меня зовут Сергей, фамилия – Сажин. Я – капитан ФСБ. Это – российская служба контрразведки, если вы не знаете.

– Я не только знаю, но и непосредственно сталкивался с вашими коллегами. Я ведь россиянин, хоть и бывший. Когда покидал родину, ваши товарищи и сделали меня бывшим. Я ведь мог остаться российским гражданином, хотя бы в том числе. Но они поставили меня перед выбором.

– Ну, они точно погорячились. Время, наверное, было такое. Да и служба та была совершенно другая. Я, например, просто оперативник…

– Хорошо, а что тогда просто оперативник делает здесь, в научной среде? Боится, как бы американцы не завербовали русских?

– Да что вы, Олег Константинович? Я и мои коллеги обеспечиваем безопасность мероприятия.

– То есть вы это мероприятие охраняете?

– В некотором смысле.

– От кого же, позвольте спросить?

– Я как раз об этом и хотел поговорить, но вы же слова не даете сказать. Как-то сразу перехватили инициативу, – вроде бы искренне улыбнулся оперативник.

– Ну, давайте, говорите ваше слово.

– Олег Константинович, вы знакомы с неким Игалем Либерманом? Иногда он представляется Иваном Ивановичем.

– Да, я его знаю, – односложно ответил Русанов.

– Этот субъект как раз и имеет двойное гражданство – российско-израильское. Инициатива знакомства исходила от него?

– Да.

– Что же он хотел от вас?

– Сергей, согласитесь, я не обязан отвечать на ваши вопросы. С чем они хоть связаны?

– Дело в том, что за последние несколько лет выехали из страны более десятка лучших в стране архитекторов, дизайнеров и строителей, причем подавляющее большинство – с семьями. Вроде бы, по турпутевкам. Но назад никто из них не вернулся. А около месяца назад та же судьба постигла вашего российского коллегу Александра Вольского. Помните такого?

– С Вольским я когда-то работал. Так он до сих пор жил в России?

– Представьте себе. Он был профессором, деканом факультета.

– Понятно. И чем же я могу вам помочь?

– Совсем недавно мы установили, что почти все пропавшие имели перед этим длительный контакт с Либерманом. Естественно, стали за ним наблюдать, хотя это оказалось не простым делом. Он, конечно, не тот, за кого себя выдает. Мы столкнулись, как минимум, с нашим коллегой. Тем не менее, мы зафиксировали его интерес к вам и даже вашу встречу – сегодня, в первой половине дня. На втором этаже этого здания. Там также присутствовали работники одного из московских ЧОПов.

– Да, вы правы. Я с ним встречался.

– Я могу повторить свой вопрос?

– Конечно, можете. Только я на него не отвечу.

– Почему, Олег Константинович?

– Потому что я, как порядочный человек, обещал не разглашать тему этой встречи?

– Кому обещали? Либерману?

Русанов задумался. Он понимал, что в данном случае капитан прав. С точки зрения здравого смысла было бы правильней ему все рассказать. И пусть бы тогда Россия выясняла отношения со своими олигархами посредством спецслужб. С другой стороны у него имелись веские основания опасаться за свою семью. И все же он решился:

– Послушайте, Сергей. По некоторым соображениям я просто не имею права раскрывать содержание того разговора. Но одно могу сказать. Надеюсь, этот факт для вас будет полезным. Ваш Либерман работает на человека, который является основным организатором нашего с вами мероприятия.

– На Михаила Семеновича?! – изумленно воскликнул капитан. – Что вы говорите?! Этого не может быть!

– Тем не менее, это так. Думаю, вашей организации не составит труда это проверить. Только у меня одна просьба – не ссылайтесь на меня как на источник данной информации. Даже своему начальству.

– Почему?

– Потому что я тоже боюсь исчезнуть. Мне больше нечего добавить к сказанному. До свидания.

Подходя к своему столику, Русанов обернулся. Капитан стоял на том же месте и задумчиво смотрел ему вслед. Олег окинул взглядом помещение ресторана, опасаясь увидеть кого-либо из окружения олигарха.

Однако Михаил Семенович напомнил о себе позже – когда группа уже выехала из Сколково, а за окнами микроавтобуса сгустились сумерки. Звонок неизвестного абонента вывел Русанова из полудремы:

– Олег Константинович?

– Да.

– Не отключайтесь, этот разговор для вас важен.

– Добрый вечер, – тут же раздался в трубке знакомый голос. – Вы еще не спите?

– Нет, мы еще только въезжаем на Можайское шоссе, – почему-то ответил Русанов, скользнув взглядом по дорожному указателю.

– Долго же вы едете. А у меня для вас хорошая новость – молодой российский коллега посчитал для себя большой честью трудиться под вашим руководством.

– Какой коллега?

– Как какой? Талантливый Андрей Буров.

– Послушайте, Михаил Семенович…

Связь оборвалась, оставив в трубке лишь короткие гудки. Олег попытался опять расслабиться, но тяжелые мысли уже не позволили ему это сделать. Не отвлекала даже странная ситуация, вдруг сложившаяся на шоссе – практически полное отсутствие других автомобилей. На большом циферблате панели приборов микроавтобуса высвечивалось двадцать два пятьдесят девять. Светофор приближающегося перекрестка своевременно переключился на зеленый свет.

– Твою мать! Куда ты, гад, прешь?! – каким-то неестественным голосом промычал водитель.

Русанов повернул голову. С боковой улицы наперерез автобусу мчался тот самый черный внедорожник. По мере приближения его движение замедлилось, как и всех остальных окружающих предметов. Что-то пытался крикнуть Джордж, но Олег этого уже не слышал. Его охватило странное состояние, которое, скорее, было не сном, а явью… семнадцатилетней давности. Только с другим финалом. Любовь к Ирине оказалась сильнее любви к науке. А потом… рождение сына, офис, бесконечные суды, отказ заниматься активной политической деятельностью, гибель тестя и… он очнулся. Справа надвигалась огромная черная тень. «Жаль, что не успел посоветоваться со своим адвокатом», – промелькнула мысль за секунду до того, как бампер джипа с треском вонзился в корпус микроавтобуса.

Адвокат

– Макс, ты пойми, не могу я тебя сейчас отпустить. Сейчас в отпуске находятся Сергей и еще два помощника. Потерпи немного. Ты сам взялся за это дело и сам должен достойно его закончить. С моей, конечно, помощью, – Русанов, как мог, уговаривал партнера повременить со свадебным путешествием и сдать билет. – Завтра суд. Уверен, что он ограничится одним заседанием. Потом можешь отдыхать хоть целый месяц…

– Послушай, Олег, если бы мы с Лизой уехали сразу после регистрации, как и собирались это сделать, то уже давно были бы дома, и я спокойно занимался бы Ивлевым. Ты сам просил нас хотя бы несколько недель повременить с отпуском. Тур жена купила десять дней назад, когда и намека не было на столь скорый суд. Вылет сегодня в пятнадцать ноль ноль, то есть как раз спустя месяц после свадьбы.

Русанов с сожалением констатировал, что Максим Савицкий, его коллега и основной помощник, в основном прав. Когда в их адвокатское бюро «Русанов и партнеры» обратилась жена московского ресторатора Александра Ивлева, Макс сам изъявил желание вести это, казалось бы, не очень сложное дело. Это случилось в начале мая, в день ареста фигуранта, которому было предъявлено обвинение в непредумышленном деянии, повлекшим смерть одного лица и вред здоровью нескольких. Корпоративное мероприятие, проводившееся накануне в его заведении, закончилось госпитализацией двенадцати человек. Трое попали в реанимацию, один из которых впоследствии скончался. Причиной всему было якобы острое пищевое отравление.

Однако имело место серьезное сомнение в том, что в этом виноват ресторан. Всего на вечеринке находились более тридцати работников фирмы, которые употребляли одни и те же продукты. От остальных участников корпоратива никаких жалоб не поступало. Отравившиеся являлись далеко не рядовыми сотрудниками праздновавшей фирмы. Достаточно сказать, что врачи чудом спасли Генерального директора, а умерший оказался начальником одного из основных отделов организации. Поэтому защита, в отличие от следствия, в качестве основной версии приняло факт умышленного отравления определенных сотрудников фирмы третьими лицами. И преуспела в этом. Осталось только представить доказательства суду. Это должен был сделать Савицкий.

– У нас два выхода, – Олег взял со стола пульт и включил кондиционер. – Первый из них – перенести заседание суда на более поздний срок. Это нам, скорее всего, не удастся сделать по двум причинам: у нас нет для этого достаточно веского основания, да и сторона обвинения в любом случае не позволит этого сделать. Прокуратура достаточно хорошо понимает, что время работает против нее. Второй – отменить твою поездку. Это реально. В случае возникновения материальных издержек, обещаю – компенсирую в двойном размере.

– Есть и третий, – возразил Савицкий. – В данной ситуации он самый оптимальный. Прямо сейчас едем к Ивлевой и меняем адвоката.

– На кого я буду тебя менять в последний день? На Севу? Или, может быть, на Титову?

– На себя, любимого, Олег. Вот материалы дела, – Максим вытащил из портфеля пухлую папку и положил на стол. – Ты не хуже меня знаешь все его тонкости и даже лично знаком с нашими свидетелями…

– И все же мне непонятно – почему ты не можешь на один день отложить отпуск?

– Что тут непонятного? Завтра уже первое августа. Туда-сюда, и лето закончится. Лиза, как ты помнишь – преподаватель, и свободно уехать ей позволят только до начала занятий. И, наконец, ты лучше меня знаешь, что по причине, известной только судье, заседание может быть перенесено на неделю, на две, и так далее. И что, каждый раз ты снова будешь меня уговаривать?

– Мы с тобой работаем еще со времен моего тестя – царство ему небесное, да и дружим с тех самых пор. Как говорится, прошу не в службу, а в дружбу.

– Да-да, – засмеялся Максим, – друга сохраню, а молодую жену потеряю. Как тебе такая перспектива? Представь себя на моем месте – себя и свою Ирину.

– Ладно, – обреченно произнес Русанов. – Все аргументы исчерпаны – встречаемся с клиенткой. Предупреди ее. Кстати, где она проживает?

– Там, где и положено по «статусу» – на Рублевке.

– Как лучше ехать – по МКАДу или через центр?

– Сейчас посмотрю обстановку.

Савицкий достал свой великолепный во всех смыслах смартфон и, проделав с ним ряд манипуляций, выдал вердикт:

– Как ни странно, на Кутузовском ситуация лучше, чем на внешней стороне кольцевой.

– Хорошо. Тогда перед отпуском я тебя максимально поэксплуатирую – к Ивлевой нас повезешь ты.

– Слушаюсь, шеф! – Максим подхватил папку, положил ее себе на голову и отдал честь.

– Ну-ну, – хмыкнул Русанов, направляясь к выходу.

По пути к парковке Савицкий связался с клиенткой и убедился, что та находится дома. А через полчаса его Лексус уже выруливал на Рублевское шоссе. Полтора года назад Русанов подвергся настойчивым уговорам коллеги, приводящим к тому же «железные» аргументы. Тот собирался покупать гибридный кроссовер и хотел, чтобы шеф составил ему в этом компанию. В итоге Олег, «с обливающимся кровью сердцем», продал свой любимый, хотя и несколько потрепанный, БМВ-Х5. До сих пор в связи с этим он испытывал двоякие чувства. Конечно, Лексус был комфортней и несоизмеримо экономичней, но по динамике и устойчивости на дороге он явно уступал немецкому джипу. Да к тому же Максим позже признался, что получил некие преференции от салона за то, что «привел друга». Оба автомобиля теперь как братья-близнецы стояли на парковке и, чтобы их отличить, нужно было, как минимум, посмотреть на номера. Или нажать на соответствующий брелок.

Внезапно у Савицкого зазвонил мобильник.

– Слушаю, – крикнул тот в пространство.

– Максим Евгеньевич, – раздался голос из приемника, – деньги на ваш счет перечислены…

Савицкий тут же отключил блютуз и буркнул в трубку:

– Мне сейчас неудобно разговаривать, перезвоню позже.

Олег, почувствовав взгляд коллеги, увидел за лобовым стеклом черную стену:

– Макс, тормози!!!

Остановка была сродни удару. Русанов подумал, что в такой ситуации могли сработать и подушки безопасности. Позже даже от ремня он обнаружил у себя синяки. А в тот момент они стояли посреди шоссе и молча взирали на абсолютно черный, включая сильно тонированные стекла, автомобиль, остановившийся в каком-то метре впереди них.

– Что это такое? – задался вопросом Савицкий. – Автобус?

– По всем признакам – перед нами джип, – возразил Русанов. – Посмотри, какая мощная у него подвеска. А арки? А колеса?

– Постой, Олег, обрати внимание на его номер!

Только сейчас Русанов увидел сплошные нули на регистрационном знаке внедорожника. Они заполняли и ту часть, которая обозначала регион. Из букв же складывалось слово, от которого Олегу стало не по себе: РОК. Однако Максим трактовал его по-своему.

– Ладно, хоть там твои инициалы, – улыбнулся он.

– Что ты имеешь в виду?

– Это же сразу бросается в глаза – Русанов Олег Константинович.

– Да перестань ты.

– Так или иначе, но с этим уродом нужно разобраться. Как ты считаешь?

– Это правильная идея, – согласился Русанов.

Когда адвокаты покинули автомобиль и направились к обидчику, черный внедорожник «рыкнул» и с буксами рванул с места. Через несколько секунд от него остались одни воспоминания. Савицкий позже охарактеризовал произошедшее одной фразой: «Хулиганы на дороге».

С Татьяной Ивлевой Русанов встречался не впервые. В день ареста ее мужа именно он заключал с ней договор и рекомендовал Савицкого, хотя тот к тому времени и сам изъявил желание взяться за это дело. Позже, дожидаясь Максима, ему еще дважды приходилось беседовать с ней в офисе. Татьяна только вчера получила известие о предстоящем суде. Как и полагается, Савицкий ей об этом и сообщил. Вопреки ожиданию Русанова, она легко подписала бумаги, необходимые для смены адвоката.

– Я смотрю, вы удивлены, Олег Константинович, – улыбнулась Ивлева. – Я уверена, что вы выступите на суде не хуже своего подчиненного, да простит меня Максим. Дело вы знаете досконально. Это ведь вы выдвинули версию об умышленном отравлении руководства фирмы-застройщика сторонними лицами, а уже потом Максим докопался до Лазарева. Я очень надеюсь, что Леня уже завтра будет дома.

– Вот здесь, Татьяна Алексеевна, – продемонстрировал Русанов клиентке папку, – доказательств невиновности вашего мужа более чем достаточно. Поэтому, я не то, что надеюсь, а уверен в том, что он будет освобожден прямо в зале суда.

– Спасибо вам, а Максиму пожелаю приятного свадебного путешествия.

Адвокаты попрощались с клиенткой, однако у Русанова сохранилось некое ощущение недосказанности со стороны Ивлевой. В офисе сразу же стал собираться и прощаться Савицкий. Не успела за ним закрыться дверь, как зазвонил мобильник:

– Олег Константинович, простите ради бога, это Ивлева.

– Слушаю, Татьяна Алексеевна.

– Максим сейчас с вами?

– Нет, он ушел. Надолго. Появится недели через три.

– Олег… Константинович, мне нужно вам кое-что рассказать. Я не могла об этом говорить при нем. Конечно, подобные темы по телефону не обсуждают, но не будем же мы опять сегодня специально встречаться.

– Не волнуйтесь, говорите, я сейчас нахожусь у себя в кабинете, – Русанов понял, что его клиентка чем-то очень встревожена.

– Вчера вечером у меня был необычный посетитель – высокий и очень вежливый. Представился Никитой.

– В этом и заключается его необычность? – спросил Олег, чтобы завершить затянувшуюся паузу после последнего утверждения Ивлевой.

– Нет, конечно, – рассмеялась она. – Он пытался убедить меня в том, что положение моего мужа не так однозначно, как утверждают адвокаты. На суде все может измениться и тогда Леониду грозит реальный и длительный срок. После этого он предложил мне вариант гарантированного снятия обвинений с моего мужа.

– И в чем же он заключается?

– Он предложил поменять собственника первых двух этажей вновь построенного Центра на МКАДе, то есть, другими словами, продать эти площади.

– То же самое в апреле этого года Ивлеву предлагал и Лазарев?

– Да.

– Этот Никита говорил вам, от чьего имени выступает?

– Нет. Подразумевалось, что от самого себя, то есть разговор шел от первого лица.

– А почему же он обратился именно к вам?

– У меня доверенность на ведение всех дел в отсутствие Лени. С правом подписи.

– Татьяна Алексеевна, почему вы только сейчас об этом говорите?…

– Олег Константинович, во время беседы с Никитой я под каким-то предлогом вышла и набрала номер Максима. Он был вне зоны. Вам, честно говоря, я тогда постеснялась звонить.

– Ну и зря.

– Позже, когда Никита ушел ни с чем, я, наверное, с пятого раза дозвонилась Савицкому, который сразу же стал меня успокаивать, чтобы я не волновалась, что у нас все хорошо… только я почувствовала, что он и сам сильно волнуется. А ночью мне позвонил муж…

– Как!?

– Очень просто – были бы деньги…

– Ну, да. И что?

– Он в категорической форме потребовал, чтобы я сменила адвоката.

– ?!

– Примерно в то же время, что и Никита, его посетил Максим. С тем же вопросом. Он убеждал Леню, чтобы дело «выгорело», плюнуть и подписать договор. Бумаги, кстати, он принес с собой. В качестве покупателя там фигурировала фирма, которая, как вспомнил муж, была подконтрольна Лазареву. Конечно же, он отказался и выгнал Савицкого, если можно так выразиться в условиях следственного изолятора.

– Ясно. Ну, вы и сменили…

– Сменила, – засмеялась Ивлева. – Когда Максим по телефону поинтересовался о моем местонахождении, я не сомневалась, что он пожалует ко мне с тем же договором. К этому времени я уже начала обзванивать известных московских адвокатов с тем, чтобы кто-то взялся за наше дело. Естественно, как только узнавали, что суд состоится завтра, все под предлогами и без них отказывались. Когда же я увидела на пороге вас обоих, то уже совершенно не сомневалась, что вы лично заодно с Савицким. Поэтому на странное предложение поменять адвоката я согласилась только из чистого любопытства. Однако во время нашей беседы я поняла, что вы абсолютно не знаете о «закулисных» действиях Максима.

– Почему же вы не рассказали мне об этой истории? При нем.

– Я подумала, что так будет хуже. Он будет выкручиваться, да и своих «подельников» предупредит. Он же не знал, что Леня мне позвонил.

– Наверное, вы правы, Татьяна. Не отключайте телефон, а я постараюсь сейчас кое-что выяснить.

Русанов тут же набрал номер мобильника Савицкого. «Сорри…», – услышал он женский голос, что, в принципе, и ожидал. Домашний телефон тоже не отвечал. Олег схватил со стола ключи от машины, намереваясь ехать к коллеге домой, но у порога остановился. Все предыдущие действия были совершены под действием некоего шока. Он понимал, что его «правая рука», лучший друг и отличный адвокат оказался банальным предателем, но одновременно вся его сущность протестовала подобному положению вещей, любым способом пытаясь опровергнуть очевидный факт. Было также понятно, что Максима бесполезно искать по домашнему адресу.

Взгляд скользнул по столу и уперся в папку с ивлевским делом. Одним движением Русанов расстегнул «молнию» и высыпал бумаги на стол. Самое худшее оправдалось: исчез основной документ, на котором, собственно, вся защита и строилась – письменные показания некоего Николая Калугина, бывшего охранника предпринимателя Бориса Лазарева. Кроме этого отсутствовали все данные Калугина, его расписки и письменное обязательство, данное адвокату, личного присутствия в суде.

Впервые имя Лазарева в этом деле появилось спустя неделю после обращения Ивлевой. При втором посещении Савицким следственного изолятора обвиняемый вспомнил о неоднократных контактах с этим персонажем. В основном они сводились к тому, что Лазарев настойчиво пытался заполучить пресловутую площадь в построенном ТРЦ. Как выяснилось, ранее он обращался с этим вопросом к застройщику, но тот ему отказал. Причина отказа была тривиальна – генеральный директор фирмы-застройщика Женя Марчук являлся университетским приятелем ресторатора Лени Ивлева. К тому времени уже был подписан документ о намерении совершения сделки. Инициатива, кстати, исходила от самого Марчука. По словам Ивлева, у Лазарева было несколько направлений бизнеса, среди которых был и ресторанный. Как выяснилось позже, часть его дел являлась теневой и даже криминальной.

У Русанова с первых дней не было сомнений, что акция с отравлением – дело рук Лазарева. Слишком очевидным был тот факт, что под удар попадали сразу оба его оппонента. Савицкий же днем и ночью искал достоверные доказательства этой версии. Наконец, они нашлись сами собой. В один из июньских дней Максиму позвонила Татьяна Ивлева и сообщила, что ее посетил бывший охранник Лазарева. В обмен на приличную сумму денег он предлагал важную информацию. Адвокату, тут же прибывшему на Рублевку, удалось уговорить Калугина заключить некое соглашение. Оно заключалось в том, что аванс, составляющий четверть оговоренной суммы, тот получал сразу, а остальные деньги – после оправдания Ивлева судом. Одновременно Савицкий предложил применить Программу защиты свидетелей и немедленно переместить свидетеля на конспиративную квартиру. Охранник категорически отказался от подобного развития событий, справедливо мотивируя это тем, что противная сторона о нем никогда не узнает, если «… присутствующие будут держать язык за зубами».

Калугин постоянно проживал в Марфино. Его точного адреса Русанов не знал, как, впрочем, и номера телефона. Вся информация о свидетеле содержалась в пропавших документах и… в компьютере Савицкого. Дубликаты ключей от всех кабинетов бюро хранились у Олега в сейфе, поэтому уже через минуту он загружал компьютер коллеги. Служебная информация, к счастью, оказалась не запароленной, поэтому файлы легко открылись. Однако в следующий момент выяснилось, что искомого среди них нет. Вместе с документами, похоже, Савицкий уничтожил и соответствующий файл. К этому времени у Русанова уже прошел первоначальный шок, но осталось полное недоумение: Максим, судя по всему, не собирался и не собирается оставаться за границей. Рано или поздно он все равно вернется. И что тогда? С этими мыслями он набрал номер Ивлевой.

– Слушаю, Олег Константинович. Что удалось выяснить?

– Мой лучший сотрудник, которого, к тому же, я считал своим другом, сильно меня подставил. По большому счету – предал. На звонки не отвечает, а из дела пропали все документы, связанные с нашим основным свидетелем.

– Калугиным?

– Да. Татьяна Алексеевна, может быть, у вас сохранились какие-либо его координаты?

– Конечно. У меня есть номер его мобильника и адрес. Сейчас… записывайте.

– Какая вы молодец! Спасибо, – Русанов записал все, что продиктовала Ивлева, и тут же услышал, что кто-то настойчиво пытается с ним связаться. – Татьяна, я постараюсь все восстановить, а вас прошу ни в коем случае не выключать телефон. Если вспомните что-либо важное, сразу звоните.

Не успел он закончить разговор с клиенткой, как мобильник зазвенел:

– Олег Константинович?

– Да, слушаю.

– Меня зовут Борис Григорьевич. Фамилия – Лазарев. Слышали о таком?

– Слышал, – сухо ответил Русанов.

– Олег Константинович, думаю, что выражу обоюдное мнение: назрела острая необходимость нашей встречи.

– Я так не думаю.

– Уверяю вас, что она в большей степени будет полезней вам, нежели мне.

– Хорошо, где и когда?

– Давайте встретимся на нейтральной территории. Скажем, в Сокольниках. В шестнадцать ноль ноль. Там есть открытое кафе. Рядом с парковкой. Или парковка рядом с кафе.

– Знаю, ждите, – Русанов вышел из связи.

Он практически не сомневался в том, что от него хочет Лазарев, но, тем не менее, согласился на встречу. Оппонент был прав в одном: адвокату в любом случае это мероприятие окажется полезным.

Телефон свидетеля был не то что отключен, а даже заблокирован. Об этом с радостью сообщил женский голос сотового оператора Калугина. По адресу, указанном Ивлевой, бывший охранник, а ныне безработный, тоже обнаружен не был. Бабушка из квартиры напротив, в дверь которой Русанов позвонил, сообщила, что в последний раз видела соседа недели две назад. Поинтересовавшись причиной визита молодого человека и внимательно рассмотрев его адвокатское удостоверение, она заговорщицки прошептала, что видела, как из квартиры Калугина выходили двое незнакомых мужчин. Она не стала звонить в полицию, потому что «…по этой жизни лучше наблюдать, а не встревать». После этого у Олега возникла мысль, что необходимо отыскать местного участкового и попробовать провести осмотр квартиры, но тут позвонила Ивлева:

– Олег Константинович, я кое-что вспомнила о Калугине. В то время, когда он был у меня, ему звонила семилетняя дочь. Он с ней довольно долго разговаривал и называл ее «подсолнухом». Как выяснилось позже, его бывшая жена с дочерью проживают у родителей жены в Одинцово. Я спросила о «подсолнухе», на что он ответил, что девичья фамилия жены – Солнцева, да и живут они на Солнечной улице. Кроме того, он сказал, что дочери нравится, что ее так называют. Я подумала, что Калугин может прятаться там…

– От кого? – машинально спросил Русанов, поражаясь логике этой женщины.

– Как от кого? От тех, кто выкрал документы и на кого сейчас работает ваш Савицкий. Если рассуждать дальше, то могу сказать от кого – от Лазарева.

– Татьяна Алексеевна, спасибо за своевременную информацию. Я обязательно ее проверю. Повторяю, вы умница. Не сомневайтесь – мы все восстановим и победим.

Уже в машине Олег взглянул на часы. До встречи с Лазаревым оставалось полтора часа. За это время смотаться в Подмосковье, найти там Калугина и вернуться назад представлялось невыполнимой задачей. Можно было бы наплевать на эту встречу, но Олег всегда считал самым большим достоинством мужчины – держать слово. Какой бы ни был этот Лазарев, и какие бы планы он не вынашивал – Русанов обещал приехать. Поэтому Одинцово он решил оставить на вечер. Однако времени вполне хватало, чтобы заехать домой и полноценно пообедать. О необходимости принятия пищи организм уже настойчиво напоминал.

Как правило, в это время суток Комсомольский проспект изобиловал нешуточными пробками. Сегодня же их не было вовсе. До своего «Камелота» Русанов домчал гораздо быстрее, чем думал – всего за пятнадцать минут. Обнаружив на парковке Иринину машину, он вполне серьезно подумал о том, что фортуна, наконец, начала поворачиваться к нему лицом. Присутствие жены говорило о том, что обед действительно может быть полноценным. Ирина за полчаса практически из минимума ингредиентов могла сотворить кулинарные шедевры.

Еще пять лет назад Русанов считал себя счастливым по жизни человеком: любимая жена; сын, которым можно гордиться; любящие родители и работа, которая приносила удовлетворение. Однако в тот памятный июньский день произошло страшное событие: прямо в офисе был расстрелян Николай Петрович – тесть и первый профессиональный наставник Олега. Хотя Русанова в тот момент рядом не было, он до сих пор не мог простить себя за то, что не предусмотрел подобного развития событий.